Текст книги "Загадочные убийства"

– Уильям вбил себе в голову, что Лорел Мун видела его фотографии, слышала, что он говорил, и все эти годы взаперти обдумывала это снова и снова. И он считает, что она хочет… мести. – Алистер покраснел. – Я понимаю, это звучит странно, но Уильям вообще такой, особенно если выпьет лишнего.

– Однако ее поймали буквально на месте преступления, – возразила Берди. – И Лорел Мун во всем призналась, так что вся суета вокруг Уильяма не имела никакого отношения к тому, что ее посадили под замок.

– В точности то же самое и я говорил Уильяму, – вздохнул Алистер, – причем двадцатью разными способами, но он не желает слушать. Считает, раз Лорел Мун объявилась здесь, то точно по его душу. А уж когда вы принесли эту записку… Теперь Уильям твердо убежден, что Лорел Мун не просто находится в доме, а охотится за ним!

Берди посмотрела в камин: вместо бледно-розовой записки там теперь среди угля лежала кучка серой золы, – и заметила:

– Жаль, что вы ее сожгли.

Помолчав, она попыталась припомнить текст, а когда получилось, по спине пробежал холодок. «Ты думаешь, что я тебя не знаю: думаешь, ты в безопасности, – но тебе нигде от меня не скрыться».

Берди произнесла то, что вспомнила, и добавила:

– Понятно, почему он так взвинчен.

– Это чушь! – возразил Алистер. – Уверен! Записка была адресована не Уильяму.

– Но тогда как она появилась здесь? – не согласилась с ним Берди. – Кто ее написал? И зачем? И потом, даже если ее написала не Лорел Мун… она все равно может быть здесь. А если это так, то кто она?

Часа в два ночи дождь припустил всерьез, и миссис Хиндер, которой почему-то не спалось, ткнула в бок похрапывавшего мужа.

– Эй, Джордж, проснись. Слышишь? Это теперь надолго.

Тот что-то пробурчал, не открывая глаз, похлопал ее по обтянутому фланелью бедру и снова повернулся лицом к стене.

– Надолго, – вздохнула миссис Хиндер. – Ну, что ж поделаешь…

Потоки дождя изливались на мокрые загоны, голые ветви тополей, крышу Дипдена и стекали по наглухо запечатанным окнам дома.

Берди, услышав шум дождя, что-то проворчала и повернулась на другой бок, натянув одеяло на голову. Алистер, дремавший урывками, тоже услышал и выругался. Марго же ничего не слышала: крепко спала под действием снотворного. Лицо ее все еще блестело от крема, который она никогда не забывала нанести, несмотря ни на расстройства, ни на удовольствия, которыми было отмечено время перед сном.

В крыле, отведенном персоналу, в задней части дома дождь бурлил в водостоках, тяжело шлепаясь из переполненных водосточных желобов на асфальт внизу. Анжела спала в своей узкой белой кровати, ничем не потревоженная, спокойная и порозовевшая во сне. Конрад в соседней комнате лежал, запрокинув руки за голову и, прислушиваясь, хмурился. В комнате с другой стороны Уильям метался в ночном кошмаре, где черная вода непреклонно поднималась все выше и выше вокруг его связанного тела, касалась подбородка и вот-вот должна была поглотить его целиком.

Глава 7

Берди тонула. Вода накрывала ее с головой, давила, опускала ко дну. Она изо всех сил пыталась вынырнуть на поверхность, но лишь смутно видела свет сквозь толщу воды. Очки потерялись. Давление усиливалось. Берди не могла дышать. В какой-то момент она вдруг поняла, что вода теплая и розовая. Она не должна быть теплой! И уж тем более розовой!.. Это не вода. Берди вовсе не тонет… Она задыхается! Руки ее почему-то плотно прижаты к телу. Да она запеленута! Сквозь дымку прозрачного розового шелка ей видны парящие над ней улыбающиеся лица. В ужасе Берди пытается кричать, чтобы ее услышали, но выходит лишь сипение. От усилий саднит горло. Сердце колотится. И в этот момент издалека раздается колокольный звон, негромкий и сладкозвучный. Что это, смерть? Звон приближается, становится все громче…

