Текст книги "Кости волхвов"

– Так ты полагаешь, что утечка информации может быть и с нашей стороны?

– После того, что произошло в Форт-Детрике? – Грей задумчиво наморщил лоб. – Кто знает! Однако факт остается фактом: в этом деле «Гильдия» действует заодно с орденом дракона и, как мне кажется, вовлечена в него именно из-за нашего участия. Но похоже, «Гильдия» опоздала – так же, как и мы.

– О чем это ты?

Грей мотнул головой в сторону снимка на экране.

– Леди-дракон отпустила меня, позволила бежать.

Все ошеломленно молчали.

– Ты в этом уверен? – спросил наконец Монк.

– Абсолютно, – ответил Грей и потер предплечье в том месте, куда угодила пуля леди-дракона.

– Зачем ей это понадобилось?

– Она играет с орденом дракона. Как я уже сказал, единственной причиной, по которой «Гильдия» ввязалась в эту авантюру, стало то, что к расследованию была привлечена «Сигма». Ордену понадобилась помощь «Гильдии», чтобы захватить или уничтожить нас.

Кэт кивнула:

– А после того, как мы будем убиты, надобность в «Гильдии» отпадет, ее партнерские отношения с орденом дракона прекратятся и «Гильдия» никогда не узнает то, что известно ордену.

– Но ведь сейчас орден считает нас погибшими, – сказала Рейчел.

– Совершенно верно, и мы должны поддерживать их в этом заблуждении как можно дольше. Если мы мертвы, орден разорвет отношения с «Гильдией».

– И значит, у нас будет на одного противника меньше, – вставил Монк.

Грей кивнул.

– Каковы будут наши дальнейшие действия? – осведомилась Кэт.

Что мог ответить ей Грей? У них практически не осталось зацепок, кроме разве что одной. Грей бросил взгляд на свой рюкзак.

– Порошок, который мы собрали в саркофаге… Возможно, он подскажет, как нам действовать дальше. Это ключ, вот только найти бы замок, который он открывает. И если нам не удастся отправить его в «Сигму» для исследований…

К разговору присоединился Вигор:

– Я полагаю, вы правы. Разгадка тайны – в порошке. Но гораздо более важный вопрос, чем «что это?»…

Монсиньор внезапно осекся, его глаза сузились. Он положил ладонь на лоб и еле слышно пробормотал:

– «Что это?»…

– Дядя? – обеспокоенно окликнула его Рейчел.

– Что-то… Что-то вертится у меня в голове, но я не могу поймать это, – ответил он.

Грей вспомнил, что такое же выражение лица появилось у монсиньора, когда он процитировал строчку из Книги Откровения.

Вигор сжал ладонь в кулак.

– Нет, никак не могу поймать… Это все равно что ловить рукой мыльный пузырь. – Он разочарованно покачал головой. – Наверное, я слишком устал.

Грей чувствовал, что итальянец не кривит душой или, по крайней мере, пытается быть максимально открытым, насколько это возможно для человека из Ватикана. Но в его подсознании действительно таилось нечто, что неожиданно для самого Вигора среагировало на слова «что это?». И еще помимо растерянности Грей заметил страх, промелькнувший на мгновение во взгляде монсиньора.

– Так что за вопрос представляется вам гораздо более важным? – спросил Монк, возвращая священника к первоначальной мысли. – Вы начали говорить, что есть что-то даже более важное, чем выяснение природы порошка.

Вигор кивнул:

– Да. Возможно, нам стоит начать с того, как этот порошок мог оказаться в саркофаге. Раз в несколько лет мощи осторожно вынимают из раки и чистят ее. Я уверен, что саркофаг был самым тщательным образом вычищен и протерт, причем не так давно.

Кэт выпрямилась за компьютером.

– Перед самым нападением мы с вами размышляли на тему о том, что под воздействием неизвестного прибора некоторая часть золота, из которого сделан саркофаг, могла трансмутировать и принять порошкообразную форму.

– То есть, вы полагаете, происхождение порошка может быть именно таким? – спросила Рейчел.

