Текст книги "Приятного вечера!"

Педро двинулся к мешку, трепеща от волнения, и отвел взгляд от Абе, светя фонариком только на мешок. Абе запустил руку под пиджак. Пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета. Он выдернул оружие, когда Педро схватил мешок.

Абе большим пальцем нажал на предохранитель, поднял пистолет и спустил курок. От вспышки света и грохота оба они вздрогнули. Педро ощутил, как что-то опалило щеку, а потом щека стала мокрой. Свет его фонарика падал прямо на Абе, который пытался подняться на ноги. Педро вскинул револьвер и в панике нажал на спусковой крючок. Он ощутил, как оружие дернулось в руке, услышал грохот, а затем с ужасом увидел, как у Абе в центре лба расплылось кровавое пятно, увидел, как Абе вздрогнул и упал.

Педро, оглушенный грохотом двух выстрелов, стоял неподвижно, едва дыша, понимая, что он убил еврея.

До сознания дошла пугающая мысль: он убил человека! Ты спускаешь курок, и человек умирает! От охватившей его паники заледенела кровь. Он думал только о себе. Если его схватят, он проведет остаток дней за решеткой, как зверь в клетке! Не будет ни Аниты, ни счастливого отца, ни жаркого солнца на тростниковой плантации.

Он услышал голоса. Двери открывались с грохотом. Закричала какая-то женщина.

Фуэнтес! Надо к нему! Подхватив мешок левой рукой, прижимая к себе револьвер правой, понимая, что кровь заливает ему лицо, Педро вышел из квартиры Абе, стараясь сдержать панику.

Фуэнтес, поджидавший у приоткрытой двери, услышал два выстрела и съежился. Он услышал, как распахиваются двери. Увидел, как несколько жильцов второго этажа столпились в дальнем конце коридора.

Чертов придурок провалил все дело! Лишь бы только он не убил еврея! Фуэнтес подошел к группке соседей, которые смотрели вниз, на лестничный пролет, и громко переговаривались, какая-то женщина даже визжала. Он увидел, как Педро с окровавленным лицом поднял голову, поглядев прямо на него. Фуэнтес спрятался за спины соседей. Педро окинул взглядом напряженные лица людей, таращившихся на него сверху, и понял, что спасения нет. Все еще прижимая к себе коричневый мешок, он побежал к выходу на улицу.

Лепски протянул руку к большой картонной коробке, которую Гарри опустил на барную стойку.

– Том, там цыпленок и еще лапша. У тебя будет отличный ужин.

Лепски светился улыбкой.

– Боже! Кэрролл с ума сойдет! Огромное спасибо.

Когда Мэриан соскользнула со стула, он похлопал ее по мягкому месту. А в следующую секунду услышал выстрелы. Лепски мгновенно превратился в стопроцентного копа. Он соскочил со стула и рванулся к выходу. Когда он выбежал на улицу, в его руке уже был револьвер.

Грохот выстрелов успел взбудоражить всех. Машины тормозили, взвизгивая покрышками. Народ стоял, разинув рты и глядя на дверь многоэтажного дома.

В этот момент Педро вышел на улицу. При виде его залитого кровью лица и оружия в руке толпа бросилась врассыпную. Женщины закричали, кто-то из мужчин нырнул в проулок.

Лепски посмотрел на другую сторону улицы и увидел Педро, который пустился бежать. Лепски, прячась за остановившимися машинами, стремительно кинулся за ним.

Педро слышал гулкий топот ног преследователя. С широко распахнутыми от страха глазами он обернулся и увидел Лепски, который бежал за ним, лавируя в рассеявшейся толпе. Он интуитивно понял, что человек, догоняющий его, – коп. Он увидел оружие в руке этого человека. Почти обезумев от ужаса, он развернулся и выстрелил в Лепски.

Пуля Педро угодила в голову какой-то чернокожей женщине, которая бежала к дому в поисках укрытия.

Лепски проревел:

– Стоять, или стреляю на поражение!

Педро отпрыгнул в сторону и рванул через улицу. Лепски ухватил револьвер обеими руками, расставил ноги и выстрелил.

Педро почувствовал удар пули, толкнувший его вперед. Он выронил потертый коричневый мешок, револьвер Фуэнтеса выскользнул из руки. Педро согнулся пополам, и его пронзила неистовая боль.

