Текст книги "Ближе к тебе"

Крис обнимает меня за талию и берет мою руку в свою. А потом медленно начинает раскачиваться. Нам понадобилась целая песня, чтобы сделать полный круг. Звуки музыки и ощущение его тела пьянят, и мне трудно обращать внимание на что-то еще. Он такой же завораживающий, как и в день нашего знакомства.

Парень прижимается ко мне щекой.

– Помнишь эту песню?

– Конечно.

Она была в первом плейлисте, который Крис для меня сделал и который помог мне бежать, преодолевая боль. Поэтому мне знакома каждая секунда этой мелодии, каждый звук.

– Мы всегда любили друг друга, – тихо произносит Крис.

– В тот день, когда я была на доке, а ты на берегу, я влюбилась в тебя. Тогда я еще не знала, но любила.

– И до этого. – Он крепче прижимает меня к себе. – Всегда.

Мне плевать, что такое невозможно, что в его словах нет логики или что это не очень на него и похоже. Кристофер Шепард не мечтатель и не склонен верить в чудеса. Но я понимаю, что он меняется. Он начинает верить и надеяться, а границы его черно-белого мира расплываются.

– Всегда, – соглашаюсь я. Не потому что хочу поддержать романтическое настроение, я просто верю, что это правда.

Закат окрашивает комнату в огненные и розовые цвета, и я в танце прижимаюсь к Крису. Мы медленно продолжаем кружиться, и вот я больше не вижу блики океана и разноцветные полосы на небе.

Зато вижу Сабина, прислонившегося к дверному косяку, с кухонным полотенцем в одной руке и стаканом в другой.

Я улыбаюсь своему другу, а он улыбается в ответ, или мне так кажется. Возможно, улыбка печальная. А может, это просто лучи солнца играют на его лице. Я ловлю взгляд Сабина и пытаюсь понять, о чем он думает, но не могу.

Поэтому отвожу глаза, но все равно замечаю, что он продолжает наблюдать за нами с Крисом.

Что-то назревает с Сабином, но что именно – не понимаю.

3. Мы не бежим

 
Мы не убегаем, о чем речь,
Просто себя хотим уберечь.
 

Мы с парнями заканчиваем с посудой, и я иду наверх проведать остальных. Уже достигаю скрипучей ступеньки, когда слышу голос Джеймса.

– Я скучаю по тебе, Эстель. И очень переживаю за тебя.

– Джеймс, я отвратительна. Ты же знаешь. Я сумасшедшая и совершенно безнадежна, черт подери.

И пусть слова говорят одно, но отсутствие уверенности в голосе сообщает мне, что Джеймс достучался до нее.

– Ты очень милый псих и даришь мне лишь надежду. – Я улыбаюсь тому, насколько мой брат очарователен. – Останься со мной этой ночью, – продолжает он.

– Не могу. Я не готова. Я сказала себе…

– Просто поспать. Пожалуйста, останься со мной. – Когда он замолкает, я пытаюсь сообразить, как вернуться вниз и не издать ни звука. – Я хочу провести эту ночь с тобой на руках. Хочу чувствовать, как ты ворочаешься, и слушать, как ты храпишь и разговариваешь во сне. Я даже скучаю по тому, как ты во сне заезжаешь мне по лицу.

Она смеется.

– И я хочу обнимать тебя, когда ты видишь плохие сны, дрожишь, потеешь и убегаешь от чего-то.

Я опускаю голову. Оказывается, не только Крис делает это.

– Прошу, Эстель. Ты хочешь этого? Скучаешь по мне так, как я по тебе?

Еще одна пауза. Понимаю, что подслушивать нехорошо. Однако прямо сейчас не могу заставить себя уйти. Мне отчаянно хочется знать ее ответ.

– Как ты можешь быть таким милым? – произносит она пару мгновений спустя.

– Потому что я люблю тебя.

– Джеймс…

– Я люблю тебя, Эстель. Тебе не нужно ничего говорить. Просто позволь любить тебя, хорошо?

Мне кажется, я закричу, если она не ответит Джеймсу. Досчитываю до восемнадцати, когда, наконец, раздается голос Эстель.

– Ладно. Боже, какой же ты придурок. Но ладно.

Понимаю по интонации, что она улыбается.

И почти уверена, что они целуются или занимаются чем-то еще, что мне не хочется представлять. Сейчас эта парочка вряд ли меня услышит, даже если начать стучать тарелками под дверью, поэтому я снова спускаюсь вниз.

