Текст книги "Наедине с тобой"

Дженнифер Тейлор
Наедине с тобой

Глава 1

Она не встречала его три года, три года, которых как, не бывало, когда подняла голову и увидела, что он смотрит на нее из дальнего угла комнаты. Она смогла выдержать его взгляд всего лишь мгновение, а затем опустила глаза, почувствовала, как у нее бешено заколотилось сердце и все тело покрылось испариной. Она полагала, что он все еще в Америке, что же он мог делать здесь? Почему судьбе было угодно, чтобы их пути скрестились вновь, когда она только начала успокаиваться?

Мэгги!

Сколько раз она слышала, как он произносил ее имя своим глубоким уверенным голосом? Сколько раз она лежала в постели без сна, со слезами на глазах, мысленно прислушиваясь к нему? За последние три года эти глубокие интонации прозвучали в ее голове больше тысячи раз, и тем не менее она вздрогнула всем телом, когда услышала их вновь.

– С тобой все в, порядке? Ты выглядишь… м-м, потрясенной.

При этих словах она взглянула на него, приклеив к губам улыбку, и ее зеленые глаза заблестели.

– Конечно же, со мной все в порядке. С чего ты взял? Как поживаешь, Мэтью?

– Спасибо, хорошо.

– Прекрасно. Я не знала, что ты вернулся в Англию. Ты здесь в отпуске?

– Нет, я вернулся совсем.

Он слегка пожал плечами, а его глаза медленно скользили по мягким очертаниям ее лица, роскошным волосам, лежавшим густыми волнами и ярко выделявшимися на фоне ее черного платья.

– Я устал от беспокойной жизни и решил, что пора возвращаться.

– Понятно.

Она заставила себя улыбнуться, борясь с дурнотой, которая накатила на нее при этой новости. Она все время боялась, молилась, чтобы этого никогда не случилось, чтобы он остался в Америке навсегда, но все ее мольбы оказались напрасными, и ей стало страшно. Если он когда-нибудь узнает…

Она решительно отбросила эту мысль, испугавшись, что он может догадаться, о чем она думает, как это уже не раз бывало. Она не допустит, чтобы он узнал, не даст ему возможности причинить ей боль, как он это делал раньше. Чего бы это ни стоило, она не впустит его в свою жизнь, потому что ни за что не собирается вновь пережить всю эту муку.

Подняв свой бокал, она допила остатки вина и поставила его на стол, стараясь держаться как можно естественней. Мэтью был умным человеком, весьма умным, чтобы не заметить необычное в ее поведении. Ей необходимо спрятать свой страх, не то она вызовет его подозрения. Слава Богу, что никто на этом вечере не знает ее, кроме Мэри. Она здесь впервые по настоянию своей подруги, и ей не составит труда заставить Мэри пообещать, что та никому не скажет ее адреса. Она совсем не хотела, чтобы Мэтью объявился в ее доме.

Ее рука дрожала, когда она брала маленькую черную театральную сумочку со стола и засовывала под мышку, но она боролась с собой, понимая, что ей надо держаться.

– Что ж, приятно было вновь видеть тебя, но боюсь, мне нужно идти.

– Он насмешливо приподнял бровь, оттягивая безукоризненно чистую манжету сорочки, чтобы взглянуть на дорогие часы, красовавшиеся на его запястье.

– Так рано? Непохоже на Мэгги, которую я знал раньше.

Она сцепила зубы так, что заболели скулы. Она не могла позволить себе ответного выпада. Она должна была вести себя ровно и хладнокровно, предоставив событиям развиваться спокойно, не поддаваясь на пылающие страсти, которые она ощущала даже сейчас, несмотря на его внешне невозмутимый вид.

– Мне завтра рано вставать. У меня с утра работа.

Его глаза сузились, в то время как он охватил взглядом ее хрупкую фигурку в облегающем черном платье, а губы презрительно скривились.

– Так ты по-прежнему работаешь манекенщицей?

– Конечно. А чем еще я должна была бы заниматься?

