Текст книги "Пирамида"

– Боже, дядя Хэнк, что это за фокус?

– Здешний патолог предполагает, что от резкого оттаивания мог внезапно освободиться метан. Но за все сорок лет работы я никогда не видел ничего подобного. И эта жидкость… Доктор Энгель как раз ее исследует. Возможно, через пару дней я узнаю больше, а пока хочу, чтобы ты держал ухо востро. Тайна происшедшего в этой деревне пять веков назад может обнажиться, когда вы откроете дверь.

– Я буду стараться, даже если придется надеть на Филиппа железную узду.

Дядя рассмеялся.

– Помни, Сэм, знатокам известно, что своенравной кобылкой лучше всего управлять, едва касаясь поводьев. Пусть Филипп думает, что он главный, и все будет хорошо.

Сэм сдвинул брови.

– И все же… зачем такая секретность, дядя?

Генри вздохнул, его голова слегка затряслась. Неожиданно он показался Сэму просто стариком с усталыми глазами.

– В науке секреты не последняя вещь. – Генри взглянул на племянника. – Не забывай о грабителях. Одно неосторожное слово – и они слетятся, словно мухи на падаль, даже в пустынных Андах. То же самое может произойти и в научной среде. Слишком длинные языки способны лишить грантов и должностей.

– Можешь мне доверять.

Генри улыбнулся.

– Я знаю, Сэм, и полностью тебе доверяю. Я бы с радостью поделился с тобой всем, что мне известно, но не хочу перегружать тебя тайнами. Вернее, раньше не хотел. Ты поймешь, как тяжело, когда нельзя открыто разговаривать с собственными коллегами. Однако обстоятельства велят мне переложить это бремя на твои плечи. Ты должен знать последний фрагмент мозаики, причину, по которой, я уверен, более древнее племя построило этот город. – Генри придвинулся ближе к экрану. – Кажется, я даже догадываюсь, кто они.

– О чем ты говоришь? Точнее, о ком? Здесь все отмечено пребыванием инков.

Дядя поднял руку.

– Я никогда не спорил с тем, что в конечном итоге эту местность захватили инки. Но кто побывал здесь до них? Я читал истории, записывал устные предания, переходившие от поколения к поколению, о том, как первый вождь инков отправился в священные горы и нашел в чудесном городе невесту. Вернувшись вместе с нею, вождь основал империю инков, существовавшую сотни лет. Даже в своих древних преданиях инки допускают, что когда-то у них были предки из чужого племени. Но какого? Я десятилетиями пытаюсь раскрыть тайну. Исследования привели меня к этим развалинам. Однако ответ на вопрос, кто построил город, нашелся только в прошлом месяце.

Представив, как много пришлось скрывать дяде, Сэм не мог выговорить ни слова.

– Ты… ты правда знаешь, кто построил город?

– Позволь, я тебе покажу. – Генри воспользовался своей клавиатурой и мышкой. – Хотелось бы назвать это блестящим исследованием, но на самом деле решающую роль сыграл один из случаев, которые, похоже, всегда толкают археологию вперед.

Изображение дяди отошло в уголок экрана, а центр занял план раскопок. Разноцветные линии отмечали разные уровни. Достоверность воссозданного компьютером ландшафта и руин удивила Сэма. Изображение увеличилось, на экране появился снятый с воздуха крупным планом вид развалин на вершине Солнечной площади. Черным квадратиком был обозначен вход в туннель, ведущий к руинам под землей.

– Вот то место. Туннель к подземным сооружениям.

– Я вижу, – заметил Сэм, – но какое это имеет отношение к…

– Терпение, мой мальчик. – Генри усмехнулся из уголка экрана. – В прошлом месяце нам немного повезло: я получил компакт-диск от коллеги из Вашингтонского университета в Сент-Луисе. На диске были компьютерные карты нескольких пирамид мочика, которые сейчас раскапывают в Пампа-Гранде. В шестистах милях отсюда.

– Место обитания мочика?

Сэм вспомнил лекции. За много веков до возникновения цивилизации инков мочика жили на двухсотмильном отрезке Перуанского побережья. Строители пирамид и умелые мастера по металлу, племена мочика процветали между сотыми и семисотыми годами нашей эры. Затем, по неизвестным причинам, их цивилизация исчезла.