Эрик разговаривает по телефону, вероятно, с Заком. Проходя мимо меня, он касается моего плеча и одними губами произносит:

– Спокойной ночи.

Уже поздно, а микроавтобус, который доставит их завтра в аэропорт Бангора, приедет в шесть сорок пять утра.

Кажется излишним, что их отвезут на такси, но это вполне в духе Криса. Когда дело касается его нужд, он остается минималистом, а вот на остальных постоянно тратит деньги. У него такой же пикап, как и в колледже, но при этом он настоял, что для зимних дорог Мэна мне нужен новый внедорожник. После смерти отца Шепарды унаследовали приличную сумму, и, как глава семьи, Крис заботится о том, чтобы никто ни в чем не нуждался.

По собственному настоянию я использую свое наследство и страховые деньги, которые мы с Джеймсом получили от пожара, унесшего жизни наших родителей. Я оплачиваю расходы брата на колледж и большую часть ремонта и реконструкции этого старого дома. Однако мне трудно сдерживать Криса, который порывается делать все сам.

Статьи для журнала Новой Англии не приносят столько денег, сколько зарабатывает Крис. Его обязанности в национальном парке Акадия расширились, и теперь он занимает должность специалиста по управлению информацией. Он часто говорит о компьютерах, локальных сетях и тому подобном. Я не всегда понимаю, о чем речь, но Крису определенно нравится его работа.

Когда выходит Крис, я останавливаюсь в гостиной. Он кивает на веранду, и я прислушиваюсь. Сабин играет на гитаре, неторопливая печальная мелодия льется из-под ее струн. Крис берет меня за руку, и мы выходим на улицу.

Когда нас замечают, мотив ускоряется и раздается притопывание ногами.

– Здравствуйте, юные любовники!

На Сабине ковбойская шляпа, и его вид напоминает мне нашу первую встречу в студенческой столовой в колледже Мэттьюса.

В перерывах между аккордами он слегка приподнимает шляпу и подмигивает мне. Мы опускаемся на очень широкий плетеный шезлонг. Садясь между ног Криса, я лениво откидываю голову ему на грудь, слушая игру Сабина.

Когда звучит последняя нота, он кладет гитару и протягивает руку.

– Чаевые приветствуются. Вы же знаете, каково нам, голодающим артистам.

– У тебя на ужин было два лобстера и приличный стейк. Вряд ли ты голодаешь, – замечает Крис.

Сабин притворно надувает губы.

– Не мешай артисту предаваться печали.

– Кстати, об артистах, – вспоминаю я, – в газете видела, что скоро будут прослушивания в театр Бангора. Они играют «Отелло». Или «Гамлета». Или какое-то другое название из одного слова, я забыла. Тебе стоит попробовать. Разве ты не скучаешь по сцене? Много времени прошло с тех пор, как ты этим занимался.

Он откидывается на стуле.

– Ну, тут такое дело, ребята…

– Или, – прерывает Крис, – ты можешь принять мое предложение работы.

– Какая работа? – морщит лоб Сабин.

– Со мной в парке. Нужна помощь по зданию.

– О господи, ты что, шутишь? Пусть меня лучше местный гризли сожрет, чем я буду драить туалеты.

Крис вздыхает.

– Речь не о мытье туалетов. За лето ты освоил все виды работ по дому, так что отлично справишься и в парке. Это работа, причем оплачиваемая. Я подумал, что ты уже готов. Ну, знаешь, добавить своим дням распорядок.

– Видишь ли, – произносит Сабин с улыбкой, – прежде всего, я хотел бы поздравить вас обоих с попыткой вести себя как родители. Правда, отлично получилось. Но дело в том, что ни у кого из нас нет родителей, верно? Все они умерли, и нам не перед кем отчитываться. Так что, знаете, нам повезло.

Я ощущаю, как напрягается Крис.

– Какого черта, Сабин?

– Но это же правда. И не такая уж тайна. Я не пытаюсь вести себя как сволочь, но давайте называть вещи своими именами. Вы не должны чувствовать себя обязанными приглядывать за мной. Мне двадцать три, и я уже большой мальчик. Серьезно. – Его лицо смягчается, и он виновато смотрит на нас обоих. – Ладно, прости, прости. Дерьмово вышло. Я… ну хорошо, я собираюсь кое-что сказать и не хочу, чтобы вы сходили с ума или делали из этого трагедию. Вообще-то я собирался сказать завтра.

