Текст книги "Мое прекрасное искупление"

Глава 6

Я раздраженно сжала волосы в кулаке, пытаясь сосредоточиться на словах на экране. Уже более двух часов я пялилась в компьютер, и перед глазами все расплывалось.

Жалюзи на моих окнах были закрыты, но предзакатные лучи все-таки проникли сквозь маленькие щели, постепенно исчезая. Изучив папку с делом Трэвиса, я потратила остаток вечера на то, чтобы найти другой способ уберечь его от тюрьмы, но вербовка была не просто лучшей идеей, а единственно возможной. К несчастью для Трэвиса, его брат так хорошо зарекомендовал себя на работе, что Бюро решило заполучить еще одного Мэддокса. Что ж, значит, он будет не просто полезным источником, а агентом под прикрытием.

Раздался стук, и агент Сойер кинул папку в металлический ящик, прикрученный к моей двери. Так агенты могли оставлять свои заявки на одобрение, не отрывая меня от дел, но Сойер слегка приоткрыл дверь и просунул голову в кабинет, улыбаясь, словно Чеширский кот.

– Уже поздно, – сказал он.

– Знаю, – ответила я, опуская подбородок на ладонь и неотрывно глядя в экран.

– Сегодня пятница.

– Я в курсе, – сказала я. – Хороших выходных.

– Я подумал, может, ты захочешь вместе поужинать. Наверное, ты умираешь с голоду.

Вдруг в кабинет вошел Мэддокс, спокойно и приветливо посмотрел на меня, а потом грозно глянул на Сойера.

– У нас с агентом Линди совещание через две минуты.

– Совещание? – усмехнулся Сойер. Под испепеляющим взглядом Мэддокса его улыбка померкла. Он пригладил галстук и прокашлялся: – Серьезно?

– Доброго вечера, агент Сойер, – сказал Мэддокс.

– Доброго вечера, сэр, – ответил парень и исчез за дверью.

Мэддокс легким шагом прошел к моему столу и расположился в кресле, непринужденно откидываясь назад и кладя руки на подлокотники.

– У нас нет никакого совещания, – сказала я, глядя в монитор.

– Нет, – устало проговорил Мэддокс.

– Ты сам сделал меня его начальником. И должен разрешить ему иногда со мной разговаривать.

– Я вижу все несколько иначе.

По-прежнему опираясь головой на ладонь, я выглянула из-за экрана и посмотрела боссу в глаза, потом растерянно нахмурилась.

– Выглядишь ужасно, – сказал Мэддокс.

– А ты еще хуже, – соврала я.

Он выглядел как модель одежды «Аберкромби», с его суровым и в то же время непроницаемым выражением лица. Кроме того, я знала, каков он без этого костюма и галстука. Я вновь скрылась за экраном, пока он не увидел, как я пялюсь на эти чертовски восхитительные губы.

– Проголодалась? – спросил он.

– Как волк.

– Давай что-нибудь перекусим. Я поведу.

Я покачала головой:

– Мне еще многое нужно доделать.

– Тебе нужно поесть.

– Нет.

– Черт, какая же ты упрямая.

Я снова выглянула из-за монитора, чтобы подчеркнуть свои слова.

– Агент Дейвис пускает слух, что я забралась наверх через постель. Ты хоть представляешь, как трудно заставить других агентов воспринимать меня серьезно, когда я в первый же день получаю повышение?

– Если быть точным, на второй. А вот агент Дейвис пробилась наверх как раз через постель – и это будет самый верх для нее. Вряд ли она получит дальнейшее повышение.

Я изогнула бровь:

– Это ты ее повысил?

– Совершенно точно нет.

– Что ж, может, у Дейвис все так и было, но технически она права насчет меня. И это не дает мне покоя. Я работаю сверхурочно, чтобы доказать себе, что заслужила повышение.

– Лииз, повзрослей уже.

– Сначала ты, Томас.

Мне показалось, что он легонько усмехнулся, но не подала виду. Прячась за экраном, я самодовольно улыбнулась.

Внизу на улице гудели автомобили и выли сирены. Там, за окнами офиса, жизнь шла своим чередом, никто и не задумывался, что мы работаем допоздна и намеренно выбираем одиночество, чтобы остальные могли спать спокойно, а в городе стало меньше на одного главаря банды, сутенера или серийного убийцу. Охота и ловля – вот ради чего я раньше работала каждый день. Теперь же мне поручили уберечь брата Томаса от тюрьмы. По крайней мере, так мне показалось.

