Текст книги "Колония на кратере"

ГЛАВА VII

Успокойся, бедный, покинутый! Проницательное око видит все, небо и землю, видит также и твое горе. Час освобождения скоро настанет.

Мистрис Гименс

Всех людей, искренне верующих и религиозных, воскресный день особенно располагает к размышлению о Боге и всех Его благодеяниях к нам. Среди житейских треволнений и сует мы, люди, часто как бы забываем о своей зависимости от высшего существа; каждый рассчитывает лишь на самого себя, надеется на свои собственные силы, в безумной гордости преувеличивая и свои силы, и свои способности и забывая о том, кто их дал нам.

Когда же человек очутится один, вдали от мира и людей, беспомощный, в критических условиях, тогда он поневоле начинает сознавать все свое ничтожество и смиренно обращается к Тому, Кто лишь Один Всемогущ и Всесилен.

Поутру, в воскресенье, Марк прочел вслух церковное богослужение с начала до конца; Боб очень внимательно слушал его. По окончании чтения, к которому наши друзья сочли необходимым подготовиться, то есть тщательно приодеться, побриться и помыться, они отправились погулять на Риф.

Они шли, дружески беседуя между собой о всех своих делах, как вдруг Боб упомянул о том, что в трюме есть остов и все части разобранной пинасы22
  Пинас, пинаса или пинка – небольшое мореходное парусное судно.


[Закрыть].

– И если только память мне не изменяет, то судно это, кажется, не маленьких размеров и приспособлено носить и паруса, и мачты, – добавил Боб.

Марк выслушал его спокойно, но в глубине души он был вполне уверен, что Боб жестоко ошибается на этот раз. Верно было только то, что всякого рода строительного леса и разного другого материала имелось на «Ранкокусе» вдоволь и что построить из него со временем какое-нибудь судно было весьма возможно, хотя и нелегко.

В такого рода разговорах, в молитве и предположениях об участи, постигшей их товарищей, прошел воскресный день наших приятелей. Ночью прошел сильный дождь, воды повсюду было очень много; Марк захотел взглянуть на запас ила в кратере, а Боб отправился опять половить рыбу, причем привез с собой еще немного того ила. За одну эту ночь дождь до того промыл весь находившийся в кратере ил, что когда Марк попробовал его на вкус, то убедился, что он утратил очень значительную долю содержавшейся в нем морской соли, что было весьма и весьма утешительно для его широких замыслов по части огородничества.

Весна была еще только в самом начале, так что Марк мог надеяться еще успеть надлежащим образом подготовить достаточно большую площадь годной под огород земли, и как раз вовремя, чтобы вывести на ней кое-какие овощи.

Пока Боб был занят рыбной ловлей, Марк стал работать над настилкой пола на том плоту, который был ими изготовлен ранее для перевозки якорей на Риф; теперь же Марк рассчитывал воспользоваться им для перевозки ила. Едва успел он кончить это дело, как возвратился Боб с новым запасом ила, который тут же выгрузили, и затем решили немедленно опять отправиться на тот утес с плотом и со шлюпкой.

Первой заботой Марка, тотчас же по прибытии на место, было избрать удобное местечко, вскопать его, смешать с достаточным количеством гуано и засеять там маленький участок спаржей. Пока Марк возился со своим посевом, Боб нагрузил и плот, и шлюпку, и с этим драгоценным грузом они направились обратно к кратеру.

Последующие две недели прошли в подобных же занятиях; не проходило дня, чтобы наши друзья не побывали на утесе ила и не вернулись оттуда с полным грузом. Кроме того, за это время было выполнено немало и других работ; так, например, они наполнили водой все имевшиеся на судне бочонки для воды. Хотя запасы их еще не истощились, и по расчету Марка имевшейся у них в наличности воды должно было хватить на целых два года, но следовало запастись ею вовремя, так как дожди могли со дня на день прекратиться. Когда все бочки и бочонки были наполнены и тщательно размешены в порядке в трюме, их накрыли еще старой парусиной, чтобы предохранить от оседавшей пыли. До того времени еще не было надобности раздавать воду птицам и домашним животным: они всегда имели ее в достаточном количестве в тех лужах, которые образовываюсь каждый раз после дождей во всех малейших углублениях почвы.

Бэте не переставал усердно заниматься рыболовством, исправно поставляя рыбу не только к столу, но и на корм свиньям и курам. Кроме того, он часто отправлялся добывать гуано и привозил его всегда в большом количестве.

