Текст книги "Звёздные Войны. Таркин"

Отгремели жестокие Войны клонов, Дарт Сидиус провозгласил себя Императором Галактики, а его ученик, темный повелитель Дарт Вейдер, выследил и уничтожил практически всех джедаев, переживших страшный Приказ 66. Сенат на Корусанте подобострастно аплодирует каждому слову Императора, а население планет Ядра наслаждается долгожданным миром.

Тем временем во Внешнем Кольце жизнь представителей множества рас нисколько не улучшилась по сравнению с временами до гражданской войны. Лишенные оружия и ресурсов, бывшие сепаратистские миры пытаются выживать под игом Империи. Если негодование выливается в открытый мятеж, имперские каратели не заставляют себя ждать. Но, несмотря на могущество темной стороны и верность Дарта Вейдера, Император понимает, что обеспечить порядок, способный просуществовать в течение тысяч лет, способна лишь величайшая армия, ведомая командиром столь же безжалостным, как и он сам…

Этим человеком становится гранд-мофф Таркин. Правая рука Императора. Железный кулак Империи.

James Luceno

STAR WARS™: TARKIN

Copyright © & ™ 2017 LUCASFILM LTD

Used Under Authorization

Перевод с английского Кирилла Плешкова

Серийное оформление и оформление обложки Виктории Манацковой

Издательство благодарит за помощь в подготовке издания Илью Гарбузова и «Гильдию архивистов JC»

Моему старшему сыну Карлосу, моему частому слушателю, который на сей раз предложил мне сюжет как раз тогда, когда я в нем нуждался, и Пабло Идальго, подсказавшему мне пару путей, которыми я никогда не пытался следовать.

Светлой памяти Розмари Савока, моей тети и самой снисходительной поклонницы.

Джеймс Лусено
Звёздные Войны. Таркин

Давным-давно в далекой Галактике....

Прошло пять стандартных лет с тех пор, как Дарт Сидиус провозгласил себя Императором Галактики. Жестокие Войны клонов остались в прошлом, а ученику Императора, Дарту Вейдеру, удалось выследить и уничтожить большинство джедаев, переживших страшный Приказ 66. Сенат на Корусанте подобострастно аплодирует каждому указу Императора, а население планет Ядра наслаждается ощущением вновь обретенного благоденствия.

Тем временем во Внешнем Кольце жизнь представителей множества рас бывших сепаратистских планет нисколько не улучшилась по сравнению с временами до гражданской войны. Лишенные оружия и ресурсов, они вынуждены бороться за выживание в составе Империи, по большей части повернувшейся к ним спиной.

Там, где негодование выливается в открытый мятеж, карательные меры со стороны Империи не заставляют себя ждать. Но Император, несмотря на уверенность в могуществе темной стороны, которым обладают он и Вейдер, понимает, что обеспечить в Империи порядок, способный просуществовать в течение тысяч поколений, может лишь величайшая армия под руководством командира столь же безжалостного, сколь и он сам…

1. Мера человека

В ПЕРВЫЕ ГОДЫ существования Империи появилась поговорка: «Лучше уж оказаться в открытом космосе, чем на базе на Белдероне». Некоторые комментаторы приписывают ее происхождение последним настоящим солдатам с Камино, служившим рядом с джедаями во время Войн клонов; другие же – первому выпуску курсантов имперских академий. Помимо презрительного отношения к службе на расположенных далеко от Ядра планетах, поговорка намекала, что назначение в ту или иную звездную систему определяло значимость офицера: чем ближе к Корусанту он оказывался, тем большую ценность представлял для Империи. Впрочем, на самом Корусанте большинство предпочитали нести службу подальше от дворца и испепеляющего взгляда Императора.

