Текст книги "Тайное желание"

Глава 4

Несколькими часами позже Виктория стояла в гостиной – бокал с шампанским в одной руке, пунцовая роза в другой – в окружении пятерых джентльменов. Тереза через всю комнату приветствовала ее дружеским кивком. Виктория улыбнулась в ответ, продолжая бросать беглые взгляды на богатое убранство комнаты и женщин, являвших собой вместе со своими туалетами часть интерьера и его украшение. Каждая из них была при мужчине в дорогом костюме, и каждая из них опиралась на руку своего спутника.

Викторию, умащенную и надушенную после купания и массажа, одели в тончайшее шелковое белье, утянули теснейшим корсетом и втиснули в красное атласное платье с дерзким вырезом. Юбка, посаженная сзади на специальные подушечки, как на подпруги, пышно сидела на бедрах, а понизу тянулась в виде шлейфа. В сборках ниже талии и у края декольте были приколоты красные розы из шелка, а на голове красовались живые. На сей раз волосы Виктории были убраны наверх, за исключением трех спускающихся до плеча локонов с одной стороны шеи.

По завершении работы Бетэнн подвела Викторию к зеркалу. Та пришла в неописуемый восторг при виде столь разительных перемен: она выглядела красивой, элегантной и чувственной. Совершенно невообразимые превращения! До сего дня она представляла себя типичным книжным червем, а своими достоинствами считала скорее живой ум и дар предвидения, нежели женское очарование.

Она была уверена, что эта внешняя метаморфоза должна шокировать ее или по крайней мере вызвать дискомфорт. Но как ни странно, она испытывала совсем другие чувства. И особое удовлетворение ей доставляло сознание того, что при помощи таких превращений можно заставить Корда сердиться и ревновать. Тереза предрекала, что он станет тише воды и ниже травы, когда увидит, как она кокетничает с другими мужчинами. Однако Виктория не разделяла ее уверенности. Корд был отъявленным негодяем и бандитом. По-видимому, у него никогда не было недостатка в любовницах, и он привык брать силой любую женщину, если она вызывала в нем желание.

Все это время Виктории не терпелось приступить к своим записям. Поэтому, вернувшись к себе после разговора с Терезой, прежде чем вздремнуть перед вечером, она решила сделать ряд набросков. Корд принес ей саквояж с бумагами и писчими принадлежностями, и она собиралась написать несколько страничек, так как в голове у нее уже сложились некоторые образы. Помимо этого, ей хотелось изложить свежие впечатления о Западе, начиная с момента ее похищения. Она никогда не предполагала, что действительность окажется столь богата захватывающими событиями. Если б еще удалось избавиться от Корда и работать свободно – лучшего и желать не надо. Но этот вопрос требовал отдельного рассмотрения, а углубляться в анализ ей не хотелось. Это было единственное занятие, к которому в тот момент она не чувствовала расположения.

Благосклонно кивая окружавшим ее мужчинам, Виктория прислушивалась к нежным звукам фортепьяно, вдыхала запах дорогих духов и наблюдала, как уносятся вверх змейки сигаретного дыма. Слышался возбужденный смех женщин. Ему вторили низкие голоса мужчин. Если б Виктория не знала, что это за место, она, пожалуй, вообразила бы, что присутствует на экзотическом вечере, в доме какого-нибудь мексиканского семейства, представляющего элиту местного общества.

Правда, зеркал здесь было определенно больше, чем в обычной гостиной, и бросался в глаза переизбыток бархата темно-вишневого цвета. Поражало также обилие хрусталя на зеркальных подносах. Их то и дело уносили на кухню и тотчас приносили обратно с наполненными бокалами. И еще обращало на себя внимание непрекращающееся шествие желающих отправиться наверх, что в домах, занимаемых одной семьей, вероятно, происходило далеко не так часто.

Виктория улыбалась, думая о том, насколько изменилось ее отношение к некоторым вещам. Доведись ей еще несколько дней назад стоять в гостиной борделя в костюме «ночной бабочки» и распивать шампанское с клиентами, она была бы шокирована своим поведением. И когда она начинала думать об этом, то в изрядной степени чувствовала себя именно так, и вместе с тем новые впечатления действовали на нее интригующим образом. Общаясь с Кордом, она явно изменилась, но к лучшему или к худшему – это она еще для себя не решила.