Берди открыла глаза, не в силах сообразить, сон это или реальность. Она лежала в постели, задыхаясь, обливаясь потом, запутавшаяся в простынях. Будильник на прикроватной тумбочке продолжал издавать тот самый колокольный звон, нежный, сладкозвучный, но очень настойчивый. Берди перекатилась на бок, схватила с тумбочки очки и принялась лупить ладонью по будильнику, пока тот не замолк. В изнеможении рухнув на спину, Берди помотала головой, пытаясь разогнать ужасные ощущения. Клаустрофобия, беспомощность… фу! Немного придя в себя, она с трудом выпуталась из спеленавших ее простыней. Казалось, болела каждая мышца. Синяки, ушибы и скованность во всем теле после «купания» в реке давали ощущение, будто ее переехал грузовик. Двигаться не хотелось. Но ведь будильник… Значит, душ, одеться и спуститься к завтраку. Завтрак накрыт с семи тридцати до девяти. Так. Берди пережила падение в реку, потеряла все свои вещи, заработала несколько ушибов и синяков. Да еще и дождь идет. Все еще дождь. Значит, что? Значит, от этого места у нее приступы раздражения. Значит – и Берди была вынуждена признать тот факт, что в этом-то вся суть, – ей вовсе не хочется, чтобы кто-то ее дергал, ею командовал, превращал в жалкую, раскрашенную копию красотки, какими их традиционно представляют. И значит, что? Нет причин разваливаться на части. Это просто рутина, такая же работа, как и любая другая. Стало быть… душ, одеться, спуститься к завтраку. Экскурсия по дому в девять. После десяти – два свободных часа! Первое занятие – с Анжелой в полдень: уход за лицом.

Берди медленно сняла чужую шелковую пижаму, швырнула на кровать и поковыляла в ванную, голая и одеревеневшая, зато снова ставшая самой собой.

Завтрак прошел в обстановке нервной и неловкой. Алистер и Эдвина закончили раньше всех и ушли еще до восьми, чтобы приступить к занятию по уходу за волосами. В столовой оставались очень чем-то раздраженная Марго Белл и молчаливая Хелен. Миссис Хиндер, с которой успела, ко всеобщему смущению, поцапаться Марго, вместе с одной из горничных покинула столовую, обиженно поджав губы. Не делая попыток заговорить с Хелен, да и ни с кем другим тоже, Марго взяла ржаной тост.

На другом конце стола Белинда, отщипывая кусочки от круассана, без умолку болтала, обращаясь то к Уильяму, то к Джози – вообще к любому, кто мог ее слушать. Похоже, ее нервозность за ночь достигла высшей отметки, как и простуда Джози, что делало их обеих отнюдь не идеальными сотрапезницами.

К счастью, никто не собирался тут задерживаться. Марго ушла первой, по-прежнему с хмурым лицом. Затем Джози в сопровождении Уильяма направилась в кабинет позвонить детям, пока те не ушли в школу. Хелен и Белинда покинули столовую вскоре после них. К половине девятого Берди осталась за столом одна. С огромным облегчением откинувшись на спинку стула, она налила себе еще чашку кофе, взяла последний круассан и щедро намазала его медом: никто не заметит.

В девять Марго Белл пригласила ее на запланированную экскурсию по дому, но особого удовольствия Берди не получила. Хозяйка все еще пребывала в дурном настроении, хотя и безуспешно пыталась скрыть это. Улыбка не сходила с ее лица, демонстрируя идеально ровные белые зубы, но глаза оставались холодными и сердитыми. Марго без умолку говорила, но в мелодичном, хорошо отработанном голосе прорывались резкие нотки.

