Текст книги "Под покровом тьмы"

8

Морган, одетая для школы в клетчатый джемпер и наколенники, спала на кушетке в кабинете Гаса. Отец разбудил ее раньше обычного, одел в школьную форму и взял с собой на работу. Девочка уснула, как только они приехали в деловой район – это было уже больше двух часов назад, еще до рассвета. Гас ухитрился, не разбудив дочь, подняться на лифте и уложить ее на кушетку. Занятия в школе начинались в девять, но ему надо было находиться в конторе до семи. Он приехал вовремя, притащив с собой сонного ребенка.

В восемь пятнадцать глаза девочки моргнули, она зашевелилась. Гас поднял взгляд от заваленного бумагами стола. Он никогда раньше не видел, как Морган просыпается, – по крайней мере, не весь очаровательный процесс. Какой контраст со взрослым вскакиванием по будильнику. Это напоминало замедленную съемку распускающихся цветов. Девочка зевнула, как медвежонок, стряхивающий зимнюю спячку, отмахиваясь от солнечных лучей, льющихся через восточное окно большого углового кабинета.

Морган соскользнула с кушетки и пошла прямо к окну, притянутая видом с сорок девятого этажа.

– Ух ты! Как с телебашни «Космическая игла».

Она прижалась носом к стеклу, уставившись на заснеженную гору Рейнир. Гас грустно улыбнулся и внутренне поежился. За шесть лет Морган ни разу не была в кабинете отца.

– Неудивительно, что ты живешь здесь. – Окно затуманилось от дыхания девочки.

– Это просто кабинет, родная. Папа не живет здесь.

– Мама говорит, что живешь.

Эти слова резанули Гаса. Нет смысла спорить.

Морган отошла от окна. Ее внимание привлекла разноцветная коллекция резных деревянных лошадок на столе. Она взяла одну. Гас вскочил раньше, чем дочь успела схватить остальных.

– Это не игрушки, голубушка.

– А похожи на игрушки.

– Потому что когда-то они были игрушками. Теперь это антиквариат. Очень дорогие вещи. – Гас взял резного чистокровку и поставил обратно на стол.

– Ты сегодня отвезешь меня в школу?

– Вроде того.

В дверях появился молодой человек:

– Готовы, мистер Уитли?

Морган подняла голову, словно спрашивая: «Кто это?» Гас опустился на одно колено, чтобы посмотреть дочери в глаза.

– Морган, это Джереми. Он очень хороший. Работает с почтой. Он возьмет папину машину и отвезет тебя в школу.

– А почему не ты сам?

– Не могу. Не сегодня.

– А почему мама не может?

– Я уже говорил вчера вечером. Мама на время уехала.

Морган нахмурилась.

– Она заберет меня?

– Не знаю. Увидим.

Морган молча опустила голову. Гас не знал, надо ли что-то говорить еще или, может быть, просто обнять ее. Он встал и подал Джереми ключи от машины.

– Ей надо в «Бертши».

– Куда?

Джереми был не из тех, кто знал дорогу в начальную школу, где плата за обучение обозначается пятизначной цифрой. Гас быстро развернул на столе карту.

– Это на Десятой авеню. Легко найти. Веди осторожно. И она должна ехать на заднем сиденье.

– Нет проблем.

Морган по-прежнему была заметно расстроена. Гас одним пальцем поднял ее подбородок.

– Ну, не надо кукситься, ладно? Обещаю: если мама не заберет тебя сегодня днем, я заберу сам. Договорились?

Девочка стиснула нейлоновый ранец, ничего не говоря. Гас поцеловал ее в щеку.

– Можешь обнять папу?

Ее руки не двинулись. Гас все-таки обнял дочь, но она не шевельнулась в ответ. Уитли встал, ему было неудобно перед Джереми.

– Вам лучше двигаться. Ей надо к девяти часам.

Джереми повел Морган к двери. Гас смотрел, как они прошли мимо стола секретарши перед кабинетом и вышли в коридор. Инстинкт подсказывал ему вести себя с Морган нормально, пока полиция не сообщит что-то новое, не говорить ничего, что могло бы напугать дочь. Проблема заключалась в том, что Гас плохо представлял, что такое «нормально» в отношениях между ним и Морган.