С визгом остановилась патрульная машина. Еще два копа присоединились к Лепски. Они осторожно приблизились к Педро, и один из копов произнес:

– А сукин сын еще жив.

Фуэнтес вихрем ворвался к себе в квартиру, захлопнул дверь и бросился к окну. Он как раз успел увидеть, как Лепски подстрелил Педро. Он увидел, как коричневый кожаный мешок, в котором лежало четыре тысячи двести долларов, упал рядом с телом Педро, а потом увидел револьвер, валявшийся тут же.

Оружие!

Фуэнтесу было плевать на Педро. Он лишь надеялся, что тот уже мертв. Но вот оружие! Должно быть, он свихнулся, когда дал Педро свой револьвер! Как только копы проверят номер, они выйдут на него. Фуэнтес как-то сторожил по ночам одну шикарную яхту, ее хозяин настоял, чтобы он обзавелся пистолетом, и выбил ему в полиции разрешение.

Очарованный оружием, Фуэнтес захотел оставить его себе. Когда хозяин яхты собирался на Багамы, Фуэнтес сказал, что нечаянно уронил револьвер за борт. Хозяин пожал плечами, велел ему заявить о пропаже в полицию и отчалил.

Фуэнтес ни о чем не заявлял. Разрешение на оружие было действительно еще восемь месяцев. За это время, с деньгами, которые предстояло украсть Педро, Фуэнтес уже планировал добраться до Гаваны, так что к черту копов!

Но теперь…

Копам потребуется всего несколько часов, чтобы проверить номер, и тогда они явятся за ним.

Обливаясь по́том, он наблюдал за сценой внизу. Приехало еще несколько патрульных машин. Завывая сиреной, подкатила и «скорая».

Охваченный паникой, Фуэнтес отвернулся от окна. Надо убираться отсюда, пока не начали обыскивать весь дом! Кинувшись в чулан, он побросал кое-какую одежду в видавший виды чемодан. Куда же пойти? Он подумал о Мануэле Торресе, своем лучшем друге. Фуэнтес часто встречал Мануэля Торреса в порту. Оба когда-то жили в одной деревне под Гаваной, вместе ходили в школу, в юности вместе работали на одной сахарной плантации. Фуэнтес не сомневался, что может рассчитывать на помощь Мануэля.

Открыв дверь, он выглянул в коридор. Соседи стояли к нему спиной: все смотрели вниз. Беззвучно ступая, он, с чемоданом в руке, дошел до конца коридора, где находился пожарный выход. Отодвинул засов, открыл дверь и обернулся. Никто не смотрел ему вслед, внимание всех было приковано к холлу внизу.

Он закрыл за собой дверь и побежал вниз по лестнице. Шагая быстро и размашисто, выбирая узкие проулки, он направлялся в сторону порта.

Через два часа после убийства Абе Леви сержант Гесс, невысокий, грузный мужчина, возглавлявший отдел по расследованию убийств, вошел в кабинет шефа полиции Террелла.

– Похоже на простое разбойное нападение, шеф, – сообщил он. – Двое погибших. Из-за беспорядочной стрельбы, как я понимаю. Личность убийцы мы пока не установили. На него ничего нет. Мы поспрашивали свидетелей, но никто ничего не знает. Он кубинец. Мы все еще пытаемся установить его личность, но кубинцы стоят горой друг за друга.

Террелл, крупный мужчина с волосами песочного цвета, тронутыми сединой, с тяжелыми чертами лица, на котором особенно выделялась квадратная челюсть, выглядел ровно так, как и должен выглядеть дельный и суровый шеф полиции.

– А что с этим кубинцем?

– Он выжил. Том прострелил ему легкое. В данный момент он в реанимации. Рядом с его кроватью дежурит Ларри.

– По оружию что-нибудь есть?

– Проверяем. Вот-вот должно появиться.

– Что пресса?

Гесс поморщился:

– У нас не часто происходит два убийства за день, шеф. Репортеры ликуют.

– Этого следовало ожидать. Отпечатки пальцев убийцы сняли?

– Они уже отправлены в Вашингтон.

Вошел сержант Биглер:

– Шеф, получили отчет по оружию. Револьвер принадлежит кубинцу Роберто Фуэнтесу. У него имеется разрешение. Он живет в той самой многоэтажке, где убили Абе Леви. Но убийца не он. Фото на лицензии не совпадает. Макс с парой патрульных отправился к нему.

