Текст книги "Мрачно темнеющий свет"

Очаровательно…

Мария рывком открыла дверь и исчезла в совершенно темном коридоре. Что, черт побери, она задумала? Мальчики были слишком загипнотизированы Древними, чтобы обратить внимание, но я решила остановить ее.

– Мария, куда ты пошла? – позвала я, но дальше порога не двинулась. Темнота казалась кошмарной. Я отпрянула, как будто она могла меня укусить.

– Тут может быть больше чудес, – прокричала Мария издали. Огонь ее свечи исчез за поворотом. – Я хочу посмотреть, куда этот коридор ведет.

– Подожди нас!

Но она не ответила. Я уже собралась погнаться за ней, прогнав страх, когда Блэквуд позвал меня:

– Иди посмотри на это.

Казалось, он был охвачен благоговением. Да к черту. Мария была ведьмой, и у нее был топор. Если ей понадобится помощь, думаю, она позовет.

Магнус и Блэквуд стояли перед портретом Ральфа Стрэнджвейса. У него были та же борода, как и на картине из сундука Микельмаса, те же маленькие темные глаза и тот же крючковатый нос. Рядом с ним было нарисовано некое существо. Насекомоподобное, как то, что мы видели под стеклянным колпаком, только достаточно большое, чтобы сидеть у ног Стрэнджвейса и доходить ему до талии. Из спины существа вырывались стрекозиные крылья. Создание было ярко-голубым.

– Похоже, что это написал Гольбейн[4]4
  Ганс Гольбейн (Младший) (1497–1543) – один из величайших немецких художников.


[Закрыть], – сказал Блэквуд, когда наконец обрел голос.

– Художник при дворе короля Генриха Восьмого написал это? – пораженно спросил Магнус.

Он начал вырезать портрет из рамы.

– Что ты делаешь? – Блэквуд пришел в ужас.

– Может быть, Уайтчёрч захочет на это посмотреть. – Магнус свернул картину в трубочку и засунул ее в свой мешок. Он приподнял бровь: – Не знал, что ты такой любитель искусства, Блэки.

– Не ссорьтесь, – сказала я, прежде чем они начали отпускать по-настоящему саркастичные замечания. – Мы должны пойти за Марией. Она…

Пронзительный крик разорвал тишину, эхом отражаясь от открытого дверного проема.

Даже не подумав, я бросилась в коридор. Пламя моей свечи быстро погасло. Как будто я зашла в какой-то черный инопланетный мир. Моя способность возгораться пригодилась как никогда. Глядя по сторонам, я искала дверные проемы, или окна, или хоть что-нибудь. Но там ничего не было – ничего. Иногда казалось, что темнота журчит и булькает. Это походило на путешествие по огромной петле кишечника, как будто дом переваривает меня, наслаждаясь.

Прекрати. Мысли было достаточно, чтобы волосы встали дыбом. Где, черт побери, Мария?

Свернув за угол, я практически споткнулась об нее. Мария, съежившись у стены, закрыла уши руками, лицо было напряжено от ужаса и боли. Свеча погасла. Как долго она сидела в темноте?

– Ты чувствуешь это, разве нет? – прошептала она. Ее колени были плотно прижаты к груди, карие глаза широко раскрыты, она совершенно не походила на ту воительницу, какой мы ее видели.

– Чувствую что?

И тут у меня поплыло перед глазами. Сквозь вуаль исходящего от меня огня я посмотрела туда, куда показывала Мария. Коридор кончился тупиком, и там, в стене, была… дверь.

Снаружи она казалась обычной. Но за этой дверью пульсировало колдовство, алчно взывая ко мне. Ощущение было еще сильнее, чем в холле, где хранились ужасные экспонаты. Я поняла: вот то, что мы должны были найти.

Собравшись с силами, я открыла дверь и зашла внутрь.

Все в комнате кричало колдовством. Руны, вырезанные на деревянном полу, стенах и потолке. Круги, завитки и линии рун… Мне стало дурно. Хотя я ничего не могла прочитать, я каким-то образом знала, что это непристойно. Что это было вопреки разуму.

Приглядевшись повнимательнее, я заметила, что некоторые из рун были соскоблены или выжжены. Я боялась представить, какой была эта комната до того, как убрали… Лишнее.