Уитли закрыл дверь и пошел обратно к столу. И замер на полушаге. Его внимание привлекла коллекция лошадок. Одной не хватало. Той, с которой играла Морган.

Сначала он заглянул под стол. Ничего. Проверил кушетку, где дочь сидела, проведя рукой между подушками. Нашлась пара ручек, потерянная монетка. Но никаких резных лошадок.

Он посмотрел в окно, сосредоточившись на оставшихся на стекле отпечатках ладошек Морган. Его медленно охватывала тревога, однако заключение было неизбежным.

Родная дочь только что обокрала его.

Энди вошла в главный терминал через вход «Америкен эйрлайнс». Солнце еще не взошло, но в аэропорту жизнь била ключом. В предрассветный час аэропорт походил на инь и ян. Половина людей торопилась на рейсы, означавшие для них начало дня, и была полна энергии. Другая половина прибывала откуда-то издалека после долгого ночного путешествия и напоминала зомби. Энди оказалась где-то посередине противоположностей: вся в возбуждении из-за нового задания, однако раздосадованная из-за сомнительного начала. Она еще не решила, что сказать Виктории Сантос об утечке информации в прессу, но придумать что-то надо было быстро. По всему терминалу, чуть ли не через каждые пятьдесят футов, стояли газетные киоски с заголовками, кричавшими о серийном убийце. Энди сунула экземпляр «Сиэтл пост интеллидженсер» под мышку, вместе с толпой двинувшись к выдаче багажа.

И замерла у турникета. Перед ней стояла Виктория Сантос.

Знаменитость была одета в удобные для долгого полета слаксы и свитер, и все-таки Энди сразу же узнала ее. Сантос была в некотором роде легендой ФБР, особенно среди женщин-агентов. Много лет назад она сделала себе имя в отделе по розыску педофилов и серийных убийц. Благодаря составленным ею портретам – и тяжелому труду – было раскрыто знаменитое дело «собирателя языков» – череда жутких убийств по всей стране, связанных между собой чудовищным пристрастием убийцы: он вырезал языки жертв. Это был первый из многих успехов. К тому времени как Энди встретила ее в первый и единственный раз – на спецкурсе, который Сантос вела в академии, та считалась одним из самых известных контролирующих специальных агентов.

Ростом Виктория Сантос была немного выше Энди, и взгляд ее по-прежнему оставался таким же напряженным. Еще месяц назад одной из самых замечательных черт женщины-агента были длинные темные волосы. По слухам, она отрезала их до плеч в сорок пятый день рождения. И не пошла к какому-нибудь дорогому стилисту, а просто схватила ножницы из ящика стола и все обкорнала.

Ни для кого не было секретом, что у криминальных психологов одна из самых высоких степеней нервного истощения в Бюро. Ходили разговоры, будто Виктория «забиралась в голову» слишком многих психопатов, заглядывала в глаза слишком многих бездыханных жертв. Некоторые же считали, что она по-прежнему злится на руководство из-за непонятного перевода в отдел поддержки расследований, прервавшего ее успешное продвижение к посту главы подразделения ОРПСУ. И сторонники, и противники считали Сантос чрезмерно напористой. Впрочем, отношения между сослуживцами в Бюро всегда складывались сложно, и не надо быть самой высокопоставленной женщиной в преимущественно мужском подразделении, чтобы получить удар в спину.

– Мисс Сантос? – Энди протянула руку. – Я – агент Хеннинг. Очень приятно вас встретить. Это большая честь для меня.

При слове «честь» Энди слегка поклонилась, боясь, что выглядит подхалимкой.

– Надеюсь, почтительность не помешает вам называть меня Викторией, – отозвалась Сантос, пожимая протянутую руку.

– Договорились, Виктория.

Они улыбнулись друг другу, но Сантос выглядела усталой. Еще бы. Перелет с одного побережья на другое ночным рейсом, и это при том, что из дома в Виргинии Сантос выехала за полночь. Энди увидела рядом с Викторией два чемодана.

– Вижу, вы уже получили багаж.

– Ага. Давайте выберемся отсюда.

Энди и Сантос одновременно потянулись к одному и тому же чемодану. Стукнулись головами. Энди вздрогнула и попятилась. Зажатая под мышкой газета упала на пол, и передовица оказалась прямо у них под ногами. Виктория потирала лоб там, где Энди боднула ее. Прищурившись, посмотрела на заголовок, потом подняла газету и прочитала его.

