Текст книги "Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Найти и уничтожить"

Джей Бонансинга
Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Найти и уничтожить

Посвящается всем потерянным детям

Jay Bonansinga

ROBERT KIRKMAN’S THE WALKING DEAD: SEARCH AND DESTROY

Печатается с разрешения издательства St. Martin’s Press, LLC и литературного агентства NOWA Littera SIA

Перевод с английского Александры Давыдовой

Дизайн обложки Виктории Лебедевой

Copyright © 2016 by Robert Kirkman, LLC

© А. Давыдова, перевод на русский язык, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Благодарности

Особенная благодарность Прародителю Живых Мертвецов, великому мистеру Роберту Киркману, также выражаю любовь и признательность Брендану Денину за то, что сшил костюм, Николь Сол за командование кораблем, Джастину Веллеле за исключительные действия и Сюзан Ноэль за великолепную редактуру. Также грандиозные «грациас» поэту-воину, господину сержанту Алану Бейкеру, за то, что помогал чистить ствол у ружей (и даже более того), Энди Коэну, моему экстраординарному менеджеру; работникам и волонтерам Конвента Ходячих Мертвецов, всем суперфанатам и Шону Макевицу – за великолепные идеи. Также спасибо Дэвиду Алперту, Шон Киркхэму, Майку МакКарти, Мэтту Кандлеру, Дэну Мюррею, Мингу Чену, Мелиссе Хатчинсон, Диксону Мартину, Лю Темплу, Джону и Линде Кэмпбелл, Джеффу Зигелю, Спенсу Зигелю и моим удивительным сыновьям, Джои и Биллу Бонансинге. И самую большую благодарность я оставлю напоследок: все слова, которые я пишу, все, чем я являюсь, и все, о чем мечтаю, я посвящаю любви всей моей жизни, великолепной и прекрасной Джилл М. Нортон.

Часть первая
Суп из камней

Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение?

Книга притчей Соломоновых, 24:11–12

Глава первая

Жарким утром бабьего лета ни один из людей, работавших на железнодорожных путях, ни малейшего понятия не имел о том, что происходило в тот самый момент в маленьком поселении выживших, известном как Вудбери, штат Джорджия. Восстановление дороги между Вудбери и пригородами Атланты полностью поглотило этих людей – оно занимало все их время с рассвета до заката вот уже почти на протяжении двенадцати месяцев – и сегодняшний день не стал исключением. Проект был реализован почти наполовину. Чуть меньше чем за год они очистили около двенадцати миль железнодорожного полотна и установили по краям заграждение из кусков древесины и проволочной сетки, чтобы защитить пути от ходячих, одичавших животных, а также от любых других сущностей, которые могли бы прорасти сквозь насыпь, просочиться сквозь нее, попытаться ее сдуть или упасть на рельсы.

Не зная, что в тот самый момент дома разворачивается катастрофа, Лилли Коул, негласный лидер выживших, перестала выкапывать ямку под столб и вытерла пот со лба. Потом подняла голову и задумчиво уставилась в пепельное небо. Воздух, звенящий от жужжания насекомых, был наполнен запахом плодородной земли под паром, доносящимся с полей окрестных ферм. Приглушенный стук кувалд, которые загоняли гвозди в древние шпалы, в сочетании с ударами лопат походил на барабанную партию с синкопами. Невдалеке Лилли разглядела силуэт высокой женщины из Харальсона – той самой, что отзывалась на имя Эш, – женщина патрулировала место работ, держа на бедре «Бушмастер АР-15»[1]1
   Американская полуавтоматическая винтовка под патрон 5,56×45 мм.


[Закрыть]. На первый взгляд казалось, что она просто высматривала ходячих, которых мог бы привлечь шум стройки, но на самом деле она пребывала в состоянии необычайной боевой готовности. Что-то было не в порядке. Никто не мог сформулировать, что именно, но все это чувствовали.

