Текст книги "Десятое пророчество"

Когда расстояние между нами сократилось до пяти футов, зверёк внезапно бросился бежать, и опять на север… В какой-то момент я различил белый хвост и задние лапы крупного кролика.

Улыбнувшись, я пошёл, придерживаясь прежнего курса – на восток. Сразу же за лугом снова начинался густой лес. Там я обнаружил ручей футов четырех шириной, впадавший в реку слева, – очевидно, тот самый, о котором упоминал Дэвид. Следовательно, мне нужно было повернуть на север.

К несчастью, в этом направлении не было даже намека на тропу, а что ещё хуже – берега ручья сплошь заросли хотя и молодыми, но уже довольно толстыми деревцами и колючим шиповником, продраться через который было просто невозможно.

Мне пришлось вернуться на луг и поискать кружной путь.

Я пошел по самой границе между травой и деревьями, высматривая хоть какой-нибудь проход в густом подлеске. К своему удивлению, я вдруг заметил след, оставленный в траве кроликом, и двинулся по нему.

Через некоторое время я снова вышел к ручью. Здесь непроходимый подлесок немного отступал от воды, так что, в конце концов, мне удалось добраться до участка, где росли старые, более крупные деревья, и я смог идти на север, следуя руслу.

Пройдя ещё, примерно, с милю, я различил вдали склоны холмов, поднимавшихся по обоим берегам ручья. Приблизившись к ним, я понял, что на самом деле это почти отвесные стены каньона и что впереди находится единственный, судя по всему, вход в него.

Я сел под большим ореховым деревом И огляделся. По обе стороны ручья вздымались на добрых полсотни футов известняковые стены. Дальше, впереди, они отклонялись от вертикали, образуя огромный чашеобразный каньон мили две в ширину и, как минимум, четыре в длину.

Ближайшие полмили представляли собой заросли высокой травы, над которой тут и там поднимались деревья. Вспомнив о давешнем гудении, я пять-десять минут прислушивался, но оно, похоже, прекратилось.

В конце концов, я достал из рюкзака небольшую газовую плитку, зажег её, потом, налив в кастрюльку воды из фляги и высыпав туда же пакетик концентрата овощного супа, поставил её на огонь.

В продолжение нескольких минут я смотрел, как струйки пара, извиваясь, поднимаются в воздух и затем, тают под дуновением ветерка.

Перед моим мысленным взором опять встало видение водоёма и водопада, однако, на сей раз я сам как бы находился там – шёл на встречу с кем-то.

Тряхнув головой, я прогнал видение. Что происходит? Эти образы обретали всё большую живость и яркость. Сначала Дэвид в иные времена, теперь вот ещё и водопад.

Боковым зрением я уловил какое-то движение в каньоне. Я посмотрел на ручей, потом перевёл взгляд на одинокое дерево в паре сотен ярдов за ним, уже потерявшее большую часть листьев.

Всё оно было буквально усеяно птицами, похожими на крупных ворон, некоторые из них слетели вниз, на землю.

Пока я смотрел на них, они вдруг все разом взмыли в воздух и как-то мрачно закружились над деревом. Я услышал их карканье, хотя громкость этих звуков совершенно не соответствовала расстоянию, на котором птицы находились от меня: было ощущение, что они гораздо ближе.

Бульканье воды и шипение пара заставили меня перевести взгляд на кастрюльку. Мой обед убегал. Прихватив кастрюльку полотенцем, я другой рукой убавил газ. Когда кипение утихло, я снова поставил кастрюльку на огонь и повернулся к одинокому дереву. Вороны исчезли.

Наскоро проглотив суп, я вымыл кастрюльку, упаковался и двинулся в каньон. Пробираясь меж каменных стен, я заметил, что все краски вокруг меня стали более яркими.

Трава приобрела удивительный золотистый оттенок, и я впервые обратил внимание на то, что она усыпана сотнями белых, жёлтых и оранжевых цветов. С холмов, расположенных на востоке, ветер доносил аромат сосны и кедра.

