Текст книги "Анна Франк. Преданная"

Джерард Кремер
Анна Франк. Преданная
История, разгаданная спустя 75 лет

Gerard Kremer

Anne Frank. Betrayed

The Mystery unravelled after 75 Years

* * *

Все права защищены. Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Печатается с разрешения издательства Lantaarn Publishers.

© Lantaarn Publishers, 2020

© Оформление, ООО «Издательство АСТ», 2022

Предисловие

У меня дома висит картина, на которой изображен небольшой район Амстердама: вид на Вестерторен с Принсенграхта. Я провел детство в этом районе. Оно было счастливым, несмотря на то что родился я во время войны. Я купил картину много лет назад в подарок жене. Подарок обошелся дорого, но я просто не мог его не взять. Моя жена Тоос родилась и выросла в Амстердаме, как и я. Если приглядеться к картине, можно увидеть дом, теперь известный как «тайное убежище Анны Франк и ее семьи». Я не заметил этого, когда покупал картину, так что это оказалось невероятным совпадением.

Иногда не понимаешь, насколько человек важен, пока не приблизишься к нему по возрасту. Мой отец Джерард (в честь которого меня назвали) был как раз таким человеком. Разумеется, для меня он всегда был важен, он ведь мой отец. Скромный человек. Он всегда много и усердно работал. В детстве меня едва ли интересовало, чем он занимается.

Я родился в 1943 году, в самый разгар Второй мировой войны. В детстве я почти ничего не знал о том, чем отец занимался во время оккупации: он не считал нужным делиться этой информацией. В то время он с маминой помощью просто делал, что было необходимо, как, по его мнению, поступил бы любой достойный человек.

Однако события глубоко его коснулись, они тихо жили в нем на протяжении многих лет. Обо всем стало известно намного позже, когда мы, дети, уже разъехались и создали собственные семьи, когда у всех появилось время все обдумать. Тогда долго подавляемые воспоминания вырвались наружу. Отец не мог уснуть и ночами бродил по дому, преследуемый прошлым. Мне надо было уехать в Канаду по работе, и моя жена Тоос несколько месяцев прожила с ним. В такие ночи, когда отец беспокойно бродил по дому и воспоминания буквально рвались из него, Тоос ставила чайник (спать все равно не получалось) и садилась слушать его истории.

Он рассказал ей то, чего никогда не рассказывал собственным детям. Наверное, не хотел нас грузить, да и кому понравилось бы рассказывать детям подобные ужасы? Он боролся со страхом, рисковал, обманывал и совершал вылазки под пристальным взором оккупантов. Он подвергал себя опасности, таким образом подвергая ей и нас. Но у него не было выбора; ему, по случайному стечению обстоятельств, выпал шанс сыграть важную роль в ходе войны и в жизни района, недалеко от Вестерторена и за углом «тайного убежища». Он видел сестер, Анну и Марго, гуляющих по району перед началом войны за руку с отцом Отто. Но мой папа даже не представлял, что они прятались так близко к нашему дому, пока их не выдал кто-то в августе 1944 года; это предательство едва ли не убило моего отца.

Но не будем забегать вперед. Со временем отец стал рассказывать все больше и больше, и я начал отчетливо понимать, какую роль они с матерью сыграли в войне. Многие делали то, что должны были, что казалось им единственным правильным выбором. Многие не говорили об этом ни слова после освобождения. Возможно, это часть нашего национального характера: судят не по словам, а по поступкам. Или им было слишком больно это вспоминать. К чему бередить память об этой ужасной войне? Им надо было жить дальше, смысла жить в прошлом не было, а от рассказов еды дома больше не станет.

Моя работа в Канаде не увенчалась успехом, поэтому я вернулся в Нидерланды. Понемногу жена стала рассказывать мне истории, которые отец ей доверил. Я был потрясен до глубины души, но не представлял, что делать с этой информацией. У нас была семья, маленькая дочь, активная жизнь. Я много путешествовал из-за работы. Истории отца отошли на задний план, но я их не забыл.

