Текст книги "Аполлония"

Я повернулась на бок, надеясь заснуть раньше, чем нахлынут ужасные воспоминания. Но вместо того чтобы спать или вспоминать, я уставилась на полоску света, что виднелась под дверью комнаты. И вскинула голову. Две темные полосы отчасти закрывали свет.

Ноги.

Мои мускулы напряглись, застыли – и одновременно словно вспыхнули огнем. Неважно, какой силы страх визжал в каждой моей клетке, меня тянула к себе опасность. Мне необходимо столкнуться с ней лицом к лицу, так же как в тот последний раз. И прежде чем здравый смысл успел вступить в свои права, одна моя рука уже отпирала замок, а другая – поворачивала ручку двери. Дверь распахнулась так быстро, что воздух из коридора ударил мне в лицо.

– Сайрус?.. – прошептала я, слишком потрясенная, чтобы произнести это имя громко.

Он удивился не меньше, даже подскочил на месте.

– Э-э… вообще-то, лучше просто Сай. Спасибо.

– Что ты здесь делаешь?

– Прислушиваюсь.

– К чему?

– К твоей двери.

– К моей двери… – неживым тоном повторила я. Между нами повисло неловкое молчание, но потом я встряхнула головой, меня охватило возбуждение. – Что ты хочешь этим сказать? Что значит – «прислушиваешься к моей двери»? Зачем?

Сай вскинул руки ладонями вперед и вошел в мою комнату:

– Нет-нет, пожалуйста… Я не такой развратник, каким могу показаться. Просто хотел убедиться, что ты дома. В безопасности.

Он закрыл за собой дверь, сделав мне знак вести себя потише.

– Но почему? – спросила я, скривившись.

Сай выглядел растерянным и разочарованным.

– Я… я не знаю. Ты здесь одна. Делаешь опасные вещи. Я за тебя беспокоюсь.

Я прищурилась:

– Ты же ничего обо мне не знаешь.

Сай нервно переступил с ноги на ногу:

– Возможно, доктор Зет упоминал…

– Ох, черт! Что он тебе сказал?

– Прежде всего, что у тебя грязная речь.

– А еще?

– Что ты совершенно одна и постоянно рискуешь. Я же только что сказал…

– Я не нуждаюсь в том, чтобы за мной присматривали, – отрезала я, поворачивая дверную ручку.

Сай придержал дверь руками:

– Прости, что вот так ворвался. Не мог справиться с собой. Я много раз себе повторял, что не должен этого делать.

– И почему же сделал?

– Не знаю. Спокойной ночи.

С этими словами Сайрус вышел в коридор.

Я захлопнула дверь и заперла ее, но мои гнев и растерянность быстро сменились невольной улыбкой.

Глава 3

– С кем ночку провела?

Элли стояла в нескольких футах от меня в коридоре и запирала свою дверь, а я – свою. Длинные каштановые волосы спадали ей на спину безупречными локонами.

Мои волосы прежде были такой же длины, но Элли не приходилось каждый вечер «смывать» кровь с каждого волоска.

Она улыбнулась, топчась на месте; ее ноги, в милю длиной, обтягивала джинсовая ткань. Я бросила взгляд вниз, испугавшись: не сидят ли на мне джинсы точно так же? Не желаю ни в чем походить на Элли!

– Должна заметить, – сказала она, не дожидаясь ответа, – я удивлена, кем бы он ни был. Твоя новая прическа кого угодно перепугает.

– Вот и хорошо, – пробормотала я.

– Что?

– Говорю, что ты шлюха, – ответила я, набрасывая ремень сумки на плечо.

Такой ответ определенно стоил улыбки, я и улыбалась всю дорогу до аудитории.

Мой вязаный жакет, отделанный шнуром, был недостаточно теплым, чтобы защитить от холода, и я крепко обхватила себя руками, спрятав ладони под мышки. Все вокруг уже надели теплые куртки и вязаные шапки, но я и не подумала о подобных вещах. В моем мозгу вертелись цифры и формулы пополам с чудовищными воспоминаниями, и еще… еще теперь я видела золотистые глаза одного «красавца», о котором не желала думать.