Продолжая идти вдоль ручья на север, я, однако, всё время смотрел на высокое дерево слева, на котором видел-ворон. Когда оно оказалось точно в западном направлении от меня, я заметил, что ручей резко расширяется.

Пробравшись сквозь заросли ив, я оказался у небольшого водоёма; из него вытекал не только тот ручей, по которому я шёл, но и ещё один, далее отклонявшийся в юго-восточном направлении. Вначале я подумал, что это тот самый водоем, пригрезившийся мне, но за ним не было никаких водопадов.

Далее меня ожидал ещё один сюрприз; к северу от водоёма ручей пропадал – как не было. Откуда же бралась вода? Потом я сообразил: и водоем и ручей, вдоль которого я шел, питал мощный подземный родник, который здесь выходил на поверхность.

Слева от себя, футах в пятидесяти, я заметил пологий холм, на котором росли три сикоморы, каждая более двух футов в диаметре. Замечательное местечко, чтобы посидеть и поразмыслить.

Я удобно устроился, прислонившись спиной к одному из деревьев. Остальные два находились в шести-семи футах прямо передо мной; взглянув налево, я мог видеть воронье дерево, взглянув направо, – родник.

Вопрос заключался в том, куда далее направить свои стопы. Ведь так я мог пробродить много дней и не найти даже следов Чарлин. И потом, эти видения…

Прикрыв глаза, я попытался мысленно воскресить картину с водоёмом и водопадами, но, как ни старался, не сумел вспомнить её во всех подробностях.

В конце концов, пришлось отказаться от этого намерения. Я снова посмотрел на траву, усыпанную цветами, потом перевёл взгляд на поднимающиеся передо мной сикоморы.

Их кора играла оттенками от тёмно-серого до белого; кое-где по ним, словно кто-то прошёлся кистью, обмакнутой в красновато-коричневую краску, а во многих местах виднелись янтарные тона.

Стоило мне сосредоточиться на красоте этой картины, как все цвета приобрели необычайную яркость, стали переливчатыми. Сделав ещё один глубокий вдох, я перевёл взгляд на усеянный цветами луг. Воронье дерево прямо-таки светилось.

Я подхватил рюкзак и двинулся к нему. Немедленно в моем мозгу вспыхнуло видение водоёма и водопадов. На этот раз я постарался хорошенько запомнить всё.

Водоём был большой – площадью около акра[2]2
  Акр – 0,4 гектара.


[Закрыть]; за ним круто вздымались скалы, и оттуда, с одной плоской террасы на другую, каскадом низвергалась вода.

Два водопада поменьше падали всего лишь футов с пятнадцати, но последний обрушивался в чашу водоёма с длинной отвесной скалы высотой в добрых тридцать футов. И снова я увидел в этой картине себя – идущего навстречу кому-то.

Шум автомобиля слева заставил меня замереть на месте, затем тихонько опуститься на колени за невысокими кустами. Выехавший из леса серый джип пересекал луг в юго-восточном направлении.

Я знал, что Служба леса запрещает частным машинам углубляться так далеко в заповедник, поэтому ожидал увидеть на дверце джипа её эмблему. Однако, к моему удивлению, никаких эмблем на джипе не было.

Ярдах в пятидесяти прямо передо мной он остановился. Сквозь просветы в листве мне удалось разглядеть в нем одинокую фигуру мужчины, осматривавшего местность при помощи полевого бинокля. Я нырнул в глубокую траву. Кто бы это мог быть?

Машина снова тронулась и вскоре исчезла из виду, затерявшись среди деревьев. Я приподнялся и сел, прислушиваясь, не донесётся ли опять то странное гудение. Нет, ничего. Я подумал: а может, лучше вернуться в город и искать Чарлин как-нибудь иначе?

Но где-то глубоко внутри я знал, что выбора нет. Закрыв глаза, я постарался сделать то, что советовал Дэвид: восстановить и удержать видение водоёма и водопадов. Потом, я встал и зашагал к вороньему дереву, но продолжал видеть внутренним взором эту картину во всех деталях.