Она постаралась, чтобы ее голос звучал непринужденно, подавляя горячую волну гнева, захлестнувшую ее. Он всегда терпеть не мог то, чем она занималась, всегда относился к этому с насмешливым презрением, но если бы не работа, ей пришлось бы тяжело все это время. Конечно, она больше не принимала участия в показах моделей, которые вынуждали ее уезжать из дома на несколько дней по первому требованию, но, в любом случае, она зарабатывала достаточно в выписных каталогах и журналах, в которых пользовалась большим спросом.

Стремясь положить конец этому разговору, она протянула руку холодным вежливым жестом и тут же пожалела об этом, когда его пальцы сомкнулись вокруг нее. Волнение охватило ее горячей волной, заставив вспомнить прошлое, и у нее закружилась голова от того, как стремительно это произошло.

– Мэгги.

Он произнес это почти шепотом, который был едва слышен в шумной суете вокруг них, но она кожей почувствовала каждый слог, каждый оттенок. Пальцы его сжались, и он привлек ее к себе так, что она смогла почувствовать тепло его мускулистого тела и знакомый аромат кожи. Неожиданно ей показалось, что она тонет в воспоминаниях, нахлынувших на нее, и она выдернула руку, как бы пытаясь выбраться на поверхность.

– Мне нужно идти. Мне жаль, Мэт, но я…

– Ты бессильна против этого, Мэгги. Между нами все еще что-то есть, как бы ты ни старалась это отрицать.

В его голосе слышалась твердая уверенность, глаза смотрели решительно, и неожиданно Мэгги охватил гнев. Как она могла быть такой дурой, что забыла, пусть даже на минуту, что произошло и как он поступил с ней?

Холодное презрение отразилось на ее лице, когда она взглянула на него.

– Я никогда не отрицала этого, Мэтью. Ведь это ты развелся со мной… помнишь?

Его лицо окаменело, а щеки вспыхнули, прежде чем он сделал видимое усилие, чтобы расслабиться и улыбнуться этой своей улыбкой, которую она так ненавидела.

– О, я помню Мэгги. Я все помню, что ничего не кончено.

Он протянул руку, чтобы взять прядь ее волос и обернуть их вокруг своих пальцев, вглядываясь, как они выделяются, словно огненный кружок, на фоне его кожи.

– И не будет кончено до тех пор, пока я не решу, что так тому и быть.

От его наглости у нее перехватило дыхание. Она сделала шаг назад и решительно освободилась от его руки.

– До тех пор, пока ты не решишь? А мне кажется, ты принял решение три года назад. Или, может быть, ты вдруг понял, что ошибся? – Она горько рассмеялась. Лицо ее было бледным как полотно, и изумрудные глаза еще ярче выделялись на этом фоне. – Прямо как в романе! Великий Мэтью Кейн признает, что ошибся!

Улыбка исчезла с его лица, и на нем ясно обозначилось презрение.

– Я не ошибся, Мэгги. Все, что я сказал тогда, было правдой, и я не понимаю, почему сейчас должен думать иначе!

Чего другого ей следовало ожидать? Что он признается в своей ошибке, произнесет слова, за которые она готова была продать душу дьяволу тогда, три года назад? Очевидная бесплодность всего этого как-то враз опустошила ее, и, повернувшись, Мэгги стала пробираться сквозь толпу, не обращая внимания на любопытные взгляды тех, кто стоял невдалеке и слышал сказанное. Она как во сне добралась до раздевалки и взяла свое пальто.

– На чем ты добираешься домой? Она не заметила, что он последовал за ней, и вздрогнула всем телом, сделав шаг назад. Когда он подошел к ней, глаза ее широко раскрылись в тревоге.

– Боже мой, Мэгги, что с тобой? Да, мы расстались не лучшим образом, но неужели нужно вести себя так, как будто я собираюсь бить тебя?

Она судорожно вздохнула, страстно желая оставаться спокойной и не давать волю истерике, которая нарастала в ее душе. Она вела себя глупо, заставляя его заподозрить неладное, а ей этого меньше всего хотелось. И все же было трудно обуздать горечь, которая разрывала ее на части. Она любила этого человека. Когда-то он был центром ее существования, а он отплатил за любовь самым жестоким образом. Она не может этого забыть и никогда не сможет.