Какое-то время назад я ушел на пенсию и наконец достиг того возраста, в котором человек начинает размышлять над прожитой жизнью. Память – интересная штука. Иногда воспоминание будто прячется на многие годы, чтобы потом резко и неожиданно вернуться: от голоса, запаха, имени. С возрастом я замечаю, что все больше и больше воспоминаний стали возвращаться ко мне, как запоздалое эхо. Только сейчас я начинаю полностью осознавать, через что прошел отец. Я понял, что все эти годы он хранил недостающие детали пазла: загадки, кто выдал тайное убежище семьи Франков; вещи, которые были известны только ему, которыми он не поделился. Мой отец скончался, так что, если никто не поделится этой историей сейчас, она канет в небытие.

Я решил, что хочу предоставить историю отца публике. С одной стороны, чтобы отдать должное опасной работе, которую отец проделал для всего района Вестерторена. С другой, потому, что эта история проливает новый свет на человека, предавшего обитателей тайного убежища. Я лично убежден, что рассказ моего отца содержит важную новую информацию. Папа скончался, да и я сам давно не молод, поэтому пришел момент поделиться с публикой этой военной историей.

Смотритель на Вестермаркте

Январь 1941 года

На углу Вестермаркта и Кейзерсграхта величественно возвышалось огромное офисное здание. Джерард Кремер позвонил в дверь второго дома на Вестермаркте. Звонок оказался громким, звук прошелся по всему зданию. Щелчок, и тяжелые деревянные двери открылись. Джерард вошел в дом и аккуратно прикрыл за собой двери. Внутри, в будке рядом с вращающейся стеклянной дверью, сидел консьерж. Дверь не вращалась.

– Вы к кому? – поинтересовался консьерж.

– Я к господину Вюрдеманну, – ответил Джерард. – Он меня ожидает.

Консьерж критически осмотрел его из своей стеклянной будки и взял телефонную трубку. За этим последовал короткий разговор, который не был слышен посетителю. В конце концов консьерж кивнул и запустил вращающуюся дверь. Джерард прошел в коридор с высокими потолками и плиточным полом. В конце коридора находилась внушительная мраморная лестница с деревянными перилами. Откуда-то доносился слабый запах свежего кофе, настоящего, Джерард давно от него отвык.

Джерард остановился со шляпой в руках. Одна из боковых дверей открылась, из нее вышел высокий и, без сомнения, богатый человек и направился к нему, протягивая руку.

– Кремер, верно? Моя фамилия Вюрдеманн. Пройдемте в мой офис.

Господин Вюрдеманн развернулся и зашагал с уверенностью человека, указаниям которого следуют всегда. Они направились к последней двери длинного коридора, по пути миновав несколько кабинетов, в которых сидели девушки с печатными машинками. Здание оказалось куда шире, чем Джерарду показалось снаружи. Вошли в офис, где царила совершенно иная атмосфера. Там находились стол из красного дерева и обитое кожей рабочее кресло. Напротив кожаного кресла стояло обыкновенное. Мужчина указал на последнее, и Джерард послушно туда сел. Он подумал, что было бы неплохо получить от мужчины не только работу, но и чашечку свежего кофе. В тот момент Джерард даже не мог решить, какой вариант его больше привлекает.

Вюрдеманн уселся напротив в кожаное кресло и сразу перешел к делу:

– Кремер, мы можем предложить вам должность смотрителя. Насколько я понимаю, вы нам подходите.

Джерард перевернул шляпу.

– Надеюсь, сэр. Во всяком случае, думаю, я вам подхожу.

– Кем вы раньше работали?

