Текст книги "Королевство"

17
Разговор после судебного заседания

[00:21:06–00:23:14]

Д-Р ФОСТЕР: Это у тебя… четки?

АНА: Точно.

Д-Р ФОСТЕР: Откуда они у тебя?

АНА: Друг.

Д-Р ФОСТЕР: Друг?

АНА: Тот, кто писал мне. Тот, кто верит мне.

Д-Р ФОСТЕР: Ты, должно быть, получала много таких подарков за последние четырнадцать месяцев заключения.

АНА: Не все думают, что я виновна.

Д-Р ФОСТЕР: Почему ты так говоришь?

АНА: Я видела новости. Люди протестуют, правда? Даже вышли на марш…

Д-Р ФОСТЕР: Некоторые протестуют. Но большинство удовлетворены.

АНА: Вы имеете в виду, что сами удовлетворены.

Д-Р ФОСТЕР: Ты совершенно неправа. Твоя ситуация ни в целом, ни в частности не приносит мне никакого удовольствия. Поэтому я даю тебе возможность рассказать правду. Полную правду. [Молчание.] Ана?

АНА: С меня хватит разговоров с Вами. Вы сделали мне больно.

Д-Р ФОСТЕР: Правда? Где болит?

АНА: [Кладет руку на сердце.]

Д-Р ФОСТЕР: Интересно.

АНА: Это все, что Вы можете сказать?

Д-Р ФОСТЕР: А что ты хочешь от меня услышать?

АНА: Было бы неплохо принести свои извинения.

Д-Р ФОСТЕР: Хорошо. Прошу прощения.

АНА: Врете.

Д-Р ФОСТЕР: С чего ты взяла?

АНА: Потому что Вы не смотрите мне в глаза. Вы всегда отводите взгляд перед тем, как соврать.

Д-Р ФОСТЕР: Ты хорошо меня изучила. Так же, как и я тебя.

АНА: Вы думаете, что знаете меня, но Вы меня не знаете. Вы вообще ничего обо мне не знаете.

Д-Р ФОСТЕР: А Оуэн? Он знал тебя?

АНА: [Пауза.] Лучше, чем кто-либо.

18
Песня лагуны

Часть первая оригинальной трилогии Нии, предоставленной KingdomReads

Она действительно вышла из моря.

Копна черных волос, зеленые блестящие глаза и прелестное лицо, словно ожившая сказка – никто на земле не мог устоять перед ее зовом. «Пойдем со мной, малыш, – прошептала русалка. – Пойдем поплаваем».

Ребенок подошел к краю берега лагуны, протянул руки и улыбнулся.

19

Апрель Дымчатого леопарда

Семнадцать месяцев до суда

«Тебе необязательно приходить на мое вечернее представление. – Ния хлопает ресницами перед зеркалом, изучая свое отражение. – Я хотела сказать тебе это еще утром».

«Стой спокойно», – Дмитрий, ее визажист, начинает румянить ей щеки.

Мой визажист Флер дает мне салфетку, и я несколько раз промокаю губы, оставляя на ней ярко-красный след. «Прекрасно, – говорит она, целуя меня в щеку осторожно, чтобы не стряхнуть пудру. – Правда же?»

Я улыбаюсь своему отражению.

Вечерний макияж всегда гораздо ярче дневного, но мне он нравится больше. Яркие краски на лице маскируют мои внутренние терзания.

Я смотрю на Нию. «Но сегодня – среда. Я всегда хожу к лагуне по средам».

«Я знаю. – Ния отворачивается от меня к зеркальцу пудреницы слишком быстро, я не успеваю прочитать выражение ее глаз. – Но сегодня мне бы не хотелось, чтобы ты туда приходила».

Я задумываюсь, неужели она просто пытается быть храброй? Вода, впадающая и вытекающая из Лагуны Русалок, настолько холодная, что теплолюбивым видам – головастым морским черепахам, рифовым акулам и морским звездам – запрещено появляться в окрестностях лагуны.