Однажды ему пришло в голову отправиться подальше за черту подводной гряды. Прошло около двух часов с тех пор, как он уехал, как вдруг Марк, работавший в долине кратера, услышал крик товарища и тотчас догадался, что тот зовет его к себе на помощь.

Выбежав на берег, он был немало удивлен видом той громоздкой добычи, которую тащил Боб Бэте.

Оказалось, что там, под ветром, у того утеса, где удил Боб, образовалось громадное скопление плавучих морских трав; когда же эта громоздкая спутавшаяся масса не могла долее умещаться на том пространстве, где она ютилась до тех пор, то вдруг сама собою отделилась и, подгоняемая ветром, поплыла вниз по течению к южной части Рифа. Боб Бэте не без труда заставил эту плавучую копну обойти южную оконечность Рифа и силился направить ее теперь поближе ко входу в кратер. Поняв тотчас же, чего от него требуют, Марк захватил веревку и перебросил ее Бобу, который в свою очередь, закинув ту веревку на копну, с успехом подтянул ее туда, куда счел более удобным. Эта нежданная находка пришлась теперь как нельзя более кстати. По своему объему эта плавучая копна не уступала двум большим возам сена; в этой траве засело множество ракушек и улиток, чему особенно обрадовались куры, как блюду, крайне лакомому для них, а свиньям сама трава пришлась по вкусу. Хотя время было уже позднее, наши друзья все же вооружились вилами и принялись поспешно убирать эту траву внутрь кратера, оставив тут на берегу лишь незначительную часть для кур и для свиней. Прошло дней десять; наши друзья стали держать совет и решили прежде всего заняться подготовкой почвы, хотя бы только полуакра33
  Акр – английская мера, равняется тридцати семи сотым десятины.


[Закрыть] земли под огород. Несмотря на громадное богатство по части всевозможных удобрений, Марк не особенно рассчитывал здесь на успех; тем не менее он согласился посвятить удобрению и подготовке земли к посеву целый месяц, а уж все остальное предоставить самой природе.

Первый месяц их пребывания на Рифе подходил уже к концу. Наши приятели решили наконец осуществить давно задуманную идею, то есть приняться за постройку нового небольшого судна, на котором можно было бы добраться до берегов Южной Америки или же хотя бы до одного из ближних населенных островов.

На другой день все утро шел сильнейший дождь, вследствие чего наши приятели вынуждены были остаться у себя на судне. Они воспользовались этим обстоятельством, чтобы хорошенько ознакомиться со всеми сокровищами и богатствами «Ранкокуса» и прежде всего с теми двумя-тремя ящиками, которые стояли между деками, и где должны были находиться все семена. Затем они спустились в трюм, всякого рода леса и досок здесь было очень много, но ничего похожего на остов или же составные части судна вроде пинаса не оказалось, а потому как Марк, так и Боб остались каждый при своем первоначальном убеждении. Различных инструментов и орудий тут было также очень много. Очевидно, «друг» Авраам, главный владелец судна, прекрасно сознавал в душе, что поступает не совсем похвально, способствуя, хотя косвенно, идолослужению доставкой в Кантон сандала, употреблявшегося для курений в честь идолов, и потому ему хотелось хотя немного искупить свою вину или загладить ее каким-нибудь благим делом по отношению к тем дикарям, у которых он за бесценок скупал сандал. Будь он пресвитерианец, он, вероятно, завалил бы с этой целью половину судна всякого рода книжным хламом духовно-нравственного содержания в виде душеспасительных книжонок и брошюр и разных нравственных трактатов; но друг Авраам принадлежал к той секте, которая настолько же достойна уважения на самом деле, насколько кажется смешной в своих теориях, а потому эти духовные брошюрки и весь этот религиозный хлам не мог бы убаюкать его совесть. Вот почему друг Авраам затратил до тысячи долларов на разные орудия, инструменты и семена, которые могли оказать немалую пользу туземцам различных островов Тихого океана.

В числе этих семян Марк натолкнулся на семена клевера и других луговых трав в таком количестве, что ими можно было бы засеять весь кратер сплошь.