– Я ювелир. То есть я был ювелиром. Но вы сами понимаете, в таких условиях это больше невозможно. Мой работодатель, господин Полак…

Он не договорил. Вюрдеманн кивнул. Запрет заниматься торговлей алмазов повлиял не только на многих евреев, но и на их коллег, которые могли и не быть евреями. Одним вечером, незадолго до этой встречи, Джерарду сообщили, что на работе его больше не ждут. Он очень скучал по работе, хотя старался не подавать виду, и ни за что бы в этом не признался. Ему нравилась тонкая работа, нравилось создавать идеальные образцы. Также он скучал по многим знакомым; по ходу дела Джерард довольно органично вошел в местное еврейское общество. Отцы приглашали его на бар-мицвы сыновей, делились с ним как хорошими новостями, так и плохими. Но эти дни остались позади, и теперь Джерарду нужно было как можно скорее найти новую работу.

– Понятно. Нам нужен человек, на которого можно положиться, который умеет работать с инструментами, – Вюрдеманн оценивающе оглядел Джерарда. – Смотритель должен заниматься мелкими починками снаружи и внутри здания. Но это еще не все. На занимающего эту должность возлагается особая ответственность: Вы будете хранителем ключей от всех дверей в здании. После рабочего дня люди своевременно расходятся. Консьерж тоже уходит домой, соответственно, охранником здания остаетесь вы. Новый смотритель должен будет сюда переехать, мы отводим для жилья последний этаж. Вы женаты, так ведь?

Джерард кивнул.

– Прекрасно, – ответил Вюрдеманн. – К работе нужно приступить как можно скорее. Я проведу вас по зданию и, надеюсь, сегодня же приму решение.

Он поднялся. Джерард скромно последовал за ним и впервые обошел здание, в котором ему предстояло проработать следующие 28 лет.

Вюрдеманн рассказал, что его семья купила дом № 2 на Вестермаркте. Много поколений семьи занимались торговлей напитками, и в подвале этого дома проводилась перегонка алкоголя. Первым делом Вюрдеманн отвел Джерарда посмотреть на винокурню. Они прошли мимо огромных медных чанов. Воздух там был тяжелый, пропитанный алкоголем. Джерард даже уловил сладкий запах эгг-нога.

Связанные с этим видом деятельности офисы находились на первом этаже, этажом выше занимались обжаркой кофе. Дальше находилось еще четыре этажа с офисами разных фирм. Во время экскурсии Джерард заметил, что жизнь на каждом уровне бьет ключом. В коридорах они сталкивались с людьми, несущими горы документов. Эти люди уступали им дорогу и вежливо здоровались с обоими. Вюрдеманн едва ли обращал на них внимание, он поднимался по лестнице широкими шагами, периодически указывая на кабинеты, трещину в какой-то оконной раме, краску на стенах.

– Перекраска тут не помешает, но для этого мы хотим нанять отдельного человека.

Джерард отметил, что здание было относительно новое, в хорошем состоянии, и решил, что легко справится с небольшими ремонтными работами. В конце концов они добрались до шестого (последнего) этажа. Там, прямо под крышей, стены шли под наклоном, а комнаты были намного меньше.

– Здесь будет ваш новый дом, – сказал Вюрдеманн.

Джерард осмотрел комнаты: две спальни, гостиная с газовым обогревателем, небольшая кухня с проведенной горячей и холодной водой. Места было немного, но имелось все, в чем Джерард нуждался. Была даже плоская крыша – идеальное местечко для летних дней. Оттуда открывался чудесный вид на дома Принсенграхта и Кейзерсграхта с одной стороны и Лелиграхта – с другой. Внизу располагался двор с садом, объединяющий все близстоящие дома. Доносилось звучание карильона из Вестерторена: только что пробило три часа. Джерард повернулся к Вюрдеманну.

– Я хотел бы у вас работать.

– Прекрасно, – улыбнулся Вюрдеманн. – Тогда поздравляю, вы наняты.

Две недели спустя Джерард и Беп Кремер переехали в это величественное здание. С одной стороны, за дверью гаража, располагался служебный вход, оснащенный грузовым лифтом. С его помощью Джерард с Беп подняли свои чемоданы наверх. Беп изучила комнаты.