– Этот Фуэнтес мог ведь продать оружие убийце, – сказал Террелл, – или же тоже замешан в разбое.

– И я так думаю, шеф.

Зазвонил телефон. Трубку снял Биглер.

– Понял, – сказал он и добавил, обернувшись к Терреллу: – Фуэнтес сбежал. Забрал с собой одежду. В доме никто ничего не знает… как обычно.

– Он мне нужен, – сказал Террелл. – Займись им, Джо.

Деятельный Биглер с готовностью кивнул:

– Вы его получите, шеф.

Было начало третьего ночи, когда Анита Сертес подошла к рыболовецкому катеру Мануэля Торреса. В порту, если не считать нескольких ночных охранников, не было ни души. Охранники лишь покосились в ее сторону, когда она, стараясь держаться в тени, проходила мимо. Они решили, что она одна из многочисленных проституток, которые часто бывают в порту. Анита остановилась, увидев нужный катер. В каюте на носу горел свет. Она не сомневалась, что обнаружит в этой каюте Фуэнтеса.

Когда Анита вернулась домой, приведя в порядок люкс в пентхаусе, она включила радио и только тут узнала про стрельбу. Утром, пока она собиралась на работу, Педро велел ей, чтобы вечером, когда вернется, уложила вещи.

– Завтра в десять мы улетаем в Гавану. Будь готова.

Она обняла его:

– Дорогой мой, я всей душой против этого, но ты можешь положиться на меня, как и всегда.

Анита заходила домой в дневной перерыв, но Педро уже не было. Она немного отдохнула телом, но не душой. Ей не давала покоя мысль об оружии, которое показывал ей Педро. Она думала о его приятеле Фуэнтесе, который дал ему это оружие. Педро сказал, что никакого риска не будет. Она так его любила, что заставила себя поверить: риска не будет, – но все равно боялась.

Анита вернулась домой в половине одиннадцатого, отчаянно надеясь, что Педро уже дожидается ее, но при виде пустой маленькой комнаты сердце ее упало.

Педро велел ей собираться, поэтому она, несмотря на усталость, уложила два чемодана с их немногочисленными пожитками. Собравшись, она подумала, что завтра в это время они уже вернутся на маленькую сахарную плантацию и она снова будет батрачить на жаре, но какое это имеет значение, если Педро, ее любовь, будет рядом с ней?

Дожидаясь возвращения Педро, она включила новости. Анита оцепенела, услышав о разбойном нападении на Абе Леви, сборщика арендной платы, в результате чего погибли сам Абе Леви и случайная прохожая Кэрри Смит, чернокожая женщина.

Диктор продолжал:

– Детектив Том Лепски, заметивший бегущего налетчика, сделал предупреждение, а затем открыл стрельбу. Преступник – молодой кубинец, личность которого пока не установлена. Он получил серьезные ранения и находится в госпитале под охраной полиции.

Анита зажала руками рот, подавив крик. Педро!

– Полиция собирается допросить кубинца по имени Роберто Фуэнтес. Орудие убийства указывает на то, что он либо продал, либо одолжил его налетчику.

Диктор продолжал:

– Все, кому что-либо известно о местонахождении этого человека, должны сообщить в управление полиции.

Анита выключила приемник. У некоторых женщин имеется внутри стальной стержень, у других – нет. У Аниты был этот стержень, выкованный тяжкой, изматывающей работой на сахарной плантации и в отеле. Как только она отошла от потрясения, узнав, что ее возлюбленный серьезно ранен и находится в руках полиции, она задумалась над возникшей проблемой. Скоро полиция узнает, кто такой Педро и где он живет. Они придут сюда и допросят ее. За ней станет охотиться пресса. Она лишится работы в отеле. Надо действовать немедленно!

Фуэнтес! Он наверняка знает, что полиция будет его искать, и затаился.

Анита много месяцев прожила в Сикомбе. Она была частью кубинской диаспоры. Она знала друзей Педро. Она знала, что Фуэнтес постоянно твердит о своем богатом друге Мануэле Торресе, который держит рыболовецкий катер у Западного причала.

