Текст книги "Гром"

Старший шпион повел Джона вниз через устланный коврами холл к длинному пустому, вытянувшемуся вдоль третьего этажа балкону, с которого открывался вид на атриум. Двухтонные черные облака висели у них прямо перед глазами; отзывались гулким эхом шаги. Коридор был пуст. Вудруфт говорил очень тихо, хотя здесь никто не смог бы их подслушать.

– Мы были правы, – сказал он. – Я говорю о Фрэнке. Все оперативные отделы и центры, ФБР, разведывательное управление министерства обороны, другие военные агентства, копы из федерального округа – ни у кого не возникло сомнений: шальная пуля.

Не выказывай никаких чувств, скажи:

– Значит, таково официальное заключение.

– Возможно, теперь, когда все уже позади, тебе будет легче принять это.

Улыбнись:

– Да.

Глаза Вудруфта сузились.

– Смерть иногда дурачит нас, заставляя думать и делать сумасшедшие вещи.

– Так, как будто правила поменялись.

– Правила никогда не меняются.

– Я этого и не ожидал.

– Ты ведь не… склонен к безрассудным поступкам, Джон?

– Я борюсь за здравомыслие каждый день. До сих пор я выходил победителем.

– Хорошо. Я всегда верил в тебя. Все мы верим. Существует группа, занимающаяся поведением в кризисных ситуациях. Разрабатывают рекомендации, как вести себя, когда происходит трагедия, подобная той, что случилась вчера. Возможно, они захотят обследовать тебя.

– Обследовать. Серьезное обследование?

– Да, – сказал Вудруфт.

Двухтонные облака из черного металла чуть заметно покачивались.

– Мы тут по горло заняты, – заметил Джон.

– Ничего такого, с чем парень вроде тебя не смог бы справиться. Зеллу, возможно, понадобится твоя помощь в связи с этой непредвиденной суматохой со списком, ну и с утверждением бюджета, конечно, но в основном мы прикрыты. Надо всего лишь следовать его указаниям.

Вудруфт еще сильнее понизил свой голос:

– Надеялся, что смогу быть рядом с тобой, – как раз на этот случай, – но в полдень у меня самолет.

Джон был уже достаточно искушен в искусстве не задавать вопросов.

– Это не входило в мои планы, но в мире происходят перемены, и управление должно реагировать на них. Мы должны потушить огонь, не дав ему разгореться.

Пора спросить. Главное – выглядеть правдиво.

– Что-нибудь происходит… где-либо… о чем я должен знать – для того, чтобы выполнять мою работу здесь?

Вудруфт пожал плечами:

– Обычные дела, все как всегда.

Вернись к этому:

– Сенатор Бауман, весь этот шум вокруг терроризма, я думаю, мне следует обсудить это с Глассом и…

– Зелл разберется с Бауманом, – сказал Вудруфт. – Что же касается Гласса… Полагаю, тебе не следует с ним встречаться.

– Мне казалось – вы ему симпатизируете.

– Я уважаю его, – сказал Вудруфт. – Он везунчик, как и ты. Везение – это то, что тебе дается или не дается от рождения, но независимо от этого мы должны относиться к нему с уважением.

– Гласс – везунчик?

– И еще какой, он женился на богатой женщине, что уже само по себе облегчает жизнь, однако она… доставляет ему определенные хлопоты. Сорит деньгами направо и налево, всякие благотворительные фонды, пожертвования в пользу обеих партий – лишь потому, что она может это себе позволить. Светские рауты. Гласс тратит чертову уйму времени на то, чтобы контролировать ее.

– Но ведь не это причина, по которой вы его не любите?

– Харлан… Харлан был отличным оперативником, как я уже говорил. Это хорошо, что человек, занимавшийся оперативной работой, возглавляет центр по борьбе с терроризмом. И он, и Аллен, и я прошли через многое: Бейрут и все такое.

– Однако…

– Однако Гласс придерживается слишком жесткой позиции. Он лоялен, но… Он поддерживает эти идеи перемен. Подпускает свой ЦБТ слишком близко к основам, на которых покоится благополучие нашего управления.

– Но его работа…

– «Работа», «обязанность» и «благоразумие» – все это необходимо для того, чтобы поддерживать статус таких учреждений, как наше, Джон. Гласс не всегда смешивает их в правильной пропорции. В отличие от тебя.