– …ему уже сто лет, – продолжила она свой рассказ по пути в заднюю часть дома. – Когда мы сюда въехали, он буквально разваливался. Можете себе представить? И до сих пор постоянно нужно что-то ремонтировать: вы же знаете, каково оно со старыми домами, – и все это стоит целое состояние!

С горестным вздохом Марго махнула ухоженной рукой, и на пальцах сверкнули рубины в толстой золотой оправе. «А сколько стоишь ты?» – подумала Берди, направляясь вслед за Марго через темную кладовую на кухню. Там за большим сосновым столом сидела, скинув туфли, Бетти Хиндер и пила чай. Она удивленно взглянула на них, и Берди дружески ей улыбнулась.

– Уже устроили себе перерыв с чаепитием, миссис Хиндер? – холодно произнесла Марго и, отвернувшись от экономки, обратилась неестественно высоким голосом к Берди: – Как видите, очень современно, но все равно по-домашнему. Я думаю, это очень важно. Персонал, за исключением, разумеется, моего секретаря Уильяма, в основном питается здесь, в доме. В спальнях принимать пищу я запрещаю, поэтому они едят здесь. Время от времени сюда может забрести кто-то из гостей, вот я и привела все в соответствующий вид.

– Здесь славно, правда, миссис Хиндер? – обратилась Берди к экономке, чтобы сгладить неловкость от резкости Марго.

– Да, славно, – спокойно согласилась миссис Хиндер. – У мистера Алистера хороший вкус, и ему хватило здравого смысла поговорить со мной, прежде чем начать работы. Так что тут все сделано как надо.

На безупречных скулах Марго выступили ярко-красные пятна. Судя по всему, она была взбешена, но ей хватило ума промолчать.

– А у вас много персонала, Марго? – Берди решила, что благоразумнее перевести разговор с интерьера на служащих. – И кто живет в доме?

– Ну, кроме нас с Алистером – наши апартаменты расположены на самом верхнем этаже – здесь живут еще Уильям, косметолог Анжела и массажист Конрад. Уильяма вы видели за завтраком… ах да, еще вчера вечером. – Она замолчала, слегка поджав губы.

– Он был немного расстроен, – заметила Берди. Ей вдруг пришло в голову, что утреннее скверное настроение Марго может быть связано с Уильямом и его одержимостью Лорел Мун. Он ведь мог не послушаться Алистера и сказать ей про анонимное письмо… – Сегодня с ним все в порядке?

– Мне пока не удалось с ним поговорить. Бедный Уильям! – снисходительно бросила Марго Белл.

Стало быть, Уильям решил промолчать, подумала Берди.

– Этот Уильям ненормальный, если вас интересует мое мнение, – вмешалась миссис Хиндер. – И слишком много пьет.

– На его долю выпало слишком много бед, – отрезала Марго. – Он потерял…

– Ну и я потеряла мать в шестнадцать и похоронила своего ребенка. – Бетти Хиндер крепче сжала чашку, голос ее дрогнул. – Только ведь не ною и не жалуюсь, не выпрашиваю сочувствие, верно? Кроме того, та женщина, Лоис, была вдвое его старше. Что бы он делал с теткой, которая ему в матери годилась?

– Они не были официально помолвлены! – рявкнула Марго. – Просто близкие друзья. Уильям слишком все драматизирует. Он признался, что сделал ей предложение, но она, как женщина разумная, сочла это шуткой.

– Ну что ж, значит, не все пожилые тетки выжили из ума. – На лице миссис Хиндер появилась неприятная усмешка. – И все-таки он продолжал с ней валандаться, так? Надо думать, он просто любит старух: они напоминают ему мамочку.