Затем я увидела вырезанные детской нетвердой рукой слова. Большинство – не на английском, но две фразы я прочла без труда. «Да здравствует Добрый Император», – гласила одна. А рядом печатными буквами: «ЗАСВИДЕТЕЛЬСТВУЕТЕ ЕГО УЛЫБКУ».

Мой мозг запульсировал в черепной коробке – слишком сильным было воздействие колдовства. Я закрыла уши руками, и это немного притупило боль. Кроме завитков рун и надписей в комнате были только два предмета.

Первый – клетка. Примерно такого размера, что в нее мог вместиться человек. Прутья были погнутые и изъеденные ржавчиной. Похоже, клетку вскрыли изнутри.

Я перевела взгляд на второй предмет, лежащий на полу.

Это было… тело. Точнее, скелет. Разинутый рот черепа усмехался, зубы кривые и желтые.

Мои глаза прошлись по одежде, истлевшей и побитой молью. Рукава с буфами и камзол выглядели знакомыми… как на картине, которую только что украл Магнус.

– Привет, Ральф Стрэнджвейс, – прошептала я.

Останки прародителя английского колдовского сообщества лежали у моих ног, и я сомневалась, что его смерть была естественной. Судя по изорванному в клочья камзолу на спине, в него что-то вцепилось. Наверное, то, что было заперто в этой клетке.

Я закрыла нос платком и продолжила осматривать комнату. Все остальные подошли, но заходить не стали. Магнус стоял в дверном проеме, открыв рот. В пульсирующем свете огня он выглядел как привидение, его тень искривлялась на полу.

– Не заходи, – сказала я хриплым голосом.

– Я и не стану, – отозвался он. – Хоуэл, убирайся оттуда. Тут чувствуется… зло.

Мое горение прекратилось, и комната погрузилась в непроглядную тьму, если не считать свечи Магнуса, которую ему каким-то образом удалось сохранить зажженной. Я пересекла комнату, подошла к нему, взяла свечу и подняла ее над головой, более внимательно осматривая помещение.

Здесь что-то было, я это чувствовала. Я заметила кинжал, свисающий с ремня Стрэнджвейса. Странный на вид металл оранжево-золотого цвета, но совершенно не заржавевший. Как могла быстро, я расстегнула ремень на талии скелета. Никогда раньше не крала с мертвых и надеялась, что больше такого не будет.

Вот оно. Вот что мы должны были здесь найти, не так ли?

Я хотела убраться из этой комнаты, но тут мое внимание привлекло что-то лежавшее рядом с клеткой.

Книга. Совершенно обычная книга. Не в силах совладать с искушением, я схватила ее и выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь. В голове перестало пульсировать в ту же минуту, как я покинула это про клятое место и вручила Магнусу его свечу. Блэквуд поднял Марию на ноги, хотя она все еще закрывала уши руками.

– Что здесь такое? – спросил Блэквуд.

– Стрэнджвейс держал здесь что-то в неволе, и оно ему отомстило, – сказала я, вручая Блэквуду книгу.

Мы торопились скорее уйти, следуя по невероятным поворотами коридора. А вдруг мы потеряемся? Что, если мы будем бродить здесь вечно, пока не станем тьмой, а тьма – нами?

Откуда пришла эта мысль? Мы бежали до тех пор, пока свет впереди не проколол тьму. Магнус пинком закрыл резную дверь. Задыхаясь, я поклялась себе никогда больше туда не заходить. Холодный пот выступил капельками на лбу. Я снова почувствовала себя маленьким ребенком, крепко схватившимся за одеяло и ждущим, что сейчас из темных углов комнаты за ним придут воспетые в легендах монстры.

Блэквуд отошел от нас и полистал страницы книги, на лице у него ничего не отражалось. Взяв Марию за руку, я провела ее через комнату. К ее щекам начал возвращаться румянец.

Этот ужасный дом был памятником извращениям Стрэнджвейса, и ничем более. Что мы получили, придя сюда?

– Ох и ничего себе, – пробормотал Блэквуд. Он повернул книгу в мою сторону. – Посмотри.

