Текст книги "Аполлония"

Глава 7

За несколько дней до каникул по случаю Дня благодарения улицы заполнились студентами и преподавателями с раскрасневшимися, но весьма довольными лицами, и почти все они держали в руках пластиковые стаканчики с чем-нибудь горячим. Но я не пила кофе, чай, содовую или горячий шоколад. Стоило выпить что-то, кроме воды, как в горле тут же пересыхало и саднило. Отец говорил, что это свойство передала мне мама – она тоже не пила ничего, кроме воды, до сорока лет, а потом впервые попробовала вино, и оно стало ее новым любимым напитком.

Боже, как же она была прекрасна… Даже в свой последний день на этой земле, с расплывшейся косметикой и завязанным грязной тряпкой ртом, она была истинным воплощением красоты. Когда мой отец был счастлив, он называл ее «милая» или «драгоценнейшая», а когда сердился, именовал Шарлоттой, но даже тогда ее имя звучало с любовью. В ночь, когда все мы умерли, отец произнес ее имя незнакомым мне тоном. Это было некое предостережение. И она сохраняла спокойствие, пока уроды не принялись связывать мне запястья, и тут уж она начала сопротивляться в крайнем отчаянии.

– Шарлотта, – сказал тогда мой отец, – сиди спокойно, любимая. Все скоро кончится. Просто позволь им взять то, за чем они пришли, и мы сможем отправиться домой. – Он посмотрел мне в глаза. – Все в порядке, милая. Все будет хорошо.

И в этот момент мама посмотрела на меня так, словно просила прощения. Она была яростной матерью, готовой наброситься на любого, кто отнесся бы ко мне дурно или неуважительно или заставил бы почувствовать себя не таким прекрасным существом, каким она сама меня считала. А ей пришлось смотреть, как мне связывают руки и затыкают рот. Читать мольбу в моих глазах и муку на моем лице, когда я наблюдала за тем, что они творят с моей лучшей подругой, которую я знала и любила с трехлетнего возраста. Все это убило мою мать задолго до того, как она умерла.

– Рори?

Я неподвижно стояла перед аудиторией физики малых частиц.

– У тебя потерянный вид, – сказал Бенджи.

– А с другими такого не бывает? – фыркнула я, отправляясь дальше.

Бенджи хихикнул, когда я проходила мимо него:

– Что-то уж очень загадочно, Рори. Ты сегодня немножко в другом мире, да? Эй… да я пошутил… Рори!

Я протопала вверх по ступеням к свободной парте, и мой рюкзак упал с плеча на пол. Ледяные пальцы коснулись груди, чтобы нащупать запятнанные кровью концы волос, которых там уже не было. Когда необходимо было вспомнить маму, я дотрагивалась до волос, с другой стороны – я их сбрила как раз для того, чтобы забыть.

Забыть мою маму. Кто же так делает? Неужели для меня слишком тяжело сохранить то единственное ощутимое, что осталось от нее? Ведь мои волосы пропитала и ее кровь тоже. А я выбросила их в мусорный бак.

В последние три года День благодарения был для меня трудным днем, и я боялась сломаться. Да, денек предстоял тяжелый…

Профессор разъяснял новые главы учебника физики, а я дрожащей рукой делала совершенно ненужные заметки на полях, сама не понимая, что пишу. К концу лекции моя тревога стала нестерпимой.

Кабинет доктора Зорбы был в этом же здании, я промчалась мимо студентов, думая лишь о том, какое почувствую облегчение, увидев его сидящим в уродливом и потрепанном оранжевом кресле. Кресло жило здесь с начала работы доктора Зета в Кемптоне, то есть – уже тридцать лет.

Я ворвалась в кабинет без стука и плюхнулась на стул, успокаивая дыхание. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох… выдох. Вдох… выдох.

– Трудное утро? – спросил доктор Зет, продолжая что-то писать на листе.

– Она так нужна мне сегодня.

– Я же говорил – не отрезай волосы.

– Слишком поздно.

Совладав с дыханием, я заметила, что по другую сторону письменного стола доктора Зета кто-то сидит на вращающемся стуле. Это меня ошеломило и смутило, а потом смущение перешло в гнев.

