Текст книги "Тайное желание"

Глава 2

На подъезде к Сьюдад-Хуарес Виктория усомнилась, сможет ли она вообще идти, когда слезет с лошади. И не приведи Бог, если снова придется ехать верхом. Это будет настоящий кошмар. У нее совершенно одеревенела спина, а на месте потертостей с внутренней стороны бедер, судя по ощущениям, вероятно, уже образовались мокнущие раны. На всем теле не было места, где бы не болело или не ныло, но она за все время пути даже не пикнула, что ей невмоготу. Она не хотела, чтобы Корд считал ее слабой и использовал в своих целях.

Они петляли в темноте по узким кривым улочкам мексиканского городка. Отовсюду доносился гнилостный запах помойки и останков павших животных. Несомненно, Корд вез ее не в лучшие кварталы, хотя ждать от него чего-то другого, наверное, и не следовало. Где как не в злачных местах преступники встречаются с себе подобными?

Во время их долгой поездки Виктория много думала о нем. Можно ли верить рассказанной им истории с похищением? Ведь там, в пустыне, Красный Герцог с такой уверенностью сказал, что грабит богатых и раздает добро бедным. Зачем тогда ему понадобилась сестра Корда? Трудно понять, где правда, а где ложь, когда тот и другой разбойники. Время покажет, решила она и приготовилась занять выжидательную позицию.

Интересно, однако, что Корд принял ее за сообщницу бандитов. Да еще считал женщиной Красного Герцога. И как теперь, будучи в чужой стране и во власти Корда, выбраться из этой ужасной ситуации? Никак. Только ждать удобного момента. Может быть, представится возможность убежать и разыскать обратную дорогу в Эль-Пасо. А там нужно будет сразу обратиться к властям и заявить на него. Когда его арестуют, он пожалеет, что похитил ее.

Но сейчас не это беспокоило ее больше всего. Ведь на самом деле она не представляла, где находится убежище Красного Герцога. У нее была только ракушка, которую он дал ей. Его упоминание о Черной Гряде в Нью-Мексико не имело существенного значения, так как приблизительное расположение убежища Корд знал и без нее. Он рассчитывал, что она покажет ему дорогу к Красному Герцогу. А что, если ей не удастся убежать и она не сумеет найти убежище? Тогда Корд продаст ее?

Все может быть. Хорошо еще, что есть эта раковина, успокоила себя Виктория. Можно попробовать использовать ее, если жизнь действительно окажется под угрозой. Но это в крайнем случае, а сначала нужно попытаться убежать. И не важно, что она дала обещание Корду. Он принудил ее и поэтому должен понимать, что она не связана с ним словом. А если ей удастся убежать, он получит то, что заслужил.

Они все еще ехали через Хуарес. Наконец-то стало прохладнее, так как уже, вероятно, перевалило за полночь. Но Виктория чувствовала себя настолько обессиленной и разбитой, что с трудом могла думать о чем-либо конкретно, равно как преодолевать страх и гнев, грозившие выплеснуться наружу. Как Корд мог ни с кем не считаться и думать, что ему все нипочем? Должно быть, он самонадеян сверх меры.

– Ну вот, – сказал он приглушенно, – почти приехали. С этими словами он коснулся ее теплой рукой и ласково потрепал по плечу.

– Хорошо… будем надеяться, – ответила Виктория, удивившись, что голос его может звучать устало и приветливо. Но в этом мог быть какой-нибудь подвох, так что, наверное, не следовало особенно доверяться разбойнику.

– Виктория, я хочу, чтобы вы были любезны с моими друзьями. Они сделают для нас доброе дело, поэтому не нужно говорить им ничего оскорбительного.

– Почему вы думаете, что я…

– Словом, когда мы будем на месте, вы скажете им что-нибудь приятное. А если не можете, тогда лучше вообще молчите. И не вздумайте бежать. Я буду следить за вами. Впрочем, не я один. Все, кто там будет, тоже. И если вы попытаетесь убежать от меня, не рассчитывайте, что вас за это приголубят.

– Какие строгости! Что же это за место?

– Сейчас увидите, – со сдавленным смехом сказал Корд.