Внезапно раздался резкий крик другой птицы – на сей раз ястреба. Мне едва удалось разглядеть в небе, левее дерева и далеко позади него, тёмный силуэт птицы. Ястреб летел на север. Я ускорил шаг, стараясь как можно дольше не выпускать его из виду.

Появление птицы словно придало мне сил, и даже после того, как она скрылась за горизонтом, я продолжал идти в том же направлении.

Преодолев мили полторы и перевалив через пару скалистых холмов, на вершине третьего я снова замер, различив другой доносящийся издали звук, очень похожий на шум струящейся воды. Нет, не струящейся – падающей.

Осторожно спустившись с холма, я вступил в глубокое узкое ущелье, где снова испытал ощущение дежа-вю.

Вот следующий холм, вот его гребень, а за ним – да, водоём и водопады, точно такие, какими они рисовались мне, только значительно больше.

Чашу водоёма, площадью не менее двух акров, обрамляли скалы и громадные валуны; его кристально чистая вода искрилась голубизной под ясным осенним небом.

Справа и слева виднелось несколько мощных дубов, окружённых играющей зеленью, багрянцем и золотом, порослью более мелких ив, клёнов и камедных деревьев.

Над дальним концом водоёма поднималось целое облако брызг и тумана. Вода, обрушиваясь с высоты, взбивала белую пену. Я заметил, что из водоёма не вытекало ни речки, ни даже ручья.

Значит, вода уходила куда-то вглубь и, пробежав тайными подземными путями, выходила на поверхность в виде мощного родника неподалеку от вороньего дерева.

Чем дольше я вглядывался в эту прекрасную картину, тем более нарастало ощущение дежа-вю. Все эти звуки, краски, само это место казались мне поразительно знакомыми. Я уже был здесь. Но когда?

Я обошёл всё. Я спускался к самому водоёму, чтобы зачерпнуть пригоршню и выпить кристально чистой и холодной воды. Я стоял у каждого из водопадов, чтобы меня обдало брызгами, карабкался по валунам, чтобы прикоснуться рукой к деревьям.

Мне хотелось прочувствовать «особый мир этого места, целиком погрузиться в него. Наконец, я растянулся на плоском выступе скалы футах в двадцати над водоёмом и, закрыв глаза, подставил лицо осеннему солнцу, уже начинавшему клониться к закату.

И в этот момент меня охватило ещё одно знакомое ощущение, которого я не испытывал вот уже несколько месяцев и оттого почти забыл, но сейчас тут же узнал: это было, как тёплая волна симпатии и уважения. Я открыл глйза и быстро обернулся, уже точно зная, кого я сейчас увижу.

Оглядывая пройденный путь

На скале надо мной, наполовину скрытый тенью от нависавшего выше карниза, стоял Уил, уперев руки в бока и широко улыбаясь.

Я увидел его, как бы, не в фокусе, так что пришлось как следует поморгать и сосредоточиться, но, в конце концов, черты его лица обрели отчётливость.

– Я знал, что ты придёшь. – Он ловко спустился со своей скалы ко мне вниз. – Я ждал тебя.

Я ошарашенно уставился на него. Уил крепко обнял меня; его лицо и руки словно бы слегка светились, но, в остальном, он выглядел вполне нормально.

– Ты… здесь… но, как…? – заикаясь, пробормотал я. – Что произошло тогда, в Перу, когда ты исчез? Где ты был?

Он жестом пригласил меня сесть на камень напротив него.

– Я всё тебе расскажу, – сказал он, – но прежде, мне нужно знать всё о тебе. Что привело тебя в эту долину?

Я подробно поведал ему об исчезновении Чарлин, об оставленном ею плане, о встрече с Дэвидом. Уил попросил уточнить, что именно сказал индеец, и я рассказал всё, что сумел вспомнить.

Уил наклонился ко мне:

– Значит, он сказал тебе, что Десятое откровение касается понимания духовного возрождения человечества в свете иного измерения? А также познания истинной природы интуитивных проявлений?

– Да, – подтвердил я. – Это действительно так? Он задумался на мгновение, потом спросил:

– А что ты испытал, начиная с того момента, как вошёл в долину?