– А почему бы и нет? – подал голос Монк. – Вспомните намагниченный крест в соборе. Там произошло нечто весьма странное, и это нечто воздействовало на металлы. Почему же оно не могло воздействовать и на золото? Но после того как в соборе взорвались все эти зажигательные бомбы…

– Нет, – возбужденно выдохнула Кэт. – Вспомните, ведь порошок представлял собой не просто золото. Мы обнаружили в нем еще один элемент: то ли платину, то ли какое-то другое вещество из группы переходных металлов, способных переходить в моноатомное состояние и принимать порошкообразную форму.

Грей задумчиво кивнул, вспомнив серебристые прожилки в лужице золотого стекла.

– Я не думаю, что порошок образовался в результате воздействия прибора на саркофаг, – решительно сказала Кэт.

Монк наморщил лоб.

– Но если он не образовался из золота, из которого сделан саркофаг, а сам этот саркофаг регулярно чистят, то откуда же он мог там взяться?

Глаза Грея расширились. Отгадка вспыхнула в его мозгу внезапно, взорвавшись наподобие зажигательной бомбы.

– Порошок – из самих костей! – громко и отчетливо, чуть ли не по слогам проговорил он.

– Да, – согласилась Кэт, – другого объяснения быть не может.

– Сказать можно что угодно! – заартачился Монк. – Вашу гипотезу никак не проверить, поскольку эти гады утащили все кости.

Рейчел и Вигор обменялись быстрыми взглядами, которые, впрочем, не укрылись от внимания Грея.

– Что такое? – спросил он.

Рейчел встретилась с ним глазами, и в ее взгляде Грей увидел возбуждение.

– Не все, – сказала она. – Они похитили не все кости.

По телу Грея пробежала дрожь того же возбуждения, которое, по всей видимости, испытывала Рейчел.

– Где… – начал он, но Верона его перебил:

– В Милане.

6
ФОМА НЕВЕРУЮЩИЙ

25 июля, 10 часов 14 минут

Озеро Комо, Италия

Грей и остальные вылезли из взятого напрокат «Мерседеса Е-55» и оказались на площади городка Комо, расположившегося вокруг озера с тем же названием. Позади мощенной брусчаткой площади, вдоль берега озера тянулась прогулочная тропинка, а на самой площади гуляли отдыхающие и зеваки. Они жадно глазели на витрины, но ничего не покупали.

Кэт зевнула и потянулась, словно только что проснувшаяся кошка, а затем посмотрела на часы.

– Три страны за четыре часа, – констатировала она.

Они ехали всю ночь: через всю Германию, Швейцарию, потом через Альпы и вот сейчас оказались в Италии. Этот путь можно было бы проделать на самолете или поезде, но они остановили свой выбор на автомобиле, поскольку хотели сохранить анонимность, а границы между государствами им помогали пересекать фальшивые документы. Враги не должны были узнать, что их группа уцелела после нападения в Кёльнском соборе.

Грей собирался связаться с «Сигмой» только после того, как они заберут остатки мощей из базилики в Милане и доберутся до Ватикана. По прибытии в Рим у них появится возможность провести перегруппировку и сверить планы с начальством. Даже несмотря на возможность утечки информации, Грей был обязан доложить Вашингтону о событиях, произошедших в Кёльне, и внести в план их миссии соответствующие коррективы.

Первоначально они планировали, что водители за рулем «мерседеса» по дороге из Кёльна в Милан будут меняться поочередно, чтобы каждый из них имел возможность отдохнуть. Однако на практике все сложилось иначе.

Выбравшись из машины, Монк остановился на краю площади и согнулся пополам, уперев руки в колени. Лицо у него было зеленоватого оттенка.

– Да, у нее такая манера водить машину, – сказал монсиньор Верона, похлопав американца по спине. – Мне всегда казалось, что Рейчел немного злоупотребляет скоростью.

– Я летал на истребителях, которые делали «мертвую петлю», но это… твою мать… гораздо хуже, – промычал Монк.