Моя самодовольная улыбка исчезла.

– Скажи мне правду, – проговорила я.

– Я действительно голоден, – пробубнил Томас.

– Я не про это. Какую цель ты преследуешь? Поймать Бенни или уберечь Трэвиса от тюрьмы?

– Первое тесно связано со вторым.

– Выбери что-то одно.

– Я почти сам его воспитал.

– Это не ответ.

Томас сделал глубокий вдох, потом выдохнул. Плечи босса опустились, будто ответ его тяготил.

– Я бы обменял свою жизнь на его спасение. Определенно отказался бы от этого задания. Я и раньше отказывался.

– От работы?

– Нет и нет. Я не хочу об этом говорить.

– Ясно, – сказала я. Мне тоже не хотелось разговаривать о его бывшей.

– Ты не хочешь, чтобы я рассказал тебе об этом? Весь офис сгорает от желания узнать.

Я сердито глянула на него:

– Ты только что сказал, что сам не хочешь. Однако кое-что мне и впрямь любопытно.

– Что? – с опаской спросил Мэддокс.

– Кто на тех фотографиях, что стоят на твоем столе?

– С чего ты взяла, что это человек? Может, там снимки кошек.

Мое лицо стало каменным.

– У тебя нет кошек.

– Но мне они нравятся.

Я откинулась в кресле и раздраженно стукнула по столу:

– Нет, не нравятся.

– Ты не так хорошо меня знаешь.

Я вновь спряталась за монитором.

– Я знаю, что либо у тебя есть чудо-щетка для одежды, либо нет кошек.

– Хорошо, но нравиться-то они мне могут!

– Ты просто убиваешь меня, – вздохнула я.

На его губах заиграла улыбка.

– Пойдем ужинать.

– Только если скажешь, кто на фотографиях.

Томас нахмурился:

– Может, сама взглянешь, когда будешь в моем кабинете?

– Может быть.

– Хорошо.

Несколько секунд мы молчали.

– Я помогу тебе, – наконец проговорила я.

– С ужином?

– Я помогу тебе уговорить Трэвиса.

Томас заерзал в кресле:

– Я и не знал, что ты могла отказать.

– Может, тебе не следовало считать вопрос решенным.

– А тебе говорить «да», – резко сказал он.

Я захлопнула ноутбук.

– Я и не говорила. Всего лишь сказала, что посмотрю письмо от Констанции.

Томас сощурился:

– За тобой нужен глаз да глаз.

Мои губы расплылись в надменной улыбке.

– Это точно.

Чирикнул мой телефон, и на экране высветилось имя Вэл.

Я приложила мобильник к уху.

– Привет, Вэл. Да, как раз заканчиваю. Хорошо. Встретимся через двадцать минут.

Я завершила разговор и положила телефон на стол.

– Так нечестно, – сказал Томас, проверяя свой мобильник.

– Смирись, – проговорила я, открывая нижний ящик и доставая сумочку и ключи.

Босс нахмурился:

– А Маркс идет?

– Не знаю, – сказала я, вставая и перекидывая сумочку через плечо.

Где-то дальше по коридору зажужжал пылесос. В офисе осталась гореть лишь половина лампочек. Мы с Томасом были единственными работниками помимо уборщиков.

Глядя на унылое лицо Томаса, я почувствовала себя виноватой.

– Ты хочешь пойти с нами?

– Если там будет Вэл, то компания Маркса никого не удивит, – сказал он, вставая.

– Согласна. – Я задумалась. – Пригласи его.

Глаза Томаса радостно вспыхнули, он поднял свой мобильник и напечатал сообщение. Через пару секунд пришел ответ, и босс посмотрел на меня:

– Куда пойдем?

– Местечко в центре под названием «Канзас-Сити барбекю».

Томас усмехнулся:

– Она что, водит тебя по достопримечательностям?

Я улыбнулась:

– Это тот самый бар из «Лучшего стрелка»[4]4
  Американский культовый кинофильм режиссера Тони Скотта, снятый в 1986 году, с Томом Крузом в главной роли.


[Закрыть]. Вэл сказала, что после переезда так и не дошла до него. И потом не получилось. Так вот теперь у нее будет предлог.

Томас набрал ответ, и на его лице появилась широченная улыбка.