– Перемены – это один из законов жизни.

– Перемены должны находиться под контролем, – возразил Вудруфт. – Ты ведь еще не сталкивался с этими проблемами? Как только это произойдет, твоя спокойная жизнь на Капитолийском холме закончится.

Уйди в сторону:

– Я знаю, с чем имею дело.

С улыбкой похлопав его по спине, человек, которому Джон до сих пор доверял больше, чем кому-либо другому в управлении, ушел, оставив его в одиночестве.

Глава 9

«Осторожность, – думал Джон, наблюдая сверху, как Вудруфт пересекает внутренний двор, – спокойствие и осторожность».

Джон спустился вниз по винтовой лестнице. Навстречу ему попалась рыжая секретарша сенатора от Флориды. Ее духи отдавали мускусом. Краем глаза она проследила за тем, куда направился Джон.

На втором этаже он прошел через широкий холл, миновал офис комитета по энергетике и природным ресурсам, повернул направо и, пройдя шагов двадцать, вновь повернул направо, в узкий коридор.

У дверей комитета по делам разведки дежурил полицейский из службы охраны Капитолия.

Джон показал ему свою сенатскую карточку, открыл портфель для беглого осмотра и расписался в журнале.

– Как дела? – спросил полицейский. – Очень жаль твоего приятеля. Он был отличным парнем.

– Да, – сказал Джон. – Спасибо.

– Тяжелый денек для ваших людей.

В длинном списке посетителей Джон успел заметить три явно вымышленные фамилии с пометкой «Управление». Они пришли в 8:41 и ушли в 10:32.

– Похоже на то, – сказал Джон.

Полицейский впустил его в этот самый дорогой из всех офисов конгресса.

Комитет по делам разведки при сенате представлял собой лабиринт помещений, в которых не было ни единого окна, в нем обитали 39 служащих сената. Все телефоны были оборудованы системами защиты от прослушивания. Ни один гость не допускался внутрь без сопровождения.

В лабиринте стоял гул. Щелкали кнопки клавиатур. Работали телевизоры, настроенные на каналы Си-Спэн – кабельной сети, которая освещала слушания, проходившие в конгрессе, события в зале заседания конгресса, а также передавала выпуски новостей. За неделю до смерти Фрэнка разведывательное сообщество наконец уступило нажиму комитета, и теперь в офисе можно было принимать сверхсекретные новости и аналитические обзоры оборонно-разведывательной сети. Эта сеть впервые вышла в эфир во время войны в Заливе, и первоначально ее пользователями были не более тысячи должностных лиц в Пентагоне и девятнадцати других военных подразделениях США.

Как только Джон закрыл за собой дверь, секретарша воскликнула:

– Джон пришел!

Его окружили коллеги. Заместитель управляющего пожал Джону руку.

– Мы все… Такая трагедия!

– Это все чертовы наркотики, – сказал помощник сенатора из Миннесоты.

– Если бы семьи не распадались… – начала женщина, приставленная к сенатору от Монтаны; она бросила учебу в Гарварде, чтобы «набраться жизненного опыта в реальном мире».

Ее перебил кремленолог, который, после того как распался Советский Союз, переименовал себя в «эксперта по Центральной Европе»:

– Необходимо просто перестрелять всех этих животных в человеческом обличье!

Заместитель управляющего поднял вверх руку, призывая к тишине.

– Мы… если кто-нибудь из нас может чем-то…

– Все нормально, спасибо.

– Мы тут скинулись. Как ты думаешь, что лучше, венок или цветы на завтрашнее погребение?

– Цветы, на мой взгляд, более… приватно.

Высокопоставленный служащий отвел Джона в сторону.

– Председатель, естественно, тоже глубоко потрясен случившимся.

– Поблагодарите его за сочувствие.

– Вы будете по-прежнему пользоваться своим кабинетом?

– У мистера Зелла есть текущие дела. Я буду появляться здесь, когда понадобится.

Сенатский служащий кивнул.

– Ваши люди заходили сюда сегодня.

– Неужели?

– Отдел безопасности. Они заходили в круглый аквариум. Забрали личные вещи Фрэнка. И еще какие-то бумаги.

– Вот как.

– У них были собственные мешки.

