Текст книги "Невинный убийца"

– Вы забыли ее на столике. Я нашел ее сразу, как вы ушли.

– Кошмар! Я до сих пор не обнаружила пропажи.

– Как мне быть? – спросил я. – Послать ее вам по почте или занести самому? Я сделаю, как вы захотите.

Наступила долгая пауза. Я слышал в трубке дыхание Лауры.

– Алло! – сказал я. – Вы слушаете?

– Конечно. Просто размышляю. Вы можете сделать мне одно одолжение?

– Какое?

– Приложите на минутку трубку к вашему сердцу.

– Нет, этого я не сделаю, – сказал я. Мне не хотелось, чтобы она знала, как сильно оно бьется, хотя я подозревал, что ей это уже известно.

– Разве это не называется бить лежачего?

– Да, и раз мы об этом заговорили, то я должен сказать вам, что изменил свое мнение на этот счет. В будущем я буду поступать так, как вы.

– Но это ведь несправедливо.

– Мне это теперь безразлично.

– В таком случае моя брошь слишком ценна, чтобы доверять ее почте. Как вы считаете?

– Это ваша брошь и ваш риск, – сказал я, пытаясь вложить в голос металл.

– По-моему, лучше не посылать брошь по почте.

– Тогда я привезу ее вам.

– О нет. Этого мне не хотелось бы. Где вы живете, Дэвид?

– Виа Карпина, дом 23, сразу же за театром «Ла Скала», в нижнем этаже.

– Я приеду за брошью завтра, около семи часов, Дэвид.

– У меня очень примитивно, – сказал я. – Но как хотите.

– Итак, до завтра, – сказала она. – Спокойной ночи, Дэвид.

– Спокойной ночи.

Глава 2

На следующий день я водил по собору одну пожилую пару. Людьми они оказались очень милыми и щедро отблагодарили меня за труд.

Едва они отъехали в своем автомобиле, как ко мне подошел Торчи.

– Очень рад, что ваши дела процветают, синьор Дэвид, – сказал он с дружеской улыбкой. – Два последних дня были очень удачными для вас.

– Согласен, – сказал я, отдавая ему 500 лир. – Благодарю за заем. Эти деньги принесли мне счастье.

– Вы решили в отношении броши? Я могу отдать вам деньги через час.

– Я не продам ее. Она мне не принадлежит, и я собираюсь вернуть вещь хозяйке.

Торчи пожал плечами.

– Я люблю вас, как брата, синьор Дэвид, – сказал он. – Надеюсь, вы простите меня, если я выскажу вам свое убеждение: очень немногие женщины в мире стоят 200 тысяч лир.

– Я не люблю, когда походя в одной фразе говорят о женщинах и о деньгах.

– Прошу прощения, но я видел все, что произошло в соборе между той женщиной и вами. Это все естественно и приятно. Такая красивая женщина создана для любви. Но если вы продадите брошь мне, то сможете эти деньги употребить с пользой. Если же вы вернете брошь синьоре, то получите благодарность, а может быть, и нечто большее. Но по сравнению с тем, что она может вам предложить, это будет плохая сделка. Подумайте как следует, синьор Дэвид.

– Убирайся, искуситель, – со смехом сказал я. – Я не продам брошь.

– Подождите, не торопитесь с решением, – в страхе воскликнул Торчи. – Я делаю вам другое предложение: я дам за нее 230 тысяч лир и Симону в придачу. Это хорошая сделка. Симона – искусная девушка в домашнем хозяйстве и в любви.

– Это действительно прекрасное предложение, но я не продам брошь. Если бы она была моей собственностью, то я и минуты не раздумывал бы, но она принадлежит не мне – и тут ничего не поделаешь. И поставим на этом точку.

Торчи печально посмотрел на меня:

– Боюсь, что синьора произвела на вас слишком большое впечатление. Это плохо. Мужчине нельзя влюбляться в женщину.

– Хватит, Торчи.

