Текст книги "В плену у призраков (пер. Шифановской)"

7

Всю оставшуюся часть вечера Эш занимался установкой оборудования вокруг дома и внутри его. На стенах и мебели он установил четыре термометра, чтобы отметить самую низкую температуру в течение ночи. В гостиной и на кухне он разместил магнитофоны, автоматически включающиеся при малейшем звуке, а в библиотеке и кабинете – фотокамеры, связанные с датчиками, регистрирующими изменения магнитного поля и при малейшем движении поблизости приводящими в действие затворы. В нескольких местах на первом и втором этаже он насыпал тонкий слой специального порошка, а через дверные проемы натянул черные нитки.

Позже в своей комнате Дэвид при свете лампы изучал на скорую руку нарисованный план Эдбрука с его лабиринтами комнат и коридоров, время от времени отхлебывая из стоявшей под рукой бутылки с водкой. Он курил одну сигарету за другой, делал пометки в блокноте и время от времени бросал взгляд в окно, за которым сгущалась ночь. Темнота, казалось, давила на стекла.

Наконец он вышел из комнаты и отправился бродить по дому, старательно огибая те места, где был насыпан порошок, не входя в помещения, в которых установил аппаратуру, и не приближаясь к дверям, через которые были натянуты нитки.

Эдбрук погрузился в тишину. Все было спокойно.

Где-то в доме пробили часы. Освещая себе путь карманным фонариком, Эш прошел по коридору мимо своей комнаты и двинулся к окну в дальнем его конце. Несмотря на физическую усталость, все его чувства были обострены до предела, мозг действовал словно беспокойный пассажир заглохшей машины. Кейт Маккэрри определяла такое весьма обычное для него состояние всегда однозначно: “Ты слишком много пьешь и чересчур много куришь. И однажды – возможно, это будет не так скоро, но случится непременно – твой мозг окажется таким же усталым и истощенным, как твое тело”. А может быть, это совсем даже неплохо, Кейт, возможно, даже хорошо.

Выключив фонарик, он подошел поближе к окну и прижался к стеклу, чтобы лучше видеть то, что происходит снаружи. Тяжелые тучи наконец исчезли, а молочно-белые кучевые облака неподвижно застыли в темном небе. Луна висела так, как будто ее серебряный свет поглотил все окружающее пространство. На парк и поля вокруг легли черные тени. За окном видны были не только деревья и кустарник: тени от скульптур указывали в сторону Эдбрука и были похожи на укоряющие пальцы. Издалека, откуда-то из глубины леса, донесся пронзительный крик ночного животного или птицы, но звук был столь тихим, что не вызывал неприятных ощущений.

Эш продолжал стоять у окна, но взгляд его стал неподвижным, ибо мысли в этот момент были заняты совсем другим. В памяти возник другой, прозвучавший еще более издалека, чем этот, жалобный крик животного. Он вспомнил громкий хриплый вопль, пронесшийся над бурлящим водным потоком, и, возможно, перед его мысленным взором возникла бы вся картина в целом, если бы его не заставил обернуться послышавшийся за спиной шум.

Он включил фонарик и направил яркий, разорвавший черноту луч вдоль коридора. В свете фонарика он успел уловить какое-то движение возле лестницы.

Не колеблясь ни минуты, Эш бросился туда и увидел, что мелкий порошок, который он недавно рассыпал по полу, словно подхваченный порывом ветра кружится в воздухе.

Он остановился перед серовато-белым облаком, с удивлением глядя на миллионы мельчайших частичек, плавающих в луче света от фонарика. Не было ни ветра, который мог бы заставить порошок взметнуться с пола, ни кого-либо на ступеньках лестницы, своими шагами вызвавшего такое движение. Бросив взгляд на висевший рядом на стене термометр, он с тревогой обнаружил, что прибор зарегистрировал температуру, близкую к нулю. Однако сам он при этом не чувствовал холода.

Снизу вновь послышались какие-то звуки. Такое впечатление, что кто-то ступал босыми ногами по доскам пола.