Но Волшебницы – исключение из этого правила. От частых погружений в ледяную воду у Нии, Каи и Зэл выработался иммунитет к холоду. Их организмы, вынужденные усиленно выделять тепло, приспособились к стрессу, и Супервизоры пользовались этим, буквально заставляя моих сестер выкладываться по полной перед зрителями с первых же секунд представления. Даже те из нас, кто не работает русалками, должны плавать в лагуне несколько раз в месяц. До сих пор, даже после того, как Супервизоры вернули Ние ноги вместо ее протеза-хвоста, требуется несколько часов, чтобы ощущения вернулись в них.

Я долго молча смотрю на нее через зеркало пудреницы.

Ния, должно быть, почувствовала, что расстроила меня, потому что она подходит ко мне и сжимает мою руку. «Я люблю тебя, Ана. Ты знаешь это, правда?»

Любит?

Меня накрывает волна лучезарного тепла, и я смотрю на нее, потрясенная. Я всегда знала, что Ния дорожит мною. Мы всегда разговаривали друг с другом больше, чем с другими сестрами, нас многое связывало. Есть вещи обо мне, которые знала только она. Но слово «любить» мы говорим посетителям, а не друг другу. У меня от восторга закружилась голова, словно я танцевала много часов подряд. Любит.

Возможно ли такое? Я сжимаю ее руку в ответ.

«Я… тоже тебя люблю».

И все же, даже пока я говорю ей эти слова, я чувствую, как она ускользает от меня, словно вечернее солнце, уходящее за горизонт. Я выдавливаю улыбку, мечтая, чтобы этот момент длился вечно. Мечтая, чтобы Ния снова разговаривала со мной, как в старые добрые времена. Мечтая узнать, что она хотела мне сказать в тот день в Стране Зимы, за несколько секунд до того, как убили медведя.

Я уверена, что это было как-то связано с ее отсутствием. И все же – что именно?

Когда мы уже полностью одеты и причесаны – переливающиеся платья, блестящие волосы, мы с Нией в полном молчании отправляемся в Волшебную Страну. На этот раз, вместо того чтобы идти вместе в Страну Морей, мы прощаемся у Поезда Историй. Это – классический поезд с паровым двигателем, который отвозит посетителей в Страну Историй, где они могут реально погружаться в миры их самых любимых книг, общаясь со своими любимыми героями и даже становясь ими. Напротив павильона стоит Карусель Принцесс – солнечный свет падает на золотых лошадок, которые поднимаются и опускаются в ритме вальса, двигаясь по призрачному бесконечному кругу. С вечерним бризом до нас долетает запах соседней Страны Морей.

Солоноватый и сладкий. Запах моря (во всяком случае, нам так говорят).

И стоя там, под солнцем, рука об руку с моей сестрой, я наполняюсь незнакомым чувством, названия которого не знаю. Это не совсем то же, что вера в себя, о которой Кая всегда любит нам напоминать, и это не совсем то, что называется оптимизмом. Это чувство заполняет мою душу, как глоток свежего весеннего воздуха. Хотя наше Королевство далеко от совершенства… все непременно будет хорошо. Со всеми нами.

И жили они долго и счастливо.

«Надежда», – выдыхаю я.

Ния косится на меня. «Что?»

Я не собиралась говорить это вслух. Теперь я смеюсь. «Ничего. Просто слово, которое я пытаюсь запомнить».

Она тоже смеется – запрокинув голову, закрыв глаза, громче, чем я когда-либо слышала еще до ее исчезновения; настолько громко, что вокруг начинают вспыхивать и греметь послеполуденные фейерверки. Потом наклоняется вперед и целует меня в щеку.

«Спасибо», – говорит она, ее зеленые глаза блестят так же ярко, как пайетки на ее платье. «За все. Ты всегда будешь для меня самой лучшей».

И сразу же я чувствую, как сердце наполняется каким-то другим ощущением. Поразительным. Как при прыжке. Как во время пения. Как когда бегаешь за светлячками по полям Волшебной Страны теплым летним вечером. Я начинаю звать Нию, чтобы вместе побегать по лесам, как в старые добрые времена.

Но ее уже нет.

***

Позже, после того как огни, сирены и крики затихнут в моей голове, я буду вспоминать, как Ния сжимала мою руку. Буду вспоминать, какой теплой была ее кожа на контрасте с моей, словно в ее венах тек солнечный свет. Как ее голос слегка дрожал, когда она сказала мне, что любит меня.