Соответственно, знающим людям казался необъяснимым тот факт, что Уилхафф Таркин получил назначение на уединенный спутник в безымянной системе в отдаленном регионе Внешнего Кольца. Ближайшими планетами, имевшими хоть какую-то значимость, были пустынный Татуин и столь же негостеприимный Джеонозис, на выжженной солнцем поверхности которого начались Войны клонов. С тех пор он стал запретной зоной для всех, кроме узкого круга имперских ученых и инженеров. Чем мог бывший адмирал и генерал-адъютант заслужить назначение, которое большинство сочло бы ссылкой? Какое нарушение субординации или служебного долга могло побудить Императора отправить в изгнание того, кому он сам в конце войны присвоил звание моффа? Среди коллег Таркина во всех родах войск быстро разошлись самые невероятные слухи: будто Таркин провалил важную миссию на Западных рубежах, или поссорился с Императором и его главным приспешником Дартом Вейдером, или попросту замахнулся на то, что оказалось ему не по силам, и теперь расплачивался за собственные амбиции. Для тех, однако, кто знал Таркина лично или хотя бы был знаком с его длинным послужным списком и тем, какое воспитание он получил, причина подобного назначения выглядела очевидной – Таркин участвовал в некоей тайной операции Империи.

В мемуарах, опубликованных спустя долгое время после его гибели в пламени взрыва, Таркин писал:

«После долгих размышлений я пришел к выводу, что годы, проведенные на Сторожевой базе, в неменьшей степени сформировали мою личность, чем годы моего обучения на Гиблом плато на Эриаду, и не менее важны, чем любое из сражений, в коем я участвовал или командовал, ибо я обеспечил создание оружия, которое рано или поздно гарантирует будущее Империи. Будучи как неприступной крепостью, так и символом нерушимого правления Империи, дальнекосмическая мобильная боевая станция стала достижением не меньшего порядка, чем открытие нашими предками секрета гиперпространства, позволившего начать освоение Галактики. Сожалею лишь об одном – что не приложил достаточно усилий, чтобы вовремя завершить проект и перечеркнуть планы тех, кто намеревался подорвать благородные устои Империи. Страха перед боевой станцией, перед могуществом Империи вполне хватило бы, чтобы стать достаточным сдерживающим фактором».

В своих личных записках Таркин ни разу не сравнивал свой авторитет с авторитетом Императора или Дарта Вейдера, но даже такую простую задачу, как надзор за разработкой новой военной формы, он мог воспринимать как возможность облачиться в такую же узнаваемую одежду, как плащ с капюшоном первого или характерная черная маска второго.

– Анализ тенденций военной моды на Корусанте предполагает более строгий стиль, – вещал протокольный дроид. – Кители остаются двубортными со стоячим воротником, но без погон или эполет. Более того, брюки больше не прямые, но расширенные на бедрах и сужающиеся книзу, что позволяет легко заправить их в высокие сапоги на низких каблуках.

– Достойное похвалы изменение, – заметил Таркин.

– В таком случае, сэр, позволю себе предложить брюки-галифе – естественно, из стандартной серо-зеленой ткани, – подчеркнутые черными сапогами до колен с отворотами. Сам китель должен быть подпоясан на талии и доходить до середины бедра.

Таркин взглянул на серебристого человекоподобного кутюрье:

– Ценю твою преданность своей портновской программе, но у меня нет никакого желания становиться основоположником новой моды на Корусанте или где-либо еще. Мне всего лишь нужна форма, которая будет хорошо сидеть, в особенности сапоги. Воистину, я прошагал больше километров по палубам звездных разрушителей, чем по поверхности планет, даже на такой крупной базе.

Дроид RA-7 неодобрительно склонил набок блестящую голову:

– Есть существенная разница между формой, которая «хорошо сидит», и формой, которая подходит ее носителю, – если вы понимаете, о чем я, сэр. Позвольте также заметить, что как губернатор сектора вы имеете право, так сказать, на несколько большую смелость – если не в выборе цвета, то в качестве ткани или покроя.

Таркин молча размышлял над замечаниями дроида. Годы службы на кораблях и исполнение не всегда приятных обязанностей наложили отпечаток на те немногие предметы одежды и гарнизонной формы, которые у него остались, и никто на Сторожевой базе не отважился бы критиковать любую вольность с его стороны.

