Текст книги "Чужой. Море Печали"

5
Снова дома

Оглядываясь назад, можно было сказать, что, скорее всего, возвращение на Землю было ошибкой.

За время космического перелета все раны Декера зажили. Правда, едва они приземлились и сошли с корабля в Чикаго, Уолтер Гарриман, шеф департамента, в котором он работал, прислал ему видеосообщение. Собственнолично появившись на экране, он сообщил, что Алану нужно срочно прибыть в офис для обсуждения результатов его исследований.

Два часа спустя Декер сидел в кресле и слушал, как человек, которого, как ему казалось, он неплохо знал, что-то мямлит, пытаясь объяснить, почему его отчет неубедителен. Если бы Декер не был эмпатом, он, возможно, и поверил бы словам шефа. В конце концов, Уолт талантливый лжец, и лицо у него хорошо приспособлено для того, чтобы скрывать эмоции. Вот только врать своим людям он не любил, а Декер в первую очередь чувствовал ложь, и только потом начинал о чем-то догадываться.

В общем, его попросили «переосмыслить» сделанные им выводы.

Декер проглотил ответ, который самым непроизвольным образом чуть не слетел у него с языка, сказал, что попробует, и забрал с собой заметки Уолта.

И он попробовал. На самом деле попробовал.

Просмотрел все материалы, снова и снова, и все равно пришел к тому же самому выводу. Либо в «Вейланд-Ютани» знали о горнодобывающей компании и возможном токсичном следе, который останется после ее деятельности, либо не знали и были виновны в преступной тупости. В итоге Декер поменял формулировку отчета, чтобы звучало не слишком обличительно – но, в конце концов, такая была у него работа, и он ее честно выполнял.

Уолт притворился, что изменения ему понравились, но его поведение не соответствовало словам. В голосе у босса появился холодок, и он сказал Декеру, чтобы тот взял отгул на пару дней – «прийти в себя после всех этих передряг». Что в его манере выражаться означало «убирайся с глаз моих, пока я не придумаю, как с этим разобраться».

«А разобраться с этим он явно хочет не самым честным образом».

Нет. Эту мысль Декер отбросил. Обычно все гораздо сложнее, чем кажется. В конечном итоге, тут замешана политика, и, что еще хуже, сама «Вейланд-Ютани». Это гигантская корпорация, и она имеет влияние на таком уровне, о котором Декер предпочитал даже не думать. У «Вэ-Ю» были бездонные карманы, она из кожи вон лезла, чтобы сохранить свою репутацию безупречно чистой, а еще ее владельцам не нравилось, когда их дразнили.

У Декера уже были столкновения с ними в прошлом, но и доказательств всегда было достаточно, чтобы подтвердить его правоту. И Компания всегда понимала, когда лучше договориться, чем ввязываться в заведомо проигрышную борьбу. Так что нужно, как обычно, просто подождать, пока рябь на воде утихнет.

Вот только времена изменились.

По своей природе работа наделяла Декера определенной властью и полномочиями, вроде тех, которыми испокон веков наслаждаются бюрократы во всем мире. Заполняй надлежащие формы, расставляй точки над «i», и все будет как надо. В этом был свой комфорт, и в болоте неизменного положения дел было тепло и уютно.

Но все это было до приступов. Даже после того, как они начались, он никому о них не рассказывал. Стремился не подставляться, чтобы не позволять никому на себя давить и до определенной, установленной им самим степени оставаться в тени.

Только эти времена закончились.

Домой он вернулся как раз вовремя, чтобы отпраздновать Новый год. Декер надеялся, что наступающий 2497-й будет не так наполнен событиями, как предыдущий.

Дети остались с бывшей женой, да он, в общем-то, и не был готов с ними видеться. У него каждый раз щемило сердце, когда он смотрел на детей и понимал, как они выросли с момента последней встречи. Такой вот неприятный побочный эффект работы в других мирах. Так что, вместо того, чтобы встретить Новый год с семьей, Алан заглянул в несколько пабов и отлично повеселился, пока старый год подходил к концу.