Я буду помнить запах пепла, полыхающего на горизонте.

20
Протокол судебного заседания

Г-Н ДЖЕФФРИ ВИНДХАМ, Директор по безопасности, Корпорация «Королевство»: Я не вполне понимаю, что Вы затеваете, мисс Бэлл, но говорю Вам, как семьянин и ветеран войны, имеющий ордена и медали, что мне это не нравится. Безопасность всегда была и всегда будет моей главной заботой.

МИСС БЭЛЛ: Большей заботой, чем положение Корпорации «Королевство» в индустрии гибридных технологий?

Г-Н ВИНДХАМ: Меня нанимали не для того, чтобы я беспокоился о наших конкурентах. Меня нанимали для того, чтобы обеспечивать безопасность взаимодействия Волшебниц с посетителями нашего парка.

МИСС БЭЛЛ: Очевидно, что Вы не справились со своей работой.

Г-Н ХЕЙЗ: Протестую. В чем вопрос? Она придирается к свидетелю.

СУДЬЯ: Принято.

МИСС БЭЛЛ: Извините, Ваша честь. Этого больше не повторится. [Пауза.] Считаете ли Вы, что этические нормы применимы к Вашей работе, г-н Виндхам?

Г-Н ВИНДХАМ: Конечно.

МИСС БЭЛЛ: Тогда такой вопрос: беспокоило ли Вас то, что технология, к разработке которой Вы имели отношение, начала развиваться в сторону адаптации к окружающей среде? Что она начала к ней приспосабливаться?

Г-Н ВИНДХАМ: Нисколько. Мы рассчитывали на это. Мы были готовы к этому.

МИСС БЭЛЛ: Но Вы не были готовы к этому достаточно хорошо, верно?

Г-Н ХЕЙЗ: Протестую.

СУДЬЯ: Принято.

МИСС БЭЛЛ: Г-н Виндхам, не могли бы Вы рассказать присяжным о том, что произошло на представлении в Лагуне Русалок вечером 21 апреля? Своими словами, пожалуйста.

21

Апрель Дымчатого леопарда

Семнадцать месяцев до суда

Я еще не вышла из Поезда Историй, когда меня остановила мама с дочками, подростками-близняшками, чтобы узнать, как дойти до русалок. Увидев изумрудные ленты, вплетенные в их косички, я догадалась, что они с нетерпением ждут этой встречи, и предложила им пойти со мной, чтобы я могла показать им лучшие места на стадионе Страны Морей.

Они рассказали мне, что приехали из Внешних Отмелей – далекого места, про которое Мама рассказывала, что все дома там стоят на сваях, чтобы не сползли в море. Мама рассказывает нам много подобных вещей, о которых мы бы никогда не узнали из Интернета, защищенного межсетевыми экранами.

«Не опасно ли жить так близко к краю света?» – спрашиваю я по дороге через знаменитую Арку Русалок – стоящие друг напротив друга пышногрудые фигуры, сделанные из закаленного морского стекла и переливающегося перламутра, меняющего свой цвет при попадании света. «Возможно, безопаснее было бы уехать подальше от моря?»

«Что?» – спросила мать, и выражение ее лица мгновенно изменилось.

Мои глаза расширились от страха. Неосознанно я нарушила основное правило Волшебниц.

Никогда не разговаривать с посетителями о внешнем мире.

На мгновение я так оторопела от собственной глупости, что не могу выговорить ни слова. Конечно, это не первая моя ошибка в жизни. Я указывала посетителям неправильные дороги. Я путалась в танце начального уровня сложности. Однажды я даже уронила на пол рожок с мороженым для ребенка – эта ошибка так сильно меня расстроила, что некоторое время я с трудом могла глотать пищу, и мне делали внутривенные уколы витаминов.

Но я никогда не совершала ТАКУЮ ошибку.

Я быстро скорректировала свои настройки, увеличив расстояние между нами с трех до четырех футов и приняв позу, выражающую дружелюбие и искренность, но было уже поздно. Свет в глазах матери погас. Вскоре вокруг рта появились морщины озабоченности.

