Текст книги "Наедине с тобой"

– Мэгги Г Голос Дениса вернул ее к действительности, и она покраснела, когда повернулась к нему и обнаружила, что он разглядывает ее с нескрываемым любопытством.

– Я бы и гроша ломаного не дал за эти твои мысли. Ты была где-то далеко-далеко, дорогая, и судя по тому, как ты выглядела, тебе там было не очень приятно.

Она с трудом улыбнулась, обрадовавшись, когда Луиджи принес им от руки написанное меню, и это отвлекло внимание Дениса. Она склонилась над своим экземпляром, заставляя себя сосредоточиться на написанном, но буквы прыгали перед глазами. Медленно ее взгляд проследовал по залу, влекомый силой, которая была выше ее, и она почувствовала, как сердце подскочило в груди, когда она встретилась глазами с Мэтью. Она поспешно отвела взгляд, с трудом понимая Луиджи, предлагавшего какие-то блюда.

Почему именно сегодня Мэтью попал сюда? Ей нужно лишь немного отдышаться в спокойном месте после вчерашнего вечера, и она опять была бы в форме, готовая встретиться с ним и справиться со всем, что он ей преподнесет. Теперь будет немного труднее прийти в себя.

– По-моему, это здорово. А как ты считаешь, Мэгз? Закажем это на двоих?

– Что? Ах да, конечно. Спасибо. Она понятия не имела о том, что заказала, но ей это было безразлично. Она хотела лишь поесть и уйти как можно быстрее. Даже сейчас она чувствовала, что Мэтью продолжает смотреть на нее, и от того ее пульс учащенно бился, а кровь стучала в висках так, как будто и не было этих трех лет.

– Это не Джеф ли Грэхэм там? Помнишь его, Мэгги? Я сделал ему несколько снимков пару месяцев назад, когда ты демонстрировала один из вечерних туалетов.

Денис помахал приветственно рукой, и Мэгги сделала то же самое, заметив этого человека сидящим за столиком вместе с компанией у дальней стены.

– Ты не против, если я оставлю тебя на минуту и подойду к ним, а, дорогая? Мне кое о чем нужно спросить его, сейчас как раз прекрасная возможность сделать это.

Не дождавшись ответа, Денис встал и направился в дальний конец зала, оставив Мэгги в замешательстве. По крайней мере пока Денис находился рядом, у нее было ощущение хоть какой-то защищенности, а теперь она почувствовала себя совсем одинокой и беззащитной. Она бросила нервный взгляд из-под ресниц в сторону окна и чуть не подскочила на месте, когда увидела, что Мэтью отодвинул стул и встал. Она отвернулась, чувствуя, что сердце у нее буквально выскакивает из груди и кружится голова. Нет, он не станет подходить к ней. Он просто встал, чтобы уйти; возможно, ему также тяжело находиться с ней в одном помещении после того, что случилось вчера вечером. Кроме того, Мэтью никогда не станет устраивать сцены в общественном месте.

– Кажется, нам суждено встречаться и встречаться, Мэгги.

Она вздрогнула, когда он заговорил. Она как будто застыла. Как это ему так легко удавалось заставлять ее всю дрожать? Если бы она знала ответ, то знала бы и как с этим бороться. Она раз и навсегда стала бы невосприимчивой ко всему, что говорил или делал Мэтью Кейн.

Нарочито медленно она повернула голову и посмотрела на него, заставив себя встретить его взгляд как можно спокойнее. Раньше, когда встречались их глаза, ее лицо было открытым, доверчивым, теперь она могла смотреть на Мэтью только сквозь маску.

– Действительно. Честно говоря, я удивлена, что встретила тебя здесь. – Она оглянулась на залитый светом зал, почти не замечая гула голосов, почти не видя других людей – для нее существовал только один человек, который стоял рядом с ней так близко, что она могла протянуть руку и потрогать его, если бы захотела. Но три года отсутствия Мэтью, страдания и боль навсегда уничтожили в ней подобное желание. – По-моему, это не то место, которое могло бы понравиться тебе.

