Текст книги "Свобода – опасная вещь"

Глава вторая

1

Было время, когда Джо Керр считался одним из ведущих журналистов, едва ли не лучшим в профессии.

Было время, когда Джо мог позвонить своему агенту, сообщить, что едет в Лондон, или Париж, или Рим, или еще куда, делать репортаж о каком-то важном событии, и меньше чем за час агент успевал продать его материал на корню – вслепую – и вдобавок выбить для Джо щедрые командировочные.

В то время Джо не только блестяще писал – он был еще и первоклассным фотографом, и эта комбинация обеспечивала ему надежный доход.

Пик его карьеры пришелся на 1953 год. Его новая книга была признана лучшей Атлантическим отделением Клуба книги месяца, еженедельник «Нью-Йоркер» в трех выпусках подряд печатал очерки о нем и интервью с ним, а «Лайф» отвел целых пять полос под его потрясающий фоторепортаж о рождении ребенка. Но главным событием этого знаменательного года стала для него женитьба на симпатичной, хотя и вполне обычной девушке Марте Джонс.

Молодая пара поселилась в Малверне, в часе с небольшим езды от Филадельфии, где у Джо был свой небольшой офис. Оказалось, что Джо просто создан для семейной жизни. Они с Мартой были счастливы, как только могут быть счастливы те, кто вступил в брак по большой любви. А потом его жизнь пошла под откос.

Однажды после шумной вечеринки Джо, будучи не то чтобы в сильном подпитии, но определенно навеселе, нечаянно убил свою жену.

Они вместе возвращались домой в его «кадиллаке». Джо сидел за рулем. Он понимал, что нетрезв, и все тридцать с чем-то миль до дому соблюдал предельную осторожность, ведь он вез самое дорогое, что у него было, свою жену, и не собирался подвергать ее малейшей опасности только потому, что сдуру выпил лишнюю рюмку.

Они благополучно доехали до дому, и Марта вышла из машины открыть ворота гаража. Нажав ногой на педаль тормоза, Джо перевел рычаг автоматической коробки передач в положение «задний ход».

Марта отперла замок и уже хотела открыть ворота, как нога Джо случайно соскользнула с педали и автомобиль начал сдавать назад. Зная, что сзади спиной к машине стоит Марта, Джо запаниковал и ударил по тормозу. Но он промахнулся – нога опустилась на педаль газа.

Тяжелая машина рванула назад с такой скоростью, что Марта при всем желании не успела бы отскочить.

Ее расплющило о гаражные ворота и вместе с их ошметками отбросило к задней кирпичной стене гаража.

Джо не сумел пережить этой беды. С того момента, как он вылез из машины и подбежал к мертвой жене, началось его безостановочное падение.

Он запил. Он потерял хватку. И скоро издатели поняли, что на него больше нельзя положиться. Заказы перестали поступать, а в статьях, которые он писал по собственному почину, теперь не было ни соли, ни перца, и ни одна газета не хотела их покупать.

Тот, кто не видел Джо с 1953 года, просто не узнал бы его в неопрятном фотографе, который едва волочил ноги по подъездной аллее, ведущей к главному входу в отель «Плаза», после неудачной попытки уговорить младшего Дилейни устроить ему интервью с Дилейни-старшим.

Джо Керр, высокий и худой, выглядел много старше своих сорока с хвостиком. При ходьбе он сутулился и задыхался. Жидкие желтоватые волосы не добавляли ему привлекательности, но главное, что неприятно поражало любого при знакомстве с ним, – его лицо: потасканное, опухшее, синюшное.

После смерти жены он ежедневно заливал в себя по две бутылки виски, и его физиономия превратилась в сплошную сетку полопавшихся мелких сосудов. С такой рожей, с такими вечно слезящимися, выпученными глазами – прибавьте к этому заношенную, мятую, давно не чищенную одежду, – он производил впечатление конченого человека, и люди инстинктивно сторонились его.

