Текст книги "Родники любви"

Сейчас для нее не существовало ничего, кроме страсти, и не было женщины, которая могла бы с ней сравниться. Она притянула его к себе, нежно проведя руками по его спине. Внезапно он тоже ее захотел и уже не мог сдерживать своего желания. Задрав рубашку, он раздвинул ей ноги. Он не позволял ей носить штанишек, и теперь его охватила безумная страсть.

Услышав доносившиеся сверху из открытого окна стоны и вздохи Джой Мари, Джон поднял голову и стиснул кулаки. Перед ним возникла картина:

Джой Мари под этим французом, и он овладевает ее телом.

От этой мысли ему становилось плохо. Но он не сделал ничего, чтобы остановить происходящее в спальне. Джой Мари – не его, и никогда не будет ему принадлежать. Джон не мог ни защитить ее, ни даже чем-нибудь помочь. Он не мог даже к ней прикоснуться, потому что он – человек Густава Доминика и телом, и душой.

Джой Мари была счастлива. Но только потому, что не знала, какое будущее ждет ее. Джон же видел их раньше, женщин, которых Густав превращал в рабынь, используя свой кристалл, свое очарование и тело. Они влюблялись в него, но француз не любил никого и никому не давал никаких обещаний. В конце концов он всегда их бросал.

Джона это не касалось, но он видел, что Густав может заполучить любую женщину и быть с ней до тех пор, пока она ему не надоест.

Прежде это Джона не волновало. Но те женщины не были похожи на Джой Мари. Они сами были не без греха, не страдали, потеряв любимого мужа, и не были одиноки. У Джона тоже было жестокое сердце. Но Джой Мари запала ему в душу, чего не было с ним уже очень давно, а может быть, даже никогда.

Любовь была ему не нужна, и он не любил Джой Мари. Но чувствовал ответственность, волновался за нее. Это было предательством по отношению к Густаву. Джон разрывался между ними, но пока ничего не делал. Джой Мари счастлива, Густав доволен. От него требовалось лишь их охранять, а это он умел делать хорошо.

Крики Джой Мари стали громче, и Джон отошел подальше, стараясь думать о чем-нибудь другом. С Дрэйком Дэлтоном могут быть проблемы. Да и с Селеной Морган, наверное, тоже. А этого допустить нельзя. До отплытия на Мартинику оставалось совсем немного времени, и ничто не должно сорвать планы. На острове все будет хорошо. Возможно, Густав даже женится на Джой Мари и сделает ее хозяйкой своего особняка. Тогда Джон сможет любоваться ею всегда. От этой мысли ему сделалось грустно.

Когда стоны Джой Мари стали особенно громкими, у Джона на лбу появилась испарина, и он уже не мог не думать о том, как это прекрасно – владеть ею. Ему, а не Густаву. Он обругал себя за крамольные мысли.

Густав спас ему жизнь. Это случилось в Англии, в таверне ливерпульских доков. Всю жизнь, напиваясь, он устраивал скандалы. Густав ему помог: одного уложил пулей, а остальные разбежались. Джон был не дурак, и когда Густав предложил ему работу, он, конечно же, согласился.

Он обязан Густаву жизнью. И даже большим.

Свое он отплавал, потерял левую руку, а потом чуть не расстался с жизнью от начавшейся лихорадки. В доках работы для него не было. Он пытался доказать, что все еще человек, но вскоре понял: ему суждено доживать остаток дней с протянутой рукой или, в лучшем случае, перебиваться случайными заработками. Не мог он вернуться и домой в Денмарк и предстать перед родственниками и друзьями калекой, которого будут постоянно жалеть, стать им обузой.

И он клял свою гордыню.

Теперь он был человеком Густава Доминика. Регулярно ел, спал на чистых простынях. У него были деньги, на которые, когда захочется, он мог выпить или найти женщину. Единственное, что от него требовалось, – охранять француза. С этой работой он справлялся хорошо и был спокоен до тех пор, пока Густав не привез в Новый Орлеан Джой Мари. С этого момента Джон не находил себе места.

