Текст книги "Брачная ловушка"

Матушка Конте уже загодя расставила на длинном широком столе набор мисок и мерных чашек. Тут же выстроились в ряд емкости для сыпучих продуктов. Совсем не так, как готовят еду в безумном шоу «Айрон чеф»[16]16
  «Айрон чеф» — японское кулинарное телешоу, популярное и в США.


[Закрыть], где царит хаос и все мечутся как угорелые.

Мэгги всегда считала, что стряпней занимаются не ради удовольствия, а для того, чтобы не умереть с голоду. С тех пор как она стала прилично зарабатывать, львиная доля этих денег тратилась на походы в кафе и рестораны. Хмурясь, она изо всех сил постаралась изобразить воодушевление при мысли о том, что ей предстоит. Черт, как хочется еще вина! Если б она захмелела, было бы проще вытерпеть неотвратимые мучения.

– Что мы будем готовить? – осведомилась она с наигранным энтузиазмом.

– Пасту. Мы поужинаем на скорую руку до того, как соберется остальная родня, а уж потом накроем кофе с пирожными. Ты умеешь готовить пасту, Маргерита?

Мэгги испытала безмерное облегчение. Слава тебе господи! Матушка Конте выбрала на ужин то самое блюдо, в котором она, Мэгги, достигла совершенства! Она часто по вечерам, ближе к ночи, готовила себе пасту и досконально знала, как довести ее до безупречного состояния al dente[17]17
  Al dente (ит.) – то состояние пасты, когда она уже готова, но еще достаточно твердая и не успела развариться.


[Закрыть].

– Да, конечно, – решительно кивнула Мэгги.

На лице пожилой женщины появилось удовлетворение.

– Очень хорошо. Нам понадобится несколько порций. Я уже приготовила все ингредиенты.

На массивном разделочном столе лежали мука, крупные яйца, растительное масло, скалки и прочие кухонные приспособления. Мэгги огляделась в поисках коробки цити[18]18
  Цити – длинные макароны в форме тонких трубок.


[Закрыть] и кастрюли, в которой можно было бы вскипятить воду, – и тут матушка Конте вручила ей фартук. Мэгги сморщила нос. Неужели для того, чтобы что-то сварить в кипятке, непременно нужен фартук? А впрочем, какая разница. В чужой монастырь…

– Я уверена, что у вас в Америке пасту готовят по-другому, так что можешь вначале посмотреть, как это делаю я, а потом уж заняться своей порцией.

На секунду Мэгги охватило смятение, но она не желала поддаваться панике. В чем подвох? Что она имеет в виду? С растущим ужасом Мэгги смотрела, как морщинистые руки матушки Конте заметались, точно молнии, разбивая яйца, выуживая из них желтки и смешивая все в отдельной миске. Посередине большой доски была горкой насыпана мука, матушка Конте медленно вылила получившуюся смесь в самую середину этой горки и принялась исполнять таинственный ритуал, сотворявший из всего этого однородную массу. Словно по волшебству, на доске вдруг возникло тесто, и руки матери Майкла безостановочно запорхали над ним, месили, комкали, растягивали и месили снова. Совершенно завороженная этим гипнотическим зрелищем, Мэгги с трудом могла поверить, что из этого бесформенного комка в итоге выйдет хоть что-то съедобное. Не прерывая ни на миг размеренных движений, матушка Конте искоса глянула на нее:

– Когда будешь готова, можешь приступать.

А, черт!

Оглушенная безжалостной реальностью, Мэгги бес помощно воззрилась на содержимое разделочного стола. Самодельная паста! Ей что же, придется самой замешивать тесто? Ни волшебной коробочки, ни соуса, разогретого в микроволновке? Ставки оказались выше, чем предполагала Мэгги… И она почувствовала приближение знакомого приступа паники. Мэгги сделала глубокий вдох. Она справится. Нипочем ее не одолеть ни дурацкому тесту, ни мамаше-итальянке, которая только и ждет, когда она совершит промах. Мэгги всем им покажет!

Она решительно придвинула к себе миску. Насыпать муку – легче легкого, но вот процедура разбивания яиц заранее приводила ее в ужас. Так… ударить как следует посередине, разломить скорлупу – и содержимое яйца само выплеснется наружу. С фальшивой уверенностью Мэгги стукнула яйцом по краю миски.