Она много слышала о Мануэле Торресе. Говорили, что он обладает большим влиянием. И даже более того. В кубинской диаспоре его считали крестным отцом всех кубинцев, живущих в городе. Когда у кого-нибудь из них возникали проблемы, за помощью отправлялись к Мануэлю, и тот помогал. Его называли человеком слова. Когда он говорил, что сможет разрешить проблему, проблема была решена. Разумеется, за потраченное время он брал кое-какие деньги, но это было приемлемо, потому что его советы всегда помогали. Если он не выезжал на рыбалку, то торговал с прилавка на набережной, успешно всучивая туристам разную ерунду.

Когда Фуэнтес с Педро накачивались дешевым вином, Анита, сидевшая рядом, слышала, как хвастается Фуэнтес.

– Мануэль – мой друг, – заявил он как-то Педро. – Если я когда-нибудь попаду в беду, я пойду к нему и он мне поможет.

«Мануэль Торрес, которого называют человеком слова!» – думала Анита. Фуэнтеса она найдет у него.

Больше часа просидела она неподвижно, напряженно размышляя. Педро необходимо спасти! Педро нельзя надолго в тюрьму! Сама мысль об этом была невыносима, невозможна! Она хорошо знала цену дружбе. Ни Фуэнтес, ни Мануэль и палец о палец не ударят, чтобы помочь Педро, если у них не будет веского стимула.

После часа отчаянных размышлений она наконец-то приняла решение. Она колебалась, не зная, осуществим ли ее план, но затем убедила себя, что иного способа спасти Педро нет, а значит, план должен осуществиться.

Она изложит его Мануэлю и Фуэнтесу. Анита питала надежду, что как только они поймут, какие немыслимые деньги им светят, то помогут спасти ее мужа.

И вот Анита стояла, глядя на катер Мануэля. Она заметила тень, которая шевелилась за занавеской в освещенной каюте на носу. Оглядевшись по сторонам, она нашла камешек и бросила в окно.

После недолгого ожидания дверь каюты открылась и на палубу выдвинулась скрытая тенью великанская фигура.

– Это я… Анита Сертес, – произнесла она тихо.

Глава третья

Майк Баннион расплатился за такси, доставившее его из аэропорта Майами в отель «Морской». Помедлил, оглядывая входную дверь и балконы, украшенные старомодной ковкой. Он решил, что эта гостиница подходит для пенсионеров, у которых не слишком много денег. Мысленно пожав плечами, он поднялся на несколько ступенек, вошел в фойе, украшенное карликовыми пальмами в кашпо из потемневшей меди, и приблизился к скромной стойке администратора.

Ему приветливо улыбнулся аккуратно одетый пожилой портье.

– Меня ожидает мистер Вэнс, – сказал Майк.

– Мистер Лукас?

– Да, я. – Брат Майка велел ему зарегистрироваться под именем Теда Лукаса, и номер был забронирован на это имя.

– Минутку, пожалуйста. – Пожилой портье взялся за телефон, произнес несколько слов, выслушал ответ, затем повесил трубку. – Мистер Вэнс примет вас, мистер Лукас. Второй этаж. Номер два. Ваша комната на пятом этаже. Номер двенадцать. Если вы оставите багаж, я прикажу отнести его в ваш номер.

Майк поднялся на второй этаж на лифте. Он теперь избегал всех лишних нагрузок. Он заметил, что ходьба по лестнице причиняет ему острую боль в боку. Сегодня был неудачный день. Наверное, из-за перелета и тяжелого багажа. Майк был уверен, что завтра ему будет уже не так плохо.

Он чувствовал, что смертоносная гадина внутри его прогрызает себе выход на свободу. Боль то накатывала, то отступала. Бывали дни, когда он пытался убедить себя, что вовсе не умирает, однако сегодня, выходя из аэропорта и ощущая, как в него впиваются острые зубы боли, он понял, что обманывает себя.

Майк постучал в дверь второго номера, и брюзгливый голос прокричал, чтобы он входил.

Открыв дверь, Майк оказался в маленькой гостиной, обветшалой, но уютной, – в такой комнате дряхлый старик может спокойно ждать смерти.

Лу Брейди сидел в кресле-каталке. Поглядев на него, Майк увидел маленького, тщедушного человечка, вероятно доживающего восьмой десяток.

