Текст книги "Навстречу приключениям"

Глава 12
От Морского Ястреба до Птичьих Мозгов

Наверху, на корабле, старший мальчик скривил физиономию, и Милтон на миг пожалел о том, что так поспешно сменил имя. Остров Дебрей не самая популярная игра, но у неё имеется база преданных поклонников. Что, если эти обитатели корабля на дереве слышали о Морском Ястребе?

Он испытал облегчение, когда мальчик фыркнул и сказал:

– Я в этом сомневаюсь. Как тебя зовут на самом деле?

– Это моё настоящее имя, – ответил Милтон, пытаясь сделать так, чтобы его голос звучал как можно увереннее. – Морской Ястреб П. Грин.

– Привет-привет! Я Гейб! – прокричал маленький мальчик, взбираясь по верёвкам, служащим корабельными снастями. – А это Рафи! Мы братья. Наши родители – энтомологи. Мы приехали сюда прошлой осенью. Ну, что ты на это скажешь?

Милтон переключил своё внимание на Гейба и улыбнулся ему: очевидно, из этих двоих у него более приятный характер.

– Я думаю, что очень рад познакомиться с тобой, Гейб, – сказал он. – И с энтомолегами, – это слово было ему смутно знакомо, но Милтон никак не мог определить, что же точно оно означает. – Значит, они много знают о… моли? – с надеждой ткнул пальцем в небо он.

Рафи снова шумно вздохнул.

– Энтомологи, – сказал он, – много знают обо всех видах насекомых. Здесь они изучали бы Безумно Симфоничных Цикад, если бы эта дурацкая лоза не мешалась. До этого мы жили на Флорида-Кис[4]4
  Флорида-Кис – тропические острова во Флориде, США.


[Закрыть], где они изучали бабочку Ласточкин хвост, а ещё раньше это были кофейные жуки-бурильщики в Пуэрто-Рико[5]5
  Пуэрто-Рико – остров в Карибском море.


[Закрыть].

– Семья учёных, путешествующих по островам, – восхищённо проговорил Милтон (хотя он абсолютно не мог понять, как можно выбрать предметом изучения насекомых). – Как необычно!

Лицо Рафи немного разгладилось, но он ещё не до конца сбросил с себя капитанский вид. Милтон задался вопросом, не принести ли ему какое-либо подношение и не преклонить ли колени. В итоге он решил остановиться на том, чтобы снять шляпу и приложить её к груди.

– А теперь, когда я назвал себя, могу я взойти на борт вашего судна?

– Ты, кстати, откуда? – спросил Рафи, игнорируя вопрос Милтона.

– Из Марианской впадины? – попробовал угадать Гейб, повиснув вниз головой на самой верхней верёвке (Милтона затошнило от одного только вида). – Из вулкана? Из космоса? Из другого измерения?

– Я приехал в гости к своему дяде, доктору Эвану Грину, – ответил Милтон. – Может, вы его знаете?

Рафи сорвал красный плод баньяна с ближайшей ветки и бросил его в пальму рядом с Милтоном.

– На этом острове живёт примерно три человека, – сказал он. – Конечно, мы его знаем.

Милтон наблюдал за тем, как мальчик запустил ещё один плод. Все эти летающие плоды вряд ли можно было считать многообещающим знаком. Он должен стараться больше.

– Так уж случилось, – сказал Милтон, снова надевая шляпу, – что я тоже учёный. Я натуралист. Я, э-э… я здесь провожу… исследование природы для Федерации Флоры и Фауны, – в качестве доказательства он вынул из кармана полевой дневник и помахал им. – Может, вы могли бы мне помочь? Мы бы могли… мы бы могли заняться этим вместе.

– Никогда не слышал о Федерации Флоры и Фауны, – ответил Рафи. – И, готов поспорить, я знаю о всякой природной и биологической чепухе побольше твоего. Готов поспорить, что даже Гейб знает побольше твоего.

– Я знаю намного, намного больше, – согласился Гейб, балансируя на верёвке, как канатоходец (Милтону пришлось отвести взгляд). – И я М – Мастер Слова! Я тебе помогу.

– Спасибо, Гейб, – сказал Милтон. – Признаюсь, что это моя первая полевая экспедиция, но я уже могу сообщить, что Одинокий остров – поистине великолепное место. Уверен, вы оба согласны.

– Это волше-е-ебный остров! – пропел Гейб.