– Ладно, – наконец согласился он, – покажи, что там у тебя на уме.

Одетый в обтягивающий комбинезон цвета хаки, скрывавший шрамы от бластерных разрядов, падений и когтей хищников, Таркин стоял на низкой круглой платформе напротив портновского фабрикатора, несколько лазерных считывателей которого водили по его телу красными лучами, снимая и записывая мерку с точностью до доли миллиметра. С расставленными руками и ногами он напоминал статую на постаменте или застывшую в прицелах десятка снайперов мишень. Рядом с фабрикатором располагался голографический стол, над поверхностью которого висела голограмма Таркина в натуральную величину, одетая в менявшуюся в соответствии с беззвучными командами дроида форму и способная по требованию поворачиваться или принимать различные позы.

Остальную часть скромного жилища Таркина занимали койка, шкаф, спортивный тренажер и отполированный стол, окруженный двумя мягкими вращающимися креслами и двумя стульями попроще. Будучи человеком черно-белых вкусов, Таркин предпочитал четкие линии, точную архитектуру и отсутствие беспорядка. Большое окно выходило на освещенную посадочную площадку и массивный генератор защитного поля, за которым во все стороны от Сторожевой базы простирались безжизненные холмы. На посадочной площадке стояли два побитых ветром челнока, а также личный корабль Таркина «Гиблый Шип».

Сила тяжести на спутнике, где располагалась база, была близка к стандартной, но сам он выглядел холодным и заброшенным. Окутанный покрывалом ядовитой атмосферы, уединенный спутник подвергался ударам частых бурь и был столь же бесцветен, сколь и обстановка жилища Таркина. В данный момент из-за горной гряды приближалась очередная зловещая буря, уже начавшая осыпать окно камнями и песком. Персонал базы называл ее «твердым дождем», чтобы хоть как-то рассеять уныние, вызываемое подобными бурями. Темное небо принадлежало главным образом газовому гиганту, вокруг которого вращался спутник. В течение долгих дней, когда спутник освещали лучи далекого желтого солнца системы, яркое сияние становилось невыносимо для человеческого зрения, и окна базы приходилось закрывать ставнями или поляризационными фильтрами.

– Ваши впечатления, сэр? – поинтересовался дроид.

Таркин внимательно изучил своего полноцветного голографического двойника, сосредоточившись не столько на измененной военной форме, сколько на находившемся внутри ее человеке. В свои пятьдесят лет он был худощав, почти костляв; в когда-то темно-рыжих волосах пробивались седые пряди. Те же самые гены, которым он был обязан голубыми глазами и быстрым метаболизмом, подарили ему впалые щеки, делавшие его лицо похожим на маску. Линия волос на лбу образовывала треугольный выступ, ставший заметнее после окончания войны, из-за чего его узкий нос казался еще длиннее, чем на самом деле. По краям широкого тонкогубого рта пролегли глубокие морщины. Многие описывали выражение его лица как суровое, хотя сам он считал его задумчивым или, возможно, проницательным. Что касается голоса, Таркина удивляло, когда его надменный тон приписывали воспитанию во Внешнем Кольце и соответствующему акценту.

Повернув из стороны в сторону чисто выбритое лицо, он задрал подбородок и скрестил руки на груди, затем заложил их за спину и, наконец, подбоченился, уперев кулаки в бедра. Выпрямившись во весь свой рост – чуть выше роста среднего человека, – он с серьезным видом взялся правой рукой за подбородок. Ему мало кому приходилось отдавать честь, хотя существовал тот, кому полагалось обязательно кланяться, что он и сделал – с прямой спиной, но не настолько низко, чтобы поклон выглядел подобострастно.

– Убери отвороты на сапогах и сделай каблуки пониже, – велел он дроиду.

– Конечно, сэр. Стандартные голенища и носки из дюрания?

