Текст книги "Оборотни особого назначения"

Глава 12

Долго нежности не продлились. И то слава пряникам. Гюрза быстро собралась и переключилась в рабочий режим:

«Давай-ка сначала просто проверим, прежде чем скелет рисовать».

Аккуратно откупорив горшочек, Гюрза придирчиво осмотрела содержимое, даже принюхалась. Поставила горшочек на пол, отошла к тряпкам, выбрала одну потоньше, оторвала лоскут и намотала на палец. Типа кисточка. А молодец, ей руки пачкать и отмывать потом ни к чему. Гюрза сцапала меня за руку и, подумав, изобразила мне на тыльной стороне ладони непонятную разветвлённую закорючку. Не скелетно как-то. Гюрза отмахнулась:

«Я хочу понять, как оно сохранится после перекидывания туда-сюда. А вдруг размажется? Надо разные линии и мазки попробовать».

Ну чего, разумно. Гюрза у нас голова.

– Так…, – задумалась она вслух. – В том ролике вроде бы ещё чёрным рисовали. Фон. У нас это грязью будет? Давай…

Нарыть глины слегка смочить и измазать руку труда не составило. Грязи вокруг… много. На этом этаже я всего лишь к выгребной яме смоталась и там нарыла сколько надо.

Гюрза, увлёкшись художественной росписью по моему телу, как-то словно воодушевилась, стала гораздо больше похожа на себя прежнюю, уверенную и спокойную.

Сестрёнка отступила на шаг, осмотрела меня внимательно.

«Давай, Точка, меняйся».

Я сконцентрировалась, по телу прошла волна, и я привычно оказалась на четырёх лапах.

Сестренка озадаченно почесала нос.

– Ну в целом… на шерсти ни следа. Давай теперь обратно! А то вдруг при новом обращении пропадет весь рисунок и останешься, как голая в бане.

Я вздохнула и через полминуты снова стала человеком. Оглядела себя. «Макияж» оказался на месте.

Не знаю, кто больше обрадовался, я или Гюрза. Погрузившись в работу с головой, сестрёнка обо всём забыла. Лоскут, кстати, скинула, пальцем-то рисовать всё же удобнее.

Короче, через час я бы сама себя испугалась до откладывания кирпичей, которых хватит на средний такой домик. Черная грязь отлично помогала слиться с темнотой, а нарисованные светящиеся кости смотрелись зашибись как натурально. Я еще череп художественно проапгрейдила, Гюрза по моему указанию намалевала мне на лице приоткрытую пасть с клычищами. Причем стоило мне по-настоящему открыть рот, и картинка на коже растягивалась, делая монстропасть кровожадно распахнутой аж как чемодан. Жесть! Круть!

А кто не испугается, я не виновата, фирменной медоедской «черемухой» пугану. Пока проморгается – успею смотаться! Кстати, эта вонь еще и нюх конкретно отбивает, так что по следу никто не пойдет!

– Ладно, я на разведку, – дернула Гюрзу за косу и серьезно сказала. – А ты, знаешь… прекращай халтурить с обликом. Теперь у тебя время есть. Вспоминай тренировки, сосредотачивайся на боли – ее легче всего в памяти вызвать, и работай. Мало ли, в следующий раз меня может рядом не оказаться, когда такой бугай полезет. Твоя задача суметь в любой момент показать ему колючую задницу, поняла?

Гюрза поморщилась, идея продолжать тренировки ей, похоже, не слишком понравилась. Ну да, больно, а болевой порог у Гюрзы ниже, чем у меня. И мазохисткой она никогда не была. Но ведь надо! Сестренка зажмурилась и отрывисто кивнула:

– Сделаю, Точка.

Не сомневаюсь, теперь точно сделает, раз так пообещала. Гюрза слов на ветер не бросает.

– Тогда ни пуха!

– К черту в перьях! – сестренка хихикнула, вспомнив, как мы по детству не поняли эту поговорку и долго думали всем коллективом, зачем черту перья из подушки. И ладушки. На этой ноте и оставить ее можно.