И все же думала о нем – много. На занятиях, вечером, в выходные и в лаборатории он не покидал моих мыслей. Я словно играла в игру: сочини для Сая историю, прошлое. Я гадала, было ли у него счастливое детство, или он сбежал в Кемптон от слишком властного отца… Но в каждом придуманном сценарии он был один и одинок, и неважно, как сильно мне хотелось презирать его, я не могла этого сделать, даже если он действительно намеревался захватить мое место ассистента по исследованиям. Я знала, что он определенно к чему-то стремится…

– Как думаешь, в чем его дьявольский план? – прошептал Бенджи мне в ухо.

Прошло две недели после того, как я врезала ему по носу дверью, и синяк уже побледнел.

– Чей? – спросила я.

– Сайруса.

– Почему ты спрашиваешь?

– У него что-то такое в глазах, понимаешь? Как будто он что-то задумал.

«Прекрати заглядывать в мою голову, Бенджи!..»

– Понятия не имею, – отрезала я.

Абсолютно правдиво, между прочим. Я этого не знала, и черта с два я дала бы Бенджи Рейнолдсу хоть малейший шанс заявить, будто между нами есть что-то общее.

– Пообедаем сегодня вместе? – спросил он.

– Конечно, – кивнула я, занося в ноутбук последнее указание доктора Зета.

Гораздо лучше обедать с Бенджи, чем жевать в одиночку в кафетерии. Он единственный студент в Кемптоне, который не болтает о своих великих проектах, да и посмотреть на него приятно.

– А теперь умолкни. Я могу что-то пропустить.

Я сосредоточилась на лекции доктора Зета. Из-за гаданий и теоретизирований о прошлом Сайруса я стала невнимательной на занятиях, и это уже сказывалось на успеваемости. Я всегда была студенткой группы «А», получала высшие оценки, а теперь на некоторых курсах с трудом держалась во втором эшелоне. Доктор Зет заметил это, а когда он что-то замечал, не оставлял меня в покое, пока я не добивалась того, чтобы у него пропали причины за мной наблюдать.

И это было еще одной причиной ненавидеть Сая. Он превращался в огромный отвлекающий фактор.

– Опять ты за свое, – сказал Бенджи.

– Тсс!

– Ты снова на него пялишься. Надеюсь, это потому, что он похож на меня.

– Или, возможно, я подсчитываю, сколько еще точек он нарисует в своей тетради… а их уже двести тридцать девять.

– В самом деле?

– Да.

– Как ты можешь отсюда рассмотреть?

– Я обратила внимание на точки в его тетради еще в лаборатории, неделю назад. И теперь вроде как замечаю.

– Интересно, что бы они могли означать?

Я заглянула в тетрадь Бенджи – он рисовал буквы алфавита разными шрифтами, по-настоящему красивыми.

– А это что значит?

– Что мне скучно.

– Вот и ответ. Сайрус просто не умеет рисовать так же хорошо, как ты.

Бенджи улыбнулся, удовлетворенный ответом. Только я не сказала ему, что точки Сайруса всегда составляют затейливый рисунок, а иногда он добавляет к ним нечто похожее на иероглифы. Но я не собиралась исследовать привычки Сайруса, во всяком случае не с Бенджи, потому этот кусочек информации придержала для себя.

После лекции Бенджи старательно держался рядом со мной, и мы отправились в кафе «Джи-Джи», в нескольких кварталах от студенческого городка. Это было место наших неофициальных и абсолютно платонических свиданий – о чем мы, впрочем, никогда не говорили, иначе совместные обеды обрели бы некий смысл и мне пришлось бы от них отказаться.

– …потому и сказал: «Значит, я был прав. Метеор – это вспышка света, а не куча обломков». Просто глупо, что он не видит разницы на таком уровне.

– Согласна, – кивнула я, прежде чем отпить глоток воды.