– У меня тут же начались видения, – принялся объяснять я. – Некоторые из них относились к прошлому, но потом мне несколько раз пригрезилось это место. Я видел всё: скалы, водопады, даже то, что кто-то ждёт меня здесь, хотя, я и не знал, что речь идёт о тебе.

– Где ты находился в этой картине?

– Я как будто поднимался по холму и видел её.

– Значит, это было видение твоего потенциального будущего.

Я наморщил лоб:

– Я что-то не понял.

– Первая часть Десятого откровения, по словам Дэвида, касается более полного понимания наших интуитивных проявлений.

В первых девяти Откровениях человек ощущает такие проявления, как нечто мимолётное, как оклик «внутреннего голоса». Но, по мере того, как мы ближе знакомимся с этим явлением, нам удаётся яснее представить себе природу этих окликов.

Вспомни, как было в Перу. Твоя интуиция проявлялась в виде картин того, что должно было случиться, образов тебя самого и других людей, находящихся в определённом месте и делающих определённые вещи. Так она вела тебя. Ведь, именно так ты оказался в Селестине, верно?

И здесь, в долине, всё время происходит то же самое, – продолжал Уил. – Ты воспринял мысленный образ потенциального события – твоего прихода к этим водопадам и встречи с кем-то – и сумел реализовать его: ты нашёл это место и встретил меня.

Если бы ты просто игнорировал этот образ или не поверил в то, что тебе удастся отыскать водопады, твоя жизнь так и оставалась бы не слишком-то интересной. Но ты принял образ всерьёз, ты удержал его.

– Дэвид говорил что-то насчёт того, что нужно учиться «удерживать» или «поддерживать» интуицию, – сказал я.

Уил кивнул.

– А другие образы? – спросил я. – Те сцены из прошлого, что они означают? И эти животные… В Десятом откровении говорится что-нибудь обо всём этом? Ты-то сам видел Манускрипт?

Движением руки Уил, словно бы, отмёл мои вопросы.

– Прежде, я расскажу тебе о моём пребывании в ином измерении, которое я называю Афтерлайф[3]3
  Афтерлайф (англ.) – буквально: после жизни. (Примеч. переводчика).


[Закрыть].

Тогда, в Перу, мне удалось удержаться на высоком энергетическом уровне даже тогда, когда все вы испугались и утратили его. И я оказался в невероятном мире красоты и чётких форм.

Я находился там же, где и прежде, но всё изменилось. Трудно найти слова, чтобы описать это: мир был светел и прекрасен до того, что я преисполнился благоговения, граничащего со страхом.

Долгое время я просто бродил по этому немыслимому миру, причём уровень моей вибрации даже повысился. И тут я сделал потрясающее открытие: я мог оказаться в любой точке Земли – достаточно было просто представить себе какое-то место.

Я побывал везде, где только мог вообразить, пытаясь разыскать тебя, Джулию и остальных, но так и не нашёл никого из вас.

В конце концов, – продолжал он, – я почувствовал, что обладаю ещё одной способностью. Освободив свой мозг от каких бы то ни было зрительных образов, я смог покидать нашу планету и переноситься в мир чистых идей.

А потом я смог сам создавать всё что угодно – стоило только представить себе это. Силой воображения я творил океаны и горы, сцены с участием людей, ведущих себя в соответствии с моими желаниями, – одним словом, всё, что бы мне ни захотелось увидеть.

И всё это, до последней детали, было не менее реально, чем то, что действительно существует на Земле.

Однако, в конце концов, я отдал себе отчёт, что подобное произвольное творение мира не приносит мне внутреннего удовлетворения.

Я вернулся домой и крепко задумался – чего же я, всё-таки, хочу? К тому времени, я уже достиг довольно высокого уровня – например, мог обходиться без еды и сна.

В итоге, открывшиеся передо мною новые возможности породили во мне определенную эйфорию. Я понял, что забыл о том захватывающем ощущении, которое переживаешь, эволюционируя и сталкиваясь с совпадениями.