Вот так и начались мои похождения в «вечном улье великого клана» в качестве ужасного монстра. Между прочим, слухи потом ходили… короче, если лет через триста еще будут эти страшилки пересказывать – я не удивлюсь! Кстати, на сковородке мы уже на вторую ночь тоже харю зверскую намалевали, на донышке. Потому как оставить ее где-то, пребывая в человеческо-скелетном облике я все же не рисковала, а просто так с собой таскать быстро надоело. А теперь могу не только врага с размаху приголубить, но еще и издалека напугать, представ перед ним двухголовым чудищем!

И как вовремя мы с Гюрзой все придумали! Оказалось, что до средних уровней по внешней кромке террас добраться невозможно – там их просто не было. То есть вот раз – и пустота под последним «балкончиком» а до стены улья даже я без крыльев не допрыгну.

Короче, пришлось искать проходы внутри улья. А они все охранялись. Центральные – серьезными ребятами, к которым я сунуться не решилась, а вот вспомогательные, «черные» лестницы для слуг – там было попроще.

О том, что я приду этой ночью, ребят должен был предупредить Ант. Чтобы они меня ждали не в центре казармы, полной чутко спящих оборотней, а где-то на отшибе. И того… пахли погромче.

До Гюрзы я добралась чуть раньше обычного, потому что у Анта задерживаться не стала. И мы с ней уже привычно приступили к сотворению из меня страховидлы скелетообразной.

Гюрза как раз сидела у моих ног на корточках, старательно рисуя кости голеней, а я в это время подновляла страхоморду на сковородке, жирно подмазывая стёршиеся линии фосфором.

И вдруг дверь в каморку скрипнула, впуская в довольно тускло освещенное помещение какого-то парня. Молодого. Здоровенного. Одетого в кожу с ног до головы. Совершенно незнакомого. Ммаааать!

– Вот это сиськи! – восхищенно сказал вторженец, прищурившись на свету в сторону моей голой груди.

А больше он ничего сказать не успел. Потому что нельзя меня так пугать!

Звон от соприкосновения чугунного дна и медной башки пошел, кажется, по всему улью, я аж присела от испуга.

– Ты его насмерть, что ли? – переспросила оторопевшая Гюрза через пару секунд, когда оглушенный неласковым приемом парень молча свалился нам под ноги. Еще бы, приложила я его со всей дури. Могла и убить, но…

– Вряд ли, – засомневалась я, наклоняясь и прислушиваясь. – Дышит. Куда его теперь девать? Может, добьём?

– А труп куда? – резонно заметила сестра. – Слушай, в конце коридора глухая лестница. В смысле, черная, и такая старая, что там половина ступеней обрушилась, а ведет она в никуда, просто глухой отнорок. Давай мы его туда… того? И самогонкой обольем, если найдут – решат, что надрался и сам упал. И словам его не поверят, а он сам, может, ничего толком не вспомнит.

Идея мне понравилась. Вот только лоб у парня оказался гораздо крепче, чем я рассчитывала, и он попытался открыть разъезжающиеся в разные стороны глаза как раз в тот момент, когда мы с Гюрзой за руки, за ноги волокли его к месту «упокоения».

Я тащила похабника за плечи, и он, получается, очнулся практически в раю. То есть, носом мне в девичью грудь.

– Какие си-иськи… – пробормотал этот смертник. – Какая баба-а…

– Тьфу, греховодник! – я удачно ввернула любимое Мамафимино словечко и с облегчением разжала руки. Прямо над темным провалом старой лестницы.

Глава 13

Карл:

Новая дверь «Придонья» разлетелась с полпинка, как и прошлая, и позапрошлая. Эти приколисты почему-то никак не могут подобрать створку под мой размах. Да и вообще «Придонье» плохо меня выдерживает. Хозяева меня не любят, хозяева хозяев – тоже. Зато завсегдатаи меня обожают. Вот ради них сюда и хожу. Хотя нет.

Ради себя, конечно.

Я обвёл взглядом провонявший отбросами сумрачный зал, дождался, когда меня заметят, особенно главный, и, ухмыльнувшись в лицо бугаю за барной стойкой, рявкнул:

– Всем бухи! За мой счёт!