Страницы пестрели набросками фигур, которые Стрэнджвейс выставил в холле. Внимание Блэквуда привлек шар со щетиной темных волос по всему телу. Это выглядело в точности так, как Молокорон, великий Бледный Разрушитель. Я выхватила книгу из рук Блэквуда и стала читать.

«Чтобы отогнать, использовать кариц…» – рукописный шрифт был довольно читабельным, но что такое «кариц», я понятия не имела. Там были рисунки, показывающие, в какие части тела надо атаковать Молокорона, пористые участки, которые я раньше никогда не замечала.

Перевернув страницу, я обнаружила рисунок цепи, которая довольно хорошо прилегала к лапе какого-то ящероподобного существа.

Ральф Стрэнджвейс не только написал книгу о Древних. Он показал нам, как поразить их.

8

– Что, черт возьми, он подразумевает под кар… как там дальше? – Магнус посмотрел мне через плечо и указал на страницу. У меня дрожали руки, пока я перелистывала страницы. Приходилось соблюдать осторожность: бумага была тонкой.

– Вот это, я полагаю. – Я показала набросок похожего на флейту инструмента, но с мундштуком странной формы.

Блэквуд забрал у меня книгу и еще раз пролистал ее, задав вслух вопрос:

– В ней говорится что-нибудь о Ре́леме?

Он поискал, но нет. По какой-то причине Бескожий Человек был единственным из семи Древних, который не встречался в книге Стрэнджвейса. Что это значило?

– Давай вернемся к оружию, – попросила я.

На одном из набросков была коса устрашающего вида со множеством металлических зубьев по краю лезвия. Она выглядела странно знакомой.

– Подожди-ка минуту… – Я развернулась и посмотрела на стены.

Да. Когда мы только зашли, я была слишком поражена, чтобы обратить внимание. Но вокруг нас было всевозможное оружие.

Коса, как в книге, висела рядом со стеклянным ящиком, который содержал в себе череп с рогами. Изогнутые сабли, с лезвиями, похожими на штопоры, также были размещены на стенах. Кинжалы с тремя зубцами лежали на столе. Мы обнаружили три «флейты», ручной фонарь, от которого исходило мягкое неослабевающее свечение, и свисток, вырезанный из изогнутой кости, лежащий на бархатной подушке под стеклянным колпаком.

Магнус снял со стены одну из кривых сабель. Он попытался помахать ею, но раненая рука затрудняла его движения.

Лезвия были выкованы из того же темного оранжево-золотого материала, в точности как кинжал Стрэнджвейса.

Блэквуд начал собирать все оружие, до которого только мог добраться: косу, копья, кинжалы. Мария взяла фонарь. Я воспользовалась Кашкой, чтобы разбить стеклянный ящик, и схватила свисток.

– Нам надо уходить, – нахмурилась Мария. – В этом доме чувствуется что-то живое.

Она оглянулась на дверь с вырезанными дьяволами.

Я вернулась к входной двери, чтобы выглянуть в сад. Солнечное сияние все еще было ярким, а бриз свежим. Несмотря на чудеса этого дома, я отчаянно хотела уйти. Мария была права. С этим местом что-то не так.

– Генриетта, – позвала Мария. – Иди посмотри на это.

Я встала рядом с ней у стены.

– Как ты думаешь, что это? – указала она.

На стене были вырезаны сотни имен. Некоторые – большими петлеобразными буквами, другие мелко теснились. Мое внимание привлекло знакомое имя: Дариус Ла Гранд. Он был колдуном из восемнадцатого века, французом, который сбежал от Революции и приехал в Англию, чтобы заниматься алхимией.

– Все это – колдуны, – сказала я и осторожно провела пальцами по имени Ла Гранда.

– Значит, в этом доме останавливались пилигримы? – спросила Мария.

– Похоже на то. Возможно, это было способом почтить родоначальника дара. – Я просматривала имена, пока еще одно не привлекло мое внимание. Искры сами по себе сорвались с моей руки.

– Поосторожнее! – Мария провела рукой по брюкам.

– Извини, – пробормотала я, сплетая пальцы вместе. Чтобы удостовериться, пододвинулась ближе.

Уильям Хоуэл. Буквы были ровными, как по линейке. По моему телу побежали мурашки. Мой отец был здесь. Прикоснувшись к буквам, я представила, как он стоит на этом самом месте. Вообразила, как берет нож и вырезает свое имя на стене. Когда он здесь побывал?