Перегнувшись через перила галереи, Эш взглянул вниз, освещая фонариком холл, и успел увидеть нечто не то белое, не то серое, скрывшееся в этот момент за углом.

– Кристина? – шепотом позвал он.

Он бросился к ступенькам, на ходу стряхивая с лица прилипающие частички все еще кружащегося в воздухе порошка. Спустившись почти бегом вниз, он лихорадочно обводил лучом фонарика холл, пока наконец не убедился, что все двери плотно закрыты. И в этот момент до него снова донесся шум. Эш направил луч в дальний конец холла, уверенный, что звуки слышались именно оттуда.

Он торопливо двинулся в этом направлении и вдруг заметил, что дверь под лестницей, ведущая в подвал, чуть приоткрыта, хотя был совершенно уверен в том, что накануне сам ее плотно захлопнул. Он было остановился, но вновь раздавшиеся впереди звуки заставили его продолжить путь.

Эш вбежал в кухню, и луч фонарика выхватил из темноты стол, скользнул к буфету, потом к старинной железной плите, каминной решетке, шкафу с посудой и, наконец, к окну. Совсем рядом послышалось угрожающее низкое рычание.

Он обернулся слишком резко, задев фонариком за косяк двери, и свет тут же погас. К своему неудовольствию, почти потеряв контроль над собой, он зашарил по стене рукой в поисках выключателя, пока наконец дрожащими пальцами не нащупал и не повернул его. Свет был тусклым, но и его было достаточно, чтобы увидеть, что кухня пуста. И что дверь в противоположной стене, ведущая на террасу и в парк, открыта.

Снаружи кто-то был, Эш услышал приглушенный смешок.

Оставив сломанный и бесполезный теперь фонарик на столе, Эш пробежал через кухню и выскочил в темноту ночи.

Хотя луна светила очень ярко, ему понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к окутавшему его мраку, и еще секунда или две, чтобы разглядеть то, что было перед ним. Одетая во что-то свободное и белое фигура двигалась вдоль террасы. Но неожиданно она исчезла.

Стоя в потоке лунного света, Эш прищурился и снова едва слышно позвал:

– Кристина?..

Ответа не было, и он снова бросился вперед, пока не достиг ступенек, ведущих с террасы в парк. Уверенный, что фигура в белом исчезла именно здесь, он стал оглядываться, пытаясь вновь отыскать ее взглядом. Но внизу, среди цветов и низкого кустарника не было никакого движения.

Эш спустился по лестнице и пошел по средней дорожке в сторону пруда. Дойдя до полуразрушенной стены, он взглянул на неподвижную, освещенную луной водную гладь, которая странным образом не отражала серебряное сияние.

Неожиданно он вновь услышал знакомый уже звук – шлепанье босых ног по каменным плитам.

Он резко развернулся, чтобы увидеть, кто приближается к нему, но вдруг получил удар такой силы, что потерял равновесие, качнулся назад и, перелетев через стену, рухнул вниз.

Стоячая вода сомкнулась над головой, приняв его в свои ледяные и скользкие объятия. Эш в панике боролся с водорослями, стебли которых охватили его, словно щупальца. Чем отчаяннее он пытался освободиться, тем крепче они держали его. Вокруг него со дна поднимались облака грязи, зловонной пеленой заслонив освещенную луной поверхность пруда.

Пытаясь высвободить руку из липких объятий подводных лиан, он вдруг заметил силуэт, с вытянутыми вперед руками приближавшийся к нему сквозь облака грязи и ила. Фигура развела руки в стороны, словно распятая на кресте, одежды ее шевелились и извивались по краям, а черные распущенные волосы походили на змей на голове Медузы Горгоны.

Зловонная, отвратительная на вкус вода хлынула в раскрытый в крике ужаса рот Эша...

* * *

...Эдит проснулась и широко раскрытыми глазами, в которых ясно стояла картина ее ночного кошмара, уставилась перед собой.

Дрожа от ужаса, она заставила себя сесть в постели. Но страшно ей было отнюдь не за себя.

Она прошептала его имя...

– Дэвид...

