Текст книги "Чистилище"

Глава 2

Молодой месяц робко показался из-за туч, озарив бледным ровным светом поляну с огромными валунами. Пляшущие тени, рождаемые красно-оранжевым пламенем костра, будто отступили, поблекли, растворились. Двое мужчин протягивали руки к уютному теплу огня. И одновременно подняли головы, услышав совсем рядом вой, похожий на волчий. Тяжелый боевой жеребец, щипавший траву неподалеку, тоже насторожился. Застриг ушами. Беспокойно всхрапнул.

– Чертовы волки, – все еще вслушиваясь в ночные шорохи, тихо проговорил Джастин, – и чего так тоскует?

Сидящий напротив рыцарь, задумчиво смотрел в огонь.

– Кто ж его знает? Возможно, – продолжил он, с легкой усмешкой подкручивая усы, – печалится, что мы не спим, что не ранены, что не собираемся помирать. Серый бы знатно отужинал, а то сидеть ему, понимаешь, слюни ронять.

Джастин не улыбнулся. Посмотрел в сторону, откуда донесся вой. Поборов нерешительность – спросил.

– Салливан… ты думаешь, что они помнят предыдущие рейды? Помнят, как вылущивать из доспехов павших? Говорят, что в Мидуэе все волки – людоеды, что всегда увязываются за армиями. Знают – где вооруженные, там будет, чем поживиться.

Салливан фон Элликот безразлично пожал могучими плечами. Зажав одну ноздрю пальцем, высморкался из другой так шумно, что наверняка должен был распугать всех волков в округе.

– В этом есть доля правды, – поддержал он, вытирая руку о траву, – трупов то в этих лесах хватало. А значит – вся местная живность знает вкус человечины. Но это, в основном, просто падальщики. Ели то, что убили задолго до них.

– В основном? – спросил несколько отстраненно, явно думая о чем-то своем, Джастин.

– Именно. Ведь крестьяне, только заслышав об очередном славном походе, нашем, лайонелитов или еще кого, берут в охапку все, что в землю не вкопано и сверкая пятками в лес. Но случается и такое, что малость не успевают или успевают, но не все… Вот и оказываются в местных чащобах бабы, да дети без мужиков. Ну или раненые какие. Вот тут-то их и могут дорезать хищники.

– Волки?

– И волки тоже…

Порыв свежего ветра поднял и закружил ворох сухой листвы. С огромных, стоящих неподалёку дубов, тоже полетело. В неверном свете костра, кружащие тут и там небольшие вихри из листьев, выглядели мистически, волшебно. Объятое огнем полено громко стрельнуло, возвращая Джастина к реальности. Он встретился взглядом с Салливаном.

– Его повесили внутри стен, верно? – Спросил рыцарь с уверенностью и знанием дела. – На виду у вас, с назиданием и намеком.

– Нет, – после недолгого молчания возразил Джастин, – тогда нас еще не надо было запугивать…

– А и правильно! Боги – свидетели, капитан знает, что делает. – Подвел итог лейтенант Картер Дей.

– Правильно… неправильно, – задумчиво протянул Рональд Брикман, – а уже не важно. Ничего ведь не воротишь. Так что – за нас все решили. Может оно и к лучшему, но как бы молодые…

Тревожный рев сигнального рога прервал лейтенанта на полуслове. С момента убийства, или как объявил капитан – казни, Говарда фон Аддерли, миновало сорок пять минут. С момента объявления ультиматума лайонелитов – ровно час. И, несмотря на то, что бренное тело незадачливого командующего болталось над воротами уже довольно долго, львы выждали обещанный срок.

– Вот и решение, – с искренней улыбкой воскликнул Дей, возбужденно поглаживая красивую фигурную гарду рапиры, висевшей на поясе, – не думай о новобранцах, Рональд. Ибо им сейчас будет некогда думать.

– Мать твою, Берти! Какого дьявола ты вцепился в этот арбалет? Положи сюда. Да осторожней! Тебе тока говно лопатой кидать. – Марлон расхаживал по участку стены, длинной в дюжину шагов, вверенному ему и его десятке. – Какой стрелять? Стрелять будешь, когда я скажу! А пока будешь перезаряжать за Джастином. Эй, Свинопас! Тебя это тоже касается. Вон, ручонки то так и ходят. Тоже мне – охотник. Бздливый балабол. За тебя стрелять будет Сэми. После первого залпа перезаряжаешь ему. И шибче! Шибче!