– Серийный убийца убивает парами? Откуда это взялось?

Энди поежилась.

– Это теория.

– Чья теория?

– Моя, – ответила она, сжимаясь.

– Почему это оказалось в газете?

– Местная полиция допустила утечку.

Виктория нахмурилась.

– Мне лучше прочитать это. – Она сердито развернула газету.

– Я тоже так думаю, – сказала Энди.

Виктория читала на ходу. Следом тащилась Энди с чемоданами. До самой машины она молчала, пытаясь оценить реакцию Сантос на статью. Виктория открыла пассажирскую дверцу и села. Энди бросила чемоданы на заднее сиденье, села за руль и выехала из гаража.

Виктория сложила газету и положила на приборную доску.

Энди готовилась к выволочке, но Сантос просто открыла сумочку и уткнулась в блокнот, пока они выезжали из аэропорта. Десять минут Энди терпела и наконец не выдержала:

– Простите, но разве вы ничего не скажете?

Виктория оторвалась от своих заметок:

– Я не собираюсь ругать вас, Энди. Что сделано, то сделано. Только если вы ждете, что я скажу, будто все в порядке, то зря.

– Я не пыталась переиграть вас или произвести впечатление. Вообще никого не хотела поразить. Это была просто теория.

– А я и не говорю, что ваша теория плоха. Настоящая беда в том, что если какая-то теория попадает в прессу и укореняется в головах местной полиции, то копов трудно отвлечь от нее. Это делает мою работу труднее, чем необходимо.

– Но ведь не я допустила утечку, а детектив по фамилии Кесслер…

– Это не оправдание. Вы, как координатор, должны завоевать уважение местных. Если они уважают вас, то в девяти случаях из десяти прислушаются, если вы попросите их не сообщать чего-либо прессе.

Энди ощутила укол боли в животе, осознав, что даже не подумала попросить Кесслера не делиться теорией с газетчиками.

– Вы правы. За это приношу извинения.

И снова молчание.

– Не хочу быть навязчивой, однако я чувствовала бы себя лучше, если бы вы что-то сказали. Что-нибудь вроде «извинения приняты».

Энди ждала ответа, наблюдая за дорогой. Наконец она подняла глаза и поймала взгляд Виктории. В нем не было неодобрения, как ожидала Энди. Напротив. Казалось, столкнувшись с ее твердостью, Сантос оттаяла.

– Извинения приняты, – сказала она. – И не тревожьтесь об этом. Со всеми случается.

И все же Энди еще не успокоилась.

– Ну, сомневаюсь, что нечто подобное когда-либо случалось с вами.

– Еще как случалось.

– Серьезно?

– Давным-давно. Это был первый год в Квонтико. Мы искали кочующего по стране серийного убийцу. А единственным ключом был анонимный информатор одной газеты, который обладал сверхъестественной способностью предсказывать каждое убийство – время, место, жертву. Начальник нашего отдела был убежден, что информатор и есть убийца. Я так не считала. И обратилась через голову начальства прямо к помощнику директора управления по уголовным делам в министерстве юстиции. Рискнула репутацией.

– И как реагировал ваш начальник?

– Предсказуемо. Разозлился как черт.

– И как вы уладили вопрос?

– Иногда все улаживается само собой.

– Что вы имеете в виду?

– Очень простую вещь – теперь, когда ваша теория напечатана черным по белому по всему Сиэтлу, остается надеяться на одно.

– На что?

– На то, что вы правы.

Энди хотела улыбнуться и вдруг поняла, что Виктория не шутит. Энди включила печку и влилась в поток машин на битком забитом шоссе.

9

После ухода дочери Гас вернулся к работе, но не мог сосредоточиться на разложенных на столе бумагах. В одиннадцать утра он и три начальника отделов собирались предложить услуги японскому предпринимателю, желающему воспользоваться услугами юрисконсульта в Сиэтле. Юристы называют это «конкурсами красоты» – когда все крупные юридические фирмы города выставляют лучших юристов, чтобы завоевать сердца и бумажники крупных корпораций. Аналогия имела свои ограничения. По опыту Гаса, ни один из конкурентов никогда не обещал накормить голодающих детей или поддерживать мир во всем мире, а занявший второе место никогда не улыбался и не поздравлял победителя.