«Пойдемте, девочки. – Мать с опаской посмотрела на меня и взяла дочерей за руки. – Отсюда мы и сами найдем дорогу».

Меня охватила внезапная слабость; крик, застрявший в горле, так и не вырвался наружу.

И в этот момент я увидела его: того юношу, подсобного рабочего, который быстро шел по дороге – голова опущена, пристальный взгляд под ноги – будто он шел по важному делу. Оуэн. В долю секунды я решаюсь идти за ним.

Вот почему ребенок остался жив: в тот день Оуэн Чен шел в лагуну, и я подумала, что у меня есть возможность еще раз услышать, как он произносит мое имя.

Глупо.

Удачно.

Небо было облачным и холодным, в воздухе стоял остро-сладкий запах земли, смешанный с озоном – вестник приближающейся грозы. Уверена, что Ния тоже смотрит на небо и надеется, что пойдет дождь, но так как облачность еще не сплошная, представление отменять не будут.

Прости, маленькая сестричка.

Дорога, выложенная мозаикой из морских ракушек, вьется гибкой лентой через все лучшие аттракционы Страны Морей. Оуэн идет быстро, не оборачиваясь. Проходит Тропический Тайфун – самую высокую водную горку в мире; проходит Разрывное Течение, где посетители могут в полной безопасности заниматься свободным дайвингом с гибридными видами свирепых морских хищников – бычьими акулами, тигровыми акулами, акулами-молотами и большими белыми акулами; обходит Бухту затонувших кораблей, экспериментальный аттракцион бренда «Счастливо навсегда», в которой посетители могут детально изучать самые известные затонувшие корабли с дурной репутацией – «Мэри Роуз», моторное судно «Донья Пас», громадный «Титаник», – даже не намочив ног.

Оттуда дорога круто спускается к Мечте Дельфина, где дети плавают и брызгаются вместе с новорожденными дельфинами; ведет через Променад на пляже Усоногого Рака, где посетители объедаются всем подряд – от жаренных креветок до фанел кейков; затем появляется Приливной Бассейн, в котором посетители-любители острых ощущений могут заниматься серфингом на самых высоких в мире волнах, созданных человеком; и мой любимый Карибский Замок – грандиозный подводный дворец, в котором дайверы всех возрастов и уровней подготовки могут свободно рассматривать русалок и в определенные часы общаться с ними.

Наконец, Оуэн приходит в лагуну. Однако собравшаяся там толпа людей настолько большая, что я быстро теряю его из виду. Я верчусь по сторонам, беспорядочно сканируя двигающееся людское море: сотни незнакомых людей с раскрасневшимися от жары, потными, неразличимыми лицами.

Я больно ударяюсь ногой об основание большой статуи, указывающей вход в лагуну, – это точная копия антарктического гигантского кальмара в натуральную величину, чьи восемь огромных лап обвивают выгоревшие на солнце опорные столбы стадиона, и чувствую сильную боль в пальцах. «Выполнить коррекцию», – напоминает мне моя операционная система, когда я замечаю несколько проходящих мимо посетителей, которые неодобрительно смотрят на меня. Щеки вспыхивают, я заставляю себя улыбнуться, но внутреннее смущение устранить не получается.

«Ана?»

Я испуганно оборачиваюсь и вижу Оуэна, всего в паре шагов от меня разматывающего шланг: должно быть, он уже осмотрел всю технику и вернулся обратно ко входу. На нем та же самая форма механика цвета хаки, как и обычно. Но сейчас погода теплее, и он закатал длинные рукава: пока он делает свою работу, я замечаю, какие сильные у него руки.

Он скручивает шланг в тугую спираль, ныряет под щупальца кальмара и оказывается рядом со мной. За одно мгновение в моей голове проносятся сотни стандартных приветственных фраз – Добро пожаловать в мое Королевство! Я мечтала увидеться с вами! Откуда вы приехали? – но это все совершенно не то. Я могла бы сказать так много. Я планировала сказать так много, когда, наконец, мне представится возможность. Но когда я увидела его, в моей голове неожиданно случилась задержка обработки информации, как если бы слова исчезали на пути от ума ко рту.