Джон поблагодарил его за участие. Идея разместить служащих ЦРУ, осуществляющих взаимодействие с сенатом, в офисах соответствующих комитетов родилась в бюрократических дебрях. Как в ЦРУ, так и в сенате были противники этого плана; их докладные записки вопили о «лисе в курятнике», с одной стороны, и о мальчиках для битья, которых заполучит конгресс, – с другой.

В конце концов даже сторонники жесткой линии в ЦРУ осознали, что «жертва», которую они вынуждены были принести, оказалась не напрасной. После вьетнамской войны ЦРУ заметно сдало свои позиции, и это при том, что службы технического шпионажа, создаваемые Пентагоном, набирали обороты. Присутствие двух представителей ЦРУ в сенате повышало престиж этого учреждения: военные службы уже имели на Холме свой офис.

Место для комитета было выделено в Харт-билдинг.

Все называли его аквариумом. Аквариум был устроен в углу уже существовавших апартаментов, поэтому было необходимо достроить лишь две стены. Одна была бетонная, другая – стеклянная. Это означало, что «лисы» могли следить за происходящим снаружи, а сторожевые псы – заглядывать внутрь. Это, конечно же, никого не устраивало.

Поэтому были установлены вертикальные жалюзи, закрывающие стеклянную стену аквариума снизу доверху. Они закрывались и открывались щелчком выключателя.

Так как ни одна из сторон не желала уступить право контроля за видимостью, то пришлось устанавливать жалюзи с обеих сторон. Синие полупрозрачные пластины скрывали все происходящее снаружи. Фрэнк и Джон взяли себе за привычку держать жалюзи по возможности открытыми и всегда оставлять открытыми в конце рабочего дня.

Этим утром жалюзи внутри аквариума были закрыты. Джон открыл хитроумную систему запоров.

Вошел внутрь. Дверь за его спиной с легким щелчком захлопнулась.

Просачивающийся снаружи свет окрашивал комнату в мягкие голубые тона.

Стол Джона был пуст. Стол Фрэнка тоже. Абсолютно голыми были и стены, на которых еще в понедельник висели календари и фотографии членов комитета. Отсутствовали компьютеры. Ящики для папок были раскрыты и пусты. Пуст лоток для бумаги в копировальной машине. На своем столе Джон обнаружил две скрепки для бумаг и порванное резиновое колечко. Выдвижные ящики стола Фрэнка хранили одну только пыль.

Джон выключил верхний свет и сел за свой стол. Сумрачный синий свет вызвал у него ощущение, что он находится под водой.

Телефоны были защищены от прослушивания врагами.

А друзьями?

Джон набрал номер телефона. Линия звучала, как всегда, на третьем звонке произошло соединение. Секретарь, взявший трубку, сообщил Джону, что «он» только что пришел.

– Этим утром на нас совершили налет, – сказал Джон своему боссу Мигелю Зеллу. – Люди из службы безопасности Корна – «Смит, Браун и Джонс». Они…

– Джон…

– …они здесь все опустошили. Папки, компьютеры. Личные вещи Фрэнка и мои. Ручки. Они взяли даже банку с кофе и…

– Ты неверно все истолковываешь.

Джон замолчал.

– Я прошу прощения за то, что не нашел времени, чтобы предупредить тебя, – сказал Зелл. – Я сам узнал подробности только этим утром, когда мы возвращались в штаб-квартиру с заместителем директора Алленом и… Корном.

– На вас не совершали «налета», – продолжал увещевать голос Зелла в телефон ной трубке. – Катастрофа, случившаяся с Фрэнком, требует принятия некоторых мер предосторожности.

Джон ничего не сказал в ответ.

– Не ошибается тот, кто ничего не делает. Возможно, мы несколько перестарались.

– Я стараюсь не ошибаться. А есть еще какие-нибудь «меры предосторожности», о которых я не знаю?

– Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться, – сказал Зелл. – Слушания уже фактически закончились, почему бы тебе не взять небольшой отпуск? Исчезнуть на какое-то время?

Джон почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Будь осторожен:

– У меня были поручения. Некоторые дела, которые я должен закончить.

Зелл бросил в ответ «прекрасно» и попрощался.

Некоторые дела, которые я должен закончить.