Теперь он думал лишь о том, как бы ее обнять. Да не только обнять, черт возьми! Думать об этом было глупо, даже опасно, но это не имело значения. Он отчаянно ее хотел, даже не подозревал раньше, что его может охватить такая страсть.

А Густав теперь казался ему лишь… обольстителем, разрушителем, пожирателем женщин.

Надежды не было. Джой Мари никогда не согласится быть с калекой, с человеком, не способным обеспечить ей тот уровень жизни, который она заслуживала. С человеком, который не может даже привести ее в свой дом, где и так тесно от многочисленной родни.

Да. Меньше всего на свете Джой Мари был нужен однорукий Джон Дэйн.

Глава 5

– Эта работа требует точности, правда? Роза крошила высушенные листья в маленький красный бархатный мешочек.

– Да!

Селена мельком взглянула на рабочий стол.

Все ее внимание было приковано к входной двери. – Ты договорилась пойти на ленч с невесткой Дрэйка Дэлтона, чтобы спасти наш бизнес? – Роза добавила в мешочек измельченный фиалковый корень. Ее голос звучал скептически.

– Дрэйк попросил меня помочь.

– Селена, ты ничего о них не знаешь. Я думала, ты просто хочешь проверить на нем любовное снадобье, а потом его забудешь. Если ты влезешь в эту историю, то забыть его тебе будет непросто.

– Никуда я не влезу.

Роза подняла на Селену глаза.

– Но ведь ты собираешься на ленч с Джой Мари Дэлтон?

Селена встала, прошла по комнате и снова повернулась к Розе.

– Дрэйк беспокоился о Джой Мари и попросил меня поговорить с ней. Так что…

– Он ее любит?

– Не знаю.

– Это важно.

– Я понимаю. – Селена рассеянно наматывала на палец длинную зеленую ленту. – И все же, чем больше я узнаю о прошлом Дрэйка, тем лучше. Джой Мари может рассказать мне намного больше, чем сам Дрэйк. Ведь происходит что-то странное.

– Что ты имеешь в виду?

– Во-первых, Дрэйк сказал, что Густав не дает ему встретиться с Джой Мари. Во-вторых, почему вдруг Густав Доминик сделал ее своей ассистенткой? И в-третьих, почему Дрэйк так о ней беспокоится?

– Понятно. Твое доброе сердце неспокойно, тебе кажется, что она попала в беду.

– Ты считаешь, я вмешиваюсь не в свое дело? Роза покачала головой и улыбнулась.

– Ты всю жизнь помогаешь людям, Селена. И я сомневаюсь, что ты вот так сразу остановишься.

– Я действительно беспокоюсь за нее. – Селена бросила ленту. – Ты ведь не ходила на сеанс.

– Ты думаешь, Доминик очень способный?

– Нет, но похоже, он – неплохой гипнотизер. Сеанс же по-моему – сплошная мистификация. Дрэйк тоже так считает.

– Но, сходив на этот сеанс, ты ни на шаг не продвинулась в поисках наших друзей?

– Нет. Но я не сдаюсь.

– Я тоже. И Альфред расспрашивает кого только можно.

– Последнее время он что-то не заходит к нам, – нерешительно сказала Селена.

– Я сказала, что ему пора от меня отвыкать.

– Роза…

– Ничего не поделаешь. Он уезжает на север. Я остаюсь здесь. Со временем я забуду о нем.

– Если сможешь.

Роза посмотрела на нее и, сжав губы, потянулась за склянкой с чабрецом.

– Я сильная и сделаю все как нужно.

Селена хотела ответить, но в этот момент над дверью звякнул бронзовый колокольчик.

На пороге стояла Джой Мари. На ней было простое розовое платье, никакой косметики на лице. Светлые волосы забраны в пучок.

В первый момент Селена растерялась, не узнав невестку Дрэйка. Затем поспешила к ней.

– Я так рада, что ты смогла прийти, Джой Мари. Проходи, пожалуйста. Я хочу представить тебе свою подругу и помощницу.

Войдя в «Любовные снадобья», Джой Мари огляделась.

– Как у вас хорошо.

– Спасибо.