Я принялась за свой панини – жареный итальянский хлеб с овощами, – а Бенджи рассказывал мне новости о своей группе, жаловался на тупых соседей по общежитию и говорил, что ни за какие блага не присоединится к группе «Тета Тау», потому что не желает радовать вечного своего врага, президента студенческого братства Бобби Пека, страдающего комплексом Наполеона…

– В общем, я помню, ты говорила, что стала слегка отставать… – сказал вдруг Бенджи.

Он мялся, очевидно к чему-то подбираясь.

– И что?

– И… хочешь выкроить немного времени по вечерам для занятий?

– Я не могу. Мне нужно работать каждый вечер.

– Не каждый вечер, – с усмешкой возразил Бенджи. – Если оценки продолжат понижаться, доктор Зорба выставит тебя из ассистентов.

Я в бешенстве уставилась на Бенджи:

– Кто тебе сообщил о моих оценках?

– Я просто предположил, когда ты сказала, что немного отстаешь.

Я пыталась вспомнить, действительно ли так много ему наговорила. Ведь если с Бенджи поделиться чем-то хоть отчасти личным, он забросает вопросами и попытками организовать акцию спасения. Наша дружба держалась на бесконечной добродушной болтовне Бенджи и моих едких ответах.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи.

– Конечно нет! – Бенджи отмахнулся от моего ответа широким жестом. – Я бы соврал, если бы не признался, что надеялся получить выгоду от твоей одаренности.

Я прищурилась:

– Ты что, идешь на попятную?

– И льщу тебе в надежде, что согласишься позаниматься со мной? Да.

– Я что, по-твоему, похожа на Элли Джонс? Лесть тебе не поможет.

– Элли Джонс? – Бенджи наморщил нос. – А с чего ты о ней вспомнила?

– Она переехала в комнату, соседнюю с моей.

– О! – воскликнул Бенджи. На его лице отразились те же эмоции, что захлестнули и меня при известии о новом распределении комнат. – Да… не повезло.

Бенджи прекрасно знал, что Элли никогда не упустит шанса оскорбить меня. Я не понимала, почему она выбрала именно меня для своих издевательств. Мама когда-то говорила, что люди вроде Элли в душе очень несчастны и для них единственный способ улучшить настроение – заставить других чувствовать себя еще хуже, чем они сами.

– Значит, лесть не сработает. А если я заплачу за твой обед, это поможет? – вполне серьезно спросил Бенджи.

– Да, – кивнула я.

Остатки моего наследства хранились в Кемптоне, в них входили и расходы на питание, но если бы я не удирала из студенческой столовой хотя бы раз в неделю, я бы взвыла на луну. Кафе «Джи-Джи» стало единственной отдушиной, но десять долларов в неделю при моем жалком бюджете представляли собой серьезную сумму.

– А что, если я буду платить за твой обед каждый раз, когда мы будем приходить в «Джи-Джи», а ты поможешь мне добраться до конца курса доктора Зорбы? – спросил Бенджи.

В его предложении был смысл. Экзамены по курсу доктора Зета славились повышенной сложностью, и мне самой не помешали бы дополнительные занятия.

– Договорились.

Бенджи хлопнул ладонью по столу, будто что-то выиграл. Мы покончили с обедом, я сосредоточенно разглядывала автомобили, проезжавшие за окном, пешеходов, гуляющих с собаками, – что угодно, только бы не встречаться взглядом с Бенджи. Но он все равно был слишком рад тому, что нам предстояло встречаться регулярно, его глаза засияли ярче, и он не мог сдержать улыбку. Меня это тревожило.

После обеда мы с Бенджи прогулялись до моего общежития. Договорились заниматься дважды в неделю, а потом, за полмесяца до экзамена, встречаться даже трижды в неделю.

– Значит, начнем завтра? – спросил Бенджи.

– Только нужно закончить до моей вечерней работы в лаборатории.

– Отлично, можем заниматься с трех до пяти дня, заодно и поужинаем.

– Кафетерий – не слишком удобное место для занятий, к тому же дополнительные расходы придется вычесть из договора об обедах.