Я полагал, что по-прежнему, так сказать, подключён к Божественной энергии, а на самом деле, увлёкшись возможностью распоряжаться вещами по своей воле, потерял свою тропу.

На этом уровне вибрации, очень легко сойти с пути, потому что так легко становится творить и разрушать одним лишь усилием воли.

– А что потом? – спросил я.

– Я сосредоточился на том, что внутри меня, пытаясь достигнуть более высокого уровня контакта с Божественной энергией, – точно так же, как мы обычно делали это.

Вот и всё: уровень моей вибрации повысился, и я вновь открылся для «окликов внутреннего голоса». И тогда я мысленно увидел тебя.

– Что я делал?

– Не могу сказать точно: картина была не слишком чёткой. Но, сосредоточившись на удержании интуитивных ощущений, я начал перемещаться в какую-то новую часть послежизненного измерения, где мог видеть души – точнее, сонмы душ. Но пока ещё я не мог говорить с ними; поэтому, лишь едва-едва улавливал их мысли и знания.

– Они показали тебе Десятое откровение? – в сильнейшем волнении спросил я.

Он сглотнул и посмотрел на меня так, словно держал в руках бомбу и собирался взорвать её.

– Нет. Никто никогда не писал Десятого откровения.

– Что?! Так оно не является частью Манускрипта?

– Нет.

– А оно вообще существует?

– О да, существует. Но не в земном измерении. Физического воплощения это Откровение ещё не имеет. Это знание существует только в Афтерлайфе.

И лишь тогда, когда достаточное число людей на Земле интуитивно воспримет эту информацию, когда он обретёт достаточную реальность в сознании всех и каждого, тогда кто-то сформулирует её в словах.

То же самое происходило и с первыми девятью Откровениями. Да, в общем-то и со всеми духовными текстами – вспомни Священное писание.

Такая информация всегда существует сначала лишь в послежизненном измерении, и только по прошествии определённого времени, живущие в физическом измерении начинают воспринимать её достаточно отчетливо, чтобы кто-то, предназначенный для этого, сформулировал и записал её.

Потому и говорится, что подобные писания создаются по вдохновению свыше.

– Почему же никто ещё до сих пор не записал Десятое откровение?

Мой вопрос привел Уила в некоторое замешательство.

– Не знаю, – проговорил он. – Тот сонм душ, с которым я общался, похоже, знал, но я не слишком-то понял. Мой энергетический уровень не был достаточно высок.

Это как-то связано со страхом, зарождающимся в культуре, которая движется от материальной реальности к иному, духовному восприятию мира.

– Значит, ты думаешь, что Десятое откровение вот-вот придёт к нам?

– Да. Этот сонм душ видел, что оно уже проникает в наш мир, но понемногу, крупицами, разбросанными по всему свету, и, воспринимая их, мы достигаем более высокой перспективы, идущей от знания, которое существует в послежизненном измерении.

Но его должно воспринять достаточное число людей – так же, как это произошло с первыми девятью Откровениями. Только так возможно преодолеть страх.

– А тебе известно, чего касается остальная часть Десятого?

– Да. Судя по всему, просто знать первые девять – недостаточно. Мы должны понять, как воплощать их в жизнь А это знание придёт тогда, когда мы осознаем особые отношения, которые существуют между физическим и послежизненным измерениями.

Мы должны понять процесс рождения, понять, откуда мы. Собственно, вся человеческая история, как бы, увеличенное отображение этого процесса.

– Погоди-ка, – перебил я, поражённый внезапно пришедшей мне мыслью. – Ты ведь, видел копию Девятого откровения! Что там говорилось о Десятом?

Уил наклонился поближе ко мне.

– Там говорилось, что в первых девяти Откровениях описана реальность духовной эволюции – личной и общей, но что воплощение их в жизнь, следование им и выполнение предназначения требуют более полного понимания процесса, через постижение Десятого откровения.

Оно должно показать нам реальность духовного преображения Земли в перспективе не только земного измерения, но и в перспективе Афтерлайфа.