Но Рафи начал срывать всё больше и больше плодов с ветки. Теперь он швырял ими в дерево, стоящее куда ближе к Милтону, чем ему бы того хотелось.

– Этот остров определённо не волшебный, – заявил Рафи. – Повсюду эта лоза. Здесь практически нечем заняться. А единственный ребёнок кроме нас целыми днями сидит на дереве и читает. В конце лета мы уезжаем, и я жду не дождусь этого.

– С радостью готов сообщить, что я не люблю ни лазать по деревьям, ни читать, – сказал ему Милтон. – И я ищу друга, – он растянул губы в своей самой дружелюбной улыбке.

Рафи нахмурился в ответ.

– Вот здорово, – произнёс он. – Мне сегодня везёт. Прибыл доктор Птичьи Мозги П. Грин.

Птичьи Мозги. Милтон споткнулся, как будто через Атлантический океан снова протянулась та огромная невидимая рука, чтобы толкнуть его.

– О, я не доктор! – сказал он, повысив голос. – Пока нет, однако у меня имеется несколько сфер научных интересов.

– Не нужны мне твои научные интересы, – ответил Рафи, тоже повышая голос.

– Этим летом я надеюсь открыть несколько новых видов, и с вашей помощью…

– Я никому не помогаю, Птичьи Мозги, – огрызнулся Рафи.

Затем он сорвал ещё один плод, да с такой силой, что ветки дерева затряслись и с них посыпался дождь из спелых плодов баньяна.

Прямо на Милтона. И один из плодов лопнул на его шляпе путешественника.

– Тогда счастливо! – прокричал Милтон.

Он развернулся и бросился наутёк.

Глава 13
Рестарт

Тропинка, приведшая его к баньяну, продолжалась, но не в глубь острова – теперь она шла параллельно пляжу. Милтон поспешил туда, на ходу стряхивая семена и сочную мякоть плодов со своей бедной прекрасной шляпы.

Если он всё ещё и чувствовал себя Морским Ястребом, то разве что искусанным до смерти взбесившейся фауной. Снова произошёл Инцидент под названием «Птичьи Мозги», вплоть до пернатого прозвища.

Счастливо, Милтон.

Вот бы он остался дома. Вот бы он не ходил по этой тропе. Вот бы он мог нажать рестарт.

– Да кому вообще нужны друзья? Да кому вообще нужен суперкрутой корабль на дереве? – произнёс он вслух, когда тропинка привела его к зарослям деревьев, покрытых алыми цветами. – Если бы я только смог найти розетку, у меня был бы Морской Ястреб, а Морской Ястреб – единственное, что мне нужно.

– Верное решение, – раздался вдруг чей-то голос, – потому что этот чудик не собирается делиться кораблём на дереве.

Милтон развернулся так стремительно, что наступил сам себе на ногу и свалился на землю. Он остался лежать, выставив руки в защитной позе, которую выучил на своём первом и последнем в жизни занятии по карате (оказалось, это совершенно не его).

– Кто там? – позвал он, поворачиваясь то налево, то направо.

– Я тут, наверху, – сообщил голос.

Милтон поднял голову. На ветке посреди дерева, усыпанного цветами, сидела девочка. У неё были большие совиные глаза, тёмно-коричневая кожа и тёмные волосы, собранные в хвостики по бокам головы. Она держала в руках книгу.

Это была любительница почитать, лазающая по деревьям, о которой говорил Рафи.

У Милтона снова возникло желание закричать и броситься наутёк, но он не поддался ему. Какими бы унизительными ни были последние пятнадцать минут, он понял, что произошло нечто необычное.

Его вернули к жизни. Это был рестарт.

– Ты племянник доктора Грина? – спросила девочка. – Он рассказывал моей маме, что ты приедешь в гости.

Милтон поднялся на ноги и протянул руку для приветствия.

– Да, это я и есть! – прокричал он. – Приветствую. Моё имя Морской Ястреб. Как поживаешь?

Девочка спрыгнула с дерева. Теперь, когда они находились на одном уровне, Милтон увидел, что она намного-намного выше него. Также он заметил, что у неё был разгрузочный пояс, очень похожий на его собственный. На нём болталась бутылка воды и небольшая сумочка, куда она положила свою книгу («Далёкий и манящий: Остров Фернанду Норонья», автор: доктор Ада Парадис). Пожимать ему руку она не стала. Вместо этого взметнула одну бровь и спросила:

– Это твоё настоящее имя? Разве ты только что не говорил о том, что Морской Ястреб – это всё, что тебе нужно?