Селена повела ее в глубь помещения. Роза поднялась, держа в руке красный бархатный мешочек.

– Здравствуй. Я – Роза Дубони. Джой Мари улыбнулась:

– Рада с тобой познакомиться. – Она взглянула на заваленный всякой всячиной стол. – Здесь вы готовите свои смеси?

– Да. – Роза снова села.

– Если вы сейчас заняты, можно пойти на ленч позже, – неуверенно сказала Джой Мари.

– Нет, такой беспорядок здесь у нас всегда. – Селена приподняла голубой атласный мешочек и вновь бросила его на стол.

– Наверное, чтобы работать в аптеке, нужно очень многое знать и уметь, – сказала Джой Мари, стараясь, по-видимому, завоевать расположение Розы.

– Да, это верно, – Роза продолжала работать.

– Ладно, пойдем, пожалуй.

Селена направилась к выходу. Она хорошо знала Розу, знала, что она никому не верит. Особенно незнакомым.

– Рада была познакомиться. – Джой Мари еще раз улыбнулась Розе и вышла вслед за Селеной.

На улице Селена повернула налево.

– Пойдем в «Тьюагью».

– Я там никогда не была, но слышала, это хороший ресторан. – Они шли мимо магазинов, и Джой Мари с интересом разглядывала витрины. – Я почти не выхожу на улицу.

– Это никуда не годится. В Новом Орлеане есть что посмотреть.

– Я знаю, но Густав очень ревнив.

– Наверное, как и все мужчины.

– Да. Он так разозлился из-за Дрэйка.

– Но ты его успокоила? Джой Мари нахмурилась.

– В некоторой степени.

– Все это не очень хорошо. – Они перешли улицу и остановились. – А вот и «Тьюагью». Пошли. Если захочешь, дорасскажешь мне там.

Они оказались в длинном узком зале. Вдоль стен стояли квадратные, накрытые белыми скатертями столики. Было еще рано, и посетителей было немного. Появился официант в черных брюках и белой накрахмаленной рубашке.

– Bonjour, мадемуазель Селена. – Он пригласил их жестом за столик у окна.

– Merci.

Усадив их, он ушел. Джой Мари была удивлена, а Селена рассмеялась.

– Не волнуйся, здесь не заказывают. Они подают только один набор блюд, но каждый день что-нибудь новое.

Джой Мари заколебалась.

– А что, если еда мне не понравится?

– Понравится. Можешь мне поверить. Разве ты не любишь приключения?

Теперь рассмеялась и Джой Мари.

– Приключения за столом. Это мне нравится.

– К тому же здесь говорят по-французски, а по-французски, мне кажется, ты не понимаешь.

– Нет, не понимаю. В Техасе мы часто говорили по-испански, – она пожала плечами. – Даже не знаю, что бы вышло, начни я заказывать блюда по-французски.

– А в «Виюкс Кафе» многие говорят по-испански.

– Да, я заметила, но это не тот диалект, на котором говорят в Техасе.

– Но, наверное, не особенно отличается. Их разговор прервал официант. Поставив бокалы с водой, он ушел, но тут же появился снова с тарелками, полными дымящегося супа, и плетеным блюдом с горячим хлебом.

– Теперь ты, наверное, понимаешь, почему я часто сюда захожу, – сказала Селена, опуская ложку в суп. Но сейчас ей хотелось не столько есть, сколько побольше узнать о Джой Мари, Густаве и Дрэйке.

– Восхитительно! – удивленно и довольно сказала Джой Мари, попробовав суп. – Очень необычно. Что это такое?

– Черепаховый суп. Джой Мари улыбнулась.

– Хорошо, что здесь не заказывают. Никогда бы не отважилась попросить черепаховый суп. Но теперь очень рада, что его попробовала.

Селена кивнула, съела несколько ложек, а затем вновь посмотрела на Джой Мари. Больше ждать она не могла.

– Давай поговорим о Густаве Доминике.

– Он очарователен, правда? – Голубые глаза Джой Мари засветились любовью.

– Да. Я хотела бы узнать у него о гипнозе. Я не только фармацевт. У меня есть еще и некоторые медицинские навыки. Этому меня научила моя бабушка.