Скользкая масса белка шлепнулась ей на ладони, а осколки скорлупы брызнули во все стороны. Быстро покосившись на матушку Конте, Мэгги убедилась, что та не смотрит в ее сторону, явно уверенная, что она справится со своей порцией без труда. Тихо напевая какой-то итальянский мотивчик, мать Майкла продолжала все так же усердно месить тесто.

Мэгги выловила из миски ошметки скорлупы – сколько получилось, на остальное махнула рукой. Еще пара яиц – и в ее распоряжении оказалось вроде бы достаточное количество жидкого месива. Черт, надо пошевеливаться, покуда матушка Конте не оглянулась. Мэгги насыпала в самом центре доски груду муки, затем вывернула посередине содержимое миски.

Мутные ручейки так и хлынули во все стороны, перетекая за края доски. Стараясь не пыхтеть, Мэгги локтем утерла лоб и подобрала растекшуюся смесь фартуком. От чертовой вилки проку оказалось мало, а потому Мэгги набрала побольше воздуха – и погрузила руки во влажное месиво.

Фу, гадость!

Мука тотчас забилась под ногти. Мэгги ожесточенно заработала пальцами, мысленно молясь о чуде, которое превратило бы эту дрянь в нечто, хоть отдаленно напоминающее тесто. Вокруг нее поднялось мучное облако. Чем сильней она паниковала, тем лихорадочней работали ее руки. Может быть, добавить еще муки? Или яиц? Дальше все стало как в тумане… пока сильные морщинистые руки не прервали ее неистовый труд. Мэгги зажмурилась, признавая свое поражение… затем медленно открыла глаза.

Матушка Конте в упор разглядывала неаппетитное месиво, которому теоретически полагалось превратиться в пасту. Крошки яичной скорлупы белели в сгустках клейкой бурды, которая расползалась по столу и шлепалась на пол. Над этими сгустками взлетали и парили крохотные облачка мучной пыли. Фартук Мэгги был облеплен склизкими комьями, и так называемое тесто покрывало ее руки до самых локтей.

Мэгги поняла, что все кончено. Майкл никогда не женился бы на женщине, которая не умеет готовить домашнюю пасту. Матушка Конте в жизни не одобрила бы такой брак, не говоря уж о том, чтобы поверить в его возможность. Собрав жалкие остатки гордости, Мэгги вздернула подбородок и прямо встретила взгляд пожилой итальянки.

– Я солгала. – Матушка Конте вопросительно вскинула бровь, и Мэгги продолжила, словно бросаясь в омут: – Я совершенно не умею готовить. Я покупаю сухую пасту и бросаю ее в кипящую воду. И разогреваю соус в микроволновке. И почти каждый вечер ужинаю в кафе или ресторане.

Ну вот. Обратный путь отрезан. Мэгги приготовилась услышать насмешки и обвинения. Вместо этого мать Майкла расплылась в улыбке:

– Я знаю.

– Что?! – отшатнулась Мэгги.

– Мне хотелось взглянуть, как далеко ты зайдешь. Я впечатлена, Маргерита. Ты ничем не выдаешь своего страха. Взявшись за дело, ты доводишь его до конца, даже если считаешь, что потерпишь поражение. Именно такая жена и нужна моему сыну.

Несколькими проворными движениями матушка Конте убрала с доски раскисшее месиво, присыпала ее свежим слоем муки и повернулась к Мэгги:

– Начнем сначала. Смотри и делай, как я.

Теперь она действовала медленнее, наглядно и четко демонстрируя каждый шаг. Страх перед разоблачением отступил, и Мэгги с удовольствием погрузилась в обучение. Запустив руки в груду теста, она месила его с таким усердием, что очень скоро выбилась из сил. Упражнения с гантелями в тренажерном зале не шли ни в какое сравнение с готовкой, и жилистые руки матушки Конте, казалось, не знали усталости, добиваясь идеальной однородности теста. Мэгги подхватила живой мотивчик, который напевала под нос мать Майкла, и на нее снизошло умиротворение. Ей никогда прежде не доводилось заниматься стряпней в компании другой женщины, никогда прежде ее не допускали в такой теплый, по-домашнему уютный кухонный мирок. Скалка неустанно трудилась над тестом, раскатывая его все тоньше, и матушка Конте вручила кусок теста Мэгги.