– Нет, ты никогда этого не делал, Мэтью. Ты никогда меня пальцем не тронул, но у тебя в том и не было нужды. У тебя твой собственный способ наказывать меня, который куда более эффективен!

Он отшатнулся назад, как будто его ударили, лицо его побледнело даже сквозь загар.

– Ты считаешь возможным винить меня? Какой мужчина не захотел бы наказать тебя после того, что ты сделала? – Он рассмеялся резким неприятным смехом, от которого у нее мурашки побежали по телу. – Скажи мне, Мэгги, дорогая, какой мужчина подставил бы другую щеку, когда обнаружил бы, что его держат за дурака и что его собственная жена спит с его братом?

Прозвучало то же обвинение, что и тогда. Три года и огромное расстояние, разделявшее их, должны были бы сгладить боль от тех слов, но оказалось, что это не так.

Каждая фраза, как нож, вонзалась в сердце, разрывая его на части, делая ее такой же беззащитной и ранимой, как и раньше. С минуту она смотрела на Мэтью, и ее чувства ясно читались на ее лице, затем резко повернулась и выбежала из помещения.

– Мэгги! Черт возьми, Мэгги, вернись немедленно!

Сердитый приказ несся ей вдогонку в то время, как она сбежала по ступенькам на улицу, но она не остановилась. Ей надо было исчезнуть, убежать от Мэтью, убежать от этой боли. Почти ничего не видя от слез, она металась между машинами, припаркованными вдоль тротуара. Не слышала тревожного гудка такси, резко затормозившего, чтобы не наехать на нее, когда она неожиданно выскочила на дорогу.

Ее руки так тряслись, что она долго не могла воткнуть ключ зажигания, но наконец ей это удалось, и она забралась внутрь, боясь только одного – что Мэтью попытается вытащить ее из машины. Она оглянулась – не видно ли поблизости его высокой фигуры, и вздохнула с облегчением, когда увидела, что он стоит на ступеньках и не делает ни малейшей попытки последовать за ней.

Заведя мотор, она тронулась и тут же оглянулась. Дверной проем был пуст, свет падал на мостовую большими желтыми пятнами, и ей стало горько. Глупо так убегать, вести себя как истеричная девчонка-подросток, Мэтью Кейну на нее наплевать. Он никогда бы не снизошел до того, чтобы бежать за ней и устраивать сцену посреди улицы.

За все эти три года она не слышала о нем ни слова, зачем же он появился здесь вновь? Было ли это случайным совпадением или сама судьба привела его на этот вечер? А, может быть, была другая, гораздо более серьезная, причина для этой, с виду случайной, встречи? Неужели он смог узнать то, что она так тщательно от него скрывала?

Мэгги не торопилась, сосредоточившись на управлении своей маленькой машиной. Когда она подъехала к дому и выключила мотор, было около одиннадцати. Некоторое время она оставалась в машине, положив руки на руль, чувствуя, как дрожь от шока все еще не унимается в ней. Она считала, что уже не переживает из-за него, что если им доведется встретиться вновь, она встретит его с той зрелой уверенностью, которую обрела за эти прошедшие три года; но как и раньше, она почувствовала себя полностью потерянной, согнувшейся от горьких обвинений, от его полной уверенности в своей правоте. Он развелся с ней, покончил с их браком и всеми взаимными обязательствами, но она не была свободна, раз он мог так влиять на нее одним своим прикосновением, взглядом, жестким уничтожающим словом. Тем не менее ей надо было как-то собраться, как она это делала раньше, и жить, как он пыталась жить.

Мэгги выпрямилась, глубоко вздохнув, и посмотрела в зеркало, откинув со лба свои пышные рыжие волосы. Она выглядела бледнее, чем обычно, а глаза блестели по-особенному ярко. Она потянулась за сумочкой – и замерла, обнаружив, что ее нет на сиденье рядом с ней. Где она могла забыть ее? Может быть, в раздевалке, когда надевала пальто? Ей было трудно напрягать память, и она бросила это занятие. Так как румяна остались в сумочке, Мэгги стала пощипывать щеки большим и указательным пальцами, чтобы появился румянец. Завтра она позвонит Мэри и попросит ее справиться у хозяйки, не находил ли кто этой сумочки. Собственно в ней, помимо нескольких монет и косметики, ничего ценного не было.