Лилли стянула грязные рабочие перчатки и стала разминать ноющие пальцы. Солнце Джорджии палило ее тонкую, покрасневшую шею и затылок с растрепанной французской косой из рыжих волос. Ее глубоко посаженные глаза орехового цвета внимательно наблюдали за зоной работ, оценивая, насколько уже готово заграждение. Несмотря на то что Лилли Коул не было еще сорока, глубокие морщины на лбу и носогубные складки делали ее старше. Узкое юное лицо потемнело за четыре года после начала эпидемии. За последние несколько месяцев ее, казалось бы, безграничная энергия угасла, и постоянно опущенные плечи заставили ее выглядеть как женщина средних лет – несмотря на фирменный хипстерский прикид: футболку с эмблемой Инди-рок, рваные джинсы в обтяжку, стоптанные мотоциклетные бутсы и бесчисленные кожаные браслеты и ожерелья.

Потом она заметила несколько бродячих ходячих, которые пробирались между деревьями в сотне ярдов к западу – Эш также их увидела – не велик повод для волнения, но достаточная причина для того, чтобы не расслабляться. Лилли пристально оглядела остальных членов команды, которые работали, расположившись вдоль рельс через равные промежутки. Они с шумом втыкали лопаты в неподатливую землю, покрытую зарослями кудзу и вернонии. Лица некоторых ей знакомы, другие – не слишком, третьих Лилли знала уже целую вечность. Она смотрела на Норму Саттерз и Майлза Литтлтона, неразлучных с того момента, когда они присоединились к клану Вудбери больше года назад. Она смотрела на Томми Дюпре, мальчика четырнадцати лет, которые можно посчитать за тридцать. Пандемия закалила его и сделала виртуозом в обращении с огнестрельным и холодным оружием. Она смотрела на Джинкс Тирелл, одиночку с севера, которая оказалась просто машиной по убийству ходячих. Джинкс перебралась в Вудбери несколько месяцев назад, после того, как Лилли завербовала ее. Городу требовались новые жители, чтобы выживать, и Лилли была бесконечно благодарна этим засранцам за то, что они играли на ее стороне поля.

Вперемешку с членами большой семьи Лилли здесь трудились и лидеры общин из других селений, расположенных в заброшенной сельской местности между Вудбери и Атлантой. Это были хорошие, достойные доверия люди – такие как Эш из Харальсона, Майк Белл из Гордонбурга и некоторые другие, которые присоединились к команде Лилли ради общих интересов, общей мечты и против общих страхов. Некоторые из них были все еще скептически настроены по поводу великой миссии – соединить выжившие селения с большим городом на севере посредством наскоро и грубо восстановленной железной дороги. Но многие присоединились к делу в силу беззаветной веры в Лилли Коул. Она будила именно это чувство в людях – что-то вроде постепенного пробуждения надежды – и чем дольше они работали вместе над ее проектом, тем больше укреплялись в этом ощущении. Идея воссоединения городов казалась им попыткой подчинить окружающий мир, причем попыткой, достойной восхищения, ведь действительность контролировать невозможно. И одновременно усилием по восстановлению потерянной цивилизации.

Лилли уже собиралась было снова натянуть перчатки и взяться за лопату, когда увидела на расстоянии в четверть мили, на повороте дороги, мужчину, по фамилии Белл. Лошадь под ним шла быстрым галопом. Это был парень тридцати лет с небольшим, лидер маленькой группы выживших, которые укрылись в маленьком селении Гордонбург, Джорджия. Коротышка Белл сидел в глубоком седле, а копна волос песочного цвета развевалась на ветру, когда он приближался к группе работяг. Некоторые из них – Томми, Норма, Майлз – оторвались от работы и уставились на него будто в попытке защитить свою подругу и лидера от неприятных вестей.

Лилли запрыгнула на контррельс и пошла по нему к площадке из гравия, в то время как мужчина все четче вырисовывался из тумана, подъезжая к работникам на своем паршивом и дурном чалом.

– Еще одна у нас на пути! – заорал Белл.

Его конь – создание с шилом в заднице и с очень толстой шеей, скорее всего, помесь верховой с тяжеловозом. Белл ехал на нем в неуклюжей манере самоучки, неловко подпрыгивая в седле. Он всем весом потянул за вожжи и откинулся назад, чтобы остановиться на гравийной площадке в облаке пыли.

Лилли успокоила коня, подхватив повод, чтобы животное перестало широко мотать головой. Грязная пена шла у скакуна изо рта, упряжь была мокрой от пота.