Грим Брейди был очередным его шедевром. Накануне днем его седая шевелюра, пушистые белые усы, измененная форма ноздрей и сухая морщинистая кожа совершенно одурачили Мэгги. Брейди велел ей приехать в «Морской», где ее ждал номер на имя Стеллы Жак, и спросить мистера Вэнса. Когда Мэгги приехала и зашла во второй номер, она отпрянула при виде старика в кресле-каталке, затем сконфузилась и воскликнула:

– О, прошу прощения! Наверное, я ошиблась номером, – и уже хотела выйти.

– Заходи, милашка, и снимай трусики, – сказал Брейди своим обычным голосом.

Мэгги была настолько потрясена, что вовсе не сочла это забавным. Брейди пришлось довольно долго успокаивать ее и убеждать, что этот старый калека, который гладит ее, действительно любовь всей ее жизни.

Наконец он успокоил ее настолько, что можно было перейти к делу. Он рассказал ей, что завтра утром придет человек, которому предстоит сыграть важную роль в ограблении отеля.

– Я хочу, чтобы ты посидела в спальне, Мэгги, – сказал Брейди. – Приоткрой дверь и слушай. Я хочу, чтобы ты была твердо уверена, что сможешь работать с этим человеком, как и я сам. Хэддон утверждает, что парень годится, но он не профессионал. Он никогда этим не занимался, а я не доверяю дилетантам. Если он подведет нас, потеряет самообладание, нас ждет настоящая беда. Прислушивайся к его голосу, к тому, что он скажет, а потом выйди и внимательно на него посмотри. Если он вызовет у тебя опасения, проведешь рукой по волосам. Если будешь уверена, что сможешь с ним работать, тогда так и скажешь.

Мэгги, сидевшая с широко раскрытыми глазами, кивнула.

– Это крупное дело, правда, Лу? Я немного волнуюсь. Мне неохота садиться в тюрьму, но если ты скажешь, что все будет хорошо, тогда я согласна.

– Ты не сядешь в тюрьму, детка, и я тоже.

Мэгги принялась гладить Брейди по руке:

– Знаешь что, милый? Никогда не занималась этим с восьмидесятилетним старичком. Может, попробуем?

Брейди засмеялся:

– Нет. Я потратил на этот грим три часа. Не хочу, чтобы ты его слизала. Так что остынь.

Стоя в дверях, Майк смотрел на старика в кресле-каталке. Он был одурачен так же, как и Мэгги, и думал про себя: «Господи! Неужели этот ветхий старикашка и есть тот, с кем мне предстоит работать?»

Пока Майк смотрел на него, Брейди тоже окинул его холодным, изучающим взглядом, а затем начал успокаиваться. Подходящий кандидат, решил он. Этот парень не только непробиваемый – видно, что привык к дисциплине. Хэддон упоминал, что он армейский сержант. Такой человек самообладания не потеряет. Запавшие глаза встревожили Брейди, зато их компенсировали твердая линия рта и мощная челюсть.

– Я Майк Баннион, – представился гость. – Вы мистер Вэнс?

– Входите и садитесь, – сказал Брейди.

Он дождался, пока Баннион закроет дверь и сядет в кресло рядом с креслом-каталкой Брейди.

– Значит, вы Майк Баннион, – проговорил Брейди старческим голосом. – Расскажите мне о себе.

Майк смотрел прямо на Брейди. Было в этом старике что-то ненатуральное. Он интуитивно это ощущал.

– Я здесь, чтобы работать, – отрезал он. – Вам незачем знать обо мне, как и мне – о вас. Что за работа?

Такой подход Брейди понравился. Этот огромный вояка дело говорит, мысленно отметил он, однако решил еще немного прощупать Майка.

– Мне говорили, что вы отменный стрелок. Насколько это верно?

– Может, хватит валять дурака? – произнес Майк. – Скажите тому, кто прячется в соседней комнате, чтобы выходил. И поговорим о деле.

Мэгги вышла из спальни, остановилась, чтобы взглянуть на Майка, а потом захлопала в ладоши.

– Вот это здоровяк! – воскликнула она.

Брейди засмеялся, увидев, какими глазами смотрит на Мэгги Майк.

– Давайте-ка выпьем, – предложил он, вставая с инвалидного кресла и подходя к бутылкам, выстроившимся на столе. – Это Мэгги. Она работает с нами. Что будешь пить, Майк?