Желудок сжимается. Сабин ведет себя странно, и я не думаю, что он собирается сообщить потрясающие новости.

Он потирает колени и отводит взгляд.

– Саб, что такое? – спрашиваю я.

Сабин поднимается и устремляет взгляд на лунную дорожку на воде. Я просовываю руку в ладонь Криса и жду.

В конце концов Сабин поворачивается и одаривает нас своей фирменной улыбкой.

– Завтра я уезжаю в Сан-Диего, – заявляет он с едва сдерживаемым волнением.

– Хорошо… – начинаю я, – путешествие? Отдых?

Он качает головой и взирает на меня со светящейся в глазах нежностью.

– Нет, любовь моя.

Я замираю и продолжаю смущенно смотреть на него. Сердце сжимается, когда ко мне приходит понимание.

– Ты переезжаешь туда? – Он кивает. – Почему… другой конец страны? То есть… – Не нахожу слов.

Крис стискивает мои ладони.

– Когда ты это решил?

– Некоторое время назад. Этим летом. – Сабин меряет шагами веранду, очевидно переживая, что наконец признался нам. – Ну же, народ! Калифорния! Солнце и пляжи! Послушайте, я не могу оставаться в этом крошечном городке. Вы же знаете, как тут зимой: холодно, уныло, нет горячих туристок. В Сан-Диего будет просто шикарно! – Он изображает какой-то безумный пируэт и не может прекратить улыбаться.

– Тебе есть где жить? Работа? В твоем решении нет никакого смысла.

Ощущаю себя совсем несчастной.

– Ох. Би, где твоя тяга к приключениям? Я не хочу планировать. Просто поеду и посмотрю, что будет дальше. Я всегда приземляюсь на ноги. Разве ты не знала? Найду прекрасную квартирку, возможно, на пляже. Буду зарабатывать, собирая ракушки, устроюсь как-нибудь.

– Это не работа, – вставляю с бо́льшим раздражением, чем хотела. Он смотрит на нас и пытается выглядеть уверенным.

– Я не собираюсь в действительности собирать ракушки. Найду настоящую работу. Это прекрасный большой город, полный возможностей для такой творческой личности, как я. – Сабин с сияющим видом раскидывает руки в стороны. – Могу заняться виндсерфингом! Или стать шеф-поваром! Или открыть новый вид рыб. Или… да что угодно! Верно? Ну же, прошу, надо быть на волне. Ох! Волна. Я же могу раздобыть доску для серфинга, чувак! Мэн не для меня. Ты это знаешь.

Меня разрывает от желания перечислить причины, по которым эта идея идиотская и непродуманная, но Крис начинает ласково поглаживать мои руки, успокаивая и давая понять, что это не выход. Я понимаю, что он прав, да и Сабин совершенно определенно принял решение.

– Если это действительно твое желание, – вступает Крис, – если это сделает тебя счастливым, тогда я очень рад. Но ты ведь знаешь, что можешь оставаться с нами столько, сколько захочешь, верно? Это и твой дом тоже.

Сабин пренебрежительно машет рукой.

– Слушайте, с вами здорово, но пришло время. Мне нужно ехать.

– Почему ты нам раньше не рассказал? – В моем голосе слышна паника. – Ты что, собирался завтра уехать без предупреждения?

Теперь он опускается на колени рядом с шезлонгом.

– Расскажи я вам раньше, вы бы закатили грандиозную прощальную вечеринку со стриптизершами, артистами и жареным поросенком. Я вас знаю. – Он прижимает руку к груди и говорит с таким воодушевлением, что я не могу сдержать улыбку. – Не мог же я позволить вам, ненормальным, поднимать такой шум из-за ничтожного меня. И были бы долгие дни объятий, рыданий и нескончаемых уговоров. Это испортило бы лето.

Крис смеется.

– Боже, мы будем скучать, но идея действительно крутая. Новое начало, возможность проложить свой собственный путь. – Ощущаю, как он пожимает плечами. – Думаю, это смело.

– Спасибо, чувак. Раз уж ты такой добрый, как насчет того, чтобы выудить для меня еще несколько чемоданов с чердака? Сабин не выносит пауков и летучих мышей. – Он дрожит и делает вид, что стряхивает с лица паутину.