Генри коснулся еще нескольких клавиш, и экран перед Сэмом разделился на расположенные рядом друг с другом два изображения. На левом находилась карта профессора. На правом возникла новая компьютерная схема пирамиды с плоской вершиной. Дядя показал на нее:

– Это пирамида в Пампа-Гранде.

– О господи! – вырвалось у Сэма.

– Теперь ты знаешь мой маленький секрет.

Два образа слились, перекрывая друг друга. Совпадение было полным.

– По сути, Солнечная площадь – верхушка захороненной пирамиды мочика. Наши подземные руины – не что иное, как останки подземной пирамиды. Один из их священных храмов.

– Боже мой, дядя Хэнк! Почему ты хранишь это в секрете? Тебе обязательно надо объявить о своем открытии!

– Нет. Пока не получу других существенных доказательств. Я надеялся, что ученые из университета Джонса Хопкинса найдут связь генетических показателей мумии с индейцами мочика, обосновав тем самым мои утверждения. Увы… – Генри пожал плечами. – Похоже, тайны развалин в джунглях множатся с каждой частицей, которую мы добавляем к этой мозаике.

– Мочика, – проговорил Сэм, ошеломленный обилием новостей.

Мумифицированные священники, взрывающиеся черепа, захороненные пирамиды, непонятные латинские предостережения… как связать все это вместе?

Словно читая его мысли, дядя произнес:

– Ответы ко всем загадкам могут храниться за той дверью, Сэм. Я почти чувствую это. Так что будь осторожен.

Гильермо окинул взглядом лагерь. Близилась полночь. Молодые ученые и группа рабочих-кечуа уже разошлись по палаткам. Огни остались только вокруг раскопок.

Поднимая винтовку, Гил подал знак Хуану и Мигелю.

Хуан, тощая фигура которого едва вырисовывалась среди деревьев, ткнул приятеля в бок. Широкоплечий, но низкорослый Мигель вышел из подлеска, сгибаясь под огромным холщовым мешком. В нем хранились инструменты для взлома. С мотыгой на плече Хуан последовал за напарником.

Гил махнул рукой, чтобы они направлялись к самой высокой террасе. Он понимал, что надо спешить, но не упрекал своих товарищей. До рассвета оставалось еще достаточно времени – Гила окрыляла надежда обнаружить захоронение нетронутым.

Возле входа в шахту все трое встретились.

– Не шумите так, сукины дети, – зашипел на них Гил.

Он включил рубильник, подавая ток из лагерного генератора на лампы под землей. Затем кивнул Хуану, чтобы тот спускался первым, а Мигель – следом за ним.

Пока они шли, Гил продолжал осматривать лагерь. Кромку леса, который то и дело оглашался резкими ночными криками, освещали четыре прожектора, расположенные вокруг руин. Звуки джунглей и пыхтение генератора должны были заглушить весь прочий шум.

Гил удовлетворенно перебросил винтовку через плечо и тоже начал спускаться по лестнице.

– Dios mio[1]1
  Боже мой (исп.).


[Закрыть], да тут ни черта не разберешь, – с досадой прошептал Хуан.

Мигель лишь что-то буркнул, выплевывая изо рта пережеванный лист коки.

Ни один из охранников еще не был внизу. О туннелях и комнатах захороненного здания знал лишь Гил. Согнувшись, он по лабиринту повел своих спутников к последнему спуску, который заканчивался запечатанной дверью.

За спиной Гила продолжал ворчать Хуан, пока не вошел в комнату и не увидел дверь.

– Jesu Christo!

Гил позволил себе усмехнуться. Каменная дверь под аркой говорила о древности и спрятанных сокровищах. В тусклом свете единственной натриевой лампы мерцали засовы. На фоне серебристого металла надпись и распятие расплывались темным пятном.

– Мы не на всю ночь сюда пришли, – напомнил Гил.

Все уже знали, что делать. Мигель грохнул на пол мешок с инструментами и начал в нем копаться. Хуан ловко орудовал киркой, освобождая камень вокруг скреп. За считанные минуты верхняя полоса металла упала охранникам под ноги.