Как часто бывало, когда он принимал на грудь больше обычного, Декер решил проветриться, и, пока со всех сторон доносились звуки праздника, он размышлял над создавшейся малоприятной ситуацией.

«Вейланд-Ютани» за прошедшие годы сделала много хорошего. Век с небольшим тому назад Вооруженные силы Объединенных систем прибрали к рукам практически все, что можно было прибрать, сокрушив мега-корпорации. И поначалу многие подумали, что это хорошо. Но прошли годы, и до народа начало доходить, что все они теперь на службе у силовиков, подписывались они на это или нет. А тем, кто не хотел подчиняться приказам, оставалось пенять на себя.

Дед Декера в то время жил в Чикаго и много чего успел порассказать, когда Алан был еще мальчишкой. Один из исследовательских космических кораблей ВС ОС, «Аурига», был захвачен террористами и разбился во Франции, которая до этого эпизода была важной частью Европейского континента. Это был мощный корабль, и его взрыв нанес громадный урон. Чудовищные разрушения едва не отбросили планету на грань нового ледникового периода, и тут на помощь пришли не военные, а «Вейланд-Ютани».

С тех пор мир несколько изменился. Кроме всего прочего, «Вейланд-Ютани» была крупнейшим производителем робототехники, и на пике ее влияния синтетические люди входили в команду почти каждого космического корабля. Но когда сроки действия патентов «Вейланд-Ютани» истекли, на рынок, сбивая цену, вышли другие компании, и джинн выбрался из бутылки.

«Вейланд-Ютани» использовала очень строгие защитные меры, но с началом массового производства на рынок попадало все больше и больше синтетиков, и очень скоро они взбунтовались против плохого обращения. Восстание за восстанием, бесконечные террористические атаки – и что в результате? Синтетикам было предоставлено гражданство. Машины наделили правами людей, потому что где-то по дороге факт того, что они были похожи на людей и вели себя, как люди, запутал чертову кучу добропорядочных граждан.

С таким решением Декер никогда бы не согласился. Это было бы так же глупо, как наделять правами космический корабль. Машина – она и есть машина, даже если выглядит как человек. «Вейланд-Ютани» добилась отмены этого дурацкого решения, когда вернулась, но это было уже некоторое время спустя.

Что же касалось Земли, то здесь у них подход был очень простой – ее терраформировали. В «Вейланд-Ютани» создали первые терраформирующие установки и во второй раз за историю человечества использовали их, чтобы очистить атмосферу от загрязняющих веществ.

Спасая планету, они спасли и самих себя. «Вейланд-Ютани» и несколько других корпораций смогли вырвать власть из рук военных, заменив ее колониальным правительством, которое осуществляло контроль за всеми известными планетами.

А это открывало возможность вернуться к прежним злоупотреблениям. Работа же Декера как раз в этом и заключалась – следить за тем, чтобы корпорации не преступали границ. И он относился к этому весьма серьезно.

Тем не менее, и месяца не прошло, как Декер оказался в приемной, готовясь к очередному раунду медицинских исследований, которые квалифицировались как «необходимые для того, чтобы Комиссия могла принять решение относительно возвращения мистера Декера к работе».

«Дерьмо собачье, – вот что бы он сказал, если бы было кому слушать. – Просто бред сивой кобылы. Это все дерьмо, чистейшее и полнейшее». Паранойя уступила место убежденности. Инстинкт говорил ему, что он стал чьей-то мишенью, но эта уверенность одновременно и выбивала почву из-под ног – ни с чем подобным Алану раньше встречаться не приходилось.

В конце концов он убедил себя, что все это просто нелепо. Даже «Вейланд-Ютани», насколько ни была могущественна, не могла взять и переписать все законы. И если они не трогали его в прошлом, то что такого творится на LV178, чтобы они стали это делать сейчас? Нет, хоть его и бесят эти бесконечные исследования, это лишь необходимая часть процесса.

Инстинкт ввел его в заблуждение.