– Значит, «Канзас-Сити барбекю».

* * *

Я села на стул с самого края бара и огляделась. Стены были покрыты символикой «Лучшего стрелка» – постерами, фотографиями и снимками актерского состава с автографами. Мне это место показалось совсем непохожим на бар из фильма, за исключением музыкального автомата и старинного пианино.

Вэл и Маркс с энтузиазмом обсуждали плюсы и минусы предложения заменить наши стандартные револьверы системы «Смит – Вессон» на девятимиллиметровые пистолеты. Томас находился в противоположном конце бара, расположенного углом, в окружении группы калифорниек, чьей компанией гордился бы каждый здешний парень. Красотки все время хихикали, попивая коктейли и пробуя себя в дартсе, а когда Томас попадал в яблочко, они радостно хлопали и кричали.

Казалось, Томаса не слишком прельщало их внимание, но он тем не менее неплохо проводил время, изредка поглядывая на меня с довольной улыбкой.

Он снял пиджак и закатал рукава своей классической рубашки, слегка обнажая загорелые предплечья. Галстук он ослабил и расстегнул верхнюю пуговицу. Я пересилила чувство ревности, готовое вырваться на поверхность каждый раз, когда я смотрела на его фанаток, но в то же время я до сих пор вспоминала объятия Томаса и то, как эти руки вертели меня так и сяк, ставя в разные позы, пока мы…

– Лииз! – сказала Вэл, щелкнув пальцами у меня перед носом. – Ты ни одного словечка не слышала, так?

– Так, – сказала я, допивая свой коктейль. – Мне уже пора.

– Что? Нет! – надула губки Вэл, а потом улыбнулась: – Подвезти тебя некому, так что уехать ты не можешь.

– Я вызвала такси.

В глазах Вэл сверкнула обида.

– Да как ты только посмела!

– Увидимся в понедельник, – сказала я, вешая сумочку на плечо.

– Понедельник? А что насчет завтра? Ты пропустишь потрясный субботний вечер?

– Мне нужно распаковать вещи, да и хотелось бы провести какое-то время в квартире, за которую я плачу.

Вэл вновь надула губы.

– Ну и ладно.

– Доброго вечера, Линди, – сказал Маркс и вновь переключил все внимание на Вэл.

Я толкнула дверь, вежливо улыбнувшись завсегдатаям, сидевшим на террасе. Из-за разноцветных гирлянд, висевших у меня над головой, мне казалось, что я в отпуске. Я все еще не привыкла к тому, что теплая погода и короткие топы были здесь в порядке вещей. Вместо того чтобы тащиться по морозной тундре Чикаго в пальто, я при желании могла выйти на улицу в летнем платье и сандалиях, даже спозаранку.

– Уходишь? – спросил Томас, слегка переводя дух.

– Да. Хочу на выходных распаковать все вещи.

– Давай подвезу тебя.

– Ты, кажется… – выглянув из-за Томаса, я сквозь стекло посмотрела на его поклонниц, – …занят.

– Совсем нет.

Он покачал головой, будто я и сама могла об этом догадаться. Когда Томас так смотрел на меня, мне казалось, что кроме него во всем городе осталась лишь я одна.

Сердце затрепетало в груди, и я попыталась подумать о чем-нибудь, способном вызвать ненависть к боссу.

– Ты не повезешь меня домой. Ты же пил.

Он поставил полупустую бутылку пива «Корона» на столик.

– Я трезв. Клянусь.

Я глянула на свое запястье.

– Симпатичные, – сказал Томас.

– Спасибо. Это подарок на день рождения от моих родителей. Джексон не понимал, зачем носить что-то столь крошечное, да еще без цифр.

Томас обхватил мое тонкое запястье, накрывая ладонью часы.

– Пожалуйста, разреши подвезти тебя.

– Я уже вызвала такси.

– Ну и что.

– Я…

– Лииз… – Томас взял меня за ладонь и повел к парковке. – Я все равно еду в том же направлении.

Из-за теплой улыбки он больше походил на того незнакомца, которого я привела домой, чем на офисного огра. Томас не выпустил моей руки, пока мы не добрались до его черного «Лендровера Дефендер». На вид машина была моей ровесницей, но, очевидно, Томас ее усовершенствовал, внутри же царила идеальная чистота.

– Что? – спросил Томас, увидев выражение моего лица, а потом сел за руль.