– Правда? Я тобой просто восхищаюсь!

– Спасибо. Но ты тоже очень талантлива. Скажи, трудно быть ассистентом мистера Доминика?

– Нет. По большей части он все делает сам. На ранчо мне приходилось работать куда больше, – в ее голосе послышалась грусть.

– Ты скучаешь по своему мужу?

– Скучала раньше, пока не встретила Густава. Дрэйк часто и надолго уезжал. Я чувствовала себя такой Одинокой! Но теперь все по-другому. – Она взяла кусочек хлеба. – Тоже очень вкусно! Селена последовала ее примеру.

– Но Дрэйк приехал за тобой.

– Дрэйк. Он делает все, чтобы сохранить семью. И я не могу понять, почему. Наверное, потому, что больше у него никого не осталось. – Она нахмурилась.

– Что значит, «никого не осталось»?

– Это и значит. – Поколебавшись, Джой Мари заговорила. – Родители Дрэйка умерли от лихорадки. Мой сын, племянник Дрэйка, сорвался в пропасть. Потом умер мой муж. Кроме меня у него никого нет. – Она повертела в руках ложку, потом положила ее и подняла на Селену глаза. – На Дэлтон-ранчо, куда бы я ни глянула, повсюду видела боль, смерть и потери.

– Прости.

– Дрэйку тоже тяжело. Но он владелец ранчо. И стоит ему захотеть, с ним согласится жить любая женщина.

– Я думала, может…

– Дрэйк и я? – Джой Мари покачала головой. – Нет. Еще до того, как появился Густав Доминик, я собиралась уехать. И мне не хотелось видеться с Дрэйком на прощание. Он, быть может, и даже убил бы Густава, защищая то, что, по его мнению, принадлежит ему.

– Но…

– Селена, ты не знаешь Дрэйка Дэлтона. И честно, советую тебе держаться подальше от него. Я люблю его как брата, он всегда был ко мне добр.

Но когда что-то угрожает его ранчо или хотя бы он так думает, то свирепеет, словно бык. Он станет драться насмерть, чтобы сохранить свою землю и семью. – Она глубоко вздохнула. – Но я хочу , жить сама по себе, подальше от Дэлтон-ранчо, подальше от этих воспоминаний.

Похолодев, Селена кивнула. Да, она хотела узнать о Дрэйке Дэлтоне, но, конечно, не такое. Ни к чему ей было знать о печалях Джой Мари. Ребенок. Муж. Ничего удивительного, что она решила уехать.

– Понимаешь?

– Да.

– Ты поможешь нам с Дрэйком?

– Я почти не знаю его.

– Да, но надо, чтобы он уехал. Иначе от него будут неприятности. Я его знаю хорошо.

Селена вспомнила о любовном снадобье, приготовленном для Дрэйка Дэлтона, и аппетит у нее сразу же пропал. Не берется ли она за дело, которое ей не по силам? Нет. В себя нужно верить. Она должна помнить о всех тех, кому нужна ее помощь, и не может позволить себе никаких симпатий. Дрэйк Дэлтон – ее враг.

– Ну так как, Селена?

– Дрэйк привлекателен, но не в моем вкусе. Джой Мари улыбнулась.

– Брат моего мужа во вкусе всякой женщины. Особенно если он сам о ней думает. – Она доела суп. – Так ты мне поможешь?

– Даже не знаю, что я смогу сделать.

– Я знаю Дрэйка. Он наверняка решил, что Густав меня похитил. Или что-нибудь в этом роде. Но это не правда. Это просто невозможно. Я люблю своего француза, мне нравится то, что он делает, его целеустремленность, его образ жизни. И мы уже поговариваем о свадьбе.

– Я очень за тебя рада.

– Спасибо. – Джой Мари внезапно погрустнела. – Я не хочу, чтобы Дрэйк разрушил мои планы.

– Я понимаю.