Кивнув, Таркин сошел с платформы и, покинув клетку из лазерных лучей, начал расхаживать вокруг голограммы, оценивая ее со всех сторон. Во время войны борта подпоясанного кителя в застегнутом виде заходили на грудь с одной стороны и на талию – с другой; теперь же линия стала вертикальной, что соответствовало вкусам любившего симметрию Таркина. Чуть ниже плеч располагались узкие карманы, предназначавшиеся для коротких цилиндров с закодированной информацией о владельце формы. На левой стороне груди размещался обозначавший звание знак из двух рядов маленьких разноцветных квадратов.

Для медалей и орденских лент на кителе места не было, – да и в армии в целом, если уж на то пошло. Император был скуп на поощрения за стойкость и отвагу, и если какой-нибудь другой правитель мог носить одежды из тончайшего синтешелка, сам он предпочитал строгие аскетические плащи из черного зейда, часто скрывая лицо под капюшоном.

– Так лучше? – спросил дроид, когда его обувная программа дала команду голопроектору внести соответствующие изменения в сапоги.

– Лучше, – кивнул Таркин. – Возможно, за исключением ремня. Помести в центре пряжки офицерский диск и такой же на фуражку.

Он хотел подробнее описать свои пожелания, но внезапное воспоминание из детства увело его мысли в ином направлении, заставив невольно усмехнуться.

Тогда ему было всего одиннадцать, и он был одет в жилетку с множеством карманов, которую считал самым подходящим нарядом для, как он полагал, увлекательной прогулки на Гиблое плато. Увидев жилетку, его двоюродный дед Джова широко улыбнулся и издал смешок, отчего-то показавшийся как добродушным, так и угрожающим.

«Окровавленной она будет смотреться еще лучше», – сказал тогда Джова.

– Вам что-то кажется смешным в покрое, сэр? – спросил дроид, в голосе которого послышались страдальческие нотки.

– Уж точно ничего смешного, – покачал головой Таркин.

Он понимал, что вся эта примерка выглядит достаточно глупо и что он просто пытается отвлечься от тревожных мыслей, вызванных задержками в строительстве боевой станции. Поставки с исследовательских объектов откладывались, добыча сырья на астероидах у Джеонозиса оказывалась все менее доступной, участвовавшие в проекте инженеры и ученые срывали все сроки, конвой с жизненно важными компонентами еще только должен был прибыть…

В наступившей тишине буря начала отбивать безумную дробь по окну.

Вне всякого сомнения, Сторожевая база была одним из важнейших форпостов Империи. И тем не менее одна мысль не оставляла Таркина: когда-то его двоюродный дед по отцовской линии сказал ему, что не существует иной достойной цели, кроме личной славы; как бы он отнесся к тому, что его самому успешному ученику грозит опасность стать простым администратором…

Взгляд его вернулся к голограмме, но в коридоре за дверью внезапно послышались шаги. Получив разрешение войти, на пороге появился светловолосый ясноглазый адъютант Таркина и молодцевато отдал честь:

– Срочное донесение со станции «Оплот», сэр.

Хмурое выражение исчезло с лица Таркина, сменившись настороженностью. Находившаяся в стороне планеты Пии и Ядра станция «Оплот» служила перевалочной базой для транспортных кораблей, направлявшихся к Джеонозису, где шло строительство космического оружия.

– Дальнейших задержек я не потерплю… – начал он.

– Понимаю, сэр. Но речь идет не о поставках. «Оплот» сообщает, что их атаковали.

2. Удары по Империи

ДВЕРЬ В ЖИЛИЩЕ ТАРКИНА с шипением ушла в переборку, и он, одетый в поношенные брюки и плохо подогнанные сапоги, вышел наружу, накинув на плечи легкий серо-зеленый плащ. Едва адъютант поспешил следом за ним, сквозь щель в закрывающейся двери просочился скрипучий голос протокольного дроида:

– Но, сэр, как же примерка?