– Думаю, что вы еще раскаетесь в своем решении, – сказал он. – Человек, предпочитающий деньгам женщину, накличет на себя беду. Я буду молиться за вас.

– Пошел к черту! – крикнул я, потеряв терпение.

Я особенно разозлился на Торчи потому, что он говорил то, что я уже не раз повторял себе после телефонного разговора с Лаурой.

– Я попрошу и Симону помолиться за вас, – с достоинством сказал Торчи. Потом он отошел от меня, благочестиво склонив голову и опустив глаза.

Приближалось время свидания с Лаурой. Я поспешил к себе. Окинув комнату придирчивым взглядом, я остался доволен. Мои старания не пропали даром: убогое жилище приобрело мало-мальски приличный вид.

Горшок с темно-красными бегониями украсил стол возле окна, картина Боттичелли была запрятана под кровать. У Филиппо я позаимствовал скатерть на стол, а у Умберто – шелковое голубое покрывало на кровать. Джузеппе дал мне красивый персидский ковер. Комната совершенно преобразилась. Я купил две бутылки бордо и попросил Пьерро сделать мне десять бутербродов. Он заботливо снабдил меня двумя бокалами и тарелками, а в последний момент настоял на том, чтобы прислать мне сверх этого бутылку коньяка. Мой костюм был выглажен и вычищен. Я заложил часы, чтобы купить себе пару приличных ботинок. Теперь мне не оставалось ничего кроме, как ждать. Я закурил сигарету и в шестой раз стал поправлять посуду на столе. Рот у меня пересох, сердце тяжело билось, и я немного задыхался. Я заставил себя во время курения усесться в кресло, но курил так невнимательно, что обжег себе язык, и сердито бросил сигарету. В этот момент во входную дверь постучали. Секунду я стоял неподвижно со сжатыми кулаками, прерывисто дыша, потом направился по коридору к входной двери. На улице стояла Лаура Фанчини и смотрела на меня. На ней были простое платье из голубого полотна и большая соломенная шляпа. Глаза прятались за темными очками.

– Привет, Дэвид, – сказала она. – Я точна, не правда ли?

– Да, – хрипло выдавил я. – Прошу вас, войдите.

Я отстранился от двери и пропустил ее.

– Вот сюда, – сказал я, распахивая дверь своей комнаты.

Она вошла и огляделась. Потом сняла темные очки и улыбнулась мне.

– Здесь очень красиво.

– У меня щедрые друзья, – я прикрыл дверь. – Вам было сложно найти?

– Не очень. Было время, когда я чуть ли не каждую неделю ходила в «Ла Скала».

Лаура сняла шляпу и положила вместе с сумочкой на комод, а потом остановилась перед зеркалом.

Я смотрел на нее и не мог поверить, что та, которую я так жаждал видеть, что она действительно у меня.

– Когда ветер дует в мою сторону, то можно услышать музыку, – сказал я.

Она повернулась с улыбкой.

– Музыка и соборы – подходящее сочетание. Как продвигается ваша книга?

– Последнее время я мало работаю. Иногда по целым неделям не прикасаюсь к ней. – Я понимал, что веду себя по-идиотски, официально и напряженно, но ничего не мог поделать. В присутствии Лауры я смущался и был чем-то обеспокоен.

Воцарилось молчание. Тишина действовала на меня угнетающе, и у меня вдруг появилось чувство, что наше свидание будет неудачным.

Присутствие Лауры заставляло меня так нервничать, что я почти жалел, что она пришла.

– Может быть, возьмете бутерброд? – беспомощно предложил я. – Вы, видно, голодны.

– Голодна? – спросила она. – Да, Дэвид, я голодна вот уже четыре года.

Часы на церковной башне пробили девять, когда Лаура шевельнулась и освободилась из моих объятий.

– Мне нужно идти, Дэвид, – сказала она. – Я должна быть дома к 11 часам.

Она стала в ногах кровати, а я молча наблюдал, как в сумерках Лаура поспешно одевается.

Когда я хотел встать, она сказала:

– Лежи, дорогой. Тут не хватит места для нас обоих.