– Секрет хорошей пасты в том, чтобы тесто было плотным и упругим. Мы должны сделать его тонким, как лист бумаги, и не допустить ни единого разрыва. Обработай край.

Мэгги прикусила губу:

– Матушка Конте, может быть, это сделаете вы?

– Нет, Маргерита. Сегодня ты приготовишь ужин для своего мужа сама, собственными руками. И не потому, что ты ниже его или он считает тебя ниже. Просто потому, что он твой муж, а ты его жена. Capisce?

Безыскусная красота этой фразы ослепила Мэгги своей истинностью. Она утерла ладонью пот со лба, оставив на коже липкий след теста… и улыбнулась:

– Хорошо.

Они трудились, не обмениваясь больше ни единым словом, напевали итальянские песенки, прислушиваясь к умиротворяющему шороху движений скалки и далекому чириканью птиц. Полоски теста рвались одна за другой, но Мэгги не сдавалась до тех пор, пока не подняла на ладони длинную широкую полоску. Неровную, но прозрачно-тонкую, без единого разрыва.

Матушка Конте приняла у нее эту полоску, разложила на сушилке и придирчиво оглядела. В кухне прозвучал ее довольный смешок.

– Perfecto[19]19
  Совершенный (исп.).


[Закрыть].

Мэгги широко улыбнулась, дивясь тому, что чувствует себя так, словно только вернулась с зимней вылазки на Эверест.

* * *

Спустя пару часов она сидела за большим столом, уставленным мисками с дымящейся пастой и свежим томатным соусом. Воздух был напоен ароматом базилика и аппетитным запахом чеснока. В углах стола высились три бутылки вина, а тарелки робко теснились между блюдами с едой, словно второстепенные персонажи книги. Мэгги нервно поглядывала на Майкла. Что, если он разразится хохотом? Или станет потешаться над ее кулинарной бездарностью и жалкими потугами блеснуть за столом подлинного мастера стряпни?

Волны смеха, восклицаний и шумных споров накатывали на Мэгги со всех сторон, приводя ее в смятение. Она слишком привыкла ужинать за кухонным столом, попутно глядя телевизор, или в упорядоченной тишине ресторанов, где было принято разговаривать лишь вполголоса. Повзрослев, Мэгги, как правило, ела одна, иногда в компании брата, но при этом оба молчали. Майкл вел себя за столом совсем иначе.

Он поддразнивал сестер, явно получая удовольствие от общества родных, и Мэгги вдруг осознала, что Майкл всегда держится непринужденно, поскольку точно знает, кто он есть. Она ценила в мужчинах эту черту и считала ее редкой. Майкл наслаждался жизнью, любил веселье, и она втайне попыталась представить, каково это было бы – ужинать с ним каждый вечер. Попивать вино, обсуждая прошедший день, вместе готовить и вместе садиться за трапезу. Как настоящие муж и жена.

Майкл взял вилку, намотал на нее макароны и сунул в рот.

Мэгги затаила дыхание.

– Ммм, как вкусно, мама! – застонал он от удовольствия.

Матушка Конте, усаживаясь на свое место, самодовольно улыбнулась:

– Благодари свою жену, Майкл. Все, что лежит у тебя на тарелке, она приготовила собственными руками.

Майкл, пораженный, откинулся на спинку стула. Чуть заметно нахмурив лоб, он посмотрел на свою тарелку, затем поднял глаза и встретился взглядом с Мэгги. Удивительное смешение чувств отразилось в его глазах. Отсвет чувственной пылкости… огонек гордости… и благодарный блеск.

Потом Майкл склонил голову, и лицо его осветилось улыбкой. Невообразимая легкость охватила Мэгги, и она улыбнулась в ответ. Деловитый шум, царивший за столом, отступил и опал под этим внимательным взглядом.

– Grazie, cara. Ужин, приготовленный для меня твоими руками, – это большая честь. Он delicioso[20]20
  Восхитительный (исп.).


[Закрыть].

Мэгги молча кивнула, принимая его благодарность. Венеция болтала о свадьбе и нарядах для подружек невесты. Карина рассуждала об искусстве. Джульетта говорила о новой рекламной кампании, которую запускает семейная фирма. Майкл продолжал есть, явно гордясь кулинарным достижением своей фальшивой жены.