Каким-то чудом он пока еще сводил концы с концами. В Канны его откомандировала голливудская бульварная газетенка «Замочная скважина». На выпивку и самое необходимое ему хватало.

«Замочная скважина» неплохо расходилась, специализируясь на полупорнографических фото и безответственных сплетнях. В лучшие времена Джо в страшном сне не привиделось бы сотрудничать с подобным изданием, сколько бы ему ни посулили. Теперь он был благодарен и за это.

Входя в вестибюль «Плазы» с камерой на шее – он снимал только «Роллейфлексом», – Джо думал об утреннем письме от Мэнли, редактора «Скважины». Мэнли всыпал ему по первое число: мол, если Джо воображает, что Мэнли оплатил ему поездку в Канны ради той преснятины, которой Джо его потчует, пусть пеняет на себя.

«Сколько раз я должен повторять тебе, какой материал нам нужен? – втолковывал ему Мэнли. – Чтобы у читателей челюсть отвисла! Канны – это выгребная яма, дураку понятно. Дай мне грязи! Оторвись от бутылки и покопайся как следует – сразу найдешь. А не можешь, так прямо и скажи, пошлю вместо тебя Джека Бернстайна».

От этого письма у Джо расходились нервы. В другие газеты ему бесполезно соваться. Если Мэнли его вышибет, можно не раздумывая идти топиться в море. Вот почему, как только в Канны приехал Флойд Дилейни, Джо всеми правдами и неправдами добивался интервью с ним.

Среди участников фестиваля Флойд Дилейни был, несомненно, самой колоритной фигурой. Джо надеялся, что сумеет его разговорить и Дилейни невзначай выболтает какой-нибудь пикантный секрет. Сперва Джо, как полагается, подвалил к Гарри Стоуну, бизнес-менеджеру великого Дилейни, с просьбой устроить ему интервью, но Стоун грубо отшил его:

– Ты это серьезно? Мистеру Дилейни больше делать нечего, как беседовать с алкашами! Совсем ты рехнулся, Джо. Да твою харю во сне увидишь – испугаешься!

Воспоминание о презрительной отповеди Стоуна подействовало на проспиртованные мозги Джо как красная тряпка на быка. Эх, откопать бы такой компромат на этого Дилейни, чтобы ему было не отвертеться, да еще бы с фотографиями, – и по уши вывалять его в грязи, размечтался Джо. Посмотрел бы он тогда на его харю! А то ему, видишь ли, подавай интервьюера из высшего общества.

Без четверти четыре Джо устроился в эркере, откуда отлично просматривался коридор с люксом 27. При этом сам он оставался невидимым для любого входящего в номер, да и для коридорного, который время от времени сновал туда-сюда.

Он с удобством расположился на банкетке под окном и приготовил свой «Роллейфлекс» к съемке, очень довольный, что света больше чем достаточно и вспышка не понадобится.

За последние два часа он опрокинул четыре двойных виски и слегка поплыл. Он сам не смог бы объяснить, на что, собственно, он рассчитывает: Дилейни и его цаца-жена сидят в кинотеатре и выйдут оттуда только ближе к шести. Смазливого сынка Дилейни Джо недавно видел на пляже, и вроде бы уходить он оттуда не собирался. Из всего этого напрашивался вывод, что Джо понапрасну тратит время, карауля под дверью люкса 27 невесть кого. Какое-то движение начнется не раньше шести, да и тогда вряд ли ему повезет добыть ценный трофей.

Но Джо было наплевать на целесообразность. Его попросту устраивало, что у него есть законный повод посидеть в тишине, в стороне от толкотни и гама внизу.

Этот Каннский фестиваль его измотал. Тут каждый дрался за место под солнцем. Джо чувствовал себя старым и слабым, если приходилось пробиваться локтями, чтобы занять подходящую позицию для съемки, – иначе упустишь минуту, когда очередная звезда вдруг снизойдет до фотографов и позволит себя запечатлеть.