– Очень нетипичный автомобиль для этого города.

– Согласен, но никак не могу ее бросить. Мы слишком многое пережили вместе. Я купил ее на «eBay», когда переехал сюда впервые.

Я же оставила свою четырехгодовалую серебряную «Тойоту Камри» в Чикаго. У меня не было денег на перевозку, к тому же столь длинный путь меня совсем не прельщал, поэтому она осталась возле дома моих родителей со словом «Продается» и номером моего телефона, написанными белым кремом для обуви на лобовом стекле. О «eBay» я как-то не подумала. Я так сильно старалась избавиться от мыслей о Джексоне и доме, что позабыла все в пределах Чикаго. Я не звонила старым друзьям и даже родителям.

Томас оставил меня наедине с моими мыслями и погрузился в собственные, направляя свой внедорожник к нашему дому. Он выпустил мою руку, чтобы открыть пассажирскую дверцу, и теперь моя ладонь одиноко покоилась на коленях. Томас припарковался и обежал машину, чтобы опять поступить как джентльмен, а я старалась не думать о том, что он вновь возьмет меня за руку, но ничего не вышло. На этот раз Томас меня разочаровал.

Я скрестила руки и прошла вперед, притворившись, что в любом случае не приняла бы его ладони. Оказавшись внутри, Томас нажал на кнопку лифта, и мы погрузились в молчаливое ожидание. Двери открылись, и он жестом пригласил меня внутрь, но сам не зашел.

– Ты не идешь?

– Я еще не устал.

– Поедешь обратно?

Он задумался, а потом покачал головой:

– Нет, наверное, заскочу в местный бар, через улицу.

– В «Каттерс»?

– Если я сейчас поднимусь вместе с тобой… – сказал он, и в этот момент двери закрылись. Он так и не закончил фразу.

Лифт доехал до пятого этажа, выпуская меня наружу. Понимая, что поступаю нелепо, я заторопилась к окну в конце коридора и посмотрела вниз: Томас пересекал улицу, сунув руки в карманы. Меня охватила странная грусть, но тут он остановился и поднял голову. Наши взгляды встретились, и на его лице появилась нежная улыбка. Я помахала ему рукой, он ответил тем же и возобновил шаг.

Пребывая в смущении и радости, я прошла к своей квартире и порылась в сумочке. Я повозилась с замком, звякая ключами, и повернула ручку. Сразу же закрыла дверь за собой и заперлась на цепочку и щеколду.

Коробки, стоявшие в квартире, стали уже напоминать мебель. Я положила сумочку на небольшой столик возле себя и сбросила туфли. Впереди меня ждал долгий и одинокий вечер.

Вдруг в дверь громко постучали три раза, и я вздрогнула. Даже не посмотрев в глазок, я открыла замки и распахнула дверь так быстро, что от возникшего ветерка у меня всколыхнулись волосы.

– Привет, – удивленно заморгала я.

– Что за унылый вид? – проговорил Сойер, проходя мимо меня в гостиную.

Он уселся на диван, откинулся на подушки и вытянул руки над головой. Казалось, в моей квартире он чувствует себя как дома, в отличие от меня.

Я не стала спрашивать агента ФБР о том, как он узнал, где я живу.

– Какого черта ты здесь делаешь без предупреждения?

– Сегодня пятница. Я всю неделю пытался с тобой поговорить. Я живу в соседнем здании. Был на улице, курил электронную сигарету, а потом увидел, как Мэддокс заходит с тобой внутрь, но в «Каттерс» идет без тебя.

– Не очень понимаю, что из этого ты посчитал приглашением?

– Извини, – сказал Сойер, но в его голосе не было ни капли раскаяния. – Могу я зайти в гости?

– Нет.

– Это касается младшего брата Мэддокса.

Его слова заставили меня помедлить.

– И что с ним?

Сойеру нравилось то, что он полностью завладел моим вниманием.

– Ты прочитала файл?

– Да.

– Целиком?

– Да, Сойер. Хватит уже отнимать у меня время.

– ООС поручил Мэддоксу завербовать его брата. Он имеет превосходный доступ к тем, кто нас интересует.

– Я это знаю. – Мне не хотелось посвящать Сойера в то, что вербовка Трэвиса уже дело решенное. Чутье подсказывало держать эту информацию при себе.