– Хоуэл? Повернись, – сказал Блэквуд. Его голос был спокойным, но напряжение в нем нельзя было игнорировать.

В открытом дверном проеме была скрытая тенью фигура. На один миг у меня остановилось сердце, я испугалась, что это был фамильяр или… Ре́лем собственной персоной.

Но нет. Я заметила покрытые листьями ветви, выступающие из головы существа. Оно не отличалось ростом – доходило только до груди Блэквуда, однако свирепые черные глаза говорили о том, что его силу нельзя недооценивать. Кожа была зеленоватого оттенка, такого же, как болотная вода. К груди и ногам была привязана кора – вместо доспехов, очевидно. Воздух пропитался запахом сырой земли и белого болотного мха, достаточно сильным, чтобы вызвать у меня рвотный позыв. Существо подняло над головой свое оружие – заостренную палку.

Не какое-нибудь существо – фейри. Было ясно, что перед нами – представитель одного из низших сословий Темного двора. Чем более «грязной» была кровь фейри, тем меньше человеческого было в их облике.

– Приближенные Каина, вы нарушили чужие владения, – заявил он булькающим голосом. Каин? Конечно: библейский персонаж, который убил своего брата Авеля. Фейри были невысокого мнения о людях.

– Здравствуй, приятель. Рад встрече. – Блэквуд изобразил низкий поклон; он был грациозен, как танцор. – Мой добрый друг, твоя красавица королева сидит под этим холмом?

– Здравствуй, приятель. Рад встрече. – Фейри поклонился в ответ, но его движения были неуклюжими. Суставы скрипели, как дерево, набухшее от воды. – Моя королева терпит ваше присутствие. Вы нарушили ее владения.

– Нарушили владения? – возмутилась я. – Это не колдовское царство.

– Хоуэл! – Напряжение в голосе Блэквуда возросло, в нем слышалось предупреждение. Фейри заворчал. Солоноватая вода стекала с него на пол, образуя лужу.

– Моя королева занимает земли, переданные лесу. Земли, преданные гниению, – добавил он. Его булькающий голос стал более колючим. – Вы что, не заметили, что на это место наведены чары? Вы должны за это понести наказание, приближенные Каина.

Похожие на черных жуков глаза засияли: «Смерть».

О, черт!

– Дорогой друг, – Блэквуд снова низко поклонился. – Я прошу о переговорах с королевой Мэб.

– Моя королева сегодня ужинает у подножия холма, – сказал фейри. – Будьте осторожны, потому что ее аппетит велик.

Блэквуд резко вдохнул; у меня появилось чувство, что это дурной знак. Хоть бы раз, один-единственный раз мы встретили какое-нибудь доброе веселое создание, желающее с нами обняться!

– Мы хотели бы встретиться с ней, пока она будет за столом, – ответил Блэквуд.

– Следуйте за мной, – сказал фейри.

Магнус, Мария и я обменялись взглядами, в которых диапазон эмоций был от крайней степени удивления до тихого ужаса.

– У нас есть выбор? – спросила Мария.

– За тобой когда-нибудь охотилась по лесам свора лающих гончих собак, направляемых гоблинами? – пробормотал Блэквуд. – Наш выбор: переговоры или казнь.

Он переступил через порог; в одной руке он держал свой мешок, оружие было привязано к его спине и талии. Я проверила собственную коллекцию – свисток из кости и кинжал Стрэнджвейса – и двинулась за ним.

– Послушайте. Это важно, – сказал Блэквуд, когда все мы вышли наружу. – Если они предложат вам еду или напиток, говорите «нет». Если они предложат потанцевать, говорите «нет». Если они предложат что угодно, будьте вежливы, когда отказываетесь, но не говорите «спасибо». Они посчитают, что вы приняли предложение.

– Хотела бы я, чтобы мы встретились со Светлым двором, а не с Темным, – пробормотала я.

Пока фейри вел нас, Блэквуд шел рядом со мной.

– Это повсеместное ложное представление. Люди часто думают, что свет – это добро, а тьма – это зло. Они разные, да, но не полностью разобщены. Мэб более суматошная, чем Титания, королева Света. Но Титания более холодная. Она даже не притворяется, что ей наплевать на людей.