Она открыла дверцу машины, вылезла из нее и распрямила плечи, прежде чем, пройти по узкой тропинке к входной двери и позвонить. Ветер дул уже сильнее, раскачивая деревья и кружа по саду засохшие листья. Она дрожала от холода, ожидая, когда откроют дверь.

– Ты рано вернулась. Я не ждал тебя раньше утра. Что случилось?

Распахнув дверь, Дэвид улыбнулся ей, затем отступил назад, впуская ее в прихожую, Мэгги постаралась улыбнуться.

– Старею, наверное. Эти вечера потеряли для меня былую привлекательность.

Дэвид засмеялся, закрывая дверь. Скрестив руки на груди, он оглядел ее стройную фигуру в черном облегающем мини-платье с нескрываемым восхищением.

– В этом наряде тебе не дашь больше восемнадцати, так что не говори ерунды. Такое объяснение меня не удовлетворяет. Давай признавайся… ты просто не могла утерпеть, чтобы поскорее не вернуться домой в мою веселую компанию.

Мэгги рассмеялась, чувствуя, как немного уходит напряжение от его поддразнивания. Подойдя ближе, она нежно коснулась губами его щеки.

– Один-один. И зачем только я пытаюсь обхитрить тебя?

Он обхватил ее за плечи, и они прошли из узкой прихожей в гостиную…

– Магдалена Дункан! В твоем возрасте следовало бы быть более благоразумной.

– Ах ты, наглая мартышка! – Мэгги схватила с кресла подушку и запустила в него, прежде чем со вздохом опуститься в кресло, одновременно сбросив свои черные шелковые фирменные туфли. Она закрыла глаза, чтобы тепло и покой комнаты проникли в ее усталое тело, но вдруг резко открыла их, когда перед глазами возникла картина сегодняшнего вечера. Она полагала, что избавилась от того, что всякий раз, когда закрывала глаза, перед ее мысленным взором снова вставал Мэтью, но, очевидно, сегодняшняя встреча всколыхнула все вновь.

– В чем дело, Мэгги? Что случилось? У тебя такой вид, будто ты увидела привидение, а не вернулась с «лучшего вечера сезона», как говорила Мэри.

В голосе Дэвида явно слышалась тревога. Он сел в кресло напротив и внимательно ее разглядывал, но она отрицательно покачала головой, не желая ничего рассказывать ему. Дэвид тоже имел отношение к прошлому – его жизнь также изменилась из-за того, что произошло. И он вынужден изменить образ жизни и строить все заново, научиться жить с болью в душе. Было бы жестоко задевать старые раны без надобности.

– Ничего не случилось. Я просто устала. Все было нормально, все без перемен на западном фронте, так сказать.

Она была уверена, что он не поверил ей, но Дэвид не стал ни на чем настаивать, откинувшись в кресле и закрывая его своей крупной мускулистой фигурой. В мягком свете рядом стоявшей лампы его волосы блестели цветом новой однофунтовой монеты, серые глаза смотрели на нее уверенно и спокойно, и уже в который раз Мэгги подумала – как было бы хорошо, если бы она влюбилась в Дэвида. В Дэвида, который поддерживал ее все эти три года, который всегда оказывался рядом, когда ей становилось невыносимо одной.

Она вздрогнула, когда раздался звонок в дверь.

– Интересно, кто бы это мог быть в такое позднее время?

– Хочешь, чтобы я открыл? – Дэвид задержался в дверном проеме, но она покачала головой.

– Нет, я сама открою. Это, вероятно, кто-либо из соседей, зачем давать им повод для сплетен. В конце концов я должна думать о своей репутации.

Дэвид закатил глаза, рот его скривился.

– Спаси господи, чтобы тебя застали в доме с мужчиной в одиннадцать часов вечера.