Рейчел вылезла с водительского сиденья машины и закрыла за собой дверь. Всю дорогу, начавшуюся со знаменитых германских автобанов, машиной управляла она, с головокружительной скоростью вписываясь в опасные повороты альпийской трассы. Подняв на макушку свои противосолнечные очки с синими стеклами, она сказала:

– Здесь, на площади Кавур, есть замечательный ресторанчик.

Грей, хотя и понимал, что им нужно спешить, не возражал против того, чтобы подкрепиться. Дорога предстояла долгая, да и машину нужно было заправить.

В Кёльне все еще царила суматоха, вызванная перестрелкой и взрывами в соборе. К тому времени, когда выяснится, что их тела не обнаружены среди погибших, они уже будут в Риме, а еще через несколько часов отпадет надобность прикидываться мертвыми.

Но при этом все они были измучены долгой дорогой и умирали с голоду.

Рейчел пошла по направлению к берегу озера. Грей проследил за ней взглядом. Несмотря на то что она вела машину целую ночь, в ней совершенно не чувствовалось усталости. Наоборот, казалось, что, путешествуя через Альпы, она зарядилась какой-то дополнительной энергией, как если бы занималась йогой. С каждым километром испуг, который заметил Грей в ее глазах во время схватки в соборе, таял, уступая место упрямой сосредоточенности.

Грея впечатлила ее способность восстанавливать физические и душевные силы, но вместе с тем он испытал и разочарование. Он помнил, как Рейчел сжимала его руку, когда они бежали от убийц, помнил выражение ее глаз, когда через пропасть между двумя башнями собора она смотрела на него, готовясь переправиться по воздушному мосту. Она верила в него, нуждалась в нем. Однако той женщины больше не было.

Их внимание привлек открывшийся впереди вид. Озеро походило на голубой самоцвет в оправе покрытых густой зеленью альпийских вершин. Некоторые из них, правда, были еще в снегу и, отражаясь в водной глади, напоминали огромные сахарные головы.

– Lago di Como[20]20
  Озеро Комо (ит.).


[Закрыть],– сказал Вигор, идя рядом с Греем. – Вергилий называл его самым прекрасным в мире озером.

Они дошли до мощеной прогулочной дорожки, обсаженной камелиями, азалиями, рододендронами и магнолиями. Ближе к озеру вдоль дорожки появились каштаны, итальянские кипарисы и лавровые деревья с белой корой. По водной глади скользили небольшие парусные лодки, подгоняемые легким утренним бризом. В отдалении по зеленым склонам холмов карабкались вверх аккуратные домики, выкрашенные в кремовый, золотистый и терракотово-красный цвета.

Грей заметил, что свежий воздух и красивый пейзаж вернули Монка к жизни, а может, причиной этого стало то, что после долгой и головокружительной гонки под ногами у него вновь оказалась твердая почва. Кэт тоже зачарованно любовалась открывшейся перед ними прекрасной картиной.

– Ресторан «Имбаркадеро», – объявила Рейчел, показывая на дальний конец площади.

– Мы могли бы перекусить и в какой-нибудь придорожной забегаловке, – буркнул Грей, бросив взгляд на часы.

– Тебя давно изжога не мучила? – язвительно осведомился Монк.

Вигор поднял вверх ладони, призывая своих спутников не ссориться.

– У нас есть запас времени. Мы доехали сюда очень быстро и менее чем через час уже будем в Милане.

– Но кости… – начал было Грей.

Однако монсиньор поморщился, заставив его умолкнуть.

– Коммандер, Ватикан отдает себе отчет в том, какая опасность грозит реликвиям, находящимся в базилике Святого Евсторгия. Я уже получил указание по пути в Рим заехать в Милан и забрать мощи с собой. Одновременно с этим Ватикан отдал приказ закрыть церковь для посторонних и установить охрану у святых мощей. По тревоге была поднята и миланская полиция.

– Детские игры! Орден дракона это не остановит, – скептически скривился Грей, вспомнив картину чудовищных разрушений в Кёльнском соборе.

– Вряд ли они решатся нанести удар средь белого дня. Эти люди предпочитают действовать исподтишка, под покровом ночной темноты. А мы окажемся в Милане еще до полудня.