Селена чувствовала себя очень неуютно. Она не доверяла Густаву Доминику, но совершенно ясно, что Джой Мари не захочет и слышать ничего плохого о человеке, который помог ей забыть трагическое прошлое. Она понимала Джой Мари, но, тем не менее, все это ее беспокоило. И она не могла не помочь человеку, который просит ее о помощи. Тем более такому одинокому, которому не к кому больше обратиться.

– Я сделаю все, что в моих силах, Джой Мари, но Дрэйк мне не особенно доверяет. Ему не нравится, чем я занимаюсь.

– Дрэйк никогда не признавал ничего нового сразу. – Джон Мари наклонилась и пожала Селене руку. – Спасибо.

– Так что же мне ему сказать? Вдруг на стол упала тень.

– Скажи мне, какого черта ты делаешь в Новом Орлеане, Джой Мари! – Взяв стул, Дрэйк уселся за их столик.

Джой Мари нахмурилась и бросила на Селену недовольный взгляд.

– Селена здесь ни при чем, – пристально посмотрел на невестку Дрэйк. – Просто бульдог Доминика не позволит мне с тобой встретиться. Из дома ты выходишь не часто, но можешь не сомневаться, каждый твой шаг мне известен.

– Дрэйк, я больше тебе не родственница, – резко сказала Джой Мари.

– Ты навсегда останешься Дэлтон!

– Если только не поменяю фамилию на Доминик.

Дрэйк удивился.

– Ты выходишь за него?

– Я люблю его, я говорила тебе это. Мне с ним хорошо. Самым большим счастьем для меня будет стать мадам Густав Доминик.

– Но ранчо…

Джой Мари покачала головой.

– Это твое ранчо.

– Но ты ведь помогала мне вести дела!

– Раньше. – Джой Мари поднялась. У нее в глазах стояли слезы. – Как ты не понимаешь? Техас для меня – только печаль. Дэлтон-ранчо для меня – кладбище. Я не вернусь туда никогда. Я хочу жить с Густавом. И оставь меня в покое!

Она вскочила из-за стола, опрокинув стул, и выбежала из ресторана. Дрэйк бросился было за ней, но Селена схватила его за руку.

– Не надо. Ей нужно побыть одной. Ты расстроил ее.

Поколебавшись, он снова сел.

– Она ненавидит меня, потому что я – Дэлтон?

– Не думаю, чтобы она тебя ненавидела. Я даже не уверена, что сейчас она в состоянии разобраться в своих чувствах. Она просто хотела уехать подальше от боли, от воспоминаний…

– Что она тебе порассказала?

– Вполне достаточно. Просто она сказала, что в вашей семье все умерли, остался только ты.

– Да, это так.

– Мадемуазель? – Официант топтался рядом, не решаясь, прервать их беседу.

Селена посмотрела на него, а потом на Дрэйка.

– Она забыла про ленч.

– Ладно, я съем.

Она кивнула официанту. Тот поправил стул и, взяв пустые тарелки, удалился.

– Так что мы будем есть? – пересел Дрэйк на место Джой Мари.

– Не знаю.

– Как это?

– Ты раньше здесь не был?

– Нет.

Селена вздохнула. Ей хотелось уйти вместе с Джой Мари и попробовать ее успокоить. Но ее одну Дрэйк не отпустит, а идти вместе, чтобы они продолжали ссориться, абсолютно незачем. Но и есть ей теперь совершенно не хотелось.

– Я думал, ты уже заказала, – смутился Дрэйк.

– Здесь нет выбора блюд.

– Если еда мне не понравится, я не заплачу. Селена закатила глаза.

– Здесь хорошо кормят, и хватит об этом.

– Я смотрю, у тебя хорошее настроение.

– Я просто пытаюсь объяснить, почему в «Тьюагью» нет меню.

– Ладно, не расстраивайся из-за этого.

– Я и не расстраиваюсь. – Селена даже закусила губу от злости.

– А о чем еще рассказала тебе Джой Мари?

– Мадемуазель Селена! – снова прервал их подошедший официант, поставив дымящиеся тарелки.

– Merci. – Похоже, сейчас у них с Дрэйком разговора не получится. Они будут только ругаться.

– Что это?

– Очень сожалею, но к черепаховому супу ты опоздал.