Она задыхалась, и воздух со свистом, хорошо слышным в тишине спальни, вырывался из ее груди. Эдит усилием воли заставила себя успокоиться и выровнять дыхание, мягкими движениями потирая грудь в области сердца.

Откинувшись на спинку кровати, она ждала, пока пройдет тяжесть в груди. Устремив взгляд в пространство, она вдруг снова увидела бледно-серые мертвые руки.

Руки, вцепившиеся в Дэвида Эша...

8

Эш отчаянно извивался под водой, не то пытаясь отвернуться от приближающегося к нему размытого силуэта, не то стремясь освободиться от облепивших и опутавших его плотным кольцом водорослей. А быть может, ни то и ни другое. Он захлебывался и тонул, и сознание этого кошмара заполняло его полностью, не оставляя места для каких-либо других ужасных мыслей.

И все же сквозь ощущение приближения неминуемой смерти он вдруг почувствовал, как чья-то рука сзади схватила его за горло.

Его тащили назад, и из открытого рта Дэвида стремительным потоком вылетали пузырьки воздуха. Эш пытался сопротивляться, но слабо, ибо сил уже почти не осталось, голову его окутал туман, конечности закоченели от холода. На какое-то краткое, но удивительно ясно осознанное мгновение он вдруг ощутил себя в совершенно ином времени – мгновение дежа вю – и почувствовал, что, совершенно ослабев, сражается со стоячей водой, а чья-то сильная рука тянет его вверх...

Наконец он оказался на свободе, и ледяной ночной воздух окутал его так же, как чуть раньше неподвижная вода пруда, из глубины которого он сейчас выплывал. Другие руки вцепились в его одежду, грубо сдавив тело. Его потащили вверх, перевалили через стену, окружавшую пруд, освещенная серебряным сиянием вода которого уже не была спокойной, взбаламученная его судорожными движениями. Кто-то все тащил и тащил его, и, открыв наконец глаза, он увидел над собой лицо Саймона, с мокрых и слипшихся волос которого на лоб стекала вода. Что-то твердое царапнуло его по спине, и он очутился на неровных каменных плитах, исторгая из желудка и легких заполнившую их грязную воду.

Он корчился на камне, плечи его были напряжены, конечности конвульсивно дергались, он кашлял и судорожно хватал ртом воздух, голова его при этом кружилась.

Эш не знал, сколько времени он находился таком состоянии, но когда он наконец, все еще тяжело дыша, перевернулся на спину, то увидел склоненные над ним лица Саймона, Роберта и няни Тесс. Одежда их была мокрой, а младший из братьев испачкался в грязи с головы до ног.

Эш пытался заговорить, объяснить им все, указывая дрожащей рукой на пруд, но речь его понять было практически невозможно.

– Кто-то... кто-то еще... там... кто-то меня держал...

Роберт Мариэлл склонился над ним и ободряюще похлопал по плечу.

– Теперь с вами все будет в порядке. Отдышитесь и не придавайте всему этому значения.

Эш с трудом приподнялся на локте.

– Да нет же! Там... там есть еще кто-то... девушка... в воде...

Роберт удивленно переглянулся с братом и тетушкой. Попытавшись приподняться повыше, Эш конвульсивно забился в приступе кашля. Он смахнул остатки воды с глаз и со рта.

– Няня, пожалуйста, включите освещение над прудом, – услышал он голос Роберта.

Эш снова взглянул на них и увидел, что няня Тесс уходит. Ее место заняла Кристина, выражение лица которой было совершенно бесстрастным.

Он перекатился набок, и изо рта вновь хлынула вода. Эш крепко зажмурился. Он думал... Но нет... одежда Кристины не была даже влажной. Как, впрочем, и ее лицо и волосы. Вспыхнувший свет заставил его снова открыть глаза.

Эш заставил себя подняться на ноги, чувствуя, что кто-то помогает ему сделать это, но не зная кто именно. Пошатываясь и спотыкаясь, он сделал несколько шагов до стены и рухнул возле нее на колени, всматриваясь в черноту пруда. Намокшая и грязная одежда стала тяжелой и буквально придавливала его к земле. Он почувствовал, что остальные подошли ближе и окружили его, но головы не поднял. Они, как и Эш, вглядывались в освещенную огнями воду.