Ответ пришелся ей не по душе. В нем звучала скрытая угроза. Вероятно, в городе у Корда было свое пристанище. И кого она там увидит? Всякий сброд, сборище преступников, скрывающихся от розыска. Виктория встряхнулась. Как ей уцелеть в этом шалмане? А может, не следует преувеличивать опасность? Может быть, ситуация в целом не так трагична? Вероятно, с женщинами на Западе подобные вещи случаются сплошь и рядом. Наверное, они с малых лет обучены обороняться и держать в руках оружие. Или кто-то раньше сталкивался с насилием и грязным бизнесом, имел контакты в этом мире, и потому для них это не проблема.

Так может, воспользоваться случаем и хорошенько приглядеться? Что это даст? Опыт. Более того… материал для первого романа. Можно представить, как будут зачарованы издатель и читатели ее опусом. Одни ее переживания за минувший день чего стоят! Она их обязательно опишет. Решено. А здесь у нее будет возможность обдумать эпизод в целом, как один из фрагментов романа. Это занятие отвлечет ее от действительности, и она перестанет казаться столь опасной. Как только они определятся с ночлегом, после короткого отдыха можно будет, пожалуй, сделать часть заметок. Виктория вдохнула поглубже. Как будто немного полегчало.

Корд направил лошадь в темный переулок, потом свернул в еще более темную аллею. Доехав до конца, они оказались на задворках двухэтажного глинобитного строения. Возле тускло светившего фонаря Корд спешился и протянул к ней руки. Она наклонилась и положила ладони ему на плечи, заметив, как от этого прикосновения сразу напряглись его мышцы. По неизвестной причине его реакция вызвала в ней непонятный отклик. Возбуждение, пробежавшее по телу, добралось до самых дальних тайников. Она передернула плечами, пытаясь унять волнение, когда он поднял ее и мягко опустил на землю.

От острой боли, пронзившей стопы, у Виктории подкосились ноги. В растерянности она беспомощно повисла на нем.

– Извините, – сказал он, быстро подхватив ее на руки.

– Не надо, – запротестовала она, когда он, держа ее, как в люльке, у груди, направился к дому с черного хода. – Нет никакой необходимости нести меня.

– Вы и впрямь не ездили верхом? Тяжело с непривычки?

– Если вы дадите мне пару минут, чтобы прийти в себя, я уверена, что дойду сама.

– Я мог бы позволить вам подольше отдохнуть, пока мы ехали, – признался Корд, – но я слишком боялся, что вы убежите. А мне не хотелось потерять вас.

– И сейчас боитесь? Думаете, на карачках уползу? – сказала Виктория, поражаясь себе. Оказывается, у нее еще не пропало чувство юмора.

– Я полагаю, сейчас вы никуда не денетесь, – сказал Корд со смешком. – Но все равно я приношу вам извинения, – добавил он и трижды стукнул в дверь.

Виктория была потрясена. Он извинялся! Интересно, что он еще придумал? Что побудило его расшаркиваться? Без сомнения, он хотел сделать ее более податливой. Она напомнила себе, что не должна покупаться на подобные штучки. Что бы он ни говорил или ни делал, она не может доверять ему, так же как и он не желает верить ей.

Корд снова постучал и тем временем опустил ее чуть ниже, чтобы ей было удобнее у него на груди. Она вздохнула. Жаль, что нельзя обыкновенно расслабиться и целиком довериться ему. Пусть бы он делал все, что хочет, и опекал ее, пока ей еще не стало лучше. Это было бы так хорошо, если бы можно было положиться на него и… Боже, о чем она думает?!

Когда он принялся стучать в очередной раз, дверь отворилась.

– Корд, mi amigo![1]1
  друг мой (исп.).


[Закрыть] – воскликнул страстный женский голос.

– Buenas noches,[2]2
  Добрый вечер (исп.).


[Закрыть] Тереза, – ответил Корд, наклоняясь, чтобы поцеловать женщину.

Они затараторили по-испански, и Виктории не оставалось ничего другого, как только вслушиваться в ритм речи, совершенно не понимая смысла. Корд говорит еще и на испанском? Ее удивило это открытие. Так он мексиканец? А кто эта женщина? Виктория была ужасно недовольна тем, что не понимает, о чем они говорят, так как из-за этого не могла сориентироваться в обстановке. Поэтому она беспокойно зашевелилась в его руках.

Корд прервал беседу, чтобы сверху заглянуть ей в лицо.

