Текст книги "Жених для Красной Шапочки, или Чудовище моей мечты"

Прислушиваясь к каждому шороху, ждала, что доски вот-вот начнут скрипеть и прогибаться под тяжестью зверя, унюхавшего добычу, но ничего не происходило. Ужасный визитер, похоже, решил исследовать дом, а не террасу. А может, и нет, потому что никакого грохота из настежь открытой двери тоже не доносилось. То ли монстр к месту прирос, то ли… он мне просто привиделся. Второе было предпочтительнее, но глазам своим я пока что верила, поэтому продолжала сидеть в воде и паниковать. Молча, дабы не привлекать к себе нежелательное внимание не поддающихся идентификации личностей. Вдруг гость человечинкой питается? Я на роль чужого ужина не подписывалась!

Минуты медленно текли, неизвестность давила, а мышцы сковывал холод. Решив, что без движения я тут окончательно околею, набралась смелости и выглянула из своего укрытия, чтобы тут же нырнуть обратно, ибо «плод моего воображения» никуда не делся. Он неспешно прохаживался по кухне, будто что-то искал, но делал это подозрительно тихо для своей комплекции. Понимая, что назад мне путь заказан, а до утра сидеть под мостками вряд ли смогу, я медленно поплыла к берегу.

Пять километров до города? Фигня вопрос! При таком-то мохнатом стимуле, облюбовавшем дом Миранды! Лишь бы не заметил движение в воде, не принял меня за щуку и не решил порыбачить!

Выбравшись из озера, я наскоро отжала футболку, чтобы не так сильно липла к телу, и, без конца озираясь, побрела к дороге. Мокрые ступни скользили по холодной траве, в кожу больно впивались мелкие камешки, обломки веток и прочий лесной мусор, но я не сдавалась. Сейчас, главное, добраться до людей и попросить помощи. Вздрагивая от любого треска, шелеста крыльев или крика ночной птицы, я без конца оборачивалась, ожидая погоню. Мне чудились чьи-то крадущиеся шаги, казалось, что я слышу тяжелое дыхание за спиной. Но стоило посмотреть назад, как наваждение отступало.

Просто лес, живущий своей ночной жизнью. Или не просто?

Не в силах бороться с накатившей паникой, я сдавленно всхлипнула и сорвалась на бег. Спотыкаясь и падая, поднималась снова, чтобы нестись сломя голову дальше. По кочкам и лужам, по мокрой от росы траве и дорожной грязи, в которой перемазалась с ног до головы. Я напоминала жертву маньяка, умудрившуюся вырваться из лап похитителя. Жертвой себя и чувствовала: заложницей собственного страха, который мешал не то что думать логически, но и нормально дышать.

Ощущение погони усиливалось, звук чужих шагов стал отчетливее. Или это были удары моего взбесившегося сердца? Я больше не оборачивалась, чтобы проверить догадку, боялась потерять драгоценные секунды. Размазывая по щекам то ли слезы, то ли грязь, повторяла как мантру:

«Только бы успеть, только бы не попасться…»

И все-таки попалась.

Меня нагнали и схватили сзади, аккурат когда я чуть не упала, угодив в очередную колдобину, притаившуюся в темноте. Испуганно вскрикнув, забилась в чужих руках, попыталась укусить преследователя и даже ударила его пяткой. Судя по забористому ругательству, больно! Но хватку мужчина все равно не ослабил. Именно мужчина, а не чудище лесное, потому что руки, сжимавшие меня, были человеческие.

– Тихо, тихо, – зашептал он, удерживая меня от опрометчивых поступков. – Это я, всего лишь я, Аля.

Аля? Услышав необычное сокращение своего имени, я замерла. Так называл меня только деверь Миранды. Значит, это он за мной гнался? Но почему не окликнул? Я же чуть кони не двинула от страха!

– Джетт? – пробормотала, впиваясь пальцами в его предплечья. – Правда ты? – Мне все еще не верилось. Глаза заволокла соленая пелена, губы задрожали.