Сторожевая база, которая изначально была всего лишь небольшим гарнизоном, высадившимся со звездного разрушителя типа «Победа», с тех пор заметно расширилась за счет доставленных на спутник или собранных на месте готовых модулей. Сердцем комплекса являлся лабиринт связывавших модули между собой коридоров, потолок которых терялся за рядами светильников, воздуховодами, трубами системы пожаротушения и пучками змеящихся проводов. Повсюду виднелись следы импровизации, но, поскольку здесь безраздельно властвовал мофф Уилхафф Таркин, обогреваемый пол и стены сверкали безупречной чистотой, а трубы и провода были тщательно упорядочены и промаркированы. Перегруженные системы очистки удаляли затхлость и запах озона из восстановленного воздуха. По коридорам перемещались не только техники и младшие офицеры, но также дроиды всех форм и размеров, которые обменивались между собой щебетом, писком и чириканьем, оценивая оптическими сенсорами скорость передвижения Таркина и в последнее мгновение убираясь с его пути на гусеницах, колесиках, репульсорах и неуклюжих металлических ногах. Из-за шума далеких сирен и объявлений, приказывавших персоналу занять свои места, трудно было расслышать даже собственные мысли, но Таркин тем не менее принимал доклады через наушник и постоянно поддерживал связь с командным центром базы с помощью закрепленного на шее микрофона.

Проходя через куполообразный модуль, сквозь окна в крыше которого видно было, что буря разбушевалась не на шутку и что есть силы сотрясает базу, Таркин воткнул наушник поглубже в ухо. Покинув купол и идя наперерез потоку персонала и дроидов, он свернул направо в очередной коридор. При его приближении распахивались двери, и с каждым поворотом к нему присоединялись новые члены персонала базы – старшие офицеры, солдаты флота, связисты. Большинство были в форме, и все принадлежали к человеческой расе, так что когда Таркин в развевающемся за спиной плаще добрался до командного центра, казалось, будто он возглавляет парад.

По требованию Таркина это прямоугольное помещение было организовано по образцу мостика имперского звездного разрушителя. Сотрудники базы, которых он собрал по пути, поспешили к своим рабочим местам, пока уже присутствовавшие вскакивали на ноги, отдавая честь. Таркин махнул рукой, разрешая сесть, и расположился на площадке посреди помещения, откуда хорошо видны были голопроекторы, сенсорные дисплеи и опознающие устройства. Командир базы Кассель, темноволосый и коренастый, склонился неподалеку над столом главного голопроектора, над которым подрагивало зернистое изображение древних истребителей, проносившихся над блестящей поверхностью «Оплота», в то время как батареи перевалочной станции отвечали зелеными вспышками лазеров. Другое голографическое изображение, еще менее четкое, показывало похожих на крылатых насекомых джеонозианских рабочих, спешивших укрыться в одном из ангаров станции. Из настенных громкоговорителей доносился искаженный голос:

– Мощность наших щитов уже упала до сорока процентов, Сторожевая… глушат наши передачи… потеряна связь с «Брентаалем». Требуется немедленная… Сторожевая. Повторяю: требуется немедленная помощь.

– Внезапная атака? – скептически нахмурился Таркин. – Не может быть.

– «Оплот» сообщает, что атаковавший их корабль при входе в систему передал действующий код Голосети, – доложил Кассель. – «Оплот», вы можете перехватить переговоры тех истребителей?

– Никак нет, Сторожевая, – послышался после долгой паузы ответ. – Они глушат нашу сеть связи.

Кассель бросил взгляд через плечо на Таркина, словно предлагая ему занять свое место, но тот жестом велел ему остаться.

– Можно стабилизировать изображение? – спросил он управлявшего голопроектором техника.

– Увы, сэр, – ответил тот. – При увеличении разрешения становится только хуже. Похоже, передача искажается на том конце. Я не смог выяснить, принял ли «Оплот» какие-то контрмеры.

Таркин окинул помещение взглядом:

– А с нашей стороны?