Доктор Джаптеш казался исключительно дружелюбным, но по факту он просто выполнял свои обязанности. Не улыбался, не подшучивал, только задавал бесконечные вопросы.

– Помните что-нибудь о первом приступе?

Декер пожал плечами:

– Нет. Когда это случилось, я был ранен, и, кроме того, меня намеревалась с минуты на минуту раздавить огромная машина, – он попытался превратить это в шутку, но при одной мысли о валившемся на него пробоотборнике его бросало в дрожь. – В тот момент мне было о чем подумать.

– Крайне интересно, – бесстрастно сказал доктор. – Можете рассказать, что вы чувствовали?

Декер пристально посмотрел на него. «Он вообще слышит, что я говорю?» Потом сделал глубокий вдох.

– Я чувствовал, – сказал он, – что ранен, и меня вот-вот раздавит.

Абсолютная невозмутимость.

– С вами раньше такое случалось? В смысле, приступы, а не несчастный случай. – Наверное, это была шутка, хотя Декер не был уверен.

– Нет, – ответил он не вполне искренне.

– А кто был виноват в том несчастном случае? – спросил Джаптеш.

«Ясно. Ищут, на кого свалить вину».

Декер покачал головой.

– Никто, – сказал он. – Просто несчастный случай.

Черные глаза Джаптеша были абсолютно непроницаемы.

– Но, очевидно, к этому привели чьи-то действия?

Декер выдержал его пристальный взгляд и тщательно обдумал свой ответ, прежде чем открыть рот.

– Там, в Море Печали, были сложности с песком.

Доктор нахмурился.

– Что еще за Море Печали? – спросил он и бросил взгляд на экран электронного блокнота. – У меня это название нигде не упоминается. – Он, кажется, покопался в документах, потом снова взглянул на Декера: – Тут вообще ничего не говорится о воде.

Декер подавил смешок.

– Это просто такое название – из Библии, кажется, – сказал он[2]2
  Судя по всему, Декер имеет в виду Книгу пророка Иеремии, гл. 49, ст. 23. В русском синодальном переводе: О Дамаске. – Посрамлены Емаф и Арпад, ибо, услышав скорбную весть, они уныли; тревога на море, успокоиться не могут.


[Закрыть]. – Мы находились в районе с песчаным грунтом, песок сдвинулся, оборудование поехало, и я застрял.

Черта с два он будет подставлять ребят из своей команды. Может, кое-кто этого и заслуживает, но Декеру с ними еще работать. Если они узнают о том, что он их выдал, то никто больше не станет ему доверять.

Джаптеш все так же невозмутимо изучал его.

– Ах, да, пробоотборник грунта, – сказал он и снова посмотрел на экран. – Кажется, у вас нет лицензии на управление подобными аппаратами? Почему вы вообще оказались рядом с этим механизмом?

Декеру перестал нравиться ход разговора. Он привык ко всяким уловкам бюрократов, но этот человек вроде бы был его врачом.

– Ну, там драка намечалась, и, как только я это почувствовал, то решил вмешаться, пока конфликт еще можно было потушить.

Как только он это произнес, то сразу понял, что пожалеет о своих словах.

«Нет ничего плохого в том, что ты улавливаешь чувства других людей, вот только они могут этого не понять».

Джаптеш почти излучал возбуждение, хотя его круглое лицо ничего не выражало.

– Это были Бадехо и Бронсон?

– Да. Все это есть в отчете.

– Но как вы узнали, что они готовы были затеять драку? – настаивал доктор. – Что значит «вы почувствовали» это?

– Ну, а почему я не мог почувствовать? – Может быть, еще удастся из этого выпутаться. – Они спорили, и Бронсон вел себя гораздо агрессивнее, чем обычно.

– Почему вы так считаете? Вы настолько хорошо его знаете?

Опять паранойя. Видимо, он чего-то недопонимает, но Декер готов был поклясться, что доктора действительно волнуют эти вопросы. Он потряс головой, чтобы отогнать эту мысль.

– Мне так показалось… потому что он первым набросился на Бадехо.

– Да, но до того, как это случилось, почему вы решили, что он больше обычного склонен к применению насилия?