– Кто же еще может шататься в такой час по лесу, кроме лесника? – пошутил он, согревая дыханием мой висок. – Ну и кроме тебя, конечно, – добавил с обреченным вздохом.

Смотрящий за Альва-Арной по-прежнему прижимал меня к своей груди. Судя по ощущениям – к обнаженной. Я бы даже прониклась этой пикантной сценой, если бы не походила на вывалявшуюся в грязи свинку, которая, ко всему прочему, снова начала замерзать. И ладно бы только дрожала, так еще и зубы застучали, мешая излагать мысли.

– К-как ты тут ок-казался? – выговорила с усилием.

– Случайно, – буркнул он.

Я бы непременно развила тему, выясняя, почему по ночам лесник гуляет возле моего временного жилища, а не возле своего постоянного, но… там же медведь! Которому тоже может приспичить пойти проветриться!

– Джетт, там… там…

– Белки? – предположил он.

– Да какие на хрен белки! – вспылила я и, к собственному удивлению, даже ни разу не заикнулась. – Там медведь! Или волк… двуногий. В доме. Бежим скорей отсюда, пока он нас не засек. – Я дернулась, намереваясь продолжать путь, но лесник не отпустил. – Джетт, это не шутка. Он правда в доме. На кухне. Я видела.

– Двуногого волка? – Ирония его слов задела.

– Нет! Твою бабушку! – огрызнулась, раздражаясь. И тут же обругала себя за несдержанность. Кто в здравом уме в такое поверит? Надо было остановиться на версии с медведем. – Прости, я просто… испугалась… сильно. Пожалуйста, давай уйдем куда-нибудь подальше. А?

– Как пожелаешь, – тихо сказал он, отпуская меня.

Без его объятий сразу стало очень холодно и неуютно. Я зябко поежилась и хотела уже сделать шаг, как была легко подхвачена на руки и крепко прижата к мужскому телу. Мокрая, грязная, напряженная, как пружина, а он будто не замечал всего этого! Или, наоборот, пытался успокоить и согреть?

– Ты… т-ты что? – Дар речи снова дал сбой, вернулось заикание. – Ты меня до города тащить соб-брался? – От удивления я даже о медведе забыла, который, по-видимому, обо мне и вовсе не знал. Ну, или решил, что пустой дом со всякими вкусностями предпочтительнее охоты за перепуганной малявкой.

Мысль о еде заставила сглотнуть. Или дело было вовсе не в клубнике с мороженым, которая наверняка теперь достанется медведю? Даже при лунном свете я прекрасно различала мускулистую мужскую грудь с жутковатыми бороздами шрамов, бугрившихся под моими пальцами. Осознав, что поглаживаю лесника, ощупывая его старые раны, я покраснела. Счастье, что в это время суток все краски серы, и свидетельство моего смущения он вряд ли заметил.

– Подожди, ты… зачем развернулся? – забеспокоилась я, когда Джетт пошел в противоположном городу направлении. – Куда ты меня несешь?

– Домой.

– Нет! – воскликнула в панике. Обняв его за шею, заглянула в глаза. Они странно мерцали в полумраке, но сейчас мне было не до этого феномена. Меня беспокоил твердолобый упрямец, с непробиваемым спокойствием шагавший к цели. И ведь даже не оступился ни разу! Хотя дорога напоминала минное поле: шаг вправо, шаг влево – и ты по уши в грязи. – В доме чудище! Я не сумасшедшая, поверь! И не под кайфом! Я его видела. Большое, черное, лохматое…

– Черное? – переспросил он, прищурившись. На этот раз без тени иронии.

– Да, Джетт! Черное! Ну, или темное. Огромная шерстяная образина. Ты знаешь, кто это? Медведь? Я права? Какая-то местная разновидность?

– Разновидность, – скрипнув зубами, подтвердил лесник и едва слышно прошипел: – Мес-с-стная.

– А…

– Дома объясню, – бросил он, переходя на бег, будто сорок пять килограмм лишнего груза для него ничего не значили. – У МЕНЯ дома, – уточнил, свернув с дороги в лес.