В прохладном тоне ее голоса слышалась ирония, и глаза Мэтью сверкнули, как она и ожидала. Подбор нужных слов и все оттенки человеческого голоса были по его части. Он прекрасно знал, как придать максимум выразительности короткой фразе. Именно эта способность влиять на суд присяжных несколькими тщательно продуманными отточенными фразами привели его на вершину адвокатской практики. Ей не надо было играть с ним в его же игру, Мэгги понимала это, но не смогла не испытать определенного удовлетворения, когда заметила, что задела его.

– А почему ты так говоришь? – Его голос звучал спокойно, но под этим спокойствием скрывался гнев, а какой-то бесенок внутри нее все толкал ее и толкал.

– Почему? Да потому что Мэтью Кейн, которого я знала, никогда бы не унизился до того, чтобы обедать в ресторане, где официанты не одеты надлежащим образом и обслуживание не на высшем уровне!

Он помрачнел от оскорбления, которое подразумевалось в насмешливых словах, и стоял, возвышаясь над ней в прекрасно сшитом костюме цвета «антрацит», который подчеркивал его рост и ширину плеч.

– Да и Мэгги, которую я знал, скорее умерла бы, чем появилась на публике в одеянии, в котором она находится сейчас! – Он бросил презрительный взгляд на потертый кожаный пиджак, который все еще был у нее на плечах. – Похоже мы оба изменились, не так ли?

Его слова попали в точку, и она покраснела, жалея, что не одета во что-либо более впечатляющее, чем джинсы в обтяжку и свитер с этим кожаным пиджаком поверх.

– Собственно говоря, он не мой. Мне дал его Денис, – быстро проговорила Мэгги в порядке объяснения, но тут же сердце ее тревожно екнуло, когда она увидела, как сразу же напряглось его лицо.

Протянув руку, он резким движением снял пиджак с ее плеч и бросил на стоявший рядом стул. Мэгги попыталась остановить его, но отшатнулась, когда он наклонился ближе; его горящий взгляд был устремлен на нее, и она почувствовала, что этот огонь ее пожирает.

– Я не хочу, чтобы ты носила такие вещи, Мэгги. Понятно?

– Я… я… – Она сглотнула, почувствовав, как в ее груди поднимается гнев. – Это ты не хочешь, Мэтью? Неужели ты в самом деле считаешь, что имеешь право диктовать мне? – Она насмешливо рассмеялась, получая удовольствие от того, как кровь прилила к его щекам. – Извини, Мэтью, но ты опоздал на несколько лет, чтобы приказывать мне, что я могу и что не могу делать? А теперь, если не возражаешь, я бы предпочла, чтобы ты оставил меня. Я хочу поесть, а до тех пор пока ты рядом, мне это вряд ли удастся.

– И что же, Дэвид знает об этом… о нем? Он посмотрел через зал на Дениса, который оживленно беседовал за дальним столиком, блаженно не ведая о том, что происходило, затем вновь обернулся к Мэгги, и губы его презрительно скривились.

– Или это одно из твоих многочисленных увлечений, Мэгги? Это больше похоже на правду, не правда ли, учитывая твой послужной список? Я был удивлен, что ты и Дэвид еще вместе. Три года – слишком большой срок для тебя, чтобы довольствоваться одним мужчиной, но ведь, я полагаю, и с девочкой надо считаться; даже ты не настолько эгоистична, чтобы лишить ее отца в таком нежном возрасте. Так, значит, ты таким образом подавляешь скуку, встречаешься с мужчинами в обеденное время, а бедный доверчивый Давид понятия ни о чем не имеет? Пожалуй, мне надо поговорить с братом и предупредить его, какая ты, Мэгги. В конце концов он мне – родная кровь, и я не хочу, чтобы он попал в ту же ловушку, что и я, даже после всего, что случилось.

Как он мог такое говорить? Как он мог даже подумать такое о ней, не говоря уж о том, чтобы произносить это. Она вскочила с посеревшим лицом. Ее всю затрясло, как будто ее избили.

– Будь ты проклят, Мэтью, – сказала она глухо; голос ее дрожал, она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. – Будь ты проклят за то, что смеешь говорить такие вещи!

Он схватил ее за руки, остановив, когда она попыталась пройти мимо него, и его пальцы больно впились ей в тело сквозь мягкую тонкую шерсть свитера.