Га! Одна фраза – а эффект, как у шумовой гранаты. Грохот опрокинутых чурбаков-табуретов, недоверчивые возгласы и всеобщий вопль восторга. Я выжидал чего-нибудь необычного. Мало ли, ждут меня тут с распростертыми объятиями заговоренных капканов. Нет, всё как всегда, можно смело заходить и радоваться жизни.

Вообще-то я не боюсь проблем. Напротив! Я их обожаю!

Проблемы в этом занюханном диком мирке – единственное, ради чего я его вообще терплю. Без них от скуки можно шлюзы разгерметизировать. Жаль только, все уже в курсе, и ни одна харя в этой дыре больше драться со мной не хочет. Трусы вакуумные.

– Всем выпивки, – повторил я тише, скорее для себя, чем для других. Один хрен кулаки не почесать, значит, пусть под ногами не путаются.

Местное общество опустившихся выпивох едва наскребает на поддавон, моя щедрость им настолько в жилу, что по пьяни они за меня будут горой, если натравить грамотно. Тоже развлечение.

Вдохнув напоследок чистый воздух сельвы, я шагнул в смрад «Придонья». Всегда удивлялся, насколько точное название дали этой дыре. Заведение приткнулось под городом на последнем нежилом ярусе, море джунглей практически лижет пятки местным обитателям. А иногда на ярус заползает… всякое. И тогда становится худо. «Чистая» публика из верхних тут не появляется, только полные отморозки или отбросы.

Морщась от неизбежных похлопываний и заверений в вечной преданности и дружбе, я прошёл к полюбившемуся столику, за которым, вот досада, уже сидели. Кажись, новенькие. Морды я не узнал. Да и не собирался. Взял двух упившихся щенков за шкирки и без изысков выкинул в проход. Ребята, без обид, но это моё место.

– Выпить! – махнул я хозяину, краем глаза косясь на зарычавших и перекинувшихся волчат. Явно новенькие. Может… а, нет. На один раз зубом щелкнуть, слишком скучно.

– Кто уймёт этих ненаглядных, с меня вторая порция! – объявил я, с удовольствием наблюдая, как толпа за столиками взревела, будто море отхлынула от берега и настоящим цунами захлестнула волчат.

– Карл, ты что творишь? – зашипели над ухом. – Опять Ушастому потом мебель заново чинить?

– Вот только без нравоучений, – отмахнулся я, глядя как щенков пинают и выпроваживают, – разве же это мордобой? Ничего с твоей мебелью не случится.

– С-с-с-с…

За мой столик опустился щуплый гадёныш, что в любую щель влезет. Не зря у него вторая ипостась змейская. В другой жизни я бы таким побрезговал, но на то она и другая жизнь, почти забытая. Я клацнул зубами, представив, что между ними кое-чьё змейское горло. Сразу настроение поднялось, и я залпом отпил из кружки, грюкнутой передо мной хозяином с исключительной злобой.

– Яд подмешал? – поинтересовался я у гада, сглатывая пойло, огненным комком рухнувшее в желудок.

– С-с-с! На тебя, сволочь, только ценный продукт зря переводить! – искренне возмутился Питон.

– Мог бы и не жадничать, – пожал я плечами. – С ядом вкуснее.

Допил пойло в три глотка и недовольно сморщился. Определённо, мне мало.

– Хозяин! Бочку тащи! И им, и мне персональную! – я намерен напиться до поросячьих бабочек, споив заодно все дно.

Увижу космос в алмазах и хоть на час забуду, что это я и только я во всём виноват. В их смерти…

Первые три кружки почти чистого спирта с сивушной вонягой – залпом, чем быстрее, тем лучше. На четвёртой вкусовое восприятие меняется, пойло начинает казаться вполне приятной выпивкой, да и «Придонье» перестаёт ощущаться выгребной ямой. Бар как бар, недурственный. Да, именно после четвёртой можно перестать хлебать и начать тянуть и наслаждаться происходящим.

– Не час-с-сти, – зашипел Питон, так и оставшийся за моим столиком, перехватывая мою руку. Обнаглел, гад. – С пьяным с тобой я разговаривать отказываюс-с-сь.

А вот тут я напрягся.

– Есть, о чём побалакать?