Раздался звонок в дверь офиса. Открыв дверь, он увидел Эмму Норс.

– Можно к тебе? – спросила она.

Дверь защелкнулась за ее спиной. Джон уловил аромат ее кокосового шампуня, когда она прошла мимо него.

– Что за чертовщина? – сказала она, разглядывая пустые столы и голые стены. Она повернулась к Джону. – Только не говори мне, что ты уезжаешь.

У нее были большие голубые глаза. Печальные.

– Я не собираюсь никуда уезжать, – ответил Джон.

– Ты в порядке? Я звонила тебе прошлой ночью…

– Спасибо.

– Хотела убедиться… Такой ужас…

– Как ты узнала, что я здесь?

– Я видела тебя на слушаниях, но не была уверена, что ты пойдешь потом сюда, и… я подкупила полицейского у входа, чтобы он позвонил мне, если ты появишься.

– Подкупила?

– Пообещала, что в следующий раз, когда мне понадобится что-нибудь передать сюда, я пошлю это с Крисси. Это шикарная блондинка из моего офиса.

– О-о.

– Ловко, да? – Резкий смех. – По-моему, очень.

Эмме было тридцать два. На полголовы ниже Джона. Повернувшись к нему спиной, она рассматривала пустые стены.

– Видимо, мне не стоит расспрашивать тебя о том, что произошло?

– У меня нет ни одного достойного ответа.

– Ну-ну.

Элегантная фигура. Округлые бедра. Красавица.

– Ты так и не ответишь мне? – Она подошла к столу Фрэнка. Походка танцовщицы. Провела рукой по его поверхности, уселась на него, – Как ты?

– Все спрашивают. Я чувствую себя хорошо настолько… Что за идиотская фраза: хорошо, насколько можно. Никогда не думал, что попаду в подобный переплет.

– Да, тебе здорово досталось. – Она покачала головой. – Но с тобой все будет в порядке. Ты не похож на неудачника.

– Неудачника?

– Да. Тебя нелегко сломить. Скоро опять будешь как огурчик.

– Ты начиталась шпионских романов.

– Я не читаю их, и я знаю неудачников. Спроси моего бывшего.

– Уволь меня от этого. Я сильно сомневаюсь, что мы найдем с ним общий язык.

Она скрестила ноги. Очень привлекательные ноги. Короткая юбка открывала колени. Ее голубые глаза блестели.

– Фрэнк… Черт, просто не могу поверить.

– Да уж.

– Это слишком ужасно, чтобы быть правдой.

Они оба помолчали. Потом она заставила себя улыбнуться:

– Хорош Бауман, нечего сказать! Читать инструкции своего помощника вслух! Похоже, он впал в маразм!

– Что-то в этом роде, – сказал Джон.

– Интересно, как ваши парни, а не спецподразделение, собираются получить на материалах Коркорана хорошие отзывы прессы, – заметила она.

– Мы просто распутаем это дело.

Джон позволил себе улыбнуться.

– В какое время мы живем? – сказала она. – Прошло всего лишь два месяца, а взрыв заслуживает уже лишь четвертой страницы.

– Беда в том, что мы живем в интересное время.

– Когда любое событие привлекает внимание лишь ненадолго, – добавила она. – Единственная хорошая новость, что я убедила людей Обета задавать на слушаниях поменьше вопросов, касающихся нераспространения ядерного оружия в Центральной Азии.

– Спасибо, это сильно облегчает нашу задачу.

– Я тоже так считаю, – сказала она.

– Чего добивается твой босс своими нападками на нас? – поинтересовался Джон.

– После шестидесятых годов он не испытывает к ЦРУ теплых чувств. – Она улыбнулась. – Однако его позиция открыта для обсуждения.

– Чувствую, нам придется нелегко.

Они оба принялись рассматривать пустые стены. Возникла неловкая пауза. Джон думал о том, что следует сказать Эмме. Он знал, что она тоже сначала обдумывала слова, которые собиралась ему сказать. В большинстве случаев безо всякой задней мысли. Автоматически. Вообще же они говорили на одном и том же языке. Знали одни и те же песни. Оба выросли в небольших городках, учились в неэлитных школах. В общем, их сближала не только работа.

«Сейчас, – подумал Джон, – необходимо быть крайне внимательным в выборе слов».