– Я смею, Мэгги. Я смею даже больше, если хочешь знать. – Он мягко рассмеялся, наклонившись к ней так близко, что его дыхание коснулось ее щеки. – Видишь ли, я уже побывал в аду, отправившись туда три года назад, когда ты сделала из меня посмешище, и я этого не забыл. И я не забуду этого до тех пор, пока не изгоню из своей души всех призраков прошлого!

Она замерла, почувствовав леденящий душу страх.

– Что ты имеешь в виду, Мэтью? Между нами все кончено. Мы разведены, и все… кончено.

Он покачал головой, вся веселость разом исчезла с его лица.

– Не кончено, но будет… скоро. – Он взял ее за подбородок, повернув ее голову, чтобы смотреть прямо в глаза. – Я собираюсь сделать так, что ты будешь моей вновь, Мэгги, во всех значениях этого слова, а затем, когда ты начнешь сходить по мне с ума, как я сходил по тебе три года назад, я уйду и оставлю тебя ни с чем.

– Нет!

Ее голос прозвучал всего лишь как слабое глухое бормотание, в то время как она хотела выкрикнуть свое несогласие и продолжать кричать до тех пор, пока в ее душе не уляжется холодный страх. Он всего лишь пытался напугать ее, произнося угрозы, которые не мог выполнить без ее согласия, а она никогда не вернется к нему. Никогда!

Она высвободила руки и прошла мимо него, не слыша удивленного восклицания Дениса, когда, ни слова не говоря, выскочила из ресторана.

На улице шел дождь, мелкая изморось, которая мгновенно впиталась в ее шерстяной свитер, но она даже не замечала этого, спеша прочь от ресторана, пытаясь как можно быстрее увеличить расстояние между собой и Мэтью, но ей было не убежать от слов, которые все звенели и звенели в голове. Сколько бы ни уговаривала себя, что это всего лишь пустые угрозы, она прекрасно знала, что Мэтью всегда добивался того, что хотел!

Глава 3

– Я не могу оставить тебя в таком состоянии, Мэгги. Послушай, я отменю поездку и останусь до тех пор, пока тебе не станет лучше. Я уверен, Лэнгтон поймет, когда я ему все объясню.

Мэгги покачала головой и посмотрела на Дэвида твердым взглядом.

– Ты не можешь так поступить – упустить возможность, которую так долго ждал. Если ты не поедешь, Лэнгтон просто наймет кого-нибудь другого. Со мной все будет хорошо, я обещаю. Это всего лишь простуда, а от простуды еще никто не умирал, поверь мне!

Она постаралась придать немного юмора своему голосу, но по выражению лица Дэвида можно было видеть, что он колеблется, и Мэгги тихонько вздохнула.

Дэвиду пришлось многое пережить, чтобы начать жизнь заново после развода, который отдалил его не только от Мэтью, но и от всей их семьи. Он ушел из большой влиятельной адвокатской конторы, основанной его отцом, Маркусом Кейном, убежденный в том, что нездоровый ажиотаж вокруг этого дела окажет самое неблагоприятное влияние на его дальнейшую карьеру. Тогда он признался ей, что в какой-то степени даже рад, что обстоятельства вынудили принять подобное решение, так как давно понял, что юриспруденция не для него.

Однако его новый выбор явился для всех неожиданностью. Он занялся изготовлением мебели – красивых авторских работ, которые со временем несомненно должны были стать украшением любой коллекции. В прошлом году он только начал создавать себе имя, и предстоящая командировка в Даллас, чтобы обсудить изготовление нескольких предметов для Кларка Ленгтона, миллионера, владельца корпорации «Лэнгтон Кемикалз», могла принести ему большую пользу. Это было как раз то, что нужно, и Мэгги понимала, что ему нельзя упускать такой шанс из-за нее.

Она решительно встала, уцепившись за спинку стула – ноги плохо слушались ее. Обычно она справлялась с простудой за два дня, но на сей раз не получилось. Она чувствовала себя хуже и подозревала, что это была не обычная простуда, а, скорее всего, грипп.