Глава 3
Новый дом

– Она еще и поет, – пробормотал Джетт, переведя взгляд с двери ванной комнаты на лежавшего в коридоре пса, который тоже слушал гостью. С интересом и с удовольствием.

Опустив на лапы морду, Рэй время от времени дергал ухом, умудряясь попадать в такт веселой песенки из репертуара художницы. Она исполняла ее так бойко и заразительно, что не только пес, но и его хозяин проникся. Хотя у Джетта были и другие причины тут околачиваться, дожидаясь финала вокально-водных упражнений Алексы, которая, к слову, заканчивать не спешила.

Сам он принял душ минут за пять, наскоро переоделся и даже чайник успел вскипятить и порезать пиццу, разогретую в микроволновке. А голосистая птичка, забыв о времени, продолжала заливаться, принимая горячую ванну с травяными зельями, купленными у ведьмы. Происхождение ароматных настоек лесник ей, конечно же, не объяснял – добавил в воду, что считал нужным, и отправил слегка захмелевшую мыться.

Хм… а может, не слегка?

Все-таки стоило прислушаться к ее словам о неадекватной реакции на алкоголь и не вливать в замерзшую, как цуцик, Алю сто грамм коньяка для согрева. Как теперь ее из ванны доставать? И что с ней потом делать? Спать, судя по настрою, она не намерена. А вести с ней невинные беседы не способен уже он. Куда безопаснее для обоих будет отправить гостью вместе с едой в спальню, а Рэя посадить сторожить дверь… от него. В противном случае получится, как напророчила Алекса, когда, морщась, заедала лимоном коньяк: привел беззащитную девушку домой, напоил и воспользовался ситуацией.

Но он ведь не такой!

Или все-таки такой? В обществе конкретно этой девушки Джетт в своей порядочности сильно сомневался.

Пока нес ее домой, используя для сокращения пути спрятанные в лесу порталы, едва сдерживался, чтобы не согреть Алю прямо на траве без всяких ванн, одеял и алкоголя. И только страх напугать ее останавливал его от этого безумства. Дрожащая, беззащитная, мокрая… она так доверчиво к нему льнула, обнимала за шею и касалась щекой небритого подбородка, что его знаменитая выдержка трещала по швам.

От близости малознакомой, но уже такой важной и нужной ему девушки у Джетта помутилось в голове, а стену привычного хладнокровия разбил в щепки неудержимый поток желания, подавлять которое удавалось с трудом. Он всегда был холодным, расчетливым оборотнем, который сначала думал, а потом уже действовал. С Алей думать не получалось. Вернее, получалось, но почему-то все об одном.

Ему бы о черном зверолюде беспокоиться, чувствующем себя как дома на территории младшего брата, который при жизни именно черным оборотнем и был, а у него в голове, как заноза, одна единственная и совершенно неуместная мысль: «Хочу ее!» Может, на него приворот какой наложили, а он не заметил? Надо все же пообщаться с Наоми. И на предмет любовных заклинаний, и по поводу призрака в старом доме. Ведь дух Калеба после гибели так и не вернулся в Великий костер, где сожгли его изувеченное тело. Что, если все это время он прятался в камине, и сегодня ночью Аля видела именно его? Вряд ли кто-то другой посмел бы войти в зачарованное здание без ключа. Разве что белки, но на них двухметровая образина, как описала гостя художница, походила мало.

Образина…

От характеристики, которую Аля дала его брату, было и смешно и грустно. Он ведь не лучше. Как она отреагирует, когда узнает? А узнать ей рано или поздно придется, потому что отпускать певчую птичку из золотой клетки Джетт был не намерен. Во всяком случае, не сейчас. И не завтра, не послезавтра… никогда, черт возьми! Наоми… ему срочно требовалась Наоми и ее фирменный отворот – не мог он за пару встреч так сильно увлечься Красной Шапочкой! Не мог и все тут! Значит, дело нечисто. И если догадка о призраке верна, он знал, откуда ветер дует.