В это утро Гас мог думать только о Бет. Его бросало из крайности в крайность. То он был уверен, что она в безопасности, но оставила его. Через минуту ему начинало казаться, что жена мертва. Инцидент с кражей тоже тревожил его. Возможно, Морган почувствовала тревогу и действовала так, чтобы привлечь внимание. Или, возможно, это был симптом давних психологических проблем, о которых Гас и не подозревал… И может быть, поэтому Бет считала себя виноватой неудачницей и в момент слабости, поддавшись отчаянию, сбежала. Каким бы ни был ответ, Гасу нужно было лучше подготовиться к общению с Морган. Можно, конечно, обратиться к профессионалам за консультацией, но не в правилах Уитли было консультироваться с кем-либо без подготовки. Хотя в Интернете наверняка есть статьи о психологическом воздействии на детей, потерявших кого-либо из родителей… Гас подтянул кресло и включил компьютер.

Экран засветился, и на нем появилось сообщение:

«Срок вашего пароля истекает. Пожалуйста, введите новый код».

По соображениям безопасности фирма требовала, чтобы юристы меняли пароли каждые девяносто дней. Гас попытался придумать новое четырехзначное число. Обычно он использовал даты. Дата окончания Стэнфорда. День, когда его выбрали управляющим партнером. А вот сегодня утром он поддался сентиментальности и начал печатать день свадьбы. Ввел месяц – сентябрь, – но не сумел вспомнить день. То ли четырнадцатое, то ли пятнадцатое сентября. Не уверен. Правда, точно суббота. «Разумеется, это была суббота, идиот».

Отсрочку в решении проблем принес стук в дверь. Затем ее распахнули, не дожидаясь положенного «войдите», что означало, что это либо президент Соединенных Штатов, либо Марта.

– Нужен друг? – Так, это не глава исполнительной власти.

– Давай.

Марта тихо вошла, изображая озабоченного друга, и закрыла за собой дверь. Присела на край кушетки.

– Слышно что-нибудь от Бет?

– Политика выжидания. Полиция, похоже, ничего не знает. А я просто пытаюсь оставаться сосредоточенным.

– По-моему, это разумно. Я бы не слишком вчитывалась в газеты.

– Газеты? Ты о чем?

– Ты сегодня не видел утренний выпуск?

– Нет. Был так занят, что просто не успел посмотреть. Там есть что-то о Бет?

– Прости, пожалуйста. Не беспокойся.

– В чем дело? – настаивал Гас.

– Ее имя не упомянуто. Просто пишут о возможном серийном убийце, который убивает жертвы парами. Первыми жертвами стали двое мужчин. Теперь нашли женщину. Они не говорят это напрямую, но, судя по физическому описанию, жертва похожа на Бет.

– Вчера вечером я был в морге. Копы просили меня взглянуть на тело женщины. И это была не Бет.

– Наверное, неопознанная женщина, упомянутая в статье.

– И что они теперь думают? Что Бет – ее пара?

– Они называют это «парной теорией».

Гас внезапно встревожился.

– Да, теперь, когда ты упомянула об этом, сам вижу – небольшое физическое сходство было…

– Я не пытаюсь напугать тебя, Гас. Полиция ничего напрямую не говорит о Бет. Это лишь мое предположение. В статье говорится только, что есть две жертвы – мужчины, оба удавлены, оба очень похожи, сходны и места преступления. Теперь у них есть жертва-женщина, тоже удавленная. А вот второй женщины нет. Только опасения, что убийца мог напасть на еще одну женщину, похожую на ту.

– И это могла быть Бет. – Гас схватил телефонную трубку, позвонил и попросил принести свежую газету. Через несколько секунд секретарша вошла, положила «Сиэтл пост интеллидженсер» Уитли на стол и сразу же вышла. Гас молча прочитал передовицу. Наконец опустил газету и посмотрел на Марту:

– Не могу поверить в это. Вчера вечером я встречался с ФБР. Они не сказали ни слова о серийном убийце.

– Возможно, это потому, что они не считают Бет парой.

– Как ты можешь, прочитав статью, говорить такое?

– Потому что я тоже не считаю, будто Бет – пара.