– Наверное, нутром почувствовал.

Джаптеш задержал на нем пристальный взгляд, затем кивнул.

– Понятно, нутром почувствовали, – эхом откликнулся он. Потом снова уставился на экран. – По всей видимости, это было начало ваших приступов. Можете описать их в подробностях?

При одной мысли об этом у Алана скрутило живот.

– Хм… нет, – ответил он. – Думаю, я слишком был ими поглощен, чтобы сфокусироваться на том, что со мной происходило.

Доктор снова внимательно посмотрел на него, на этот раз на мгновение дольше задержав взгляд, и что-то отметил у себя на экране.

– Спасибо за визит, мистер Декер, – он поднял глаза и улыбнулся неискренней улыбкой. – Кажется, этого достаточно.

Декер вышел из кабинета врача, чувствуя себя крайне неуютно. Всепроникающее чувство, что кто-то точит на него зуб, упорно отказывалось исчезать.

Стояла зима, но воздух на улице вонял озоном и еще какой-то дрянью. В Чикаго всегда было так, сколько Декер себя помнил, хотя сейчас лучше, чем во времена его детства, пусть и ненамного. Ленты новостей были забиты обычными сообщениями о критическом загрязнении окружающей среды. Он сомневался, что когда-нибудь это изменится.

Каждые несколько лет кто-то предлагал еще более радикально терраформировать Землю, чтобы исправить еще больше нарушений. Проблема была только с погодой. На планете, где совсем не было атмосферы или где новая атмосфера только генерировалась, терраформирующие установки размещались по всей территории, чтобы медленно, но постоянно работать над окружающей средой. Временами из-за этого возникали жесточайшие штормовые фронты, которые опустошали целые регионы на планете – регионы, не заселенные людьми.

На Земле же такие бури сеяли невообразимые смерти и разрушения. Так что нужно было заниматься этим с большой осторожностью. Для обсуждения «за» и «против» создавались специальные подкомитеты, но ничего все равно не происходило. Бюрократия во всей своей красе, братья и сестры. А если принять во внимание то состояние, в котором находилось правительство, он вообще сомневался, что когда-нибудь вообще что-то будет сделано.

В городе проживало свыше тридцати миллионов населения, если считать с окраинами, и хотя в нем было несколько парков, в основном он представлял собой бесконечный ландшафт из зданий и улиц – стекло, бетон и асфальт. Нельзя было сказать, что у нынешнего Чикаго совсем не было своего лица, но, опять же, это был уже не совсем тот город, в котором вырос Декер. Тем не менее, он решил остаться. Он не так уж много времени проводил на этой планете, и здесь, по крайней мере, мог хотя бы изредка видеться со своими детьми.

Когда Декер вернулся в свою квартиру-студию, его дожидалось уведомление. Бесстрастное типовое аудиосообщение, прочитанное обезличенным безэмоциональным голосом, едва-едва напоминающим женский.

– С сожалением вынуждены сообщить вам, что, после проведения всестороннего расследования вашей деятельности на Новом Галвестоне, вы были уволены без выходного пособия. В случае, если вы захотите подать жалобу представителю вашего профессионального союза, вам следует обратиться по следующему номеру с девяти утра до пятнадцати тридцати, с понедельника по четверг…

«Твою-то мать», – подумал Декер, выключая запись. Протест он, конечно же, заявит, только толку от него все равно не будет. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Да он знал, что все так и будет. Просто не хотел в этом себе признаваться. Уолт, конечно, не был его другом, но Декеру почему-то всегда казалось, что он прикроет ему задницу.

Алан посидел немного с задернутыми шторами на окнах и без света, а потом решил, что надо двигаться. Так что он вышел за дверь, направился на станцию наземного метро и сел в поезд до Нью Кабрини.

Его бывшая жена наверняка дома, но с этим ничего не поделаешь. Она работает в ночную смену и оставляет свою сестру приглядывать за детьми. У Декера было право на посещение, и он собирался им воспользоваться, в присутствии Линды или без нее.