Проходя мимо Бенджамина, он с силой хлопнул его по плечу. Корявую физиономию гиганта исказило подобие улыбки. Марлон шутливо поежился. Подмигнул Джастину, тот ответил так, что бы слышали все.

– Ты просто губил свой талант сержантище! Радуйтесь парни! Ваш десятник знает, что говорит. Но не ждите неприятеля слишком скоро. Прежде нас, их обстреляют парни лейтенанта Дея.

– Эй, дерьмоед! Да-да ты, курья жопа! Еще раз ударишь осла – впрягу место него. – Картер Дей, невероятно гордившийся своими манерами и знанием придворного этикета, при общении с личным составом переходил на более понятный и привычный им язык. – А ты, десятник! Ежели ногу боишься о его зад отбить, то сейчас я отобью о твой!

Лейтенант заканчивал последний осмотр пары крупных требушетов. Самых современных из всех, находившихся в его ведении. Его особой гордостью были системы перезарядки и наведения. И то, и другое – не было полностью его изобретением, но он участвовал в их разработке. Или, по слухам, в краже чертежей.

Особенностью данного способа перезарядки являлось использование мулов, впряженных в сложный механизм и обученных ходить по кругу диаметром в десять шагов, с одинаковой скоростью. Справа и слева от этого круга и находились две огромные, метательные машины. С помощью системы шиповых передач мулы по очереди оттягивал плечи требушетов к земле, при этом поднимая противовесы, а орудийным расчетам оставалось только загрузить очередное каменное ядро и ударить деревянным молотом по спуску.

Картер Дей ловко вскарабкался по приставной лестнице на обустроенный особым образом смотровой помост. Помост прилепился к стене главного донжона и со стороны был похож на огромное ласточкино гнездо. За что лейтенанта иронично звали орлом. Разумеется – за глаза.

– Ориентиры просматриваются? Или эти скоты уже напылили?

Не дожидаясь ответа от сутулого, седеющего солдата, Дей оттолкнул его от прибора наведения – второй своей гордости. Длинной, в человеческий рост, деревянной плашки со множеством пластинок, штырьков и насечек, расположенных по обе стороны неглубокого желобка, идущего вдоль. Приник правым глазом к кожаной подкладке черного цвета, аккуратно обтянутой вокруг торца прибора. Произвел несколько хитрых манипуляций, передвигая вперед и назад металлические пластинки, подкрутил винт, удерживающий прибор в определенном положении. Сверился со шкалой, выжженной на деревянном, регулируемом кронштейне.

– Отлично… Как на учениях. – Довольно пробурчал себе под нос лейтенант. – Третий расчет! Какой сектор? – Заорал он, переводя взгляд от своего устройства на катапульту, размещенную на крыше ближайшей казармы и обратно.

– Бурый-дальний! Лево пятьдесят! – Пробасил в ответ старший из солдат, суетившихся вокруг орудия.

– Пиздишь! – В голосе Дея не было злости, скорее удовлетворение от привычных хлопот. И не скрываемое предвкушение. – Ты что, совсем слепой? Два деления вправо! Минимум. И соберись, не то воткну этот ножик в твой корявый глаз!

Флойд торопливо спрятал небольшой изогнутый нож, которым чистил ногти. Потер грязным кулаком глаз с бельмом, который всегда слезился на ветру.

– Вот же… Орёл. – Беззлобно прошипел он с ухмылкой, на всякий случай, отвернувшись от зоркого офицера в другую сторону и подгоняя солдат, раскладывающих ядра по весу.

Мерный, барабанный бой, раздававшийся из-за стены, ухал все ближе.

– Брикман… Ты что, побрился? – Брюс Ботрайт понимающе ухмыльнулся. Он и сам был при параде. Белоснежная свободная сарра, надетая поверх доспехов с увеличенными наплечниками, придавала офицеру по-настоящему атлетический вид. Вышитый на груди герб Хертсема, сноп колосьев, горел шикарной золотой вышивкой.