Воистину, я каждый день узнавала что-то новое и пугающее.

Мы следовали за фейри, а потом он исчез за большой ивой на краю поля. Что мне однажды сказал Агриппа? Входы на территорию фейри расположены там, где тени, вне видимости непосвященных.

– Смотри под ноги, – прошептал мне Блэквуд.

Мы перешагнули через корни. У меня подогнулись ноги, и я провалилась сквозь землю.

С шишковатых кончиков корней над нашими головами стекала вода, стены состояли из влажного чернозема. Мои ладони и колени были совершенно мокрыми. Поднимаясь на ноги, я еле-еле смогла различить остальных, пока они пытались сориентироваться в темноте. Блэквуд ухватился за стену, чтобы сохранить равновесие, Магнус с Марией были позади него.

Фейри ждал нас у входа в большой и совсем не гостеприимный туннель.

– Не сходите с тропинки, – заявил он.

По обеим сторонам слабо светились поганки. Мы собрались группкой, и мне стало легче.

Фейри двигался медленно, его ноги плохо сгибались в коленях. Он вел нас кругами, изгибами и поворотами, я даже начала бояться, что мы сбились с пути. Не такие ли истории мне рассказывали, когда я была маленькой? Что фейри уводят детей в бесконечный лабиринт, пообещав им серебряных пуговиц и конфет, а отпускают по прошествии двухсот лет.

Наконец мы оказались в большой куполообразной пещере. Высокий потолок был украшен мигающими огоньками, до смешного длинный стол тянулся от одного конца пещеры до другого. Ткань, покрывающая стол, представляла собой истлевший зеленый шелк с пятнами от воды. По всей длине стола громоздились деликатесы. На первый взгляд пища выглядела нормальной: там были жареный фазан, кабан, приготовленный на вертеле, и маленькие пирожные с блестящей глазировкой. Взглянув вновь, я поняла, что ошибалась. Фазан на самом деле был большой летучей мышью, дикий кабан – ящероподобным существом, лишь отдаленно напоминающим свинью, а на пирожных светились глаза. Предупреждение Блэквуда ничего не есть оказалось чрезвычайно мудрым. Но по крайней мере, эта компания наслаждалась. Пронзительный смех резал уши. Все фейри были очень причудливо одеты. Наряды леди – это отдельная история. Кажется, одно из вечерних платьев было сделано из тысяч трепещущих крыльев моли; другое состояло из дыма, который скользил вокруг бледной кожи. На джентльменах были старомодные белые парики, сияющие паутиной, и поеденные молью красные и зеленые бархатные костюмы. Мелодии, насвистываемые существами, плавающими в воздухе, были фальшивыми – никто из них не попадал в такт.

Блэквуд прижал меня к себе и крепко обхватил рукой за талию. Я чуть было не надавала ему пощечин.

– Мы должны держаться парами, или они попытаются нас сами рассадить, – прошептал он.

Магнус последовал его примеру и сгреб Марию.

Меня постоянно дергали за локоть. Две черноглазые женщины дикой красоты доброжелательно мне улыбнулись.

– Присоединяйтесь к пиру, – проворковала одна из них.

– Божественные пироги, – сказала другая, впиваясь в один из них зубами. Из пирога вытекло кроваво-красное желе. Я взмолилась, чтобы это и правда было желе.

– Кажется, это была наша ошибка, – простонал сквозь зубы Магнус, когда до него дотронулась женщина с длинными и острыми когтями.

Чем больше я наблюдала за фейри, тем больше их внешность менялась – человеческий облик был лишь маской, и она быстро слетала. Идеальные носы становились длиннее, жемчужные зубы заострялись. Глаза становились красными или цвета расплавленного золота.

Приведший нас фейри – спасибо ему – развернулся и прокричал:

– Они – почетные гости королевы! Дайте им пройти!

Фейри надули губы и вернулись к своим тарелкам. Пока мы с Блэквудом, вцепившись друг в друга, шли к трону, наши сердца бешено колотились.

– Мой маленький лордик? – вывел трель высокий голос. – Подойди, Джорджи. Сколько лет, сколько зим.