– А знаешь ли ты, что это совершенно идиотская идея? Нужно делать ставку на Эбби Эбернати.

– Она не очень-то в хороших отношениях с отцом. Трэвис более перспективный кандидат.

– Эбби притащила Трэвиса в Вегас и соврала насчет алиби. Трентон был на бою. Он знал, что там был его брат. Как и вся семья.

– Кроме Томаса.

Сойер раздраженно фыркнул и подался вперед, упираясь локтями в колени.

– Значит, он теперь Томас? – сказал Сойер.

Я сердито глянула на него.

– Я уже год твержу Томасу, – проговорил Сойер, – что мы должны задействовать Эбби. Она станет более ценным источником.

– Я не согласна, – сказала я, пожимая плечами.

Сойер сел на край дивана и развел руками:

– Просто… выслушай меня.

– Зачем? Если Трэвис обнаружит, что мы принудили его жену к сотрудничеству, то вся операция будет под угрозой.

– И поэтому лучше привлечь его – самого неуравновешенного из них двоих? – потрясенно сказал Сойер.

– Думаю, что Мэддокс знает своего брата лучше, к тому же он главный по этому делу. Мы должны ему доверять.

– Ты знаешь его всего неделю и уже доверяешь?

– Нет, даже еще недели не прошло. И да, доверяю. Тебе тоже советую.

– Это дело слишком личное для Мэддокса. Ведь речь о его брате. И для директора то же самое, мать твою. По какой-то непонятной причине Мэддокс ему чуть ли не сын. Они и сами должны это понимать. Я вовсе не мерзавец. В моих словах есть здравое зерно. Бесит, что никто меня не слушает. Потом появляешься ты – руководитель с непредвзятым мнением. Я решил, что наконец-то у меня появился шанс, но, черт побери, Мэддокс словно специально не подпускает меня к тебе.

– Что есть, то есть, – сказала я.

– А самое ужасное – чем громче я высказываюсь, тем меньше меня слушают.

– Так, может, говорить потише?

Сойер покачал головой и отвел в сторону свои голубые глаза, потеряв былой запал.

– Бог ты мой, Линди! Помочь тебе с вещами?

Я хотела отправить его восвояси, но лишняя пара рук сейчас вовсе не помешала бы.

– Вообще-то…

Он вновь поднял руки в воздух:

– Знаю, какой репутацией я обзавелся в офисе. Признаю половину из того, что про меня говорят… ну ладно, большую часть. Но я не все время веду себя как подлец. Я помогу тебе и отправлюсь домой. Клянусь.

– Я лесбиянка, – сурово посмотрев на него, сказала я.

– Неправда.

– Ладно, но я скорее ею стану, чем пересплю с тобой.

– Усек. Хотя мне ты кажешься ужасно привлекательной – не буду врать, при обычных обстоятельствах я бы из кожи вон вылез, чтобы затащить тебя к себе из бара – ты должна это знать. Да, я козел и бабник, но я не дурак. Я не стал бы спать с боссом.

От последних слов Сойера мои щеки вспыхнули, и я повернулась к нему спиной. Его обаяние южанина действовало и на меня, хотя я понимала, что женщине, ищущей уважения и серьезных отношений, бессмысленно тратить на него время.

Может, Сойер и был ловеласом и вел себя большую часть времени как скотина, но с откровенностью у него проблем не было. Если держать его на расстоянии вытянутой руки, он может стать полезным подчиненным или даже другом.

Я махнула в сторону кухни:

– Давай начнем оттуда.

Глава 7

Я проснулась в почти разобранной от коробок спальне. Одежда висела в шкафу или лежала в ящиках комода. Мы с Сойером сумели разобрать все до единой коробки и даже практически убрали за собой – за исключением упаковочного материала и пустых коробок, которые мы сложили и оставили возле входной двери.

Одетая в серую футболку и темно-синие трикотажные штаны, я закуталась в пушистый белый халат и открыла дверь спальни, выглядывая в кухню и гостиную. Они находились в одной комнате, разделенные лишь кухонной столешницей, образующей островок и что-то вроде барной стойки.

Моя квартирка была довольно маленькой, но в большем я и не нуждалась. От самой мысли, что это пространство принадлежало мне одной, я захотела вздохнуть полной грудью и закружиться как Мария из мюзикла «Звуки музыки» – но тут я вспомнила, что я здесь не одна.