– Но мне и ужин по плечу. Невелика проблема.

Я уставилась на него, прищурив глаза:

– Как-то это звучит… запутанно.

– Ничуть. Мы ведь должны есть. А я должен заниматься. И в чем путаница?

– Ладно, но если хоть что-то пойдет не так…

– На сто процентов – никакой путаницы! – заверил меня Бенджи.

Выглядел он вполне уверенно.

– Хорошо. У меня последняя лекция заканчивается в половине третьего, я сразу беру вещи и встречаю тебя «У Чарли».

– Отлично, увидимся, – кивнул Бенджи и бодро зашагал прочь.

Я лишь округлила глаза и покачала головой. Бенджи Рейнолдс неисправим.

* * *

В 2.42 я стояла у входа в мужское общежитие. Достав сотовый телефон, набрала сообщение для Бенджи: мол, уже пришла. Но прежде чем успела отправить текст, Бенджи распахнул дверь.

Он был в серых штанах, простой белой футболке и зеленых кроссовках «Найк». Белые шнурки сияли идеальной чистотой, как и белые подошвы. Вид у них был такой, словно они только из магазина, но, зная Бенджи, я скорее предположила бы, что он каждый вечер чистит их зубной пастой.

Бенджи придержал дверь и снял с моего плеча рюкзак. Его бицепсы вздувались при каждом движении, и меня огорчил мой интерес к тому, как движется кожа на его мышцах, как на крепких предплечьях выступают вены. Наверное, я никогда прежде не видела его в одежде без рукавов. И уж конечно, я заметила это не потому, что в Бенджи хоть что-то могло привлечь мое внимание. По крайней мере, так я говорила самой себе.

– Прости, что пришлось ждать. Не надеялся увидеть тебя так рано, – сказал Бенджи.

– Почему? Говорила же, что приду сразу после лекции.

Я вошла в вестибюль мужского общежития и окинула взглядом тускло-коричневую мебель, деревянные панели и плакаты, которые могли понравиться только полным идиотам, вроде: «Нет, стерильные нейтрино не были кастрированы», или изображения Вэла Килмера в меховых домашних туфлях и с антенной на голове. Все это создавало атмосферу, подходившую к пустым лицам нескольких студентов, развалившихся на потертых кушетках и стульях. Кто-то глядел на экран маленького телевизора, другие таращились в пространство.

Бенджи исподлобья посмотрел на меня:

– Если честно, я вообще не думал, что ты придешь. Предполагал, что пришлешь сообщение, извинишься, и все.

Мне даже понравились его ожидания.

– А я здесь. Где твоя комната?

Бенджи повесил мой рюкзак себе на плечо и кивнул в сторону лестницы. Я пошла за ним по ступеням, потом направо – по длинному коридору, такому же скучному и невыразительному, как и вестибюль.

Обогнув угол, Бенджи остановился, повернул дверную ручку и широким жестом предложил мне войти. В отличие от дверей женских спален, здешние ничем не были украшены, щеголяя лишь сухими потертыми досками или блестящими буквами.

Комната Бенджи была безупречно чистой и современной. Кровать стояла сбоку, под маленьким окном со сломанными и запылившимися мини-жалюзи. Обогреватель цвета оружейной стали был в идеальном состоянии. Стены украшали мотки электрических проводов и световодов.

Письменный стол занимал всю соседнюю с кроватью стену. Судя по всему, треть столешницы служила чем-то вроде лабораторной стойки, там стояло множество маленьких пластиковых контейнеров, заполненных еще более мелкими пластиковыми ящичками, набитыми разными мелкими деталями, а к потолку был подвешен увеличитель. Еще на рабочей поверхности красовался осциллоскоп, блоки питания и мотки разнообразной проволоки. В центре стола, перед коричневым кожаным креслом, расположились четыре открытых ноутбука и один-единственный безупречно заточенный карандаш.

Десятки книг и папок были тщательно расставлены по алфавиту и цвету в книжном шкафу, встроенном в другой длинный стол в противоположном конце комнаты. Книги освещались голубыми диодными лампами, спрятанными за панелью позади книжных полок.