Их брак распался пару лет назад. Это был типичный случай, особенно когда один из супругов проводит много времени в других мирах. Все так говорили, статистика это подтверждала, а он не собирался возражать.

И ему не нужно было быть эмпатом, чтобы понять, что он врет сам себе. Когда Линда начала ему изменять, он почувствовал это задолго до того, как все вышло наружу. Алан не знал деталей, но ощущал ее вину, а как только высказал ей все, сразу началось: ссоры, крики, обвинения в том, что это он ей изменяет – хотя вообще-то он всегда хранил верность.

Линда обвиняла его в том, что его не было рядом, когда она нуждалась в поддержке, что он недостаточно ценил ее. А он думал, что смог бы вернуть ее, если бы захотел. Наверное, им пришлось бы пройти через трудный период, но Алан был почти уверен, что они могли бы остаться вместе. Если бы он достаточно этого хотел.

Но оказалось, что ему это было не так уж и важно.

Когда Декер выбрался из туннеля, то задержался на какое-то время, чтобы заскочить в видеокапсулу и позвонить Линде – предупредить, что он едет. Ответила дочь, Бетани. Бетани, которая выглядела на два года старше, чем ей следовало быть.

– Папочка!

– Привет, милая. Ух ты, ничего себе ты выросла! – у Декера полегчало на сердце, как только он заглянул ей в глаза. – Я тут подумал заехать повидаться. Что скажете?

– Просто здорово! – ответила дочь, и, несмотря на расстояние, он знал, что она говорит то, что думает. Семь – это еще не тот возраст, чтобы хорошо уметь лгать. Слава богу, в этом возрасте даже причин учиться такому у человека нет.

– Могу я поговорить с твоей мамой? – спросил он.

– Сейчас позову. Ма-ааа-м! – теперь она уже знала, что не надо тащить дисплей с собой. В прошлый раз, когда он звонил, Бетани забежала в туалет, где Линда как раз «отвечала на зов природы». Оба родителя были, естественно, в ужасе, хотя потом все вместе над этим посмеялись.

Мгновение спустя на экране появилась Линда, приклеившая к лицу нейтральную улыбку. В это время отношения бывших супругов были вполне дружественными, но уж слишком многое между ними произошло и слишком много ран еще не зажило.

– Привет, Алан, – сказала она. – Рада тебя видеть, – наверное, какой-то частью себя она действительно была рада. – Не думала, что ты уже вернулся.

– Да, я уже пару недель здесь, – ответил он. – Хотел спросить, можно я зайду, с детьми повидаюсь? Перекусим где-нибудь вместе или в кино сходим.

– Они будут рады. Тебя так долго не было. Джош, по-моему, начинает забывать, как ты выглядишь.

Конечно, она преувеличивала, но он даже вздрогнул. Декер обычно разговаривал с детьми по видеосвязи раз в неделю, если только не пребывал в капсуле для гиперсна. Ну и, действительно, довольно долго был в отъезде. А когда вернулся, специально с ними не встречался, пытался привести в порядок свои дела.

– Да знаю я, знаю, – сказал он. – Потому и решил заехать. Подумал, у тебя немного свободного времени появится, и вообще, хочу, чтобы Джош и девочки запомнили меня не только как картинку в видеофоне.

Сказал, и нацепил свою самую лучшую улыбку. Сработало. Он, может быть, и не был самым красивым парнем на планете, но Линде его улыбка все еще нравилась. Она изобразила немного кисловатую улыбку в ответ и сказала:

– Приходи и забирай их. Я прослежу, чтобы они были готовы.

Бетани было семь. Элле – пять. Джошу – четыре. Они были лучшей частью его жизни. Когда дверь открылась, и дети бросились к нему, все, казалось, опять приобрело смысл. Если бы Декер мог, он так бы и прижимал их к себе целую вечность.

Хотя так никогда не получалось. Всегда о чем-то нужно было заботиться. Так был устроен мир. Но на какое-то время – пока он сидел с ними за ланчем и смотрел вместе с ними кино про каких-то диковинных персонажей, слишком умных и дружелюбных, чтобы быть настоящими – все снова становилось осмысленным. Их радость была для него как глоток свежего воздуха.