Там говорилось, что в нём полнее откроется, почему мы соединяем в себе оба эти измерения, почему людям надлежит выполнить своё историческое предназначение и что именно это понимание, проникнув и интегрировавшись в культуру, создаст условия для такого преображения.

Там упоминалось также о Страхе: говорилось, что, пока в одних будет прорастать новое духовное знание, в других зародится Страх, и эти другие будут стремиться распоряжаться будущим, подчинить его своей воле при помощи новых технологий, заключающих в себе опасность ещё большую, чем ядерная, которые уже создаются в наши дни.

Десятое откровение заключает в себе решение проблем, связанных о подобной поляризацией.

Внезапно Уил прервал сам себя и прислушался, затем кивнул головой в сторону запада:

– Ты слышишь?

Я напряг слух, но всё заглушал шум водопадов.

– Ты о чём?

– Об этом гудении.

– Я слышал его раньше. Что это такое?

– Честно говоря, не знаю. Но оно слышно и в другом измерении. И похоже, души, которые я видел, сильно обеспокоены.

Слушая Уила, мысленным взором я вдруг ясно увидел лицо Чарлин:

– По-твоему, это гудение как-то связано с этими новыми технологиями? – спросил я, думая не столько о технологиях, сколько о Чарлин.

Уил не отвечал, и я заметил на его лице отсутствующее выражение.

– Эта приятельница, которую ты разыскиваешь… – отозвался он наконец, – она блондинка? С большими глазами… такая, энергичная и напористая?

– Да.

– Я только что видел её лицо.

Я вытаращился на него:

– И я тоже.

Повернувшись к водопадам, он пару секунд смотрел на них. Я последовал его примеру. Белая пена и туман создавали величественный фон для нашего разговора. Я почувствовал, как моё тело наполняется энергией.

– У тебя ещё недостаточно энергии, – заметил Уил, – Но это место – мощный её источник, так что, думаю, если я немного помогу тебе и мы оба сосредоточимся на образе твоей приятельницы, то сумеем перейти в духовное пространство, а там, может быть, узнаем, где она сейчас и что происходит в этой долине.

– А ты уверен, что я справлюсь? – усомнился я. – Может, ты пойдёшь один, а я подожду тебя здесь?

Его лицо начало расплываться перед моими глазами. Уил положил ладонь мне на поясницу, передавая энергию, и снова улыбнулся:

– Ты что, не видишь, что мы оба оказались здесь не просто так? Человеческая культура начинает понимать Афтерлайф и воспринимать Десятое откровение.

Думаю, нам предоставляется случай вместе познакомиться поближе с другим измерением. Знаешь, похоже, это судьба.

В этот момент я услышал доносящееся издали гудение. Я услышал его даже сквозь шум водопадов. Я даже ощущал его где-то в солнечном сплетении.

– Оно всё усиливается, – заметил Уил. – Надо идти. Может быть, Чарлин в беде!

– Что нужно делать?

Уил придвинулся ближе, не снимая ладони с моей поясницы.

– Мы оба должны мысленно воссоздать её образ.

– То есть, удержать?

– Да. Я же говорил, мы учимся распознавать свою интуицию и верить ей на более высоком уровне.

Всем нам хочется, чтобы совпадения оказывались более существенными, бросались в глаза, но, для большинства из нас, всё это внове, да к тому же, нас окружает культура, все ещё слишком проникнутая прежним скептицизмом. Поэтому, мы теряем настрой на ожидание, теряем веру.

Но всё же, мы начинаем понимать, что когда мы не игнорируем «оклики внутреннего голоса» – интуиции, а относимся к ним с полным вниманием, изучаем детали показанного нам потенциального будущего, преднамеренно удерживаем его образ и так же преднамеренно верим в него, – тогда всё, что мы мысленно видим, легче сбывается.

– Так, значит, мы, как бы, своей волей заставляем это сбыться?

– Нет. Вспомни, что произошло со мной в Афтерлайфе. Там ты можешь сделать так, чтобы произошло что угодно, – тебе достаточно просто пожелать этого, однако, такое «творчество» – это ещё далеко не реализация себя.

То же самое происходит и в этом измерении, только медленнее.