– Кроме того, – присоединилась к разговору Кэт, – мы можем взять еду навынос и поесть прямо в пути, чтобы не терять времени.

Поняв, что он оказался в меньшинстве, Грей покорно поднял руки, сдаваясь на милость победителей. Люди не меньше, чем автомобиль, нуждались в подзаправке.

Они подошли к ресторану, и Рейчел открыла калитку, ведущую на обсаженную бугенвиллеями открытую террасу, глядевшую на озеро.

– В «Имбаркадеро» подают лучшие в городе местные блюда. Вы просто обязаны отведать risotto con pesce persico.

– Золотой окунь с ризотто[21]21
  Ризотто – рис, варенный в сухом белом вине с добавлением специй и сливок.


[Закрыть],– перевел Вигор. – Здесь его готовят действительно великолепно! Филе только что выловленной рыбы обваливают в муке, сдабривают шалфеем, жарят на открытом огне и подают на толстом слое ризотто, сочащегося маслом.

Рейчел вошла в ресторан первой.

Грей уже немного смягчился и позволил себе оценить энтузиазм Рейчел. Она быстро говорила на итальянском с пожилым официантом, который подошел, чтобы поприветствовать их и усадить за самый удобный столик. Более того, когда они вошли в ресторан, Рейчел и официант обнялись.

Рейчел повернулась и жестом предложила своим спутникам садиться.

– Если вы желаете легкую пищу, рекомендую вам кабачки, фаршированные свежим хлебом и огуречной травой.

Вигор одобрительно кивнул и, поцеловав кончики пальцев, провозгласил:

– Равиоли с баклажаном и сыром моцарелла. Вкуснотища!

– Судя по всему, вы здесь не впервые, – предположил Монк, плюхнувшись в кресло и красноречиво посмотрев на Грея.

Вся эта ситуация шла вразрез с анонимностью, которая им сейчас требовалась.

Вигор похлопал Монка по спине:

– Наша семья и хозяева этого ресторана уже на протяжении нескольких поколений дружат семьями. Поверьте, они умеют держать язык за зубами. – Он помахал рукой толстому официанту: – Эй, Марио, принеси нам, пожалуйста, твое сухое белое из Монтеккьо!

– Сию минуту, падре. У меня, между прочим, есть великолепный кларет из Белладжо. Привезли только вчера, по железной дороге.

– Отлично! Тащи по бутылке каждого.

– А закуски?

– Конечно! Мы же не варвары!

Смеясь и обмениваясь шутками, они продолжали заказывать блюда, которыми славился этот ресторан: салат с лососем и яблочным уксусом, ячменную похлебку, телятину в кляре, лапшу тальятелла с филе сига и что-то еще под названием паппарделле[22]22
  Крупная лапша на мясном бульоне.


[Закрыть].

Марио принес поднос размером чуть ли не с весь стол, уставленный тарелками с разнообразными закусками и оливками и двумя бутылками вина – белого и красного.

– Buon appetito! – пожелал он.

Похоже, итальянец готов превратить в праздник любую трапезу, даже в том случае, если он не сидит за столом, а стоит рядом в качестве официанта и принимает заказы. В бокалы потекло вино, и они были подняты. Сидящие за столом передавали по кругу тарелки с салями и сыром.

– Salute, Марио! – крикнула метрдотелю Рейчел после того, как обедающие прикончили блюдо с закусками.

Монк откинулся назад, попытался подавить отрыжку, но потерпел в этой борьбе за благопристойность сокрушительное поражение.

– Мы съели только закуски, а в меня уже, кажется, ни крошки не влезет, – объявил он.

Кэт съела не меньше его, но тем не менее принялась за изучение меню десертов, причем с не меньшей сосредоточенностью, чем раньше читала материалы, связанные с их заданием.

– Signorina? – заметив ее интерес, склонился над ней Марио. – Вам что-то угодно?

– Macedonia con panna, – ответила она.