– Извините, Виктория, но испанский легче для Терезы, и так будет быстрее, – пояснил он и затем, повернувшись к женщине, добавил: – Это Виктория. Она поможет мне разыскать Алисию.

– Bueno,[3]3
  Хорошо (исп.).


[Закрыть] – сказала Тереза. – Рада вас приветствовать, Виктория. Милости прошу в дом.

– Спасибо, – ответила Виктория и вопросительно посмотрела на Корда: – Наверное, теперь уже можно не держать меня, Корд.

Корд переступил через порог и осторожно поставил ее на пол, внимательно наблюдая, как она делает пробные шаги. Она кивнула – и он позволил ей идти дальше. У нее по-прежнему болело все тело, но теперь она могла самостоятельно идти. Оглядевшись, она увидела просторную, безукоризненно чистую кухню. Кроме них троих, здесь находились несколько мексиканок. Все они были заняты работой – стряпали, мыли, чистили.

Виктория снова посмотрела на хозяйку, на сей раз пытаясь как следует ее разглядеть. Терезе было лет тридцать с небольшим. У нее были блестящие черные волосы с единственной серебряной прядью и темные глаза. В их пристальном взгляде сквозило нескрываемое любопытство. Она была красивая, элегантная, манящая. Такого одеяния, как на ней, Виктория еще не видела. Атласное платье насыщенного пурпурного цвета откровенно взывало к чувственности. Оно идеально соответствовало ее фигуре и плотно обтягивало высокую грудь. К удивлению Виктории, одна сторона подола была подоткнута за пояс, так что внизу, из-под кромки, выглядывали кружевное белое белье и полненькая ножка в черном сетчатом чулке.

Женщина, заметив, что Виктория смотрит на ее ногу, улыбнулась, опустила юбку и подмигнула Корду.

– Ты хорошо подумал, mi amigo? Ты уверен, что это подходящее место для твоей изысканной мисс?

– Я никому не могу доверить ее, кроме тебя, Тереза. Это женщина Красного Герцога – и этим все сказано.

– Я не женщина Красного Герцога, – воспротивилась Виктория. – Может, вы вразумите его? Я писательница из Нью-Йорка. Я занимаюсь изучением Запада. К несчастью, я ехала в дилижансе, который только что ограбил Красный Герцог, и…

Тереза засмеялась:

– Она прелесть, Корд. Я готова поверить, что она писательница. Только мне трудно это понять. Уж больно она хороша, чтобы заниматься такими глупостями. С таким цветом волос и кожи она могла бы очень быстро разбогатеть. В этом городе.

– Или у Красного Герцога, – добавил Корд.

– Я слышала, он щедрый мужчина, – сказала Тереза.

– Ты слышала! – коротко рассмеялся Корд. – Мягко сказано. По-моему, ты не только слышала, Тереза.

Женщина таинственно улыбнулась:

– Я не имею привычки распространяться о своих клиентах. Ты это знаешь.

– Я так понимаю, вы держите ресторан или что-то в этом роде? – спросила Виктория, оглядывая кухню.

Тереза бросила взгляд на Корда:

– Она что, не знает?

– Нет. Но ты не беспокойся. В этих делах она не новичок.

– Ты хочешь, чтобы я поместила ее в одной из комнат наверху?

– Да. И пусть ей приготовят горячую пищу и ванну.

– А ты? Желаешь свою комнату, как обычно, или…

– Мою обычную.

– Дамы будут очень рады снова видеть тебя. Ты так давно здесь не был.

– По-моему, как всегда.

– Ладно, – сказала Тереза. – Сейчас я отведу Викторию в ее комнату и…

– Подождите, – прервала их Виктория. – Корд, могу я взять свой саквояж?

– Я принесу его, когда отвяжу свои мешки.

– Спасибо.

– И… Виктория, – продолжил Корд, – помните, что вы не должны создавать здесь трудностей. Все равно вы далеко не уйдете.

– Я помню, Корд.

– Пойдемте, mi dulce,[4]4
  моя сладкая (исп.).


[Закрыть] – сказала Тереза, забирая масляную лампу и направляясь к узкой лестнице, начинающейся у кухни и ведущей наверх.