– Что ты тут делаешь?

Сайрус не ответил. Просто наблюдал, как мой взгляд мечется между ним и профессором.

– У нас была назначена встреча, – объяснил доктор Зет.

– Насчет исследований? – спросила я. – А почему меня не позвали?

Доктора Зета это ничуть не задело.

– Ты слишком устала, Рори. Успокойся, а потом поговорим.

– Но вы не могли знать, что у меня будет тяжелое утро. Оно не имеет отношения ко встрече по поводу исследований.

– Это ты решила, что разговор – об исследованиях, – возразил профессор обычным низким и спокойным голосом. – Не забывай, Сайрус тоже мой студент. У нас есть и другие темы для разговора.

– Он не Сайрус. Он просто Сай, – брякнула я.

Оба весело уставились на меня.

– Он сам это сказал, – пояснила я, махнув рукой на Сая.

Неужели Сай не дал профессору знать, что предпочитает короткое имя?

Доктор Зет смотрел на меня, ожидая, что я наконец приду к какому-то выводу.

– Ладно, – кивнула я, злясь все сильнее. – Полагаю, мне лучше уйти, чтобы вы закончили разговор.

– Сиди, – ответил доктор Зет. – Мы уже закончили. И можем поговорить о наших исследованиях, раз уж вы оба здесь.

Я поудобнее устроилась на стуле, довольная предложением.

Доктор Зет продолжил:

– Я пришел к решению, что весь этот проект должен остаться между нами. Все данные следует занести в запароленные файлы, а записи на бумаге – пропустить через бумагорезку и отправить в мусоросжигательную печь.

Я склонила голову набок, наблюдая за профессором. Вид у него был строгий и даже суровый; таким я его никогда не видела. Он не шутил.

– И нам не следует говорить о них, – добавил Сайрус, – никому.

– Я что-то пропустила?

Доктор Зет скрестил пальцы и положил ладони на стол.

– Я получил несколько электронных писем от доктора Фентона Теннисона. Он работает в ЦРУ, в комитете по науке, связан с военным руководством и высшими чиновниками. В некоторых кругах этот комитет известен как «Великая дюжина». И его… интересует наш образец.

Я выпрямилась:

– Значит, слухи не лгут?

Доктор Зет вздохнул:

– Похоже, что нет, и для нас это плохая новость.

Я уже слышала от доктора Зета о докторе Теннисоне, а еще раньше о нем говорил отец. Теннисона считали человеком непорядочным задолго до моего рождения, его с треском выставили из большинства научных сообществ. Однако он обладал блестящим умом, и некоторые исследовательские институты продолжали с ним сотрудничать – пока хватало сил терпеть его безумное поведение. После Теннисон исчез из поля зрения научного мира, и поползли слухи, что ему доверили высокий пост в ЦРУ.

– Значит, его интересует наш камень… он хочет его заполучить, – уточнила я.

– Он его требует! Утверждает, что это собственность правительства.

– А мы не отдадим? Но разве он не может просто забрать его?

– Надеюсь, что не сможет без решения суда. Теоретически это дает нам время, чтобы закончить исследования до того, как мы переместим образец в более надежное место. Он важнее, чем я мог вообразить, Рори. Мы должны держать его подальше от всех, кто способен воспользоваться тем знанием, которое мы извлекаем из него.

– Но такие структуры, как ЦРУ, обычно не ждут решения суда, доктор Зет.

– Именно поэтому мы должны все сделать очень быстро.

– Ладно. ЦРУ нужен камень, однако когда они за ним явятся, у вас его не будет, потому что вы намерены его спрятать. Но ведь это незаконно, так?

– Да, – преспокойно ответил профессор.

Мужчины посмотрели на меня, ожидая реакции. До Дня благодарения оставалась пара дней, скоро в студенческом городке станет совершенно пусто. Подходящее время, чтобы забраться в Фицджеральд-билдинг и посвятить себя записи данных доктора Зета. Весьма кстати. Я не хотела проводить День благодарения в одиночестве, а проект доктора мог помочь мне забыть о тоске сиротства.

– Я с вами, – сообщила я.

Сай и доктор Зет обменялись понимающими улыбками.