– Послушай, Дэвид, ты опоздаешь на самолет, если сейчас же не отправишься. Только обязательно пришли мне открытку из замечательного теплого Далласа, ладно?

Дэвид вздохнул, встал, снял свой пиджак со спинки стула и натянул на себя.

– Мне все равно не нравится, что ты остаешься одна, Мэгги. А если тебе что-нибудь понадобится? – Он выглянул из окна и нахмурился при виде свинцовых облаков на небе. – Тебе нельзя выходить в такую погоду, а то подхватишь воспаление легких, не то что простуду. Как же ты собираешься ходить в магазин?

– Я позвоню Мэри и попрошу ее купить мне все, что нужно. Простуда пройдет через пару дней. Перестань волноваться, Дэвид. Ты когда заводишься, становишься ну прямо как наседка!

Дэвид рассмеялся и, протянув руки, крепко прижал ее к себе.

– О вас надо беспокоиться, мисс Дункан. Вы самая независимая женщина из всех, которых я знал, а, если бы вы мне позволили, я беспокоился бы о вас еще больше!

В его голосе звучала необычная нотка, которую Мэгги никогда раньше не замечала, и она напряглась, инстинктивно реагируя на нее. Несмотря на все упреки Мэтью, они с Дэвидом были всего лишь друзьями, не больше – не меньше, но сегодня в его голосе прозвучало нечто другое. Она отпрянула назад, и крошечная морщинка залегла у нее на лбу, когда она стала всматриваться в его красивое лицо, но не обнаружила в нем ничего, кроме тревоги за нее. Тогда она успокоилась и почувствовала, что ее сердце стало биться тише. Она очень ценила дружбу Дэвида; она понимала, что только эта дружба и поддерживала ее в последние три года. Ей очень не хотелось ее потерять, но она никогда не отважилась бы причинить ему боль, дав возможность подумать, что между ними могло бы быть нечто большее. Она узнала вкус любви, попробовала ее красоту и очарование, пережила боль и страдание, и она никогда не позволит, чтобы это случилось с ней вновь. В какой-то степени Мэтью выиграл, подумала Мэгги, – он был первым мужчиной в ее жизни и будет последним, потому что она никогда больше не будет рисковать.

– Если быть до конца честным, Мэгги, то я беспокоюсь не только из-за простуды. – Дэвид взял ее за плечи и посмотрел прямо в глаза. – Я знаю, тебе неприятно это слышать, но ты не можешь, как страус, спрятать голову в песок и притвориться, что ничего не было. А что если Мэтью решит прийти сюда снова.

Мэгги отвела взгляд и опустила глаза на его шелковый серый галстук в страхе, что он может заметить ужас, который вызвали эти слова. С тех пор, как она видела Мэтью в ресторане, прошла неделя, однако страх при воспоминании об этой встрече не проходил. Она, конечно же, ничего не сказала Дэвиду. Она слишком хорошо знала его. Он стал бы настаивать на том, чтобы выяснить с братом отношения немедленно, чего ей как раз не хотелось отчасти потому, что это могло привести к дальнейшему обострению ситуации, а также из-за того, что она чувствовала себя виноватой в их разрыве.

Так как родители отказались от нее еще ребенком, Мэгги воспитывалась в детских домах, и ей не довелось испытать атмосферы семьи или близости, которая могла существовать между братьями и сестрами. В свое время она все готова была отдать, чтобы помирить Мэтью и Дэвида, но мало что могла поделать из-за уверенности Мэтью в том, что его подозрения оправданы. Он видел дружбу, которая связывала ее и Дэвида, глазами, омраченными ревностью, и в настоящий момент дела обстояли не лучше.

Она судорожно вздохнула, стараясь говорить как можно убедительней.

– Он больше не придет сюда. Помнишь его лицо в тот вечер, когда он увидел тебя держащим Джейни? Он уверен, что она – твоя дочь, и это его будет сдерживать.

Именно за эту маленькую надежду она цеплялась всю неделю и повторила это сейчас как заклинание, чтобы уберечь себя от нового визита Мэтью.

– Он – глупец. Любому ясно, что Джейни – его дочь.