Марго отвернулась, едва справляясь с яростью, что очень заинтересовало Берди, а потом заговорила высоким, натянутым голосом:

– Персонала у нас немного. Самые нужные сотрудники – это Уильям, Конрад и Анжела; они живут в доме. Их комнаты расположены в пристройке для персонала. Я покажу вам их через минуту. Миссис Хиндер живет неподалеку от Дипдена. Шеф-повар приходит только на ленч и ужин. Есть еще официант Майкл и две горничные; они тоже приходят только на день…

– Осталась всего одна, – пробурчала Бетти Хиндер, ссутулив плечи над чашкой, и посмотрела прямо на Берди. – Дурной знак. Не знаю, как я теперь должна справляться. Или как мы найдем ей замену. Одна из горничных, хорошенькая как куколка и работящая, что нынче редкость, получила сегодня утром отставку.

– О… да, я слышала. А почему? – заинтересовалась Берди, не успев придумать, что сказать.

– Слишком наглая! – взорвалась Марго. – Впрочем, я не думаю, что это имеет непосредственное отношение к нашей беседе. Итак, продолжим, Верити? – И направившись к двери, не оборачиваясь, ледяным тоном добавила: – Благодарю вас, миссис Хиндер.

Бетти Хиндер весело подмигнула Берди, поудобнее устроилась на стуле и налила себе очередную чашку чая.

– Крыло, разумеется, совершенно новое. Мы сломали все пристройки прежней гостиницы, чтобы его построить. Те, старые, никуда не годились, как вы и сами могли догадаться.

Щеки Марго все еще пылали после стычки с экономкой, когда она открывала дверь в задней половине дома. Это помещение было современным, очень светлым и ярко освещенным. Диваны и кресла с зеленой обивкой были не столь вычурными, как те, что стояли в парадных комнатах. Двойная стеклянная дверь в дальнем конце вела к бассейну и зонам отдыха, но Марго направилась к узкому коридору, пояснив, что он ведет к процедурным кабинетам.

Смотреть там особенно было не на что: наглухо запечатанные окна слева, плотно закрытые двери справа, мягкий бежевый ковер под ногами.

– Вы увидите все эти кабинеты сегодня, во время процедур, – напомнила Марго. – Уход за волосами, массаж, косметология, макияж… Вон там, в конце, кладовая.

Берди с любопытством смотрела на закрытые двери, из-за которых не доносилось ни звука. Интересно, как дела у Эдвины с Алистером и у Джози с Анжелой. Лично ей сегодня не хотелось бы работать вплотную с Джози. Достаточно завтрака. Коридор повернул налево, образовав букву L, и Марго указала на еще четыре двери, тоже плотно закрытые.

– Здесь комнаты персонала: три заняты, одна свободна. Тут иногда, но очень редко остается ночевать миссис Хиндер или еще кто-нибудь из обслуги, если погода уж совсем отвратительная.

– Как сегодня, – непринужденно заметила Берди, глядя на мокрые двор и сад за окном.

Марго лишь пожала плечами:

– Это так утомительно! Бассейн и прочее я покажу вам на обратном пути. А сейчас давайте подберем вам еще какую-нибудь одежду, пока не вернулись из прачечной ваши вещи. Они не особенно там торопятся.

– Ой нет, не стоит, право же… – начала было Берди, но Марго, уже отпирая дверь кладовой, протянула:

– Вы же не можете и сегодня ходить в этих вещах, правда, милая? А уж вечером, конечно, захотите выглядеть наилучшим образом.

Она включила свет, и мысли Берди мгновенно обратились к подруге Кейт. Дверь кладовой выходила в главный коридор, но угловое помещение внутри оказалось гораздо больше, чем можно было ожидать, потому что занимало пространство обоих отрезков буквы L.