– Так точно, капитан. – Рональд Брикман потер непривычно гладкий подбородок. Сегодня с утра, смотревшись на себя в идеально отполированное лезвие бритвы, он вспомнил, что когда-то гордился своим волевым подбородком. – Дей ждет отмашки. Посмотрите, аж приплясывает…

Оба офицера и еще четыре солдата, три посыльных и флажковой, стояли на плоской зубчатой крыше Воющей башни. Она словно вырастала из массива приземистого, продолговатого строения. Одно крыло которого использовалось в качестве оружейной, а в другом располагались личные покои командующего Дурн-фаром. Воющей башню прозвали за жутковатые звуки, создаваемые привычным здесь, порывистым ветром, обдувающим острые углы самого молодого из укреплений гарнизона. И это было не самое высокое строение в Дурн-фаре, но из-за расположения, равноудаленности от наиболее вероятных направлений штурма, капитан предпочитал руководить обороной отсюда. Возможность прямого зрительного контакта с командирами подразделений, была важнее репутации отважного рубаки.

– Они почти на месте, – Ботрайт говорил не спеша, четко проговаривая каждое слово, – все готово для капкана. Передай лейтенанту Дею… пусть начинает.

Рональд Брикман отдал короткий приказ. Солдат, курносый и покрытый веснушками, с невероятно серьезным лицом принялся орудовать флажками. Вверх взметнулся желтый, описал круг и уступил место красному.

– Капкан… – проговорил себе под нос Картер Дей, наблюдая за повторением сигнала. И уже громче, солдату, стоящему рядом, – первый и двенадцатый расчеты, пли!

Тут и там поднялись и пустились флажки. Четко лязгнули железные шестерни, щелкнули натянутые канаты, громыхнули тяжелые деревянные блоки. Некоторые из стоящих на стене новобранцев испуганно присели, инстинктивно прикрывая головы. Над ними промчались, легко коснувшись тенью, несколько светлых каменных ядер.

– Двенадцатый, деление вправо, огонь по готовности. – Дей не кричал, но знал, что это последняя команда, которую можно отдать, не срывая глотку.

– Мать твою! – вероятно, в первый раз за свою жизнь выругался Берти. – Т-твою мать! – повторил он восхищенно и одновременно испуганно глядя на Джастина.

– Согласен, впечатляет. – Сухо прокомментировал он, вынужденно повышая голос, так как монотонный шум марширующей армии, слышный до последнего момента, перерос в чудовищную мешанину лязга, криков и грохота. Приближавшиеся к крепостным стенам вражеские ряды, вдруг остановились, заколебались. Оно и понятно. Массивные, в человеческий рост, щиты, сколоченные из толстых досок, которые несли перед собой передние шеренги, были хорошей защитой от стрел. Но абсолютно не годились против огромных каменных ядер.

– И это только начало па-а-аррни! – Заорал рядом возбужденный Марлон. – Только нача-а-ало!

Увесистые снаряды перелетали через стену в каком-то своем, строго упорядоченном ритме. Джастин видел, что задействована лишь малая часть из орудий форта и был уверен, что за сегодня Берти выругается еще не раз.

Сложный рельеф местности, колотые каменные глыбы с одной стороны и почти отвесный подъем с другой, оставляли проход, шириной в четыреста шагов. Несколько сужающийся ближе к стенам горной крепости. Это и был один из самых узких участков перевала Дурн-фар, давшего имя гарнизону. И именно здесь, сейчас, офицеры железных львов изо всех сил старались восстановить порядок и вновь выстроить сбивающиеся в кучу ряды. Смертоносные глыбы, падающие по флангам, при метком попадании убивали пару человек и еще пару калечили. Учитывая плотность огня и расстояние, отделяющее передние шеренги от стен, серьезного ущерба армии камнеметы нанести не могли. Но каждый конкретный солдат, видящий разбитые головы и оторванные конечностей товарищей, оценивал величину ущерба иначе. И потому, видя, что смерть настигает в основном тех, кто с краю, стремился продвинуться к центру строя. Невзирая на страшные ругательства сотников.

Сквозь шум хаоса и напряженного ожидания защитников стены, ветер каким-то чудом донес до Джастина сухую брань приказа. Быть может потому, что он этого ожидал. Обернувшись назад – увидел лейтенанта Дея в его гнезде, приникшего к чудному прибору. За его спиной солдат передал короткий сигнал. Почти синхронно громыхнули три спаренные катапульты, стоящие на вырубленных в скале террасах, одна над другой. Три пары ядер взметнулись по кривой дуге… И обрушились не долетев до цели с дюжину шагов. Пыль, взметнувшаяся серыми клубами над иссушенной ветром горной породой, не могла скрыть волнения вражеских рядов. Медленно, не уверенно, но все же продвигавшийся вперед строй – окончательно замер. До стены оставалось больше сотни шагов. Джастин пробежал взглядами по ближайшим лицам. Марлон – восторг и жажда битвы, Райт – робкая надежда, Семи – испуг и ярость одновременно… Бенджамин. Гигант стоял, немного наклонив голову на бок, его глаза закатились куда-то вверх, веки мелко подрагивали. И он улыбался.