И в этот краткий миг Мэгги была счастлива как никогда в жизни.

Глава 5

Влипли.

Майкл торчал у двери, приветствуя длинную череду родственников, с которыми не виделся больше года. Он подозревал, что скромный ужин в кругу семьи окажется подлинным бедствием. Во всяком случае, не столько для него, сколько для бедняжки Мэгги. Famiglia Майкла толклась вокруг нее с тем шумным обожанием, которое обыкновенно приберегали только для кровной родни. Двоюродные братья и сестры прихватили с собой жен и мужей, дружков, подружек и всех bambinos[21]21
  Дети (ит.).


[Закрыть], близкие соседи и женщины, которые годами охотились за Майклом, явились поглазеть на ту, которая увела у них из-под носа желанный приз. Для Майкла это был типичный вечер в доме его матери.

Для Мэгги это был сущий ад.

Майкл покачал головой, прилагая все силы к тому, чтобы не расхохотаться. Мэгги зажали в углу несколько его кузин, и ее каштаново-рыжая грива пылала, словно маяк, среди гостей, которые по большей части были черноволосыми и смуглыми. Ее короткое легкомысленное платье обрывалось гораздо выше колен, выставляя на обозрение пару длиннющих ног, которые словно созданы были для того, чтобы обвиваться вокруг талии мужчины. Ярко-алые и желтые цветы, рассыпанные по тонкой ткани платья, без труда выделяли Мэгги в толпе. Рост у нее и сам по себе был внушительный, а в красных босоножках с трехдюймовыми каблуками она оказалась ничуть не ниже большинства его двоюродных братьев. Было в ее обуви нечто такое, что заводило Майкла с пол-оборота, и такого он никогда не испытывал с другими женщинами. Как будто пристрастие Мэгги к высоким сексуально-зазывным каблукам подтверждало, что в глубине души она самая настоящая чертовка.

Майкл вновь налил себе вина и, болтая со старинными приятелями, не спускал глаз с Мэгги. Он ожидал, что она станет держаться с вежливой холодностью и тем самым оттолкнет его эмоциональных родственников, но нет, – всякий раз, когда его взгляд падал на Мэгги, она смеялась либо внимательно выслушивала бесчисленные рассказы, которыми ее потчевали наперебой. Завороженный, Майкл потихоньку перебрался поближе к ней.

Конечно, он знал, что Мэгги привыкла общаться с разными людьми и свободно чувствует себя в обществе в рамках своей работы. Он просто не ожидал, что она сумеет вести себя так открыто сейчас, изображая его жену. В детстве, судя по всему, ее не окружала атмосфера тепла и всеобщей любви, и обычно она излучала отчужденность, которая явно была частью ее натуры. Черт возьми, да она куталась в эту отчужденность, точно в плащ, и это Майкл заметил с той минуты, когда она вошла в ресторан, где было назначено их свидание вслепую. И все же сегодня вечером Мэгги вела себя совсем по-другому.

Майкл наблюдал за ней, слушая речь дядюшки Тони о торговле, о проблемах с поставщиками, растущих ценах на аренду и возможности приобретения недвижимости. Он кивал, краем уха внимая высказываниям дядюшки, а сам украдкой подслушивал беседы своей фальшивой жены.

– Как тебе это удалось? – прошептала Мэгги двою родная сестра Майкла Брианна. Майклу сразу припомнилось, как иные люди автоматически понижают голос, произнося слова наподобие «рак». Эффект был тот же: заданный шепотом вопрос прозвучал тем не менее громко, как пистолетный выстрел. – Майкл всю сознательную жизнь избегал брака, словно чумы. У него, знаешь ли, и репутация подходящая.

– В самом деле? – Губы Мэгги едва приметно дрогнули. – И какая же?

Брианна огляделась по сторонам и придвинулась к ней поближе. Майкл укрылся за широкой спиной дядюшки Тони.

– Он охотник. Ему, похоже, нравится соблазнять женщину. Чем сильней она сопротивляется, тем больше ухищрений он пускает в ход, чтобы завоевать ее. И как только она не выдерживает и сдается – бац!

– Бац? – отстранилась Мэгги. – Что значит – бац?