– Такой роскошный дом, – сказала она. – Жаль только, что мы все время будем сидеть под самой крышей, как какие-то голуби.

Джерард усмехнулся. Он знал, что жена любит роскошь. Ей нравилось носить дорогую одежду и шляпки, в идеале – с лисьим мехом.

– Места тут достаточно, – он пожал плечами. – К тому же выбора у нас нет. Повезло, что я вообще нашел работу, которая предоставляет жилье. Тут даже хватит места для детской, если она нам понадобится.

Беп что-то пробормотала и принялась разбирать коробки с вещами.

– Я не знаю, куда все сложить, – сухо сказала она.

Джерард понимал: Беп передумает. Она не хотела переезжать, им пришлось, а когда что-то шло не по плану, она всегда раздражалась. Также ее очень заботило мнение окружающих. Но теперь был хотя бы один плюс: у мужа появилась работа, еще и в таком большом здании. Можно не стесняться рассказывать это подругам. И Беп не боялась работать руками: несмотря на озвучиваемое недовольство, она уже раскладывала вещи по ящичкам и двигала мебель.

– Вис и Леви придут помочь? – спросил он.

Вис – сестра Беп. Леви – ее муж, еврей. Ему тоже недавно сообщили, что работодатель больше не имеет права его содержать.

– Может быть потом, – ответила Беп. – Кто-то сказал Леви, что где-то для него может быть работа, он должен пойти и узнать сегодня.

– Будем надеяться, что остались люди, готовые брать на работу евреев, – сказал Джерард.

– Не знаешь, что стало с Полаком?

– Понятия не имею.

Бывший работодатель Джерарда внезапно пропал, а с ним – жена и дети. Такое теперь происходило с еврейскими семьями все чаще и чаще. Семьи исчезали, при этом все их вещи дома оставались нетронутыми. Их забирали, куда-то увозили? Они сбегали, где-то скрывались? У соседей, как правило, не было ответов. Иногда казалось, что они что-то знают, но никто ничего не рассказывал. А Джерард не настаивал. Его это не касалось, да и чем меньше знаешь, тем меньше проблем.

– Фух! – Беп заправила прядь волос за ухо. – Может, чайку? И перекусим. Мы заслужили.

– Присядь, отдохни, – сказал Джерард. – Я поставлю чайник.

Он быстро привык к работе смотрителя. Здание было в хорошем состоянии, но работы все же оказалось больше, чем Джерард ожидал. Ему вручили огромную связку ключей, которые выглядели совершенно одинаково. Ключ от двери, от служебного лифта, от подвала, от вращающейся двери, от комнаты консьержа. Первым делом он решил распределить ключи на доске и привязать к каждому определенный цвет. Так было хотя бы проще подобрать нужный ключ. Сотрудники различных компаний быстро к нему привыкли, и после пары небольших починок (скрипучее окно теперь закрывается нормально, устранена протечка) все запомнили, где его искать.

Джерарду нравилось днем ходить по зданию, где жизнь била ключом. У него в голове не укладывалось, как столько совершенно разных дел может одновременно вершиться в одном здании. Он любил угадывать, кто из встречающихся в доме людей работал на ту или иную компанию. Обжарщики кофе узнавались сразу: они всегда ходили в фартуках. К тому же резкий запах свежеобжаренных кофейных зерен чувствовался за километр. Вскоре Джерарду тоже начал доставаться свежий кофе: он уносил домой остатки зерен или зерна, которые были обжарены недолжным образом. Даже такой кофе был в разы лучше того суррогата, который был в широком доступе.