– Значит, ты думаешь, что все эти разговоры о серийном убийце… поспешное предположение?

– Я этого не говорила. Возможно, в Сиэтле есть серийный убийца. И возможно, он убивает парами. Просто я не считаю, что Бет – одна из его жертв.

– И на какой блестящей следственной экспертизе ты основываешь это мнение?

Марта замялась.

– Прости. Но если бы спросили мое мнение, я бы сказала, что, вероятно, Бет оставила тебя.

Гас наклонился вперед.

– Ты говорила с ней?

– Нет.

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

– Нет, назови это животным инстинктом.

– Инстинктом? – В голосе Уитли звучало сомнение.

– На самом деле не только. Это мнение, основанное на наблюдениях. У вас с Бет однажды сложилась ситуация, которой нельзя не придавать значения. Не так уж давно она обвиняла тебя в жестоком обращении.

– Это было больше пяти лет назад.

– Какая разница. Женщина не выдвигает ложных обвинений без какой-то цели. В случае Бет, я думаю, это был классический вариант, когда жена взывает к вниманию мужа.

Гас нервно поерзал в кресле. То же самое ему говорил консультант по семейным отношениям. В этих обвинениях не заключалось злого умысла. Это был акт отчаяния.

– И каков же твой вывод?

– Она не смогла заставить тебя прислушаться. И в конце концов ушла.

– Ты слишком упрощаешь…

– Может быть. Но я принадлежу к людям, которые склонны считать, что простейший ответ часто бывает правильным. Конечно, следует рассмотреть все возможности. Судя по тому, что я слышала сегодня утром, народ уже списал Бет как четвертую жертву серийного убийцы. А я вот считаю, что Бет в полном порядке. Куда бы она ни решила уехать.

– Она не уехала бы без Морган.

– Может быть, она еще вернется за ней.

– Ты пытаешься успокоить меня или наоборот?

– Я ничего не пытаюсь. Всего лишь хочу, чтобы ты знал все факты. – Марта посмотрела Гасу в глаза, ее тон смягчился. – Я никогда раньше тебе этого не говорила. Вообще никому не говорила. В последний раз я видела Бет на праздничной вечеринке в фирме. Никогда не забуду ее взгляд – из глаз прямо били лучи смерти.

– За что?

– За то, что я – другая женщина.

– Другая женщина? – Гас хмыкнул. – Погоди-ка, Марта. Возможно, это новость, но, насколько я знаю, у нас с тобой никогда ничего не было.

– Есть другие уровни супружеской неверности.

– О чем это ты?

– Близость бывает не только физической. Важно, с кем ты спешишь поговорить каждый день. Кому звонишь первому, чтобы поделиться хорошими новостями. К кому обращаешься за советом, кто помогает тебе решать проблемы. Верно, мы никогда не видели друг друга обнаженными. И все-таки на других уровнях я понимаю тебя лучше, чем твоя собственная жена. Везде, кроме спальни, я та женщина, рядом с которой ты предпочитаешь находиться. Мужчине и женщине не надо прыгать в койку, чтобы ощущать себя половинками единого.

Гас неловко улыбнулся:

– Марта, ты мне нравишься. Очень нравишься. Только я не чувствую себя твоей половинкой.

На долю секунды она расстроилась, потом рассердилась.

– Ну же, – сказал Гас. – Все нормально, мы не половинки.

– Прекрасно. Если из-за дефиниций ты чувствуешь себя неловко, оставим это. Только не надо оскорблять меня и изображать, словно ты ничего смешнее в жизни не слышал.

– О, пожалуйста. Не разыгрывай передо мной обидчивости.

Марта посмотрела на часы и встала.

– Мне лучше уйти. Пока ты не сказал чего-нибудь, о чем потом пожалеешь.

– И что это должно означать?

– Я всегда поддерживала тебя, Гас. Когда Бет выдвинула обвинение в жестоком обращении, исполнительный комитет собирался вышвырнуть тебя из партнеров, пока эта история не попала в газеты и не запятнала репутацию фирмы. А кое-кто увидел в случившемся возможность для изменений в руководстве. Они сочли тебя уязвимым.

– Какое это имеет отношение к делу?

– Вполне возможно, никакого. Но если окажется, что Бет в конце концов оставила тебя, не удивляйся, если гром грянет снова.