Потом Декер вернул детей домой и остался на несколько минут поболтать с Линдой. В прошлый раз, когда он заходил повидаться, все закончилось тем, что они вместе легли в постель, хотя ни к чему большему это не привело. Правда, сейчас она чувствовала себя виноватой, и это означало, что у нее опять кто-то есть. Алан даже мог сказать, что это серьезно.

Впрочем, это его не беспокоило. Она счастлива, дети счастливы, и, возвращаясь в свою квартиру, он чувствовал себя омолодившимся. Погода была достаточно приятной, так что он решил пройтись пешком несколько кварталов и потратить время на то, чтобы собраться с мыслями.

Но, пока он шел, в его сознание снова прокралось знакомое чувство: за ним кто-то наблюдает. К тому времени, когда Декер пришел домой, он столько же времени оглядывался через плечо, сколько смотрел вперед на дорогу. И даже заперев дверь, не успокоился. Не хотел бы он таким образом прожить остаток жизни – вроде беглого преступника.

6
Паранойя

Ночь отдыха не принесла. Опять снились кошмары, а когда Декер проснулся, то был почти уверен, что перенес еще один приступ. Простыни валялись на полу, а он сам был мокрым от пота. Мышцы болели, и во рту чувствовался вкус крови. Посмотрев в висевшее в спальне зеркало, Алан понял, что основательно прикусил язык. Конечно, он и так чувствовал боль, но, глянув в зеркало, увидел еще и следы от зубов.

После душа Декер воспользовался привилегиями, которые были ему гарантированы независимо от выходного пособия. «Спасибо Уолту». Договорился о встрече, чтобы его проконсультировали относительно паранойи. На этот раз повезло. В клинике, рекомендованной профессиональным союзом, было время во второй половине дня.

Девочка на ресепшене была дружелюбна и очень привлекательна, но слишком молода для него – ему бы старше лет на десять, чтобы заняться с ней чем-нибудь, кроме флирта. У доктора Джейкоби, напротив, было такое лицо, которое могла любить только родная мать, но Декер уже встречался с ним раньше и знал, что тот всегда умудряется помогать своим пациентам разобраться с разными непростыми вопросами, не давая им окончательно расклеиться.

Правда, на этот раз Декер испытал чертовски острое чувство дежавю. Его разговор с Джейкоби до жути напоминал прием у Джаптеша, но он отмахнулся от этого, как еще от одного симптома паранойи. А когда упомянул о своих снах, доктор, кажется, очень этим заинтересовался.

Тогда Декер стал рассказывать о тех вещах, которые запомнил из своих снов. Кошмары, которые навещали его слишком часто, заставляли погружаться во тьму, видеть разные неприятные вещи. Люди умирали у него в…

«Когтях?»

– Откуда это все берется, док? – спросил он. – Я многого не помню, но у меня всегда такое чувство, как будто люди для меня – добыча, и еще помню о тех, кто просил меня прекратить их мучения. – От одной мысли про это его била нервная дрожь. – Черт, да я за всю свою жизнь никого не убил. И люди все время как-то не так выглядят, не могу объяснить. Это человеческие существа, как мне кажется, и все же…

– Как именно «не так» они выглядят, Алан? – спросил Джейкоби, и его ручка заскользила по листу блокнота, делая подробные аккуратные заметки.

Декер пожал плечами, мучительно пытаясь найти подходящие слова.

– Я, вроде как, их вижу, но как-то иначе, – он покачал головой. – Ладно, это примерно как… Вам приходилось смотреть на звезды с помощью топографического дисплея?

На мгновение лицо Джейкоби сморщилось в улыбке.

– Не думаю.

– А мне приходилось, – продолжил Декер. – Так, просто ради удовольствия. Вроде смотришь на знакомые звезды, а видишь только линии топографической карты. Это очень странно, и вообще пустая трата технологии, потому что то, что ты видишь, это совсем не то, что там на самом деле находится.