* * *

Два. Два взгляда Сая с того момента, как мы уселись на табуреты двадцать минут назад. Я принесла средних размеров пиццу и уже съела несколько ломтиков. Надеялась, что Сай попросит кусочек, но он этого не сделал. Может, вообще на меня не смотрел. А может, умирал от голода, но считал невежливой подобную просьбу.

– Хочешь? – Я протянула ему ломоть.

Сай покачал головой:

– Нет, спасибо.

Я вернула пиццу в коробку и закрыла крышку.

После каждой лекции Сай ожидал меня с улыбкой на лице. Предлагал мне руку и задавал кучу вопросов обо всем, что только мог придумать, – кроме вопросов о моей семье и моем прошлом, что я вполне одобряла. Мы говорили о разных пустяках – вроде концертов и еды – и о вещах, которые обычно несвойственны молодым людям, – вроде политики и религии. Сайрус хотел знать мое мнение обо всем на свете, но не потому, что желал поспорить. Ему хотелось просто знать.

Бенджи приглашал меня пообедать, но я вместо этого занялась с Саем образцами в лаборатории.

Казалось, я теперь провожу с Сайрусом в два раза больше времени, чем прежде, и он общается со мной больше в два раза. Но он никогда не говорил о себе, а в ответ на мои расспросы спрашивал что-нибудь обо мне.

Я снова открыла коробку. Запах жирной пиццы с сыром еще сильнее разнесся по лаборатории. Сайрус посмотрел на меня в третий раз, но тут же вернулся к стопке листов перед собой.

– Ты уверен, что не хочешь кусочек? – Я достала очередной треугольный ломтик. Расплавленный сыр потянулся следом, я подхватила его пальцем и сунула в рот. – Очень вкусная. Лучшая в городе.

– Пахнет замечательно, – согласился Сай, по-прежнему глядя в бумаги.

– Так съешь кусочек!

– Не уверен, что мне следует это делать.

Я наморщила нос:

– Но почему?

– Потому что… я никогда раньше не ел пиццу.

– Никогда не ел пиццу? – Я была ошеломлена. – Врешь!

Он посмотрел на меня и моргнул, огорошенный обвинением:

– Я не лгу.

Я положила еще ломоть на бумажную тарелку и протянула ему:

– Обалдеть. А теперь попробуй. Испытай все, что положено испытывать в колледже.

После некоторого колебания Сай взял тарелку и внимательно осмотрел кусок пиццы. Масло уже размазалось по картонной тарелке вокруг сырных границ. Кусочки острой копченой колбасы и сосисок поблескивали.

Я невольно улыбнулась:

– Если у тебя нет аллергии на лактозу, откуси кусочек, или навсегда превратишься в моих глазах в драную кошку.

– О-ох… – пробормотал Сай. – Я бы предпочел, чтобы ты воспользовалась другим определением. Хотя и это не слишком вульгарно, однако… Как я могу превратиться в кошку из-за того, что не попробую пиццу? Тем более что принадлежу к мужскому полу…

– Балбес, пижон, кто угодно… да откуси ты от этого чертова ломтя!

Сай неловко взял с тарелки треугольный кусок, откусил от кончика и принялся жевать с закрытыми глазами.

– Ну и?..

Он глотнул:

– Великолепно. А теперь я действительно должен вернуться к работе.

Он поставил тарелку на стол, взял карандаш и что-то записал элегантным мелким почерком.

Я немного посидела, остывая, а потом защелкала клавишами клавиатуры. «А еще говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок!»

Я едва покончила с третьим столбцом, когда Сайрус вдруг соскочил с табурета и бросился к ближайшей корзине для мусора. Все его тело напряглось, и его стало рвать.

– Ох боже! Сай! – закричала я, вскакивая и подбегая к нему.

Но приступ рвоты закончился так же быстро, как и начался. Сайрус сел на пол, прислонился к шкафу с файлами и тяжело задышал. Его оливковая кожа покрылась потом.

– Все в порядке, – сказал он между вздохами.

Я потянулась к своему столу, нащупала салфетку и предложила Саю. Он взял ее, не глядя на меня, и вытер губы.

– Ох, прости, мне так жаль… Ты что, на какой-то особенной диете?