Там стояли коробки с шелковым нижним бельем, чудесными колготками всех мыслимых и немыслимых расцветок, шарфами и шалями, тянулись вешалки с рубашками, топами, брюками и платьями, пальто, юбками и жакетами, полки с лосьонами, эликсирами, кремами, средствами для волос, в том числе и профессиональными, коробки салфеток, ватных шариков, глазных повязок, одноразовых латексных перчаток, кремов и восковых полосок для депиляции, огромные бутылки жидкости для смывания лака, стопки бледно-розовых полотенец и довольно поношенных защитных накидок с аккуратно скрученными завязками. С точки зрения Берди, производимый всем этим богатством эффект был довольно раздражающим. Эти атрибуты индустрии красоты представляли собой жуткое сочетание отголосков чрезмерной интимности с чужими телами и поверхностного глянца.

Марго принялась перебирать вешалки, наугад вытаскивая какие-то вещи и перебрасывая через руку. Время от времени она оглядывалась на Берди, окидывала ее острым, оценивающим взглядом, затем, ни слова не говоря, возвращалась к своему занятию. Берди, с тревогой наблюдая за ней, подумала: «Не ждет же она, что я начну примерять все это прямо сейчас?»

К облегчению Берди, Марго, похоже, не собиралась подвергать ее такой экзекуции. Закончив с одеждой, она вытащила из коробок, помеченных как «маленькие», какое-то белье, несколько пар колготок и, посмотрев на часы, сказала:

– Мы должны поспешить, милая. Все это отнесут в вашу комнату, выберете, что понравится и перед началом процедур переоденетесь. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, она первой вышла из комнаты и быстро зашагала по коридору, и Берди потрусила следом, стараясь не отставать, несмотря на боль во всем теле.

– Мы быстренько глянем на бассейн и джакузи, милая, а потом, к сожалению, я должна приступать к работе. В первый день программы всегда такая суета и я так выматываюсь, что, честное слово, даже не знаю, как выдерживаю.

Берди внезапно захотелось извиниться за то, что отнимает у нее время, но она вовремя подавила этот порыв, потому что очень уж Марго хотела заполучить ее. И на этой экскурсии тоже она настояла сама. Что касается Берди, то ей кто угодно другой подошел бы в сто раз лучше, даже Уильям. Ну да ладно, Марго немножко успокоилась: ей явно нравится показывать этот дом. Ее ноги периодически выскакивали из мягких чужих туфель, поэтому Берди проследовала за своим проводником неохотно. Марго показала ей бассейн, корт для игры в сквош, джакузи и прочие удовольствия, и Берди обрадовалась, что ей не придется изучать каждую достопримечательность по отдельности.

– Для удобства гостей сюда есть проход через массажный кабинет, – сказала Марго, – но мы, конечно, не хотим беспокоить Хелен, правда? Поэтому я провела вас длинным путем. Бассейн у нас, разумеется, с подогревом, ночью освещается…

Она говорила и говорила, и глаза Берди понемногу стекленели.

В десять Берди наконец-то отпустили: как сказала Марго, ей необходимо вместе с Уильямом проверить счета. Поэтому она оставляет гостью: пусть походит сама, если захочет, заодно почитает брошюры и прочую информацию: статистику и все такое прочее. В том числе больше узнает об услугах, которые предоставляет Дипден.

– Мы оставили вам свободное утро в расписании на понедельник, милая, – добавила Марго, стряхивая крохотное пятнышко пудры с безупречного кремового рукава. – Это значит, что вторая половина дня будет очень загруженной, но мы решили, что вам удобнее в первый же день осмотреться, со всеми познакомиться и все такое.

Марго подняла ухоженную руку и, хозяйским жестом потрогав каштановые кудряшки Берди, рассеянно произнесла:

– У вас прелестные густые волосы, милая, и восхитительные глаза, но я бы предложила вам подумать о контактных линзах. Мы об этом еще поговорим.

– Конечно, – вежливо ответила Берди, испытывая дикое желание плюнуть в эти холодные зеленые глаза.

Как только ей удалось сбежать, она отправилась на кухню. На ее вкус, слишком уж там много сосны и алюминия, но по крайней мере нет ничего розового и антикварного. Она получила чашку кофе и бисквит от суетливой миссис Хиндер, похвалила ее садик с травами: радость и гордость этой суровой дамы, но сейчас едва видимый сквозь залитое дождем кухонное окно, – и решила на часик-другой спрятаться в библиотеке.