– Еще одна – что? – она вскинула голову на Белла. – Стая ходячих? Жертва чумы? Самка сказочного единорога? Кто?

– Большая старая эстакада, – сказал Белл, соскальзывая с лошади, и тяжело приземлился, охнув. Мальчишеское лицо бывшего айтишника из Бирмингема покрывали веснушки и солнечные ожоги, на ногах плотно сидели самодельные гамаши для верховой езды, сшитые из брезентового тента. Он воображал себя сельским парнем, но его неуклюжая манера обращения с конем и нарочитая медлительность речи с головой выдавали городского жителя.

– Примерно в полумиле к северу отсюда, – сказал он, дергая себя за большой палец. – Земля под ней просела, и пути проходят как раз по ненадежному мостику… длиной ярдов в пятьдесят.

– И каков твой прогноз?

– По поводу эстакады, ты имеешь в виду? Сложно сказать, она выглядит абсолютно кошмарно.

– Ты рассматривал ее ближе? Может, проехал по ней? Протестировал? Или предпринял что-нибудь еще?

Он покачал головой:

– Извини, Лилли. Я просто подумал, что тебе срочно стоит о ней узнать.

Лилли задумчиво потерла глаза пальцами. С тех пор, как они натолкнулись на эстакаду в последний раз, прошло много времени – несколько месяцев. И она была длиной всего несколько ярдов. Лилли уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут конь внезапно вздернул голову, взволнованный то ли шумом, то ли запахом, который люди еще не чувствовали. Лилли обошла животное и нежно почесала ему холку.

– Чш-ш-ш-ш-ш, – мягко пробормотала она, гладя спутанную гриву. – Все в порядке, старик, успокойся.

От коня пахло тяжелым козлиным духом, от его потной шкуры и заляпанных грязью надкопытий тянуло мускусом. Вокруг глазных яблок – красный ободок, конь очень устал. Дело в том, что этот почти сломанный жизнью чалый – так же, как и его собратья – превратился в величайшую ценность для выживших, как это было в девятнадцатом веке, когда люди пытались «приручить» Дикий Запад. Машины и грузовики, которые все еще действовали, с каждым днем встречались все реже и реже, так как иссякали запасы даже кулинарного жира для биодизелей. Люди, у которых в прошлой жизни были хотя бы рудиментарные знания о том, как обращаться с лошадьми, стали весьма уважаемыми личностями. Их искали в качестве носителей мудрости, которые могли бы обучить остальных и передать им свои знания. Лилли даже нашла нескольких для Вудбери.

За последние несколько месяцев многие из заржавленных остовов машин были разрезаны напополам и превращены в самодельные коляски и хитроумные устройства для того, чтобы их могла тащить лошадь или конная упряжка. За годы, прошедшие с момента заражения, мостовые испортились под влиянием погоды и не подлежали ремонту. Оставшиеся отрезки дорог с раскрошившимся асфальтом, заросшие сорняками, непригодные для проезда оставались острой проблемой для выживших. Следовательно, требовалась безопасная, надежная и быстрая транспортная система.

– Он сегодня весь день так, – Белл уважительно кивнул в сторону коня. – Что-то его взволновало. И, кстати, это не ходячие.

– Откуда ты знаешь, что это не они? Может, приближается стадо или еще что-то вроде того?

– Мы проезжали мимо группы дохляков сегодня утром, и он даже не дернулся. – Белл почесал коня и прошептал ему: – Не дернулся ведь, да, Цыган? Не дернулся?

Потом посмотрел на Лилли:

– Что-то еще… что-то не то сегодня в воздухе, Лилли. Но я еще не разобрался, в чем дело, – он вздохнул и отвел взгляд в сторону, как смущенный школьник. – Прости. Я не проверил, надежна ли эстакада, и это жутко глупо с моей стороны.

– Не вини себя, Белл, – улыбнулась ему Лилли. – Думаю, мы поступим, как говорится в старой поговорке: будем переходить мост, когда до него доберемся.