Тем временем погода прояснилась, и Марк и Боб отправились на Риф, забрав с собой полную корзину гуано и семян. Друзья не были там с тех пор, как Марк удобрил почву и сделал первые посевы. Марк приближался к месту, где были его грядки, почти без всякой надежды на успех. Ведь у него тогда не было даже ила, который бы он мог смешать с той рыхлой пепельной золой, какой являлась здесь повсюду нетронутая, девственная почва. Каковы же были удивление и радость наших двух друзей, когда они увидели расстилавшиеся по земле зеленые всходы с чуть заметными завязями на тоненьких стеблях

Итак, важный вопрос о пригодности природной почвы Рифа отныне был решен положительно Понятно, что радость Марка по этому случаю не знала границ. Какое счастье, в самом деле, что козочка еще ни разу не была здесь в течение всех этих двух недель; как видно, безуспешность первых ее посещений отбила у нее охоту взбираться снова на вершину; теперь же, если ей случится увидеть здесь хоть издали свеженькую зелень, то нарождающимся дыням, наверное, грозит ужасная беда. Поэтому Марк решил продержать козу взаперти на судне до того времени, пока не будет выстроена здесь изгородь, достаточно прочная для того, чтобы преградить козе доступ к столь драгоценной маленькой бахче; а сделать это, в сущности, было совсем нетрудно: с внешней стороны взобраться на вершину, хотя бы даже и козе, было возможно лишь только в трех местах, как мы уже говорили выше. Исключая эти три пункта, стена повсюду поднималась совершенно отвесно на высоту десяти или двенадцати футов. Лишь в двух местах скатившиеся обломки скал и твердой лавы образовали нечто вроде ступеней, которые нетрудно было уничтожить и таким образом сделать и эти пункты недоступными: третий путь к вершине решено было временно загородить особой загородкой.

Позаботившись о сохранении своего вновь приобретенного сокровища, Марк принялся засевать травой внешние скаты кратера. Понятно, что он не рассчитывал на то, чтобы все засеянное взошло; он счел бы свой труд далеко не напрасным даже и в том случае, если бы по склонам кратера засело хотя бы несколько кустиков зеленой травы, на которой мог бы отдохнуть утомленный однообразием глаз.

Следом за ним шел Боб, разбрасывая гуано повсюду, куда Марк кидал семена. Выпавший вскоре дождь смочил последние посевы и принес этим немалую пользу будущей растительности.

Сделав все, что от них зависело, они спустились вовнутрь, в так называемую ими «Долину кратера», где Марк намеревался разбить сравнительно обширный сад. На планировку, удобрение и подготовку почвы для будущего сада ушло около двух недель; тем временем дожди стали выпадать уже реже, и лишь время от времени проливались над Рифом сильные ливни, но они еще более, чем постоянные дожди, способствовали произрастанию растений.

За эти две недели посевы, посаженные на вершине кратера, успели дать порядочные всходы благодаря влиянию тропического солнца. Но теперь следовало опасаться в ближайшем будущем тех продолжительных засух, которые обычно губят всякую растительность и главную причину которых следует искать не в высокой температуре воздуха, а в других местных условиях климата.

По мере того как дело подходило к лету, Марк начинал успокаиваться относительно ужасного, губительного влияния местной жары. Он убедился, что пассатные ветры, а быть может, и еще другие какие-либо неизвестные ему причины постоянно нагоняли тучки, которые не только проливались благодатным дождем над посевами, но вместе с тем и умеряли нестерпимый зной солнечных лучей.

Ввиду приближения лета Марк устроил внутри вулкана палатки, не желая быть захваченным врасплох безмерно жарким здесь временем года. При помощи нескольких старых парусов и мелких мачт здесь вскоре сооружено было жилье, довольно просторное и удобное. Но Марк заботился не об одном только себе. Снаружи он устроил еще другой полотняный, то есть парусиновый, навес для всех своих домашних животных и птиц, которые с необычайной радостью спешили укрыться там. Но это простое сооружение оказалось более трудным, чем это предположили Марк и Боб, так как от него требовалась особая прочность и устойчивость ввиду того, что он постоянно подвергался влиянию сильных ветров, тогда как внутри кратера, защищенного со всех сторон непроницаемой стеной, чувствовался теперь уже недостаток воздуха, вследствие чего Марк и решил построить для себя небольшой павильон на самой вершине, где всегда была благоприятная температура.

Когда было избрано место для павильона, за материалами дело не стало, и вскоре наши искусные строители имели новое жилище.

В этих хлопотах прошли еще недели две; наши отшельники незаметно доживали третий месяц своего пребывания на Рифе. Они успели свыкнуться со своим одиночеством и урегулировали до известной степени свои занятия и обязанности.