– Как ты поедешь?

– У меня поблизости стоит машина. Если я потороплюсь, то через час смогу быть дома.

– Прошу тебя, будь осторожней.

Она засмеялась.

– Разве я представляю теперь какую-то ценность, Дэвид?

– Да, самую большую на свете.

– Это меня радует.

– Тебе не жаль немного?

– Нет, а тебе?

– Немного жаль. Каждая новая любовь приносит с собой волнение и боль.

– Да, но зато она вознаграждает людей и счастьем.

Застегнув платье, Лаура надела шляпу и взяла сумочку.

– Оставайся, Дэвид. Я найду дорогу одна.

– Как глупо, – со смехом сказал я. – Ты не съела ни кусочка, и все мои труды пропали даром.

Она присела ко мне на кровать.

– У меня теперь нет аппетита, дорогой, – сказала она, склоняясь надо мной и нежно целуя.

– Когда ты придешь опять? – спросил я, сжав ее руку.

– Я не знаю. А тебе хочется, чтобы я пришла опять?

– Конечно, и чем чаще, тем лучше.

– Может быть, я приеду на следующей неделе, но это зависит от того, как мне удастся вырваться.

– Подожди, не уходи, – сказал я. – Как насчет понедельника?

– В понедельник выходная сиделка, которая ухаживает за моим мужем.

– А во вторник?

– По вторникам я читаю ему вслух.

– Так когда же?

– Не знаю. Сегодня и то непросто было вырваться. Я же говорила тебе, Дэвид, что я четыре года живу как в монастыре. Так долго, как сегодня, я, вероятно, редко могу у тебя оставаться.

– Черт возьми! Не делай из меня дурака! Мы должны увидеться как можно скорее. Может быть, тебе удобнее приезжать сюда днем? Между двумя и пятью часами здесь тихо. Как насчет среды?

– Я постараюсь, Дэвид, но обещать ничего не могу. Разве ты забыл, что сам сказал…

– Что я сказал?

– Ты сказал, что есть очень чуткие люди в отношении окружающих. Возможно, муж что-то заметит. Скорее всего я сама себя выдам, а это ему будет больно.

– Зачем ты напоминаешь все это? – резко спросил я. – Хочешь лишний раз уколоть меня моей же подлостью?

– Не валяй дурака, Дэвид. О подлости не может быть и речи. Ведь мы любим друг друга. Я хотела тебе только сказать, что мы должны быть очень осторожны, чтобы не причинить боли Бруно.

– Значит, я просто должен ждать твоего прихода?

– Больше ничего не придумаешь. Но ты помни: если я не с тобой, значит, я думаю о тебе.

Лаура раскрыла сумочку и вынула записную книжку.

– Дай мне твой номер телефона.

Я назвал его.

– Я дам тебе знать, когда смогу приехать. И прошу тебя, Дэвид, не звони мне. Это опасно. Второй телефон находится у Бруно в комнате, а его сиделка очень любопытна. Она может подслушать нас. Обещай мне, что ты не будешь звонить.

– Обещаю. Но ты действительно приедешь как только сможешь?

– Конечно. А теперь мне нужно спешить. Прощай.

– Подожди, ты забыла брошь. – Я вскочил с кровати и вынул драгоценность из ящика стола. – Забавно, если бы ты еще раз забыла ее.

Лаура взяла брошь и спрятала ее в сумочку.

– Поцелуй меня, Дэвид.

Я стиснул ее в объятиях и впился губами в ее подкрашенный рот. Я долго не отпускал ее. Потом она освободилась и сказала, задыхаясь:

– Дэвид, ты – потрясающий любовник. С какой радостью я еще осталась бы у тебя! Не забывай меня, Дэвид!