Там она обнаружила Эдвину с триллером Джона ле Карре[4]4
  Джон ле Карре (р. 1931) – английский писатель, автор шпионских романов.


[Закрыть]. У нее изменилась прическа. Общий стиль смягчился, седина превратилась в оригинальные прядки на фоне золотисто-каштановых волос. Берди отметила также, что удачная стрижка визуально уменьшила тяжелую челюсть Эдвины и сделала выразительнее глубоко посаженные глаза. Перемены и в самом деле замечательные.

– Вы потрясающе выглядите, а прическа выше всяких похвал, – искренне сказала она Эдвине.

– Да, мне тоже понравилось, – явно обрадовалась та, потрогав мягкие прядки на затылке. – Алистер отличный парикмахер. А вы еще не начали?

– Нет. Первая процедура у меня в двенадцать, а потом весь день забит под завязку. Что у вас следующее?

– Массаж. В одиннадцать, – со вздохом ответила Эдвина, явно не горевшая желанием подвергнуться этой процедуре. – И я на него не рвусь. Мне никогда его не делали. А вам?

– Нет.

Они хмуро переглянулись. Перед мысленным взором обеих, как призрак, возник Конрад, с кислым выражением лица застывший над их распростертыми, далекими от совершенства телами.

– Как вы думаете, нам не придется снимать белье? – с тревогой спросила Эдвина.

– О боги, нет! – пришла в ужас Берди. – Даже думать об этом не хочу.

Эдвина вздохнула и вернулась к чтению.

Берди допила остывший кофе и, решив, что ради сохранения душевного равновесия лучше приступить к работе, неохотно вытащила записи Уильяма, но тут же вспомнила, что забыла попросить у Марго блокнот и ручку. С трудом вытащив себя из кресла, морщась и вздрагивая – ушибленное тело яростно протестовало, – Берди вышла из библиотеки и направилась к кабинету, расположенному рядом. Дверь была приоткрыта. Она уже подняла руку, намереваясь постучать, как вдруг услышала резкий голос Марго:

– Значит, так! С этим покончено!

Раздался голос Уильяма, но что он сказал, Берди не разобрала.

– Ты прелесть, Уильям. Не знаю, что бы я без тебя делала, – сказала Марго уже мягче.

Берди заколебалась: стоит ли их прерывать?

Снаружи внезапно раздался раскат грома, и шум дождя превратился в бешеную барабанную дробь.

– Боже мой! Как надоел этот проклятый дождь! – воскликнула Марго. – Слушай, Уильям, пойди убери все это, милый, хорошо? Мне нужно продиктовать тебе несколько писем и успеть поймать Эдвину до того, как она уйдет на массаж. Поспеши. Я должна успеть к Хелен через… господи, через двадцать минут! Боже, как я ненавижу эти понедельники! Просто ужас, сколько дел!

Ответом ей было опять бормотание, и Берди наконец постучалась.

– Да. – Теперь голос Марго звучал спокойно и властно, а когда дверь открылась, на ее лице уже была улыбка, хотя явно читалось нетерпение. – Да, Верити?

– Можно мне блокнот и ручку? Все мои вещи утонули.

– Милая, ну конечно! Уильям, принеси мисс Бердвуд все, что ей нужно, только побыстрее.

Уильям, который стоял возле стола у стены и держал в руках какие-то папки и чековую книжку, покорно посмотрел на хозяйку, опустил свой груз на стол и хотел было выйти, но Марго его остановила:

– Уильям, только не нужно изображать из себя страдальца, милый. Прости. Так что ты хотел?

– Только этот чек, Марго, за десятое июня. Наличные. Тысяча двести семьдесят три доллара пятьдесят центов. Ты не заполнила корешок.