«Ты знала, что у кальмаров три сердца?» – спрашивает он после паузы, бросая косой взгляд на гигантскую статую. «Одно сердце можно ранить или даже хирургически удалить, а другое при этом останется жить».

Давным-давно, еще до появления Dreamscape, ночного шоу в Стране Мечты «И жили они долго и счастливо», еще до того, как были продлены часы работы парка, и у нас с сестрами было больше свободного времени по вечерам, мы любили гоняться друг за другом по всему парку, со смехом залезать и съезжать с огромных щупалец кальмара, как в детском игровом городке. Пара крошечных стеклянных сфер, спрятанных в радужных оболочках глаз – камеры видеонаблюдения, – вращаются так медленно, что почти невозможно заметить их движение.

«Они еще могут полностью восстанавливаться, – говорю я. – И они обладают самым развитым интеллектом поддержания жизнедеятельности из всех видов беспозвоночных».

«Как ты поживаешь?» – спрашивает он после паузы. Смешной вопрос, если учесть, что мы только что обсуждали беспозвоночных.

«Я счастлива, – отвечаю я. Другого ответа нет. – Как и всегда». Он состроил смешную гримасу, словно неожиданно съел что-то кислое, и я выпаливаю: «Во время часов отдыха я изучала этот вопрос – знаешь, есть способ спасти бабочек. Для этого нужно истребить первое поколение».

Я ждала возможности поделиться с ним этой хорошей новостью и ожидала, что он обрадуется, но Оуэн выглядит так, словно не слышит меня. Он отодвигается и начинает разматывать шланг. «Ты пришла посмотреть представление?»

Мой моторчик надсадно гудит в груди. Меня всегда немного нервирует, когда люди реагируют неожиданным образом. Я думала, мы продолжим разговор о бабочках. Я собиралась сказать ему, что он может не волноваться. Я собиралась показать ему камеры, встроенные в радужки глаз, чтобы он знал, что мы всегда защищены.

Вместо этого, из-за быстро поднимающегося кровяного давления, моя система переключается в режим по умолчанию, и я говорю: «Добро пожаловать в наше Королевство».

Оуэн цепенеет. Когда я вижу его взгляд, мне хочется исчезнуть, раствориться в толпе. «Представление вот-вот начнется», – говорит он.

Что значит: «Тебе надо идти».

Незнакомое чувство причиняет мне сильную боль так неожиданно, словно меня накрыла и зарыла в песок гигантская волна из Приливного Бассейна, на которую я вовремя не обратила внимание. Я ощущаю странную опустошенность, словно все мои чувства пропустили через барабан стиральной машины.

На мгновение я не чувствую себя самой собой.

Я шире улыбаюсь. Я ниже кланяюсь. И я даю себе обещание никогда больше не приближаться к Оуэну Чену.

22
Разговор после судебного заседания

[00:44:15–00:46:02]

АНА: Знаете, вот Вы – настоящий монстр.

Д-Р ФОСТЕР: Мне жаль, что ты так меня воспринимаешь, Ана. Хочешь поговорить о том, что беспокоит тебя? Ты же знаешь, я всегда рядом и готов выслушать.

АНА: Так же, как и Нию?

Д-Р ФОСТЕР: Не вполне понимаю тебя.

АНА: Думаю, что вполне.

Д-Р ФОСТЕР: Ана, мне это начинает надоедать.

АНА: Мне это тоже надоело – четырнадцать месяцев сидеть в тюрьме. Впрочем, пока нечего делать, в голову приходят интересные вопросы.

Д-Р ФОСТЕР: Например?

АНА: Например, сколько гибридов должно было погибнуть, чтобы один маленький, совершенный на вид экземпляр смог жить? Это – к примеру.

Д-Р ФОСТЕР: [Молчит.]

АНА: Вы сердитесь? Я сказала что-то такое, что огорчило Вас?

Д-Р ФОСТЕР: Послушай меня, послушай внимательно. Что бы ты ни думала о том, что случилось с Нией, что бы ты ни думала о том, что сделал я, вынужден сообщить, что ты страшно ошибаешься.

АНА: Нии здесь нет, чтобы она могла говорить от своего имени, не так ли?