И она исчезла. А для меня наступили часы и дни ожидания следующего свидания. Я надеялся получить известие от Лауры еще до понедельника. Однако суббота и воскресенье прошли без звонка. Оба дня я работал гидом и заработал 5000 лир. В понедельник я опять долго ждал звонка Лауры, что она сможет приехать в четверг или в пятницу. Поскольку она не сказала мне, когда именно позвонит, я не выходил даже обедать. Но время шло, проходили дни, а звонка все не было. Я начал ненавидеть Бруно Фанчини. Я радовался, что он не мог ни двигаться, ни говорить, и желал ему скорейшей смерти. В четверг я опять сидел в кресле и ждал. Я не брился в течение двух дней и почти не спал. Настроение у меня было убийственное. В пятницу я снова не получил от Лауры никаких известий. Выдержав лишь до шести часов вечера, я направился к телефону и набрал номер. В состоянии полнейшего отупения я стоял в душной кабине и ждал. Мое сердце тяжело билось. Наконец на другом конце провода раздался щелчок и женский голос произнес:

– Номер синьора Фанчини. У аппарата сестра Флеминг.

Я стоял, держа трубку около уха, и напряженно прислушивался к шуму, который мог бы выдать пребывание Лауры в той комнате, откуда мне ответил чужой голос. Но я не услышал ничего, кроме дыхания сестры Флеминг и потрескивания на линии.

– Кто говорит? – нетерпеливо спросила сестра.

Я медленно повесил трубку. Чувствуя себя как после хорошей схватки, я направился в свою комнату. Я понимал, что для меня Лаура означает больше, чем кто-либо другой в мире. Она была у меня в крови, как болезнь, а это ожидание лишало меня последних остатков мужества. Я видел, что все мои планы на будущее лопаются как мыльный пузырь. И все только из-за того, что женщина с алым ртом не удосужилась снять трубку и позвонить мне. Взявшись за ручку двери, я решил поступить так, как поступают в таких случаях все неудачники: пойти напиться и подцепить какую-нибудь девушку на улице. Открыв дверь, я вошел в свою грязную комнату. На ручке кресла сидела Лаура, сложив руки на коленях и скрестив стройные ноги. На ней было все то же голубое платье. Прислонившись к двери, я смотрел на нее.

– Мне очень жаль, Дэвид, – сказала она, – но я ничего не могла поделать. Мне так хотелось услышать твой голос, но за телефоном у нас постоянно наблюдают. Я понимала, что ты с нетерпением ждешь моего звонка. Ты мучился так же, как и я. Я сказала дома, что собираюсь совершить поездку вокруг озера. Из Милана я позвонила сиделке и соврала, что у меня прокол шины и я вынуждена остаться в городе.

Я не верил своим ушам.

– Значит, ты сегодня не уедешь?

– Да, Дэвид. Я остаюсь у тебя.

Шатаясь, я добрался до кровати и рухнул на нее.

– Если бы ты только видела меня в коридоре, – сказал я, стиснув голову руками. – Я звонил тебе, но к телефону подошла сестра. Я был так разочарован, что хотел уйти из дома и напиться. Еще пять минут – и ты бы не застала меня. А теперь повтори еще раз, что ты сможешь остаться у меня на всю ночь.

– Я не хотела тебя мучить, Дэвид, – сказала она. – Ты решил, что я забыла тебя?

– Нет, это мне в голову не приходило, но я уже с понедельника жду твоего звонка. Я чуть не начал колотиться головой об стенку.

– Ну вот я и здесь.

– Это так чудесно, что я не верю своим глазам.

Я оглядел комнату и увидел беспорядок. Пятна на обоях, казалось, бросались в глаза больше обычного. А отсутствие ковра, заимствованных покрывала на кровати и скатерти делали комнату еще более убогой.

– Ты действительно хочешь остаться в этой конуре, Лаура?

– Ты думаешь, меня шокирует эта обстановка? С тобой я могла бы быть счастлива и в шалаше, Дэвид. Не сходи с ума. Для меня ничего не важно, кроме часов, проведенных с тобой.

Я встал и посмотрел на себя в зеркало. С запавшими глазами и двухдневной щетиной на лице я выглядел ужасно.

– Я сейчас побреюсь, – сказал я.