– Слушай, ты не в курсе… Фрэнк занимался чем-нибудь особенным для тебя или для твоего босса? – спросил Джон.

– Только не для меня. Почему ты спрашиваешь?

– Я пытаюсь сложить воедино разрозненные куски.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Аккуратней. Будь с ней аккуратней.

– Ты хорошо знаешь парня, который работает личным помощником сенатора Фаерстоуна? – спросил он.

– Стива? Его персона интересует разведку?

– Да.

– Знаю немного. Они там все лихие ребята. Работать с ними? Такая новость достойна газетной передовицы, но твой босс не пойдет на это. Конечно, в эти дни никто не захочет разделить с Фаерстоуном газетные заголовки.

Меньше недели назад сенатор Чарльз Фаерстоун и женщина на тридцать четыре года моложе его, задерживавшаяся ранее полицией за проституцию, получили незначительные травмы, попав в аварию.

– Со Стивом все в порядке, – сказала Эмма. – Но его босса сейчас интересует только одно, и это вовсе не надзор за ЦРУ и не законодательная деятельность. Сейчас помощник Фаерстоуна наверняка поставлен перед выбором: или ему удается предотвратить скандал в прессе, или ему придется искать себе другую работу. А почему ты спросил про Стива? – поинтересовалась она.

– Ничего особенного. Я просто не очень хорошо его знаю.

– Ты всегда обманываешь женщин? – спросила Эмма.

– Обманывать всех и каждого – это моя работа.

– Прелестно!

Она улыбнулась. Тонкие губы. Алая помада.

Что делать?

Спросить ее и тем самым втянуть в это дело.

Позволить ей уйти и упустить шанс.

– Есть одно дело, в котором ты могла бы мне помочь. – Он сглотнул.

– Всего лишь одно?

Постарайся лгать не больше, чем это необходимо.

– Просто один парень задал мне странный вопрос.

– Член комитета? Помощник?

– Эй! Могу я иметь некоторые секреты!

– Да ну? Ну и что мне необходимо сделать?

– Он интересовался, известно ли мне что-нибудь о пребывании в Париже американца, которого зовут Клиф Джонсон.

Эмма пристально посмотрела Джону в глаза:

– Никогда про такого не слышала.

– Я тоже. Этот парень не уверен, но он думает, что Джонсон умер в этом году.

– Бурный выдался годок.

– Да, бурный. Мне кажется, что этот ретивый помощник – просто дерьмо собачье. Хочет заставить управление прыгать для него через кольца. Мне бы следовало сразу же подробно расспросить его и вывести на чистую воду. Однако я не сделал этого, а если я начну расспрашивать его сейчас, то буду выглядеть как круглый дурак, а наш офис будет выглядеть некомпетентным.

– Ты вовсе не дурак, – уточнила она.

– Что, если мы сделаем следующее. Твой компьютер соединен с банком данных по газетам библиотеки конгресса?

– А твой как будто нет? – Она еще раз оглядела ободранный офис. – По крайней мере был подключен?

– Здесь такой бедлам… ну, ты знаешь.

– Да. Я знаю. Проклятый мир. – Эмма вздохнула: – Ты хочешь объявить розыск этого Клифа Джонсона?

– Клифа Джонсона, и не надо суеты. Достаточно посмотреть «Интернэшнл геральд трибюн», «Нью-Йорк таймс», парижские газеты, если сможешь.

Эмма нахмурилась:

– Да нет ничего проще. Такие вещи сможет сделать даже старшеклассник. Почему ты просишь меня?

– Я не знаю старшеклассника, которому мог бы доверять.

Эмма насмешливо улыбнулась:

– А мне доверяешь.

– Если я прошу тебя о слишком многом…

– Не обращай внимания. Я сделаю это сегодня же.

– Спасибо. Я позвоню тебе.

– Или заходи. – Она улыбнулась, как будто знала какой-то секрет. – Мой босс хочет прислать соболезнования. Кому их адресовать?

– Спасибо сенатору Хандельману. Я сообщу тебе.

– Если не трудно.

Она сидела на столе, покачивая ногами. Ее жакет был расстегнут. Тонкая цепочка обвивалась вокруг шеи, исчезая под золотистой блузкой.

Не думай об этом. Зачем думать об этом сейчас?