– О! Я так сказал? – ответил Милтон (очень громко). – Точно. Ну. Я говорил о… себе. Всё, что мне нужно, – это я. Да. Я очень… самодостаточен.

– Так тебя зовут Морской Ястреб? – спросила девочка, не опуская брови.

– Да, – произнёс Милтон. – Это я. Морской Ястреб П. Грин. Не пойму, почему все тут так подозрительно относятся к моему имени?

– Наверное, потому что ты не похож на Морского Ястреба, – ответила девочка. – Лично мне ты больше напоминаешь Гровера, Франклина или, может, Персиваля.

– Несмотря на мой внешний вид, – сказал Милтон, – у меня душа путешественника. И меня действительно зовут Морской Ястреб. А тебя?

– Меня зовут Инжир, – она скрестила руки на груди, словно сама готовилась развеять сомнения по поводу её имени. – Инжир Моррис.

Но Милтон с энтузиазмом закивал.

– Инжир! – сказал он. – Инжир. Мне и впрямь нравится. Ты знаешь, что некоторые считают, что плодом из Эдемского сада был инжир?

Инжир слегка расслабила руки.

– Правда? Я этого не знала, – сказала она. – А ты знаешь, что баньян относится к тому же роду деревьев, что и инжир?

– Точно! – прокричал Милтон. – Морской Ястреб знает… то есть я знаю, что они оба фикусы. Я знаю.

Инжир снова взметнула бровь. Милтон поспешно произнёс:

– Это значит, что на самом деле ты должна быть капитаном корабля на баньяне. Тебя ведь назвали в честь него.

– Может, и должна, – ответила она, пожимая плечами. – Но Рафи бы на это не согласился. Мы не особо ладим.

Она начала удаляться от Милтона. Здесь не было никакой тропинки, но Инжир, похоже, знала, куда шла. Лучи солнца, проникавшие сквозь листья, освещали её частично, по мере того как она шла, отчего на её шортах цвета хаки и зелёной футболке появлялись светлые и тёмные пятнышки.

– Почему? – спросил Милтон, следуя за ней.

Инжир оглянулась на него через плечо.

– Когда он приехал, то совершенно ясно дал понять, что его семья здесь не задержится и что ему неинтересно заводить друзей, – сказала она, после чего, помолчав мгновение, добавила: – А ещё он несколько раз называл меня Дылда Инжир, что мне уж точно совсем не понравилось.

– Какой ужас! – возмутился Милтон.

Инжир небрежно отмахнулась.

– Мне всё равно. Он меня не волнует. Просто он меня боится.

– Потому что ты высокая? – спросил Милтон. Теперь он шёл в два раза быстрее, чтобы поспевать за ней. – Мне всегда хотелось быть высоким. Как вид человечество становится всё выше, так что очевидно, что вертикальное превосходство работает в пользу естественного отбора. Я всё ещё жду скачка роста, чтобы догнать тебя, но я крайне сомневаюсь, что у меня что-то получится. Плюс у тебя тоже может произойти новый скачок роста. Интересно, какого роста ты…

– Серьёзно, Морской Ястреб? – перебила его Инжир, резко останавливаясь. – Один лишь тот факт, что мне нравится, как я выгляжу, ещё не говорит о том, что ты можешь болтать об этом.

Милтон не понял, что именно он сделал не так, но было абсолютно ясно, что он зашёл на совершенно неизведанную территорию Вещей-О-Которых-Нельзя-Говорить.

– Всё ясно, Инжир, – тут же ответил он. – Как скажешь.

Может, дело было в том, что его приставка сдохла и Остров Дебрей был вне доступа. Или в том, что у корабля на дереве всё прошло так ужасно. Или в том, что у девочки был разгрузочный пояс (как у него) и она казалась бесстрашной (в отличие от него). Или в том, что весь прошлый год, а может, и больше, он провёл в одиночестве, испытывая постоянную ноющую боль, которая расползалась от его (очень чувствительного) желудка, распространяясь по всему телу от кончиков его каштанового чуба до кончиков плохо ухоженных пальцев ног.

Милтон не знал, почему именно. Но одно он знал точно: больше всего на свете он хотел подружиться с Инжир.

Этот рестарт он не испортит.