С широкой ухмылкой Хуан вытер со лба пот. У Мигеля прилипла к телу рубашка, словно он только что выбрался из реки. Даже Гил, который только наблюдал, как работают другие, вытирал лицо носовым платком. Казалось, будто всепроникающая могильная влажность предъявляет на них свои права.

Вскоре к первой присоединились и две другие полосы. По комнате, раздражая глаза и ноздри, полетела каменная пыль. Чихнув, Хуан разразился потоком брани.

Гил хлопнул его по плечу.

– Эй, поуважительней относись к нашим предкам. Благодаря им мы скоро станем богатыми. – Пальцем он вытер со щеки Хуана грязь. – Жутко богатыми.

Махнув рукой, Гил заставил товарищей отойти в сторонку. Затем схватил лом и приблизился к освобожденной каменной глыбе.

– А ну-ка, посмотрим, что ты там так долго прятала…

Он просунул лом между камнем и аркой и навалился на инструмент всем телом. Несмотря на усилия, дверь не поддавалась. Гил попробовал еще раз. Неожиданно дверь заскрежетала, и камень сместился.

Гил отступил назад – его лицо побагровело от напряжения – и кивнул Хуану с Мигелем:

– Подсобите-ка.

Двое индейцев уперлись плечами в дверь и надавили на нее. Каменная глыба с глухим стуком рухнула вперед. Из входа в погребальный зал, словно закутанный в саван призрак, выплыло облако пыли.

Смахивая ее с лица, Гил направился к двери.

– Подайте фонарь, – попросил он, нагибаясь перед входом.

Мигель достал из холщового мешка фонарик и бросил ему.

– Ну и вонища тут, – заметил Хуан, присоединяясь к Гилу.

– Это могила, – объяснил Гил, включив фонарь. – Чего же ты ожидал от…

Слова замерли у него на языке, когда луч света, пронизав темные глубины захоронения, осветил проход впереди. За коротким коридорчиком располагался просторный зал, метров тридцати в ширину и в длину. Гил рассчитывал обнаружить груды костей и глиняных черепков, но того, что открылось его взору, охранник не мог вообразить – такое не снилось ему даже в самых безумных снах.

– Dios mio! – воскликнул он хриплым от потрясения голосом.

Его напарники молча встали рядом.

Справа и слева стены квадратного помещения были выложены пластинами золота. Луч фонарика отражался от блестящих поверхностей, которые почти ослепляли после полутемных туннелей подземелья. Но Гил не обращал на все это внимания, его фонарик нацелился на единственный предмет, находившийся возле дальней каменной стены, как раз напротив их троицы.

– Скоро мы все станем богатыми до неприличия, mi amigos[2]2
  Друзья мои (исп.).


[Закрыть].

Перед ними стоял шестифутовый золотой идол, фигура вождя инков в мантии и короне, увенчанной стилизованным Солнцем. Статуя обладала поразительным сходством с живым человеком. Казалось, сурово сжатый рот вот-вот откроется и крикнет пришельцам предостерегающие слова. Однако сделанный из золота вождь инков лишь молча взирал на людей.

Гил нагнулся и, не дожидаясь других, шагнул вперед. Золото притягивало его. В коридорчике Гил снова выпрямился. От увиденного у него перехватило дыхание. Пол и потолок замысловатым узором покрывали золотые и серебряные пластины примерно метровой ширины. Рисунок потолка зеркально отображал пол. У ног идола были свалены орудия труда и оружие, тоже выполненные из драгоценных металлов, украшенных рубинами, сапфирами, аметистами, изумрудами. Гил покачал головой, не в силах осознать всю цену сокровищ.

Наконец Хуан тоже двинулся вперед и, робко переминаясь с ноги на ногу, остановился рядом с Гилом. Хуан попытался храбриться, но его голос сорвался.

– Н-ну что, за дело?

К ним подошел Мигель и, глядя на золотого вождя, осенил себя крестом.

– Мигель, это же не твой покойный родственник, – пошутил над другом Хуан. – Расслабься.

– Это место проклято, – прошептал Мигель, осматривая комнату широко открытыми от ужаса глазами. – Надо спешить.