– Люди будут думать то, что они хотят.

Марта наклонилась вперед, опершись ладонями о край стола, и посмотрела Гасу прямо в глаза.

– Я только советую тебе быть осторожным. Сейчас – более чем когда-либо – ты не можешь себе позволить терять друзей.

Повернулась и вышла, закрыв за собой дверь.

Гас глубоко вздохнул. Ему уже случалось видеть Марту сердитой. Даже разъяренной. Однако сегодня все было по-другому. И он не очень-то представлял, как с этим справиться. Уитли только знал, что ему не нужна еще одна проблема, требующая решения.

Гас посмотрел на компьютер. На экране моргал курсор, по-прежнему требуя от него ввести новый пароль. По-прежнему ожидая дату его свадьбы. Гас порылся в памяти, но дата не вспоминалась. Мысленно он слышал голос Марты, его самопровозглашенной «половинки», излагающей свое толкование супружеской неверности. Внезапно грудь сдавило. Несмотря на супружеские проблемы, Гаса всегда поддерживало то, что он не изменял Бет. И никогда не изменит. Однако на мгновение он почувствовал себя изменником. Гас беспомощно уставился на экран, пытаясь вспомнить дату. Безнадежно. Охваченный разочарованием, он ввел новый четырехзначный пароль. Это был день исчезновения Бет.

Из аэропорта Энди повезла Викторию прямо в полицейский участок делового района. Приглашение исходило от местных копов, и потому было логично провести первую встречу на их территории.

Они вошли в главный вход на Девятой улице. Энди стряхнула дождевые капли с зонта на зеленый плиточный пол. Навстречу им спешила пара детективов в промокших плащах. По коридорам ходили копы в синей форме. Полдюжины подозреваемых в наручниках ждали на скамье вдоль дальней стены. Самым старшим был реликт шестидесятых годов с тощими прядями длинных седых волос. На его ботинках засохла рвота, и он все время порывался петь «Ты есть у меня» женщине-офицеру, арестовавшей его за нарушение общественного порядка. Удивительно, но визгливый голос старика почти тонул в общем шуме и гаме, отражающемся от высокого потолка. Бросив взгляд на часы, Энди поняла, что в участке сейчас утренний пересменок. Было легко сказать, кто приходит, а кто уходит. Нет лица более выразительного, чем у копа после смены с полуночи до восьми утра.

Виктория пошла прямо к дежурному офицеру, чтобы сообщить о приезде. Пейджер Энди чирикнул. Она узнала номер. Вчера вечером Гас дал ей свой номер телефона.

– Мы немного рано, – сказала Энди Виктории. – Я хочу ответить на звонок.

– Конечно. Давайте.

– Спасибо. – Энди подошла к телефону-автомату и набрала номер. Она крепко прижала трубку к уху и прикрыла рукой динамик, чтобы отгородиться от шума.

– Гас? – сказала она. – Это Энди Хеннинг. Вы посылали сообщение?

– Почему я должен читать о серийном убийце в газете?

У нее упало сердце. С самого утра она беспокоилась о реакции Виктории. Только это оказались пустяки по сравнению с тем, что она почувствовала, услышав голос Гаса.

– Мне жаль, что так случилось.

– Жаль, что произошла утечка? Или жаль, что моя жена погибла?

– Никто не говорит, что ваша жена погибла. «Парная теория» – это просто… теория.

– Почему вы не рассказали мне вчера вечером?

– Потому что это только предположение. Непродуманное.

– Не настолько непродуманное, чтобы попасть на первую полосу.

– Поверьте, я удивилась не меньше вашего, когда увидела это в газете.

– Простите?

– У меня и в мыслях не было, что эта теория попадет в газеты.

Гас хмыкнул:

– Это обнадеживает. Похоже, у вас действительно все под контролем.

– Просто… – Энди замялась. Казалось, чем больше сейчас она скажет ему, тем глубже выроет себе яму. – Мне нужно время, чтобы объяснить. А сейчас времени нет.

– Что именно объяснить, с вашего позволения? Я по-прежнему не понимаю, почему ФБР вообще участвует в этом. Я не специалист по уголовному праву, и все же обычно убийство не считается федеральным преступлением. Вы полагаете, Бет похитили и увезли в другой штат? Поэтому ФБР привлечено?