Трон от пола отделяли шесть земляных ступеней. Женщина сидела, перекинув одну босую ногу через подлокотник. Но даже так она выглядела по-королевски. Это, должно быть, Мэб. Королева была миниатюрной и изысканно прекрасной. По виду – не больше девятнадцати. Белые, похожие на паутину волосы плавали в воздухе у нее над головой. Диадема из жемчуга и лунного камня сверкала даже в приглушенном свете.

– Ах, мой маленький лордик, – захихикала она, когда Блэквуд подошел к подножию трона и поклонился. – Все еще красив. Увы, красота с вами, смертными, долго не задерживается, но это делает ее еще более драгоценной. – Презрительно фыркнув, Мэб сменила тему: – А у нас тут настоящая вечеринка, мои маленькие смертные. Такая восхитительная музыка!

Она поковырялась в зубах и взяла с тарелки пирожное.

– Мне это нравится, – проговорила она, размазывая ножом, который, кажется, был сделан из кости, джем. Только сейчас до меня дошло, что все тарелки и приборы на столе были костяные. – Хотя я иногда скучаю по старым добрым деликатесам. Сердце римского легионера, приготовленное на бренди. Вкуснейшее! Его так здорово было есть промозглым осенним вечером…

– Моя королева, мы смиренно просим разрешения воспользоваться вашими дорогами, чтобы вернуться в царство смертных. Мы не хотели вторгаться в ваши земли в Корнуолле, – почтительно произнес Блэквуд.

Мэб вздохнула, слезла с трона и подошла к нам. На ней не было корсета, а только вздымающееся волнами белое вечернее платье, сотканное, кажется, из паутины. Один коротенький рукавчик соскользнул с ее бледного плеча, давая мне гораздо больше обзора, чем хотелось бы. Королева подошла к Блэквуду и помахала у него перед носом испачканным в джеме ножом.

– Ты и сам знаешь, котик, что нужно заплатить дань. Я не могу позволить людям толпами бегать по моим землям. Что тогда произойдет? – Она сузила глаза и надула губки. – Мне придется их съесть, вот что.

– Если Вашему Высочеству так угодно, то что может быть данью? – спросила Мария. Черт побери, не боялась же. Мэб разулыбалась.

– А она мне нравится. Возможно, я сделаю ее домашним любимцем. – Мэб протянула к Марии руку, и я заслонила девушку. Мэб сердито посмотрела на меня. – Нет. Не ты. Ты слишком высокая, чтобы тащить мою карету из грецкого ореха.

Ненавижу фейри.

Поняв намек Блэквуда, я постаралась быть самой вежливостью:

– Ваше Высочество, я Генриетта Хоуэл, Горящая Роза Англии, предначертанная, чтобы истребить Древних. – Фейри нравились длинные и цветистые титулы. Я сделала реверанс. – Мы – ваши союзники в этой войне. Разрешение безопасно проходить по вашим землям покажет благородство вашего характера… и идеально подчеркнет вашу непревзойденную красоту.

Королева Мэб просияла, по ее зубам был размазан ежевичный джем.

– Мне нравится вот эта высокая, – сказала Мэб и ткнула меня в живот.

– Ваше Высочество безупречны и настолько же щедры, как и прекрасны, – сказал Блэквуд, его голос был шелковым. Он кивнул мне. Очевидно, у меня получилось хорошо.

Мэб снова изучающе посмотрела на Марию – думаю, она говорила серьезно о том, чтобы забрать девушку, но Мария погладила свой топор, и королева отвернулась. Конечно. Фейри презирали железо.

– Ты не похож на вашего подлого Императора, Джорджи. Вот почему ты мне нравишься. Ты знаешь, он приходил повидать меня на прошлой неделе и требовал, чтобы я открыла свои дороги для его Ордена. Он сказал: «Легче будет перемещать чародеев по стране». Невообразимо! – Ее паутинообразные волосы встали дыбом от возмущения. – Я даже своей сестре не позволяю пользоваться моими дорогами, так почему он считает, что у него есть такое право?

– Мы союзники в этой войне, – без запинки сказал Блэквуд.

– Я уже отдала этой дурацкой войне столько своих любимых подданных… Ты знаешь, что тысяча восемьсот гоблинов были зарезаны под Манчестером? Еще и двух недель не прошло… И все равно Император требует еще большего. – В ее глазах заблестели слезы, предположительно по убитым солдатам. Из-за этого я немного оттаяла по отношению к ней.