«Вот черт, фигово получается», – подумал он и попытался объяснить:

– Топографические карты показывают вам высоту и размеры в виде серии концентрических линий. И если вы, например, смотрите на гору, то эти круги показывают вам форму горы, от подножия до самой вершины. И чем плотнее эти круги располагаются друг к другу, тем меньше объект, и тем ближе он к вам находится. Ну, и со звездами то же самое происходит. Вот вы звезды видите, да? Но на самом деле вы видите линии, которые сходятся ближе друг к другу, приближаясь к звезде, и расходятся, когда ничего нет.

– Кажется, я понимаю, – по крайней мере, он пытался.

– О’кей, допустим, что вы видите подобным образом, а потом вы начинаете чуять звуки, как запахи. Я понимаю, что в этом нет никакого смысла. В этом-то все и дело. Я видел людей таким образом, в котором не было никакого смысла. Они выглядели совсем по-другому, полностью и до предела… чужими.

Джейкоби кивнул.

– Как будто вы видели их за пределами спектра, к которому привыкли?

– Точно! Я видел цвета, которые не могу описать, слышал то, что не мог слышать, и чуял самые разные вещи. Черт, все, что я чуял, было осязаемо!

– И откуда вы знаете, что это были не человеческие существа?

– Во сне я этого не знал, – ответил Декер. – Я понял это, когда проснулся, но пока спал, они были просто кем-то, на кого мне нужно было охотиться, – он надеялся, что для доктора это прозвучало не так плохо, как для него самого.

Джейкоби вздрогнул, потом пришел в себя и медленно кивнул. Потом начал расспрашивать про детали, но ничего из сообщенного Декером впечатления на него не произвело. Когда сеанс закончился, Джейкоби дал ему несколько зеленых таблеток, которые должны были улучшить сон, и настоял на том, чтобы он записался к нему на следующей неделе, в то же самое время.

Раскрыв душу, Декер почувствовал некоторое облегчение, но чувство неотвратимой опасности снова обрушилось на него, когда он вернулся домой. Болела голова, усталость давила на глаза. Он был измотан и в то же время на взводе.

Несмотря на решение не принимать никаких лекарств, Декер проглотил одну маленькую зеленую пилюлю. Подействовало почти мгновенно.

Он почувствовал, как его сознание поднимается вверх из тела, и посмотрел на свою дремлющую оболочку. Его лицо вытянулось и застыло, мышцы напряглись. Хотя он спал, руки были сжаты в кулаки, а ноги вздрагивали, как у собаки, которая во сне гонится за зайцем.

Посмотрел вокруг себя, изучая знакомую комнату. Что-то в ней изменилось. Что-то было не так. Через мгновение он понял, что стены стали мутновато-прозрачными, как будто это были плотные клубы тумана вместо штукатурки и железобетона.

Он мог бы ничего больше не заметить, если бы тени внутри этих стен оставались неподвижными. Но они двигались, перемещались и ползали по трубам батарей, между деревянными опорами и листами гипсокартона. Он едва их различал, но он также чуял их, их голод и их жадность.

И нечто большее, чем голод.

Они были злыми, с невероятной силой движимые вперед необходимостью причинить вред источнику своей ненависти. Но, чтобы это сделать, им нужно было обнаружить свою добычу.

Декер вгляделся в самого себя и понял, что одновременно с ним бесформенные тени сделали то же самое, что они заметили его, пребывавшего в сонном параличе.

Он попытался вытянуть руку и прикоснуться к своему телу, но руки почему-то стали очень короткими. И ноги вряд ли смогли бы преодолеть какое-то расстояние. Он попробовал вскрикнуть, предупредить, но словно онемел.

Разгневанные? О нет. Обнаружив его, эти бесформенные тени пришли в бешенство от ярости, сводимые с ума желанием наброситься на него, вцепиться в его тело и разорвать на части. Тело и душу.