– Сеньорита, еще шампанского? – спросил темноволосый мужчина из ее свиты. Его темные глаза блуждали по обнаженной кремовой коже над декольте ее платья.

– Да, – ответила Виктория, чувствуя, как бьющее изнутри ключом тепло распространяется по всему телу. Ей нравилось пить игристое вино, и она смеялась от удовольствия, приводя в восторг окружавших ее поклонников своим голосом, похожим на звон колокольчика.

Когда опустевший бокал в ее руке был заменен на полный, другой мужчина спросил:

– Кого из нас вы предпочли бы на ночь, сеньорита?

Виктория с обольстительной улыбкой по очереди переводила взгляд с одного на другого, словно действительно выбирала лучшего. Затем слегка надула губки, сделавшись совершенно неотразимой в своем притворном кокетстве.

– Как я могу принять такое решение? Вы все одинаково красивы.

– Она уже сделала свой выбор, – раздался строгий мужской голос.

Виктория подняла глаза и увидела Корда, направлявшегося к ним семимильными шагами. Вместо оленьей кожи на нем был черный костюм с белой сорочкой и черным галстуком. Исчезла также и кожаная повязка с головы. Теперь он выглядел не как индеец, а как испанский гранд. Для Виктории это был большой сюрприз. В то же время она никогда не видела Корда таким сердитым. Его темные брови вытянулись в прямую линию и сомкнулись у переносицы, губы были плотно сжаты, а глаза метали черные молнии.

Сощурившись, он посмотрел на мужчин и сильной загорелой рукой обнял Викторию за оголенные плечи.

– Она уже сделала выбор и сейчас идет со мной.

– Корд, – заныла Виктория, пытаясь отстраниться от него, – ну что вы в самом деле…

Он лишь удвоил усилие и потянул ее к себе.

– Что вы пьете?

– Это не ваше дело! – огрызнулась она, тоже начиная сердиться. «Что он тут распоряжается мной, как своей собственностью!»

– Вы будете пить только то, что куплю я! – Он вырвал у нее хрустальный бокал и швырнул через всю комнату. Бокал угодил в камин и разбился на мелкие кусочки. На мгновение в комнате стало совсем тихо. Все посмотрели на Корда и Викторию, затем понимающе улыбнулись и вернулись к своим разговорам.

– Зачем вы это сделали, Корд? – принужденно сказала Виктория. – Какая в этом необходимость? С меня и так достаточно вашего нецивилизованного поведения. А сейчас оставьте меня в покое, пока я не поговорю с джентльменами. – Она повернулась к нему спиной и с обезоруживающей улыбкой посмотрела на мужчин. Те отступили на несколько шагов, неуверенно глядя на Корда.

– У этих джентльменов есть занятие поинтереснее. Не так ли, сеньоры? – Корд устремил на них суровый взгляд и легонько шлепнул по полам черного пиджака, приоткрывая торчащий за поясом «кольт».

Мужчины дружно кивнули, после чего один из них сказал:

– Поговорим позже, Виктория. Когда вы освободитесь.

– Но… – начала было она, однако ее недавних кавалеров как ветром сдуло. Она повернулась и сердито посмотрела на Корда: – Почему вы решаете за меня? Как вы смеете так обращаться со мной?

– Я еще и не то смею, – сказал он и в мгновение ока подхватил ее на руки. Выдернув розу из ее пальцев, он не глядя бросил цветок через плечо и спокойно пошел к парадной лестнице под оханье и смех зрителей.

Виктория была в полном замешательстве. В жизни с ней не происходило ничего подобного. Однако она не сопротивлялась, полная решимости не подвергать себя дальнейшему унижению, демонстрируя свою беспомощность. Что она могла сделать с Кордом? Ничего. Только еще выше заголила бы свои ноги. А они уже и так были выставлены на всеобщее обозрение. Очень не хотелось признаваться себе… но она сама виновата в происходящем. Она хотела позлить Корда и получила по заслугам. Правда, она не предполагала, что его реакция окажется такой бурной, и совсем не ожидала, что сама так сильно рассердится на него.

Как только Корд, держа ее на руках, поднялся на второй этаж, она зашипела:

– Отпустите меня сию же секунду!