Дамы и господа из страховой и торговой компаний, располагавшиеся этажом выше кофейной, всегда куда-то торопились, часто проходили через коридоры, уткнувшись носом в документы. Уходили и приходили они всегда с черными или коричневыми чемоданчиками. Рабочие винокурни делились на две группы: офисные сотрудники, занимающиеся продажами и управлением, и непосредственно винокуры, которые каждое утро спускались в подвал в комбинезонах. Внизу не было окон, только искусственное освещение. Подвал был огромный, занимая площадь под всем зданием. Львиную его долю заполняли огромные медные чаны и деревянные бочки. Вентиляции там почти не было, и от тяжелого запаха алкоголя у Джерарда поначалу кружилась голова. У задней стены подвала было место для хранения вещей или продуктов.

Около пяти часов вечера сотрудники расходились, и дом стихал. В половину шестого заканчивался рабочий день Роджера, консьержа. Тогда приходила команда уборщиков и принималась за чистку офисов. Когда они заканчивали, Джерард запирал главный вход и вращающуюся дверь, и в здании не оставалось никого, кроме него и Беп.

По вечерам и воскресеньям им разрешалось принимать гостей. Однако гости должны были проявлять терпение: после звонка в дверь спуск с шестого этажа и отпирание дверей занимали у Джерарда некоторое время.

– Это настоящая крепость, – сказала Вис, его свояченица, когда они с мужем, Леви, впервые посетили Джерарда и Беп.

Они с наслаждением потягивали кофе. Джерард заметил, что Леви похудел. Его так и не взяли на ту работу.

– Мы можем как-то помочь? – спросил Джерард. – Возьмите немного кофе домой.

Они отказались, уверяя, что все в порядке, Джерарду не о чем беспокоиться.

Вермахт в здании

Июнь 1942 года

На часах 8.15 утра. Джерард разговаривал с Роджером на первом этаже, когда раздался звонок в дверь; звук прошелся по всему коридору. Роджер поспешил к своему посту, чтобы взглянуть на посетителя. Увидев, кто за дверью, он развернулся.

– Немцы. Там две машины. Кажется, вермахт, – консьерж нерешительно посмотрел на Джерарда.

– Наверное, надо их впустить, – пожал плечами Джерард.

Роджер отпер двери, и в фойе вошли трое мужчин в форме. Они остановились у вращающейся двери, нетерпеливо и раздраженно ожидая, пока Роджер их впустит. Двое мужчин средних лет и молодой парень. «Едва из пеленок вылез», – презрительно подумал Джерард. У офицеров был четкий приказ: занять два этажа здания, необходимых им для офисной работы и хранения архивов. Этажи надо было предоставить в тот же день.

– Но это невозможно, – сказал Джерард. – Все этажи здания используются, мы не можем просто выгнать людей на улицу.

Вместо ответа один из офицеров резко протянул Джерарду приказ. Всех слов тот не понял, но выглядел документ серьезно, с многочисленными штампами и подписями.

– Одну минуту, – сказал он. – Мне надо позвонить. Telefonieren.

Он повернулся к Роджеру и сказал:

– Я позвоню Вюрдеманну и оповещу его.

– Может, я предложу им кофе? – вежливо спросил Роджер.

– Не надо, – ответил Джерард. – Мы не будем подавать кофе немцам.

С этими словами он направился в офис, чтобы позвонить.

Вюрдеманн быстро понял, что никак не может препятствовать офицерам.

– Два этажа, говоришь? Немедленно? – спросил он со смирением. – Господи… скажи, чтобы заняли третий и четвертый. Видимо, придется распрощаться с торговой компанией.

– Но разве мы можем так поступить? – спросил Джерард. – Как нам это организовать? Сотрудники приедут с минуты на минуту, куда же им идти?

– Я позвоню менеджеру и все объясню, – ответил Вюрдеманн. – Сотрудникам придется забрать все свои вещи. Надеюсь, ты проследишь, чтобы процесс прошел тихо и спокойно. Мне не нужна лишняя шумиха, да и не хочется, чтобы это коснулось других компаний.

Вюрдеманн положил трубку.