Ошеломленной неожиданной прыткостью старого калеки и видом Мэгги, выглядевшей соблазнительнее обычного, Майк разинул рот. Затем, взяв себя в руки, он поднялся с кресла.

– Скотч? – спросил Брейди.

– Что за чертовщина? – решительно произнес Майк.

– Выпей скотча, Майк, – посоветовал Брейди, наливая большую порцию. – Мэгги, ты лучше воздержись. Я знаю, что после скотча ты теряешь внимательность. Подай Майку стакан, а я пока налью себе.

Мэгги взяла стакан и подошла к Майку.

– Держи, здоровяк, – сказала она.

Майк принял стакан, подумав, что никогда в жизни не видел такой сексапильной женщины. Голова у него немного шла кругом, и он, заметив, что Брейди махнул рукой в сторону кресла, снова сел.

– Итак, Майк, прошу прощения, что водили тебя за нос, но я хотел убедиться, что ты действительно нам подходишь, – сказал Брейди, усаживаясь в свое кресло. – Я доволен. – Он поглядел на Мэгги. – Что скажешь ты?

Мэгги вздохнула:

– О да. У него фантастические мускулы!

Брейди захохотал:

– Привыкай к Мэгги. Мне и самому это не сразу удалось.

К этому моменту Майк справился с потрясением, вызванным Мэгги и этим стариком, который вел себя как тридцатилетний.

– Мистер Вэнс, – сказал он сжато, по-военному, – я спросил, что за работа.

Мэгги негромко простонала:

– Ну разве не чудесный голос? – И ее ресницы затрепетали.

– Мэгги, может, заткнешься? – оборвал ее Брейди, затем, обернувшись к Майку, продолжил: – Вот что нам предстоит сделать. Я изображаю инвалида, Мэгги – мою сиделку, ты – моего шофера. – Он помолчал и добавил: – Униформа у тебя есть?

– Я достал.

– Отлично. Суть вот в чем…

Следующие двадцать минут Брейди выкладывал подробности ограбления.

– Твоя задача – вывести из строя охранников, если они заявятся. У тебя будет пистолет, заряженный дротиками, – заключил Брейди и сделал знак Мэгги, которая ушла в спальню и вернулась с оружием.

– Осечки быть не должно, – продолжал Брейди, пока Майк изучал пистолет. – Это не смертельно. Никто не погибнет. Фокус в том, чтобы дротик попал в шею охранника. Это твоя основная задача, после чего ты поможешь мне вытащить сейфы постояльцев из хранилища, за что получишь пятьдесят тысяч долларов.

Майк кивнул.

– Хорошо. Вы хотели знать, как я стреляю, – произнес он. – Резонный вопрос, когда речь идет о пятидесяти тысячах долларов. – Он окинул взглядом комнату. – Пусть будет эта картина. – Он указал на копию с какого-то полотна импрессионистов, выполненную в блеклых тонах. Картина висела футах в двадцати от того места, где он сидел. – Парень слева, в правый глаз… идет?

Брейди с Мэгги обернулись, чтобы посмотреть на картину. Они в первый раз обратили на нее внимание.

Майк поднял пистолет. Его жест был стремительным и уверенным. Раздался хлопок, когда он нажал на спусковой крючок.

– Смотрите, – предложил он.

Брейди встал с инвалидного кресла, пересек комнату и всмотрелся в полотно. В правом глазу парня на картине торчал дротик.

На часах было без двадцати двенадцать. Официанты отеля «Испанский залив», подчиняясь движениям пальцев богачей, лежавших в шезлонгах, циркулировали вокруг большого бассейна с подносами, на которых стояли разнообразные коктейли. За официантами следовали вышколенные слуги с подносами изысканных канапе. Уилбер Уоррентон уже совершил утренний заплыв. Его жена Мария, лежавшая рядом с ним в бикини, читала роман.

Купанье в бассейне было не для нее. Макияж и укладка были настолько сложными, что она плавала только по вечерам, когда можно было потратить час или даже больше, восстанавливая нанесенный водой ущерб перед поздним ужином.

Уилбер допил второй сухой мартини. Он совсем расслабился. Пока что медовый месяц проходил успешно. Отель оказался в точности таким, как было обещано. Сервис безупречный, кухня не хуже, чем в каком-нибудь парижском ресторане с тремя мишленовскими звездами. Единственным облачком на в целом ясном горизонте было нарастающее недовольство Марии. Испорченная до мозга костей, она принадлежала к тем женщинам, которые вечно находят во всем недостатки, каким великолепием их ни окружи.