Сайрус вовсе не был худым, выглядел он фантастически крепким, рост – не меньше шести футов. Он снял коричневую саржевую куртку, и я впервые увидела его руки – мышцы натягивали короткие рукава футболки.

– Нет, – ответил он и еще раз вытер рот. – А впрочем… в строгом смысле да.

– Но почему ты ничего не сказал?

Сайрус встал; он был почти на голову выше меня.

– Ты умеешь напугать, Рори Риордан.

– Ты даже мою фамилию знаешь, – заметила я, наблюдая, как он снова усаживается на табурет. – А я о тебе ничего не знаю.

Сайрус бросил на меня короткий взгляд и снова уставился в бумаги, поправив очки:

– Ничего дурного в этом нет. Близкое знакомство слишком переоценивают.

– Да, но твоя фамилия?

Сай уронил карандаш и испустил протяжный вздох:

– Да ты даже произнести ее не сможешь.

Я вернулась к своему табурету и уселась:

– А ты проверь.

– Это ужасно бессмысленная трата времени.

Мои брови взлетели вверх.

– Позволить мне узнать тебя чуть лучше – пустая трата времени? Вот спасибо!

Лицо Сайруса смягчилось.

– Нет, конечно же нет. Я не это имел в виду. Ты очень… ты мне нравишься.

– Достаточно нравлюсь, чтобы проверять, все ли со мной в порядке, и провожать на лекции, но недостаточно, чтобы доверять мне? Ты к этому ведешь?

Мой голос прозвучал до глупости резко, но я себя чувствовала так, словно Сайрус дал мне пощечину.

– Извини, Рори… Я совершенно не хотел тебя расстраивать. Просто иногда чувствую, что будет лучше, если не… мы слишком… я тоже… – Он вздохнул, запутавшись. – Каземде.

Я даже не моргнула:

– Это совсем нетрудно выговорить.

Сай улыбнулся:

– Попробуй произнести по буквам.

– А что тебе нравится из еды?

– В местной кухне ничего в особенности. Здесь еда… ты когда-нибудь слышала поговорку: «Ешь, чтобы жить, а не живи, чтобы есть»?

Я покосилась на него, и он пожал плечами.

– Ладно, а дома какая у тебя любимая еда?

– Это трудно объяснить… – Сообразив, что я жду ответа, Сай продолжил: – Называется махалладжхарад. Немного похоже на то, что вы зовете морепродуктами.

– То есть это рыба?

– Похоже на рыбу.

«Уже неплохо…»

– А как ты развлекаешься?

– Моя культура сильно отличается от вашей, Рори.

Я недоверчиво уставилась на него.

– Хочешь сказать, что египтяне вообще не развлекаются? Чушь собачья.

– Хочу сказать, что наши развлечения – учеба и исследования. Это совсем иное, и я знаю, что ваша культура с трудом воспринимает другое. Вы уж очень… недоверчивы.

– Я не верю, что ты меня считаешь пугающей. Можно подумать, ты живешь в каком-то ангельском саду, где нет зла.

Сай нахмурился, потом снова уставился в бумаги:

– Мне не следовало есть пиццу. Очень глупо с моей стороны.

– Это точно, – согласилась я, садясь поудобнее.

Сайрус скривился:

– Но ты же мне велела…

– Я же не знала, что у тебя аллергия. Сам виноват.

– Ты сегодня не слишком любезна.

– А я никогда такой не была.

– Неправда. Ты можешь быть очень милой, когда захочешь.

– Я не лгу, – заявила я.

– Нет, лжешь.

– Ты мне нравишься больше, когда помалкиваешь.

– Взаимно! – ответил Сай, снимая очки.

И снова я обнаружила, что ненавижу его и в то же время тону в его странных и удивительных золотистых глазах.

Я схватила куртку.

Сай резко выпрямился, все его тело напряглось.

– Куда ты собралась?

Я пошла к двери, на ходу засовывая руки в рукава:

– Я не могу вот так работать.

– Но… нам еще нужно разобраться с этой пачкой, и с основными образцами, и…

– Подождут до завтра.

– Нет, Рори, они не могут ждать. Мне очень жаль.

Я остановилась, все еще глядя на дверь.