– Черта с два! Я еще не созрел для этого. Отпущу, когда сочту нужным.

– Я повторяю вам, вы не имеете права обращаться со мной таким образом.

– Не артачьтесь, Чепс. Это вам только на пользу. В чем вы нуждаетесь больше всего – так это в хорошем укротителе.

– Я вам не Чепс. И вы не тот мужчина, который годится для этой роли.

– Не тот? – Корд остановился перед дверью, повернул ручку, внес Викторию в комнату и швырнул на постель. Дверь с шумом захлопнулась. От прически, выполненной Бетэнн с таким тщанием, не осталось и следа. Рассыпавшиеся веером волосы закрыли лицо и руки Виктории. Край юбки задрался вверх, оголив ноги в черных сетчатых чулках; бретельки платья соскользнули с плеч, и полная грудь обнажилась еще сильнее.

– Ваше неджентльменское поведение уже не впечатляет, – сказала Виктория, быстро оттягивая подол вниз, чтобы прикрыть ноги.

Она начала подниматься с кровати, но внезапно остановилась словно зачарованная. Корд сдернул галстук, стянул пиджак с сорочкой и отбросил их в сторону. Виктория увидела его бронзовую грудь с густыми черными волосами в центре и узкой полоской, сбегающей вниз к брюкам. Он отложил «кольт» и пошел к кровати.

– Нет! – воскликнула Виктория, вдруг поняв, что он идет к ней. Она попыталась соскочить с кровати, но он схватил ее за руку, крепко сжав запястье. – Отпустите меня! – потребовала она, пытаясь освободиться и одновременно с ужасом сознавая, что реагирует на вид его голой груди.

– Я перестаю понимать себя, – сказал он, медленно притягивая ее к себе, не отрывая глаз, явно не в состоянии на нее наглядеться. – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отпустить вас.

Она вздрогнула и снова попыталась вырваться – на этот раз настойчивее. Но он был непоколебим. Когда только один дюйм отделял их друг от друга, он обвил сильной рукой ее талию и, положив другую руку ей на затылок, прижал к себе. Затем стал медленно опускать голову, пока его разгоряченные губы не коснулись ее рта.

Ошеломленная волной ощущений, внезапно обрушившихся на нее, Виктория продолжала сопротивляться, особенно после того, как почувствовала жар его голого тела своей обнаженной кожей. Тщетно пыталась она отстраниться. Корд держал ее крепко, а попытки вырваться воспламеняли обоих еще больше.

Наконец он поднял голову, и его потемневшие карие глаза сошлись с ее зелеными.

– Чепс, впредь не играйте со мной подобным образом. Я могу терпеть это от некоторых женщин, но не от вас. – Он снова поцеловал ее. – От вас – никогда!

– Вы не имеете никаких прав на меня! – Виктория изо всех сил пнула его ногой и с удовлетворением увидела, как он поморщился. – Отпустите меня!

– На самом деле вы этого не хотите.

– Хочу. Вы похитили меня. Я…

– Поцелуйте меня. – Корд снова накрыл ртом ее губы, втягивая их, пытаясь раздвинуть языком, пробуя, вкушая их сладость, требуя впустить его. Он погрузил свои длинные пальцы в буйные рыжие волосы и слегка потянул за них, словно в безграничном отчаянии от крушения надежд.

Она застонала, чувствуя, как его тепло, его желание, его мощь проходят сквозь нее. И тогда ей уже не захотелось ничего, кроме как подчиниться ему, насладиться тем, что он может дать ей, и тем, что они могут разделить друг с другом. И тут она будто очнулась. Этот мужчина был разбойником и безжалостным человеком. Чувства, возникшие в ней, – это заблуждение. У нее не могло и не может быть к нему ничего… и никогда.

– Неужели вы так сильно ненавидите меня? – спросил он, подняв к ней лицо.

Виктория молча покачала головой, не зная, что сказать. Непонятно почему, но она была не способна возненавидеть его, хотя и поддаться ему не могла тоже.

– Проклятие! – Он дал ей возможность вырваться и прошагал через комнату, однако потом повернул обратно. – Это все он, Красный Герцог, не так ли? Вы не можете выбросить его из головы. Или забыть, как он прикасался к вашему телу. Ведь вы его хотите, не правда ли?