– А я об этом не сожалею. – Он с отвращением посмотрел в тарелку. – Я лучше съел бы бифштекс или просто кусок жареного мяса.

– Не сомневаюсь. Кстати, это рис с крабами.

– Здесь можно умереть с голоду.

– На десерт закажем кофе.

– Нет, лучше пойдем. Там, через улицу, торгуют пирожками.

– Ты можешь идти, а мне после ленча нужно работать.

Дрэйк пропустил ее фразу мимо ушей и решил попробовать еду. Одобрительно кивнув, он быстро расправился со своей тарелкой. У нее тоже появился аппетит, и она с удовольствием принялась за рис с крабами. Интересно, бывал ли он когда-нибудь вообще вежливым и спокойным? Умел ли он добиваться своего не силой, а каким-нибудь другим способом?

– Если у тебя что-нибудь останется, я доем, – сказал Дрэйк, взяв кусок хлеба.

– Прекрати смотреть мне в тарелку, я доем сама.

– Этого-то я боялся. – Он доел хлеб и, откинувшись на спинку стула, стал серьезным. – Как ты думаешь, что происходит с Джой Мари?

– Честное слово, я не знаю. Похоже, она любит Густава Доминика. Но он – гипнотизер. Хороший ли он? Я не знаю. Честный? Опять не знаю. Он любит Джой Мари?

– Мы не знаем. – Дрэйк поднял палец. – Нутром чувствую, что этот Доминик – мошенник. Он увел у Дэлтонов Джой Мари и деньги. Я не против, если только он ее любит и позаботится о ней. Но если это не так, я отберу у него и ее, и деньги.

– Это ты уже говорил. Но как мы узнаем правду? Я поговорила с Джой Мари, как ты просил. Она мне понравилась. Но не знаю, что еще могу для тебя сделать.

– Продолжай встречаться с ней, Селена. – Дрэйк наклонился ближе. – Сам я не могу этого делать. Доминик настраивает ее против меня.

– Почему я должна тебе помогать, если ты собираешься развалить мое дело?

– Я хочу это сделать для твоей же пользы. И для пользы остальных.

– Ты просто не понимаешь, о чем говоришь. – Она встала и бросила на стол салфетку. – Как я вижу, ты вдобавок ничего не понимаешь в женщинах. Наверное, поэтому ты и не женат. – Она направилась к двери.

Дрэйк бросил на стол деньги, не зная, сколько нужно. Хмуро посмотрев на официанта, он поспешил за Селеной. На улице он схватил ее за руку и повернул к себе.

– Мне уже начинает надоедать, что женщины постоянно от меня убегают. В кого, черт возьми, в этом проклятом городе превратились леди?

– Дрэйк, дело вовсе не в Новом Орлеане. Все дело в тебе. Ты что, не можешь быть джентльменом?

Он нахмурился и потянул ее за собой в «Кафе де Мондье».

– Ладно, нечего меня воспитывать. Я просто хочу ей помочь и делаю это, как умею.

Когда они проходили мимо «Любовных снадобий», она сжала его руку и остановилась.

– Послушай, я поговорила с Джой Мари, и это все, что я могла сделать. Я буду поддерживать с ней отношения и дальше. Хорошо?

– Спасибо. – Он тоже остановился и провел рукой по своим густым волосам. – Я с ней слишком груб?

– Ты груб со всеми. Здесь все-таки цивилизация, и жизнь отличается от той, которую ты привык видеть на своем ранчо.

Он улыбнулся.

– Может быть. Но все же я своего добьюсь. – Взяв ее за подбородок, он повернул лицом к себе. – Думаю, ты в этом не сомневаешься?

Казалось, его пальцы жгут. Улыбка сильно его изменила, сейчас он был похож на мальчишку. Такой Дрэйк Дэлтон ей нравился. Очень нравился. Но причина этому – любовное снадобье. Или нет?

Наклонившись, он поцеловал ее в губы. Скорее властно, чем с чувством. Затем пристально посмотрел на нее. Его карие глаза были теплыми. И страстными.

– Увидимся вечером.

Он повернулся и зашагал по улице.