– Хорошо. Я заброшу их тебе в комнату. – Крис целует меня в щеку и выползает из-за моей спины. – Я собираюсь принять душ. Увидимся позже наверху.

Он прекрасно понимает, что я в шоке и что мне нужно несколько минут побыть наедине с Сабином.

Не успевает Крис пройти и половины пути до дома, как Сабин встает и начинает тараторить о крутых ресторанных сценах в Сан-Диего, бесконечно прекрасной погоде и множестве горячих цыпочек на пляжах.

– Вообрази, как я в окружении красоток в бикини гордо шагаю по горячему песку к джипу «Вранглер», припаркованному в местечке с видом на океан. Я скоро его куплю.

– Сабин…

– А поздней ночью я буду разъезжать по городу, заглядывать в модные заведения, кушать… ну, что обычно едят сандиеговцы. Так их называют? Как меня будут звать? Может, просто Санди? Как тебе? Мило, правда? Отныне я Санди. Зацени меня, до чертиков сексуального Санди, – он скрещивает руки на затылке и потягивается. – Круче только яйца, скажу я тебе.

– Круче только яйца? – Я слишком ошарашена, чтобы произнести что-то еще.

– Ага, – кивает он, – я снова в седле.

– Ладно. Тогда можешь завтра катить свои чертовы яйца отсюда, как будто в этом нет ничего особенного.

– Катить яйца? Ты имела в виду «подкатывать»?

Я раздраженно рычу.

Он падает на кресло и, хватая гитару, придвигается ближе ко мне.

– Вы сердитесь, леди Блайт Макгвайр?

– Возможно.

– Полагаю, мне это даже нравится. Значит, ты будешь по мне скучать, – ухмыляется Сабин и лохматит мне волосы, пока они все не оказываются у меня на глазах.

Я отпихиваю его.

– Отвали.

– Блайт…

– Что? – рявкаю я.

– Пожалуйста, порадуйся за меня.

– Я рада.

– Пожалуйста, сделай это искренне.

Я несколько раз глубоко вдыхаю и, хотя тело расслабляется, чувствую, как сдавливает горло, а на глаза вот-вот навернутся слезы.

– Да. Но ты уезжаешь так далеко.

– Я буду постоянно звонить тебе. И будем переписываться. А еще эти жуткие короткие видео в чатах и вся эта новомодная чушь, на которую вы так подсели.

Я снова пытаюсь улыбнуться.

– Сыграй мне песню.

– Как вам будет угодно, моя прекраснейшая принцесса герцогинь королевства.

– Бессмыслица какая-то.

Он вскидывает бровь.

– Мы знакомы?

В голове не укладывается, что он завтра уедет. Это слишком, я не вынесу. Мне нравится, когда Сабин здесь, когда я знаю, что он любим и в безопасности. Конечно, он крепкий орешек, но и у него есть уязвимые места. Мы все уязвимы. Только вот я не в силах заставить его остаться. И, возможно, он прав, что пришло время двигаться дальше. Возможно, это поможет ему закалиться.

– Сыграй мне песню, – снова прошу я.

И тогда Сабин берет гитару, присаживается на край моего шезлонга и перебирает струны, выжидающе глядя на меня.

– Что желаете послушать?

– Песню, которую ты играл до того, как мы с Крисом вышли.

– Ах, эта. Что ж, ну давай попробуем. Я еще работаю над ней.

Он опускает взгляд на струны, хотя я знаю, что ему это не обязательно. Просто Сабин не хочет видеть выражение грусти на моем лице, когда я наблюдаю за ним, его движениями, слушаю звук его хриплого голоса.

– Будет нечто подобное… – Он слегка улыбается.

 
Как от крепкого вина,
От тебя кругом голова.
Эй, ты спутала мысли мои.
Внушила, что я готов для любви.
 
 
Я начал тебя узнавать,
По-настоящему понимать.
Потрясла до глубины души,
Лишь одним касанием руки.
 
 
Только вот опять я не тот, кто тебе нужен.
Только вот опять, любимая.
Только вот опять я не тот, кто тебе нужен.
Только вот опять, любимая.
 
 
Неужели я все это выдумал?
Ты проникла в мой дом и в мою постель.
Разум дремлет,
Сознание на замке.
 
 
Хочу следовать за тобой, слезы осушая.
Девочка, ты в моих мыслях, я увлечен тобой.
Как же хочется быть рядом, не прощаясь,
Верить, что и ты пленилась мной.
 