– Дже-э-этт, – донеслось из-за двери. – А у тебя нет халата поменьше? Этот на мне как парашют смотрится.

– Нет! – рявкнул он, злясь на себя, не на нее.

– Нет так нет, – ничуть не обиделась Александра.

Она еще немного повозилась в ванной, гремя склянками и поминая какого-то ёшкина кота, после чего вышла наконец в коридор. Лучше бы не выходила! Джетт хотел отправить гостью в комнату, куда предусмотрительно отнес еду и даже постель перестелил, а вместо этого уставился на нее, не моргая, напрочь забыв, что планировал сказать. Босая, с мокрыми волосами и в одном коротком полотенце девушка была прекрасна. А еще желанна до безобразия. Словно дразнясь, она теребила край своего импровизированного одеяния и, чуть склонив к плечу голову, смотрела на него. Изучающе так, с интересом, будто ждала какой-то реакции. Наверняка адекватной.

– Что-то не так? – спросила маленькая искусительница. – Я взяла не то полотенце?

– То, – выдавил он. – Иди спать, Аля.

– Спать? Ты обещал рассказать про медведя! – возмутился этот ходячий соблазн.

– Лучше спать, – упрямо повторил Джетт. – Иди!

– А сказку на ночь? – уперлась девчонка, вздернув подбородок. В хитрых глазах ее не было ни капли страха… и сна там тоже не было!

Идиот! Следовало напоить ее молоком с медом, а не коньяком с лимоном!

– Сказку, значит? – Он медленно отлепился от стены, которую подпирал плечом.

– Ага, – улыбнулось зеленоглазое чудовище, внимательно следя за каждым его движением.

– Страшную, – решил Джетт.

– Почему это страшную? – не согласилась с ним Алекса, делая осторожный шажок назад, когда он мягко двинулся к ней. – Страха я и так сегодня натерпелась. Давай лучше… романтическую!

– Романтическую?! – Он опешил. Даже возбуждение, смешанное с раздражением и приправленное азартом, на мгновение потеряло свой острый вкус.

– Да.

– Аля, где я и где романтика? – спросил он, почесав в растерянности затылок.

– Учитывая, что ты изволил не только помыться, но и побриться… – Она чуть закусила губу, разглядывая его. – А, судя по ароматам, которые разносятся по дому, еще и ужин разогрел, мм…

– Если продолжишь так смотреть, девочка, сказка сегодня будет не романтическая, а эротическая, – на полном серьезе предупредил Джетт.

– О-о-о! – Глаза ее загорелись предвкушением, а пальчики снова начали теребить край проклятого полотенца. – Эротическая? Про черных медведей с волчьими головами? Хочу-хочу!

– Александра! – рыкнул он, подавшись вперед. Она снова отошла.

И ладно бы просто попятилась, придерживаясь рукой за стену, но разве эта девушка так может? На очередном слепом шаге она чуть не наступила на Рэя. Тот, убегая, случайно сделал ей подсечку. Аля от неожиданности споткнулась и, неуклюже взмахнув руками, начала падать. В попытке предотвратить неизбежное Джетт схватил ее… за что схватилось. Этим чем-то оказалось полотенце, которое осталось в его руке в отличие от Алексы. Ее он тоже поймал, но она ловко вывернулась и прижалась-таки к спасительной стене. Несколько секунд в коридоре стояла гробовая тишина.

– Ни фига себе… эротическая сказочка, – заторможенно пробормотала Алекса, а потом сообразила, что осталась совсем без одежды, громко взвизгнула, прикрылась руками и убежала… в ЕГО спальню!

– Аля, стой! Не туда! – Джетт бросился за ней, выронив на ходу полотенце, которое приземлилось на голову виновато сопевшего Рэя. Тот возмущенно гавкнул и тоже метнулся в спальню. В гостевую! Там на прикроватном столике стоял поднос с едой. Судя по звону стекла и жалобному скулежу, – больше не стоит. – Да чтоб вас всех! – выругался лесник, рывком открывая захлопнутую художницей дверь. – Поймаю – свяжу, вредители! – пообещал он, осматривая темную комнату на предмет беглянки, которой почему-то нигде не было.