– Может, перекусим? – спросила она.

Они довольно часто вместе ходили на ленч в кафетерий. С другими сотрудниками комитета или с Фрэнком. Или делили общую пиццу в служебном кабинете во время заседаний комитета.

– Который час? – спросил Джон.

– Одиннадцать тридцать пять.

– У меня есть еще кое-какие дела.

– О-о.

– С этим надо что-то сделать. – Он обвел рукой вокруг своего опустевшего офиса. – И со вчерашним.

– О-о, – повторила она. – Конечно.

Она соскользнула со стола.

Ее глаза были голубыми и яркими.

– Увидимся, – бросила она на прощание.

Глава 10

В здании механической мастерской при городском отстойнике автомобилей пахло бензином, машинным маслом и холодным кофе. За конторкой чернокожий мужчина в комбинезоне допытывался у Джона:

– Ты уверен, что этих документов достаточно?

Где-то в дальнем углу гаража шипел сварочный аппарат.

– Может, этого и недостаточно, чтобы забрать машину, – ответил Джон, – но я хочу всего лишь осмотреть ее.

– Парни, которые занимаются расследованием этого дела, уже осматривали ее.

– И не нашли ничего необычного, угадал?

– Да, сказали, что машина пустая, как… – Техник нахмурился. – Спросил бы об этом у них или у детектива в полицейском участке.

Из дальнего угла гаража донесся стук молотка по металлическому кузову машины.

– Детектив уже закончил дежурство. – Джон пожал плечами. – Придется беспокоить шефа полиции.

– Да зачем тебе это нужно?

– Я просто выполняю указания моего начальства. И я не собираюсь уходить отсюда с пустыми руками из-за каких-то дурацких формальностей.

– Кем ты, говоришь, ему приходишься?

– В этом документе все сказано. – Джон кивнул на доверенность на владение имуществом, в правомочности которой возникли сомнения. – Я работаю с этой юридической конторой. Парень мертв – я получил право на владение его имуществом.

– Он мертв, отлично.

Мастер еще раз быстро проглядел документ, лежащий на стойке.

Джон зевнул, облокотился на обшарпанную конторку, вытянул шею, заглянул в открытую коробку с пончиками в сахаре. Его движение привлекло внимание мастера:

– Хочешь один?

– Нет, спасибо, – сказал Джон. – У меня был поздний ленч с одной очень сладкой леди.

Мастер вежливо улыбнулся.

– Только скажи мне, где расписаться, и я перестану действовать тебе на нервы и отправлюсь к ней.

– Вы слишком трясетесь над своим барахлом, – пробурчал мастер. – Мы в ваши годы такими не были.

– Вовсе нет, – сказал Джон.

Мастер хмыкнул. И вновь принялся разглядывать документ, лежащий на конторке.

Дверь во двор распахнулась, и ввалился водитель буксировщика:

– Эй, Барт! Куда поставить эту головешку?

– О чем ты? – спросил мастер.

– Ту тачку, что сгорела севернее Капитолия. Я притащил ее сюда.

– Подожди минутку.

– Я занятой человек, – пробурчал водитель.

Джон состроил мастеру сочувствующую мину.

Мастер в ответ молча покачал головой и сказал водителю буксировщика:

– А кто здесь не занят?

– Вот тут. – Мастер бросил перед Джоном блокнот. – Найди строку и распишись.

Джон просмотрел записи, оставленные в блокноте группой, ведущей розыск: ничего достойного внимания. Расписался как Гарольд Браун.

– Могу я оставить это у себя? – Мастер постучал пальцем по ксерокопии доверенности.

– Полагаю, да, – сказал Джон. – В случае чего, это прикроет нас.

– Поторапливайся, Барт! – завопил водитель.

Барт бросил Джону связку ключей:

– Дальний конец участка, вдоль забора. Верни ключи, когда закончишь.

– Нет проблем.

Карман Джона оттягивала его собственная связка. Выйдя, он обогнул сгоревшую машину на буксировщике.

Барт будет занят с водителем пять минут, может быть, десять.

Городской отстойник для автомобилей находился в бедном районе возле Анакостиа-ривер, в кварталах, где мечты должны были прокладывать себе дорогу по битому стеклу. Джон торопливо шел через ряды машин, брошенных или отбуксированных сюда за неоплаченную парковку.