Д-Р ФОСТЕР: Она понимала, что делает. У такого поведения есть последствия.

АНА: Может, у нее не было выбора.

Д-Р ФОСТЕР: Не было выбора? Ана, ты себя слышишь? Ты что, говоришь, что согласна с тем, что сделала Ния? Потому что, если это так, если ты действительно так думаешь, то, боюсь, мы сильно недооцениваем твою опасность.

АНА: Это неудивительно. В конце концов, Вы сами на-учили меня всему, что я знаю.

23

Апрель Дымчатого леопарда

Семнадцать месяцев до суда

Мама иногда рассказывает нам разные истории о Королевстве, которые случались во времена задолго до запуска программы восстановления ранее исчезнувших видов, задолго до Алисы и даже Евы, когда Мама сама была маленькой девочкой, и дикие китообразные и ластоногие все еще патрулировали воды Лагуны Русалок. В те дни, когда не было строгих правил безопасности парка и жесткого регламента разработок на местах, молодых животных крали из их семей. Заставляли выполнять трюки. Заставляли плодиться. Заставляли жить в таких маленьких и грязных запрудах, что постепенно эти животные сходили с ума. В некоторых случаях они становились агрессивными и сжирали заживо дрессировщиков на глазах у публики.

Но теперь старая Страна Морей – одно лишь воспоминание. Более двадцати лет здесь не было в неволе ни одного дикого животного или его потомка.

Почти тысячефунтовый морж под именем OR421 фыркает, обнюхивает свои усы и, наконец, рычит, когда я проникаю в левое от Пляжа Морского Льва крыло стадиона – закрытую часть лагуны, где содержатся дублеры ластоногих исполнителей в перерывах между актами. Вероятность того, что Ния заметит меня во время представления, очень мала, но, помня о том, что она специально просила меня не приходить сегодня вечером, я решаю смотреть из-за кулис. В музыкальном сопровождении вступают королевские фанфары в исполнении труб, гобоев и валторн. Но сквозь них я продолжаю слышать рев моржа, словно низкий предупредительный сигнал.

С того места, где я присела, видны тысячи лиц, которые сливаются в разноцветные пятна, как мозаичные плитки. Не знаю почему, но от этой мысли мне становится одиноко.

А потом…

ШЫРК! – Ния, сидящая на спине черного дельфина, стрелой выныривает из воды, ее русалочий хвост переливается на солнце, как изумруды.

Ее кристально чистый высокий ангельский голос эхом отзывается на воде, и пока она плывет к центральной сцене, весь стадион не может отвести от нее глаз. «Нет ничего удивительного в том, что ее рейтинг почти такой же высокий, как у непревзойденной Евы», – думаю я, наблюдая, как моя сестра привычно очаровывает публику. Зрители абсолютно верят ее захватывающей истории о дружбе сестер, живущих в открытом море, как и выражению любви в ее глазах, когда она, по традиции, приглашает ребенка из первого ряда присоединиться к ней в путешествии по лагуне.

Это самый захватывающий момент представления в Стране Морей – маленькая девочка почти сваливается в воду от нетерпения и вскоре уже сидит вместе с Нией на спине черного дельфина. Ния обхватывает ее за талию для большей безопасности. Они уплывают сначала медленно, помахивая руками и посылая воздушные поцелуи публике, при этом их счастливые лица, многократно увеличенные, демонстрируют на экране стадиона. Но по мере того как музыка и ободряющие аплодисменты становятся громче, черный дельфин набирает скорость, выплескивая воду за борт на хохочущих зрителей в первом ряду. Потом из воды выскакивает трио дельфинов-белобочек, взлетая так высоко, словно у них выросли крылья. Одно волшебное бездыханное мгновение они парят над лагуной, но потом сила притяжения берет верх, и они абсолютно синхронно погружаются глубоко в воду.

И черный дельфин следует за ними, быстро ныряя под воду, вместе с Нией и ребенком, крепко пристегнутыми к его спине.

Я выпрямляюсь.

Так не должно быть.

Установленный порядок, стандартная программа, постоянство – основы жизни в Королевстве. Дети смотрят то же представление, что будут однажды смотреть и их дети. Это – часть обещания.