– Я тебе не мешаю? Может быть, мне лучше подождать на улице? Я могу пока прогуляться.

– Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя хоть на пять минут? Но мне нужно побриться, иначе я не смогу тебя поцеловать.

Я налил воду в мисочку и стал рукой намыливать щеки. Лаура сидела и молча наблюдала за мной. Когда я закончил, она сказала:

– Нам нужно что-то предпринять, Дэвид. Такая ситуация может повториться. И что тогда?

– Ты должна уйти от мужа, Лаура. Неужели ты этого не понимаешь? Он не имеет права принуждать тебя оставаться с ним.

– Я уже думала об этом. Но, если я его оставлю, Дэвид, значит, я должна буду переехать к тебе, сюда.

Я медленно повернулся и посмотрел на Лауру. Я глядел на ее дорогие чулки, платье хорошего покроя, холеные руки с маникюром, золотые часы, на дорогую бриллиантовую брошь и прическу, на которую парикмахер затратил много времени и труда. Потом я оглядел свою комнату с ее грязными, выцветшими обоями, узкой кроватью и вытертым ковром возле нее.

– Сюда ты, конечно, не хочешь переехать.

– Куда же мне тогда деваться, Дэвид? Я располагаю только теми деньгами, которые мне дает муж. Может быть, я смогу разбогатеть вместе с тобой? Наверное, из меня получится неплохой экскурсовод. Бывают вообще женщины-гиды?

– Прошу тебя, не говори глупостей, – сказал я, чувствуя, что кровь бросилась мне в лицо.

– Я не шучу, дорогой. Я говорю вполне серьезно. Может быть, тебе удастся найти лучшее место или закончить твою книгу? Во всяком случае, я могла бы работать где-нибудь. Мне не хотелось бы сидеть сложа руки. Как ты посмотришь на то, если я стану официанткой?

– Прекрати, – сердито сказал я. – Мне не удастся найти лучшей работы, а моя книга не обещает много денег. Кроме того, пройдет немало времени до тех пор, пока она будет готова, даже если мне придется работать над ней с утра до вечера. Как только тебе пришло в голову – «стать официанткой»?

– Но мы же должны работать, Дэвид.

Я выплеснул воду.

– У тебя совсем нет денег? – спросил я, не глядя на Лауру.

– К сожалению, нет. Правда, я могла бы продать свои драгоценности. Это позволит нам прожить некоторое время, пока ты не станешь зарабатывать больше.

– Зачем мы обсуждаем эту чепуху? – спросил я. – Ведь мы оба понимаем, что не сможем так поступить и так жить. Я скорее предпочел бы отказаться от тебя, чем втянуть в такую жизнь. Ты скоро возненавидела бы меня.

Она взяла мою руку.

– Нет, тебя я никогда не возненавижу. Я говорила уже тебе, что могу быть счастлива с тобой и в шалаше.

– Поговорим хоть минуту серьезно, – сказал я. – Есть только один выход.

– Какой?

– Я должен найти себе место поближе от Лагомаджиора. Возможно, мне в этом поможет Джузеппе. Ему известны все ходы и выходы. Тогда нам будет легче встречаться. На один час тебе всегда удастся освободиться.

– Тебя бы это устраивало, Дэвид? – спросила Лаура, потянувшись за сигаретой. – Тебе этого было бы достаточно?

– Во всяком случае, это лучше, чем то, что мне пришлось пережить за последние три дня. По крайней мере я мог бы иногда видеть тебя. Когда все спят, ты приходила бы ко мне.

– Возможно, – сказала Лаура усталым и разочарованным голосом.

– У тебя в голосе не так уж много воодушевления, – сказал я и посмотрел на нее. – Кажется, ты не в восторге от моего предложения?

– Я думаю, что оно довольно опасно. Ты не знаешь этой местности. Там столько любопытных глаз. Нам не удастся сохранить наши встречи в тайне, и мне придется быть очень осторожной. Если Бруно узнает, что я обманываю его, он разведется со мной и не оставит мне ни лиры. Только подумай: после его смерти я стану обладательницей прекрасного дома и целой кучи денег. Но один неверный шаг – и все потеряно.