– Ретранслятор Голосети в полном порядке, – сообщил техник у пульта связи.

– Идет дождь, сэр, – добавил другой техник, вызвав добродушный смех сидевших рядом. Даже Таркин невольно улыбнулся.

– С кем мы говорим? – спросил он Касселя.

– С лейтенантом Тоном, – ответил командир. – Он на станции всего три месяца, но следует протоколу и ведет передачу по шифрованному каналу.

Заложив руки под плащом за спину, Таркин взглянул на техника, сидевшего у опознавательного устройства.

– У нас в базе данных есть фотография этого лейтенанта Тона?

– На экране, сэр. – Техник щелкнул переключателем и указал на один из экранов.

Таркин перевел взгляд на экран, на котором появилось изображение человека с волосами песочного цвета и оттопыренными ушами. Весь вид Тона, как и его голос, явно свидетельствовал о неопытности лейтенанта. «Наверняка только что из академии», – подумал Таркин. Сойдя с платформы, он направился к столу голопроектора, намереваясь внимательнее рассмотреть атакующие истребители. По всей дрожащей голограмме шли полосы помех. Щиты «Оплота» обезвреживали большую часть энергетических лучей агрессора, но становилось ясно, что рано или поздно кому-то из истребителей противника удастся пробиться и один из космических доков станции исчезнет в раскаленном пламени взрыва.

– Это «Тикиары» и «Охотники за головами», – удивился Таркин.

– Модифицированные, – добавил Кассель. – С базовыми гипердвигателями и усовершенствованным оружием.

Таркин, прищурившись, взглянул на голограмму:

– На их фюзеляжах есть обозначения. – Он повернулся к ближайшему к системе опознавания технику: – Проверьте их по базе данных. Посмотрим, может, удастся выяснить, с кем мы имеем дело. – Он снова повернулся к Касселю: – Они появились сами по себе или стартовали с более крупного корабля?

– Их туда доставили.

– Этот Тон передал голограмму или координаты корабля, который доставил истребители? – не оборачиваясь, спросил Таркин.

– Голограмму, сэр, – доложил кто-то. – Но мы лишь мельком на нее взглянули.

– Воспроизведите передачу, – приказал Таркин.

Над отдельным голографическим столом появилось размытое голубоватое изображение корабля с веерообразным хвостом и сферическим модулем управления посредине. Опущенный вниз изогнутый нос и гладкий корпус придавали ему вид глубоководного чудовища. Таркин обошел стол кругом, оценивая голограмму:

– Что это за штука?

– Похоже, его собрали по частям, сэр, – сказал кто-то. – Скорее всего, еще во времена сепаратистов. Центральная сфера напоминает старый корабль управления дроидами Торговой Федерации, а вся передняя часть может принадлежать эсминцу Гильдии коммерции. Башня с массивом датчиков смотрит вперед. Идентификаторы «свой-чужой» соответствуют военным кораблям КНС типа «Провидение», «Непокорный» и «Расточительный».

– Пираты? – предположил Кассель. – Каперы?

– Они выдвигали какие-то требования? – поинтересовался Таркин.

– Пока нет. – Кассель помедлил. – Повстанцы?

– Данные об обозначениях на фюзеляжах истребителей отсутствуют, – доложил кто-то.

Таркин взялся за подбородок, но промолчал и продолжил ходить вокруг голограммы. Внезапно его внимание привлекло некое похожее на помехи возмущение в нижней левой ее части.

– Что это? – Он выпрямился. – Вон там, внизу… вот, опять! – Мысленно досчитав до десяти, Таркин уставился в ту же область голограммы. – И опять! – Он повернулся к технику: – Воспроизведите запись на половинной скорости. – Запись перезапустилась, и он начал отсчитывать снова. – Есть! – сказал он, опережая появление помех. – И еще раз!

Кресла по всему помещению развернулись в его сторону.

– Шум от шифрования? – предположил кто-то.

– Эффект ионизации? – спросил другой.

Таркин поднял руку, заставив зрителей замолчать.