Но в темной глубине не было заметно никакого движения, и только на поверхности воды слегка подрагивала мелкая рябь.

Он лихорадочно всматривался в заросший водорослями пруд, даже опустил туда руку, чтобы очистить от растений участок воды. Дыхание по-прежнему причиняло ему боль, но все же он смог произнести:

– Я преследовал кого-то от самого дома. Я слышал чьи-то бегущие шаги...

– А-а-а... я, кажется, понимаю, – услышал он голос Роберта.

Эш обернулся к нему и проследил за его взглядом. Роберт смотрел в противоположную от пруда сторону, в направлении террасы. Тесно прижавшись к земле, там кто-то затаился.

Роберт щелкнул пальцами, и пес с угрюмым видом вышел из своего укрытия.

– Боюсь, что тем, кого вы преследовали, был Охотник. Ночью мы позволяем ему бродить по дому.

– Нет, – возразил ему Эш, – я видел девушку, она убегала от меня...

– Но этого не может быть, мистер Эш. Если только это ты, Кристина, ходила по дому, как лунатик? – Роберт улыбнулся сестре, давая понять, что его вопрос не следует принимать всерьез.

Она слегка нахмурилась и покачала головой.

– Я спала в своей комнате, пока весь этот шум не разбудил меня.

Опираясь на стену, Дэвид с трудом встал. Он все еще дрожал с головы до ног и чувствовал слабость, а потому присел на полуразрушенный камень, уперся локтями в колени и закрыл ладонями лицо.

– Нет, там была... – начал он, но Роберт не позволил ему договорить.

– Услышав на улице шаги, я подошел к окну, но, кроме вас, мистер Эш, никого не увидел. В парке никого больше не было.

– Но в воде...

– Охотник по ошибке принял вас за грабителя и напал на вас, после чего вы рухнули в пруд. Возможно, вам еще повезло, что все случилось именно так, – Охотник иногда бывает очень свирепым. – Он указал на продолжавшие колыхаться под водой водоросли. – Вы оказались в плену этих... этих зарослей, испугались, запаниковали и вообразили, что вас кто-то держит.

Эш снова покачал головой.

– Другого объяснения быть не может, – настойчиво продолжал Роберт. – Разве что... если, конечно, вы не повстречались с нашим призраком.

Эш отнял от лица руки и широко раскрытыми глазами по очереди оглядел всех Мариэллов. Он не мог сказать с уверенностью, ибо был потрясен и смущен, но ему показалось, что, когда он встретился глазами с Кристиной, по ее губам пробежала легкая усмешка.

* * *

Кейт подняла бокал с бренди, и мужчина, сидевший рядом с ней на диване, придвинулся ближе. Он чокнулся с ней и, наклонившись к ее губам, поцеловал. Кейт ответила на поцелуй, но как бы не всерьез и быстро отстранилась, чтобы глотнуть бренди.

Харкорт улыбнулся и тоже сделал глоток из своего бокала. Он ослабил узел галстука, расстегнул воротничок рубашки и пуговицы на пиджаке вечернего костюма, выпустив на свободу уже появившееся и довольно заметное брюшко. Светлые и уже начавшие редеть волосы насквозь просвечивали в свете стоявшей за его спиной лампы.

– Сегодня прекрасный вечер, – тихо сказала Кейт, поглаживая пальцами выпуклую поверхность бокала. Она скинула по очереди сначала левую, а затем правую туфлю и, оставшись в колготках, вытянула скрытые длинной юбкой ноги, удобно откинувшись на мягкую спинку дивана.

– Это еще далеко не конец... – нежно ответил он.

– Нет, не стоит торопиться, – игриво сказала Кейт.

– Ты заслуживаешь награды, и мне хочется сегодня позаботиться о тебе, побаловать. – Он придвинулся к ней еще ближе. – Я не хочу уходить от тебя сегодня.