Монк застонал, а Кэт подняла широко раскрытые глаза на своих товарищей и поспешила их успокоить:

– Это всего лишь фруктовый салат со взбитыми сливками. Легкая еда.

Грей откинулся на спинку стула. Он не пытался угомонить разошедшихся спутников, понимая, что они нуждаются хотя бы в небольшой передышке перед тем, как продолжить опасное путешествие. Они должны ворваться в Милан, забрать священные кости, а затем сесть на скоростной поезд и еще до темноты оказаться в Риме. Таковы были планы Грея, но кто знает, какие сюрпризы могут ожидать их на этом пути!

Грей воспользовался этим свободным временем, чтобы внимательнее присмотреться к Вигору Вероне. Несмотря на царившее за столом оживление, монсиньор был явно погружен в какие-то собственные потаенные мысли. Об этом Грею сказали морщины, перерезавшие лоб итальянца.

Внезапно Вигор поднял взгляд и встретился глазами с Греем. Отодвинув свой стул, он поднялся из-за стола.

– Коммандер Пирс, – проговорил он, – мне хотелось бы перекинуться с вами парой слов наедине. Кроме того, нам не помешало бы немного размять ноги.

Грей поставил свой бокал и поднялся из-за стола. Монк и Кэт с любопытством посмотрели на них, но Грей кивком велел им оставаться на месте.

Спустившись с террасы, Вигор пошел по прогулочной дорожке, тянувшейся вдоль берега озера.

– Существует одна вещь, которую я хотел бы обсудить с вами и, возможно, попросить вас высказать свое мнение. Вы позволите?

– Безусловно.

Они прошли еще несколько десятков метров, пока наконец Вигор не остановился у железного поручня, ограждавшего кромку пустующего причала. Тут их никто не мог слышать. Постукивая кулаком по перилам и не сводя взгляда с поверхности озера, Вигор заговорил:

– Я понимаю, что участие Ватикана во всей этой истории было обусловлено только похищением святых мощей, поэтому после того, как мы окажемся в Риме, вы, судя по всему, намерены положить конец нашему сотрудничеству и продолжать преследование ордена дракона собственными силами. Это так?

Можно было отделаться какой-нибудь уклончивой фразой, но этот человек заслуживал честного ответа. Грей не имел права подвергать дальнейшей опасности Вигора и его племянницу.

– Я считаю, что это было бы лучшим выходом, – сказал он, – и уверен, что наше с вами начальство – ив Вашингтоне, и в Ватикане – согласится с этим.

– А вот я считаю иначе! – с неожиданной горячностью проговорил монсиньор.

Грей удивленно поднял брови, но Вигор продолжил, не дав ему возможности что-либо возразить:

– Если вы правы и источником странного порошка действительно являются кости, то наши с вами миссии переплетаются гораздо теснее, нежели полагают организации, которые мы с вами представляем.

– Не понимаю, каким образом.

Вигор устремил на него пристальный взгляд, судя по всему являющийся фамильной чертой семьи Верона.

– Тогда позвольте, я попытаюсь объяснить вам. Во-первых, нам известно, что орден дракона – это общество аристократов, целью которого является поиск тайного знания. Они сосредоточили внимание на древних текстах гностиков и прочих тайнах.

Грей хмыкнул.

– По-моему, все это – лишенная смысла мистическая белиберда.

Вигор повернулся к собеседнику и по-птичьи склонил голову.

– Коммандер Пирс, как мне кажется, вы и сами предприняли некоторые усилия, чтобы поближе познакомиться с различными верованиями и философиями – от даосизма до ряда индуистских культов.

Грей невольно покраснел. Как он мог забыть о том, что монсиньор тоже является опытным оперативником, работающим на ватиканскую intelligenza![23]23
  Разведка (ит.).


[Закрыть] Разумеется, он успел ознакомиться с досье на самого Пирса и двух его подчиненных.

– Поиск духовной истины всегда оправдан, – продолжал монсиньор, – и неважно, какие для этого используются пути. Само слово «гносис» означает «поиск истины с целью найти Бога», и я не считаю себя вправе судить даже орден дракона за его стремление познать божественную истину. Гностицизм являлся частью католической церкви со времени ее зарождения, а сам он возник даже раньше.