– Мы тут не в угадайку играем, господа.

– Периодические помехи некоего рода, – сказал Кассель.

– Вот именно – некоего рода. – Таркин молча подождал, пока запись воспроизведется заново в третий раз, затем повернулся к пульту связи. – Пусть лейтенант Тон покажет свое лицо, – сказал он сидевшему там технику.

– Сэр?

– Прикажите ему направить камеру на себя.

Техник передал приказ, и в динамиках послышался голос Тона:

– Сторожевая, меня никогда не просили о подобном, но если это может хоть чем-то помочь, я с радостью подчинюсь.

Все повернулись к голоэкрану, и мгновение спустя над столом возникло трехмерное изображение Тона.

– Распознавание прошло успешно, – доложил техник.

Кивнув, Таркин наклонился к микрофону:

– Ждите, «Оплот». Помощь уже в пути.

Продолжая разглядывать голограмму, он снова начал отсчет, но картинка вдруг исчезла за мгновение до того, как на ней должны были появиться очередные помехи.

– Что случилось? – спросил Кассель.

– Выясняем, сэр, – отозвался кто-то из техников.

Подавив многозначительную улыбку, Таркин бросил взгляд через плечо:

– Мы пытались установить чистую связь с «Оплотом»?

– Пытались, сэр, – ответила связистка, – но не сумели пробиться сквозь помехи.

Таркин подошел к пульту связи:

– Что у нас есть наверху?

– Почти ничего, сэр. – Связистка уставилась в пульт. – Только «Саллиш», «Фремонд» и «Электрум».

Таркин обдумал возможные варианты. «Посланник Ядра», принадлежавший Сторожевой базе звездный разрушитель типа «Император», и большинство других кораблей основного класса флотилии сопровождали конвои с поставками на Джеонозис. У него оставались лишь фрегат и буксир, которые сейчас были свободны и в буквальном смысле припаркованы на стационарной орбите, а также, в качестве очевидного выбора, «Электрум» – звездный разрушитель типа «Венатор», взятый во временное пользование с доков на Рилоте.

– Свяжитесь с капитаном Берком, – наконец сказал он.

– Уже, сэр, – отозвалась связистка.

Над голопроектором пульта связи появилось изображение капитана в четверть величины. Берк был высок и худ, его волевой подбородок украшала аккуратно подстриженная каштановая борода.

– Губернатор Таркин, – сказал он, отдавая честь.

– Вы в курсе, что происходит на станции «Оплот», капитан Берк?

– Да, сэр. «Электрум» готов совершить прыжок к ней по вашему приказу.

– Держите эти гиперпространственные координаты наготове, капитан, – кивнул Таркин. – Но сейчас мне нужно, чтобы вы совершили микропрыжок на край этой системы, в сторону Кольца. Вам понятно?

Берк в замешательстве нахмурился, но все же ответил:

– Понятно, губернатор.

– Оставайтесь там и ждите дальнейших распоряжений.

– На виду, сэр, или тайком?

– Подозреваю, что это не имеет значения, капитан, но лучше, если вы найдете, где укрыться.

– Прошу прощения, сэр, но… стоит ли нам ждать неприятностей?

– Всегда стоит, капитан, – со всей серьезностью ответил Таркин.

Голограмма исчезла, и в командном центре повисла зловещая тишина, не считая звуков сенсоров и сканеров, а также сообщения техника о старте «Электрума». Тишина становилась все мрачнее, пока всех не заставил вздрогнуть протяжный сигнал системы предупреждения об опасности. Сидевший за пультом техник поднял голову:

– Сэр, датчики регистрируют аномальные показания и излучение Кронау в красной зоне…

– Возмущения в кильватере! – вмешался другой техник. – Мы обнаружили след выходящего из гиперпространства корабля, и притом большого. Девятьсот двадцать метров в длину, вооружен двенадцатью турболазерными орудиями, десятью защитными ионными пушками и шестью установками для запуска протонных торпед. Выходит с ближней стороны планеты. Расстояние – двести тысяч километров и быстро сокращается. – Он шумно выдохнул. – Хорошо, что вы отправили «Электрум», сэр, иначе его уже разнесли бы на куски!