Белл засмеялся чуть более громко, чем обычно, и задержал взгляд на лице Лилли чуть дольше, чем это требовалось. Некоторые из работяг сделали паузу и уставились на пару собеседников. Томми оперся на лопату и захихикал. Ни для кого не секрет, что Белл по уши втрескался в Лилли. Но Лилли вовсе не горела желанием закреплять этот успех. Все, из чего состояла ее личная жизнь на данный момент – это забота о ребятишках Дюпре. К тому же, она до сих пор горевала по тем людям, которых любила – и потеряла. Она пока не готова была нырять в новые отношения. Но это не значит, что порой она не думала о Белле – обычно ночью, когда ветер свистел в водосточных трубах и Лилли охватывало чувство одиночества. Она думала о том, что можно запустить пальцы в волосы Белла, густые, имбирного цвета. Она думала, что почувствует, когда его дыхание коснется ее ключиц…

Лилли вытряхнула из головы смутные желания и вытащила старинные часы «Вестклокс» из кармана на бедре. Эти часы с потускневшей цепочкой раньше принадлежали Бобу Стуки, лучшему другу и учителю Лилли, который героически погиб чуть больше года назад, пытаясь спасти детей Вудбери. Возможно, это являлось причиной того, что Лилли, по сути, усыновила всех сирот в городе. Она все еще оплакивала потерю своего неродившегося ребенка, искру, которая могла бы стать детищем Джоша Гамильтона, но не была выношена из-за мятежа против Губернатора. Возможно, именно поэтому ее теперешнее псевдоматеринство ощущалось ею как частица и элемент собственно выживания, как неотъемлемая часть ее будущего – так же, как и будущего человечества в целом.

Она взглянула на пожелтевший циферблат и увидела, что стрелки подползают к обеденному времени. У нее и мысли не было о том, что к этому моменту Вудбери подвергался атаке уже на протяжении часа.

Когда Лилли была маленькой девочкой, ее вдовый отец, Эверетт Коул, однажды рассказал дочери историю о Каменном Супе. Это популярная народная сказка, существующая в сотнях вариантов в разных культурах, звучала так. Три странника, умирая от голода, добрались до маленькой деревни. И у одного из них родилась идея, как можно раздобыть еду. На городской свалке он нашел котелок, положил туда несколько булыжников и набрал воды из ручья неподалеку. А затем развел костер и принялся варить камни. Жители деревни стали проявлять любопытство.

– Я готовлю суп из камней, – отвечал он каждому, кто вопрошал – какого черта тут происходит. – И тебя угощу, когда суп приготовится.

И местные жители, один за другим, начали делать свой вклад.

– Вот несколько морковок из моего сада, – сказал один.

– А у нас есть цыпленок, – сказали другие.

И скоро суп из камней превратился в кипящий пряный бульон, в котором были и мясо, и овощи, и приправы, принесенные жителями окрестных домов.

Видимо, память о любимой истории Эверетта Коула, которую он рассказывал дочери на ночь, была у Лилли на уме, когда она решила соединить маленькие городки выживших с большим городом на севере, вновь отстроив железную дорогу.

Впервые эта идея пришла ей в голову в прошлом году, после встречи с лидерами пяти общин выживших. Первоначально целью этого собрания, которое состоялось в древнем здании суда в Вудбери, был обмен информацией, припасами и доброй волей. Однако, когда лидеры пяти городков Центральной Джорджии начали жаловаться на то, что их запасы тают, а путешествия становятся все опаснее, в то время как чувство одиночества в этих заброшенных землях становится все сильнее… Лилли решила, что пора действовать. Сначала она никому не рассказала о своем плане. Она попросту начала расчищать и ремонтировать старые рельсы на железнодорожной ветке Западной Центральной Линии Чесси и Побережья[2]2
   Можно, на усмотрение редактора, назвать эту линию просто CSX, учитывая, что развернутое название русскому читателю ничего не говорит.


[Закрыть], которая проходила через Харальсон, Сеною и Юнион Сити.

Лилли начала с малого: работала всего несколько часов в день, в компании с Томми Дюпре, вооружившись киркой, лопатой и граблями. Сначала получалось медленно: несколько десятков футов за день под лучами палящего солнца и в компании ходячих, которые постоянно приходили, привлеченные шумом. Лилли и мальчику приходилось отбивать бесчисленные атаки мертвецов в те дни. Однако ходячие были наименьшей из проблем. Больше всего неприятностей им приносила земля.