– Мигель прав, – поддержал его Гил. – Следует по шевеливаться. Унесем сегодня, что сможем, и спрячем в джунглях. До рассвета вернемся и разберемся с americanos, а заодно и с их ломовыми лошадками. Когда от них избавимся, можно будет вызвать надежных людей, чтобы помогли нам выгрести остальное добро.

Пройдя по драгоценным пластинам – его каблуки издавали в пустой комнате непривычный звук, – Хуан кивнул в сторону груды сокровищ у подножия идола.

– Давайте заберем всю мелочовку. А тяжести пускай ворочают другие. Не зря же они в доле.

Гил тоже пошел вперед, следом за ним – Мигель.

– Когда мы тут закончим, хватит всем. Такую уйму богатства за всю жизнь не потратить даже сотне людей.

Хуан оглянулся с широкой ухмылкой на лице.

– Да? Тогда смотрите на меня.

Когда он добрался до середины комнаты, сработала ловушка. Едва Хуан наступил на серебряную пластину, над ним раскрылась соответствующая ей золотая пластина на потолке. На сообщника Гила обрушился поток серебра – тысячи крошечных цепочек. Хуан изумленно ахнул и пригнулся под серебряным водопадом. Цепочки весело позвякивали, а слегка потерявший голову Хуан танцевал среди них, еще больше запутываясь в серебре.

– Какого?.. – начал было он, пытаясь смахнуть с себя серебряные оковы. Его рука рванулась назад. – Черт, да они все в крючках!

Наконец-то Гил заметил, что вдоль цепочек поблескивают сотни шипов длиною в сантиметр. Их концы были загнуты, поэтому, падая с потолка, цепочки не причиняли вреда.

Гил похолодел. «Мать их!» – мысленно выругался он, внезапно осознав опасность, но ничего не успел крикнуть.

Поток цепочек резко закружился вокруг Хуана и одновременно потянул его вверх. Тот дико закричал от ужаса. Извиваясь, цепочки с шипами подняли его на двухметровую высоту, пока от тяжести собственного тела Хуан не рухнул на пол.

Он с трудом встал на ладони и колени. Почти вся одежда была с него содрана – вместе с лоскутьями кожи. Он поднял лицо к Гилу, и тот заметил, что у напарника не хватает левого уха, а скальп еле держится, сбившись на сторону. Оба глаза превратились в кровавые раны. Слепой, Хуан мог лишь выть от боли. В тех местах, куда в несчастного вонзались крючки, его кожа начала темнеть.

Яд!

Хуан с воплями медленно пополз по полу. Долго мучиться ему не пришлось. Яд достиг сердца, и Хуан безвольно повалился на золотые и серебряные плиты. Его крик оборвался.

Мигель бросился было к приятелю, но Гил остановил его, схватив за рубашку. Вдвоем они стояли теперь на одной золотой пластине посреди комнаты. Когда эхо предсмертного вопля Хуана смолкло, Гил различил тиканье и скрежет спрятанных под пластинами и за стенами мощных механизмов. Незваные гости попали в изощренную западню.

Гил осмотрелся, затем опустил взгляд на золото под ногами.

– Наверное, все так устроено, что механизм запускается, только когда кто-нибудь попадает в комнату.

Он окинул глазами пластины, ведущие к золотому идолу, и те, по которым шел от входа. Со всех сторон доносилось тиканье. Гил подозревал, что ни вперед, ни назад идти небезопасно.

Возле него стонал Мигель.

Гил угрюмо взглянул на окружавшие их невероятные богатства. Зная, что за красотой притаилась смерть, он уже не испытывал к золоту прежнего вожделения.

– Мы в ловушке.

Уютно устроившийся на походной койке в спальном мешке Сэм проснулся от какого-то сопения возле входа в палатку. По ночам из леса в лагерь всегда наведывались опоссумы и другие любопытные создания. Однако теперь пожаловал кто-то покрупнее: тень занимала добрую часть полога. Сэм попытался вспомнить, застегнул ли палатку, после того как закрылся от мошкары на «молнию». Прежде всего Сэму пришла мысль о ягуаре. Несколько крупных кошек видели у реки Урубамбы, протекавшей через джунгли ниже руин.

Как можно тише Сэм достал винчестер. Винтовка досталась ему от деда и переходила в семье Конклинов от отца к сыну с тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года. Сэм никуда не ездил без этой винтовки. Из нее давно уже не стреляли, держали скорее ради безопасности и как талисман, а не как оружие. Теперь же, незаряженная, она могла послужить хорошей палкой.