– Видит ли он, что вокруг происходит? – На миг задумался Джастин, но тут же отвлекся. Наблюдать за побоищем внизу, было гораздо интереснее.

А Бенджамин видел. И ему чертовки нравилось то, что он видит.

– Встать солдат! Вста-а-ать! – Вокруг стоял такой лязг, грохот… Со всех сторон доносились такие отчаянные крики, что слабый голос молодого лейтенанта, периодически срывающийся на жалкий фальцет, расслышать было почти невозможно. – Казню… обезглавлю… всех к чертям…

То, что мальчишка не говорил ничего дельного и в более спокойной обстановке – совершенно не помогало Николасу. Сейчас, сидя на заднице посреди невероятного хаоса, он бестолково озирался по сторонам и усиленно хлопал глазами. Из глубокого рассечения на правом виске бежала кровь, в голове шумело так, что иногда заглушало звуки боя.

– Хотя, какого боя? Мы ведь еще и не дошли… – пробормотал он себе под нос, разрывая истоптанную землю пятками в бесплодных попытках подняться.

Николас помнил, что ядро упало в дюжине шагов от него и вреда причинить не могло… Чего не скажешь о боевых товарищах, бешеным стадом ломанувшихся от разрыва. Кто-то заехал окованным железом локтем по уху, кто-то толкнул в плечо, проносясь мимо, кто-то свалился под ноги, увлекая за собой еще нескольких. И теперь он сидел здесь, удивительным образом никем не растоптанный, пытающийся встать… хотя бы на четвереньки. Лейтенант все орал, что-то о казнях и головах.

Мелкий засранец, – пронеслось в голове у Николаса, – ух, если б никто не видел…

Кто-то поднял его под руки, хлестанул по щеке. Раз, другой, третий. Знакомое лицо, но Николас так и не узнал кто это. В грудь пихнули древко гизармы, он инстинктивно схватил. Вокруг стало гораздо больше людей, толпа захватила, понесла. Такая жуткая теснота, шум, крики, пыль… Зато не упасть, некуда падать. В лицо хлестнула горячая кровь, ослепив на мгновение. Растирая грязным кулаком глаза, Николас разглядел обезглавленное тело, проносимое мимо человеческим потоком. Оглушительный грохот. Справа стало свободнее. Он метнулся туда так быстро, как мог, все еще видя сквозь красную пелену и борясь с чудовищным головокружением. Споткнулся о чью-то ногу, валявшуюся отдельно от тела, скатился в выбоину, оставшуюся после падения тяжелого снаряда. Перекатился. Взвыл от боли, вырывая левую руку из-под тяжелого, подкованного сапога пробегавшего мимо солдата.

– Лестницы, мать вашу! – Знакомый фальцет зазвенел прямо над ухом. – Быстрее! Впере-е-ед!

Перед лицом поплыли поперечные жерди приставной лестницы. Кругом грохотало. Лязг железа, топот множества ног, оглушительные вопли. Не слишком понимая, что происходит – Николас протянул руку и ухватился за проносимую мимо лестницу. Увлекаемый другими – поднялся с колен, побежал. Изо всех сил сжимая покалеченной рукой грубо оструганное бревно, чтобы не упасть.

– Дава-а-ай, дава-а-аай… – удовлетворенно бурчал себе под нос лейтенант Гулд Блейк, – идите сюда, блииже, блииже… – Набрав в грудь побольше воздуха он зарычал так, что сам капитан зауважал бы его чуточку больше. Если бы услышал. Но из-за грохота, царившего вокруг, его услышала лишь ближайшая дюжина бойцов. В их числе и Марлон, басовитым ревом передавший приказ дальше. – За-а-а-алп!

Звякнули арбалеты, зашипели в воздухе болты. Рухнули убитые и раненые. Кто-то, так и не донеся осадную лестницу до стены. Сквозь плотную завесу пыли, было очень трудно заметить одинокие фигурки, отдаляющиеся в сторону от основного строя и торопливо ковыляющие куда угодно, только не к стене. Было трудно… но лейтенант Дей заметил. Он щурил глаза и еле заметно шевелил губами, бубня ругательства себе под нос. И ждал. Важно было точно подгадать момент. Высмотреть, когда с поля боя побегут уже группами.