Весь дом пришел в движение. Прибытие военнослужащих вермахта полностью нарушило распорядок дня. Сотрудники увидели армейские машины у здания, поэтому вошли со смесью страха и раздражения на лице. Директор торговой компании еще не прибыл; Джерард подозвал первых приехавших сотрудников к лестнице, чтобы объяснить ситуацию. Они были поражены.

– Что же нам делать? – спросила женщина. – Нам же все равно заплатят, правда?

– Я не знаю. Частное слово, не знаю, – больше Джерард ничего не мог сказать.

Он все поглядывал на дверь, надеясь, что с минуты на минуту появится директор. Немецкие офицеры тем временем курили и перебрасывались шутками у кабинки консьержа. Младший офицер держал руки в карманах, как и его коллеги, и разглядывал прибывающих сотрудников. Роджер не выходил из кабинки и изо всех сил старался исполнять свою работу.

Директор ворвался, подошел к офицерам и стал с ними ругаться. Но разговор вышел коротким и неприятным, Джерард понял это и на расстоянии. Офицеры и директор начали повышать голос, и в конце концов один из офицеров поднял руку и указал на потолок.

Директор присоединился к сотрудникам, которые тут же завалили его тонной вопросов. Он побелел и повел сотрудников наверх.

Офицеры поднялись по лестнице, Джерард последовал за ними. Мужчины изучали этажи, указывая, куда и что поставить. Было решено, что они вернутся утром. К тому моменту надлежало убрать все с этажей, кроме столов и шкафчиков. Немцам они понадобятся.

Одна из женщин заплакала. Молодой офицер подошел, вытащил из кармана носовой платочек и протянул его женщине. Она подняла глаза.

– Мне от тебя ничего не нужно, гад! Ничего! – крикнула она.

Юноша пожал плечами и смахнул все с соседнего стола одной рукой. Бумаги, подставки, ручки, ленты печатных машинок – все полетело на пол. Немцы посмеялись, развернулись и пошли дальше.

На освобождение этажей ушел почти весь день. Печальный знак, решил Джерард. Потрясенные сотрудники бродили по зданию, собирая вещи. Воспользовавшись личными связями, директор организовал пространство для хранения вещей на столько, насколько это необходимо, но нового офисного здания пока не было. Служебный лифт весь день то поднимался, то опускался, транспортируя из здания имущество изгнанной компании. Когда все кончилось, последним ушел директор. У него был пустой взгляд, будто он не до конца понимал, что с ним произошло.

– Извините, – сказал Джерард.

– Да вы же не виноваты, – вяло ответил директор. – Такова жизнь.

Джерард не знал, что ответить, поэтому просто промолчал. Директор пожал ему руку и, не оборачиваясь, вышел из здания.

Следующим утром военные прибыли очень рано. К зданию подъехал полностью загруженный транспортный грузовик, и грузчики тут же принялись за дело. Роджер напряженно сидел на своем посту. Для удобства все двери оставили открытыми, и он очень старался не упустить приходящих сотрудников, которые должны у него отмечаться.

Немцы были заняты перетаскиванием вещей в здание: коробок с документами, печатных машинок, дубликаторов, инвентаря. Они осторожно поднимали все по лестнице. Джерард решил остаться у подножия лестницы, чтобы наблюдать за процессом. Когда один из солдат спросил, не может ли Джерард помочь, он быстро схватил какие-то небольшие инструменты и сделал вид, что ему срочно необходимо починить одну из дверных ручек.

Роджер похлопал его по плечу и спросил:

– Может, надо сказать им, что у нас есть служебный лифт?

– Я не буду ничего им говорить, – ответил Джерард. – Пусть таскают свой хлам по лестнице.

В первой половине дня подъехал грузовик с материалами для обжарки кофе. Он въехал в служебный вход по соседству, чтобы загрузить все в лифт. Через пару минут к Джерарду прибежал немец с красным лицом и высоким голосом спросил, почему же, ради всего святого, Джерард не сказал им о служебном лифте.