– Ах, вот как, – сказал я. – Об этом я не подумал. Я не знал, что после смерти мужа ты станешь богатой. Это, конечно, углубляет пропасть между нами.

– Наоборот, Дэвид.

– Неужели ты думаешь, что я буду жить на твои деньги?

– Нет. Но, во-первых, это не мои деньги, а Бруно. А во-вторых, ты мог бы взять у меня некоторую сумму и вложить ее в какое-нибудь дело, а потом вернуть долг.

– Ты все обдумала, – сказал я. – Но раз твой муж прожил после катастрофы четыре года, почему бы ему не прожить еще столько же или больше?

– Дорогой, мы сейчас поссоримся, – сказала Лаура.

– Мне очень жаль, Лаура, но совсем не хотелось бы еще раз выносить что-нибудь похожее на любой другой день, так как он может оказаться последним или предпоследним в наших с тобой встречах, омрачить которые я вовсе не желаю. Обсуждение подобной темы мне так же тяжело, как и твое отсутствие. Я же сказал тебе, что собирался делать перед твоим приходом.

– Да. Я знаю. Все мужчины поступают так, когда они разочарованы. Ты не исключение. – Она стряхнула пепел в камин. – Ты же обещал мне не звонить.

– Знаю, но это было как наваждение.

– Если бы ты поселился у озера, это еще больше осложнило бы все. Не увидев меня несколько дней, ты подходил бы к вилле… Нет, это не выход.

– Как же тогда быть?

Лаура молча смотрела на меня некоторое время. Наконец она сказала:

– Есть только один выход, Дэвид.

Неожиданно я почувствовал, что она давно все продумала. Она только ждала, когда я выложу все свои предложения и станет ясно, что они неприемлемы.

– Врач настаивает, чтобы Бруно проводил день в кресле на колесах. Вечером его переносят с кресла в кровать. Сестре Флеминг это не под силу. У нас есть человек, который ей помогает. Кроме того, на его попечении находятся моторная лодка и машина. За это он получает бесплатное содержание и 7000 лир в неделю.

– Зачем ты это мне все рассказываешь? – резко спросил я. – Какое отношение я имею ко всему этому?

– Этот человек уходит от нас в конце недели.

Меня обдало жаром.

– Ты хочешь, чтобы я занял его место?

Лаура не смотрела на меня.

– Это единственный выход, Дэвид.

– Ах, вот как! – Я пытался взять себя в руки. – Давай выясним все до конца. Я должен помогать сиделке ухаживать за твоим мужем. Каждое утро переносить его с кровати в кресло, а каждый вечер развлекаться с его женой. За это я буду получать 7000 лир и бесплатное содержание. Заманчивое предложение.

Лаура посмотрела на меня блуждающим взглядом.

– Это все, что ты можешь сказать?

– О нет. Я могу сказать еще очень много. Разве есть что-либо худшее, чем каждое утро встречаться взглядом с человеком, который не может пошевелиться, не может заговорить, но с женой которого ты провел ночь? Для меня это был бы опыт, которого так не хватало в моей и так не безгрешной жизни. Я не только буду красть у несчастного жену, но мне за это еще и платить будут. Вот уж действительно потрясающее предложение.

Кивнув, Лаура встала, подошла к комоду и взяла шляпу и сумочку.

– Подожди немного, Лаура, – сказал я. – Не уходи. Мы должны поговорить.

– Нет, я переночую в отеле. Всего хорошего.

– Ну неужели ты не видишь, что это предложение неприемлемо для меня? – спросил я.

– Ладно, я все вижу. Все так, как ты сказал, но пропусти меня.

– Ты не уйдешь. Нам нужно поговорить.

– Дэвид, пусти меня.

– Не говори так драматично. Черт возьми, ты останешься здесь. Мы найдем другой выход, дай мне подумать.

Лаура побелела от ярости. Она стояла против меня со сжатыми кулаками.