– Нет. ФБР привлечено для поддержки местных правоохранительных органов.

– Что это означает?

– Вы действительно хотите знать?

– Моя жена пропала. Я имею право знать.

С этим не поспоришь. А несколько подробностей, возможно, помогут успокоить его. Энди оглянулась. Виктория ждала.

– Мне надо торопиться, – сказала Энди в трубку. – Сегодня утром прибыл агент из отдела поддержки расследований. Мы сейчас встречаемся с местными спецами по убийствам.

– Для чего?

– Во-первых, попробуем определить, есть ли у нас вообще серийный убийца.

– Что потом?

– Если решим, что есть, то, вероятно, примем меры для организации межведомственной оперативной группы.

– Возглавляемой ФБР?

– Не совсем. К работе может быть привлечено множество организаций. Ведь при расследовании все происходит не так, как показывают по телевизору. ФБР не руководит следствием. Это дело местных органов правопорядка. Мы помогаем в организации розыска и следим, чтобы местные органы правопорядка получали всю необходимую помощь: анализ преступления, формулировку стратегии расследования, координацию технических и судебных средств, использование аналитических групп ФБР или наших лабораторий. Еще наши эксперты просмотрят улики, чтобы составить психологический портрет убийцы. Это поможет полиции в расследовании, поможет сосредоточиться на определенных типах людей. Мы подсказываем им, кого искать, когда они этого не понимают.

– Так кого же вы ищете?

– Портрета еще нет. На это нужно время.

– Эти портреты… По ним вы многое можете сказать об убийце, верно?

– Да, они бывают довольно подробны. – Энди снова покосилась на Викторию. Та расхаживала по коридору. – Простите, Гас. Мне действительно надо идти.

– Подождите минуточку. Меня особенно интересует один момент…

– Какой?

– А есть ли способ выяснить по этому портрету, оставляет ли убийца свои жертвы в живых? В смысле, какое-то время.

– Я уже говорила: у нас еще нет портрета.

– Я прошу вас. – В голосе Гаса звучало отчаяние. – Мне нужно знать хоть что-то. Хотя бы что-то, понимаете? Если это серийный убийца и если Бет в его руках… сколько у нас еще времени?

– Хотелось бы мне знать. Пока просто невозможно что-то сказать наверняка.

– Но должны же вы знать хоть приблизительно!

– Гадание непродуктивно.

– Тогда, черт побери, дайте мне факты. У вас три жертвы. Сколько примерно прошло времени с тех пор, как эти люди пропали, до смерти?

– Мы ничего не знаем о женщине. Ее до сих пор не опознали, и поэтому неизвестно, сколько времени прошло от исчезновения до смерти.

– А мужчины?

Энди заколебалась, опасаясь выводов, к которым может прийти Гас.

– Место преступления было местом смерти.

– Говорите, пожалуйста, по-английски.

– Оба мужчины были убиты у себя дома. Преступник никуда не увозил жертвы, прежде чем прикончить их. Насколько мы можем сказать, он убил их прямо там, где застал. Напал из засады.

– Значит, вы считаете…

– Пока мы ничего не считаем.

– Вы считаете, что для Бет уже слишком поздно, да?

– Для нас важно действовать быстро. В любом случае.

– Вы списали ее со счета.

– Это не так.

– Я слышу по голосу. Вы думаете о следующей жертве. Бет – это уже статистика.

– Нет, – резко ответила Энди. – Если бы вы знали людей, которые занимаются этой работой, то никогда бы так не сказали. Вы бы знали, что они не забывают о жертвах. Никогда.

– Значит, Бет все-таки жертва.

– Я этого не говорила.

– Вы так считаете. Сами только что это сказали.

– Вы искажаете мои слова. Перестаньте вести себя как юрист.

– А как еще мне вести себя?

– Как интеллигентный, разумный человек, каким, уверена, вы и являетесь. Пожалуйста, Гас. Я на вашей стороне.

– Ладно. Если хотите, чтобы я вел себя разумно, я буду разумным. Только ответьте еще на один вопрос.

– Какой?

– Как должна вести себя моя шестилетняя дочь?

Энди молчала.

– Позвоните мне, когда ваша межведомственная оперативная группа вычислит это.

В трубке раздался щелчок. Да Энди и все равно нечего было сказать.