– А Мэтью – нет. – Она сделала шаг в сторону, чтобы поднять со стула плед, руки ее при этом слегка дрожали. – И это к лучшему. Я не хочу, чтобы он вернулся в мою жизнь!

– Ты в этом уверена? Ты действительно… ну, не хочешь сказать ему правду? – Дэвид поднял вверх руки, как бы сдаваясь, когда Мэгги блеснула своими зелеными глазами. – Ладно, ладно, я прошу прощения, если сказал что-то не то, но я хорошо помню твой взгляд, Мэгги, тогда вечером. Как будто он нанес тебе смертельный удар, не узнав в Джейни свою дочь. Я знаю, он причинил тебе боль, говорил и делал ужасные вещи, но уверена ли ты до конца, что не хочешь, чтобы он знал правду? – Дэвид пожал плечами, глаза его потемнели. – Я уверен, что мне очень не хотелось бы не знать, что у меня есть ребенок.

– Мэтью отказался от всех своих прав, когда развелся со мной. Я надеюсь, ты не забыл, что он сказал, в чем он нас с тобой обвиняет? – Она отшвырнула плед в сторону, уставив руки в бока, и лицо ее исказили болезненные воспоминания. – Я не забыла ни слова, Дэвид, ни единого слова. Как могла я забыть, когда каждая фраза отпечаталась у меня в сердце? – Она судорожно вздохнула, затем выдохнула, заставляя себя расслабиться, испуганная тем, что может сказать, чего не следует, и Дэвид догадается, что она встречалась с Мэтью еще раз после того вечера. Дэвид по-своему упрям. Он откажется от поездки, если хоть слегка заподозрит о том, что произошло и чем угрожал Мэтью, – А теперь давай отправляйся. Отправляйся, не то опоздаешь на самолет.

Она проводила его до двери, торопливо обняла, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, и посмотрела, как он прошел по дорожке и сел в машину. Он завел мотор, помахал ей и отъехал, но прошло несколько минут, прежде чем Мэгги вошла внутрь и закрыла за собой дверь. В первый раз с момента развода она по-настоящему осталась одна, впервые ей действительно приходилось полагаться только на себя, без опоры на утешающее присутствие Дэвида, и она почувствовала себя совершенно беззащитной.

Что ей делать, если Мэтью будет искать с ней встречи вновь, полный решимости осуществить свою угрозу? Она так старалась убедить себя в том, что больше не любит его, но за прошедшую неделю поняла – это не так.

Она могла ненавидеть его за то, что он сделал, но глубоко внутри все еще отвечала на его чувства.

Он сказал, что ему нужно изгнать призраки, и она верила ему, потому что у нее были свои призраки, свои воспоминания, свои глупые мечты повернуть время вспять.

Если он появится вновь, ей придется бороться не только с ним, но и с собой.

Устало вздохнув, Мэгги наклонилась и подняла с пола последнюю игрушку, чтобы бросить ее в ярко-красный пластмассовый ящик. Когда она распрямилась, в голове у нее все поплыло от утомления. Джейни прекрасно чувствовала себя все утро и принималась играть то в одно, то в другое, всякий раз разбрасывая на полу в гостиной горы игрушек. Обычно Мэгги заставляла дочурку убирать игрушки за собой, но сегодня это показалось ей слишком тяжелым занятием. Гораздо проще было убрать их самой.

Бросив последний взгляд на комнату, чтобы убедиться, что она ничего не упустила, Мэгги медленно прошла на кухню и наполнила чайник, прежде чем разорвать пакетик с лимонным напитком, который, судя по надписи на нем, гарантировал излечение от простуды. Она налила в кружку горячую воду, прошла с ней в гостиную и села. Сморщив нос, она осторожно попробовала напиток. Мэгги откинулась в кресле, ощутив, как ноют ноги и шумит в висках, и так продолжалось весь день с того момента, как она встала. Как было бы хорошо забраться в постель и накрыться с головой до тех пор, пока не станет лучше, но разве с маленьким ребенком на руках такое возможно!

В дверь позвонили, и она вздрогнула, отставила в сторону кружку, а затем вскочила и подбежала к окну, чтобы осторожно выглянуть из-за занавески. Она начала так поступать с прошлой недели – сначала смотреть, а потом открывать дверь, боясь увидеть на пороге Мэтью, но несмотря на то, что была к этому внутренне готова, все равно испытала шок при виде его знакомой высокой фигуры.