Брианна вновь перешла на шепот:

– Майкл ее бросает. Соблазненную, с разбитым сердцем и одну-одинешеньку.

При этих словах Майкла охватил гнев. Dios, его когда-нибудь оставят в покое?! Он в жизни не обманул ни одной женщины, и тем не менее дурная слава догнала его даже в Америке. Ник неоднократно рассказывал о том, какие слухи ходят о любовных похождениях Майкла, и даже сознавался, что сам когда-то тревожился, как бы Алекса не пала жертвой его демонических чар. Майкл словно невзначай шагнул еще ближе к беседующим женщинам и напряг слух, дожидаясь ответа Мэгги.

Та пощелкала языком:

– Какой ужас! Может, именно поэтому он на мне и женился? Как странно!

– Что, что странно? – округлила глаза Брианна. – Расскажи! Мы же теперь родня, и я никому не выдам твоей тайны.

Мэгги сделала глубокий вдох и огляделась, словно опасаясь, что их могут подслушать. Ее ответ прозвучал ничуть не тише, чем оглушительный шепот Брианны:

– Да я просто сказала, что не стану с ним спать, пока он на мне не женится!

Майкл поперхнулся куском брускетты[22]22
  Брускетта – разновидность бутерброда.


[Закрыть]. Откашлявшись, он поднял взгляд и увидел, как Мэгги проказливо улыбнулась ему и подмигнула. Она легонько коснулась руки Брианны, круто развернулась на своих сексуальных каблуках – и подол ее платья вспорхнул, на миг обнажив идеально круглую попку. Майкл стиснул зубы, охваченный жгучим приступом желания. Он представил себе, как впивается зубами в эту крепкую упругую плоть. На долю секунды его поглотило восхитительное видение: Мэгги вскрикивает от боли, но он не дает ей вырваться и все глубже, глубже проникает в нее… Когда Майкл опомнился, дядюшка Тони все так же монотонно вещал о своем, а Мэгги уже оказалась на другом конце комнаты.

Черт побери, как же ему с ней справляться?

И самое главное – как ему справляться с самим собой, с неожиданно вспыхнувшим желанием обладать женщиной, которая играет роль его жены?

* * *

Что-то с ней неладно.

Мэгги грызла соленый ломтик ветчины прошутто из антипасто[23]23
  Антипасто — традиционная итальянская закуска.


[Закрыть], попивала вино и бродила среди гостей. За одни только минувшие сутки на ее долю выпали все занятия, которых она всегда избегала и которых терпеть не могла.

Долгая многословная болтовня о свадьбах и нарядах.

Возня на кухне, загубившая ее идеальный маникюр.

Общение со свекровью, невестками и разнообразной родней, которая нагло совала нос в ее личную жизнь и высказывала свои суждения о ней.

Почему же она до сих пор не выбежала из комнаты с диким воплем, подобно одной из тех идиоток в фильме «Крик», которым явилась жуткая белая маска?

Может быть, потому, что знает: все это понарошку?

Да, должно быть, так оно и есть. Иного разумного объяснения быть не может. Мэгги никогда не общалась с родней, если, конечно, не считать брата и Алексу. И стряпней занималась тогда, когда ей взбредало в голову этим развлечься. И уж верно никогда ей не приходилось иметь дело со стайкой женщин разного возраста, которые хихикают и задают миллионы вопросов. Она привыкла к тишине – по сути, бо́льшую часть своей жизни прожила в тишине – и не привыкла сталкиваться с таким откровенным выражением радушия и тепла.

И тем не менее семья Конте приняла ее в свои ряды с чистосердечной радостью. Сестры Майкла оказались такими разными, но Мэгги они действительно пришлись по душе. Они были настоящие. Его мать ни разу не засмеялась, не позволила себе ни единого критического высказывания, когда учила Мэгги готовить первую в ее жизни порцию домашней пасты. Крохотная частица души Мэгги – частица, существование которой сама она стыдилась признавать, – теперь ожила и робко затеплилась. Каково это жить, зная, что столько людей любят тебя, какие бы ошибки и промахи ты ни совершала?

Взгляд Мэгги остановился на Венеции. Жених обнимал ее, а она смеялась каким-то его словам. Даже на другом конце комнаты чувствовалось, с какой силой их влечет друг к другу, а при виде обожания, которое было написано на лице Доминика, сердце Мэгги пронзило иное, беспощадно отчетливое чувство.