Никто не был уверен в причинах происходящего, но в течение четырех лет после заражения экосистема значительно изменилась. Дикие сорные травы отвоевали себе место под солнцем, задушив в своих объятиях дренажные трубы, засорив устья каналов, и покрыли дороги будто ковром. Кудзу разрасталась так быстро, что целые билборды, здания, деревья и телеграфные столбы оказались покрыты буйными побегами. Зеленая гниль превратила фактически все в великолепное удобрение, в том числе бесчисленные человеческие останки, все еще лежащие в канавах и траншеях. Мир отращивал шевелюру, и самое худшее в этом было то, что казалось, зеленые «волосы» захватили рельсы Линии Чесси и Побережья. Побеги были крепкими, будто кабели. Неделями Лилли и Томми выпалывали упрямые вьющиеся стебли, потели на солнце и передвигали ручную дрезину на север вымученно и медленно. Но шумная работа – совсем как в сказке о кипящем котле с камнями, вокруг которого собрались странники – привлекала взгляды любопытных. Люди таращились на работников из-за стен городов на пути следования. Люди стали подходить в Лилли и предлагать помощь.

В итоге помощи стало столько, что Лилли и предположить не могла такого успеха. Некоторые из людей предоставили инструменты и строительное оборудование: буры, косы и ручные газонокосилки. Другие притащили из публичных библиотек карты заброшенных железнодорожных линий, рации с ручной настройкой для коммуникации и разведки, а также оружие для защиты. Казалось, все увлеклись сумасбродной миссией Лилли, – все хотели расчистить дорогу до Атланты. Честно говоря, это увлечение так подстегнуло события, что результаты удивили и саму Лилли. Ко второму месяцу проекта люди разглядели в ее отчаянном безрассудстве предвестники новой эры и стали считать ее, возможно, лидером нового режима. И никто не мог представить себе вожака более достойного, чем Лилли Коул. На исходе третьего месяца в ходе анонимного голосования, которое состоялось в здании суда в Вудбери, ее выбрали главой города – к ее величайшему огорчению. Она не могла представить себя ни политиком, ни вожаком, ни – прости Господи! – губернатором. Вот быть управленцем среднего звена – это дело по ней.

– Если это кому-то интересно, – проговорил голос у нее за спиной, пока Лилли доставала скромный обед из сумки, – то мы только что прошли отметку в двадцать пять миль.

Голос принадлежал Эш. Она подносила себя с развязной чванливостью мускулистого кривоногого качка. Сегодня на ней был жилет-разгрузка из Вьетнама с двадцатью магазинами, надетый поверх топа с портретом Хэнка Вильямса Младшего[3]3
   Известный исполнитель кантри.


[Закрыть], и бандана на угольно-черных волосах. И все это изрядно контрастировало с ее аристократической жизнью в прошлом, в зажиточных анклавах на северо-востоке. Эш неторопливо подошла: в одной руке – консервная банка с недоеденным мясным фаршем, в другой – свернутая карта.

– Здесь не занято? – она показала на пустой пенек.

– Отдыхай, – Лилли ответила, не поднимая глаз и продолжая копаться в рюкзаке в поисках сухофруктов и сушеного мяса. Рацион, на котором она сидела неделями. Опустившись на мшистый валун, она выгрузила наружу свои «деликатесы». В последнее время все, что было доступно в Вудбери из съестного, это пища с длительным сроком хранения – изюм, консервы, сухое мясо и концентраты супов. Плоды в садах уже обобрали, и вот уже некоторое время ни охота, ни рыбалка не приносили успеха. Вудбери требовались новые возможности для земледелия, и Лилли уже несколько месяцев занималась тем, что вскапывала землю вокруг города.

– Давай посчитаем. – Эш положила карту в задний карман, ела рядом с Лилли, сунула в рот очередную ложку фарша и начала смаковать консервированное мясо так, будто это фуа гра. – Мы топтались рядом с этой отметкой с июня. Исходя из этого – что? Мы доберемся до города к следующему лету?

Лилли посмотрела на собеседницу:

– Это хорошо или плохо?

Эш ухмыльнулась:

– Я выросла в Буффало, а там стройки длятся подольше, чем некоторые браки.