Она опустила занавеску и отступила назад, прижав руку к груди, чтобы унять сильное сердцебиение, и почувствовала, что вся дрожит. Он так ясно объяснил ей там, в ресторане, свои намерения, сделал это с помощью столь красноречивых слов, что ей показалось, она сейчас упадет в обморок. Только железная решимость, приобретенная за последние годы, удержала ее на ногах, и она не потеряла сознание.

Дверной звонок зазвенел вновь, на сей раз громче и настойчивей, в нем чувствовалось нетерпение, и легкая горькая усмешка коснулась ее губ. Он привык, что все вскакивали по его команде, выполняя ее немедленно, и она хорошо могла себе представить его растущее раздражение от того, что она не открывала дверь. Что ж, пусть стоит там хоть целый день и звонит, она ни за что не впустит его!

Звонок зазвонил вновь, затем еще и еще, и Мэгги заткнула уши, чтобы не слышать его, но вдруг застыла, заслышав знакомый рев сверху. Видимо, звуки разбудили Джейни – теперь она будет капризничать до конца дня.

Она поспешила наверх, вынула ребенка из кроватки и нежно вытерла рукой ее слезы.

– Ш-ш-ш, все в порядке, куколка. Он скоро уйдет.

Она нервно зашагала по комнате, крепко прижимая Джейни к себе, но спустя еще десять минут она поняла, что Мэтью и не собирается уходить, и ее нервозность стала передаваться Джейни. Девочка стала плакать пуще прежнего, слезы струились у нее по щекам, и это обстоятельство заставило Мэгги осознать, что необходимо что-то предпринять, чтобы прекратить весь этот шум снизу.

Еще крепче прижав к себе Дженни, она сбежала вниз по лестнице и широко распахнула дверь, ее глаза были ледяными, когда она уставилась на Мэтью.

– Ты что, черт возьми, делаешь? Ты напугал Джейни до смерти своими звонками.

Он снял руку со звонка и поднял ее, чтобы откинуть растрепавшиеся черные волосы со лба, лицо его было недовольным.

– Не вини в этом меня. Тебе давно следовало открыть дверь, а не игнорировать звонки.

– Игнорировать? Как можно игнорировать такой шум! – Она судорожно вздохнула, сердце у нее билось так часто, что ей казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Но она должна была сохранять спокойствие, должна обращаться с Мэтью всего лишь безразлично, а не демонстрировать эту бешеную ярость, которую, казалось, он всегда в ней вызывал. – Что тебе нужно, Мэтью? Мне казалось, я ясно дала понять, что тебе не следует сюда приходить.

Он в удивлении приподнял темную бровь, а его губы насмешливо скривились, когда он посмотрел на ее бледное лицо.

– А мне казалось, что я ясно дал тебе понять, каковы мои намерения.

– Ты – сумасшедший, слышишь меня? Ты совсем сошел с ума, если думаешь, что я когда-либо пожелаю иметь с тобой дело! А сейчас уходи, оставь меня, пока я…

– Пока ты что? Побежишь и расскажешь моему дорогому братцу? – Он холодно улыбнулся. – Ты ведь не можешь этого сделать, не так ли? Потому что Дэвид уехал в Америку и оставил тебя здесь одну.

На лице у нее, должно быть, читался шок, потому что его улыбка сделалась еще шире, и она рефлекторно отступила назад. Он воспользовался моментом, чтобы еще шире раскрыть дверь, и вошел в холл, плотно закрыв за собой дверь, несмотря на ее протесты.

– Что ты делаешь? Убирайся отсюда немедленно или я вызову полицию, и тебя арестуют!

– Ты это сделаешь, Мэгги? Не думаю. Я уверен, что твоей подмоченной репутации тебе хватит до конца жизни. И потом, надо же и о ребенке подумать! Каково ей будет узнать об этом в будущем?

– Я ненавижу тебя, Мэтью Кейн – ненавижу!

– Не больше, чем я тебя, Мэгги.