– Очень интересно, – сказал Грей, пытаясь не выпустить наружу раздражение, которое начало закипать в его груди, – но какое отношение все это имеет к бойне в Кёльнском соборе?

Монсиньор вздохнул.

– В некотором смысле истоки сегодняшних нападений можно проследить на десятки веков назад, до возникновения конфликта между двумя апостолами – Фомой и Иоанном.

Грей в растерянности потряс головой:

– О чем вы толкуете?

– В самом начале христианство находилось вне закона. Эта религия возникла внезапно, неожиданно по сравнению со всеми другими верованиями того времени. Если другие религиозные общины собирали со своих членов деньги в качестве обязательного подтверждения их веры, то члены молодой христианской общины делали пожертвования добровольно с целью предоставлять кров сиротам, покупать провизию и лекарства для больных, оплачивать похороны неимущих. Столь бескорыстная помощь угнетенным привлекала к христианству многих людей, даже несмотря на то, что это грозило им опасностями.

– Да, я знаю, христианство, его добрые дела и все такое. Но какое отношение…

Монсиньор воздел руку, и Грей осекся.

– Если вы позволите мне продолжать, то, возможно, узнаете нечто новое для себя.

Грей заставил себя промолчать. Помимо того, что Вигор являлся шпионом Ватикана, он был еще и блистательным ученым, профессором университета. Ясно, что ему не нравилось, когда кто-то прерывал его лекцию.

– На заре зарождения церкви секретность была превыше всего, и поэтому встречи проводились тайно, в различных пещерах и подземельях. Это, в свою очередь, стало причиной того, что различные группы верующих со временем отдалились друг от друга. Сначала – географически, в результате чего крупные общины появились в Александрии, Антиохии, Карфагене и Риме. Затем подобная изоляция привела к тому, что постепенно стали расходиться и исповедуемые ими догмы. Там и сям то и дело появлялись сочинения апостолов и других людей, знавших Христа. Некоторые из них стали составной частью Нового Завета. Это Евангелия от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна. Но были и другие: Евангелия от Иакова, от Филиппа, Откровения Марии Магдалины, Откровение Истины, Апокалипсис Петра и многие другие. Вокруг этих разнообразных «откровений» начали формироваться различные секты. Молодая церковь стала разваливаться, трещать по швам.

Грей кивнул. Он посещал школу иезуитов, в которой преподавала его мать, и поэтому пусть и поверхностно, но все же был знаком с историей церкви.

– Но во втором веке, – продолжал Вигор, – епископ Лионский, святой Ириней, написал книгу из пяти глав, которую он назвал «Adversus haereses», что в переводе означает «Против ересей». А полное название этого труда звучало как «Разрушение и ниспровержение лживого тайнознания». Это было то самое время, когда христианство очищалось от древнего наследия гностиков, создавая прочный фундамент веры. Избраны для этого были только четыре канонических Евангелия: от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Все остальные были объявлены ересью. Если перефразировать слова Иринея, «как есть четыре края земли и четыре главных ветра, так и церкви потребны всего четыре столпа».

– Но почему из всех имевшихся Евангелий были избраны только эти четыре?

– Вот именно, почему? Как раз здесь и лежит причина охватившего меня беспокойства.

Несмотря на некоторое раздражение, вызванное тем, что ему, как зеленому школяру, читают лекцию, Грей теперь ловил каждое слово Вигора с жадным интересом. Ему было любопытно, куда клонит монсиньор. А тот, глядя на озеро, продолжал свой рассказ:

– В трех из Евангелий – от Матфея, Марка и Луки – излагается одна и та же история, а вот Евангелие от Иоанна рассказывает совсем иную, настолько отличную от трех предыдущих, что в них не совпадает даже хронология жизни Христа. Но имелась очень важная причина, по которой Евангелие от Иоанна все же было включено в Библию.

– Ив чем она?

– В его собрате, апостоле Фоме.

– Это тот самый, которого назвали Фомой неверующим?