А фотографы! Все как на подбор молодые, ушлые и бесцеремонные. Камера у них в руках как влитая, не шелохнется. Разве мог он угнаться за ними, с его затуманенным сознанием? Пока он возился с настройками, пытаясь унять дрожь в руках, они знай себе щелкали затворами. Его вечно отпихивали в задний ряд, еще и покрикивали: «С дороги, папаша, какого черта! Не мешай людям работать!»

Без пяти четыре, согласно часам в коридоре, висевшим аккурат над дверью люкса 27, Джо встряхнул головой, внезапно очнувшись от сморившей его дремоты, и увидел, что по коридору идет Джей Дилейни. Возле двери с номером 27 он остановился.

Не задаваясь вопросом, зачем ему это надо, Джо вскинул свой «Роллей», глянул в видоискатель, навел фокус (диафрагму он выставил заранее) и плавно спустил затвор. Мысленно он поздравил себя с достойным кадром – на случай если Мэнли захочет напечатать фотографию сына Флойда Дилейни, что, как Джо и сам понимал, крайне маловероятно.

Дилейни-младший отпер дверь и исчез в номере. Джо пожал плечами и полез за виски. В заднем кармане брюк у него всегда имелась плоская бутылочка в полпинты. Он отхлебнул, выдохнул и снова убрал виски в карман. Не успел он подумать, что больше высиживать тут нечего, как в коридоре появилась девушка.

Он сразу узнал ее: французская старлетка Люсиль Балу, в нарядном бело-голубом платье; на стройной загорелой шее – массивные синие бусы.

Джо машинально перемотал пленку на следующий кадр, гадая, каким ветром начинающую актрису занесло на этаж, целиком отведенный для больших шишек. Когда она остановилась возле номера 27, в нем даже шевельнулся охотничий азарт.

Она подняла руку, он – камеру; она постучала – затвор тихо щелкнул. Возвращая камеру на место, Джо придумал подпись под снимком: «Удача стучится в дверь: Люсиль Балу, французская старлетка, стучится в дверь номера люкс Флойда Дилейни в отеле „Плаза“. Что это – начало большой голливудской карьеры талантливой молодой актрисы?» Не совсем то, чего ждет от него Мэнли, но, возможно, какой-нибудь другой желтый листок захочет купить это фото.

Джей открыл дверь и сказал:

– Какая пунктуальность! Входите. Отец ждет вас.

Девушка вошла, дверь за ней закрылась. Джо все прекрасно видел и слышал.

Прошло несколько секунд, прежде чем до подвыпившего Джо дошли слова молодого Дилейни.

Отец ждет вас.

Но этого не может быть, изумился он, Флойд Дилейни сейчас в кинозале! Он сам видел, как Дилейни с женой поднимался по лестнице в кинотеатр, и точно знал, что они не вернутся в номер раньше шести.

Джо провел пятерней по редеющим волосам.

Что происходит?

Он вспомнил, как Джей Дилейни расспрашивал его про девушку, и в голове у него внезапно прояснилось. Выходит, этот красивый, хорошо воспитанный юноша не так уж прост?

Джо успел заметить, что молодой Дилейни предпочитает держаться особняком. Обычно он в одиночестве сидел на пляже с книгой и не принимал участия в шумных увеселениях, которые давно превратились для гостей фестиваля в обязательный ритуал.

Неужели парень заманил девушку в номер под предлогом устроить ей встречу со своим влиятельным папашей? Ни одна амбициозная старлетка не упустит шанса познакомиться с Флойдом Дилейни.

Зачем? Соблазнить ее?

Джо взмок от волнения. А вдруг он и правда начнет приставать к ней и она закричит? Тогда у Джо появится формальное право ворваться в номер с камерой. Если повезет, он застигнет их в разгар борьбы. Девица отбивается, платье задрано кверху до самой шеи… Да за такое фото Мэнли душу продаст! Раз и навсегда простит Джо все прежние промахи. За такое фото Мэнли будет держать его у себя хоть всю жизнь!

Джо навострил уши, но ничего не услышал.