ГЛАВА VIII

То нарождающийся день своими плодоносными слезами смачивает нежно чашечки цветов, то, отражаясь волнами света от раскаленной скалы, он с удвоенной силой разливается по всей прерии

Севедж

Как только новый павильон, или палатка, был готов, Марк перетащил туда значительную часть своих книг, которых у него было изрядное количество, свою флейту и письменные принадлежности. Там он проводил большую часть своих свободных часов. Боб посвящал почти все свое время рыбной ловле, соединяя приятное с полезным и доставляя обильную пищу домашним птицам и животным, не говоря уже о том, что к столу у них в любое время была свежая рыба.

Между тем первые посаженные овощи взошли превосходно. К концу следующего месяца все скаты возвышенности кратера зазеленели там и сям, и даже на совершенно девственной, неподготовленной почве некоторых частей утеса стала, к необычайной радости и удивлению Марка, пробиваться местами зеленая травка. Количество рыбы, ежедневно приносимой Бобом, было так велико, что ему пришло на ум изготовлять и из нее удобрение. С этой целью, пользуясь несколькими часами прохлады поутру и перед наступлением ночи, он принялся готовить место для свалки негодной излишней рыбы. Тут же возвышались целые горы водорослей, смешанных с илом и гуано. Но по мере того, как весна подходила к концу, все работы должны были все более и более замедляться вследствие страшной жары, которая становилась положительно невыносимой несмотря на постоянные ветра. Марк воспользовался этим временем для того, чтобы заняться судном. Пользуясь благоприятной погодой, они занялись просушкой парусов и уборкой их; палубы мылись теперь ежедневно утром и вечером не только для порядка и опрятности, но и для того, чтобы дерево не трескалось и не рассыхалось под влиянием непомерного зноя. В то же время они занялись и тщательным осмотром трюма. Там оказалось очень много всякого рода полезных предметов: между прочим там нашлось и два бочонка уксуса для изготовления маринадов на случай цинги.

Однажды, когда Боб опять рылся в трюме, а Марк сидел тут же и наблюдал за ним, Бобу случайно попался под руку какой-то предмет; с большими усилиями его удалось вытащить из-под огромной кучи всякого рода леса и досок, сваленных на полу в самом темном углу трюма.

Когда Боб вытащил наконец эту, по его словам, «никуда не годную, корявую дубину», Марк с первого же взгляда признал в ней одну из составных частей довольно крупного мореходного судна.

– Вот, поистине, чудо, Боб! – воскликнул он. – Ведь эта ваша негодная дубина не что иное, как одна из частей той пинасы, о которой вы мне говорили.

– А ведь и в самом деле так! И как это я, старый болван, сразу об этом не догадался? Ну а если мы с вами наткнулись на эту оглоблю, так уж, верно, и все остальные части пинасы сложены тут же.

И действительно, все составные части этого судна были отысканы одна за другой и снесены на палубу.

Хотя ни Боб, ни Марк не могли назваться искусными строителями, тем не менее оба они прекрасно знали место каждой отдельной части и не были совершенными невеждами в судостроении.

Трудно себе представить, какой громадный переворот произвела эта неожиданная находка в душе молодого моряка. Хотя он до сих пор ни на минуту не терял окончательно надежды на свидание со своей возлюбленной Бриджит, но тем не менее надежда эта угасала в нем с каждым днем.

Теперь же, когда существование пинаса не было уже чем-то сомнительным, когда он видел его своими глазами, он едва смог совладать с охватившим все его существо чувством радости; вся кровь прилила разом к его сердцу, так что он вынужден был прислониться к ящику, чтобы не упасть под влиянием охватившего его волнения.

В продолжение нескольких дней Марк находился в каком-то лихорадочном волнении, будучи положительно не в состоянии заняться каким-либо делом. Теперь он мог говорить только о своей Бриджит и думать исключительно о свидании с нею.

Боб отнесся к этому более спокойно. Он мысленно решил поробинзонствовать в продолжение нескольких лет и до того свыкся с этой мыслью, что она нисколько не огорчала его.

Марк так обрадовался возможности построить судно, что не захотел даже откладывать этой работы до более прохладного времени года, а желал приступить к ней немедленно же. Боб без возражений высказал полную готовность помогать ему в этом деле.