Зависть.

Она сглотнула подкативший к горлу комок. Каким бы чудовищным ни казался их с Майклом обман, Мэгги ощутила его оправданность, едва только увидела вместе Венецию и Доминика. Ничто не должно становиться на дороге у этих двоих, в особенности ветхая семейная традиция. Интересно, на что это похоже – быть с мужчиной, который смотрит на тебя так влюбленно и жадно? Принадлежать тому, кто в целом мире не видит никого, кроме тебя одной?

Мэгги решительно выбросила из головы этот неуместный вопрос и направилась к Майклу. Хватит думать о постороннем, пора вернуться к делу. Майкл стоял возле чрезвычайно привлекательного мужчины с горящими синими глазами и небольшой стильной бородкой. Густые иссиня-черные волосы волнами нис падали на его лоб. Черт возьми, этот человек был живым воплощением сексуальности, и Мэгги даже мельком заподозрила, что он манекенщик. Рядом с мужчинами стояла Карина. Запрокинув голову, она неотрывно смотрела на незнакомца, смотрела так, словно он был солнцем, единственным ее спасением от леденящего дыхания смерти.

Охваченная любопытством, Мэгги пробралась к этой компании и остановилась рядом с Майклом.

– А, Мэгги, – сказал он, – вот и ты. Разреши представить. Мой друг Макс Грэй. Макс уже много лет почти что член нашей семьи, я считаю его своим братом. В «Ла дольче фамилиа» он моя правая рука.

Секс-бог по имени Макс обратил на Мэгги пронизывающий взгляд и улыбнулся. В уголках его рта возникли смешливые морщинки. Мэгги вздрогнула. Волна чувственности обрушилась на нее, едва не сбивая с ног. Странное дело, при этом она не ощутила и тени обжигающего влечения, которое вызывал в ней Майкл, скорее уж чисто эстетическое удовольствие от мужской красоты. Мэгги протянула руку и удостоилась крепкого рукопожатия.

И – ничего. Ни вспышки, ни даже искорки. Слава богу! Мэгги стало искренне жаль ту, которая влюбится в этого человека и обречена будет вечно жить в его тени.

И тут она осознала, что с младшей сестренкой Майкла это уже произошло.

Плохо дело.

Карина была еще не настолько взрослой, чтобы прятать свои чувства. Лицо ее, отчасти сохранившее детские черты, озаряла такая страстная мечта, что сердце Мэгги болезненно сжалось и ей стало страшно за Карину. В памяти беспощадно вспыхнуло собственное прошлое, уже потускневшее воспоминание о девочке, которой она была когда-то… до того, как у нее отняли невинность и веру в будущее счастье.

Бедная Карина! Если она и вправду боготворит Макса, ей суждено испытать, что такое разбитое сердце.

– Майкл, где ты ее до сих пор прятал? – Макс поглядывал на них с любопытством, к которому примешивалось что-то еще. Подозрение? – Ты мой лучший друг, а между тем я понятия не имел, что тебе вздумалось жениться. Когда в колонке сплетен не кричат на весь мир, что знойный холостой миллионер угодил в брачные сети, – здесь что-то неладно.

Ну да, конечно. Макс явно решил, что Мэгги – охотница за богатыми женихами.

Майкл выразительно фыркнул:

– Сдается мне, дружок, прессу больше интересуешь ты, чем я. И вроде бы, когда мы в последний раз сравнивали наши состояния, ты обогнал меня на добрый миллион.

– На два.

– Верно, но ты не граф.

– Да, швейцарская кровь лишила меня этого преимущества… Зато у меня больше земельных владений.

Мэгги закатила глаза:

– Может, просто выставите напоказ свои достоинства, а уж я скажу, кто круче?

Майкл бросил на нее быстрый взгляд. Карина поспешно прикрыла рот ладонью.

– Если мои источники не ошибаются, ты тоже кое-что скрываешь, – заметил Майкл, обращаясь к другу. – Кажется, в колонках сплетен писали, будто ты встречаешься с какой-то принцессой. Итальянских наследниц тебе уже недостаточно? Потянуло на голубую кровь?