– Мне действительно жаль, – повторил Сай, и в его голосе послышалась мольба. – Я поддался слабости, мне стало плохо, и я выплеснул на тебя весь гнев и дурные чувства. Это непростительно. Извини, пожалуйста.

Я обернулась:

– Кто ты такой?

– Что? – Сай заерзал на табурете.

– Ты учишься в Кемптоне, но разговариваешь как психолог.

Уголки рта Сая приподнялись.

– Уверяю тебя, я не психолог. Я просто очень внимателен и весьма восприимчив к человеческой природе. Пожалуйста, вернись на место. Давай закончим работу.

Я скривилась.

– Ты ведь понимаешь, простить кого-то не значит стать слабой, – сказал Сайрус.

– Нет, но это дает другим право снова причинить тебе боль.

– Вот как? Я причинил тебе боль? – Похоже, эта мысль сильно задела Сая.

Я нервно сглотнула:

– Никто не может причинить мне боль. Это все равно что пытаться долить воды в чашку, которая полна до краев.

Лицо Сайруса вытянулось.

– Пожалуйста, Рори… мне так жаль… Я совсем не хотел тебя огорчать.

Я развернулась и оставила Сая одного в подвале.

Взбежала по лестнице и не останавливалась, пока не проскочила сквозь двойные стеклянные двери на улицу. Оказавшись снаружи, глубоко вдохнула, будто только для того и вышла, чтобы глотнуть воздуха. Я продолжала время от времени ходить в спортзал с Бенджи и уже не была такой слабачкой, как прежде, но сейчас ужасно злилась. Никто не смущал, не злил и не доводил меня до бешенства так, как этот Сайрус Каземде, – и не вызывал в то же время желания поцеловать его. Почему он пробуждал во мне столь противоречивые чувства? И что творилось со мной, если я не могла вытряхнуть его из головы?

Кто-то остановился рядом со мной.

– Ты в порядке?

Я подпрыгнула:

– Черт побери, Бенджи, что ты здесь делаешь?

– Жду, когда ты отработаешь свое. И собираюсь проводить тебя домой.

– Ты похож на преследователя.

– Я думал об этом. Но я же не имею в виду ничего плохого. Просто хочу убедиться, что ты спокойно доберешься до дома, и подумал, вдруг сегодня моя очередь.

Я знала, он подразумевает Сая, с которым я теперь постоянно ходила, но не желала углубляться в тему.

– Сколько раз я говорила…

– Знаю. Тебе никто не нужен. Но может, это я нуждаюсь в друге? Об этом ты никогда не думала?

Бенджи захватил меня врасплох. Он стоял напротив, засунув руки в карманы куртки, и ожидал ответа. Слишком много честности для одного вечера…

Студенческих компаний, идущих на вечеринки, сейчас нигде не было видно, и это означало только одно – большую тусовку в пустом складском помещении. Я вздохнула. Чтобы туда попасть, придется платить за такси…

– Что, вечеринка на складе? – спросила я, окидывая взглядом пустой кампус.

Люди меня не интересовали, а уж вечеринки – тем более, но в это мгновение я готова была пойти куда угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о Сае.

– Да. Хочешь сходить?

Карие глаза Бенджи выглядели уставшими, но он стоял здесь, ожидая, когда я закончу работу в лаборатории. Чем-то ведь нужно было ответить на подобную самоотверженность.

– Только если пустишь за руль.

Бенджи улыбнулся:

– Договорились.

Я не была откровенной задницей. Я не вела чужую машину так, словно угнала ее, но ведь здорово чуть ускоряться… Бенджи, похоже, ничего не имел против. Ему даже нравилось, что я улыбаюсь.

Мы припарковались на открытом месте, немного в стороне от других машин, чтобы никто не зацепил сверкающие дверцы «мустанга». Машина Бенджи была идеально чиста, и я знала, что он всегда парковался в стороне, желая сохранить ее незапятнанность.

Мы вошли в здание, и я одурела от громкой музыки, огней и сигаретного дыма. В этом складе устраивались по две вечеринки в год, и организовывали их студенты, принадлежавшие к какому-то тайному обществу. Никто никогда не видел их вместе. Никто никогда не знал заранее, что произойдет на вечеринке. Но когда она заканчивалась, тайное общество приобретало парочку новых членов, – по крайней мере, таковы были слухи.