Питон уверенно кивнул и окончательно перешёл на свистящий шёпот.

– Ес-сть инфа. Горячая, как пирожок-с у бабушки. Говорят, у Шеи есть связи с цивилизацией.

У меня мгновенно потемнело перед глазами от ярости и жажды крови. Который год я ищу эту суку, чтобы горло вырвать, и все никак! Шея – это тот, благодаря кому три остолопа из космического века оказались в другом мире, в звериной шкуре, в рабстве и… двое в могиле.

Пришлось быстро брать себя в руки, чтобы не спугнуть инфу.

– Говорят, и кур доят, – демонстративно отмахнулся я.

Про Шею много чего говорят. С одной стороны, без причины не квакают. С другой – я не забыл, как в моей прошлой жизни психи с непоколебимой уверенностью обвязывались розовыми ленточками в белую крапинку и доказывали, что Зевс, Осирис и другие боги очень скоро вернутся с Нибиру, прибудут верхом на динозаврах, привезут с собой Колыбель жизни, амброзию и построят на планете Рай.

Пустят в эксклюзивную локацию, разумеется, только тех, кто обмотался и пожертвовал энную сумму в фонд строительства будущего Эдема, причём без ленточек ещё можно обойтись, а без взноса – никак.

И это в наше время, когда на Луну отдыхать на выходные летают! Словом, прислушиваться к сплетням и муйне про сильных мира сего надо с очень большой оглядкой. Какая к демонам цивилизация?! Джунгли без конца и края, вечный зелёный ад. Сельва.

– Цивилизация есть, – спокойно возразил Питон.

– Сам проверял? – лениво уточнил я, делая очередной глоток.

– Карлуш-ш-ш, ты совсем дурной. Даже не поинтересовался историей своей новой родины?

– Насс…ть я хотел на эту родину! Удумал. Родина у меня там осталась. И вообще, я космополит.

Я треснул кружкой об стол. А если я её отсюда метну, попаду в лоб хозяину или промажу? Разбередили душу, гады! А драться не хотят…

– Лан-лан, не кипятис-сь. Так и быть, специально для тебя с-супер краткий курс. Хрен знает сколько лет в нашем мире была цивилизация. Как водится, кто-то с кем-то пос-с-сорился, и шарабобнул по противнику большим бадабумом. Почти всех положил, а недобитки бежали в джунгли с пепелища. Им бы сдохнуть, но ребята оказались живучие, нашли Ульи, сумели в них обосноваться, даже жить начали, а не выживать. С цивилами, как ты понимаешь, на много-много веков порвали. Однако времена поменялис-сь, и кое-кто из потомков беглецов вспомнил о дальних родственниках за пределами джунглей.

– Короче, – нетерпеливо перебил я, прицеливаясь.

– С-совсем кратко, – согласился Питон. – Ты не смог добраться до Шеи с нашей стороны. Зайди со стороны цивилизации.

Хорошо, что я до сих пор не прибил Питона. Полезный гад.

Я поставил кружку на место, повернулся к змеёнышу.

– Давай-ка ещё раз.

– Что-с-с непонятного? Ты, пожалуй, единственный, кто сможет добраться до цивилизации. Без потерь, я имею в виду. Тебя ж поленом не прибьешь, с-сволочь такую. И в Сельву ты шастаешь, как к себе домой.

– Конкретнее. Комплименты я потом послушаю.

Питон цокнул:

– Шея торгует с-с цивилами. От нас он им всякое раз-сное поставляет, что кроме С-сельвы нигде не найти, а еще – отбраковку живую. Цивилы тоже люди, и среди них есть те, кто не прочь обзавестись рабом. Но у них с этим с-сложно, как я понял, даже отбросы под защитой закона, и за такое дело можно башку потерять. А клановое мяс-со, особенно молоденькие девчонки и мальчишки, не умеющие самостоятельно оборачиваться, или вовсе одноликие, в их мире беспомощнее с-слепого крысенка и легко дрес-сируются. Про всякие «права человека» – прикинь, у них там ес-сть такая ржачная придумка? – даже и не слышали. И если заиграют такую игрушку нас-смерть – тоже никто не хватится. Короче! Башли там крутятся крутые, и у Шеи все концы. От цивилов он получает… ну, тоже, вс-сякое разное. Фокус же в том, что товар Шея отдает и забирает лично. Понял, да?