– Это уже не просто эротика, а БДСМ[1]1
  БДСМ – психосексуальная субкультура, основанная на эротическом обмене властью и иных формах сексуальных отношений, затрагивающих ролевые игры в господство и подчинение.


[Закрыть] какая-то! – донеслось из шкафа. – Несогласная я!

– Что ты делаешь в моем шкафу… несогласная? – подходя к ее укрытию, мягко поинтересовался Джетт. Если она с перепуга туда забилась – хана всем его планам!

– По официальной версии, прячусь, – подтвердила его догадку Аля, но как-то без дрожи в голосе, без слез и прочих сопутствующих страху проявлений.

– А по неофициальной? – глядя на дверцу, спросил он.

– Одеваюсь. Ты же лишил меня последней рубах… э-э-э… полотенца! – с тихим смешком ответила художница.

Джетта отпустило: значит, не боится его, просто стесняется… и нагло копается в его вещах!

– Ёшкин кот… да где же эта пуговица! – с досадой пробурчала Аля, чем-то громко шурша.

Понимая, что гардероб пора спасать, пока его не настигла участь пиццы с чаем, Джетт решительно открыл шкаф и уставился на сидящую внизу захватчицу, сосредоточенно пытавшуюся застегнуть на себе рубашку. Его любимую старенькую бледно-голубую… и ведь из всех сорочек маленькая бестия выбрала именно ее! Правда впотьмах рукава закатала кое-как и перепутала пуговицы, так что в перекошенном вороте и без того слишком широком для ее тонкой шейки было видно… много всего видно. Особенно когда смотришь сверху и обладаешь отменным ночным зрением.

– Не злись, – виновато сказала Аля, пытаясь прикрыть коленки полами рубахи, слишком длинной и широкой для нее. – Но твой халат с меня сваливается, а полотенце смотрится как набедренная повязка. Я потом все постираю, поглажу и верну на место, честно-честно.

Она еще что-то говорила, кажется, про вред алкоголя и стресса, а он не мог отвести от нее взгляд. Маленькая, изящная, как фарфоровая куколка, с темными прядями волос, с которых тонкими струйками стекала вода, прокладывая мокрые дорожки по тонкой ткани. Одежда липла к ее телу, натягивалась при движении, обрисовывая соблазнительно округлую грудь. Эта рубашка… что там Аля сказала? Постирает, погладит, вернет? Глупая девочка! Он готов был подарить ей все свои вещи, лишь бы видеть ее в них чаще. Было в этом что-то невообразимо трогательное и неизменно возбуждающее. Впрочем, последнее, похоже, от одежды не зависело.

– Джетт, не молчи! – воскликнула Алекса, начиная нервничать. – Если хочешь, я переоденусь прямо сейчас, только дай во что.

Он хотел… но не переодеть ее, а раздеть. Медленно, со вкусом, смакуя каждую расстегнутую пуговку. Картинка была такой яркой и почти осязаемой, что Джетт медленно опустился на пол напротив гостьи и, протянув руку, коснулся ее лица. Бархатная кожа, нежная – гладил бы и гладил. Алекса замерла, вглядываясь в его темный силуэт, и он подумал, что сейчас она привычно возмутится, съязвит или все-таки испугается, заметив, как мерцают его радужки, но девушка удивила. Она, как кошка, потерлась щекой об его шершавую ладонь и чуть прикрыла от удовольствия глаза. Ему даже показалось, что Аля мурлыкнула, наслаждаясь лаской. А потом он отчетливо услышал ее чуть насмешливый голос:

– Думала, не отважишься.

– Ты хоть осознаешь, что творишь, чудо? – спросил Джетт, придвинувшись ближе. Теперь они оба оказались в шкафу, который, к счастью, обладал внушительными габаритами и даже сдвинутые в сторону вешалки не мешали.