Грею была хорошо известна притча о том, как один из апостолов отказался поверить в воскрешение Христа, поскольку не видел этого собственными глазами.

Вигор кивнул:

– Но известно ли вам, что только в Евангелии от Иоанна рассказывается про Фому неверующего? Только Иоанн живописует Фому как эдакого ограниченного человека – ограниченного и в умственных способностях, и в вере. Все остальные Евангелия благоговеют перед Фомой и относятся к нему с огромным уважением. Известно ли вам, по какой причине Иоанн отзывается о Фоме с таким пренебрежением?

Грей отрицательно мотнул головой. Он никогда не обращал внимания на противоречие в святых текстах, которое теперь, после рассказа монсиньора Вероны, казалось столь очевидным.

– Иоанн ставил своей задачей дискредитировать Фому или, скорее, его последователей, которых в то время насчитывалось очень много. Даже сегодня их можно обнаружить в Индии. Но и в ранней церкви уже существовал фундаментальный раскол между учениями Фомы и Иоанна. Их толкования настолько отличны, что выжить было дано лишь одному.

– Что вы имеете в виду? Насколько сильно они разнились?

– Суть этих различий восходит к Книге Бытия, к сотворению мира, к начальной черте всего сущего. «Да будет Свет». И Фома, и Иоанн отождествляют Иисуса с Изначальным Светом, светом сотворения мира. Но с этого места их интерпретации сильно расходятся. Фома утверждает, что Свет не только положил начало рождению вселенной, но и поныне живет во всем сущем, и в первую очередь в человечестве, сотворенном по подобию Господа, что этот Свет живет в каждом из людей и только ждет того, чтобы его нашли.

– А Иоанн?

– Иоанн предлагает совершенно иной взгляд на вещи. Так же как и Фома, он считает, что Свет стал воплощением Христа, но, по его мнению, Свет этот существовал только внутри самого Христа, а весь остальной мир, особенно человечество, навеки остались во тьме. Он объявил, что обратный путь к этому свету, к спасению и Богу может быть найден только через поклонение Спасителю.

– Гораздо более ограниченный взгляд, – заметил Грей.

– И гораздо более прагматичный для молодой церкви. Иоанн предложил более ортодоксальный путь к спасению, к Свету – через поклонение Спасителю. Именно эта простота и прямота его учения привлекла отцов церкви в те наполненные хаосом времена. А Фома считал, что каждый человек обладает врожденной способностью отыскать Господа, и для этого не обязательно кому-либо поклоняться, а нужно только заглянуть внутрь самого себя, в собственную душу.

– И там – обретешь Всевышнего?

Верона только пожал плечами.

– Но какой из апостолов был прав?

Монсиньор усмехнулся:

– Кто же может ответить на этот вопрос! Лично у меня ответа нет. Как сказал Иисус, «ищите да обрящете».

Грей нахмурил брови. Все это казалось ему чересчур загадочным. Он посмотрел на озеро, по поверхности которого мимо них проплывали гребные лодки. Солнечные лучи, отражаясь от глади водного зеркала, слепили глаза. «Ищите да обрящете». Не этим ли путем пытался идти он сам, изучая различные философии и верования? Если и так, вразумительных ответов ему найти все равно не удалось.

Кстати, о вопросах, оставшихся без ответов… Он только сейчас осознал, насколько далеко они ушли от первоначальной темы разговора, и повернулся к монсиньору Вероне.

– Но каким образом все, что вы мне рассказали, связано с побоищем в Кёльне?

– Позвольте мне объяснить. – Монсиньор загнул один палец. – Во-первых, я имею основания полагать, что нападение на собор связано с древним конфликтом между ортодоксальной верой Иоанна и древней гностической традицией Фомы.

– То есть по одну сторону баррикад сегодня находится католическая церковь, а по другую – орден дракона?