На моем диване все еще спал Сойер. Мы выпили с ним две с половиной бутылки вина, прежде чем он вырубился. Теперь он лежал, прикрыв глаза рукой. Ногой в носке он уперся в пол, видимо, чтобы остановить головокружение. Я улыбнулась. Даже в пьяном состоянии он сдержал обещание и не подкатывал ко мне, поэтому заработал мое уважение, и я позволила ему переночевать на диване.

Я заглянула в скудно наполненные шкафчики в поисках чего-нибудь съестного, что бы выдержал мой желудок с похмелья. Как только я дотянулась до коробки с солеными крекерами, в дверь постучали.

Я заторопилась ко входу в бело-розовых клетчатых тапочках – рождественский подарок от мамы в прошлом году. Черт! Нужно обязательно позвонить ей сегодня!

Я сняла цепочку и отодвинула щеколду, потом повернула ручку и глянула в щелку.

– Томас, – удивилась я.

– Привет. Прости, что вчера сбежал от тебя.

– Ты не сбегал.

– Ты только что проснулась? – спросил он, глядя на мой халат.

Я потуже затянула пояс.

– Да, моя вечеринка продолжилась – я распаковывала вещи.

– Нужна помощь? – предложил он.

– Нет, я закончила.

Его взгляд забегал по сторонам, наверное, включились инстинкты сыщика. Я слишком часто видела подобное выражение лица.

– Ты справилась со всем в одиночку?

Я замешкалась с ответом, тогда он положил ладонь на дверь и медленно толкнул ее.

Томас тотчас же вспыхнул от злости:

– А он здесь какого хрена делает?

Я вернула дверь в прежнее положение.

– Томас, он же спит на диване! Боже мой, подумай сам!

Он подался вперед и прошептал:

– Я тоже бывал на этом диване.

– Да пошел ты! – прошипела я.

Я хотела захлопнуть дверь, но Томас не позволил.

– Просил же сказать мне, если он будет тебя донимать.

Я скрестила руки на груди:

– Он меня не донимал. Мы отлично провели вечер.

Глаза Томаса сердито сверкнули, а брови сошлись на переносице. Он сделал шаг по направлению ко мне и тихо проговорил:

– Если волнуешься, как тебя воспринимают, тогда не впустила бы Сойера к себе на ночь.

– Тебе что-то надо? – спросила я.

– Что он тебе говорил? Обсуждал дело?

– А что?

– Просто ответь на вопрос, Линди, – процедил Томас.

– Да, но думаю, тебе он говорил то же самое.

– Он хочет, чтобы мы сотрудничали с Эбби.

Я кивнула.

– И? – спросил он. Это меня даже удивило.

– Твой брат не позволит. К тому же не уверена, что ей можно доверять. Согласно досье она много раз помогала отцу, несмотря на их сложные взаимоотношения. Она не станет его сдавать, если только ради Трэвиса. Но сперва его придется арестовать. Лишь тогда она, может быть, включится в игру.

Томас вздохнул, и я поругала себя за то, что высказала мысли вслух.

– Это тебе придется его арестовать, – сказал Томас.

– О чем ты?

– Иначе моя легенда будет раскрыта.

– Но ты же не работаешь под прикрытием. О чем ты, черт побери, говоришь?

Томас переступил с ноги на ногу:

– Это трудно объяснить, и я не буду сейчас даже пытаться, пока стою тут в коридоре, а Сойер притворяется спящим на твоем диване.

Я повернулась, и Сойер тут же открыл глаза.

Он сел и широко улыбнулся.

– Если честно, я спал, пока в дверь не постучали. Линди, очень удобный диванчик! Где ты его прикупила? – спросил он, откидываясь на подушках.

Томас открыл дверь шире и указал Сойеру на коридор.

– Вон отсюда.

– Ты не можешь выгонять его из моей квартиры, – сказала я.

– Убирайся, мать твою! – закричал Томас, а вены на его шее вздулись.

Сойер поднялся, потянулся, потом взял свои вещи с длинного прямоугольного журнального столика, звякнув ключами о стеклянную столешницу. Он остановился между мной и дверным косяком, всего в паре дюймов от моего лица.

– Увидимся в понедельник утром.

– Спасибо за помощь, – сказала я, пытаясь извиниться, в то же время не выходя за рамки профессионализма. Невозможное сочетание.