– Я не могу отпустить вам те грехи, которые вы собираетесь взять на душу своими жестокими намерениями в отношении его.

– А как насчет его жестокости? Для вас не имеет значения то, что он обижает бесчисленное множество людей. Вам это безразлично, пока вы получаете от него все, что вам хочется. Вы так же бессердечны, как он. Вы не согласны?

– Нет, это не так. Я…

– Не оправдывайтесь. Продолжайте в том же духе. И уходите с глаз долой. Я не хочу видеть вас такой, как сейчас, с вашими распущенными волосами и алым ртом, распухшим от моих поцелуев. Я понял, как сильно вы привязаны к Красному Герцогу. Вы хотите его. Ну что ж, можете любить его дальше. Идите к нему.

Корд повернулся к ней спиной.

Виктория удивилась, внезапно почувствовав себя так, словно ее лишили чего-то важного. Вместе с тем она была довольна своей победой и на радостях быстро покинула комнату. Стремительной походкой она прошла коридор и скользнула в свою спальню. Подкрутила фитиль масляной лампы и, обернув дрожащими руками шаль вокруг плеч, присела у туалетного столика. Нехорошо получилось. Как все это могло случиться?

Она посмотрела на свое лицо. Корд был прав. После его поцелуев выглядела она не ахти как. Она потрогала губы кончиком пальца. Чувствительно! Чем он остался недоволен? Чего она ему недодала? Конечно, она не ответила на его поцелуй. А для него это имело большое значение. Только непонятно почему. Раньше ее тоже целовали, но это были лишь быстрые прикосновения к губам. Ощущения от тех поцелуев не имели ничего общего с чувствами, которые вызывал в ней Корд. Однако она не может допустить, чтобы он довел ее до такого состояния, когда ей захочется услаждать его. В ее глазах он оставался захватчиком, и ей не следовало уступать ему.

И вообще, мало ли чего он от нее хотел? Она ему ничего не должна. Он похитил ее и собирался использовать для достижения своих нечестных целей. Нужно каким-то образом воспрепятствовать этому. И вдруг она все поняла. От неожиданной догадки у нее даже остановилось дыхание. Корд хотел иметь все, что имел Красный Герцог… включая его женщину. Ее! Она была нужна ему не потому, что вызывала в нем желание, требующее удовлетворения. Нет, его интерес был связан с тем, что в его глазах она являлась собственностью другого мужчины.

Как это отвратительно! А она-то решила, что он действительно воспылал страстью к ней. Хотя… какая ей разница, что у него за мотивы? Почему это так важно для нее? Непонятно. Но почему-то важно – что верно, то верно. Виктория снова поглядела в зеркало и зачесала пальцами волосы назад, отметив несчастное выражение своих глаз. И что она беспокоится, хочет или не хочет ее Корд? Все равно он ничего не получит от нее. Она убежит от него как пить дать.

Когда она подумала, что покинет его навсегда, стало тяжело на душе и заныло сердце. Она вдохнула поглубже, пытаясь отогнать неприятные мысли, но они упорно не хотели оставить ее в покое. Нагнувшись к столику, Виктория пододвинула свою тетрадь с чистыми страницами, ручку и небольшой пузырек с чернилами. Она может начинать писать заметки. Это будет лучше, чем думать о Корде. Сейчас у нее нет ни желания, ни необходимости спускаться в гостиную. А он, вероятно, вернулся туда.

Она крепко вцепилась в свое стило. Нет, она не будет думать о Корде, утоляющем страсть с другой женщиной – женщиной, которая желает его и ни о чем ином не думает. Может, это и правильно. Может, так и нужно думать, поступать, жить. Возможно, так принято на Западе. Возможно. Только все это не для нее. Ничего такого ей не нужно. Она – писательница, хроникер и должна заниматься своим делом. И забывать об этом никогда не следует, что бы с ней ни случилось.

Виктория склонилась над тетрадью и принялась за работу.

Постепенно Виктория успокоилась. Она зевнула и потянулась. Потом встала и какое-то время походила по комнате. Заметила черное чернильное пятно между двумя пальцами правой руки и улыбнулась: издержки профессии. Руки ее отца почти всегда были испачканы чернилами. Вспомнив отца, она остановилась. Подумала о том, какой это был мягкий и интеллигентный человек, как любил книги и какой был фантазер. Ей ужасно не хватало его, и временами, вспоминая об утрате, она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать от отчаяния. Отец вдохновил ее на это дело. Он первый сказал, чтобы она шла по его стопам и реализовала свое предназначение, чего бы это ни стоило.