– Да… сейчас. – Лейтенант не оборачиваясь резко поднял руку. Знал, что приказ передадут и исполнят своевременно. Он не смотрел на резко вздымающееся вверх плечо огромного требушета. Не видел как тяжелый, громоздкий… идеальный механизм метательной машины возвращается в исходное положение, как перезаряжается хорошо слаженными, лаконичными движениями обученных солдат. Как запускается в цель снаряд из точно такого же гигантского требушета, стоящего в семи шагах, и все повторяется вновь. А между двумя огромными машинами, по своему протоптанному кругу, бодро и уверенно вышагивают мулы, приводя в движение весь механизм. Картер Дей всего этого не видел, так как ранее наблюдал сотни раз. Сейчас он наслаждался эффектом, который на отступающее подобие строя производили зажигательные снаряды.

Если еще минуту назад, молодой лейтенант железных львов угрозами и тумаками пытался гнать солдат на штурм, то сейчас он лишь старался выжить. И эта задача поглощала его, как и всех вокруг, без остатка. Мгновение прошло с тех пор, как протрубили отступление. Протрубили потому, что половина войска и так уже бежала. Лейтенант был моложе большинства бойцов и, как показала практика, быстрее многих. Черпая силу в страхе и желании жить, он несся, едва касаясь земли, ловко обегая раненых и павших. Но в таком хаосе, в такой адской круговерти, что творилась вокруг – важнее всего были не резвые ноги, а слепой, и как частенько бывает, несчастный случай.

– А-а четов ублюдок! – Столкнувшись практически лоб в лоб с бойцом, почему-то бежавшим в другую сторону, лейтенант дико взвыл. Более массивный солдат неуклюже рухнул сверху, придавив офицера к земле. Но тот не растерялся и, недолго думая, залепил хаму прямо в зубы. При этом, в отличие от некоторых, отступая, лейтенант не потерял оружия, а поднимая солдат в атаку, сжимал в высоко поднятой руке отцовский подарок – палаш с шикарной золоченой гардой. Именно этой, изящно выполненной в виде закрытой шипастой корзинки, гардой – он и раскроил незадачливому бойцу пол лица. Не переставая осыпать его проклятьями в безуспешных попытках столкнуть с себя тяжелое, бестолково сопротивляющееся тело.

Николасу было очень плохо. Все еще не пришедший в себя после удара по голове, он не мог понять происходящего вокруг. Плохо слышал, еще хуже видел, и единственным его желанием было поскорее убраться подальше. Что он и пытался сделать. Оказавшись сбитым с ног, в который раз за сегодня, Николас инстинктивно хватался руками за все, до чего мог дотянуться, в тщетной надежде подняться. Страшный удар, пришедшийся почему-то снизу, на миг привел солдата в себя. Резкая, звенящая боль вырвала его из полуобморочного состояния и беспощадно раскрасила все происходящее вокруг невероятно яркими красками. Красный огонь, пробивающийся сквозь клубы черного дыма и испаряющий красную кровь на черном латном вороте. Золотой блеск, летящий в глаза… и снова бодрящая вспышка боли. Маленький человек, визжащий мерзким фальцетом прямо в лицо. Знакомый голос…

Николас перехватил предплечье лейтенанта, не дав нанести очередной удар. Искалеченной правой рукой жахнул так, что почувствовал брызги на лице. Его кровь обильно капала вниз, смешиваясь с кровью офицера. Николас рванул палаш из хаотично дергающейся руки. Поднялся на колени. С силой опустил граненое навершие эфеса на переносицу ненавистного, крикливого юнца. Раз, другой, третий… И краем глаза заметил стремительно приближающийся, объятый пламенем снаряд.

Бенджамин слегка тряхнул головой. Кривая, пугающая, но полная истинного удовлетворения улыбка – осветила его асимметричное лицо. Он слегка повел вширь могучими плечами, с силой сжал и расслабил пудовые кулаки.

– Хорошо-о-о… – Протянул гигант на выдохе.