Я тихо присвистнул и сжал под столом кулаки так, что ногти впились в ладони.

Шея – единственный из наших «похитителей и дрессировщиков», до кого я не смог добраться. Остальных всех на вакуум помножил, а этого не достал. По той простой причине, что я о нём не знаю ничего. Только кликуху, один из множества рабочих псевдонимов. Этот гад из тени не вылазит и всем руководит через десятерых посредников. Информации крохи. Он не светится среди клановых, никогда не появлялся в совете, не демонстрирует свою власть открыто… но при этом, как паук, дергает за ниточки всю эту гадскую мясную систему похищений и дрессировки людей из других миров.

Как представлю, что Шея может сидеть где-то рядом, ухмыляться и потягивать выпивон за мой счёт, а я его в упор не узнаю, до трясучки поубивать всех вокруг хочется. Нет, пару раз я вполне серьёзно рассматривал вариант уничтожить город, а заодно и джунгли вокруг. Выжечь ад дотла… Но всё же это слишком радикальный жест. Отчаянием попахивает. Не дозрел я пока ещё… А, главное, как технически это осуществить, не понимаю.

То, что предложил Питон, это… истинное чудо! До сих пор я словно полз на карачках, а Питон мне спортивный лунокар подогнал, такой что вжи-и-игу, и ты на Селене. Не достану Шею сходу? Демоны с ним! Плевать! Я узнаю его запах, и тогда для Шеи наступит конец. Даже если он спрячется среди нескольких торговцев – что за беда, я просто убью всех!

Потому что я найду его, выслежу, где бы он ни скрывался, и с наслаждением, как божественную арию, слушая хруст его костей, сверну-таки ему шею.

– Кар, Карлуша-ша. Твой чрезмерно кровожадный ос-скал меня не на шутку пугает.

– Я… я в норме, – соврал я.

– Не верю, но продолжаю. Чтобы подобраться к Шее и попасть на торг с цивилами, где он железно будет прис-сутствовать, тебе надо в рабский караван. Лучше всего, как одному из рабов. А чтобы добраться до горла Шеи, ты должен будешь вернуться. И кое-что принес-сти. Ну, и если ты поломаешь с-систему Шеиной контрабанды, перегрызешь всех его цивилов, а одного ос-ставишь на развод и предложишь ему с-сотрудничество, мы тебя ха-ар-рашо отблагодарим!

– Знаю я вашу благодарность, – фирменный медоедский оскал сам расползся по физиономии, – да куда вы денетесь… из тех, кто меня пытался в шлюзе надуть, ни один еще далеко не ушел.

– Мс-стительная ты тварь, Карлуша, недобрый ты и недоверчивый, – открыто ухмыльнулся Питон. Но к сведению принял. Потому что я реально мстительная тварь, а еще очень живучая и упорная.

– Короче, дело к ночи. Не звезди мне тут, что вы по доброте душевной и за будущие контакты с цивилами мне Шею сдадите. Говори прямо, что от меня надо.

Питон обернулся и махнул трактирщику, чтобы тот притащил ему еще кружку того младенческого пойла с пузырьками, которое тут называют вином. И демонстративно уткнулся в нее носом, выдерживая паузу.

Это он зря. Привык, понимаешь, здешнюю гопоту на понт брать принадлежностью к мафии и мелкой театральщиной. А у меня терпение быстро кончается и на мафию мне нас…ть.

– Го-во-ри, – по слогам произнёс я.

Иначе схвачу за горло и вытрясу все ответы. Охренел гад! Я и так на взводе, а он ещё дразнит, развлекается за мой счёт. Урод.

Питон подавился? закашлялся и шустро отодвинулся на другой конец скамьи, кося на меня испуганными щелками глаз.

– Ладно, ладно! Не горячис-сь! Мы ж друзья! Я просто горло промочил… короче, караван пойдет от «Древорубов».