Он уже хотел выйти из укрытия и послушать под дверью, но увидел, как по коридору быстро идет София Дилейни.

Сперва он даже не поверил своим глазам. Неудачи преследовали его так давно, что он перестал ждать милостей от судьбы. И каких милостей!

Ничего себе расклад: сынок заманивает в папашин люкс старлетку и тут в самый ответственный момент является мачеха! Для «Замочной скважины» лучше не придумаешь.

София постучала в дверь – Джо щелкнул затвором.

2

Покачивая в руке портьерный шнур, Джей видел, что София пристально следит за колебаниями алого «маятника». Сейчас он чувствовал себя спокойно и уверенно. София явно испугалась (хотя, по его наблюдениям, последняя жена отца была не из пугливых). К тому же она обескуражена его признанием: он и не думал отпираться, что привел в номер девушку.

Но не стоит заходить слишком далеко. Нужно успокоить ее, пока она не заподозрила, что здесь случилось кое-что похуже. Она и так уже взвинчена, еще секунда – и выскочит за дверь. Однако надо отдать ей должное – у нее зверская интуиция. Как она догадалась про девушку? Духи. Да, наверное. Женщины подмечают такие вещи. Девчонка перестаралась с духами.

– Как прикажешь тебя понимать? Девушка сейчас в спальне?

Он видел, что София пытается вернуть себя в состояние праведного гнева, который несколько остыл от страха.

– Прости, София, – вкрадчиво сказал он, – не знаю, что на меня нашло.

Он отошел на несколько шагов, бросил шнур на диван и сел на боковину кресла. Так, теперь хорошо бы она сама приблизилась к нему. Нужно показать ей, что он рассчитывает на ее сочувствие и понимание. Нужно добиться у нее обещания ничего не говорить отцу.

Как можно было предвидеть, что она ни с того ни с сего вдруг заявится? Три дня подряд она безропотно сидела с отцом на всех сеансах. Угораздило же ее вернуться раньше времени именно сегодня, когда ему меньше всего нужны свидетели! Ее сердитый стук в дверь вызвал у него оторопь, но он сумел взять себя в руки, и теперь вся эта ситуация доставляла ему неописуемое, чуть ли не эйфорическое наслаждение.

Да, когда София заколотила в дверь, он обомлел. В тот момент он стоял на коленях возле безжизненного тела Люсиль и распускал удавку у нее на шее. От внезапного громкого стука он впал в какой-то ступор: ему показалось, что сердце перестало биться, а кровь в жилах свернулась. Его охватила паника, голова сделалась пустой. Ужасная минута, но вместе с тем – настоящая проверка на прочность.

С самого начала он понимал, что, если доведет задуманное до конца, рано или поздно придет час испытания и ему понадобится весь ум и вся выдержка, чтобы спасти свою шкуру. Но кто мог подумать, что этот час пробьет так скоро? Едва девушка испустила дух, как раздался стук в дверь!

За считаные секунды необходимо было справиться с паникой и принять экстренные меры. Он на руках поднял тело с дивана, шатаясь, перенес его в свою спальню и сбросил на кровать. Мертвая девушка оказалась на удивление тяжелой и неудобной ношей. Потом он срочно вернулся в гостиную, подобрал шнур и затолкал его в задний карман.

Дело осложнялось еще одним досадным обстоятельством. В ходе их короткой, но яростной борьбы бусы у девицы порвались, и бусины раскатились по полу. Большие синие бусины размером с некрупный грецкий орех собрать было бы несложно, если бы его не поджимало время.

Только-только он успел схватить последнюю бусину – по крайней мере, последнюю в поле его зрения, – как услышал, что в замок вставили ключ. Он юркнул в спальню и бесшумно закрыл за собой дверь. Одновременно наружная дверь отворилась. Он еще не успел собраться с мыслями, когда услышал голос Софии: она требовательно звала его. Хорошо, что на нем были темные очки. Он знал, что умеет контролировать выражение своего лица, но глаза наверняка выдали бы его, если бы она могла их видеть.