Глубоко внутри зарождается боль. Голос Сабина всегда проникал в самую душу, вызывал самые прекрасные и сладкие муки. В этот вечер я чувствую, что наступает переломный момент, болезненный для нас обоих. Но, должно быть, именно в этом он и нуждается.

 
Только вот опять я не тот, кто тебе нужен.
Только вот опять, любимая.
Только вот опять я не тот, кто тебе нужен.
Только вот опять, любимая.
 
 
Отпустить будет нелегко,
Однозначно нелегко.
Но если гореть, то вместе,
С тобою вместе.
 
 
И ты полюбишь меня всей душой,
Или я буду презираем тобой
И никогда не стану строкой
Песни твоей любимой одной.
 
 
Только вот опять я не тот, кто тебе нужен.
Только вот опять, любимая.
Только вот опять я не тот, кто тебе нужен.
Только вот опять, любимая.
 

Даже когда слова заканчиваются, Сабин продолжает играть, словно с концом песни исчезнет нечто большее. Я позволяю ему медлить, потому что это дает мне время подумать.

Вздрагиваю от прохлады вечера, а возможно, и не только.

– Холодно? – спрашивает он, не переставая бренчать.

Я киваю.

Он поднимается, чтобы сесть рядом со мной, но я останавливаю его.

– Сабин?

– Да, любимая?

– Ты же не планировал переезд в Сан-Диего еще несколько недель назад, правда?

– Конечно, планировал! Я умею хранить секреты. Не замечала такого за мной, да?

Он продолжает наигрывать на гитаре ту же песню, которую я нахожу прекрасной, но невыразимо печальной.

– Нет. Три дня назад ты обещал отогнать мою машину в город для замены масла. А вчера заказал зимнюю парку с отвратительной подкладкой под зебру. Еще сказал, мол, пускай я и считаю ее нелепой, цыпочки клюют на такие принты, а потому ты собирался щеголять ею направо и налево.

– Это все часть моего плана, – поясняет он, постучав по виску между аккордами.

– Ты говорил Эстель, Эрику и Джеймсу, что на День труда будешь вечером фотографировать лодки в заливе, пока над ними вспыхивают фейерверки и освещают небо. Потому что я рассказывала, как это красиво. Ты с нетерпением ждал, чтобы пойти со мной и Крисом на уличный фестиваль. Поэтому я думаю, что ты только что решил уехать. Сегодня, в крайнем случае, вчера. И это вовсе не тщательно спланированное решение, которым ты огорошил нас сегодня вечером. – Сабин, не глядя на меня, снова запел, а значит, я оказалась права. – Что-то случилось?

Я не спешу. Жду, пока он не будет готов.

В конце концов, музыка замедляется и затихает. Сабин шумно выдыхает и откладывает гитару.

– То, что я говорил прежде – правда. Просто пришло время. Мне стало ясно, что пора найти свой путь и перестать сидеть на шее у вас с Крисом. – Нетерпеливым жестом он прерывает мои попытки спорить. – Да. Знаю, что вы меня любите и все такое, но для меня слишком тяжело оставаться.

Его слова еще больше путают и смущают меня.

– Я не понимаю.

– И не должна. Просто поверь: я знаю, чего хочу и… – он наклоняет голову набок и приподнимает мой подбородок, – что для меня лучше. Для нас.

– Что ты имеешь в виду – для нас?

– Послушай, у тебя здесь своя жизнь рядом с Крисом. Вы практически женаты, и не нужно, чтобы я вам мешал.

– Да типун тебе на язык за такие слова! Ты ничему не мешаешь. Мы не женаты и не собираемся жениться. Это не для нас. У нас более чем достаточно места для тебя, и я сейчас не о куче спален в этом доме.

– Я не очень хорош в объяснениях, – разочарованно выдыхает он. – Понимаю, ты хочешь, чтобы я был рядом. Правда, понимаю.

Я с минуту пристально его разглядываю.

– Но ты не хочешь оставаться здесь.

Сабин берет мою руку в свои ладони.

– Не сейчас, нет.

– Почему? Что изменилось?

– Блайт…

Ответ явно мучает Сабина. Он несколько раз начинает, но тут же замолкает, а после лишь качает головой.

– Тебе просто нужно, чтобы я приняла твое решение. Что переехать в сказочный город Сан-Диего и при этом разбить мне сердце – для тебя самое лучшее.