Мэгги рассмеялась, подождала, пока он быстро взобрался вверх по ступенькам, и открыла дверь. В Следующий миг весь ее смех испарился, когда она увидела, кто стоит на пороге.

– Привет еще раз.

– Что тебе надо?

Голос ее прозвучал жестко, и его лицо напряглось от гнева. Он сделал шаг вперед, но она навалилась на дверь всем своим легким телом, не пропуская его.

– Я спросила, что тебе надо, – повторила она, глядя ему прямо в глаза и чувствуя, что сердце у нее буквально выскакивает из груди. Но ей приходилось сдерживаться – ведь так много зависело от того, как она справится с этой ситуацией.

Он, казалось, заколебался, его глаза внимательно изучали ее с тщательностью, которую она так хорошо помнила. Когда-то то, как он смотрел на нее, пытаясь заглянуть глубоко в душу, восхищало ее, теперь же – ужасало.

– Ты обронила ее, когда уходила с вечера. Я подумал, что она тебе может понадобиться.

Она отпрянула назад, когда он сунул ей в руки черную шелковую сумочку.

Он выругался, распахнул дверь и прошел в прихожую, пронзая ее ледяным взглядом.

– Ты опять за свое, Мэгги, скачешь, как испуганный заяц. Неужели все-таки так трудно поговорить со мной несколько минут в цивилизованной форме?

– Трудно! – выпалила она, развернувшись и уставив руки в бока. – Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должна вести себя цивилизованно, Мэтью, и я назову тебе десять, почему я не должна! Наши взаимоотношения никогда не были цивилизованными, и ты знаешь это. Ты должен это знать, потому что именно ты сделал их такими!

– Я? И у тебя хватает смелости винить меня? – Он не повысил голос, наоборот, даже понизил его. Слова звучали мягко, однако в застывшем гневе на его лице не было ничего легкого, ничего мягкого не было и в том, как он схватил ее за руки. – Нет, это ты их сделала такими! Это ты не могла жить без того внимания, которое привыкла получать. Ты сама во всем виновата, потому что не можешь жить без того, чтобы мужчины не обращали на тебя внимания!

– Нет!

Она заткнула уши, чтобы не слышать эти жестокие слова, произносимые таким уничижительно-мягким тоном, но он лишь рассмеялся и с силой опустил ее руки вниз.

– Не нравится правда, Мэгги? Твои деликатные ушки оскорбляет то, что я думаю о тебе?

– Отпусти ее, Мэтью. Ты уже все сказал. «Нет! Нет!» – звучало у нее в голове, когда она посмотрела мимо человека, который держал ее, и увидела Дэвида, стоявшего посреди лестницы. На какую-то секунду все как бы замерло, действие приостановилось, игроки застыли на месте. Только когда Мэтью стал поворачиваться, она пришла в себя.

Она оттолкнула его и устремилась к лестнице, стараясь добраться туда до того, как он увидит, что она скрывала от него все эти три года, но сделать это сейчас было невозможно, как невозможно повернуть время вспять.

– Ах, какая трогательная сцена! Извините меня, если я выгляжу удивленным. Видите ли, я ничего не знал, да и кто бы мне сказал? Во всяком случае, не после того, как я дал всем понять, как отношусь к вам обоим. Извини меня за вторжение, Мэгги, я не знал, что здесь такая уютная домашняя обстановка – моя бывшая жена, мой брат… и их ребенок!

У нее так перехватило дыхание, что она не смогла дышать, и от недостатка кислорода все поплыло перед глазами.

– Мэгги! Что с тобой?

Дэвид быстро спустился по ступеням и слегка тряхнул ее, лицо его при этом выглядело озабоченным, и постепенно спазм прошел. Мэгги медленно повернула голову и посмотрела на высокого темноволосого мужчину в другом конце комнаты, прежде чем оглянуться на ребенка, которого Дэвид держал на руках. Только слепой не заметил бы разительного сходства, но Мэтью и был слепым – слепым от ярости, горечи, слепым от пожирающей ревности, которая разрушила их брак.