– Я пьяная, мне простительно, – заявила она, запуская пальцы в его мокрые после душа волосы.

Глаза ее… снова открытые, но совершенно слепые в темноте, казались ему прекрасными изумрудами, потемневшими из-за расширенных зрачков. Губы манили, суля наслаждение. И, заткнув тонкий голосок совести, Джеттеро поцеловал свое нетрезвое сокровище. Алекса ответила с таким пылом, что у него окончательно сорвало крышу. Забыв об осторожности, он принялся терзать ее губы, углубляя поцелуй, делая его более интимным. Язык исследовал девичий рот, в то время как ладонь шарила по ее телу, запоминая каждый изгиб, а потом бесстыдно скользнула под рубашку и чуть надавила, вынуждая разомкнуться колени.

Аля тихо охнула, впиваясь ногтями в его плечи, когда Джетт коснулся ее лона. Гладкая кожа, совсем без волос. Он видел гостью голой в коридоре и отметил эту деталь еще там, но сейчас, чувствуя под пальцами нежную плоть, вдыхая запах желанной женщины, который не могли перебить никакие зелья, слушая ее сбивчивое дыхание и наслаждаясь долгожданным стоном, Джетт по-настоящему ликовал.

Она его! Наконец-то его… доверчивая Красная Шапочка попала в лапы сексуально озабоченного Волка. Зверь внутри требовал взять Алю прямо здесь, излить в нее семя и поставить брачную метку на плечо, чтобы все знали: ОНА ЕГО. Но усмирять свою животную сущность Смотрящий за Альва-Арной, к счастью, умел. Или к несчастью?

Убедившись, что Аля полностью готова к переходу на новый уровень отношений, Джетт подхватил ее под спину и колени, поднялся вместе с ней и в три широких шага дошел до кровати. Бережно опустил свою красавицу на белые простыни, стянул с нее расстегнутую рубашку и, залюбовавшись точеной фигуркой, принялся расстегивать ремень на собственных штанах.

Из окна серебристой дорожкой падал лунный свет, и теперь Аля видела любовника куда лучше, чем в темном шкафу. Она часто заморгала, пытаясь его рассмотреть, и он, боясь, что это может охладить ее настрой, снова впился в чуть приоткрытые губы. Девушка на мгновение замерла, а потом принялась торопливо стаскивать с него футболку, мешавшую добраться до тела.

И это у нее непременно получилось бы, но… громкий лай Рэя смешал все карты. Алекса остановилась и напряглась. Джетт, как хирург во время сложной операции, понял, что теряет ее… окончательно и бесповоротно. Даже поцелуй, секунду назад будоражащий кровь, стал каким-то пресным, безжизненным. Отстранившись, он внимательно посмотрел на девушку. Она – на него.

Рэя впервые в жизни захотелось прибить.

– Почему он лает? – пробормотала Аля, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу. Судя по всему, разгромив гостевую спальню, пес отправился хозяйничать на первый этаж и… тоже что-то там натворил. – Вдруг медведь и сюда явился? – выдвинула невероятную версию она.

– Нет.

– А если…

– Однозначно нет!

– Тогда, может, белки? – продолжала с умным видом рассуждать его зеленоглазое наказание, абсолютно не замечая, в каком он состоянии. – Пойдем посмотрим? – добила она.

– Я сам! – процедил Джетт, скрипнув зубами. Если для того, чтобы получить эту женщину, ему придется свернуть десяток рыжих шей… что ж, хор-р-рошо! Будет на кого выплеснуть накопившуюся агрессию.

Рэй сбежал, как только услышал тяжелые шаги хозяина. Он, в отличие от наивной художницы, прекрасно знал, когда лучше не попадаться ему на глаза. Белки тоже знали, но лесника не видели, пока тот не открыл входную дверь. Злой, растрепанный, с горящими желтым пламенем глазами и с руками, на которых стремительно удлинялись и заострялись ногти, а еще росла серебристая шерсть.