Ее мысли прервал скрипучий звук. Она резко обернулась. В дверях стоял Корд с тревожно-настороженным выражением на лице.

– Могу я войти? – спросил он.

Виктория окинула глазами комнату, заметила свою раскрытую тетрадь и подошла закрыть ее.

– У меня есть выбор?

– Да. Но я хотел бы, чтобы вы разрешили. Я не трону вас.

– Хорошо.

Ей было интересно услышать, что он собирается сказать. А в то, что он не попытается снова трогать ее, она не верила. И возможно даже, какая-то частица ее «я» втайне надеялась, что все будет наоборот.

Корд вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Извините. Я очень сожалею, что вел себя по-дурацки. Вообще мне это несвойственно. Я никогда не принуждаю женщину.

Виктория только изумленно посмотрела на него.

Он прошагал через всю комнату по ковру с розами, затем повернул обратно.

– Единственное, что я могу сказать в оправдание, – нервы мои были на пределе. Я очень беспокоюсь за свою сестру. Нужно спасать ее, и вся надежда только на вас.

Виктория ничего не сказала, но про себя отметила, что готова поверить ему. Однако сейчас же напомнила себе, что он бандит, ловкач и мастер рассказывать разные истории. Правда, и она как сочинительница романов в этом искусстве не уступала ему. Так что в чем-то они родственные души. Только она всегда желала жить честно, а он нет.

– Хорошо? – наконец спросил Корд.

– Хорошо – что?

– Вы принимаете мои извинения?

Она не знала, что ему ответить. Сейчас он вел себя как интеллигентный человек, джентльмен, тогда как до этого напоминал дикого зверя. И так же как дикий зверь, не считаясь ни с чем, отвоевывал себе самку, чтобы потом заявить на нее свои права в самом примитивном смысле – обладать ею физически.

– Зачем вам понадобилось извиняться, Корд? По-моему, для вас это излишне. Вы сделали меня своей пленницей, угрожаете продать. Я полагаю, все это в ваших силах. Вы легко справитесь со своей задачей.

– Мне не нравится, когда что-то делается по принуждению. Я хочу, чтобы вы добровольно согласились помочь мне.

– Нет, Корд. Я не могу. Вы хотите подчинить меня во имя своих эгоистичных целей. И вы готовы так же использовать любого, кто встретится на вашем пути. Нет, я не принимаю ваши извинения.

– Черт возьми! – Он сделал большой шаг ей навстречу. – Я мог бы заставить вас… Я мог бы заставить вас делать что угодно.

– Под дулом пистолета – да.

Корд пессимистически улыбнулся и подошел еще ближе. Теперь он находился от Виктории на расстоянии вытянутой руки. Она слегка попятилась назад, пока не уперлась в туалетный столик.

– Чепс, я ничего не понимаю, а может, понимаю все шиворот-навыворот. Но так или иначе приходится думать, что или вы самая непорочная женщина в мире, или Красному Герцогу чертовски повезло. Он счастливый человек, если вы так преданы ему, потому что я знаю: вы хотите меня. Вы не можете этого скрыть.

– Нет. Вы ошибаетесь.

Корд придвинулся совсем близко. Виктория ощущала жар, исходящий от его тела. Она должна доказать Корду, что он не прав. Однако ее характер оказался постыдно слаб. Она обольстительно улыбнулась и наполовину прикрыла глаза, а затем, слегка наклонившись вперед, осторожно коснулась его губ. Проснувшееся желание забило ключом, и ей стало ясно, как сильно она ошибалась, пытаясь доказать себе, что ей безразличны его ласки. Оказывается, совсем наоборот. Она не могла отрицать этого. Но прежде чем она сумела отстраниться от него, он положил одну руку ей на талию, другую – на затылок и притянул к себе.

Он целовал ее медленно, мучительно-сладострастно, словно располагал всем временем мира, словно для него не существовало иной заботы, чем прикасаться к ней. Виктория чувствовала, как постепенно ослабевает ее сопротивление и как незаметно она все теснее прижимается к нему. И так же незаметно она погрузила руки в его густые черные волосы, наслаждаясь ощущением его близости, его запаха.