Однако жара становилась до того сильной, что не было никакой возможности работать, не устроив себе какой-нибудь защиты от солнца. К тому же остов пинаса необходимо было собрать где-нибудь на берегу, чтобы иметь впоследствии возможность спустить это судно на воду. По зрелом обсуждении этого вопроса решено было избрать для верфи место на западной окраине Рифа, где сам утес представлял наиболее благоприятные условия для спуска будущего судна. Хотя наши отшельники еще не видели здешней зимы, но, судя по тому, как в какой-нибудь час времени море подымалось на несколько футов, а во время бурь вода вторгалась и заливала даже часть долины кратера, легко могло случиться, что пинас мог быть унесен в море прежде даже, чем его успеют закончить. На эту работу потребовалось бы не менее шести или семи недель.

При закладке пинаса Марк назвал его «Нэшамони» в честь маленькой бухточки, лежавшей почти напротив Ранкокуса – другого небольшого заливчика, образуемого тем же Делавэром и давшего свое имя доброму старому судну. Объясняется это тем обстоятельством, что владелец «Ранкокуса», Авраам Уайт, был уроженцем берегов Делавара и сильно любил свою родину. Два часа ранним утром и другие два часа перед наступлением ночи вот все то время, которым могли располагать наши кораблестроители для своих работ по сооружению чего-то вроде навеса или сарая. Чтобы построить этот сарай, понадобилось прежде всего вырыть восемь ям глубиною не менее двух футов каждая. Это была бы гигантская работа, которая потребовала бы не менее года, если бы Марк не вздумал воспользоваться для этого пушечным порохом, с помощью которого он взорвал в восьми местах затвердевшую лаву, после чего оставалось лишь удалить находившиеся там обломки камня и утвердить столбы. Тем не менее постройка верфи отняла у наших колонистов целый месяц. Боб был в восторге от своей верфи; Марк, со своей стороны, был не менее его доволен своим сооружением и на другой же день приступил к установке килевой части.

День этот ознаменовался еще одним немаловажным событием: Боб, отправившийся на вершину за каким-то инструментом, случайно взглянув на грядки, заметил, что дыни на них уже совершенно поспели, и, сорвав из них штуки три-четыре, снес их Марку, который теперь мог уже вполне убедиться, что Господь благословил его труды. Побывав, в свою очередь, на вершине, он увидел, что не одни дыни дозрели и стали годными для употребления: лук, огурцы, помидоры и некоторые другие овощи тоже уже были совсем готовы и пригодны для кухни. Теперь наши приятели ежедневно имели к столу свежую зелень, что совершенно успокоило Марка, сильно боявшегося до сих пор опасности заболеть цингой.

Что касается нижнего сада, затейливо распланированного в долине кратера, то посевы там еще не достигли такого развития, что было вполне понятно, так как он был засеян гораздо позднее. Но вернемся к верфи.

Осмотрев все составные части пинаса, Марк убедился, что всякий винт и всякая доска были тщательно помечены и пронумерованы; оставалось только собрать их в должном порядке, за что наши кораблестроители и принялись с большим рвением: за одну неделю весь корпус был закончен, причем ни разу не пришлось даже прибегнуть к помощи рубанка.

Измерив судно, Марк узнал, что килевая часть его имеет двадцать четыре фута длины при вместимости приблизительно в одиннадцать тонн.

Собрать корпус «Нэшамони» было нетрудно, но с конопачение судна предстояло несравненно больше хлопот. Целых две недели провозился Боб с этим делом. В течение этих же двух недель, перебирая кое-что в трюме «Ранкокуса», Боб случайно наткнулся на сваленную в кучу старую медь; на одном из листов стояла надпись: «Медь для обшивки пинаса». Это была сущая находка для наших кораблестроителей, ввиду того, что в этих низких широтах подводные части судов немилосердно разрушаются громадными массами червей. Труднее всего оказалась настилка палубы, тем более что на корме были устроены две маленькие каютки для экипажа.