Здесь же я увидела вращающийся кристаллический монитор, который, судя по стопке лежавших за ним дисков, служил и домашним кинотеатром.

– Я могу всем этим управлять с помощью пульта и проверяю электронную почту, не вставая с кровати, – сообщил Бенджи.

Даже стены здесь были закрыты специальными белыми панелями. Я посмотрела на Бенджи, молча спрашивая объяснения.

– За ними скрыты цветные светодиоды.

– Зачем? Подбираешь цвет по настроению? А у вас такое разрешается?

– Мне бывает скучно, – пояснил Бенджи. – А управляющего я не спрашивал. Мне бы наверняка не разрешили. И если кто-то это увидит, уверен, мне велят все убрать.

– А заодно выкинут тебя из общежития и, возможно, из студенческого городка.

Бенджи выдвинул стул, стоявший у письменной части стола.

– Хочешь заниматься здесь или предпочтешь кровать?

– Прости, не поняла? – задохнулась я.

Я изумилась не потому, что была девственницей. Как раз наоборот. После смерти родителей я словно взбесилась и готова была отдаться любому – хоть мужчине, хоть женщине, – лишь бы те не возражали, что я забудусь на часок-другой. Но мысль о том, что Бенджи предлагает секс так небрежно, меня встревожила. Бенджи был предсказуемым, и мне необходимо, чтобы он таким и оставался.

– Заниматься хочешь за столом или на кровати?

– За столом, – ответила я, придвигая стул.

Я села, глубоко вздохнула, сбрасывая напряжение. С треском открыла первую книгу, «Область астробиологии», и достала из рюкзака свои заметки. Бенджи сравнил наши конспекты с двух последних лекций, после мы молча прочитали заданные главы, отрываясь, лишь когда у Бенджи возникал вопрос.

В половине пятого в дверь Бенджи постучали. Он улыбнулся и спрыгнул со стула. И только в этот момент я заметила пластиковое ухо в пару футов высотой, висевшее на его двери. Я наблюдала за тем, как Бенджи пересек комнату и открыл дверь, чтобы поприветствовать тощего прыщеватого мальчишку, державшего в руках два небольших бумажных пакета. Бенджи сунул руку в карман и протянул мальчишке деньги, затем пинком ноги закрыл дверь и бросил мне пакет.

– Что это?

– Ужин, забыла? – Бенджи наклонился к маленькому холодильнику, приютившемуся под письменным столом.

Достал бутылку воды и, отвинтив крышку, поставил передо мной, после снова уселся за стол.

– Ох, – выдохнула я, открывая пакет.

Я заглянула в него, и острый аромат китайской кухни ударил в нос. Рот тут же наполнился слюной. До этого момента я и не осознавала, насколько проголодалась.

– Спасибо.

– Тебе ведь нравится жареный цыпленок с рисом, да? И с добавкой соевого соуса?

– Нравится, – кивнула я, удивленная тем, что Бенджи это известно.

Мы ведь никогда с ним никуда не заходили, кроме кафе «Джи-Джи».

Расправившись с рисом, я достала из рюкзака салфетку, вытерла рот и отодвинула пакет.

– Мне уже пора, – сообщила я. – Еще раз спасибо за ужин.

Бенджи просиял:

– Хочешь в следующий раз что-нибудь особенное?

Я качнула головой, укладывая вещи в рюкзак:

– Мне все равно. Попрошайкам не следует быть слишком разборчивыми.

– Ты не попрошайка. Это система бартера.

– Съем все, что угодно.

– А что, если мы иногда будем куда-нибудь ходить? Ужинать. Ты можешь садиться за руль.

Бенджи отлично знал, что у меня нет машины. А значит, подразумевал, что я смогу водить его годовалый «форд-мустанг», оранжевый с черными гоночными полосами. Его мотор ревел так, что всякий знал о приближении Бенджи. Это был подарок родителей Бенджи за его поступление в колледж, и, по моему мнению, он должен был привлечь к Бенджи внимание девушки, ценящей дорогие вещи, из хорошей, уважаемой семьи.