Сойер кивнул Томасу и вышел в коридор. Как только открылись двери лифта, а потом захлопнулись, Томас сурово посмотрел на меня.

Я закатила глаза:

– Ой, ну хватит уже. Ты переигрываешь.

Я ушла от двери, и Томас проследовал в гостиную. Достав из шкафчика крекеры, я протянула пачку ему.

– Завтрак?

Томас растерянно посмотрел на меня:

– Что?

– У меня похмелье, поэтому на завтрак – крекеры.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что я переигрываю?

– Я тебе нравлюсь, – сказала я, поднимая на него глаза.

– Я… ну ты вроде ничего, – запинаясь, сказал он.

– Но ты мой босс, поэтому считаешь, что мы не должны встречаться, а теперь отгоняешь от меня всех заинтересованных лиц.

– Интересная теория, – сказал Томас.

Я разорвала пластиковую упаковку, высыпала крекеры на тарелку, налила стакан прохладной воды и села за столешницу.

– Хочешь сказать, я ошибаюсь?

– Ты не ошибаешься. Но ты «эмоционально недоступна», забыла? Может, я просто сделал Сойеру одолжение.

Я похрустела крекерами, и ощущение во рту после переизбытка алкоголя лишь стало хуже. Отодвинув тарелку, я хлебнула воды.

– Ты слишком суров с Сойером. Он лишь пытается найти себе место в коллективе. А ты – спасти брата. Для тебя это важно. Твои родные по какой-то причине не в курсе, что ты федерал, а теперь ты собираешься принудить брата пополнить наши ряды. Мы все понимаем, но необязательно психовать из-за каждой идеи, предложенной твоими подчиненными.

– Знаешь что, Лииз, твои наблюдения не всегда верны. Иногда все намного глубже, чем то, что ты видишь на поверхности.

– Может, причины возникновения проблемы и непростые, а вот решения – да.

Томас с расстроенным видом сел на диван.

– Лииз, они ничего не понимают, и, видимо, ты тоже.

Жесткая скорлупа вокруг меня стала постепенно исчезать при виде того, как исчезает его скорлупа.

– Может, я пойму, если ты объяснишь.

Он покачал головой и потер лицо:

– Она знала, что все так и будет. Поэтому заставила его дать обещание.

– Кто она? Камилла?

Томас резко вздернул голову, шокированный моим вопросом.

– Какого черта ты вспомнила про нее?

Я прошла десять футов до дивана и села рядом.

– Так мы будем вместе работать над этим или нет?

– Будем.

– Тогда нам нужно друг другу доверять. Если между мной и выполнением задания что-то стоит, я от этого избавляюсь.

– Как от меня? – слегка улыбнувшись, сказал Томас.

Я вспомнила наш спор в фитнес-зале и подивилась тому, откуда набралась решимости сказать ПООСу убираться с моего пути.

– Томас, тебе нужно с этим разобраться.

– С чем?

– С тем, что тебя мучает. Сойеру кажется, что это дело имеет для тебя слишком личный характер. Он прав?

Томас нахмурился:

– Сойер хотел заполучить это дело с того момента, как я преподнес его начальнику. Когда меня повысили до руководителя, а потом до ПООСа, он хотел того же.

– Это правда? Тебя повысили из-за прорыва в этом деле?

– Из-за того, что Трэвис встречался с дочкой Эбернати?

Я молча ждала ответа.

С хмурым видом Томас осмотрелся по сторонам:

– По большей части, да. Но при этом я работал как каторжник.

– Тогда прекрати валять дурака. Давай уже привлечем эту парочку к сотрудничеству.

Томас встал и принялся расхаживать взад-вперед.

– Их привлечение означает, что придется уличить их во лжи, а проще всего действовать через моего младшего брата.

– Так сделай это.

– Ты знаешь, что не все так просто. Не будь такой наивной, – резко сказал Томас.

– А ты знаешь, что нужно сделать. Не понимаю, почему ты так все усложняешь.

Томас задумался, потом снова сел рядом со мной. Он закрыл ладонью нос и рот, а потом прикрыл глаза.

– Хочешь об этом поговорить? – спросила я.

– Нет, – буркнул он.

Я вздохнула:

– Ты действительно не хочешь поговорить? Или мне пора настоять на этом?

Он уронил руки на колени и откинулся на диване:

– У нее был рак.

– У Камиллы?

– Нет, у моей матери.