– Тогда зачем ты это делаешь? Почему ты не оставишь меня в покое? Не может же тебе это нравиться!

Ее слова прозвучали как крик отчаяния, как мольба о пощаде, но он остался равнодушным к ним, на лице у него ничего не было написано, кроме холодной отстраненности, которая буквально леденила ей душу.

Когда он заговорил, его голос звучал уверенно, звонко, отчего у нее мурашки побежали по спине.

– Мне это не нравится, но я вынужден это делать для своего спокойствия. – Он придвинулся ближе, уставившись ей прямо в глаза, и она ощутила холодный взгляд голубых глаз как нечто материальное. – Я старался выбросить из головы мысли о тебе, я делал все возможное, чтобы начать жизнь сначала, но ты всегда там, Мэгги, всегда в моей душе, незаживающая рана. – Он схватил ее за плечи и крепко удерживал, когда она попыталась высвободиться. – Я смогу освободиться от прошлого, только если вернусь в него и переживу все заново, изгоню призраки, которые преследуют меня!

– Нет! – Она покачала головой, сопротивляясь его хватке, отягощенная весом Джейни, которую она по-прежнему крепко держала на руках. – Все кончено. Все кончилось три года назад – нельзя вернуться назад, нельзя ничего изменить сейчас!

Его пальцы впились в ее тело, причиняя боль, но она видела, что он не осознает этого.

– Это никогда не кончится до тех пор, пока я не сотру из памяти то, что ты содеяла. И единственный способ сделать это – заставить тебя страдать, как я страдал!

Она не могла говорить, не могла двигаться, не могла найти в себе силы сделать что-либо, удерживаемая его яростью, горечью и чувством своего поражения. Она всю себя отдала их браку, а оказалось, что этого недостаточно.

Но она не позволит разрушить свою жизнь его безумным желанием мести.

– Нет, Мэтью. Ты ошибаешься. Ты ничего не достигнешь, причинив мне боль. Ты должен принять то, что случилось, и продолжать жизнь, как это пытаюсь делать я. Заставив меня страдать, ты не залечишь рану, ты вскроешь ее вновь! Месть – это не решение.

– Нет? – Его голос смягчился, а глаза смотрели так, что у нее заиграла кровь, но, хоть убей, Мэгги не могла сказать, было ли это от страха или по какой другой причине, куда более грозной для спокойствия ее души. – Может, и не решение, Мэгги, но я хочу убедиться, что я не прав. Можешь отрицать сколько угодно, но ты все еще чувствуешь что-то ко мне, как и я чувствую что-то к тебе, и до тех пор, пока оба от этого не избавимся, мы не будем полностью свободны!

– Нет! – Она вырвалась от него, прижав к себе Джейни так крепко, что та захныкала и попросилась вниз. Мэгги поставила ее на ноги и проследила, как она побежала в гостиную, прежде чем вновь повернуться к Мэтью; лицо ее было бледно, и его искажала боль. – Ты говоришь, я до сих пор что-то чувствую к тебе, что ж, ты прав, но это не любовь! Выкинь ее из головы раз и навсегда!

– А я и не говорил, что это любовь. – Он мягко рассмеялся, и, когда поймал ее за руки и наклонил свою голову, чтобы прижаться губами к ее губам, его намерения ясно читались на лице. Мэгги похолодела, все ее тело оказалось как бы скованным при этом знакомом нежном прикосновении его губ. Она закрыла стаза, борясь с нахлынувшими на нее воспоминаниями и неожиданным пламенем ожившего желания. Мэтью всегда так действовал на нее. Ему стоило только коснуться, чтобы она вся запылала, и ее охватывало единственное желание – ощутить его руки на своей коже, и сейчас она была безоружна против него.

Медленно, деликатно его язык обвел контуры ее губ, дразня, мучая, пробуждая внутри нее прежнее пламя с такой легкостью, что она готова была заплакать от стыда. Неужели она и в самом деле такая безвольная, что может вот так стоять и позволять поступать с ней, как ему вздумается? Неужели она настолько слаба, что позволит чувственности затуманить рассудок?