Бенджи повел меня по металлическим коридорам, а я почти не слышала клацанья металла под ногами. Я не знала, для чего прежде использовался этот склад, но теперь он превратился в гнездо разврата – здесь знакомились, здесь в каждом углу стояли бочонки с пивом, в темных помещениях парочки занимались пьяным сексом, а у нескольких самодельных столов толпились люди, желавшие нюхнуть кокаина.

Но мы ведь собирались стать инженерами, а не святыми. Огромные нагрузки могут загнать тебя, как лошадь, а то и свести с ума. И каждый справлялся с напряжением по-своему, в особенности по мере приближения выпуска. Все мы искали способы, как выпустить пар, но ведь никому не хотелось, чтобы студенты орали на улицах, занимались вандализмом, врезались в своих машинах в деревья, или, наоборот, превращались в затворников, или начинали палить во всех подряд из ружей и пистолетов.

Бенджи потянул на себя тяжелую железную дверь, и мы вышли наружу, во внутренний двор. Прошагали по узкому настилу и подошли к небольшой компании студентов, топтавшихся у трех бочонков. Когда мы пробились ближе, Бенджи поднес стаканчик к крану бочонка и подождал, пока в него накапает пива. Потом с виноватым видом оглянулся на меня. Мы пришли слишком поздно, бочонки почти опустели.

– Должна быть еще одна емкость. Подожди здесь, посмотрю, что можно найти.

Я кивнула и подергала себя за остатки волос на макушке. Короткие пряди даже не нуждались в укладке, и это рождало чувство свободы.

В дверях поблизости стояла Элли с незнакомым парнем. Его челюсть энергично двигалась, когда он целовал Элли – так основательно и долго, что у меня желудок свело. Губы парня жадно и нетерпеливо впивались в губы Элли. Я подумала, что вокруг рта Элли обязательно останется кольцо блестящей слюны, когда парень наконец оторвется от нее, и по моей спине пробежала дрожь. Колено парня зажалось между ногами Элли, она слегка терлась бедрами о бедра партнера.

Ох, ох… Мне хотелось отвести взгляд, но я не могла.

– Рори, да?

«Ох, слава богу… Кем бы ты ни был, спасибо…»

– Привет, я Кевин Монро. Мы вторую часть физики слушаем вместе.

Хотя в глазах Кевина и не светились «пьяные чертики», я предпочла держаться подальше от него. Я была наслышана об этом парне. Он учился в Кемптоне третий год и уже трижды мог угодить в тюрьму за сексуальные домогательства. И это только те случаи, когда у женщин хватало храбрости и поддержки, чтобы выдвинуть обвинение. Но по разным причинам все сходило на нет.

Кевин уставился на мою грудь, потом снова посмотрел мне в глаза со знакомым выражением. Взгляд его словно говорил: «Надеюсь, ты такая же захмелевшая и легкомысленная, как и я».

Я кивнула.

– Ты меня узнала? – настойчиво спросил он.

– Нет, – ответила я, глядя в сторону.

Это была чистая правда. Я лишь слышала о нем.

– А я тебя узнал. Ты сбрила все волосы.

– Не все. – Я провела пальцами по тому, что осталось у меня на голове.

Падая вбок, черные пряди касались щеки.

– Это круто.

Я вздохнула и посмотрела ему в глаза:

– Тебе что-то нужно?

Он шагнул, вынуждая меня попятиться и оказаться в паре дюймов от стены.

– Раз уж ты об этом упомянула…

И ткнулся носом в мое ухо.

Я и до этого ощущала исходивший от него запах спиртного, но теперь он стал острым, проникал в мою кожу… как дыхание людей, которые убили почти всех, кто когда-либо заботился обо мне.

Я оглянулась в поисках Бенджи. На небольшой огороженной площадке было еще несколько человек, но никто не обращал внимания на нас с Кевином. Они либо болтали, либо топтались у бочонка, в котором разожгли небольшой костер.

Я уставилась на Кевина и прижала ладонь к его груди, удерживая парня на расстоянии.

– Кевин, тебе бы лучше отойти. Ты причиняешь мне неудобство.