Здесь, на Земле, мы можем желать и создавать почти всё, что нам заблагорассудится, но полная реализация себя и полное удовлетворение происходят лишь тогда, когда выбранный нами для себя путь совпадает с тем, по которому нас ведёт Божественная рука.

Ты понимаешь? Ведь, со знания этого, начинается Десятое откровение. Мы учимся использовать получаемые нами мысленные образы так же, как это делается в послежизненном измерении, и, учась этому, мы входим во всё более тесную связь с ним, а это помогает объединению Неба и Земли.

Я кивнул в знак того, что всё понял. Сделав несколько глубоких вдохов, Уил ещё плотнее прижал ладонь к моей пояснице и велел мне, как можно отчётливее представить себе лицо Чарлин.

Какое-то мгновение не происходило ничего, затем, я ощутил резкий прилив энергии – настолько мощный, что меня буквально согнуло пополам и швырнуло куда-то с немыслимой скоростью.

Меня, словно несло по какому-то туннелю, сверкавшему всеми цветами радуги. Будучи в полном сознании, я удивился, что не испытываю ни малейшего страха: напротив, мне было спокойно, я, вроде бы, даже узнавал это место, словно, бывал здесь раньше.

Потом движение прекратилось, и я окунулся в тёплый белый свет. Уил стоял слева от меня, чуть позади.

– Ну вот, – произнес он, улыбаясь. Его губы не шевелились, но голос я слышал отчётливо. И тут я заметил, что он выглядит как-то необычно: как будто бы светится изнутри.

Протянув руку, чтобы дотронуться до Уила, я увидел, что она, как и всё моё тело, выглядит так же, а прикоснувшись, ощутил поле, окружавшее его, как бы, слоем толщиной в несколько дюймов.

Я не мог пробиться через эту энергию: приложив большее усилие, я добился лишь того, что отодвинул его от себя.

Сам же Уил, тем временем, искренне веселился, глядя на мою озадаченную физиономию. Кончилось тем, что рассмеялся и я.

– Впечатляет, правда? – спросил он.

– Это более высокий уровень вибрации, чем в Селестине, – со знанием дела ответил я. – Ты знаешь, где мы находимся?

Уил не ответил, оглядываясь по сторонам. Нас окружало нечто похожее на космическое пространство; мы не утратили ощущения верха и низа, но, как бы, висели неподвижно в этой среде, а ей не было видно ни конца ни краю: только этот льющийся отовсюду белый свет.

Наконец, Уил произнес:

– Это – наблюдательный пункт. Я уже был здесь, правда, очень недолго, – когда мне в первый раз представилось твоё лицо. Но тогда тут были и другие души.

– Что они делали?

– Наблюдали за людьми, пришедшими сюда после смерти.

– Что?! Ты хочешь сказать, что это как раз то место, куда люди попадают после смерти?

– Да.

– А мы-то какого чёрта оказались тут? Что-нибудь случилось с Чарлин?

Он повернулся лицом ко мне.

– Нет, не думаю. Помнишь, что произошло со мной, когда я начал мысленно видеть тебя? Мне пришлось побывать во многих местах, прежде чем мы встретились у водопадов.

Вероятно, нам необходимо было оказаться здесь и увидеть нечто, прежде чем найти Чарлин. Давай подождём и посмотрим, что там происходит с этими душами.

Кивком головы он указал налево, где прямо на наших глазах, футах в тридцати от нас, материализовалось несколько существ, сильно напоминавших людей.

Мне стало не по себе.

– Послушай, Уил, – настороженно следя за ними, шепнул я. – Откуда мы знаем, что у них на уме? А вдруг им взбредёт в голову захватить нас или что-нибудь ещё в этом роде?

Лицо Уила было серьёзно.

– А как на Земле ты можешь узнать, что кто-то пытается манипулировать тобой?

– Ну, это, обычно, видно из поступков человека.

– А ещё?

– Ну, думаю, такой человек отбирает у меня энергию. Я чувствую, что теряю способность здраво мыслить, владеть собой.