Кейт удивленно подняла брови.

– Как я догадываюсь, женушки нет дома?

– Нет, – покачал он головой, – это неверный муж в отъезде. Я уехал по делу. Хелен уверена, что меня нет в городе.

– Мне не нравятся такие игры, Колин.

– Но я говорю вполне серьезно, старушка.

Несмотря на его легкий тон, она поняла, что он действительно не шутит.

– Это не то, что я хочу...

Раздавшийся в холле телефонный звонок заставил ее замолчать.

Харкорт взглянул на часы.

– Однако уже несколько поздновато для того, чтобы звонить кому-либо. Как ты считаешь? Брось, не подходи, пусть катятся к черту и звонят кому-нибудь другому.

Кейт со вздохом поднялась с дивана.

– Но, может быть, случилось что-то важное. Их счастье, если это действительно так... в такое время... – бормотала она себе под нос, идя через холл к телефону.

Харкорт с недовольным видом потягивал бренди и прислушивался к доносившемуся через открытую дверь голосу Кейт.

– Алло. Маккэррик у телефона... – Пауза. – Эдит?.. Что-то случилось?

Сидя в гостиной своего маленького домика в окрестностях города, Эдит Фипс потуже стянула вокруг горла воротник ночной сорочки. Устроившись в плетеном кресле возле маленького столика, на котором помещались только телефонный аппарат и настольная лампа, она украдкой оглядывалась вокруг, словно даже ночные тени способны были подслушивать ее разговор. Когда Эдит наконец заговорила, голос ее звучал возбужденно и тревожно.

– Кейт... послушайте, это важно. Мне кажется, что с Дэвидом что-то произошло.

– О чем вы говорите, Эдит? – Кейт тоже встревожилась. – Вы получили от него какие-то сведения?

– Нет, меня разбудило приснившееся мне видение.

– Видение? – с ноткой раздражения переспросила Кейт. – Эдит, вы знаете, сколько сейчас времени?

– Извините меня, Кейт. Я не хотела вас будить...

– А вы меня не разбудили, – ответила Кейт, между тем как Эдит продолжала говорить.

– ...Но я видела все так ясно, это было так страшно... Я видела, как Дэвид тонул.

– Успокойтесь, – стараясь скрыть беспокойство, как можно более твердо сказала Кейт. – Это был всего лишь сон.

– Нет, это было нечто гораздо большее, – продолжала настаивать ЭдиТ. – Он в опасности. Я чувствую, что ему грозит опасность. Все было так непонятно... Дэвид был под водой, и что-то тянуло его вниз. Ему было так страшно...

– Вы хотите зарегистрировать предвидение?

– Ради Бога, Кейт, не будьте со мной столь официальны. Я звоню вам как Друг. Что-то не в порядке с тем домом, который обследует сейчас Дэвид. Меня не покидает ощущение грозящей ему беды.

Кейт почувствовала, что, несмотря на раздражение, ее тоже охватывает тревога.

– Ваше беспокойство передалось и мне, Эдит. К сожалению, в данный момент мы с вами мало что можем сделать. Слушайте, завтра я при первой же возможности свяжусь с Мариэллами. – Она заметила, что Харкорт, стоя с бокалом в руке в проеме двери, не сводит с нее взгляда. – Он должен был позвонить мне оттуда еще днем, но, должно быть, слишком увлекся установкой оборудования. Насколько я поняла, Эдбрук представляет собой довольно большой особняк.

– А вы не можете позвонить сегодня? Кейт буквально заставила себя противостоять настойчивости медиума.

– Нет, это слишком неприлично. Сейчас уже очень поздно, чтобы беспокоить их.

– Кейт...

– Пожалуйста, Эдит, не волнуйтесь так, – по-прежнему непреклонно, но уже более мягким тоном сказала Кейт. – Знаете, вполне возможно, что это все-таки не более чем плохой сон. Разве вы не помните, что за ленчем мы как раз говорили о Дэвиде? Вероятно, что наш разговор стал причиной явившегося вам во сне видения.