– Тогда я думаю, все в порядке.

– Лучше, чем в порядке. – Эш оглянулась через плечо на остальных трудяг, рассевшихся вдоль дороги. Сейчас они уничтожали свои обеды, некоторые сидя прямо на рельсах, другие – в тени огромных старых дубов с узловатыми стволами. – Интересно, сумеем ли мы сохранить эту скорость.

– Думаешь, мы не сможем?

Эш пожала плечами:

– Некоторые жалуются, что слишком много времени приходится проводить вдали от своих.

Лилли кивнула и уставилась на заросли кудзу, оплетающие землю волнами зелени. – Думаю, мы сможем взять паузу этой осенью, когда придут дожди. Это даст нам возможность…

– Извините, если я звучу, как заевшая пластинка, – в разговор вклинился еще один голос, перебивая Лилли и отвлекая ее внимание от дремучих джунглей на востоке. Это оказался долговязый мужчина с шишковатыми коленями, в фетровой шляпе и шортах цвета хаки, который размашисто шагал к девушкам от группы лошадей. – Но повторюсь: почему никто не знает, что за дела у нас творятся с горючим?

Лилли вздохнула.

– Выдохни, Купер. Пообедай и повысь уровень сахара в крови.

– Я не шучу, Лилли. – Костлявый мужчина остановился перед ней, уперев руки в бока, будто в ожидании доклада. На поясе с одной стороны у него висел «кольт» сорок пятого калибра, на другом бедре – моток альпинистской веревки. Во время разговора он лихо выпячивал подбородок, будто дерзкий искатель приключений. – Я слишком много раз проходил через это.

Лилли поглядела на него:

– Проходил через что? Была какая-то другая эпидемия, которую я пропустила?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я только что был в депо в Сеное, и они там до сих пор не нашли горючее. Лилли, говорю тебе, я видел, как многие проекты провалились как раз из-за недостатка топлива. Если ты помнишь, я был занят в дизайне…

– Я знаю, ты говорил нам это раньше, причем не один раз, и мы запомнили, что твоя фирма «занималась дизайном более чем десятка самых больших небоскребов в Атланте».

Купер фыркнул, его кадык задрожал от возмущения:

– Я всего-навсего говорю… мы ни черта не сделаем без горючего! Без горючего мы тут просто полируем рельсы, ведущие в никуда.

– Купер…

– В семьдесят девятом, когда ОПЕК задрал цены на нефть, а в Иране была заварушка, нам пришлось списать целых три здания на Пичтри. Просто оставили их фундаменты, как кости динозавров в смоле.

– Хорошо, послушай…

Позади Эш зазвенел еще один голос:

– Хей, Индиана Джонс! Дай им отдохнуть!

Все головы повернулись к Джинкс, юной бродяжке, которую Лилли нашла ранее в этом году. Блистательная, ветреная Джинкс страдала биполярным расстройством; девушка носила черную кожаную блузку, на коже ее пестрели десятки татуировок, на поясе висели многочисленные ножи, а на лбу сидели круглые очки в стиле стимпанк. Она приближалась быстрыми прыжками, сжав руки в кулаки.

Купер Стивс отступил назад, будто уклоняясь от встречи с бешеным животным. Джинкс подбежала к нему совсем близко, дрожащая и напряженная, как пружина в часах:

– Какого хрена ты издеваешься над ней каждый гребаный день?

Лилли встала и осадила Джинкс:

– Все в порядке, дорогая. Я справляюсь.

– Назад, Джинкс. Мы всего лишь болтали. – Револьвер Купера лишь слегка уменьшал его страх перед этой девушкой. – Ты берега попутала.

В этот момент Майлз и Томми вскочили на ноги за спиной у Эш с опасливым выражением на лицах. За последний год – скорее из-за жары, чем из-за стресса по поводу нахождения на открытом пространстве – между людьми вспыхивали ужасные ссоры. Случалась даже поножовщина. Теперь каждый был вооружен. Даже пухлая Норма Саттерс, которая раньше руководила церковным хором, осторожно потянула руку к своему пистолету сорок четвертого калибра.