– Что ж это я, совсем забыл, – сказал Джерард, изо всех сил изображая вину.

Он взял инструменты и поднялся по лестнице. Раз он был не в состоянии наблюдать за немцами, можно было и уйти. Он оказался на своем этаже, но Беп нигде не нашел. Обошел все комнаты и решил, что она, наверное, в туалете. Джерард постучал в дверь.

– Беп, ты здесь? Все нормально?

Через несколько секунд дверь открылась и вышла Беп, вся белая, на трясущихся ногах.

– Мне очень плохо, – сказала она, опускаясь на первый попавшийся стул. – Меня утром три раза стошнило.

– Может, сходить к врачу? – испуганно спросил Джерард.

Беп кивнула.

– Думаю, скоро придется. Но можно и завтра, это не срочно. К тому же я подозреваю, что доктор нам скажет, – она положила руку на живот и слабо улыбнулась.

Беп удалось записаться к врачу уже на следующий день. Доктор недавно переехал в их район и поселился практически по соседству; с ним были жена и двое маленьких детей, и практику он открыл совсем недавно. Пока доктор Лам осматривал Беп, Джерард ждал в соседней комнате. Вскоре доктор к нему подошел.

– Что ж, я вас поздравляю, – сказал он. – Ожидайте пополнения.

Они пожали друг другу руки. Доктор сел на диван рядом с Джерардом и его лицо приняло серьезное выражение.

– Я слышал, по вашему дому теперь шастают эти гады, – сказал он.

– Новости быстро расходятся, – ответил Джерард.

– Когда перед зданием весь день стоят армейские машины, догадаться не сложно, – сказал доктор. – Но даже если бы фрицы как-то прикрывались, новость все равно быстро разлетелась бы. Люди много говорят, Джерард. Мне вчера об этом сказали пациента четыре, не меньше. А если бы не рассказали они, рассказал бы кто-то другой. Как эти уроды себя ведут?

– Пока не могу сказать, – ответил Джерард. – Они ведь только приехали. Посмотрим, какие изменения внесут.

Доктор Лам ненадолго задумался.

– Если вам понадобится помощь, дайте знать, – сказал он. – У меня много полезных связей.

Казалось, доктор хотел что-то еще добавить, но в последний момент передумал. Беп вышла из приемной. Джерард поднялся и взял со стола шляпу.

– Скажите, если вам будет что-то нужно, – напомнил доктор Лам. – Мы ведь соседи, в конце концов.

– Голландские соседи, – сказал Джерард.

– Совершенно верно, – сказал доктор Лам. – Голландские соседи, вот мы кто.

К счастью, токсикоз Беп вскоре прошел. Они рассказали родственникам, что ждут ребенка. Вис и Леви первыми пришли в гости их поздравить.

– Мы весь путь проделали пешком. Идиотский трамвайный запрет! – пожаловалась Вис.

Несколькими неделями ранее объявили, что евреям теперь нельзя пользоваться трамваями. Этот запрет очень усложнил как простые встречи, так и своевременное прибытие на работу. Джерард заметил, что евреи, работающие на Вестермаркте, были вынуждены вставать как минимум на час раньше, чтобы успеть на работу пешком. Леви и так было трудно вовремя добираться до собеседований. Транспортный запрет только усугубил его безработное положение.

– Еще и этот бред со звездой Давида… – продолжала возмущаться Вис.

Леви молчал. Как только они вошли, он тут же снял плащ, будто ему было стыдно перед Беп и Джерардом.

– Ладно, неважно, – продолжила Вис. – Хоть какие-то хорошие новости, малыш в семье! Жду не дождусь, когда он родится.

Когда гости собрались домой, Джерард отвел Леви в сторону.

– Я могу как-то помочь? – спросил он. – Хочешь, спрошу, не найдется ли тут для тебя работы?

– Это очень мило с твоей стороны, – ответил Леви, – но мы справляемся.