Глава 14
Самый юный натуралист в мире

Когда Инжир снова тронулась с места, Милтон пошёл за ней. Она бросила на него короткий взгляд, а затем ускорилась. Но и Милтон тоже ускорился. Вместе они быстрым шагом вышли из-под сени деревьев на пляж, на этот раз в северной части залива. Скалы здесь были больше, они возвышались над их головами, а под ногами у них раскинулся ковёр из подсолнухов.

Милтон почти сразу запыхался, стараясь поспевать за Инжир, идущей широким шагом, но ему удалось выдавить из себя:

– Ну, Инжир, и давно ты здесь живёшь?

– Почти два года, – ответила она, нисколько не запыхавшись. – Моя мама отвечает за исследование лозы Тайноявия.

– Значит, она работает с моим дядей! – прокричал Милтон. – Готов поспорить, они дружат.

Инжир одарила его крошечной улыбкой и немного сбавила шаг.

– Да, они правда дружат, – сказала она.

Милтон широко улыбнулся.

– Я так и знал, – заявил он. – А тебе… – он замолк, чтобы правильно подобрать слова. – Тебе нравится Одинокий остров?

– Мне не всегда нравится жить на острове в глуши, – ответила ему Инжир. – Но я люблю этот остров. Я… я думаю, это особенное место. Однако мне бы хотелось встретиться с доктором Парадис. Она путешествовала повсюду на своём паруснике, проводя исследования и собирая информацию. Но когда она открыла Одинокий остров, то поселилась здесь, – пожала плечами она. – Думаю, она тоже считала, что это особенное место, пусть оно и опутано лозами. В общем, она одна из тех, кого моя мама считает героем. Поэтому она и согласилась на эту работу, когда ей её предложил доктор Грин. Ну… это была одна из причин.

Инжир замолкла, когда они вышли на песок, и Милтон остановился, чтобы сбросить туристические ботинки (нет ничего хуже песка, попавшего в обувь). Высоко над дюнами возвышались домики, и Милтон увидел дядю Эвана, который нёс в руках гигантскую картонную коробку, и ещё двоих учёных, шедших от причала.

– Это родители Рафи и Гейба, доктор Альварес и доктор Альварес, – сказала Инжир, указывая на двух человек, идущих в сторону домика, расписанного сердечками, светлячками и феями. У главы семейства были вьющиеся тёмные волосы, как у его сыновей, а его супруга носила длинную косу и развевающееся платье в цветочек. У обоих на лицах были улыбки до ушей, и они увлечённо беседовали друг с другом.

– Я не… я не ожидал, что дом Рафи выглядит так, – сказал Милтон. – Или что его родители так выглядят.

Инжир рассмеялась.

– Они стремятся к тому, чтобы иметь связь с землёй и всё такое. Они вроде хиппи. Хиппи, помешанные на насекомых.

– Похоже, их любовь к земле не передалась их сыну, – сказал Милтон. – Как и их жизнерадостный характер.

Инжир снова рассмеялась, и Милтон мысленно похлопал себя по плечу. Может, начало вышло и неуверенным, но зато мама Инжир дружит с его дядей, а сама Инжир любит остров. А после того, как ему удалось заставить её засмеяться два раза подряд, он решил, что настал идеальный момент поделиться с ней деталями своей новой личности, которые её наверняка поразят.

– Возможно, тебе будет интересно узнать, – сказал он, – что я тоже занимаюсь естественными науками. Этим летом я провожу природное исследование для Федерации Флоры и Фауны.

Он указал на нашивку с тремя буквами «Ф» зелёного цвета, составляющими пирамидку, прикреплённую к его жилету (заказанную всего за 25,99 доллара плюс доставка).

– Мы зовем её Три-Ф.

– Три-Ф, да? – сказала Инжир. – И они берут на работу девятилеток?

– Девятилеток?! – ошеломлённо прокричал Милтон. – Мне не девять! Через восемь месяцев мне исполнится тринадцать!

– Ой, прости, – ответила Инжир. – Просто ты… – она на миг замолкла, после чего пожала плечами. – В любом случае, двенадцать лет тоже слишком мало, чтобы устраиваться на работу, ты так не думаешь?

– О, это так, – согласился Милтон. – Пожалуй, я самый юный натуралист в истории. Мне очень повезло, что мне поручили это исследование.

Он вынул свой полевой дневник и пролистал до списка наблюдений, прямо до страницы, где стояла (очень жирная) галочка напротив «комодского варана».

– Видишь? Я уже начал.

Инжир едва взглянула на дневник.