Вдруг атмосфера в комнате стала такой тяжелой, что я не могла пошевелиться. Даже вздохнуть не могла, лишь слушать.

Томас уткнулся взглядом в пол, его мысли заполонили плохие воспоминания.

– Перед смертью она поговорила с каждым из нас. Мне было тогда одиннадцать. Я очень много думал над ее словами. Я даже не могу… – Он тяжело вздохнул. – Не могу представить себе, каково ей было – она хотела сказать сыновьям все, чему собиралась научить их в этой жизни, но в запасе у нее было лишь несколько недель.

– А я не могу представить, каково было тебе.

Томас покачал головой:

– Каждое слово, которое она сказала или пыталась сказать, отпечаталось в моей памяти.

Я легла на подушки, подперев голову ладонью, а Томас в это время рассказывал, как его мать дотянулась до него, каким красивым был ее голос, хотя она едва могла говорить, и как сильно она любила его, даже в свои последние мгновения. Я задумалась над тем, что за женщина могла вырастить такого мужчину, как Томас, вместе с четырьмя другими мальчишками. Какой силой и любовью были пропитаны ее прощальные слова, чтобы сопутствовать сыновьям все их детство. В моем горле встал комок слез из-за того, как он отзывался о матери.

Томас сдвинул брови вместе:

– Она сказала: «Папе будет очень тяжело. Ты самый старший из братьев. Это нечестно, я понимаю, но все ложится на твои плечи, Томас. Не просто заботься о них, а будь хорошим братом».

Все еще опираясь головой о ладонь, я наблюдала, как на его лице сменялись различные эмоции. Я не могла ощутить себя на его месте, но я определенно ему сочувствовала и даже с трудом удержалась, чтобы не обнять его.

– Последнее, что я сказал матери: я постараюсь. Но то, как я собираюсь поступить с Трэвисом, совсем на это не похоже, черт подери.

– Так ли это? – с сомнением спросила я. – Вспомни, сколько ты работал над этим делом. За сколько ниточек тебе пришлось дернуть, чтобы Трэвиса завербовали, а не отправили за решетку.

– Мой отец – полицейский детектив в отставке. Ты знала об этом?

Томас посмотрел на меня своими грустными ореховыми глазами. Он полностью окунулся в прошлое, в свои семейные проблемы, погрязнув в чувстве вины и разочарования.

Я уже не знала, может ли его история оказаться еще хуже. Мне стало страшно, вдруг он скажет, что был жертвой жестокого обращения.

Я покачала головой.

– Он… он бил тебя? – неуверенно спросила я.

Томас с отвращением поморщился:

– Нет, ничего подобного. – Его взгляд стал рассредоточенным. – Папа на несколько лет выпал из жизни, но он хороший человек.

– Что ты имеешь в виду?

– Это случилось как раз после нашего последнего разговора с мамой. Я плакал в коридоре, рядом с дверью в спальню. Мне хотелось уединиться, чтобы братья меня не увидели. Я услышал, как мама просила папу бросить работу в участке и даже заставила пообещать, что мы не пойдем по его стопам. Она всегда очень гордилась его работой, но знала, что ее смерть слишком сильно скажется на нас, поэтому не хотела, чтобы из-за отцовской работы мы остались сиротами. Папа обожал свое дело, но все же дал ей обещание. Он знал, что мама права. Наша семья не пережила бы еще одной потери.

Томас потер губы большим пальцем.

– С Трентоном и Трэвисом это чуть не случилось. Они могли погибнуть в пожаре вместе с Эбби.

– Твой отец об этом знает?

– Нет. Но случись с ними что, он бы этого не пережил.

Я коснулась его колена:

– Томас, ты очень хороший федеральный агент.

Он вздохнул:

– Они этого не поймут. Я все оставшееся детство пытался вести себя как взрослый. Лишился сна, гадая, кем еще могу стать. Я не мог позволить отцу нарушить свою клятву. Он слишком сильно любил маму. Я не мог так с ним поступить.

Я взяла его за руку. История Томаса оказалась намного печальнее, чем я думала. Я даже представить себе не могла, какие угрызения совести терзают его каждый день, ведь он обожал свою работу, но не должен был ступать на эту стезю.

– Когда я решил пойти в Бюро, это было самым сложным и самым волнительным поступком в моей жизни. Я столько раз пытался все им рассказать, но я просто не могу.