– Прошу прощения, Ваше Высочество, за любую бестактность. – Блэквуд выглядел искренним, и, казалось, Мэб смягчилась.

– Это ничего не меняет. Должна быть дань. – Она угрожала. И думала. – Разбитое сердце. Сердечная боль – это такой деликатес. Это будет подарок на память, да. И очень славный.

Она начала нас обнюхивать, одного за другим. И остановилась передо мной. О черт.

– Ммм, такое сложное. – Мэб встала на цыпочки и прошлась рукой по моим волосам. Я не двигалась. – Я нахожу, что сердца женщин более сложные, чем сердца мужчин. Менее зрелые, менее страстные, но очень сложные. – Она провела нежным розовым язычком по нижней губе: – Как вкусно!

Мне пришлось сдерживаться, чтобы не оттолкнуть ее. От напряжения я поджала пальцы на ногах.

– Чего вы хотите от меня, Ваше Высочество? – Я не буду бояться.

– Кусочек твоего сердца, – проворковала она, погладив меня по щеке своей маленькой сухой ручкой. Ее глаза блестели, животные и дикие. – Один из тех моментов, что дает тебе лучик надежды в пасмурный день.

Мой ум взбунтовался. Что она возьмет? Мгновение на болоте с Руком? Вечернюю партию в шахматы с Агриппой? Как она это заберет?

Мэб, должно быть, прочитала в моих глазах протест.

– Иначе вы отсюда не выберетесь. – Ее интонации были сладкими, почти оскорбительными.

– Я мог бы… – начал было Блэквуд, но Мэб отмахнулась от него.

– У тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, Джорджи, – ровным голосом произнесла она. – Твои чувства всегда такие заурядные.

Блэквуд сжал челюсти; в глазах танцевал подавляемый гнев. С этим надо было заканчивать.

– Хорошо, – сказала я. – Делайте что хотите.

Я сжала руки, чтобы она не увидела, как они дрожат. Мэб поднесла пальцы к моим губам. Я замерла в ожидании, и тут Магнус шагнул вперед.

– Ваше Высочество… – Он элегантно поклонился, так же низко, как Блэквуд. В своем морском кителе и бриджах, с кожей, бронзовой от солнца, Магнус походил на маленький кусочек света в этом подземном мире. – Вы говорите, сердца молодых людей более зрелые. Почему бы не попробовать мое?

– Нет, Магнус, – быстро произнесла я, но ноздри Мэб затрепетали. Она подкралась ближе и примостилась рядом с ним, вплетая свою маленькую ручку в его непослушные золотисто-каштановые волосы. Королева приложила щеку к груди Магнуса.

– Такая боль! – Мэб замерла и застучала зубами. – Как я ее пропустила?

Она обхватила его шею руками, маленькие ступни повисли в воздухе. Магнус застонал.

– О, я должна это попробовать. Дай мне воспоминание, – прошептала она ему на ухо.

Магнус вздрогнул.

– Пожалуйста, возьмите одно из моих, – сказала я.

– Нет, нет. Я хочу эти. – Мэб поцеловала Магнуса в висок. – Такое прекрасное лицо. Одно из самых прекрасных на моей памяти. Я хотела бы увидеть тебя закованным в цепи с другими моими питомцами.

Если она попытается заковать его в цепи, то я заберу сердце у нее.

– Я предпочитаю цепям другие формы времяпрепровождения, мадам, – сказал он. Его сдержанность была непоколебима.

Мэб рассмеялась; звенящий звук бьющегося стекла.

– Твоя боль такая изысканная, мой маленький воин. – Она провела ладонью по его руке. – Такой вкус у тех, кто не привык к поражениям.

Магнус закрыл глаза.

– Если вам что-то нужно, Ваше Высочество, пожалуйста, возьмите, – сказал он напряженным голосом.

– Тогда отдай мне самое драгоценное воспоминание, – прошептала она ему на ухо.

Блэквуд поймал мой взгляд.

– Не двигайся, – выдохнул он.

– Быстрее, пожалуйста, – прошептал Магнус.