Пальцы Сэма скользнули по деревянному прикладу.

Кто-то снаружи зашуршал полотном палатки. Черт, он все-таки забыл ее застегнуть!.. Сэм прыгнул в спальном мешке и поднял руку с винтовкой.

Когда он занес ее, дверца палатки приоткрылась.

– Сэм, ты не спишь?

Мэгги просунула внутрь голову и нерешительно постучала по брезенту.

Сэм опустил винтовку на колени – кровь все еще стучала в ушах. Он с трудом сглотнул, прочищая горло, и заставил себя ответить как можно непринужденнее.

– Да, я уже встал, Мэгги. Что случилось?

– Я не могла заснуть и все думала об этих надписях. Мне нужна твоя помощь.

Сэму не раз представлялось, как Мэгги под покровом ночи крадется в его палатку, но ни одна из этих фантазий не касалась обсуждения сделанных на латыни гравировок. Тем не менее ночной визит Мэгги всегда был для Сэма желанным.

– Ладно. Секундочку.

Выкатившись из спального мешка, он натянул джинсы. В такую душную ночь Сэм не стал бы надевать рубашку, но ради Мэгги пренебрег удобством и накинул кожаную жилетку.

Схватив ковбойскую шляпу, он расстегнул на палатке «молнию» и вылез наружу. Лагерь заливало серебряное сияние луны, отчего свет четырех фонарей казался тусклее. Сэм откинул растрепанные волосы со лба и убрал их под шляпу.

Мэгги отступила назад. На ней были все те же защитного цвета штаны и жилет поверх красной рубашки. Единственным подтверждением того, что Мэгги пыталась отдыхать, служили распущенные волосы, обычно убранные в хвост. Сейчас по плечам девушки струились золотисто-каштановые, посеребренные ночью пряди.

Очарованный игрой лунного света на щеках и губах Мэгги, Сэм не сразу смог спросить:

– Так… что стряслось?

Как всегда, ее глаза как будто не замечали Сэма.

– Та надпись на последней полосе. На самой нижней. Эти недостающие слова и строчки. Латинский – такой странный язык. Одно-единственное слово может изменить весь смысл.

– Да?

– Что, если мы прочитали неправильно? Что, если одно из этих недостающих слов или строк опровергает весь наш перевод?

– Возможно… Завтра мы все равно узнаем правду. Когда утром мы вскроем гробницу, она окажется нетронутой или наоборот.

В голосе Мэгги почувствовалась досада.

– Сэм, я хочу знать до того, как мы вскроем гробницу. Неужели тебе не интересно, что собирались передать на этих полосах конкистадоры?

– Конечно, интересно, но слов ведь не разобрать.

– Я понимаю, Сэм… но это от очистки одним лишь спиртом.

Мэгги со значением взглянула на него.

Неожиданно Сэм догадался, к чему она клонит, однако продолжал упорно молчать. Два года назад Сэм представлял работу по использованию фосфоресцирующего красителя для обнаружения стертых временем письменных знаков на камне или металле. Тогда его идею единодушно высмеяли.

– У тебя с собой? – спросила Мэгги.

– Не понимаю, о чем ты, – пробормотал Сэм.

Никому, даже дяде, он не признавался в том, что, не отказавшись от своей теории, потратил эти два года на исследование различных вязкостей разного рода красителей и спектров ультрафиолетового света. Сэм хранил свои разработки в строжайшем секрете, не желая испытать унижение, пока не опробует результаты на практике – подальше от посторонних насмешливых глаз. Внезапно он осознал, что хранит тайны гораздо ревностнее своего дяди.

Глаза Мэгги блестели в темноте.

– Я читала твою статью. Ты ведь придумал способ, правда, Сэм?

Тот смотрел на девушку, не мигая. Как она догадалась? Наконец Сэм нашел силы, чтобы ответить:

– Я считаю, что да. Правда, у меня еще не было случая опробовать его на деле.

Мэгги повернулась в сторону развалин.

– Тогда тебе повезло. Остальные уже ждут.

– Остальные?

Оглянувшись на него через плечо, Мэгги нахмурилась.