Она вырывалась, тщетно пытаясь заставить его остановиться, но когда ее руки коснулись сквозь расстегнутый ворот рубашки теплых мускулов его груди, она потеряла контроль над собой, захваченная водоворотом чувств. Ее рот приоткрылся в беспомощном стоне, и он немедленно воспользовался этим, углубив свой поцелуй, его язык стал чувственно исследовать контуры ее губ до тех пор, пока вся она не загорелась от желания. И когда его рука скользнула под свитер и сжала ее грудь, она прильнула к нему в страстном желании ощутить прикосновение его пальцев к своему соску, вновь испытать чудо, которое один он мог сотворить.

– Мамочка… мамочка, смотри!

Детский голос прорезался сквозь пламя желания, возвращая ее к действительности. Она резко высвободилась из рук Мэтью и обернулась, отбрасывая рыжие локоны с лица дрожащими руками. Все тело охватил жар, кровь волновалась, сердце билось так, что она с трудом дышала, и острая боль охватила ее от собственной глупости.

– Посмотри, мамочка.

Джейни стояла в дверном проеме гостиной, держа в руках башню из ярких деталей конструктора фирмы «Лего». Мэгги заставила себя улыбнуться губами, которые неожиданно застыли.

– Прелестно, дорогая. А почему бы тебе не пойти и не попробовать сделать ее еще больше?

Джейни с минуту серьезно посмотрела на нее, затем улыбнулась и вернулась в комнату, мурлыкая что-то себе под нос, явно не понимая того, что происходило в холле. Как Мэгги завидовала ей, как бы она хотела также отбросить от себя то, что произошло несколько минут назад.

Она распрямила плечи и посмотрела на Мэтью с вызовом. Он стоял не шелохнувшись, и на его лице было непривычное выражение глубокой грусти, что удивило ее, но, когда он перехватил ее взгляд, оно изменилось на выражение такого самодовольства, что она похолодела от страха. Он почувствовал, как она отозвалась на его ласки, почувствовал желание, поднимавшееся в ней при его прикосновении, и ей надо было каким-то образом убедить Мэтью – что бы ни случилось, она никогда не полюбит его!

– Что ж, теперь у тебя есть доказательство того, что я что-то испытываю, Мэтью. Я не отрицаю этого. Тебе всегда удавалось будить во мне желание, но и только, и я не настолько глупа, чтобы позволить тебе воспользоваться этим обстоятельством!

Он резко засмеялся, засунув руки глубоко в карманы своих брюк и лениво опершись о стену, в то время как продолжал внимательно разглядывать ее зардевшееся лицо.

– Ты и в самом деле думаешь, что это так просто, Мэгги? Думаешь, ты сможешь включать и выключать свои чувства по желанию?

– Конечно, смогу!

Он покачал головой, на его волосы падал свет, и, казалось, они светились синим пламенем.

– Нет, Мэгги. Когда ты будешь лежать в постели сегодня ночью, твое тело будет грезить о моем прикосновении, твоя кровь будет играть в ожидании огня, который могу зажечь только я. Я это знаю. Я прожил с этим желанием три года, это как болезнь, и я до сих пор не нашел от нее лекарства. Но я найду!

– Нет! Я не позволю тебе ничего с собой сделать, слышишь? Ничего! Неужели ты думаешь, я такая дура, что начну все сначала? – Она горько рассмеялась, не замечая слез, которые потекли у нее по щекам. – Я могу грезить, Мэтью, но ты никогда об этом не узнаешь, потому что не позволю тебе вновь исковеркать мне жизнь, как ты это сделал раньше, своей безумной ревностью.

– У тебя просто истерика.

– Да? И почему это у меня истерика из-за того, что мой бывший муж только что пригрозил искалечить мне жизнь? – Она судорожно вздохнула, стараясь успокоиться. Она должна была убедить его сейчас, что он ошибается, предпринимая подобное. – Три года не разрушили память о том, что произошло, Мэтью. Я до сих пор помню все, что ты сказал, что ты сделал. Ты винил во всем Дэвида, но он был лишь мальчиком для битья, потому что тебя пожирала ревность всякий раз, когда я общалась с мужчинами! И со сколькими, по-твоему, у меня были романы? С двумя, с тремя… с тремя десятками? Давай, Мэтью, сосчитай!