– Ага, конечно, Морской Ястреб, – сказала она. – Слушай, я уже почти дома и собираюсь заходить. И тебе тоже стоит идти домой. Скоро налетят комары, и, поверь мне, тебе не захочется в это время остаться на улице.

Милтон подтянул к себе водонепроницаемые часы, висящие на его разгрузочном поясе.

– Ты только глянь! – воскликнул он. – Уже почти 6 часов. Ты можешь поверить, что я провёл в поисках несколько часов?!

Инжир не ответила. Она уже поднялась на середину дюны, ведущей к домику с жёлтой дверью, в которую Милтон побоялся зайти утром, чтобы проверить домик на наличие электрических розеток.

Электрические розетки. Приставка! Вот что он собирался сделать – найти розетку, – но даже не поднял эту тему.

– Инжир! Стой! – позвал её Милтон. – У вас дома случайно нет электричества?

– Нет, – выкрикнула в ответ Инжир, даже не обернувшись. – Здесь его нигде нет.

Это были ожидаемые, но всё же печальные новости. Впрочем, раздумывать об этом не было времени. Инжир уходила.

– Как насчёт встретиться завтра? – прокричал он. – Ты можешь заняться исследованиями вместе со мной.

– Нет, спасибо. Я живу здесь уже два года, помнишь? Мне не нужен провожатый.

– О, я это знаю! Я имел в виду, что ты можешь показать мне всё здесь. Я даже позволю тебе дать имя одному из новых видов, которые мы обнаружим.

Милтон услышал, как Инжир издала какой-то звук – нечто среднее между вздохом и смешком, но так и не обернулась.

Он не мог позволить, чтобы рестарт закончился так быстро. Он напряг свою накрытую шляпой путешественника голову, чтобы придумать что-то, что убедит её снова провести с ним время.

– Я сделаю тебя соавтором природного исследования, которое отправлю в Три-Ф. И… и это будет настоящее приключение!

Инжир остановилась.

Затем открылась её солнечная дверь, и из домика вышла женщина в тюрбане, из-за которого она казалась ещё выше.

– Эй, Инжирочка, – услышал её Милтон. – Неужели ты сегодня провела время, ступая ногами по земле? – Затем она заметила Милтона. – О, а кто это тут у нас?

– Это Морской Ястреб, – сказала Инжир своей маме.

– Здравствуйте, мэм, – произнёс Милтон, стоя у подножия дюны. – Я как раз пытался убедить вашу дочь сопровождать меня завтра во время научной экспедиции.

– Ой, как мило, – ответила мама Инжир, лучезарно улыбаясь ему сверху вниз.

Затем она посмотрела на свою дочь, взметнув брови. Инжир тоже посмотрела на маму, взметнув брови. Похоже, они обменивались каким-то секретным кодом при помощи языка бровей. Милтон затаил дыхание в ожидании.

Наконец мама Инжир кивнула, а девочка, вздохнув, крикнула ему:

– Ладно, Морской Ястреб! Встречаемся на причале в 7 утра.

Милтон победно вскинул кулак, когда доктор Моррис помахала ему на прощанье, а Инжир закрыла за ними дверь.

Эта фишка с Морским Ястребом на самом деле работала!

Глава 15
Преследуя Ару Милтона

Милтон покинул место встречи с Инжир и её мамой и почувствовал, как огромная невидимая рука тихонько погладила его по голове. Все эти Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадкие мысли даже не думали появляться. Целый год его единственным другом был Морской Ястреб, и вот меньше чем через 24 часа после прибытия на Одинокий остров он сам превратился в Морского Ястреба и завёл друга.

Ну, возможно, завёл.

Он уже почти вернулся к дому дяди Эвана, как вдруг заметил нечто похожее на ещё одну тропинку, сворачивающую с галечной дороги. Она была даже менее утоптанной, чем тропинка, ведущая к баньяну: лишь небольшое углубление в траве, покрывавшей дюну. Милтон подумал, что её могло протоптать семейство прошмыгнувших тем путём опоссумов или, может быть, стая длинноногих цапель.

На секунду он замешкался, помня о том, что час уже поздний, и о предупреждении Инжир насчёт комаров.

Но затем вспомнил, кто он теперь такой.

Он Морской Ястреб.

Морской Ястреб не пошёл бы домой. Морской Ястреб пошел бы вперёд и только вперёд.

Так что, выпятив грудь и залихватски сдвинув шляпу путешественника набок, Милтон отправился вперёд.