Марго легонько постучала по зубам тонкой золотой ручкой.

– Это было… это было… – Она зажмурилась, затем резко распахнула глаза. – Сильвер! Тед Сильвер. Генератор, фильтры для бассейна – то да се.

Он сделал пометку и благодарно улыбнулся ей. Можно подумать, мысленно заметила Берди, что она оказывает ему любезность, позволяя выполнять всю работу.

– Уильям все для вас сделает, милая, – сказала Марго, сверкнув зубами. – Вы не против, если я вернусь к своим делам, правда? Я сегодня как выжатый лимон.

Она принялась перебирать те несколько листочков бумаги, что лежали на ее сверкающем столе, создавая видимость деятельности.

– Да, я понимаю, – отозвалась Берди. – Настоящая запарка, верно?

Марго метнула на нее короткий испытующий взгляд, но Берди сумела сохранить бесстрастное лицо, поэтому удовлетворенная хозяйка кабинета вернулась к своему занятию.

Уильям вышел следом за Берди из кабинета и нервно пробормотал:

– У Марго действительно куча корреспонденции. Столько знакомых! И есть даже весьма знаменитые, знаете ли: кинозвезды, члены парламента, да кого только нет. Сэр Артур Лонгли, к примеру, старый, скорее даже, старинный друг Марго.

– Разве он не умер? – сухо уточнила Берди, явно удивленная. Сейчас у нее было вовсе не то настроение, чтобы кому-то потакать.

Уильям оскорбился, но все же неохотно признал:

– Ну да, теперь-то уже умер, но это произошло всего год назад. А до своей смерти он неукоснительно писал Марго каждый месяц. Только представьте! Такой богатый, влиятельный человек!..

– Потрясающе! – воскликнула Берди, попытавшись изобразить восхищение.

Насколько она помнила, сэр Артур Лонгли был напыщенным старым пердуном, который после тридцати лет яростного заколачивания денег посвятил преклонные годы двум своим хобби: беспощадно разносил молодежь страны за нравственную развращенность и при каждой возможности нахваливал себя. Должно быть, оба этих занятия оказались весьма дорогостоящими, потому что после его внезапной кончины на поле для гольфа вдова и кредиторы, к своей огромной досаде, обнаружили, что долги сэра Артура намного превышают его активы.

Впрочем, если бедняга Уильям предпочитает купаться в лучах отраженной славы Марго, пусть это и всего лишь мишура, тем хуже для него: Берди ничего не имела против.

Они дошли до двери кладовой, и Уильям, прежде чем ее открыть, спросил нарочито небрежным тоном, рассматривая свои ногти:

– Вы, случайно, ничего не говорили Марго про… ну, вы знаете… вчерашний вечер?

– Нет. А вы?

– Нет. Алистер попросил предоставить это ему. Но не думаю, чтобы и он что-то ей сказал.

– Скорее всего, нет. Что-то она сегодня расстроена. Видимо, он решил подождать более подходящего момента.

– Возможно.

Внезапно Уильям юркнул в сторону, нырнул в захламленный кабинет напротив кухни и вынес оттуда два блокнота и три ручки.

– Это ваш кабинет? – с любопытством спросила Берди, когда он сунул все это ей в руки.

– О нет. Я сижу с Марго. Это Алистера. Мы храним здесь канцелярские принадлежности. Если вам что-то потребуется, не стесняйтесь, берите. Все так делают. Алистер не против, тем более что сегодня он весь день, с восьми до шести, занят с клиентками.

– Долгий у него день.

– О да! – серьезно кивнул Уильям. – Первый понедельник – долгий день для всех нас. Консультации Алистера длятся два часа вместо одного, и он с каждой дамой отрабатывает все это время, до последней минуты. Он такой перфекционист! Поэтому ему приходится работать без перерывов, но результат великолепный. Каждая гостья к шестичасовым коктейлям превращается в другого человека.