Он придвинулся ближе. Давление моей ладони ничего для него не значило. А моя спина впечаталась в стену.

– Вот как? Не думал, что девушки вроде тебя могут испытывать неудобства. Впрочем, возможно, это неудобство в хорошем смысле?

Он схватил мою руку и опустил к своему паху.

– Можешь назвать меня ненормальным, – услышала я голос Бенджи, – но слово «неудобство» имеет универсальное негативное значение.

Кевин бросил взгляд на Бенджи и на две красные банки с пивом в его руках и с размаху ударил по этим банкам, янтарная жидкость выплеснулась на зеленые кроссовки Бенджи.

– Лучше. Отойди, – отчеканила я, на этот раз низко и угрожающе.

И попыталась выдернуть руку, но Кевин с ухмылкой удержал ее.

Бенджи положил ладонь на плечо Кевина, и Кевин ухватил его за запястье, освободив меня. И прежде чем оба парня успели сделать еще хоть движение, я резко ударила по руке Кевина снизу вверх, вынудив его отпустить и Бенджи тоже. А потом схватила за большой палец и выгнула его назад, а свободной рукой вцепилась в горло мерзавца – и изо всех сил шмякнула его о стену, возле которой только что стояла сама.

– Я же сказала – отойди, долбаный урод.

Теперь я говорила до странности спокойно и чувствовала себя так же.

Кевин, вытаращив глаза, несколько раз судорожно кивнул. Тогда я его отпустила и позволила удрать.

Бенджи застыл на месте, как кролик перед удавом, словно надеялся, что не станет следующим.

– Нам бы лучше уйти, – сказала я.

– Ты… ничего себе! Где ты такому научилась?

Я огляделась по сторонам, теперь – конечно же! – все обратили на нас внимание.

– Ходила на занятия. Идем. Это была плохая идея.

Мы снова ушли внутрь здания и зашагали по длинному коридору. Но, повернув за угол, я остановилась как вкопанная. Кевин снова впечатался в стену – но на этот раз его держал Сайрус. Кевин был не просто перепуган. Он был в ужасе.

– Ну… ну прости! Я никогда больше и близко к ней не подойду!

Взгляд Сая остановился на мне, вид у него был как у нашкодившего щенка, которого застали врасплох. Кевин наконец был отпущен и тут же рванул на полной скорости к выходу.

– А ты почему здесь? – Я шагнула вперед. – Что ты тут делаешь?

– Он тебя обидел? – Сай подошел ближе, оглядел с головы до ног и осторожно коснулся руки.

– Я же говорила, никто не может меня обидеть!

Это прозвучало неубедительно, но я была настолько ошеломлена увиденным, что ничего другого не сумела сказать.

Сай притянул меня к себе и крепко обнял. Второй раз за много недель он держал меня вот так. Я растаяла. Его тело было твердым, как камень, и в то же время мягким. А пахло от него мылом и высушенным на солнце бельем.

Рука Сая осторожно легла на мою шею, он прижался щекой к моей щеке.

– Мне очень жаль, – прошептал он.

– Я в полном порядке, – пробормотала я, стараясь успокоить его.

И только в этот момент я осознала, что он дрожит. Его трясло от гнева.

– Все в порядке, Сай!

Бенджи осторожно откашлялся:

– Она и сама отлично справилась.

Сай отпустил меня и посмотрел на Бенджи:

– Ты проводишь ее домой?

Бенджи кивнул:

– Конечно.

Сай обхватил мое лицо ладонями, поцеловал в лоб и ушел.

Мы с Бенджи в полном молчании дошли до машины и всю дорогу до общежития тоже не разговаривали. На парковке Бенджи остановился и выключил мотор, открыл было рот, но так ничего и не сказал.

Я вышла из машины, и Бенджи дошел со мной до входа в общежитие.

– Спокойной ночи, – сказала я.

– Я… мне жаль, что оставил тебя одну.

– Ты ни в чем не виноват. Мне не стоило труда справиться с ним.

– Но уж очень это мерзко: он полез к тебе сразу, как только подвернулась возможность.

– Мужчины вроде него… они всю жизнь только тем и заняты, что ищут возможностей, и далеко не в добром смысле.