Виктория последовала за хозяйкой. На душе по-прежнему было неспокойно: что-то в этом доме было не так. Вероятно, так и должно быть, потому что это приют для разбойников. Однако нужно притвориться, будто все в порядке. Потом, когда она примет ванну, поест и отдохнет, можно будет думать о побеге.

На втором этаже Виктория шла за Терезой по длинному темному коридору. Пока они проходили дверь за дверью, из закрытых комнат слышались шепот, вздохи, отдельные вскрики. Постояльцев наверняка одолевают кошмары, решила она. И поделом им, подлым бандитам! Наконец Тереза остановилась, открыла дверь в комнату и жестом предложила Виктории войти.

Виктория вошла внутрь и ступила на деревянный, натертый до блеска пол. Большая его часть была покрыта мягким ковром с розовыми и бордовыми розами. Пока Тереза зажигала лампу у кровати, Виктория продолжала оглядывать комнату: окна с задернутыми портьерами из тяжелого розового бархата, две оригинальные, писанные маслом картины в золоченых рамах, огромное зеркало в такой же раме на другой стене и туалетный столик с зеркалом, множеством флаконов с духами, склянок с ароматными маслами и пудрой. Венцом интерьера, несомненно, являлась огромная кровать с балдахином.

Поразительная роскошь, подумала Виктория. Похоже, разбои приносили больше денег, чем она себе представляла, если грабители могли арендовать подобные меблированные комнаты. Она снова вспомнила о Красном Герцоге. Интересно, как он распоряжался награбленным? Наверное, тоже украшал им свои чертоги, вместо того чтобы дарить обездоленным.

– Вам нравится комната? – спросила Тереза.

– Конечно, – ответила Виктория, все еще озираясь.

Ее впечатления оказались настолько сильными, что она с трудом соображала и, пытаясь найти объяснение своим догадкам, терялась еще больше. Ее внимание привлекла одна из картин. Она подошла поближе. Поначалу ей показалось, что художник изобразил розы, переплетенные с виноградной лозой. Теперь она поняла, что на самом деле в центре картины было обнаженное женское тело, а розы и лоза обвивали руки и ноги полулежащей одалиски, а также украшали ее волосы. То, что она разглядела вблизи, шокировало ее, и она поспешила отвести глаза.

– Любите живопись? – спросила Тереза.

– Просто раньше я ничего подобного не видела, – уклончиво ответила Виктория.

– Я понимаю. Вам, должно быть, не до этого. Наверное, устали не меньше, чем я от этих картин. Везде одно и то же: обнаженные женщины лежат на бархате или атласе.

– Значит, популярны.

– Да, но не высший класс. Абсолютная безвкусица.

– Вероятно, вы правы, – согласилась Виктория, решив пока не рассматривать другую картину.

– Я знала, что вы оцените эту комнату, – продолжала Тереза, двигаясь к кровати, – потому что вы женщина из высшего общества. Это видно.

– Конечно, вся эта роскошь и удобства выглядят прекрасно и располагают к отдыху. Тем более что после езды верхом у меня все болит и я безумно устала. Хотя должна признаться, это не совсем то, к чему я привыкла. Я живу в другой обстановке.

– Я слышала, Красный Герцог в своем убежище окружил себя таким же комфортом, как в городских домах или у нас.

– Я не женщина Красного Герцога.

– Ясное дело – умная женщина всегда держит язык за зубами. Красный Герцог, должно быть, очень высоко вас ценит.

Виктория не выдержала:

– По правде сказать, я умираю от голода и действительно безумно хочу залезть в горячую ванну.

– О, простите меня, mi dulce. Я заболталась сверх меры. Но вы такая интересная! Un momento,[5]5
  Одну минуточку (исп.).


[Закрыть] дорогая. Сейчас мы исполним все ваши желания.

Тереза заговорщически улыбнулась и быстро вышла.

Виктория подошла вплотную к другой картине и замерла в изумлении. У нее перехватило дыхание. В отличие от первой на этой был совершенно нагой мужчина, увитый терновником и темно-пунцовыми, почти черными розами. Ее глаза, никогда не видевшие мужского тела в натуре, невольно устремились к той его части, о которой обычно упоминали шепотом. Это она, по рассказам, могла причинять женщине боль или доставлять удовольствие. Однако изображенный на картине детородный орган был настолько велик, что опровергал все ее представления. Нет, это было что-то… совершенно невообразимое.