– Тут не о чем думать, – сказала она. – Я указываю тебе на единственно возможный выход, но если ты так горд, глуп и примитивен, то поставим на этом точку. Я была дура, что связалась с тобой. Подумай обо всем, но уже без меня, а мне дай уйти. – Ее голос стал еще неприятнее: – Я не хочу больше говорить на эту тему. Пропусти!

Я схватил ее за плечи и встряхнул.

– Ты, вероятно, совсем не подумала о нас, – крикнул я яростно. – Иначе ты никогда не сделала бы мне такого позорного предложения. Представь себе только: я буду обнимать тебя в доме твоего мужа, за его спиной. Ты согласна на это?

Сумочка выпала из рук Лауры, она обняла меня и притянула мою голову к себе, заговорила виноватым тоном:

– Я так сильно люблю тебя, Дэвид. Я готова обнять тебя даже в присутствии своего мужа. Неужели ты не понимаешь, дорогой, что он для меня ничего не значит и никогда ничего не значил! Я вышла за него ради денег и теперь расплачиваюсь. У меня нет к мужу ни капли сочувствия, так же как у него не было ко мне, когда он был еще здоров. Ты не можешь представить, как он раньше обращался со мной. Я могу быть неверной ему, и у меня нет к нему жалости. Сделай то, – Лаура уже умоляла и требовала, – что я тебе предлагаю, Дэвид, иначе мы больше никогда не увидимся. Мне было не легче, чем тебе, когда я не могла тебе позвонить. – Ее голос прервался. – Я не могу выдержать ни одного такого дня. Ты должен поступить так, как я прошу, Дэвид, иначе между нами все кончено.

Я отстранил ее от себя и вгляделся в белое как мел лицо.

– Поцелуй меня, Дэвид.

Когда наши губы встретились, мое сопротивление рухнуло.

Я проснулся оттого, что меня потрясли за плечо.

– Проснись, Дэвид, – сказала Лаура, склонившись надо мной. – Я сварила кофе. Мне нужно скоро идти, дорогой.

– Ты уже одета? Сколько же сейчас времени?

– Седьмой час. Ты так сладко спал, что мне не хотелось тебя будить. – Она подала мне чашку кофе в постель. – Кажется, будет прекрасный день, не правда ли?

– Надеюсь, – пробормотал я и вдруг вспомнил, что обещал Лауре перед тем, как заснуть. – Как бы нам не пришлось раскаиваться, дорогая.

– У нас нет другого выхода. – Она присела на кровать, очаровательная и желанная, как всегда. – Мне нужно идти, однако перед этим мы все еще раз обсудим. Ты приедешь на нашу виллу в воскресенье вечером. В Милане ты сядешь на шестичасовой поезд. Я буду тебя ждать в Стреза, и мы вместе переправимся через озеро. Сегодня днем зайди в магазин Новина на виа Боккаччо и объясни, что ты приглашен на место у Фанчини и что тебе нужно одеться соответствующим образом. Они знают, что тебе будет необходимо.

– Что мне придется делать? Носить белую куртку официанта или шоферскую форму?

– Утром и вечером тебе придется помогать Бруно. Кроме того, тебе придется заботиться о машине и возить меня в Милан и Ливино за покупками. На твоем попечении будет также моторная лодка. Если у нас будут гости, то тебе придется подавать напитки и прислуживать за столом. Но большая часть дня будет в твоем распоряжении. Ты будешь жить в двух прекрасных комнатах над лодочным ангаром около озера. Там очень спокойно и тебя никто не потревожит. Я буду посещать тебя так часто, как только смогу. Ночью это можно будет делать безо всякого риска. Таковы твои обязанности. Если они тебе не подходят, то поставим на этом точку. Тогда мы расстанемся.

Я наблюдал за Лаурой некоторое время. Впервые я столкнулся с такой женщиной, как она. Достаточно ей было с любовью взглянуть на меня своими фиалковыми глазами – и я совершенно терял голову.

– Для тебя я готов на все, – пробормотал я.