Лицо Бенджи вытянулось, он опустил голову:

– Мне ужасно жаль. Я знаю, тебе пришлось пройти через что-то ужасное, и…

– Бенджи, не надо!

– Да, понимаю, ты не хочешь говорить об этом. Но я к тому веду, что мне стыдно за случившееся сегодня, и мне жаль, что сейчас я только и вижу перед собой тебя в его объятиях и то, какой спокойной и расслабленной ты выглядела.

Мне понадобилась целая минута, чтобы осознать, о чем он говорит.

– Сайрус?..

– Да, – кивнул Бенджи, засовывая руки в карманы и по-прежнему глядя в землю.

Его брови сдвинулись к переносице.

– Тебе незачем говорить об этом. Все в порядке, – сказала я, пытаясь сгладить неловкость.

– Нет, надо. И возможно, не только ради тебя. Может, мне необходимо было произнести это вслух. Я знаю, что ты чувствуешь к Саю.

– Это невозможно. Даже я не знаю, что к нему чувствую.

Бенджи поднял голову, наши взгляды встретились.

– Если бы ты мне позволила, я дал бы тебе такое же ощущение. Я имею в виду безопасность. Я рядом, ты ведь знаешь. И никуда не денусь. А он… Сайрус – он только на время.

Мне очень трудно было придумать причину для отказа, кроме правды, а правдой являлись мои страхи. Я боялась того, что могло случиться, позволь я себе завязать близкие отношения с кем бы то ни было. Это намного хуже, чем дать шанс Бенджи и рассказать ему о моих страхах и о том, что стало их причиной.

– Ладно.

– Ладно?

Я просунула руки ему под мышки, прижала ладони к его спине. Когда миг потрясения миновал, Бенджи выдернул руки из карманов и прижал меня к себе, коснувшись щекой моих волос. Потом поцеловал меня в висок.

– Это не так уж и плохо, правда?

Он был прав. Мне в его объятиях стало тепло и спокойно. Немножко по-другому, но в хорошем смысле. Бенджи обнял меня крепче. Так мужчина обнимает женщину, которую любит. Мои щеки обожгло солеными слезами. Я и сама не знала почему, но мне хотелось стоять здесь – чувствуя на себе руки мужчины, который никогда не отпустит, если я сама того не захочу.

Дверь главного входа распахнулась, на улицу ленивым шагом вышла Элли.

– Ох, ну и… ты, похоже, наконец-то погуляла на вечеринке, Рори?

Я резко отодвинулась от Бенджи и вытерла глаза:

– Да пошла ты, Элли!

Бенджи одарил ее злобным взглядом.

– И кто твой новенький? – продолжала ехидничать Элли, постукивая по подбородку указательным пальцем. – Уверена, я откуда-то его знаю.

– Если мы и встречались, наша встреча не произвела на меня впечатления, – отрезал Бенджи.

Я не удержалась от улыбки.

– Ох, нет, милый, ты вспомнишь, обещаю! – протянула Элли, пытаясь вернуть на лицо самодовольную ухмылку.

Бенджи повернулся к ней спиной, и Элли пошла на парковку.

– Интересно, куда она собралась в такой час?

– Наверное, на свидание в профессорских кабинетах.

Бенджи хихикнул:

– Она мне никогда не нравилась. А тебе лучше пойти спать, в особенности после такого вечера. – Бенджи немного замялся, прежде чем продолжить. – Я могу остаться, ты ведь знаешь. Могу спать на полу, если не хочешь быть одна.

– Я в порядке, действительно в порядке, спасибо.

– Уверена?

– Да. После того как его пару раз предупредили, не думаю, что он решится вломиться в мою комнату, чтобы его снова вышибли коленом под зад.

– Ладно. Увидимся завтра.

Я кивнула и, понимая, что Бенджи не успокоится, пока я не окажусь внутри здания, повернулась и ушла, оставив его на ступенях.

Входя в свою комнату, я все еще ощущала кожей прикосновение Бенджи. Но какова бы ни была причина, я также не могла отказаться от мысли, что Саю предназначено стать частью моей жизни и, как бы Бенджи ни хотелось в это верить, Сай не временное явление.