– Совершенно верно. Такой человек не руководствуется Откровениями. Так вот, все эти принципы действуют в обоих измерениях.

Пока существа ещё не вполне материализовались, я продолжал чувствовать себя неуютно. Но затем, я ощутил направленный на меня поток энергии – словно бы тёплой, придающей мне сил, – исходящий из их тел, состоявших, казалось, из бело-золотистого света.

Они колыхались и мерцали, то расплываясь, то обретая более чёткие очертания. Лица их имели человеческие черты, но виделись как-то неясно. Я даже не мог бы сказать точно, сколько там было душ.

В какой-то момент казалось, что их трое или четверо, потом, сморгнув, я видел шесть фигур, потом снова три – колеблющихся, неопределённых.

Все вместе они выглядели, как янтарное облако, которое то таяло, то вновь становилось видимым на фоне окружавшей нас белизны.

Несколькими минутами позже возле них начала материализоваться ещё одна фигура, на сей раз более определённых очертаний. Это оказался мужчина средних лет; его тело светилось, подобно нашим.

Окончательно материализовавшись, он огляделся вокруг с выражением ужаса в глазах, потом, заметив сонм душ, казалось, немного успокоился.

Присмотревшись к нему поближе, я, к своему удивлению, обнаружил, что ощущаю его мысли и чувства. Я взглянул на Уила, он кивнул в ответ, давая понять, что с ним происходит то же самое.

Я снова сосредоточился на вновь прибывшем. Он уже успел ощутить излучаемый душами поток энергии, заряженный теплом и любовью, но, всё ещё, пребывал в состоянии шока: он только что умер.

Всего несколько минут назад он бодро бежал трусцой по своему обычному маршруту, и, при подъёме на довольно высокий холм, у него случился обширный инфаркт.

Боль длилась всего несколько секунд, после чего он воспарил над собственным телом, видя, как находившиеся поблизости люди бросились на помощь. Вскоре прибыла команда парамедиков и лихорадочно принялась возиться с ним, чтобы вернуть к жизни.

Сидя в машине Службы спасения рядом со своим телом, он с ужасом услышал, как руководитель команды объявил его мёртвым. Он заметался, закричал, взывая к этим людям, но его никто не слышал.

В больнице врач подтвердил, что его сердце буквально взорвалось и что никто и ничто не могло спасти ему жизнь.

Какая-то часть его попыталась принять этот факт, однако, другая отчаянно сопротивлялась. Как мог он умереть? Он кричал, умолял о помощи и – вдруг оказался в многоцветном туннеле, который и привёл его туда, где он, в данный момент, находился.

Мы продолжали наблюдать. Вновь прибывший, судя по всему, проникся доверием к душам и двинулся к ним, теряя чёткость очертаний и всё более становясь похожим на них.

Потом он вдруг резко рванулся назад, к нам, и, в следующий момент, оказался в окружении компьютеров и работающих людей. То был какой-то офис, со схемами и диаграммами, развешенными по стенам.

Всё выглядело абсолютно реальным, за исключением того, что стены были полупрозрачны, так что нам было видно всё, что происходит внутри, да ещё небо над офисом было не голубое, а какого-то странного оливкового цвета.

– Он обманывает сам себя, – заметил Уил. – Он воссоздает контору, в которой работал на Земле, стараясь доказать, что не умер.

Души придвинулись ближе к человеку; к ним присоединились другие, и, в конце концов, их собралось великое множество. Все они мерцали, как янтарные облака, и колыхались, то принимая, более или менее, чёткие очертания, то тая и расплываясь.

Похоже, они посылали вновь прибывшему поток любви, а также какую-то информацию, недоступную моему пониманию. Мало-помалу, воссозданный офис стал растворяться в пространстве, пока не исчез совсем.

На лице человека появилось выражение смирении; он снова приблизился к душам.

– Пошли с ними, – услышал я голос Уила. Одновременно с этим я почувствовал, как его рука, а точнее – энергия его руки, касается моей поясницы.

Как только я мысленно согласился с его предложением, возникло лёгкое ощущение движения, а души и присоединившийся к ним человек стали видеться отчётливо.