– Вона как! Вона как оно! – Рядом громко восхищался прыщавый мужик, по прозвищу Свинопас. – Полыхають то как! У-у-у едрить твою… Этож просто… просто…

Он чуть не задыхался от избытка чувств. А словарного запаса, что бы выразить столь невероятную бурю эмоций, явно недоставало. Но Свинопас с успехом компенсировал недостаток очень живой мимикой и еще более активной жестикуляцией. В общем-то, вокруг радовались и ликовали все. Ведь враг отступил, да что уж там, позорно бежал. При этом оставив за собой немало мусора, в виде изувеченных ядрами, истоптанных и обожженных тел. Но, хоть радовались все, именно размахивающему руками Свинопасу повезло зацепить проходящего мимо лейтенанта Блейка.

– О-о-о… Простить просим, господин, – солдат сконфуженно улыбнулся, потирая руку, ушибленную о крепкий, выпуклый лоб офицера, – но ведь как мы их, а? Как мы их! – неподдельная радость Свинопаса полностью соответствовала царящему вокруг настроению. Но холодное молчание лейтенанта быстро погасило смех. Блейк медленно оглядел всех, стоящих вокруг. За пару мгновений успел встретиться глазами с двумя дюжинами бойцов, затихающих один за другим… Потом тонкие, бледные губы офицера медленно растянулись в широкой улыбке. Он пару раз хрипло хмыкнул, дважды хлопнул в ладоши, как бы отдавая должное хорошему исходу – и все вокруг будто ожили. Расслабились, снова заголосили, пересказывая друг другу увиденное и делясь впечатлениями.

Блейк резко дернулся вперед и практически неуловимым движением впечатал Свинопаса спиной в каменный парапет стены. Чуть приподнявшись над землей на кулаке офицера, солдат шумно выдохнул. И упал вперед бессильным мешком. Если бы не подхвативший его Бенджамин – наверняка расквасил бы еще и нос.

– Победа! Пусть не окончательная, но красивая! – С жаром прорычал Гулд Блейк, пользуясь образовавшейся вокруг себя тишиной. – И это, в том числе, ваша победа… Но не ваша заслуга! Машины Дея сделали всю работу, парни Дея сделали всю работу. – Он наклонился к Свинопасу, медленно приходящему в себя. – А что делал ты? Я спрашиваю тебя, херов триумфатор, что ты сделал?! Ты… дрожащими ручонками… укладывал в ложе болт, оперением вперед…

Вокруг раздалось несколько приглушенных смешков.

– А ты, малыш, – поняв, что обращаются к нему, Бенджамин застенчиво улыбнулся, – что делал ты? – лейтенант медленно подошел к здоровяку.

– Он заряжал для меня, господин. – Джастин поймал на себе несколько осуждающих взглядов. Некоторым явно хотелось посмотреть, как крупный, но все же уступающий в росте лейтенант, будет дубасить такого гиганта. – Он иногда мешкал, да, но после пары тумаков пришел в себя.

Блейк пожал плечами, смачно плюнул со стены.

– Это хорошо, а то мне показалось, что он просто стоял столбом. Закатив глазища и дергаясь.

Джастин выдержал взгляд лейтенанта, тоже пожал плечами, мол, бой – за всем и не уследишь.

– Хорошо, – закончив с дисциплиной, продолжил Гулд Блейк, – остальные показали себя не так скверно. Марлон вообще хорош. Видел, как ты лупцевал того, тощего. Даже добавлять не стану. За что хоть?

– Чуть мне жопу не прострелил, – с усмешкой буркнул Марлон, косясь на Берти, – и эт он просто заряжал. Жутко подумать – как будет в бою опасен…

Взрыв хохота слился с общим радостным шумом, царившим на стене. Лейтенант, посмеиваясь, уже собрался уходить, но что-то вспомнил. Обернулся.

– Джастин. Ты, как слишком благородный, берешь этих двоих и в каменоломню. Компенсировать расход ядер. И чтоб шпынял их там резвее, не то сам приду. Мелкого можешь и киркой, ему хуже не будет.

Бенджамин расцвел доброй улыбкой счастливого кретина. Свинопас откашлялся, пытаясь встать. Джастин печально вздохнул и подмигнул Марлону.