– Не понимаю, что на меня нашло, – повторил он. – Ну прости, София. Она мне понравилась… Я изнывал от скуки. – Он потянулся за портсигаром на столе. – Закуришь?

Она недовольно покачала головой.

– Не могу поверить, что ты способен на такое, – холодно сказала она.

Он зажег сигарету и с удовлетворением отметил отсутствие малейшей дрожи в руках. Он был горд собой.

– Ты не представляешь, как мне бывает одиноко, – начал он, не сомневаясь, что нащупал верную линию. – Вот ты – у тебя есть мой отец, а у меня нет никого. Отцу не до меня. Он занят только тобой. Эта девушка в вестибюле… Мне подумалось, что ей тоже одиноко. Я заговорил с ней. Собственно, она сама предложила где-нибудь уединиться. Нет, я не пытаюсь оправдываться. Девушка мне понравилась. Будь я посмелее, сам предложил бы ей пойти со мной. Я не придумал ничего умнее, как привести ее сюда. – Джей взглянул на Софию сквозь темные очки и понял, что она успокоилась, даже обошла стол и прислонилась задом к краю столешницы. Значит, ему удалось завладеть ее вниманием. – Странная штука: там внизу, в вестибюле, девчонка показалась мне очень симпатичной, но как только я привел ее сюда, она мне разонравилась. Наверное, она не вписывалась в нашу привычную обстановку. В общем, я понял, что свалял дурака.

– Да, Джей, такое случается, – задумчиво произнесла София, и его чуткий слух сразу уловил, что ее тон смягчился.

– Я хотел поскорее избавиться от нее, но не знал как. Боялся, что она устроит сцену. И тут ты постучала в дверь. На мое счастье! Не представляю, каким образом мне иначе удалось бы выпроводить ее без скандала.

София повела плечами, словно ее по-прежнему что-то смущало.

– Она сейчас слышит тебя? – София бросила взгляд на дверь в его спальню.

– Нет, об этом можешь не беспокоиться. – Джей наклонился вперед стряхнуть пепел в пепельницу. – Я затолкал ее в ванную и запер там. – Ему трудно было удержаться от черного юмора: – Она ничего не слышит, там тихо как в могиле.

Но София уже думала о своем. Она подошла к окну и посмотрела на искрящуюся под солнцем морскую гладь.

– Честно говоря, Джей, я от тебя такого не ожидала. Ты не должен был приводить сюда девицу.

– Я знаю, мне очень стыдно. Прости, София!

Она повернулась к нему и попыталась улыбнуться.

– Хорошо, забудем об этом. Уверена, что это не повторится. – Она двинулась в направлении своей спальни. – Я хочу искупаться в море, зашла за купальником.

Джей возликовал. Первое испытание он выдержал с честью. Все получилось до невероятия просто. Хотя нельзя отрицать, что тот момент, когда в дверь неожиданно постучали, был крайне опасный. Если бы он дал слабину, его авантюра закончилась бы крахом.

– Спасибо тебе, София! – Он одарил ее неуверенной, совсем детской улыбкой. – Ты очень добрая. Расскажешь отцу?

– Нет, не расскажу.

Ее взгляд зацепился за что-то синеющее под стулом. Она наклонилась и подняла с пола бусину.

– Откуда здесь это? – спросила она, положив бусину на стол.

Джей смотрел на бусину и чувствовал, как в его сознание вновь заползает паника.

– Красивая, правда? – с деланой беспечностью заметил он. – Точно не твоя?

– Нет, не моя!

Голос ее звенел. Видимо, он сфальшивил. Впредь надо лучше следить за своим тоном.

Он показал на дверь в свою спальню и, приглушив голос, сказал:

– Значит, ее. Обронила, наверное.

София вскинула брови, выразительно посмотрела на него и без слов скрылась в своей спальне, оставив дверь открытой.