– Серена сопровождала своего отца в деловой поездке, – покачал головой Макс. – Мы просто проводим вместе время, не более. И никакая она не принцесса, а только наследница солидного состояния. Ее папочка съел бы меня заживо. Я не настолько важная шишка, чтобы породниться с этим семейством.

– Какая чушь! – вспыхнула от ярости Карина. – Тот, кто женится ради денег, а не по любви, никогда не будет счастлив. Ты достоин большего!

Макс прижал руки к груди:

– Ах, cara, выходи за меня замуж! О такой, как ты, я мечтал всю жизнь.

Карина покраснела как рак. Пунцовая, с дрожащими губами, она лихорадочно искала подходящие слова. Бедняжка! Уже не девочка, еще не женщина, влюбленная в лучшего друга своего брата, который много ее старше. Она изнывает от страсти к мужчине, который для нее недостижим. Во всяком случае, пока.

Мэгги открыла было рот, чтобы сменить тему, но ее опередила неуклюжая выходка Майкла. Он пощекотал свою младшую сестру под подбородком и улыбнулся – снисходительно, как взрослые обычно улыбаются несмышленому младенцу.

– Карине пока еще рано думать о замужестве. Вначале она должна занять свое место в семейном бизнесе и закончить образование. Кроме того, она хорошая девочка, а ты, мой друг, встречаешься только с плохими.

Мужчины дружно расхохотались, не сознавая, какое впечатление произвела их шутка.

Кровь отхлынула от лица Карины, и она низко опустила голову. Затем вскинула подбородок – и стало видно, что в глазах ее блестят злые слезы.

– Я уже не ребенок, Майкл! – прошипела она. – Почему вы оба не можете этого понять? – С этими словами она круто развернулась и опрометью выбежала из комнаты.

– Что я такого сказал? – удивился Майкл. – Я же просто ее поддразнивал.

У Макса тоже был растерянный вид.

Мэгги раздраженно вздохнула и одним глотком осушила свой бокал.

– Оба вы хороши, остолопы.

– Почему это? Ее выходка неразумна и оскорбительна по отношению к гостям. Я совсем не хотел ее обидеть.

– Может, мне пойти с ней поговорить? – неловко шевельнулся Макс.

– Нет, это моя обязанность. Я сам с ней поговорю.

– Нет уж, держись от нее подальше. – Мэгги решительно сунула Майклу свой пустой бокал. – Ты и так уже достаточно натворил. С Кариной буду говорить я.

На лице Майкла выразилось откровенное недоверие.

– Дорогая, у тебя нет опыта в обращении с девушками. Иногда им полезно почувствовать твердую руку. Быть может, имеет смысл привлечь к этому делу Джульетту.

Мэгги сильно сомневалась, что деловая и целеустремленная сестра Майкла сможет сейчас понять, что творится с Кариной. Снова ее взбесил снисходительный тон Майкла, откровенно намекавший, что она не способна с чем-то справиться. За минувшие сутки этот тип успел усомниться в ее профессиональных достоинствах и в умении готовить, а теперь еще и в жизненном опыте. Мэгги улыбнулась так сладко, что едва не заработала кариес.

– Не волнуйся, дорогой. – Она вложила в это обращение тайный издевательский смысл, который тотчас дошел до Майкла. – Я сообщу Карине одну приятную новость, и ей сразу полегчает.

– Какую еще новость?

Мэгги смерила взглядом эту парочку красавцев и проказливо ухмыльнулась:

– Я устрою ей свидание вслепую. С каким-нибудь сногсшибательным парнем.

– Исключено! – Лицо Майкла потемнело. – Моя сестренка не бегает на свидания.

– Значит, это именно то, что ей нужно. Пока, милый! – Для пущей оскорбительности Мэгги приподнялась на цыпочки и запечатлела на губах Майкла беглый поцелуй. И мимолетно вздрогнула от искры, проскочившей между ними, но тут же взяла себя в руки. – Любовь моя, не будем устраивать ссоры в медовый месяц. У нас и так найдется чем заняться. – С этими словами она подмигнула Максу и пошла прочь, нарочито соблазнительно покачивая бедрами под неотступным взглядом Майкла.