На этот раз она ныла из-за того, что в отеле гостит слишком много стариков. Уилбер заметил, что «Испанский залив» – самое дорогое в мире заведение подобного рода. Останавливаться здесь могут позволить себе только самые богатые.

– Нам повезло, что за нас платит отец, Мария, – сказал он, – иначе мы не были бы здесь.

Мария фыркнула:

– Все равно что жить на кладбище.

– Мы всегда можем переехать. Хочешь? Отправимся в «Брег», там молодежь.

– В «Брег»? Ты чокнулся? Это же трущобы!

Уилбер поднялся, взглянув на часы:

– Пойду позвоню отцу.

Мария нахмурилась:

– О господи! Что, опять? Ты ему каждый день будешь звонить?

– Он любит поболтать, – сказал Уилбер. – Я недолго.

Он отошел, а Мария передернула плечами и вернулась к своему роману.

Уилбер и сам любил короткие разговоры с отцом, и он знал, что его старик с нетерпением дожидается момента, когда можно будет пересказать сыну события трудового дня. Уилбер знал, что отец одинок и ему хочется, чтобы они с Марией побыстрее вернулись в Даллас и подарили ему внуков. Уилбер смущенно признался Марии, что отец купил им роскошный дом, полностью обставленный, с прислугой, двумя автомобилями, бассейном и небольшим парком. На самом деле – со всем, что только можно купить за деньги.

– Да кто захочет жить в такой дыре, как Даллас? – сердито воскликнула она. – После медового месяца я хочу поехать в Париж и Венецию.

– Я собираюсь работать в Далласе, Мария, – терпеливо объяснил Уилбер. – Тебе там понравится. Я видел дом. Он просто чудесный! А в Париж съездим потом.

Она бросила на него тяжелый взгляд и ничего не ответила.

Поднявшись на лифте в свой люкс в пентхаусе, Уилбер вошел в гостиную и заказал разговор с Далласом. Спустя несколько минут он уже здоровался с отцом.

– Привет, сынок! – загромыхал на линии бас Сайласа Уоррентона. – Как дела?

– Отлично, пап, а у тебя?

– Работы невпроворот. Доу – Джонс поднялся для разнообразия. Я только что продал пакет акций, неплохо наварился. Сейчас обедаю с двумя арабами, крупные шишки у себя на родине, но для меня – мелкая сошка. Они пытаются предложить мне сделку. Если согласятся на мои условия, это принесет немалые деньги.

– Молодец, пап.

– Да, у твоего чокнутого старика котелок пока варит. – Сайлас помолчал и спросил: – Как твоя жена? – Сайлас редко называл Марию по имени.

– Отлично, пап.

– Еще не обрюхатил ее?

Уилбер выдавил смешок:

– Дай нам время, пап. Мария хочет немного посмотреть мир, прежде чем полностью посвятить себя семье.

Он услышал, как отец недовольно заворчал:

– Не затягивай с этим, сынок. Я не становлюсь моложе. Когда вы собираетесь домой?

– Ну, через пару недель.

– Я приготовил для тебя много интересного. Хочу, чтобы ты снял с меня часть обязанностей, сын. Ты уже рассказал жене про дом? Я его посмотрел. Просто мечта.

– Конечно, пап, я рассказал. – Уилбер постарался добавить в голос энтузиазма. – Она довольна.

Снова послышалось ворчанье:

– Еще бы она была недовольна! Он стоит три миллиона. – Снова пауза, а потом: – Ладно, развлекайся, сынок. У меня сейчас заседание совета, и скоро ты тоже будешь членом совета. Пока, сынок, береги себя.

И Сайлас повесил трубку.

Анита Сертес заканчивала уборку в ванной комнате Марии, когда пришел Уилбер и принялся говорить по телефону с отцом. Анита торопливо приоткрыла дверь и прислушалась. Из реплик лишь одного собеседника она мало что узнала, разве только теплые интонации Уилбера доказывали, что слухи не врут: Сайлас Уоррентон, баснословный богач, и его сын обожают друг друга. Один из официантов, кубинец, обслуживавший пентхаус, рассказывал, что старик, судя по всему, бредит внуками.