Преодолев заросшую травой дюну, он вышел на опушку, где деревья были выше, чем в той части острова, где он до сих пор бывал. Здесь, в тени возвышающихся деревьев, было спокойно, в воздухе витал запах цветов, а над головой щебетали птицы.

А затем в чаще высоких деревьев показался просвет.

А в просвете показался дом.

Не избушка, крытая соломой, а двухэтажный деревянный дом с оловянной крышей. Он был старым и видавшим виды. Жёлтая краска на нём облупилась, а белое крыльцо просело. На окнах были задёрнутые, выцветшие на солнце занавески с узором в виде гибискуса, а дорожка, ведущая к дому, заросла вьюнками, как будто никто уже давно не входил и не выходил из дома.

Милтон, разумеется, знал, что это, должно быть, дом когда-то очень знаменитой и уже вполне почившей доктора Ады Парадис.

Это место, этот заброшенный дом на краю джунглей выглядел так, как будто здесь не сто́ит ничего трогать. Но Милтон всё равно пошёл на цыпочках вперёд, разглядывая всё вокруг в свой неоново-зелёный бинокль. Он увидел великолепный папоротник у входной двери, гнездо на одном из дубов и несколько оранжевых и фиолетовых бабочек.

Он уже думал о том, что определённо вернётся сюда завтра вместе с Инжир, чтобы провести дальнейшие наблюдения, как вдруг заметил какое-то движение.

Что-то очень быстрое. Что-то сизое. Что-то пролетело по воздуху, паря среди пальмовых ветвей, и шмыгнуло прямо за дом.

– Соколиные крылья меня подери! – прокричал Милтон, торопясь следом за яркой вспышкой. – Что бы это могло быть? Может, какая-то тропическая птица? Может, какая-то невиданная ранее тропическая птица? Я назову её Одинокоостровной попугай. Нет – Ара Милтона!

Но обойдя дом, он ничего за ним не нашёл.

Ничего, кроме стены из лозы.

Милтон тщательно всё осмотрел в бинокль, но, как ни старался, не смог обнаружить никаких признаков птицы.

– Что ты сделала с этим чудным экземпляром? – спросил он у лозы. Он заметил, что, в отличие от обычных лоз, которые росли из земли, эта лоза почему-то вилась свободно, словно занавеска из деревянных бусин в домике дяди Эвана. Он попытался разглядеть, что за ней, но, сколько бы зелёных веточек он ни отодвинул, за ними всегда оказывались ещё.

– Выплюни Ару Милтона, кому говорю!

Словно отвечая ему, лоза в его руке зашелестела.

Милтон знал, что это всё ветер (на островах посреди океана часто бывает очень ветрено). Но он всё равно продолжил разговаривать с лозой.

– Я знаю, что Ара Милтона там, – сказал он. – И кто знает, сколько ещё других невиданных ранее зверей ты держишь в своих грязных зелёных лапах.

Лоза нависла над ним, и Милтону в голову вдруг пришла по-настоящему пугающая мысль: что, если эта быстро-пребыстро растущая лоза сможет обвиться прямо вокруг него? Он отшвырнул веточки, которые держал в руках, представив, как они обвивают его лодыжки, хватают за ноги, сжимают его всё крепче и крепче, пока, наконец, полностью не поглощают, делая невидимым, безмолвным и одиноким.

Но сейчас, когда дул ветер (а он же дул, правда ведь?), ярко-зелёные листочки на лозе словно махали Милтону. Когда они так дружелюбно махали, то не казались особенно страшными. Они не казались чем-то способным проглотить его целиком и превратить в мумию. Они казались просто дружелюбными листочками.

– Может, не такая уж ты и плохая, – признал Милтон. – Может, ты не специально опутываешь весь остров и губишь всё, к чему прикасаешься.

Оказавшись вблизи, он увидел, что лоза была покрыта крошечными, малюсенькими бутонами. Они были довольно красивы, и Милтон даже начал жалеть о том, что раньше хотел вырубить их мачете.

– Я расскажу тебе секрет, лоза Тайноявия, – сказал он. Бутоны как будто слегка приоткрылись. – Я не всегда был Морским Ястребом П. Грином, исключительным натуралистом и исследователем. На самом деле меня зовут Милтон, хотя в последнее время большинство зовёт меня Птичьи Мозги. Или вообще никак не зовёт. И прежде чем стать Морским Ястребом, я тоже постоянно всё разрушал.

Милтон сочувственно погладил листья.

А затем лоза сделала нечто совершенно неожиданное.