Виктория вдруг вспомнила лицо Корда, его мускулистые руки, мощные бедра и упиравшийся в нее твердый бугор. Она покраснела. Значило ли это, что она вызывала у него желание?

Она круто повернулась и быстро отошла от картины. Что, если Корду вздумается применить силу? Неожиданная мысль вызвала в ней тревогу, несоизмеримую с той, что она уже испытывала. Точно такая ситуация описывалась в одном криминальном романе, который ей однажды довелось прочитать. Правда, самые пикантные места она толком не уяснила, так как автор, вместо того чтобы называть вещи своими именами, ограничивался туманными намеками. Что касается отрицательного героя, то она запомнила, что это был очень энергичный джентльмен, неспособный управлять своими инстинктами. Может, и Корд такой же?

Первый раз в жизни Виктория пожалела, что мало знала о мужчинах. Надо было чаще шушукаться с подружками и больше времени проводить с поклонниками. Вместо этого она занималась высокими материями, витала в небесах и с головой ушла в книги, а от этого сейчас не было никакого проку.

Что же делать?

Она ходила взад-вперед по комнате и думала. Остановилась, поглядела на одну картину, потом на другую – и вдруг ее осенило. Она залилась краской и села на кровать. Какая же она наивная! Она находится не в бандитском притоне, а в публичном доме. Это же бордель высшего класса! И привел ее сюда Корд!

Но как он смел! Хотя… Ведь он считал ее любовницей Красного Герцога. Стало быть, с ней можно обращаться как с женщиной на один вечер. Она не знала, как быть, и продолжала ломать голову. Что, если он привез ее сюда, рассчитывая получить удовольствие? Нет, тут же успокаивала она себя, в борделе полно таких женщин. И раз уж эти шлюхи работают здесь, они должны хотеть его. А она не хочет.

Конечно, не хочет. Однако она вновь вспомнила его руки, тепло его крепкого тела и пластичные движения. Каким-то образом она вдруг представила его с женщиной – вкрадчивого и гибкого, как пантера, готового доставить удовольствие и наслаждаться самому, готового к…

Услышав стук в дверь, Виктория вскочила с постели и расправила юбку, боясь, как бы внешним видом не выдать свои мысли.

– Войдите, – выдавила она из себя.

Дверь отворилась, и в комнату вошла высокая и широкая в кости блондинка. Девушка улыбнулась Виктории, а затем жестами обратилась к кому-то у себя за спиной. В дверях появились несколько мексиканских женщин. Они торопливо внесли большую ванну и бадейки с горячей и холодной водой. После того как они установили ванну, девушка, выступавшая в роли старшей, приблизилась к Виктории.

– Меня зовут Бетэнн, – сказала она, откровенно разглядывая Викторию. – Я по поручению мисс Терезы. Она выбрала меня, потому что я говорю по-английски. Я американка, – гордо сообщила она.

– Привет, Бетэнн. Я – Виктория.

– О, вы очень привлекательны.

– Спасибо. Вы тоже.

– У себя на родине я была никем. Вечно голодная. Все меня считали дурнушкой. А здесь я на особом положении, единственная в своем роде.

– Вид у вас цветущий, – поддакнула Виктория, стараясь на всякий случай проявить дружелюбие. Она не исключала, что позже придется обхаживать кого-нибудь, чтобы ей помогли с побегом. К тому же Бетэнн действительно выглядела здоровой – этакая розовощекая деваха со светлыми волосами и синими глазами, большой грудью, еле втиснутой в синее хлопковое платье с глубоким вырезом, и крупными квадратными, но с виду ловкими руками. Да весь ее облик подтверждал сноровистость и привычность к физическому труду.

– Да, сейчас я чувствую себя хорошо. Ем регулярно. Работы не чураюсь, какая бы ни была. Я не против лежать на спине. Это лучше, чем то, что я имела у себя дома.

– Я рада за вас, – сказала Виктория, с горечью думая о ее судьбе. Если Бетэнн считает мир, в котором она оказалась, землей обетованной, манной небесной, то нетрудно представить, в каком аду она жила в предыдущие годы. Ведь ей было не больше восемнадцати лет.

– Спасибо за добрые слова, – поблагодарила Бетэнн и переключила внимание на своих товарок.