Корд поднял голову, улыбнулся и подцепил пальцем рыжий локон. Погладил и дал ему упасть.

– Я мог бы целовать вас целую вечность.

– Но…

Виктория не успела возразить, так как он внезапно снова забрал ее губы в свои. И не успела она сомкнуть их, как он проник языком в глубь ее рта. Ошеломленная столь неожиданным вторжением, она стояла в оцепенении длившиеся до бесконечности минуты, пока его язык вкушал медовую сладость ее рта. Если бы раньше ей сказали, что какой-нибудь мужчина будет проделывать с ней такие вещи, она наверняка испытала бы отвращение. Сейчас, когда это делал Корд, она трепетала и чувствовала, как жидкий огонь вливается ей в жилы, сплавляя два тела в одно, еще сильнее разжигая в ней жажду.

Неожиданно для себя она начала делать то же самое с его ртом, пробуя, изучая и по-прежнему желая большего. Теперь уже ее собственное необузданное желание превратилось в пылающий костер. И виновником этого пожара был Корд. Он совратил ее своими ласками, он требовал от нее отдачи, делая своей покорной жертвой. Ему удалось добиться того, чего он никогда не достиг бы при помощи силы.

Когда он наконец довершил этот поцелуй, их обоих охватила дрожь. Они дышали тяжело и часто, их сердца бились в бешеном ритме.

– Пойдемте в постель, – тихо сказал он, тычась носом ей в шею.

Она тотчас уперлась руками ему в грудь и прислонилась к ней лбом, чтобы дать себе передышку. Сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Он хотел ее… прямо сейчас, целиком и полностью. Но она не могла допустить этого, что бы она ни чувствовала и что бы она ни хотела. Что он сделал с ней?!

– Нет, – наконец сказала она, подняв голову и взглянув в его потемневшие от страсти глаза.

– Красный Герцог? Вам это мешает, да? – Он опустил руки и отступил. – Но что-то я вам все-таки доказал. Вы согласны?

– Да, – тихо сказала она. – Но это ничего не значит. Это был только поцелуй.

– Только поцелуй! Черт побери, Чепс, это больше чем поцелуй. Это было… хотя вы все равно не собираетесь слушать меня, верно? Я понимаю, вы сделали свой выбор. Хорошо. Моя задача переубедить вас. У меня для этого будет много времени. Путь к убежищу Красного Герцога очень длинный. Считайте, что я все сказал. Когда вся эта эпопея закончится, я заберу у него вас обеих – вас и сестру. – Он шагнул к ней и крепко поцеловал в губы. – Завтра на рассвете мы уезжаем. Будьте готовы.

Корд ушел, плотно закрыв за собой дверь. Виктория присела возле туалетного столика, чувствуя, как горячие слезы застилают ей глаза. Он добился своего: ей хотелось того же, чего желал он. Но он делал это только для того, чтобы отнять ее у Красного Герцога и тем самым доказать свое мужское превосходство над ним.

В таком случае он просчитался. Она не позволит использовать ее как орудие борьбы с ордой Красного Герцога. Оба они бандиты, одного поля ягоды, только один провозглашает себя защитником обездоленных, другой – алчет власти и денег. Пусть он не рассчитывает, что она станет помогать ему в этом. И еще неизвестно, заслуживает ли первый мести со стороны второго. Если Красный Герцог сказал правду, что грабит богатых, чтобы помогать бедным, он не должен погибнуть от руки Корда. Единственный способ установить истину – увидеть все своими глазами.

Однако эти рассуждения не принесли ей удовлетворения: многие вопросы, касающиеся Красного Герцога и Корда, оставались без ответа. Виктория ударила кулачками о стол. Ее ручка покатилась на пол, но она ничего не замечала. Она подняла глаза и увидела в зеркале свое лицо. Ее губы выглядели распухшими, словно после ушиба, но это лишь то, что заметно внешне. Что бы она ни говорила себе, Корд задел ее гораздо сильнее и нанес ей глубокую рану. В то, что это могло произойти, было трудно поверить.

Ничего, успокоила себя Виктория, в этой коллизии она не будет единственной пострадавшей. Он тоже почувствует боль, и очень скоро.