– Ну конечно. Норман и Ральф. Как же без них?

– Пожалуй. – Сэм закатил глаза, подготавливаясь к унижению в случае неудачи. Хорошо еще, что не позвали Филиппа. Сэм не вынес бы поражения перед лицом «мистера Гарварда». – Я захвачу свои пузырьки и ультрафиолетовую лампу.

Едва он взялся за полог палатки, джунгли разорвались от криков. Из подлеска вокруг лагеря в воздух взметнулись сотни птиц.

Мэгги шагнула к Сэму.

– Это что еще за…

Сэм огляделся, однако лес быстро успокоился.

– Должно быть, чего-то испугались.

Он еще немного послушал, но различил лишь гул генератора. Джунгли молчали, уставившись на людей, словно мрачный незнакомец. Наконец Сэм вернулся к палатке.

– Я за своим добром.

Протиснувшись внутрь, он взял сумку с красителями и специальным ультрафиолетовым фонариком. Уже уходя, он задержал взгляд на винчестере и повесил его на плечо, предварительно наполнив магазин патронами, а также положив в карман картонную коробку с запасными. После многих лет походной жизни в техасской глуши Сэм научился быть готовым ко всяким неожиданностям.

Когда юноша выбрался из палатки, Мэгги стояла к нему спиной, глядя в джунгли.

– Жуткая тишина, – проговорила она. – Как будто джунгли затаили дыхание.

– Если мы собираемся это опробовать, – нетерпеливо проговорил Сэм, – то лучше не тянуть. До рассвета осталось всего несколько часов.

Мэгги кивнула, неохотно отрывая глаза от джунглей.

Сэм первым направился к террасам руин. Лес затих, и шаги путников по граниту звучали особенно громко. Сэм поймал себя на том, что старается идти осторожно, боясь нарушить тишину, как будто пересекает в полночь кладбище. Он обрадовался, когда они наконец добрались до Солнечной площади. Внизу, в шахте, горел свет, в лучах которого вырисовывались две фигуры – одна тонкая, а другая плотная.

Норман и Ральф. Они стояли поодаль друг от друга.

Бывший футболист поднял руку в приветствии и показал на шахту:

– Кто оставил свет?

Мэгги покачала головой, взбираясь на плоскую площадку.

– Я точно все выключала. – Девушка осмотрела развалины. – Этот Гильермо, наверное, врубил его во время обхода и забыл выключить. Кстати, где он? Я думала, его наняли для охраны.

– Наверное, в лесу – гоняется за вчерашними грабителями. Может, он и спугнул птиц.

Джунгли хранили мертвую тишину. Норман вгляделся в черноту леса.

– Никогда не любил темноты. Дома в темной комнате меня начинает трясти.

Ральф поддразнил его удачным исполнением мелодии из сериала «Сумеречная зона». Норман сделал вид, что ничего не слышит.

Сэм первым начал спускаться в шахту, следом за ним – Мэгги и остальные. У подножия лестницы он помог девушке сойти.

Слегка склонив голову, она повернулась к нему – ее ладонь еще покоилась в руке Сэма.

– Ты ничего сейчас не слышал?

Тот покачал головой, слыша лишь гулкие удары собственного сердца, и поймал себя на том, что сжимает руку Мэгги.

Их догнали Ральф и Норман.

Девушка убрала свою руку, еще какое-то время прислушивалась, затем пожала плечами и покачала головой.

– Наверное, это духи инков.

– Спасибо, Мэгги, – скривился Норман. – Именно это я и хотел услышать, пробираясь в полночь по развалинам. Мне и так не по себе.

Ральф опять принялся напевать мотив из «Сумеречной зоны».

– Ну давай, кусни меня побольнее, Айзексон, – выпалил Норман.

– У меня нет таких склонностей, Норми.

– Ты уверен? Ты ведь играл в футбол. Разве вы не хлопали друг друга по задницам и не наваливались друг на друга?

– Заткнись.

– Господи! – воскликнула Мэгги. – Да уймитесь вы оба! Достали.