– Эта богатая стерва не станет ему угождать. Я слышал, как молодожены спорили в спальне. Она слишком эгоистична, чтобы заводить детей. А сынок унаследует нефтяную империю. Он будет миллиардером, когда его старик окочурится, – так сказал ей официант.

Поспать накануне Аните не удалось. Она провела несколько часов в душной каюте на носу рыболовецкого катера Мануэля Торреса, ведя переговоры. Первым делом она стала умолять Фуэнтеса помочь Педро. Тот пожал плечами.

– А что я могу? За мной охотятся копы! – сказал он с дрожью в голосе. – Если бы удалось добыть денег, я бы вернулся в Гавану, но я застрял здесь.

– Здесь ты в безопасности, – сказал Мануэль. – Я друзей не бросаю.

– Разве мой муж не друг тебе? – спросила Анита.

– Его друг, – сказал Мануэль, кивнув на Фуэнтеса. – Не мой.

Фуэнтес в отчаянии всплеснул руками:

– Я ничего не могу! Неужели тебе не понятно? Его забрали копы! Он ранен. Что я могу?

Анита с горящим взором подалась к нему и все объяснила.

Мужчины слушали, пока она говорила, а затем Фуэнтес неожиданно прервал ее.

– Это какое-то безумие! – вспылил он. – Ты свихнулась! Уходи! И не возвращайся сюда! Ты ненормальная!

Мануэль предостерегающе опустил руку ему на плечо.

– Я вижу тут большие возможности, – сказал он. – Давайте обмозгуем идею. Успокойся.

– Это чушь!

– Когда речь идет о пяти миллионах, для меня это не чушь. Успокойся.

Анита смотрела на мужчин. Возражений она ожидала. Фуэнтес – никчемный дурак, однако она видела, что Мануэль клюнул на ее наживку. Она рассматривала его: крупный, мощный, с косматой черной бородой, совершенно лысый, с маленькими жесткими глазками. Если удастся его убедить, он осуществит ее план, в этом она не сомневалась.

Мануэль взглянул на нее.

– Поясни мне вот что, – сказал он. – Ты предлагаешь нам захватить люкс в пентхаусе, взять в заложники Уоррентона с женой и требовать выкуп?

– Такой план, – спокойно подтвердила Анита. – Уоррентон стоит миллиарды. Отец его обожает. Выкуп в пять миллионов для него пустяк.

– Но как мы захватим пентхаус? – спросил Мануэль.

– Говорю же, она свихнулась! – сердито выкрикнул Фуэнтес. – Я знаю этот отель. У них там охрана повсюду. Захватить пентхаус… чушь собачья!

Мануэль похлопал Фуэнтеса по руке:

– Друг, я же просил тебя успокоиться. Давай послушаем. Пять миллионов долларов! Ты подумай, что это значит. – Поглядев на Аниту, он снова спросил: – И как же мы захватим пентхаус?

– С моей помощью, – ответила Анита. – Я работаю в отеле. Об охране я знаю все, знаю, как попасть в пентхаус, как не столкнуться с охранниками и гостиничными копами. – Она обернулась к Фуэнтесу: – Копы тебя ищут. Ты что, так и будешь сидеть здесь месяцами? Неужели непонятно, что, оказавшись в пентхаусе, ты сможешь потребовать что угодно: еду, выпивку, сигареты… что угодно, а поскольку у тебя в заложниках будут Уоррентоны, отель предоставит тебе все? А когда выкуп передадут, мы, не отпуская Уоррентонов, все вместе улетим домой с пятью миллионами.

Фуэнтес уставился на нее, разинув рот, затем перевел встревоженный взгляд на Мануэля.

– Допустим. Возможно, – медленно проговорил тот. – Ты уверена, что сможешь провести нас в пентхаус?

Анита начала успокаиваться. Еще одна рыбина клюнула.

– Смогу, – сказала она. – У меня есть дубликаты ключей от служебного входа и от пентхауса.

– Правда? – резко спросил Мануэль. – Откуда они у тебя?

Когда-то давно Педро посоветовал ей: «Всегда имей дубликаты гостиничных ключей. Никогда не знаешь, в какой момент они пригодятся». И он объяснил ей, как сделать оттиск на воске, после чего заказал копии ключей.

– Это уж тебя не касается, – заявила Анита. – Они у меня есть.