Протянув руки, она подняла маленькую девочку, приложив темную головку к щеке, и стала поглаживать шелковистые кудряшки. Три года она хранила свой секрет и все боялась, что наступит день, когда он все узнает. И вот он здесь, стоит в двух шагах от нее, но не знает, что ребенок, которого она держит на руках, его.

Мэгги должна была бы испытать облегчение, так почему же у нее было ощущение, что он нанес еще одну рану в ее и так разбитое сердце?

Глава 2

– Улыбнись, дорогая! Предполагается, что ты веселишься… а не присутствуешь на похоронах.

Мэгги вздохнула, откинула со лба свои густые волосы и, слегка повернувшись, широко улыбнулась в камеру. Сегодня утром процедура съемки казалась ей сплошным кошмаром, время тянулось ужасно медленно, и она никак не могла дождаться, когда все закончится. Ей совершенно не хотелось позировать в этих роскошных вечерних туалетах, в то время как на душе у нее скребли кошки. И только благодаря высокому профессионализму, она не ушла со съемочной площадки и не отправилась домой, чтобы дать волю слезам, которые с трудом сдерживала с того самого времени, когда Мэтью покинул ее дом с выражением горького презрения на лице, которое ранило больше, чем слова. Дэвид, конечно же, предложил остаться и побыть с ней, напуганный мертвенной бледностью ее расстроенного лица, но она отказалась. Ей хотелось побыть одной, чтобы зализать раны и примириться с тем, что произошло, но это было невозможно.

Она думала: самое плохое, что может произойти, – Мэтью узнает правду о ребенке, но теперь понимала, что ошибалась.

Ее угнетало то, что он увидел Джейни, но так и не понял, что она его дочь.

– Хорошо. Думаю, на сегодня хватит. Не знаю, что с тобой происходит, Мэгги, но я был бы очень рад, если бы у тебя это прошло к следующей неделе. У нас еще полно работы, начиная со всей этой летней вечерней коллекции, и, честно говоря, при твоем теперешнем состоянии, я не думаю, что нам удастся ее выполнить.

Выражение лица Дениса, в то время как он перематывал пленку и осторожно убирал ее в металлическую коробку, было довольно мрачным, и Мэгги понимала, что его трудно за это винить. У него все расписано по минутам, а она была сегодня более, чем рассеянной, растратив драгоценное время.

– Да, конечно. Извини, Денис. Я действительно сегодня немного устала.

Он бросил на нее быстрый взгляд, разбираясь как всегда с предельной ловкостью со своим ценным оборудованием.

– Я полагаю, мы должны поблагодарить за это Мэри. Я знаю, что это она затащила тебя на вечеринку.

В его голосе слышались жесткие нотки; она удивилась и с любопытством взглянула на него. Денис был одним из самых спокойных фотографов, с которыми ей когда-либо доводилось работать, он не подвержен приступам эдакого творческого горения, которое присуще многим другим. Она никогда не слышала, чтобы он говорил о ком-либо в таком тоне, и то, что он высказался так о Мэри, которая всегда была одной из его любимиц, удивило ее.

Он, должно быть, поймал ее взгляд, так как покраснел и еще ниже склонился над массивным металлическим ящиком, укладывая камеру и линзы с еще большей, чем обычно, тщательностью. Неожиданно Мэгги поняла, что расстроило его, – он предложил Мэри пойти на вечер с ней, но подруга только рассмеялась в ответ и, похлопав Дениса по щеке, пробормотала что-то насчет того, что не хочет упускать шанс подцепить себе достойного кавалера!

Так вот в чем дело. С одной стороны Мэгги не очень удивилась. В последнее время Денис и Мэри довольно часто бывали вместе, но она как-то не складывала одно к одному и не догадывалась, что происходит. Более, чем вероятно, что Мэри нарочно хотела заставить Дениса ревновать, отправившись на этот вечер. Если так, то она может об этом пожалеть. Уж кто-кто, а Мэгги знала, сколь разрушительна в таких вопросах ревность.