Следуя за Мэгги, Сэм не обращал ни на кого внимания, с увлечением наблюдая за тем, как она двигается. Сквозь тонкую ткань просвечивали крепкие стройные ноги. Взгляд Сэма переместился выше. Судорожно сглотнув, он вытер влажное лицо платком и напомнил себе: «Это коллега». Во время раскопок дядя настаивал на исключительно дружеских отношениях, как в армии. Нежелательные ухаживания среди членов команды могут изрядно осложнить маленькой группе жизнь.

И все же смотреть на кого-либо не возбранялось.

Когда они пересекали второй уровень раскопок, Сэма восхитило открытие дяди. Когда-то это была пирамида мочика! В такое верилось с трудом. Сэм пробежался ладонью по гранитной стене.

Впереди Мэгги снова остановилась, задержав руку на стремянке, ведущей к третьему уровню.

– Сейчас я точно что-то слышала, – прошептала девушка. – Слова… и какой-то стук…

Сэм напряг слух, но все равно ничего не различил и взглянул на Ральфа с Норманом. Оба покачали головами. За стеклами очков глаза Нормана казались огромными. Сэм обернулся к Мэгги, готовый рассеять ее беспокойство, когда снизу, словно испуганная птица, вылетел крик.

Мэгги обратила на Сэма расширенные от страха глаза.

Юноша сорвал с плеча винчестер.

Гил внимательно осматривал окружающие его со всех сторон металлические плиты. Скрытый за стенами механизм тикал и постанывал.

Справа от Гила теснился на том же золотом квадрате Мигель. Его глаза округлились от страха, а губы шептали слова молитвы.

Гил не обращал на коротышку внимания, уверенный, что никакие боги их здесь не защитят. Спасаться придется самим. Однако он хотел не только выбраться из гробницы. Его глаза то и дело косились на сокровища возле ног золотого идола. Гил подсчитал, что между ним и статуей вождя инков лежит пятнадцать рядов пластин. Столько же рядов осталось позади охранников – слишком большой отрезок для прыжка…

Гил угрюмо разглядывал западню, чувствуя, что способ пересечь комнату все-таки есть. Рисунок из пластин совсем не походил на шахматную доску, а представлял собой сложное чередование золотых и серебряных квадратов, чем-то напоминая геометрические узоры с гобеленов и одежды инков. Какая-то закономерность – ключ к безопасному маршруту – явно существовала. Но какая?

На соседней золотой плите лежало в луже крови безжизненное тело Хуана. После того как он переполз с серебряной пластины, задействовавшей ловушку, никаких неожиданностей больше не происходило. Может, в этом и есть ответ? Что, если серебряные квадраты сулят опасность, а золотые – нет?

Проверить можно лишь одним способом.

Сдернув с плеча короткоствольную винтовку, Гил ткнул ею Мигелю в ребра и приказал:

– Иди.

Тот перевел взгляд со ствола на лицо напарника.

– Que?[3]3
  Что? (исп.)


[Закрыть]

– Прыгай вон на тот золотой квадрат.

Гил кивнул на пластину, лежащую за соседней с ней серебряной. Путь вел к золотому идолу. Если уж выпало рисковать жизнью, Гилу хотелось получить что-то за свои усилия.

Мигель все еще не двигался с места, на его лице отражались недоверие и ужас. Гил крепче прижал дуло винтовки к груди Мигеля.

– Вперед. Или умри прямо здесь.

Тот нерешительно отступил на шаг назад, не покидая своего квадрата.

– Пожалуйста, не заставляй меня…

– Делай, как я сказал, или я проверю плиты твоим трупом.

Мигель задрожал, его взгляд заметался от винтовки к телу Хуана. Наконец плечи несчастного обмякли. Развернувшись лицом к проклятому узору, Мигель перекрестился и прыгнул. Его ноги так ослабели от страха, что едва справились с небольшим расстоянием. Неловко приземлившись на золотую пластину, коротышка упал на ладони и колени.

Гил заметил, как он зажмурился от страха и замер на месте, ожидая беды. Однако ничего не произошло. Мигель медленно открыл глаза, с трудом поднялся на ноги и с робкой улыбкой повернулся к Гилу.

Тот подбодрил коротышку, с радостью сознавая, что нашел верный способ.

– На золотые можно наступать. Не сходи с них, и мы легко доберемся до места, а потом выйдем отсюда. – Тем не менее сам Гил рисковать не спешил. Он помахал винтовкой. – Давай на следующую, а я – за тобой.