– Передаю наземным батареям программы ведения огня, – добавил техник за соседним пультом.

– Судя по идентификаторам системы «свой-чужой», это тот же корабль, который атаковал «Оплот». – Техник взглянул на Таркина: – Он мог совершить прыжок, сэр?

– Если он вообще там был, – пробормотал себе под нос Таркин.

– Сэр?

Таркин сбросил плащ, позволив ему упасть на пол, и шагнул к голопроектору:

– Давайте-ка взглянем.

Если корабль на голограмме с орбиты был не тем же самым, который якобы атаковал «Оплот», это мог быть только его близнец.

– Сэр, мы получаем информацию, что с корабля стартует множество кораблей поменьше… – Техник замолчал, пытаясь убедиться, что правильно интерпретирует данные. – Сэр, это дроиды-истребители! Три-истребители, «стервятники» – целый сепаратистский зоопарк!

– Интересно, – спокойно проговорил Таркин. Взявшись рукой за подбородок, он продолжал разглядывать голограмму. – Коммандер Кассель, объявите общую тревогу и увеличьте мощность щитов-отражателей базы. Приготовимся к обороне.

– Сэр, это что, незапланированная проверка боевой готовности? – спросил кто-то.

– Больше похоже на горстку сепаратистов, которые так и не поняли, что проиграли войну, – сказал другой.

«Возможно, так оно и есть», – подумал Таркин. Имперские войска уничтожили или захватили большую часть военных кораблей, которые производила для своих нужд Конфедерация Независимых Систем. Дроидов-истребителей никто не видел уже несколько лет, но еще больше времени прошло с тех пор, когда Таркин был свидетелем столь хитроумного трюка с использованием Голосети.

– Просканируйте корабль на наличие живых существ на тот случай, если мы имеем дело с разумным противником, а не с компьютером для управления дроидами. – Он взглянул на связистку: – Есть ответ с «Оплота» по выделенному каналу?

– Пока ничего, сэр, – покачала головой та.

– На корабле тридцать живых существ, сэр, – сказал кто-то в дальнем конце помещения. – Он не в автоматическом режиме, им кто-то управляет.

– Сэр, дроиды-истребители приближаются к краю защитного поля, – послышался голос со стороны системы предупреждения.

«И поле это крайне тонко», – подумал Таркин.

– Прикажите нашим артиллеристам игнорировать программы ведения огня и стрелять по своему усмотрению.

Он развернулся к голографическому столу. Хватило одного взгляда, чтобы понять: Сторожевая база оказалась в той же ситуации, что и «Оплот» всего несколькими мгновениями раньше, за исключением того, что вражеские корабли и голограмма были настоящими.

– Свяжитесь с капитаном Берком и прикажите ему вернуться.

– Три-истребители разделяются и начинают атаковать!

В командном центре послышались звуки далеких взрывов и грохочущие ответы наземной артиллерии. Помещение содрогнулось, с труб и кабелей над головой посыпалась пыль, мигнуло освещение. Таркин наблюдал за голограммами с наземных камер. Дроиды-истребители, несмотря на всю свою маневренность, не могли противостоять мощным орудиям Сторожевой базы. Небо над спутником, где до этого бушевала буря, осветилось вспышками и огненными шарами взрывов, в которых один за другим превращались в пар три-истребители и «стервятники». Некоторым удалось добраться до внешнего края полусферического защитного поля базы, лишь для того, чтобы затем рухнуть на землю в языках пламени.

– Они пускаются наутек, – сказал кто-то из техников. – Лазерные пушки ведут огонь им вслед.

– А корабль? – спросил Таркин.

– Уходит, набирая скорость. Расстояние составляет триста тысяч километров и продолжает увеличиваться. Все орудия молчат.