Джей схватил бусину и отправил ее в брючный карман – к другим таким же. Когда София уйдет, надо будет как следует осмотреть всю комнату во избежание новых казусов. Неприятный поворот. Если София заострит на этом внимание, то легко сообразит: где бусина, там и бусы. Вкупе с его расцарапанной рукой, на которую она уже обратила внимание, это может навести ее на мысль о ссоре, о насилии.

София взяла купальник и халат и направилась к выходу. Джей предупредительно открыл ей дверь.

– Вернусь через час, – сказала она, со значением посмотрев на дверь в его спальню, и торопливо пошла по коридору прочь, словно хотела убежать от него подальше.

Стоя в дверях, Джей проводил ее взглядом, потом вернулся в номер и закрылся на ключ.

Часы показывали ровно половину пятого.

Он произвел быстрый осмотр гостиной в поисках бусин, нашел-таки под диваном еще одну, снова заглянул во все углы и решил, что на этом можно успокоиться.

Потом он вернул на место портьерный шнур и окинул комнату придирчивым взглядом.

Никаких следов борьбы. Гостиная выглядела совершенно так же, как сорок минут назад, когда он вошел в номер.

Закурив, он подошел к окну и обследовал свою руку с тремя уродливыми царапинами. Девчонка отчаянно боролась за жизнь. Шнур сдавил ей горло и заглушил крики, но в последний момент она извернулась и расцарапала его. Он страшно удивился, что у такой изящной девушки столько силы и воли. Он не был к этому готов. На миг он даже засомневался, что сможет одолеть ее.

Он вошел к себе и, не глядя на кровать, проследовал в ванную, где обмыл пораненную руку и обработал ее дезинфицирующим средством. Теперь ему нужно было подумать о дальнейших шагах.

Избавляться от тела, пока все постояльцы не улягутся спать, слишком рискованно. В отеле «Плаза» гости разбредаются по номерам примерно в половине четвертого утра. Таким образом, в его распоряжении целых двенадцать часов. Да, но если сидеть сложа руки, за эти двенадцать часов кто-нибудь наверняка хватится девушки.

Он вспомнил о ее разговоре с курчавым брюнетом – ее агентом, скорее всего. Они договорились встретиться в баре «Плазы» вечером, в шесть. Если она не явится, этот тип начнет выяснять, куда она подевалась. Соответственно, чтобы выиграть время, нужно принять меры.

Упорно отводя взгляд от своей кровати, он вернулся в гостиную и подошел к полке с разными справочниками, которые отец всегда возил с собой. А вот и то, что ему нужно: «Кто есть кто в мире кино». Сведения о Люсиль Балу и ее кинокарьере уместились в нескольких строчках. Ей двадцать один год, снялась в пяти фильмах, живет в Париже, агент – Жан Тири.

Джей поставил книгу на место, поднял телефонную трубку и попросил соединить его со службой справок и сообщений. Он не особенно опасался, что звонок может впоследствии навести на его след. В службе всего два сотрудника, а звонки раздаются беспрерывно – все не упомнишь.

– Не могли бы вы передать записку мсье Жану Тири? К шести часам он будет в баре, – сказал Джей. – Текст такой: «Я в Монте-Карло. Увидимся завтра утром. Люсиль Балу».

Клерк повторил сообщение, пообещал все в точности передать мсье Тири и повесил трубку.

Джей знал, что, согласно гостиничному распорядку, около шести в номер явится горничная – разобрать его постель.

Он вошел в спальню, запер за собой дверь и посмотрел на кровать. Девушка лежала на боку, слегка согнув в коленях ноги, спиной к нему. Словно спала.

Он поискал глазами, куда бы ее спрятать. У стены стоял большой платяной шкаф с запирающимися дверцами. Он заглянул внутрь и решил, что место подходящее.

Джей представил, как сейчас дотронется до мертвого тела, и на миг ему сделалось не по себе, но только на миг. Он распахнул дверцы шкафа, подошел к кровати, поднял девушку на руки и вновь поразился тяжести трупа. Запихав его в шкаф, он долго не мог отдышаться.