Мэгги подавила смешок. Черт возьми, она неплохо позабавилась. Приятно было бросить вызов деспотическим замашкам Майкла. Она поднялась наверх и стала искать комнату Карины. Пускай Майкл покипит при мысли о свидании вслепую. Потом она признается, что у нее даже нет на примете подходящего парня для знакомства с Кариной. Увы, длинный язык опять довел ее до беды, и ей все-таки нужно попытаться поговорить с Кариной. У нее действительно нет никакого опыта доверительных женских бесед. Что можно сказать Карине, чтобы та успокоилась?

Мэгги остановилась перед закрытой дверью и вздохнула, услышав доносящиеся изнутри глухие всхлипывания. Ладони вспотели, и она вытерла их о подол платья. Нелепая ситуация. Если Карина не захочет с ней говорить, можно будет просто поторчать немного здесь, наверху, пускай Майкл поверит, что разговор состоялся. Мэгги протянула руку и постучала в дверь.

– Карина, это я, Мэгги. Хочешь поговорить или мне лучше уйти? – Ну да, она трусиха. Опытная в таких делах женщина сказала бы: «Открой дверь, нам нужно поговорить!» Ответа все не было, и Мэгги облегченно вздохнула, собираясь уйти. – Ладно, я понимаю. Я просто…

Дверь распахнулась настежь.

А, черт!

– Почему никто не хочет понять, что я уже взрослая?! – гневно выпалила девушка.

Мэгги остановилась в дверном проеме, чувствуя сильный соблазн броситься наутек, но тут Карина отступила в сторону, освобождая дорогу, и Мэгги поневоле пришлось войти.

– Потому что твой старший брат никогда с этим не смирится, – непринужденно пояснила Мэгги.

Ей сразу бросились в глаза розовые стены, мягкие игрушечные зверюшки и обилие кружев. Брр! Чутье подсказывало ей, что Карина содержит комнату в таком виде, чтобы потрафить другим, а не себе самой. Постель под балдахином выглядела заманчиво мягкой, но покрывало в разноцветных бабочках придавало ей инфантильный вид.

Да уж, трудно поверить, что хозяйке этой спальни двадцать три года. Мэгги сомневалась, что Карина вообще хоть раз в жизни побывала на свидании, имея такого бдительного опекуна, как Майкл. Она остановилась в дальнем конце спальни, откуда несколько ступенек вели в небольшое смежное помещение, где, судя по всему, когда-то располагалась игровая комната. Здесь все выглядело иначе: чистые холсты, краски, набор художественных принадлежностей. Внимание Мэгги привлекли развешанные по стенам акварели ярких цветов; на полках выстроились рядами глиняные фигурки, которые изображали слившихся в объятиях любовников. Хм, интересно. Здешняя обстановка куда больше подходила Карине, нежели инфантильная атмосфера спальни.

– Я ненавижу свою жизнь. – Лицо Карины было искажено страданием. Девушка плюхнулась на кровать, и из глаз ее снова хлынули слезы. – Никто не понимает меня, не дает самой принимать решения. Я больше не ребенок, но мою жизнь уже расписали без моего согласия на годы вперед.

Мэгги мысленно выбранила себя за то, что сунула нос в дела девушки, которую едва знала, и вмешалась в ситуацию, где ничего не могла изменить.

– Ммм… как это?

Карина громко сглотнула:

– Мне разрешено встречаться только с парнями, которых одобрит моя родня. Правда, ни один парень ни разу в жизни не пригласил меня на свидание. Потому что я уродина и толстуха.

– Какая глупость! – издала раздраженный вздох Мэгги. – У тебя нормальная фигура с аппетитными формами. И к тому же имеется грудь. Ты же видела своих сестер? Пускай они худенькие, как тростинки, зато и груди у них плоские, точно блин.

Глаза девушки потрясенно округлились, и она помимо воли хихикнула:

– Может, и так… Только парни все равно любят худеньких. А еще у меня волосы стоят дыбом, точно я сунула пальцы в розетку… И такие огромные, пухлые, дурацкие губы! – Снова брызнули слезы, сопровождавшиеся шумным всхлипом. – А Майкл говорит, что я должна помогать Джульетте в «Ла дольче фамилиа», только ведь он ни разу не спросил, чего хочется мне! Я хотела поехать в колледж, но он заставил меня учиться в университете. Теперь мне предстоит получить степень магистра бизнеса, а потом будет долгая-долгая стажировка. Почему я не могу отправиться в Америку и работать в фирме Майкла? Все это нечестно!