Он поднимает мою ладонь и утирает ею слезу на моей щеке.

– Да.

– Хорошо.

– Спасибо. Спасибо, что притворяешься, будто поняла. – Сабин улыбается. – Уже поздно. Тебе стоит поспать. Ты должна встать пораньше, чтобы попрощаться.

– Я не хочу.

– Тогда ты не обязана вставать, сладкая. Тебе все равно не хочется грустных сцен. Это слишком скучно, верно? Ох, я знаю, почему. У тебя не было времени подготовить прощальную поэму в стиле Доктора Сьюза?[3]3
  Доктор Сьюз – на сегодняшний день самый продаваемый детский писатель на английском языке. Среди его произведений «Кот в шляпе», которого автор написал, используя всего 220 слов, заранее полученных списком от заказчика. Предполагалась, что это именно эти 220 слов должны знать дети определенного возраста.


[Закрыть] Мне не нравится вяленая говядина. Мне не нравится провожать Сабина. Мне не нравится…

Теперь я действительно смеюсь.

– Нет! Я имею в виду, что не хочу вставать рано утром и прощаться, потому что не хочу ложиться.

Его глаза загораются.

– Хочешь не спать всю ночь?

– Ага.

– Устраивать бардак и бесчинствовать?

– Да.

– Наблюдать, как я до последней минуты откладываю сборы, и хихикать, когда стану бросать в чемодан все подряд и забывать самое необходимое, как, например, трусы и журналы с порнушкой?

– Именно.

– Ну что ж, можно.

Этим мы и занимаемся.

Утром приезжает микроавтобус, чтобы забрать людей, которых я люблю больше жизни. Я буду ужасно скучать по Джеймсу, Эстель и Эрику, но особенно по Сабину.

4. Возвращайся ко мне домой

 
Я навеки тобой одержим.
На меня упади,
И меня разбуди.
 

Осень на заливе Френчмен пронизана тишиной. Отсутствие хаоса, устраиваемого близнецами, выносить можно, но мною и Крисом оно все равно ощущается очень остро. Повседневные дела постоянно напоминают, что мы остались одни. Например, когда впервые после отъезда компании я отправилась по магазинам. Вернулась домой с таким количеством покупок, что пришлось заморозить лишнее мясо и продукты. Теперь не нужно ждать очереди, чтобы принять душ или разобраться со стиркой. Меня не отвлекают в любое время суток ни заливистый смех, ни визги, ни хихиканье, ни топот ног по всему зданию.

За почти три месяца мы привыкли к переполненному дому, а потому возвращение к спокойной жизни вдвоем одновременно облегчение и шок для нас. Даже Джон выглядит беспокойным и недовольным с первой же недели, постоянно подбегает к двери и ищет по спальням своих друзей.

Этим вечером воздух прохладен для конца сентября и прекрасен для пробежки. Я завязываю шнурки и несколько раз приподнимаюсь на цыпочки, чтобы убедиться, что кроссовки удобно сидят на ноге. Меня это беспокоит, ведь если затянуть слишком сильно или слишком слабо, то буду отвлекаться всю пробежку. А сейчас нужно, чтобы все было идеально.

Закрыв глаза, я на вдохе поднимаю руки над головой и на выдохе опускаю. Обычную растяжку делаю на автомате, слишком сосредоточенная на предстоящем беге. Ощущаю себя нервной и взвинченной, а потому надеюсь, что тренировка избавит от плохого настроения и звенящей пустоты, которая меня не отпускает.

В наушниках звучит музыка, и я начинаю. Требуется немало времени, чтобы привыкнуть к бегу по холмистой и каменистой местности. Покрытие проселочных дорог тут далеко от совершенства. От постоянного наклона дороги ноги болят, а легкие обжигает огнем, но мне это нравится. Мне следует много бегать и становиться сильнее.

Бег – это часть моего спасения. Даже сейчас, когда я уже не то хрупкое, запутавшееся создание, каким была несколько лет назад, понимаю, что никогда не брошу тренировки. Пусть бег и считается одиночным видом спорта, он никогда не заставлял меня чувствовать себя одинокой. И не заставит. Пока существуют лишь я, музыка и маршрут, он побуждает думать и анализировать.