Крепость на перевале Дурн-фар появилась задолго до того, как он получил свое имя. Более того, задолго до образования Бирны. И за сотни лет существования, укрепления множество раз переходили из рук в руки. При этом, то разрушаясь, частично или полностью, то отстраиваясь вновь. В соответствии с замыслом и возможностями новых хозяев. В результате получилась чертовски замысловатая конструкция, отчасти вырубленная прямо в скале. Наслоения самых разнообразных кладок. Буйное скопление творений военной фортификации различных эпох и народов. От грубых четырехгранных башен, сложенных из нетесаного камня, до изящных арочных построек с идеальными куполами. Предназначение некоторых было очевидно, узкие бойницы и зубчатые стены говорили сами за себя. Другие представляли определенную загадку. Также в Дурн-фаре хватало и подземных помещений. Вырубленные в светлой скальной породе, они использовались в основном под погреба и склады. И под карцеры, для пленных или провинившихся. Некоторые из этих таких подземелий периодически углубляли и расширяли. И вовсе не из-за нехватки погребов или камер.

– А-а… Дерьмо! А-а-а…а-а-а… щщхуу! – Свинопас оглушительно чихнул, из его ноздрей вылетело небольшое облачко белой пыли. Он оперся на тяжелую кирку с затертым до блеска древком. Попытался немного отряхнуть лицо, но только еще больше размазал пыль с едким потом. – Я ненавижу подземелья, я их боюсь! Я – дитё лесов. И я…

– Эй, дитё! – Джастин припустил в голос суровости. Он умел так делать, когда было нужно. И умел различить, когда это необходимо. – Если будешь только стоять да гундеть, получишь по шее. И ладно, если от меня. Блейк тебе может всю жизнь переломать… вместе с костями. А потом еще кинет в настоящий каменный мешок, где света и не было никогда. Тут-то смотри – даже небо видно. Скорее не подземелье, а так, яма или овраг.

Свинопас задумчиво уставился на небольшой кусочек неба, с еле заметными алыми тонами приближающегося заката. Коротко кивнул, вроде как сам себе и неуклюже продолжил орудовать киркой. В нескольких шагах от него, значительно эффективнее и с куда большей охотой, работал огромным ломом Бенджамин.

– К чему уныние? К чему грусть? – Бурчал гигант своим глубоким, приятным голосом. С каждой фразой опуская тяжеловесное орудие на огромную глыбу камня, стараясь расколоть в определенном месте. – Работа хороша. Работа полезна. День выдался что надо. К чему уныние? – Он работал не спеша, основательно и с улыбкой. Хотя, чтобы признать в жутковатой гримасе улыбку, требовалось некоторое время.

– В этом ты, пожалуй, прав. – Джастин с заметной сноровкой обрабатывал глыбу, придавая ей шарообразную форму. Долото и небольшая кувалда с короткой ручкой, летали в его руках с поразительной скоростью и без видимых усилий. – Вот вроде нормальный парень. Работящий, к пустому нытью не склонен, как некоторые. – Он бросил выразительный взгляд на Свинопаса, который вроде даже пристыдился и замахал киркой активнее. – Но ведь как дошло до дела – застыл колодой и стоит не пикнет. Растерялся никак? Или со здоровьем что? Я слышал про разные припадки…

– Все в порядке, – Бенджамин улыбнулся еще шире. Так широко, что в порядок особо не верилось. – Я здоров. Полностью.

Его правый глаз, и без того смотрящий куда-то в бок, сделал отвратительный кульбит в глазнице и уставился в другую сторону. В то время как левый, слишком большой и широко открытый, неотрывно смотрел на Джастина. Гигант вернулся к неспешному раскалыванию каменной плиты, вставляя фразы между гулкими ударами лома.

– Забавно смотреть на реакцию людей. – Он сделал небольшую паузу. Джастин задумался. И заподозрил наличие чувства юмора у великана. – И тогда я не терялся. Просто смотрел. Смотрел, как бегает. Как суетится. К чему суетиться?

Нужный кусок плиты откололся. Бенджамин нагнулся и вместо того, что бы подкатить его к Джастину, просто поднял и понес.

– Да, клади сюда. Ну или еще подержи, если нравится. – Джастин улыбнулся в ответ на улыбку силача. – Вот только я не понял, да и не только я. Лейтенант тоже. Кто там суетился? Куда ты смотрел, когда должен был подавать выстрелы?

– На Николаса. Он так бежал. Падал и снова бежал. – Бенджамин снова взял в руки лом. И медленно ухая по камню, продолжил. – Прости, что не помогал. Думал не нужно. Думал – вы сами. Буду внимательней. Да.

Джастин поймал красноречивый взгляд Свинопаса. Тот приподнял одну бровь, ухмыльнулся. Того и гляди повертит у виска пальцем. Не повертел. Но Джастин догадывался, что это скорее из-за габаритов Бенджамина, поневоле внушающих некоторое уважение.