Мигель кивнул. Следующая золотая пластина примыкала к той, которую он сейчас занимал. Ему пришлось лишь сделать небольшой шаг. Мигель не торопился. Снова ничего не произошло. Древний механизм за потолком и стенами лишь продолжал поскрипывать. Мигель двинулся к очередной золотой плите, на этот раз перепрыгнув через серебряную. Все прошло удачно.

Направившись следом за приятелем, Гил заметил, что тот немного расслабился, хотя и продолжает шевелить губами, беззвучно повторяя молитву. Двое медленно пересекали зал. Пластина за пластиной, ряд за рядом они приближались к золотому идолу. Наконец осквернители гробниц добрались до последнего отделяющего их от сокровищ ряда. Там лежали только серебряные плиты. Единственной золотой была та, на которой размещался идол и богатства.

Мигель повернулся к Гилу.

Тот пристально разглядывал вождя инков. Резко выделявшиеся на фоне темного гранита золотые глаза статуи, казалось, насмешливо смотрели на человека. Это неприятно задело Гила. Неужели его планы может нарушить жалкая горстка идолопоклонников? Особенно тогда, когда он так близок к цели.

Охранник догнал Мигеля, снова оказавшись с ним на одной пластине. Оба не осмеливались пересечь тот серебряный ручей, за которым их ждало богатство. Но это совсем не означало, что Гил не может стащить что-нибудь из-под ног статуи. Ухватив винтовку за приклад, Гил протянул ее через серебряные плиты к идолу.

Кончик винтовки едва доставал до груды драгоценностей. Затаив дыхание, Гил попытался тронуть их своим орудием. Что, если здесь снова скрывается ловушка? Чуткие уши Гила уловили в мерном ритме едва заметную перемену. Он сжался, однако ничего не случилось.

Гил пробормотал ругательство. Винтовка в его протянутой руке заплясала. Он начинал терять выдержку. Гил глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и сосредоточился на своей задаче, отказываясь сдаваться. Не обращая внимания на то, что плечо заныло от напряжения, он лишь покрепче стиснул зубы. В конце концов его усилия не пропали даром. Гил выудил из груды сокровищ два кубка, золотой и серебряный, украшенные змейкой из изумрудов и рубинов. Но больше всего Гила привлекли их крупные изогнутые ручки.

Просунув в одну из них дуло винтовки, он поднял кубок над остальными вещами и задрал дуло вверх – серебряный кубок скользнул по стволу к деревянному прикладу. Гил притянул винтовку к себе и выпрямился. Стряхнув с нее драгоценную добычу, он передал ее Мигелю.

– За твою храбрость, mi amigo.

Тот схватил кубок трясущимися пальцами. В этом единственном предмете заключалось богатство, способное обеспечить всю семью коротышки до конца дней. Мигель прошептал благодарственную молитву.

Гил недовольно отвернулся, так как считал, что товарищ должен благодарить не Бога, а его. Он встал на колени и потянулся за золотым кубком. Вскоре драгоценность перешла к нему в руки. Это была его награда. Гил знал одного скупщика краденого антиквариата, который охотно заплатил бы за любой сохранившийся артефакт инков втрое больше стоимости самого золота. Сунув кубок за пазуху, Гил повернулся к статуе спиной и задумался над тем, что делать дальше.

Охранник похлопал по спрятанной в кармане жилета гранате. До тех пор пока не прибудет команда, способная нейтрализовать ловушку, оставшиеся сокровища нуждались в защите. Как только проклятый механизм выведут из строя, Гил со своими людьми сможет спокойно забрать богатства. Существует лишь одна помеха на пути к его замыслу – группка крепко спящих в палатках американцев. Гил сжал в руке винтовку. Они не должны дожить до рассвета.

Гильермо махнул Мигелю в сторону выхода. Того не надо было уговаривать – он и сам торопился унести свое маленькое сокровище. Мигель перескочил на соседний золотой квадрат.

Взвизгнули шестеренки. Плита вместе с Мигелем взметнулась к потолку, подпертая толстым стволом дерева. Соответствующая серебряная пластина наверху скользнула в сторону, и из отверстия посыпались серебряные шипы.