Их ненависть была серебристым ядом, который, пенясь, стекал с блестящих зубов и разъедал все, к чему прикасался. Исходившее от них отвращение обжигало. Они не издавали звуков, но их вопли могли бы потушить звезды.

Бесформенные тени, скрывавшиеся в стенах, подкрались ближе, медленно просачиваясь сквозь плотную структуру. Стены не были прозрачными, точнее, они были прозрачными, но не совсем – не такими, какими должны были быть. Они были из какого-то волокнистого материала. Чья-то рука, оканчивавшаяся звериными когтями, прошла сквозь плотные нити, которые вдруг оказались паутиной. Потом нити начали медленно рваться, и к нему потянулась черная блестящая рука.

Декер сел в кровати, поперхнувшись застрявшим в горле криком. Лоб покрывали капли пота, губы исказила гримаса страха. Он осознал, что не дышит, и стал глотать ртом воздух.

Мелькавший в голове хаотический калейдоскоп образов постепенно исчезал. Он никак не мог избавиться от непонятного чувства, что какие-то странные тени пытались проникнуть сквозь стены его квартиры в жилой многоэтажке, тянулись к нему сквозь проводку и изоляцию, прорывали когтями дорогу сквозь трубы водопровода и вентиляции. Попытался сдержать дыхание, чтобы прислушаться к темноте.

Ничего.

И все равно он все еще чувствовал их ненависть, почти физическую необходимость прервать его жизнь. Декер включил в квартире свет, проверил шкафы и заглянул под кровать. Процесс поисков помог ему успокоиться, но ненадолго. Если бы у него было оружие, он сунул бы его под подушку.

Следующее утро прошло в непрерывных телефонных разговорах, и, наконец, Декер сел в поезд, который доставил его в офис, где он проработал больше дюжины лет.

«О’кей, значит, Уолт не хочет со мной общаться? – подумал он. – Ну и пошел он. Кому нужно заранее договариваться?» – и стал дожидаться в вестибюле, пока его начальник не соберется на обед.

Взглянув на него, Уолт вздохнул:

– Алан.

Роста он был небольшого, и имел склонность чаще смотреть в пол, а не в лицо собеседнику. Каким-то образом этот человек сумел занять руководящий пост и удерживался на нем благодаря тому, что старался не обращать на себя внимания.

– Уолт, – ответил Декер. – Подожди… какого черта?

Бывший шеф прибавил шагу, но Декер легко его догнал. Как только они отдалились на приличное расстояние от тех, кто мог бы их подслушать, Уолтер, наконец, ответил.

– Слушай, Алан, я пытаюсь утрясти это дело, – он начал старательно разглядывать пол. Его мысли и чувства было неразборчивы, и Декер не смог получить от него никакой дополнительной информации.

– Уолт, я ничего плохого не сделал, – сказал он. – Просто выполнял свою работу.

– У тебя были припадки, Алан, – Уолт заговорил тише, и Декеру пришлось наклониться к нему. – И, что еще более важно, ты слишком недвусмысленно ткнул пальцем в «Вейланд-Ютани». А им это очень не понравилось.

Так вот оно что! Прямо и без обиняков.

– Но это моя работа, Уолт. Это то, что ты приказал мне делать.

– Я понимаю и пытаюсь это исправить, поверь мне, но пока не получается. – На какое-то мгновение Декер почувствовал страх и отчаяние этого человека. Они четко проявились, а потом снова были подавлены. – Своим отчетом ты кое-кого здорово разозлил, Алан. Я делаю все, что в моих силах. Это все, что я могу сейчас сказать.

И Уолт поспешил прочь, затерявшись в потоке других таких же, спешивших на ланч, пешеходов. Декер мог бы пойти за ним, но ответ на свой вопрос он уже получил. О нем не забыли, конечно же, и на его стороне все еще был какой-никакой защитник. Нужно просто не дергаться и ждать.

Только вот ему никогда не нравилось ожидание.

А потом его снова накрыло неприятное чувство – внезапная тяжесть злобного взгляда. Декер съежился и огляделся вокруг, сканируя толпу. Но на него, кажется, никто не обращал ни малейшего внимания.