– Так, все сбавили обороты! – Лилли подняла руки и заговорила жестким тоном. – Джинкс, отойди. Купер, слушай меня. Ты поднимаешь разумные вопросы. Но дело в том, что мы на пути к созданию биодизеля, и у нас уже есть один в Вудбери. К тому же у нас есть несколько повозок для лошадей и несколько ручных дрезин, чтобы добраться туда, куда нужно, пока мы не сделаем еще двигателей. Все в порядке? Ты доволен?

Купер Стивс смотрел на грязь под ногами и продолжал трагически вздыхать.

– Оʼкей, эй, все! Слушайте меня! – Лилли обвела взором всех, кто стоял вокруг, всю свою команду. Она подняла глаза к суровому небу, потом опять посмотрела на людей. – Давайте-ка заканчивать с обедом, и сделаем следующую сотню ярдов. Очистим пути от сорняков и поставим забор, пока день не кончился.

К четырем часам тонкий слой облаков накрыл Центральную Джорджию, сделав день серым и ветреным. В воздухе разносился запах гари и разложения. Дневной свет над западными холмами стал мертвецки бледным. Изможденная, потная, мучимая болью в напряженной шее, Лилли провозгласила конец рабочего дня, увидев наконец впереди ту эстакаду, о которой говорил Белл. Железнодорожный перегон располагался над оврагом, который густо зарос лесом. На вид это было похоже на рисунок готического моста с древней разрушенной аркой, которую подпирали деревянные заплесневелые колонны, оплетенные виноградом и диким ивняком. Здесь все прямо-таки кричало о необходимости ремонта, восстановления и глобальной реконструкции, и это был вызов, о котором Лилли решила подумать завтра.

Она решила ехать домой рядом с Томми Дюпре в одной из самодельных повозок, которая представляла собой обгорелую кабину бывшего джипа без двигателя, передних колес и частично – без панели управления, чтобы удобнее было управлять парой лошадей, привязанных к раме. Томми оснастил повозку тщательно продуманной системой из поводьев и скользящих узлов. И вот, под храп и цокот копыт, под скрип и визг самодельного кеба они с грохотом двинулись по грязной дороге, ведущей к табачным полям на юге.

Они ехали вереницей, впереди – повозка Томми, за ним следом – остальные члены рабочей команды, одни верхом, другие – на таких же самопальных тарантасах.

Когда они добрались до Восемьдесят пятого шоссе, часть команды свернула, чтобы отправиться в свои селения на севере и востоке. Белл, Купер и остальные обменялись кивками, повернулись к западу и исчезли в дымке гаснущего дня. Эш махнула Лилли и увела за собой полдюжины соратников в Харальсон, объехав по дороге перевернутый остов автобуса «Грейхаунд», который лежал на повороте хайвея. За последние годы он настолько зарос сорняками, что казалось, будто сама земля пытается восстановить его, заменив травой металлическую обшивку. Лилли посмотрела на часы. Больше пяти часов. Она бы предпочла вернуться домой до того, как стемнеет.

Они не замечали признаков атаки до тех пор, пока не добрались до крытого моста через Элкинс Крик.

– Подожди… стой… что за черт? – Лилли сползла на краешек сиденья, нагнулась вперед и уставилась на тускнеющее небо цвета олова над Вудбери, до которого оставалось полторы мили. – Что за?..

– Держись! – Томми вцепился в вожжи и направил повозку в темноту крытого моста. – Что это было, Лилли? Это был дым?

Мрачные тени поглотили их на мгновение, пока кони с усилием тащили повозку через зловонную темноту, топая по настилу. Когда они выехали с другой стороны, Джинкс опередила всех и направила коня в сторону ближайшего холма.

Сердце Лилли часто застучало:

– Джинкс, ты можешь разглядеть, что это? Это дым?

На вершине холма Джинкс резко остановила коня и достала бинокль. Она приложила окуляры к глазам и застыла. Пятьюдесятью футами ниже Томми Дюпре с грохотом остановил повозку.

Лилли слышала, как остальные тормозят позади. Голос Майлза Литтлтона:

– Что происходит?

Лилли закричала:

– Джинкс, что там?

Глядя в бинокль, Джинкс застыла и побледнела, как манекен. В отдалении над центром города раскачивался столб дыма, черный, как индийские чернила.