– Если вы не хотите сделать это сами, позвольте мне туда позвонить.

– Вы же знаете, что это невозможно. Клиентам нашего Института гарантируется абсолютная секретность. Я не имею права даже обсуждать их проблемы с вами. И к тому же у меня нет их телефона. Мне придется поискать его завтра в справочнике. – Кейт взглянула на бокал с бренди в руках Харкорта и почувствовала, что ей самой сейчас нужен хороший глоток. – А теперь, пожалуйста, возвращайтесь в постель и постарайтесь не волноваться – ваше нынешнее состояние едва ли пойдет вам на пользу. Обещаю, что непременно свяжусь с вами, как только что-нибудь узнаю, – неважно, хорошими или плохими будут новости.

– Пожалуйста, Кейт...

– Спокойной ночи, Эдит.

Услышав щелчок разъединения линии, медиум вздрогнула от неожиданности. Прежде чем положить трубку на рычаг, она еще некоторое время в оцепенении смотрела на нее. Потом перевела взгляд на противоположную стену, и мысли ее вновь обратились к Дэвиду Эшу.

Кейт в задумчивости отвернулась от телефона. Перед ней маячила высокая фигура Харкорта.

– Все это звучало довольно мрачно, – сказал он.

– Это одна из сотрудниц нашего Института – она медиум, – в смятении ответила ему Кейт. – Она была очень расстроена.

– Судя по всему, очень нервная особа, – презрительно отозвался он.

– Как правило, она мыслит не менее здраво, чем мы с тобой.

– Здраво? Человек, который общается с призраками? Перестань, Кейт, я допускаю, что ты относишься к исследованию такого рода вещей очень серьезно, но я уверен, что бывают моменты, когда даже ты с трудом веришь во все эти басни.

– Очень редко, – ответила она, проскальзывая мимо него обратно в комнату и беря в руки бокал с бренди. Он последовал за ней, и Кейт, обернувшись, попросила: – Думаю, сейчас тебе лучше уйти, Колин.

Харкорт застыл на месте.

– Да ладно тебе, что я такого сказал? Я не хотел обидеть ни тебя, ни твой Институт. Мне прекрасно известно, как преданно ты относишься к своей работе. Но нам, обыкновенным людям, иногда бывает очень трудно понять, о чем вообще идет речь.

– Я все понимаю, но я очень устала.

– Ты хочешь сказать, что очень занята, – ответил он.

– Мне не хотелось бы спорить и ссориться с тобой и тем самым портить такой чудесный вечер.

– Так давай его продолжим. Послушай, я якобы уехал по делам.

– Скажи жене, что ты справился быстрее, чем рассчитывал. Это будет для нее приятным сюрпризом.

– Ты серьезно? – не веря своим ушам, спросил Колин.

Кейт кивнула и направилась к двери.

– Да какой бес вдруг в тебя вселился? – Харкорт смотрел на Кейт, и недоверие постепенно перерастало в раздражение. – Это как-то связано с тем человеком, о котором ты говорила по телефону? Дэвидом... или как там его?

– Я просто устала. Уходи, пожалуйста, Колин.

Харкорт со стуком поставил недопитый бокал с бренди на столик и бросился к двери, на ходу схватив со спинки кресла свое пальто.

– Я никогда не смогу понять тебя, Кейт, – сказал он скорее с упреком, чем с сожалением.

– Я позвоню тебе завтра, – извиняющимся тоном проговорила вслед ему Кейт.

Он на секунду задержался в дверях.

– Может быть, не стоит беспокоиться?

– Возможно, ты и прав.

Крайне раздраженный, Харкорт выскочил в холл, и Кейт вздрогнула от грохота захлопнувшейся за ним входной двери.

Кейт с бокалом в руке рухнула на диван. Лицо ее выражало крайнюю озабоченность, а все мысли были о Дэвиде Эше.

Наверное, ей следовало поехать вместе с ним, как она уже не раз сопровождала его в прошлом. Ей вспомнился последний такой случай, когда они вместе работали больше года назад...