– Не совсем так. Я раздумывал над этим всю последнюю ночь. Орден дракона хоть и охотится за тайным знанием, кроющимся в загадках гностики, но ищет при этом не Бога, а власть. Они хотят создать новый мировой порядок, стремятся вернуть мир к феодализму. У кормила этого нового мира они намерены встать сами, поскольку уверены в своем генетическом превосходстве над всеми остальными людьми. Так что я не думаю, что орден дракона представляет гностическую сторону в этом древнем конфликте. Они скорее некие перерожденцы, голодные до власти падальщики. Но то, что они своими корнями связаны с этими традициями, не вызывает сомнений.

Грей проворчал что-то в знак согласия, но он все еще не был убежден до конца. Вигор, должно быть, почувствовал это и загнул второй палец:

– Пункт номер два. В Евангелии от Фомы содержится рассказ о том, как однажды Иисус отвел его в сторону и сообщил ему по секрету три вещи. Когда остальные апостолы спросили Фому, о чем Иисус поведал ему, тот ответил: «Если я скажу вам даже одну из этих вещей, вы поднимете с земли камни и побьете ими меня. А из камней этих изойдет огонь и испепелит вас».

Вигор умолк и уставился на Грея, как если бы задал ему вопрос на экзамене и теперь дожидался ответа. Грей выдержал это испытание.

– Сжигающий огонь из камней, – проговорил он. – То, что произошло в соборе.

Монсиньор кивнул:

– Это изречение крутилось у меня в голове с тех пор, как я впервые узнал о трагедии в Кёльне.

– Но связь между этими событиями весьма призрачна, – продолжал упорствовать Грей.

– Возможно, так оно и было бы, если бы в запасе у меня не нашлось третьего исторического факта, – проговорил Вигор, загибая очередной палец.

Грей ощутил себя агнцем, ведомым на заклание.

– Как следует из исторических текстов, – продолжал Вигор, – Фома подался на Восток и проповедовал на протяжении всего пути до Индии. Он окрестил тысячи людей, строил церкви, распространял веру и со временем умер в Индии. Но главную славу в том регионе ему принесла одна церемония крещения.

Грей молча ждал. Выдержав многозначительную паузу, Вигор отчетливо проговорил:

– Фома окрестил трех волхвов.

Глаза Грея расширились. В мозгу у него все перемешалось: святой Фома и его гностическое предание, три секрета, которыми поделился с ним Христос, смертоносное заклятие, заставляющее камни изрыгать огонь, а под конец – снова возникают волхвы! Что же будет дальше? В памяти Грея возникли страшные картины побоища в Кёльнском соборе. Сожженные невидимым огнем тела и отчеты патологоанатомов, в которых говорится о разжижении коры головного мозга у погибших. Он до сих пор не мог забыть тошнотворный запах сгоревшей плоти в соборе.

Каким-то образом кости волхвов связаны со всеми этими смертями. Но каким именно? Даже если и существует исторический след, который может привести их к отгадкам, он все равно лежит вне его области знаний и компетенции. Грей понимал это и потому снова повернулся к монсиньору, но Вигор, будучи убежден в несокрушимости своих аргументов, заговорил первым:

– Как я сказал с самого начала, я уверен, что в смерти людей в Кёльнском соборе повинна не только некая новая технология. По моему глубокому убеждению, что бы там ни произошло, оно неразрывно связано с католической церковью, ее историей, а может быть, даже и с чем-то, что произошло до ее возникновения. И я уверен, что могу оказаться очень полезным в этом расследовании.

Грей задумчиво наклонил голову.

– Я, но не моя племянница, – закончил Вигор, и Грею наконец стало ясно, почему монсиньор отвел его для этого разговора в сторону. – Когда мы вернемся в Рим, я отошлю ее обратно в корпус карабинеров. Я не хочу больше рисковать ее жизнью.

Грей протянул руку, и они с Вигором обменялись крепким рукопожатием. В этом они были совершенно согласны друг с другом.

10 часов 45 минут

Услышав позади шаги, Рейчел подумала, что это возвращается Марио с их заказом, но, оглянувшись, едва не упала со стула. Опираясь на тросточку, там стояла пожилая женщина, одетая в темно-синие брюки и голубую тунику с бледно-желтой полосой. Ее седые волосы были тщательно завиты, глаза горели от радостного возбуждения.