«Тойота» Фрэнка стояла в углу за ограждением. Желтые, развевающиеся на холодном ветру ленты, приклеенные на ближайшие машины, указывали на то, что эти машины доставлены с мест преступления.

Зловещая паутина на боковом стекле.

Ты сможешь сделать это.

Груда покореженного металла, бурые пятна на лобовом стекле, на приборной доске и обивке.

Сейчас это не должно тебя волновать.

Раздался рев клаксона грузовика – где-то там впереди, у дальних ворот.

Никто не следит.

Сердце колотится.

Открыл дверь со стороны пассажира…

Сколько миль я проехал, сидя…

В машине стоял запах холодного металла. Обивки и резины.

Под ковриком на полу ничего, кроме грязи. В бардачке регистрационные документы, страховой полис на машину, кредитная карточка для покупки бензина, руководство владельца, ручка и сломанный карандаш.

Перепачканный плащ Джона лежал на заднем сиденье. Он оставил его там, осмотрел пол, пошарил рукой под задним сиденьем. Но опять не обнаружил ничего, кроме грязи.

Полицейская бригада наверняка провела осмотр машины чисто формально. Все знали, что произошло. Никто не верил, что в этой перепачканной машине удастся найти что-нибудь заслуживающее внимания.

Джон открыл багажник. Одеяло, старая штормовка, пара резиновых сапог, гаечные ключи. Ломик.

Откуда-то донесся смех ребенка. Хлопанье в ладоши.

Дверь водителя была покрыта пудрой для снятия отпечатков пальцев.

Не стоит оставлять свои отпечатки. Не тряси кузов, может рассыпаться паутина стекла.

Аккуратно открыл дверь Фрэнка. Сиденье водителя было неестественно чистым. Джон посмотрел под ковриком, пошарил под сиденьем водителя, где наверняка искала и розыскная группа.

Ничего.

Присев на корточки в грязи у открытой двери машины, Джон вспомнил про место, которое использовала для тайника тройка гангстеров, с которыми ему пришлось столкнуться в Гонконге.

Рулевая колонка была закрыта гнущимся пластиком. Джон сунул руку под нее, вниз под панель, внутрь приборной доски, где находятся провода, предохранители и…

Что-то… приклеено скотчем.

Металлическое, закреплено, но…

Резко рванув на себя, Джон вытащил автоматический пистолет 45-го калибра, использовавшийся вооруженными силами США с начала двадцатого столетия и вплоть до окончания войны во Вьетнаме.

Холодная сталь в потных ладонях Джона.

Черная изолента на рукоятке, на стволе. Укромно, но в то же время достаточно удобно, чтобы достать с сиденья водителя.

Полоса скотча закрывала отверстие ствола. Скотч защищал от пыли и был бы сорван первым же выстрелом.

Джон бросил быстрый взгляд через плечо. Никого не видно, кто мог бы наблюдать за ним.

Он отодрал черную ленту с оружия, вытащил обойму с патронами сорок пятого калибра. В обойме было шесть патронов, Джон передернул затвор, и вылетел еще один, который уже был дослан в ствол. Пистолет стоял на предохранителе, но в остальном был полностью готов к бою.

Ни Фрэнк, ни Джон не имели разрешения ЦРУ на ношение оружия, они даже не пытались его получить.

Ствол пистолета был грязным, хотя и был заклеен и прикреплен к щитку. Фрэнк, конечно, не мог использовать пистолет в своей работе в сенате, но где-нибудь в другом месте…

Джон убедился, что пистолет на предохранителе, сунул обойму в рукоятку, оттянул затвор и достал седьмой патрон. Осторожно взвесил в руке смертоносный кусок металла.

Рок-н-ролл. Семь поцелуев.

Для кого?

Фрэнк никогда не сходил с ума по оружию. Никогда не произносил высокопарных речей по поводу преступности. Никогда не предпринимал шагов, в которых не было необходимости.

Холодный ветер трепал куртку Джона. Он встал, прижав пистолет к себе.

На строительной площадке за воротами не было видно ничьих посторонних глаз. Внутри отстойника множество арестованных машин смотрели на него потухшими фарами.

Джон засунул пистолет за пояс, застегнул куртку. Пошел прочь от расстрелянной машины.