Я сворачиваю с пыльной грунтовки на одну из главных асфальтированных дорог. На ней даже нарисована разметка. Замедляю бег, а в ушах начинает играть «Tennessee Whiskey» Криса Стэплтона. Я улыбаюсь. Крис подготовил мне новый плей-лист.

Никто на всем белом свете не поймет, как я могу совершать пробежку под настолько медленный ритм и песни. И только Крис знает, что я бегаю в противоположность тому, что слушаю. Настроение, текст или тон более медленной песни вдохновляют меня гораздо больше, чем поп-музыка или танцевальные композиции. Крис понял это про меня еще раньше, чем я сама. Музыка, которую он мне присылает, всегда правильная.

Начиная семимильную дистанцию под новый плей-лист, даже чувствую себя увереннее. Крис сейчас дома, готовит ужин, и я предвкушаю, как мы проведем сегодняшний вечер наедине. Конечно, так происходит каждый день. Однако я никогда не устаю от него, от нас.

Он моя родственная душа. Когда мы вместе, наша жизнь наполняется миром и любовью после долгой неопределенности и ужасной нестабильности.

Правда в том, что мне нравится тишина. После пожара, убившего моих родителей и практически уничтожившего наши отношения с Джеймсом, даже после того, как смогла пережить и справиться с этим, я стремлюсь к покою. Мне нравится ясность и простота моих дней: писать для журнала из дома, проводить интервью по телефону и время от времени встречаться с кем-нибудь для местной статьи, ходить по магазинам в городе, почти ежедневно бегать, готовить по вечерам, выходные проводить на тропах Акадии или свернувшись калачиком дома. Вместе с Крисом мы создали для себя безопасный мирок, и с каждым днем все больше влюбляемся друг в друга. Некоторым надежность и безопасность могут показаться скучными. Нам же это доставляет удовольствие.

И все же кажется, что мое сердце вечно будет разрываться между потребностью в спокойствии и страстным желанием быть окруженной теми, кто его нарушает, но приносит спокойствие иного рода. Спокойствие посреди хаоса. Когда нахожусь в нашей компании с ее дикой энергетикой, посреди постоянного шума и разговоров, я ощущаю полноту жизни. Это не значит, что сам по себе Крис не может сделать мой мир целостным, но он один, а не компания.

Думаю, Крис это так же хорошо понимает. Он всю жизнь присматривал за своими братьями и сестрой, сначала изо всех сил стараясь защитить их от отца, а затем борясь, чтобы последствия не поглотили их целиком. Он переживает за каждого из них, празднует их победы, но всегда остается начеку. Я знаю, что он всегда наблюдает, выжидая. Ни минуты покоя, ни единого шанса, что это напряжение хоть когда-то оставит его тело или разум. Не уверена, что он когда-нибудь избавится от чувства ответственности. Крис живет в постоянном беспокойстве и страхе.

Однако как бы сильно он ни желал постоянно следить за братьями и сестрой, ему полезно находиться отдельно от них. Он должен научиться доверять их способности самостоятельно жить и добиваться успеха. Каждый из Шепардов скрывает свои травмы по-разному, хотя Крису это удается лучше остальных. Но я вижу, как он пытается залечить оставшиеся на душе шрамы, и у него получается.

От пронзительной музыки меня накрывают эмоции. Иногда я очищаю разум и пробегаю мили в некоем трансе. Только вот сегодня один из тех дней, когда меня обуревают чувства. Я столько лет отгораживалась от жизни, что теперь боюсь что-то упустить. Вот почему стремлюсь к самоанализу и ясному мышлению. Я многое пропустила и боюсь, что пропущу еще больше – в себе, в Джеймсе. Я очень сильно его подвела и не желаю допустить подобное еще раз. Поэтому я постоянно настороже, чтобы защитить его и всех, кого люблю.

Ох. Кажется, в этом мы с Крисом похожи.

Еще одна черта, которая нас связывает, – страх подвести близких.

Я бегу быстрее, потому что скучаю по ним всем и потому что мне требуется пространство. Невыносимый факт жизни, с которым я никогда, наверное, не смирюсь: нельзя навсегда запереть всех любимых людей с нами в доме, но при этом дать каждому независимость. Нам всем нужно уважать дистанцию и находить в ней что-то хорошее.

Сабин звонит и пишет мне несколько раз в неделю. Он не нашел работу, но, похоже, отыскал пляж, потому что у меня уже около шестисот фотографий волн. Дешевый мотель, где он остановился, не внушает доверия, потому, что все отзывы Yelp говорят о серьезной проблеме с клопами, но Сабин утверждает, что находит унизительным жить в трущобах.