Теперь оставалось только спустить пинас на воду. И Марк, и Боб, конечно, не раз присутствовали при спуске судов и видели, как это делается; тем не менее это было совсем не просто. Марк предусмотрительно поместил судно как можно ближе к воде, что значительно облегчило их трудную задачу. Наконец Марк объявил, что все предварительные меры предосторожности приняты и все необходимые для спуска судна приготовления сделаны, так что назавтра можно будет приступить к спуску. Боб был другого мнения: почему бы им было не воспользоваться тем временем, пока пинас стоит еще на месте и доступ к нему со всех сторон одинаково удобен, для того чтобы перенести на него все необходимые припасы? Согласно его плану, на пинас были перенесены несколько бочонков пресной воды, бочонок с солониной, бочонок с соленой свининой и приличный запас сухарей. Кроме того, на «Нэшамони» были снесены и найденные в числе запасных материалов для пинаса небольшие якоря. Оставалось только заняться парусами, чтобы потом в любую минуту иметь возможность их поставить. Когда все приготовления были окончены, было уже слишком поздно, чтобы в тот же день приступить к спуску судна, а потому эта процедура была отложена на следующее утро.

Остатком дня Марк воспользовался для того, чтобы посетить свои грядки на вершине кратера и в нижнем саду и выбрать несколько дынь к ужину. Большинство плодов и овощей совершенно поспели; урожаи были во всем чрезвычайно обильные, и – странное существо этот человек, – блестящие результаты его трудов породили в душе Марка нечто похожее на сожаление при мысли о том, что он должен будет оставить все это навсегда, снова предав остров запустению. У него даже явилась на одну минуту мысль, как бы хорошо было вернуться сюда с Бриджит, чтобы прожить здесь остаток дней своих в мире, тишине и спокойствии.

Эту ночь и Марк, и Боб провели на «Ранкокусе». Мысленно каждый из них говорил себе, что, быть может, это последняя ночь, которую им приходится провести здесь, и в силу той привязанности, какую питает каждый моряк к своему судну, они решили перед разлукой торжественно проститься со старым добрым товарищем их радостей и бед, их верным другом «Ранкокусом».

Здесь следует сказать, что наши отшельники давно уже подвесили свои койки под кровлей того сарая, который служил для них верфью, для того чтобы быть поближе к своей работе и, встав поутру, иметь возможность тотчас же приняться за дело. Ранним утром следующего дня Марк был разбужен шумом ветра в снастях; в первую минуту этот знакомый шум, от которого он успел уже отвыкнуть за последнее время, был ему даже приятен. Он поднялся наверх, и ему стало ясно, что над их головами разразилась настоящая буря; ничего подобного он никогда еще не видел в Тихом океане. День только что начинал брезжить, но Марк разбудил Боба.

И море, и небо приняли такой грозный вид, что заставляли опасаться за суда. Им, конечно, было бы весьма прискорбно видеть, как разобьется о подводные камни их верный «Ранкокус», но все же опасность, грозившая пинасу, волновала их несравненно более. На берегу со вчерашнего вечера осталось много разных орудий и инструментов, и несмотря на то, что Марк был, так сказать, на отлете и, собираясь в путь, все равно оставил бы все это здесь, он все же поспешил на берег и с помощью Боба убрал все это вовнутрь кратера. Козочке он открыл доступ к вершине, а свиней пустил вовнутрь кратера, где они с особым наслаждением принялись рыться в огромной куче водорослей, не обращая ни малейшего внимания на затейливо распланированный сад.

Буря тем временем все усиливалась. Вода прибывала с каждой минутой, и вся низменная часть острова вокруг кратера была уже затоплена. Марк поспешно добежал до своего павильона на вершине, прибрал, укрыл и припрятал на всякий случай все свои книги и письменные принадлежности и затем бросил тревожный взгляд в направлении того места, где стоял «Ранкокус». Величавое судно плавно вздымалось и опускалось вместе с грузной волной, но, по-видимому, ему еще не грозило никакой опасности. Тогда он обошел вершину кратера, направляясь к тому месту, которое было на более близком расстоянии от верфи, с тем чтобы взглянуть на пинас. И каково же было его удивление, когда он увидел Боба, которого считал занятым уборкой внутри кратера, по колено в воде спешившего к доку и затем взобравшегося на пинас.

Озабоченный сохранностью «Нэшамони», Боб хлопотал то тут то там, оживленно жестикулируя и призывая Марка к себе. В эту минуту Марк заметил, что пинас тронулся со стапеля, и через мгновение подпоры, поддерживавшие его, были выбиты волнением, становившимся все сильнее и сильнее; вслед за тем пинас сдвинулся до половины всей своей длины. Марк кинулся вниз на помощь Бобу, но в тот момент, когда он добежал до воды, «Нэшамони», поднятый мощным гребнем волны, двинулся вперед и вышел в открытое море.