– Нет, Бенджи. Увидимся завтра.

– Но это же не свидание! То же самое, что сегодня. Разница только географическая.

– Ничего такого не будет.

– Никакой путаницы, помнишь?

Я не ответила, и Бенджи зашел с другой стороны:

– Тогда, может быть, в обеденное время?

– Конечно, – ответила я, стараясь не думать о том, какая надежда светилась в улыбке Бенджи, когда я закрывала за собой дверь.

Я прислонилась к стене. Бенджи был умен, и мне слишком понравился этот день. И пахло от парня хорошо. Но такая его забота опасна, причем для нас обоих.

Дверь стремительно распахнулась, в коридор выскочил Бенджи с бутылкой воды в руке.

– Рори! – закричал он, не заметив, что я совсем рядом.

Я выпрямилась, притворяясь, что вовсе не жалела только что сама себя, и попыталась совладать с чувствами. Лицо Бенджи было так близко к моему лицу, что я ощутила на губах его дыхание.

– Что? – резко бросила я.

– Ты воду забыла. – Бенджи отступил на шаг и протянул мне бутылку. – Ты в порядке?

– Да. Немного устала.

Прежде чем Бенджи успел ответить, я пошла прочь. Я сделала вид, что мне на все наплевать, и вздохнула с облегчением после той путаницы чувств, что навалилась на меня секундой раньше. С каждым шагом внутренний конфликт угасал, и состояние стервозности, к которому я уже привыкла, стало брать верх.

– Извини! – Крик Бенджи настиг меня у выхода.

И одного этого слова оказалось достаточно, чтобы я снова вывалилась из комфортной для меня зоны, и чувство вины опять кольнуло меня изнутри. Я выскочила из общежития и быстро пошла к Фицджеральд-билдинг, от моего дыхания перед лицом клубились белые облачка.

Каковы бы ни были причины, по которым я нравилась Бенджи, – они неправильные. И если мне придется повторять это себе по тысяче раз в день, так тому и быть. А если этого окажется недостаточно, буду напоминать себе, что, сблизившись с Бенджи, я неизбежно причиню ему боль. И если я действительно о нем беспокоюсь, то не должна позволять ему даже думать о связи со мной, способной разрушить его жизнь. Я должна беспокоиться о нем настолько, чтобы оттолкнуть прочь. Я совсем запуталась. Печальная история. Случай вынужденного милосердия.

Может, я как раз поэтому ему нравлюсь? Он жалеет меня. Эта мысль, верная или нет, тут же смахнула всю ерунду, заполнившую мою голову.

Согласна на что угодно, лишь бы это помогло.

Дверь лаборатории захлопнулась за мной, я направилась к рабочему месту.

– Почему бы тебе не надеть куртку? – спросил Сай из-за своего компьютера.

Я ничего не ответила.

– Что это значит? Ты же простудишься.

– Простуда случается из-за микробов. – Я принялась за первую порцию данных. – Это бабушкины сказки: «Если зимой выйдешь на улицу с мокрыми волосами, обязательно заболеешь». Неправда все это.

– В бабушкиных сказках всегда есть доля правды.

– Ты уже занес в таблицы эти графики изотопов? – Я встала и помахала листом с записями.

Сай поднял голову и слегка прищурился:

– Еще нет.

– Они очень важны, ты же знаешь.

– Знаю.

– Тогда почему возишься с этими копиями?

Сай снял очки и аккуратно положил их на стол рядом с собой. Он молчал. И смотрел на меня.

– Я злюсь! – заорала я.

– Это я чувствую.

– Тогда чего ты на меня таращишься? Разве тебе не полагается спросить, что случилось?

– Ты бы все равно не ответила.

– И что? – снова закричала я, тяжело дыша. И упала на свой табурет. В комнате целую минуту царила тишина, прежде чем я снова заговорила: – Все, я успокоилась. Спасибо.

– Да не за что, – ответил Сай, возвращаясь к своему компьютеру.