– Даже так? Что ж, с нетерпением жду его консультации. – Берди посмотрела на Уильяма. – Мне кажется, сегодня вы чувствуете себя получше?

Он кивнул и стыдливо пробормотал:

– Это все из-за шока. Джойс меня ужасно потрясла. Я отреагировал слишком остро. Надеюсь, вы не… э-э-э… не считаете, что обязаны рассказать об этом Марго? Или, того хуже, написать. Ну, вы знаете, для Эй-би-си или еще для кого-нибудь. – Его лицо вдруг просветлело: нашел нужные слова. – Это не… не подлежит оглашению в печати, да?

– О, не волнуйтесь! – кивнула Берди, стараясь не фыркнуть.

Господи, в этом месте, как на чаепитии у Безумного Шляпника.

– Ну… гм… мне пора возвращаться. Марго через десять минут уже должна быть в комнате для макияжа. До встречи! – Уильям повернулся и чуть ли не вприпрыжку побежал по коридору.

Берди посмотрела в сторону кухни. Бетти Хиндер там уже не было, но какая-то женщина в белом с ярко-рыжими волосами старательно рубила цыплят: очевидно, готовила ленч.

Берди вернулась в библиотеку, немного поработала, затем, как хорошая девочка, поднялась в свою комнату, чтобы переодеться. Нет никакого смысла расстраивать Марго – еще рано.

Кресло Эдвины пустовало: должно быть, пошла готовиться к ужасам встречи с Конрадом. При мысли об этом Берди содрогнулась. Чтобы отвлечься, открыла одну из папок, которые дал ей Уильям, и уставилась на бабочек, украшавших плотную белую бумагу. Видимо, они относятся ко всему этому слишком серьезно. Интересно, что так сильно расстроило сегодня утром Марго? Она была в бешенстве, это очевидно. Дерзость той горничной? Наверняка нет. Увольнение – это симптом болезни, а не причина. Тогда что? Похоже, про анонимное письмо ей никто не сказал, значит, дело не в нем. И не в Уильяме. Несмотря на отвратительное настроение, Марго разговаривала с ним ласково. А он так жалок в своей благодарности ей за эти мелкие милости.

Каблучки Марго процокали мимо двери в сторону пристроенного крыла, и с ней кто-то шел. Уильям? Нет: поступь тяжелая, высокие каблуки, негромкое бормотание. Эдвина! Берди улыбнулась. Точно, Марго хотела успеть перехватить Эдвину. Совершенно очевидно, она из тех, кто знает нужных людей, которые могут быть ей полезными.

Берди еще немного почитала, сделала несколько пометок, отложила папку и подошла к окну с желанием его открыть. Рассеянно подергав за ручку: оно, разумеется, не поддалось, – она вдруг осознала, что ей постоянно хочется впустить свежий воздух в этот дом. В любом помещении ее так и тянет подойти к окну и попытаться его открыть: просто так, на всякий случай. Но все они закрыты наглухо так, чтобы природные явления оставались снаружи, а люди – внутри, где тепло, сухо, удобно и безопасно.

«Безопасно». Слово продолжало звучать в голове, когда она вернулась к креслу и, взглянув на бабочек, подумала о Марго, которая как раз сейчас трудилась над Хелен в кабинете для макияжа – румянила щеки, убирала круги под глазами; об Анжеле, которая с помощью маски и крема пыталась убрать несовершенства с обеспокоенного детского личика Белинды; об Эдвине, которая безо всякого удовольствия флегматично лежала в массажном кабинете; о Джози, с тонкими пушистыми волосами которой сейчас возился Алистер. Только одна она все еще в ожидании преображения. Берди вздрогнула, но тут же встряхнулась. Да что с ней такое? Нервозность, только и всего. Беспричинная нервозность.

Берди снова взяла и открыла папку, но через пять минут опять оказалась у окна, прижала ладони к стеклу и уставилась на мокрый пейзаж, едва видный за пеленой дождя.