– Ты охренел?! – еще немного и я без лишних церемоний размозжу этой змеюке башку вот прямо этой глиняной кружкой. Все равно не сдохнет, сволочь, у него регенерация как у всякого оборотня – почти мгновенная, а мозги все равно не в голове, а в позвоночнике. – Подставить меня решил?

– Да чтоб меня крабион с-сожрал! Лазейка есть, Карл, лаз-сейка. Слухами ульи полнятся, и поговаривают, что Древорубы себе тоже неучтенную дырку завели, понял? Так что верхние уровни на ушах, покупатели так и лезут, с-соглядатаи от совета вовсю стригут ушами, а Древорубы больше парятся, чтобы у них изнутри никто не выскользнул, чем тем, чтобы с-снаружи кто не прошмыгнул. Под это дело можно кое-то разведать и кое-что вынести, внюхиваешь, Карлуша?

– Опять своего змееныша куда-то в обслугу внедрили? – я почти успокоился и лениво глотнул из своей кружки. А у самого волоски на позвоночнике дыбом встали от нервной дрожи – неучтенная дырка… проход в другие миры, откуда эти суки крадут наивных дураков вроде меня, предлагая им в шутку или для игры выбрать себе зверя. Оборотнем может стать только пришелец, прошедший вратами миров единожды, при этом зверя себе он может выбрать только сам и добровольно. А потом… оборотни – это армия клана. Нелегально похищенные через черную «дырку» оборотни – тайная сила. Которую сломают, выдрессируют и положат в очередной войнушке за власть.

– Это несущественные мелочи, – небрежно отмахнулся Питон, зло блеснув гляделками. – Значит, с-смотри. Наш человек проведет тебя сквозь первый уровень охраны. Ты должен будеш-шь кое-что доставить на территорию клана и передать лично в руки заказ-счика. Это наш интерес и твоя плата за информацию. Главное, во время транспортировки – не попасться. А там шансом ты вос-спользуешься, уж я тебя знаю. Древорубы пастью щелкнуть не успеют, как ты вынюхаешь всю их систему охраны и сунешь носяру во все лазейки. Потом заберешь у заказчика тот же самый ящик и уйдешь, даже если пошумишь немного – не беда, Древорубы слишком задрали носы и мнят себя всесильными. Сбить им немного спесь – полезно для бизнеса. Берёшься?

Я ни секунды не раздумывал:

– Да. Когда?

– Я знал-с. Этой ночью. Детали расскажу на месте. Не пропадай, Карлуш-ша, и я сам тебя найду.

Гад шлёпнулся на пол толстым змейским шлангом и неторопливо пополз прочь, а я… я ткнулся лбом в грязную столешницу и тоже зашипел.

Неужели час настал? Неужели я достану, наконец, эту тварь?

Вряд ли станет легче, мозгами я понимаю, что сам себя обманываю. Но неистово верю в то, что перегрызая горло последнему врагу, окончательно смогу отпустить своих мертвецов.

Вот уже сколько лет моя боль меня жжет. Говорят, время лечит. Лгут. Сколько прошло, а я не могу жить, не могу дышать. Стоит закрыть глаза, и я вижу. Вижу, как наяву…

В прошлой беззаботной жизни я влюбился в самую прекрасную девушку на свете. Рыжий смешливый огонёк, нежная, даже сладкая и одновременно адреналиновая маньячка. Гонки, азартные игры – это всё к ней. Я недоумевал, как у неё получается из безудержной хищницы в миг превращаться в ласковую кошечку с глазищами на пол лица и чуть влажными манящими губами. Мы были знакомы меньше недели, а у меня снесло крышу аж по фундамент. Впрочем, много ли пацану-курсанту надо?

Роэла позвала меня провести выходные на Селене. «Познакомишь меня со своими друзьями? А я подруг приглашу.» И я согласился. Идиот влюблённый. Ведь каждый год нам в школе учителя мозг песочили, что с малознакомыми нельзя связываться. Что б мне одному в капкан залезть? Не жалко дурака. А я Ганса притащил – младшего братишку, за которого отвечать должен был головой, и Лукаса, друга детства.

Насторожиться стоило, когда Роэла продемонстрировала нам странную фиговину на входе в её новенький лунокар класса «яхта». Плоская коробочка, по центру доисторический экран, по ободку лепестки из металла. Роэла предложила загадать зверя и приложить к коробочке палец. Мы повелись. И вместо Селены улетели в клетки, каждому по персональной досталось.