Но он был рад, что дело сделано и ключ от шкафа лежит у него в кармане. Он выдвинул ящик комода, взял плавки и вышел в гостиную, где пополнил свой портсигар из стоявшей на столе сигаретницы, после чего покинул номер и вызвал лифт.

Следивший за ним из укрытия Джо Керр был разочарован. Он-то думал, что поймал удачу за хвост, но многообещающее начало ни к чему не привело. Вместо грандиозного скандала с криками и потасовкой, вместо уникального шанса оказаться в нужном месте в нужное время с камерой наготове он получил пустышку.

София Дилейни зашла в свой семейный люкс и преспокойно вышла оттуда с купальными принадлежностями, а теперь вот и молодой Дилейни мирно отправился на пляж.

Но куда делась девушка? Почему она не выходит?

Джо видел, как парень запер входную дверь, то есть девушка при всем желании не смогла бы теперь выйти. Что за чертовщина?

Джо вытер пот с лица носовым платком, больше похожим на старую грязную тряпку, и попытался напрячь извилины.

Девушка вошла, но не вышла, следовательно, она должна быть в номере. Зачем тогда Дилейни-сын запер ее?

Чем дальше, тем загадочнее.

Джо посмотрел направо-налево вдоль коридора, вышел из засады и припал ухом к двери в люкс 27.

Как он ни прислушивался, ничего не услышал. После секундного колебания он поднял левую руку и громко постучал. Потом снова – раз, другой. По-прежнему ничего – ни звука, ни шороха. Он сделал шаг назад и застыл в недоумении.

Девушка, несомненно, там, за дверью. Может быть, парень не велел ей откликаться на стук?

И тут Джо почувствовал на себе чей-то взгляд. Он напустил на себя рассеянный вид и отошел от двери. В дальнем конце коридора возле выхода на лестницу он увидел коренастую фигуру гостиничного детектива. Журналистская выдержка и многолетний опыт заставили Джо двинуться навстречу детективу, который подозрительно сверлил его взглядом.

– Похоже, мистера Дилейни нет в номере, – сказал Джо, сохраняя дистанцию.

– Нет и быть не может, – отрезал детектив. – Надо было спросить внизу у портье. Вы что, порядка не знаете?

– Знаю. Мне сказали, что он у себя, – не моргнув глазом соврал Джо.

– Они имели в виду мистера Дилейни-младшего, но он тоже вышел. Вам нужен старший или младший?

Джо фыркнул:

– На что мне сдался младший? Не важно. Приду позже.

Он обогнул детектива и, посвистывая, начал спускаться по лестнице, спиной чувствуя на себе колючий взгляд.

Не повезло, вздохнул Джо, пробираясь сквозь толпу в вестибюле. Интересно, долго еще этот цербер будет толкаться на этаже? Впрочем, пока молодой Дилейни не вернется, девушке все равно не выйти из номера.

Подумав, он подрулил к стойке портье:

– Очень вас прошу, когда кто-нибудь из Дилейни пойдет к себе в номер, дайте мне знать, а? Я буду в баре, – прибавил он, нехотя расставаясь с тысячефранковой купюрой. – Не забудете? Это крайне важно.

Портье пообещал известить его, забрал деньги и отошел.

Джо направился к телефонной будке и попросил девушку на коммутаторе соединить его с номером Дилейни. После продолжительной паузы телефонистка сказала:

– Сожалею, мсье, номер не отвечает.

Джо повесил трубку и снова окунулся в толпу, прокладывая себе путь к бару. Когда он вошел, часы над барной стойкой показывали без пяти пять.

В этот час бар был практически пуст. От заказа Джо у бармена глаза полезли на лоб: тарелка ветчины, хлеб, масло и двойной виски.

Джо не сомневался, что девушка все еще в номере. Глупо было бы не подкрепиться, пока есть возможность, сказал он себе, намазывая хлеб маслом. Неизвестно, сколько ему придется ждать, а он твердо решил дождаться, когда девушка покинет номер, даже если пришлось бы проторчать в коридоре всю ночь.