– Эмм… Не то что бы стало понятнее. Ты, Бенджамин, интересный человек. Но многие не шибко любопытны, а потому, услышав твои… пояснения, попросту запишут тебя в психи. В сумасшедшие. Понимаешь?

– Запишут? Не думаю. – Несмотря на то, что была видна только спина великана, Джастин был уверен, что тот снова улыбается. – Но я понял, что ты говоришь. Отвечу, что ты тоже интересный. – Он с силой опустил лом, каменная крошка брызнула во все стороны. При этом голос гиганта оставался все также спокоен и безмятежен. – А значит – тебя тоже считают психом. Те, нелюбопытные. Да, вумный читаль?

Последнее Бенджамин произнес с хорошо знакомой хрипотцой. На мгновение у Джастина перед глазами возникла картина, как он полгода назад попал в Дурн-фар. Как Марлон и некоторые другие воспринимали нового соседа. Особенно, если видели его отдыхающим с книгой или пишущим письмо семье.

– Хм… Ну ладно. В некотором смысле, ты прав.

– Не знаю ужо кто прав, – бесцеремонно влез Свинопас, явно уставший и, вероятно, предпочитающий разговор работе, – но я тоже видал, как ты глазище та закатывала. Оно, конечно, было чем заняться, потому и не приглядывался. Но ведь ежели ты того… снова. Желательно бы знать, понимаешь… Едрить его так!

– Хорошо сказал, – поддержал Джастин, – аж за душу взяло. Ну, Бенджамин, видишь, как сослуживцы за тебя переживают? Колись давай и в подробностях. Едрить его так.

Гигант пожал плечами, мол, да пожалуйста. Присел на плоскую каменную плиту, что Свинопас тоже воспринял как сигнал к началу отдыха и примостился рядом. Джастин оглянулся на выход. Вздохнул. Решил, что лейтенанту сейчас здесь делать нечего, а значит и правда можно послушать. Накинув легкую матерчатую куртку на одно из неотёсанных ядер, уселся напротив. Кивнул в знак того, что все готовы и можно начинать.

– Вы может и удивитесь, – начал Бенджамин приглушенным, заговорщическим тоном, – но я не отсюда. Не из Хертсема. Не из Бирны.

Повисла пауза. Бенджамин явно ждал комментариев

– Ну и? – Не вытерпел Свинопас. – Что с того? Да в Бирне половина нездешних. Почитай со всех концов света приблудные шастают. Дальше то, дальше.

– Из Леммаса я. Из-под Уэбгарда, если точнее. – Джастин присвистнул, демонстрируя знание географии. Свинопас, боясь показаться более темной деревенщиной, чем был на самом деле, тоже причмокнул и покачал головой. – Там маленькая рыбацкая деревушка на Черном берегу. Была. Прозывалась… Хотя вам то оно на кой. Так вот. Я тогда ребенком был. Малым. Ну, то есть поболе других, но не взрослый еще. – Свинопас понимающе хохотнул. – Не видел тогда. Ну, то есть видел, но не далеко совсем и только этим. – Своим здоровенным указательным пальцем, толщиной в два обычных, он чуть не ткнул себя в правый глаз. Который сразу закрутился, забеспокоился, словно живой. Джастин еле заметно поежился. – Как то после страшного шторма, когда половину крыш с домов посрывало, выбросило на берег обломки. Считай – пол корабля. Второй половины не было, но и та, что волнами на мель вынесло – была больше чем… – Бенджамин оглянулся, словно ища, с чем бы сравнить. Но, как и стоило ожидать, в рукотворной пещере не было ничего подходящего. – Больше наших. Всех вместе. Даже целых. – Гигант усиленно закивал сам себе, явно довольный приведенным сравнением. – Сплавали туда лодками. Нашли много всякого. Канаты, паруса… человека. Тот как мертвый лежал, потрепала его вода. Кто-то из наших на него крабов ловить хотел. – Видя, что его не поняли, Бенджамин начал торопливо объяснять. – Ну, кидаешь тухлю на отмели. Лежит, воняет. Ночью крабы-то как навылазают, только собирай. – Джастин кивнул, выжидательным взглядом побуждая к продолжению рассказа. – Так вот. Хорошо же, что не кинули. Крабам значит. Ведь он как закашляет. С ведро воды внутри было. Но ничего, откачали, отходили. А он отцом оказался…