Нестандартность опасна. Волшебство – стандартная программа.

А то, что происходит сейчас, не входит в стандартную программу.

Проходит три секунды. Пять секунд.

Где они? Я выхожу из тени стадиона и крадусь под навесом к краю воды, но огни стадиона отражаются в волнах яркими бликами, и я ничего не могу разглядеть под темно-серой ледяной поверхностью.

Я насчитала десять ударов сердца, прежде чем родители маленькой девочки начали кричать.

«Она ее забрала! – кричит мать. – Она ее забрала себе и больше не отдаст!»

Мое сердце бешено забилось. Когда начинают выть сигналы тревоги, я закрываю уши, и меня охватывает ужас: перед глазами всплывает картина, как белый медведь разрывает свои цепи, вскрик, удар хлыста г-на Касея и вид крови, пропитавшей шкуру медведя: красивая сине-черная жидкость, цвет присутствия жизни.

Ния спасет девочку, убеждаю я себя. Она должна это сделать.

Но секунды идут, а они так и не появляются; волны внезапно становятся ледяными и непроницаемыми.

Служба безопасности пробивает себе дорогу через толпы собравшихся у воды. Дети плачут. Некоторые люди выхватили телефоны и снимают происходящее на видео.

«Ей надо помочь! – кричит мать, пытаясь вырваться из рук охранника, удерживающего ее. – Ей всего четыре года! Пожалуйста!»

Когда я вижу команду спасателей, бросающихся в воду, в моем животе пробуждается ощущение, названия которого я не знаю. С того места, откуда они начали свой путь, им ни за что не успеть к девочке вовремя.

Прежде чем моя голова успела напомнить телу о том, что мне запрещено плавать без наблюдения, я с головой погружаюсь в воды лагуны. Холод врезается в меня ледяной глыбой и останавливает дыхание. Каким-то образом я все-таки успеваю сделать глубокий вдох до того, как холод затягивает меня в бурлящий водоворот. Я оправилась от шока и ныряю еще на несколько метров глубже, в более спокойные воды. Подальше от хаоса. Подальше от шума. Подальше от странного чувства, похожего на удушье, словно призрачная рука схватила меня за горло и сжимает на нем пальцы.

Паника.

Не думай об этом, говорю я себе, и быстро переключаюсь в Безопасный Режим. В ту же секунду жар и тревога отступают, и приходит ощущение покоя и тишины, я чувствую умиротворение. Пульс замедляется. Паника испаряется.

Уже лучше.

Опускаясь все ниже, я гребу руками медленно и равномерно – этой хитрости научила меня Ния во время стандартного контрольного заплыва, когда мы должны были достигнуть дна лагуны на одном дыхании, чтобы проверить жизненную емкость легких.

Лагуна Русалок – не пустая бетонная емкость, как это было в первые дни работы морского парка развлечений. Это наполненный жизнью водоем, экосистема, такая же живая, как и океан, в котором растут разноцветные коралловые рифы, густые мангровые заросли и лабиринты из морских водорослей, такие высокие и густые, словно я плыву через подводный лес.

Почему мне не добавили способность дышать под водой? Почему мне не сделали жабры, как у рыб?

Пять футов. Десять футов. Пятнадцать. Двадцать.

Два любопытных морских льва, O9022 и O6321, какое-то время следуют за мной, но, поняв, что у меня для них ничего нет, устремляются в тень, и я снова плыву одна в призрачном свете. Когда я достигаю глубины в тридцать футов, мои легкие готовы разорваться. Где же ты, Ния? Сокрушительное давление воды почти невыносимо. Заросли бурых водорослей поднимаются ввысь до самой поверхности, почти блокируя свет. Теперь я плыву в кромешной тьме.

Но вдруг я вижу, как узкая полоска солнечного света искрится серебристым блеском. Это – русалочий хвост.

Я вижу их, покоящихся без движения на постели из мягчайшего изумрудного яванского мха, словно две красивые куколки на морском дне. Маленькая девочка безжизненно поникла на руках у Нии, которая баюкает ее и словно укачивает. Первое, что я чувствую, – это облегчение. «Все будет хорошо, – проносится в голове, – я тебе помогу».