И начался ад.

Тренировки оборота, но это терпимо и даже полезно. Промывка мозгов. Воспитание «патриотизма». Мы должны были стать тайной силой клана в борьбе за власть.

Это уже позже я узнал, что у совета есть «официальные» врата, через которых они приводят добровольцев. И свободные оборотни сами выбирают, кому служить. Без нас ульи давно загнулись бы – сельва перемалывает людей безжалостно и быстро, но при этом дает еду, лекарства и многое другое, что могут добыть только двуликие, с их чутьем зверя и бешеной регенерацией. Добыть, выжить при этом и принести добычу в клан. И защитить людей от вторжения на жилые ярусы тварей Сельвы.

А мы стали контрабандой. Рабами в ошейниках подчинения. Нас протащили через нелегальный артефакт, найденный черными копателями в одном из нежилых ульев.

Нет ничего нового ни под Селеной, ни под здешней луной. И здесь есть борьба за место под солнцем, ресурсы и власть. И тайное обладание «дырой» может нехило приподнять клан-обладатель в этом деле. А пришельцы-рабы… они ценны, но лишь если послушны.

Роэла быстро поняла, что меня так просто не сломать. И переключилась на братишку. Поняла, сука, что его боль согнет меня куда вернее моей собственной.

Братишка… Ганс не справился. Он потух, потерял аппетит. Я пытался его расшевелить, уговорил на побег. Угу. Нас поймали. Дальше… дальше лучше не вспоминать, до сих пор передёргивает. Сколько длились экзекуции? Пару месяцев? Лучше бы четыре или пусть год, но наказали бы меня одного. Или не стоило столь непродуманно сбегать. Да, это я во всём виноват. И в какой-то момент…

Ганса признали свихнувшимся и к дальнейшему непригодным. Братишку казнили на наших с Лукасом глазах – финальный акт возмездия.

Я тогда сам чуть не сошёл с ума. Месть стала якорем, за который я зацепился, благодаря которому выплыл. А вот Лукас сломался. Принял новое положение вещей, смирился и стал преданно служить клану.

Про месть пришлось забыть. Я не мог бросить единственного родного человека, не мог снова его подставить под «дрессировку». Я оставался рядом с ним и был настоящей паинькой. Как будто я мог придумать что-то другое. Не мог. Да и ужасы прекратились, когда в клане поверили, что мы «готовы». Но ошейников не сняли.

Жизнь не налаживалась, нет, но перестала быть невыносимой. Мы ходили в рейды по указке сверху. Я страховал Лукаса, прикрывал его шкуру. Я медоед, я выносливее, без ущерба выдержу в разы больше…

В тот раз наш отряд отправили на зачистку нижних ярусов. Плановый обход территории обернулся катастрофой, когда мы наткнулись на приползшую из сельвы тварь. Скорпа. Местный плод эволюции. Со скорпионом ничего общего, кроме ядовитого шипа на хвосте.

Громадина пришла на охоту, заметила нас и атаковала. А я облажался снова. Снова подвёл, снова предал, снова… Я виноват. Я не успел. Первый удар хвоста я принял на себя, второй тоже. Яд начал действовать, я замедлился. Я должен был собраться, успеть.

Скорпу почти зарубили, но когда эта гадина уже билась в предсмертных судорогах, шип на ее хвосте, бешено метавшийся из стороны в сторону, воткнулся в Лукаса.

Друг мучительно умер у меня на руках. И я, наконец, обезумел.

Я выл и рычал, я кидался на мертвую тварь и рвал ее зубами, я едва не убил сунувшегося меня оттащить оборотня-волка. Командир отряда несколько раз что-то приказывал, потом рявкнул… а потом включил ошейник. Впервые за несколько месяцев.

Ох, зря он это сделал. Боль вернула мне рассудок и холодную, всепоглощающую ярость. Такую, что даже невыносимый огонь магической удавки померк.

Я убил всех, кто не догадался сбежать. Они очень зря рассчитывали задавить меня толпой. И не поняли, что со смертью друга у меня полетели все тормоза.