Лицо ее напряглось, и она повернулась, поспешив со съемочной площадки, чтобы переодеться за ширмой в углу комнаты. Швырнув яркую, из натуральных тканей одежду на спинку стула, она натянула на себя плотно облегавшие ее фигуру голубые джинсы и короткий до пояса джемпер бледно-зеленого цвета, затем машинально сняла с помощью косметического молочка яркий макияж с лица, в то время как на нее вновь нахлынули воспоминания. Она так старалась забыть тот тяжелый год их замужества, но неожиданное появление Мэтью разрушило все преграды, сооруженные ею, обрывки прошлого возвращались, и теперь, казалось, их поток невозможно остановить.

Прежде всего, им не следовало связывать себя узами брака. Теперь, оглядываясь назад, она понимала это. Если бы у нее было побольше опыта, возможно, на том бы все и закончилось – у них была любовь, а затем они расстались. Но ей едва минуло восемнадцать, когда они встретились, она была совершенно невинна, а Мэтью своими взглядами и манерой держаться совсем свел ее с ума.

Когда они познакомились, она демонстрировала украшения из дорогого лондонского магазина на благотворительном вечере, на который были приглашены только избранные. К тому времени она проработала моделью чуть больше года, и ей польстило, что ее пригласили на столь престижное мероприятие вместе с тремя другими манекенщицами экстракласса. Ей было ведено находиться среди приглашенных, чтобы они могли разглядывать украшения с близкого расстояния, и ей это нравилось. Когда она подошла к группе гостей, среди которых был Мэтью, она быстро проговорила заранее отрепетированные слова и уже собиралась отойти, как вдруг кто-то взял ее за руку.

Закрыв глаза, Мэгги почувствовала, как даже сейчас ее охватила дрожь при воспоминании о прикосновении его тонких длинных пальцев. Она остановилась, сердце у нее забилось, дыхание непонятно от чего перехватило, и она посмотрела прямо в глаза Мэтью. Он выдержал ее взгляд, а затем медленно протянул руку и приподнял тяжелое золотое ожерелье с бриллиантами с ее шеи, делая вид, что внимательно изучает тонкую работу, но, даже будучи совершенно невинной, Мэгги поняла, что ожерелье вовсе не интересует его. Его интересовала она, точно так же как ее заинтересовал он, и осознание этого поразило и взволновало ее.

Когда, в конце концов он отпустил ожерелье, она, очарованная, простояла так еще несколько секунд, прежде чем резко повернуться и отойти; движения ее стали резкими и некоординированными, а сердце бешено колотилось. В течение всего того долгого вечера она чувствовала, что он следит за ней, но Мэтью больше не сделал попытки задержать ее. Только когда уходила с вечера, она обнаружила, что он ждет ее на улице; его темные волосы развевались на ветру, а голубые глаза горели огнем, который вызывал ответный огонь в ее жилах.

Молча он протянул ей свою руку, и она пошла с ним и даже не удивилась, когда он наклонил свою голову и поцеловал ее. Его губы были прохладны, однако в них была страсть, от которой у нее подкосились ноги. Потом он поднял голову и стал внимательно рассматривать ее лицо в бледном серебристом свете луны, проникавшем сквозь деревья; затем протянул руку и откинул прядь волос с ее щеки удивительно властным жестом, который должен был бы насторожить, но который лишь невероятно возбудил ее. Единственное, чего она желала в тот момент, – принадлежать ему, однако, когда это случилось, то превратилось в кошмар.

– Разве ты еще не готова, Мэгги? Она чуть не подскочила, вырванная из прошлого звуком голоса Дениса, и воспоминания в ее голове разматались, как осколки. Она судорожно вздохнула, бросила использованный кусочек ваты в корзину для мусора и вышла из-за ширмы, избегая его довольно пытливого взгляда.

– С тобой действительно все в порядке, дорогая? Ты сегодня сама не своя.

Ей захотелось засмеяться и заплакать одновременно, сказать, что нет, с ней не все в порядке, раз ее жизнь вновь на грани разрушения, но она сдержалась, спрятала боль за одной из своих масок, которые выучилась надевать за эти последние годы.

– У меня все хорошо… Честно. Извини, если со мной было трудно работать сегодня, но, как уже говорила, я устала. – Она легко засмеялась, отметив с грустью про себя, какой прекрасной актрисой стала благодаря Мэтью. – Обещаю на следующей неделе исправиться, ладно?