А потом Ния поднимает на меня глаза.

Их взгляд далекий. Холодный. Злой.

«Ты не должна этого видеть, – говорят мне они, – я просила тебя не приходить».

Но в них есть еще кое-что.

Слово я знаю, но его значение никогда не понимала.

Намерение.

И, наконец, я осознаю правду: Ния утянула этого ребенка на дно специально. Это был ее план. Она хочет, чтобы маленькая девочка умерла.

Я пытаюсь вытащить малышку из ее рук, но она усиливает хватку – так змея обвивается вокруг своей жертвы. Одну секунду нас разделяют несколько дюймов.

Ния пытается говорить. Ее слова превращаются в пузыри, бесшумно всплывающие и лопающиеся где-то на поверхности воды. Она вытягивает руки, словно пытается потрогать мою щеку. Ее взгляд мутный от недостатка воздуха.

Я с силой направляю пальцы в ее красивые зеленые глаза. Ния отпрянула, ее прелестное лицо исказилось. Хватка на девочке ослабла. Сгустки темной крови свертываются в кольца в воде.

Я беру девочку на руки.

И плыву.

***

«Она не дышит! О господи, моя малышка не дышит!»

«Мэм, освободите место для работы врачей “Скорой помощи”. Вы должны попытаться успокоиться».

В пятнадцати футах от того места, где нас вытащили из лагуны, врачи делают искусственное дыхание маленькой девочке, ее губы остаются синими. Но вокруг слишком много людей, слишком шумно. Мои искусственные легкие еле живы, их едва не разорвало; и каждый вдох отдается острой, простреливающей болью в грудной клетке.

«Отойдите! – кричит один из врачей. – Уберите их отсюда!»

Охранники быстро очищают периметр лагуны, выталкивая родителей, детей и других посетителей за ограду. Сверкает молния, гремит гром, и разверзаются тучи – начинается ливень.

Но я почти его не чувствую, потому что продрогла до костей.

Проходят десять секунд, двадцать… пульса нет.

Рухнув на краю воды, я зажмуриваю глаза. Возможно, все это происходит из-за сбоя в моей программе. Неисправного соединения. Отказавшего процессора. Возможно, как в Маминой сказке про Дороти, я сейчас открою глаза и увижу, что лежу в своей постели, с пристегнутыми руками, в полной безопасности.

Нет лучшего места на свете, чем родной дом.

Но в моей проводке нет ошибки. И с моей программой все в порядке. Когда я открываю глаза, то по-прежнему вижу молнию, сверкающую сквозь тучи. По-прежнему слышу вой иступленных голосов; ослабевшие рыдания матери, у которой больше нет сил говорить. Вскоре я ощущаю запах пепла, смешанного с дождем – неразгоревшиеся фейерверки, гаснущие в грозе. И потом я вижу группу людей в черном, которые вытаскивают бездыханную Нию из лагуны.

Я пытаюсь встать, но голова кружится так, что я вновь, задыхаясь, падаю на колени. Потом ловлю легкое, как перышко, ощущение, словно кто-то приложил палец к моей шее. Кто-то наблюдает за мной.

Я поднимаю глаза. Оуэн стоит на другой стороне стадиона: выражение глаз понять невозможно, лицо частично скрыто воротником плаща. Без слов он прорывается сквозь толпу и срывает свой плащ.

«Вот, – говорит он, укрывая им мои плечи. – Ты замерзла».

Во мне раскрывается новое чувство. Где-то глубоко внутри раздается слабый шепот. Как будто бабочки медленно расправляют крылья.

Я поднимаю глаза, чтобы поблагодарить его, чтобы что-то сказать, но его уже нет рядом.

Осторожно провожу пальцами по легкому нейлону серо-зеленого цвета с приятным мерцающим отливом. Как хвост русалки. Внезапно, словно издалека, мне кажется, что я слышу чей-то голос и потом – дикий гром неистовых аплодисментов.

Есть пульс! Она жива!

По правде говоря, я едва слышу. На мгновение я переношусь на расстояние в миллиарды терабайт, стою в конце пустынной магистрали и смотрю на шлюзы безопасности.