Командира я оставил на закуску. Только одну руку ему отзгыз, зато вторая ему пригодилась, чтобы снять с меня проклятую магическую удавку, которую невозможно открыть без ключа. Пришлось перекинуться в человека – ошейник ведь одевается на людскую шею, а у зверя просто уходит в тело.

Ничего, за возможность умереть быстро и без мучений этот скот мне не только ключ отдал… и я его не обманул. Перехватил горло в момент. Правда, подзадержался с ним, и команда «спасателей» застала меня над горой трупов.

Я бы и их порвал, но даже ярость уже не настолько туманила мозг, чтобы я не мог здраво оценить их количество. И я отступил, причем так, что ни одна падла не посмела меня преследовать. Ломанулся к краю яруса и рухнул вниз, в сельву.

И я там выжил. Причем не просто выжил, а стал самым крутым диким охотником на Дне. Ни один оборотень не смел забираться так далеко в глубь агрессивных джунглей.

А мне помогала моя ненависть, мой якорь. Я стал фигурой среди «падали», среди отверженных, мелких преступников и изгоев. Даже кланы обратили на меня внимание и передавали заказы через посредников, не рискуя связываться лично. И платили столько, что я мог бы покупать по кабаку каждый день. А я ждал… собирал сведения… и однажды пришел за каждым, кто построил мне мой персональный ад. За каждым!

И с каждой смертью мне становилось легче. Дрессировщики… Старшие оборотни из клановой казармы… А когда я добрался до горла этой девки, заманившей нас в «дыру»…

Да, я смогу убить женщину. И окончательно признал, что во что бы то ни стало должен дойти до конца, потому что мысль о мести настолько вросла в моё нутро, что стала самой жизнью, третья ипостась, ха.

Сейчас в моём списке осталось одно имя, последнее и самое сладкое. Шея. Я не знаю, кто скрывается под этой кликухой, но я знаю, что он сделал. Это именно он приказал казнить Ганса.

Перед глазами снова лица брата и друга, моих мертвецов. Это я виноват в их смерти, и не единожды. Раз за разом я их подводил. Медоед, б…я.

Я одним глотком прикончил четвёртую кружку, за ней сразу пятую. Возня с мелкой посудиной меня взбесила. Я таки метнул кружку в сторону барной стойки, вмазал бугаю точнёхонько в правую бровь. Открутил в персональной бочке краник и присосался. Нет, ну правда, зачем что-то, когда можно пить прям так?

С каждым глотком призраки покойников выцветали, мир вокруг, напротив, обретал сочность и яркие краски. Пойло давно текло мимо, рядом кто-то присоседился и делился моим напитком с собой. Эй, без спроса! Ща как дам всем леща.

Я ударил, крутанулся, ударил.

Захрустело дерево. Сквозь пелену на ушах звук дошёл удивительно ясно. Долбанул ещё, на инстинктах перекатился, снова ударил. Ие-х, славная вышла охота! Ну, или драка. Плевать, что никто со мной драться не хотел! Я хотел!

Очнулся в груде поломанных досок. Частично я лежал в «Придонье», частично – на улице. Сумерки сменились глубокой ночью. Или нет? Сколько я поспал, часик? Эх… медоедская ипостась слишком быстро перерабатывала алкоголь, даже после самой дикой пьянки я приходил в себя максимум через час-полтора. Ну хоть похмелья не было, и то хлеб.

Я в удовольствие потянулся, поднялся, огляделся. Дыра в стене получилась знатной. Ума не приложу, как я её проломил. Почесав затылок, я стряхнул с себя щепу, втянул тело обратно в помещение и вслух заметил:

– А ничего так, хорошо вечер провёл. Душевно.

– Плати давай, душевный, – буркнул бугай, выползая откуда-то со стороны подсобки. Уцелела? Надо же.

Я поморщился, но без вопросов выложил солидную сумму, переплатил раза в два, и это не мотовство. Однажды, очень может быть, вложение окупится. Шепнут что-нибудь полезное или интересный заказ подкинут. Мало ли что, мало ли как.

– Питон где? Убью змеюку. Пожрать бы.