Мэб прикоснулась к его губам, надавила рукой ему на сердце и потянула. Магнус застонал; по мере того как она давила сильнее, на его лице проступала боль. Я вздрогнула, когда услышала, как он вскрикнул. Я чувствовала себя такой же беспомощной, как если бы смотрела сквозь прутья клетки.

Ко мне подошла Мария.

– Бедный, – прошептала она и придержала меня за руку: она и утешала, и контролировала меня, на случай если я захочу действовать.

– Вот оно, – проворковала Мэб, держа в руках какую-то странную штуку, пульсирующую светом. Сияние было мягким и нежным, молочно-белым, слегка окрашенным в голубой. Магнус скривился, прижав руку к груди. Он в отчаянии смотрел, как королева держит кусочек его души. Кусочек, который она забрала.

А затем она его съела. Заглотила, как пирожное.

Магнус закрыл лицо руками.

– Стерва, – прорычала я, и у меня на глазах выступили слезы. Мария впилась пальцами мне в руку. Мэб улыбнулась.

– Я знаю, – нараспев сказала она, легко поднялась по ступеням трона и села в прежней позе. – Теперь вы можете воспользоваться моими дорогами. Но помните, вы не должны сходить с них! – крикнула она, когда мы двинулись к выходу за ее покрытым корой рыцарем.

Я проскользнула к Магнусу.

– Ты в порядке?

Когда я попыталась взять Магнуса за руку, он отстранился, покачав головой.

– Ненавижу это задание.

– Спасибо тебе, – шепнула я.

– В самом деле. Ты был… храбрым, – сказал Блэквуд, подойдя к нам. Его голос дрогнул, как будто на то, чтобы похвалить Магнуса, потребовались физические усилия. Мария ничего не сказала, но в знак утешения положила руку ему на плечо.

Какая я негодяйка! Надо было заставить Мэб взять что-то у меня, как она и хотела. Магнус шел впереди, а мне было стыдно.

Тропинка вилась перед нами, становясь все более каменистой и неровной. Нам едва хватало пространства, чтобы идти гуськом. Когда тропинка еще больше сузилась, нас с обеих сторон стали звать шепчущие голоса. Слушая их, я чувствовала, как у меня начинают тяжелеть веки. Ноги ослабели; мне захотелось развернуться, сесть и отдохнуть…

– Продолжай двигаться, – Мария сгребла меня за воротник и встряхнула. – Они знают, как тебя обмануть.

Снова встряхнув меня, она зажала уши руками.

Я пробормотала слова благодарности и, чтобы прийти в чувство, отвесила себе пощечины, потом тоже зажала уши.

Тропинка круто шла вверх, вверх, вверх. У меня ломило в висках, как будто кто-то надел мне на голову кожаный обруч и сжимал его все сильнее, я была близка к тому, чтобы сойти с ума.

Еще два удара сердца, и мы выбрались на поверхность. Секундой раньше над нами была темная земля. В следующее мгновение солнце светило так ярко, что у меня защипали и заслезились глаза.

Когда мы материализовались из ниоткуда, послышались возгласы удивления. Мария стояла рядом со мной, с изумлением глядя на булыжники у нас под ногами.

– Мать честная! – пробормотала она. – Где мы?

– В Лондоне. – Мои глаза привыкли к свету, и я смогла разглядеть улицы. Мы вышли рядом с собором Святого Павла. Красивый кеб резко остановился, лошади встали на дыбы. Краснолицый кучер кричал нам непристойности, пока не разглядел получше. Тогда он побледнел.

– Чародеи… – пробормотал он.

Мария прижалась поближе ко мне, как животное в поисках защиты. Бывала ли она раньше в городах?

Мы быстро ушли с улицы. Благодаря фейри мы вернулись в Лондон в рекордные сроки. Сейчас я чувствовала, как странно мы, должно быть, выглядим, с косами и флейтами, привязанными к спинам, кинжалами и саблями, свисающими с ремней, костяным свистком у меня на шее и зловеще светящимся фонарем в руке Марии.

– Что будем делать? – спросил Магнус и улыбнулся толпе.

– Известим Уайтчёрча и Королеву, – ответил Блэквуд, поправляя косу на спине. Острые зубья лезвия находились в опасной близости к его голове. Пожалуй, было бы хорошей идеей снять оружие. – Но сначала мы пойдем домой.