«Никто не останавливается в Рице, когда ищет работу начального звена, моя прекрасная леди!»

Песня в наушниках заканчивается, и я жду следующий трек. Однако вместо этого слышу голос Криса и едва не спотыкаюсь. Меня смущает легкая дрожь, и я мысленно качаю головой на реакцию своего тела. После стольких месяцев совместной жизни этот парень все еще вызывает порхание бабочек в животе. Я восстанавливаю ритм и слушаю, что он для меня записал.

– Если я правильно рассчитал время, – слышу я его голос, – у тебя еще несколько миль до дома. Дом. Такое до смешного коротенькое словечко, но как много в нем смысла.

Следует продолжительная пауза. А я просто бегу. Я способна подождать. Потому что чувствую Криса даже в тишине. Он размышляет, подбирает слова. Контролирует все, что хочет сказать, и не тратит слов зря.

Я огибаю крутой поворот дороги. Он мне хорошо знаком и заставляет собраться. По этому холму всегда тяжело бежать. Ноют икры, квадрицепсы, но я не против, потому что после борьбы с болью стану сильнее. Поэтому я готова к тому, что ждет впереди.

– Дом, – произносит Крис, – раньше был ужасным местом. Но теперь это не так. И все благодаря тебе, Блайт. Ты подарила его нам, всем нам. Я ни на минуту не забываю об этом.

Так не похоже на Криса вообще упоминать о прошлом без моей просьбы, и я понимаю, что, записав аудио, он делает это так, как ему удобнее. Это гарантирует безопасность, позволяет решить проблему не с глазу на глаз. Ему не нужно смотреть на меня. Я не могу ответить или отреагировать. Он изливает душу приемлемым для себя способом. Мне хочется находиться рядом, хочется, чтобы он излил на меня свою боль, но на это не стоит и надеяться.

И все же в этой записи ему непросто высказаться. Даже несколько слов очень много говорят о нем и его истории, и я горжусь Крисом еще больше.

– Поэтому возвращайся домой ко мне, Блайт. Знаю, нам обоим пришлось несладко. Лето далось нелегко, у нас не получилось насладиться друг другом в полной мере. Мы изменим это. Я скучаю по твоему телу и вкусу. Скучаю по тому, как мы двигаемся вместе, кончаем в унисон. Нам нужно вернуть наши отношения, то неописуемое ощущение единения. Твое тело часть моего. Ты нужна мне.

Мы с Крисом имеем в виду далеко не только секс. Однако стоит признать, что он – неотъемлемая часть наших отношений. Осязаемая тяга постоянно манит меня к Крису. Все, что мы ощущаем и делаем на физическом уровне, является отражением нашей эмоциональной связи. Поэтому я никогда не чувствую вины и не подвергаю ее сомнению. Пламя между нами загорается не просто так.

С учетом сказанного, не столь уж многое в силах ослабить нашу сексуальную связь, но последний месяц после отъезда семьи даже нас выбил из колеи. Как выяснилось, меланхолия не способствует сексуальному аппетиту, и мы не занимались любовью дольше обычного. Я скучаю по Крису и скучаю по нам.

– Возвращайся домой, ко мне, – повторяет он. – Мы оба чувствуем разницу между полным домом и одиночеством вдвоем, но я хочу напомнить тебе, что у уединения свои преимущества. – Тон его голоса при этом меняется на хорошо мною узнаваемый. Крис умеет переходить от серьезного и искреннего к горячему и сексуальному. – Когда никого нет рядом, мы можем шуметь, сколько вздумается. Можем трахаться везде, где взбредет в голову…

Я мгновенно подпадаю под чары голоса, естества и желания Кристофера.

– Когда я прижмусь к тебе, когда мой язык заскользит по клитору, разрешаю кричать. Я знаю, какой ты становишься. Твои стоны звучат отчаяннее, а всхлипы сводят меня с ума. Обожаю доставлять тебе удовольствие. – Крис замолкает, и я вспоминаю его слегка смущенную улыбку, когда он флиртует или дразнит. – А позже я услышу гораздо больше. Нет ничего лучше, чем слышать это мурлыканье, звук твоего желания, то, как тебе удается выдавить мое имя, когда захлестывает первая волна оргазма.