Денис передернул плечами, снимая с вешалки свой пиджак.

– Не волнуйся. У нас у веек бывают не очень удачные дни, а поскольку ты обычно всегда на высоте, то я не очень-то имею право ворчать. Кстати, как насчет того, чтобы пообедать вместе, чтобы поднять тебе настроение? Мы можем пойти к Луиджи.

– Видишь ли, я не… – Она заколебалась; что-то в выражении его лица заставило ее воздержаться от категорического отказа. Если кому и надо было взбодриться, так это самому Денису. Она никогда не видела его таким грустным. – Я с удовольствием, но у меня мало времени. Мне нужно сделать уйму вещей.

– Бурная светская жизнь. Я завидую тебе, Мэгз. Это как раз то, чего мне сейчас не хватает.

Денис грустно улыбнулся, пропуская ее в дверь, а Мэгги лишь кивнула, не пытаясь доказать ему, что весь ее перечень «светской жизни» уместился бы на обратной стороне почтовой марки! Единственное, что она должна была сделать сегодня в первой половине, – это забрать Джейни от няньки и отправиться домой, чтобы успеть постирать. Ведь никому, кроме Мэри, она не рассказывала о своей дочке, предпочитая, чтобы ее работа и личная жизнь никаким образом не пересекались. В свое время ей казалось, что таким образом Мэтью никогда ничего не узнает, но теперь вся эта таинственность казалась просто смешной.

Боль сковала сердце, но она старалась ее побороть, спускаясь по крутой лестнице из студии на улицу. Ресторан находился всего лишь в квартале от них, поэтому они решили прогуляться пешком. Мэгги задрожала, когда ветер пронизал ее сквозь свитерок.

– На, возьми мой пиджак. Не хватает только, чтобы ты простудилась.

Галантным жестом Денис накинул на нее свой тяжелый кожаный пиджак, а сам глубже втянул плечи, оставшись в старой поношенной водолазке и столь же старых обтрепанных джинсах. Никому даже в момент самого благоприятного расположения духа не пришло бы в голову назвать этот стиль элегантным, но Денис был хорошим человеком, добрым и отзывчивым, и Мэгги молча помолилась, чтобы ее подруга это осознала и не упустила его. Спокойные, уравновешенные люди, такие как Денис, – такая же редкость, как алмазы, и Мэри сваляет дурака, если потеряет его, играя в эти глупые игры.

В ресторане было много народу; небольшие столики заставлены тарелками с блюдами, которые источали изумительный аромат. Мэгги одобрительно принюхалась и неожиданно поняла, насколько голодна. Она была так потрясена, и ей стало так нехорошо сегодня утром, что она выпила лишь чашку черного кофе, прежде чем отвезти Джейни к няне.

Мэгги повернулась к Денису, чтобы сказать ему, какой он молодец, что привел ее сюда, но слова замерли у нее на губах, когда она увидела человека, сидевшего за столиком у окна. Зал поплыл у нее перед глазами, когда она встретила этот полный гнева взгляд. Мэтью поднял свой бокал в насмешливом молчаливом тосте.

Подошел хозяин заведения.

– Мисс Дункан, мистер Моррис, приятно вновь видеть вас. Проходите сюда, пожалуйста, здесь как раз остался один столик, он вам двоим прекрасно подойдет.

Она последовала за Луиджи, как в тумане, ощущая, что Мэтью следит за каждым ее шагом. Она чувствовала, как его взгляд буквально впивается ей в спину, и, сев на стул, судорожно вздохнула, отводя глаза от столика у окна. Она никак не ожидала увидеть Мэтью здесь, так что шок от встречи был как бы велик вдвойне. Когда бы они ни ходили куда-нибудь обедать, ресторан всегда выбирал он. Это были дорогие аристократические рестораны, где он был известным и ценимым клиентом. Мэтью, каким она его знала три года назад, никогда бы не выбрал этот обыкновенный маленький тракнар с его теплой и дружеской атмосферой; в какой-то степени это поколебало ее представление о нем и взволновало это больше, чем того можно было ожидать.