Несколькими быстрыми движениями проворных рук она заставила женщин закончить работу и выйти за дверь. Тогда она подошла к туалетному столику, выбрала какое-то благовонное масло и вылила щедрую порцию в воду. Затем сложила стопкой несколько пушистых белых полотенец и вместе с губкой и душистым мылом положила рядом с ванной.

– Все готово, – улыбнулась она. – Можете залезать.

– Спасибо, – сказала Виктория, дожидаясь, когда девушка уйдет, но та не уходила.

– У вас усталый вид, мэм, – сказала она, подходя к Виктории.

– Да, наверное.

– Так вам нет нужды утруждать себя. Предоставьте все мне.

– Предоставить вам?

– Ну да. Я буду вашей горничной. Столько, сколько вы здесь пробудете.

Виктория отступила на шаг. Конечно, она знала обычаи. Леди полагалось иметь прислугу. В высшем обществе это было в порядке вещей. Девушки помогали дамам раздеваться, купаться в ванне, потом укладывали им волосы. Но у нее самой никогда не было горничной, и вряд ли она нуждалась в ней сейчас.

– Спасибо, Бетэнн, но я не вижу необходимости.

У девушки задрожала нижняя губа.

– Я вам не нравлюсь?

– О нет. Дело не в этом. Просто это излишне. Я сама в состоянии все сделать.

– Вы не представляете, как рассердится мисс Тереза, если вы отошлете меня назад. Тогда мне не миновать порки.

Виктория заколебалась. Может, и впрямь ее накажут? Да, в это можно было поверить.

– Ну хорошо, вы поможете мне раздеться.

У Бетэнн заблестели глаза.

– О, спасибо вам, мэм, – сказала она. – Я аккуратно.

И она действительно постаралась. Осторожно расстегнула ее пыльный дорожный костюм, сняла с нее туфли, затем нижнюю юбку. Но когда она взялась за сорочку, Виктория упреждающе вскинула руку вверх.

Бетэнн в растерянности остановилась:

– Я сделала что-то не так? Вам больно?

– Нет-нет. Просто я думаю, этого достаточно.

– Позвольте мне снять с вас корсет. Вы сразу вздохнете свободно.

Девушка быстро освободила ее от корсета. Виктория не успела опомниться, как уже стояла голая. Бетэнн с любопытством рассматривала ее, словно призовую лошадь.

– О, теперь я понимаю Корда. Вот откуда такой пожар! То-то я смотрю, он на себя непохож, когда привел вас сюда, чтобы вы искупались. Да, с таким телом я бы и не подумала возвращаться на тяжелую работу.

Виктория быстро села в воду и с облегчением вздохнула, когда пена укрыла ее.

Но Бетэнн еще не выговорилась. Она подошла ближе и, прищурив глаза, сказала:

– Говорят, вы любовница Красного Герцога. Наверняка вы знаете что-нибудь заковыристое. Позже поделитесь со мной? Покажете, как лучше ублажить мужчину? Я делаю все, чтобы научиться. Мне очень хочется, чтобы у меня были свои постоянные клиенты, которые бы меня ценили.

– Мне очень жаль, но…

– Да-да, я знаю. Конечно, неразумно раскрывать секреты ремесла, но не судите меня строго.

– Нет, Бетэнн, я была бы рада помочь вам, но единственное, что я умею, это писать… ну, вы понимаете, о чем я говорю. Я описываю события, вещи…

– О, тогда вы должны знать разные любовные словечки. Да? Расскажете, что обожают мужчины?

Виктория второй раз пошла на уступки.

– Хорошо, Бетэнн. Если будет время, я буду рада познакомить вас с некоторыми словами.

– О, благодарю вас, мэм! Вы не представляете, как это много значит для меня. Ведь я совсем недолго училась в школе.

– Очень жаль, что вам не повезло. Я сделаю все, что смогу. Но сейчас мне очень хочется побыть одной, просто полежать в горячей воде.

– И тем временем придумать несколько таких словечек для Корда? Это вы здорово сообразили! Купайтесь, а я приду позже. Принесу вам ужин и помогу одеться.

– Спасибо.

Когда Бетэнн тихо притворила за собой дверь, Виктория закрыла глаза, затем вновь широко распахнула. Надо бы встать побыстрее и запереться на ключ, если это возможно.