– А мы тут… орешки принесли, – пробормотал рогатый предводитель, глядя снизу вверх на очень-очень сердитого оборотня, балансирующего на грани промежуточной трансформации.

Его слова послужили командой к действию для безрогих сопровождающих. Четыре белки, встав на задние лапы, лихо нацепили свитые из травы юбки и, вооружившись самодельными маракасами, принялись трясти ими в такт зажигательного танца. От такого зрелища у Джетта глаз задергался, а улыбка, подаренная грызунам, подозрительно напоминала звериный оскал.

– Закопаю, – «ласково» сообщил он.

– Эй! – возмутился Роки, предусмотрительно отскочив. – Ты же сам велел принести орешки на порог, мы и принесли! Кто виноват, что художница к тебе переехала? – добавил ехидно.

И ведь не откажешь в логике. Как им таким прилежным теперь шеи сворачивать?

Группа поддержки согласно зацокала, воинственно потрясая «погремушками».

Или все же свернуть?

– Брысь! – прикрыв ладонью глаза, приказал лесник. – Пока я добрый. А то пущу весь ваш танцевальный коллектив на шубу… для художницы.

– Да мы же от чистого сердца…

– Считаю до трех, – тихим незлобным шепотом произнес он. – Раз… – Шуршание маракасов резко прекратилось, как, впрочем, и цоканье. – Два… – В темных зарослях мелькнули рыжие хвосты. – Три! – Убрав руку от лица, Джетт криво усмехнулся, поднял с земли лопух с лесными орехами и открыл дверь, намереваясь вернуться к Але и продолжить начатое.

– Эй, а «спасибо» где? – крикнули с ветки.

– Пожалуйста, – буркнул он.

– За что?

– За то, что уши не надрал и хвост не проредил! – пояснил Джетт, возвращая рукам человеческий вид. Он громко хлопнул дверью, не желая больше общаться с пушистой братией. – Заразы, – пробормотал, бросая на стол угощение. – Нашли время явиться! Наверняка ведь специально приперлись именно сейчас… диверсанты хреновы! – И рассмеялся, вспоминая танец в юбках.

На второй этаж он поднялся бегом, вошел в спальню и замер, узрев премилую картину. Алекса сладко спала, подложив ладонь под щеку. Такая маленькая на его большой кровати, полностью обнаженная и по-прежнему безумно желанная. Только на этот раз совесть победила инстинкты – подойдя к своей спящей девочке, Джетт осторожно накрыл ее одеялом. Не удержавшись, он легонько поцеловал обнаженное плечико, на которое просто так и просился брачный укус.

– Сладких снов, солнышко, – шепнул еле слышно.

Аля не ответила, но губы ее дрогнули в слабом подобии улыбки. На мгновение показалось, что она вовсе не спит, а умело притворяется. Джетт, чуть нахмурившись, пригляделся к ее расслабленному личику, прислушался к ровному дыханию и, тяжело вздохнув, покинул комнату. Вместо жаркого секса его ждал холодный душ и очередная пробежка по лесу. Надо было навестить дом брата, проверить, нет ли там призрака Калеба, а заодно и забрать вещи художницы.

Хотя кого он обманывает? Вещи – первоочередное! А то, не приведи духи, протрезвеет его непоседливое чудо к утру и решит вернуться назад. С ее тягой к приключениям такое вполне возможно. А так… рюкзак уже здесь, дом со всеми удобствами в ее полном распоряжении, сторожевой пес тоже. Живи – не хочу! Ну а хозяин готов исправно кормить гостью клубникой со сливками и отдавать ей свои рубашки… лишь бы осталась с ним.

Днем…

– Где я? – В хриплом голосе с трудом узнала собственный.

Резко сев, обнаружила, что спала, в чем мама родила, но вроде как одна и под одеялом. Где-то на задворках сознания маячил не менее насущный вопрос: «Где лесник?», но отсутствие оного (не вопроса, а лесника!) сейчас было даже кстати. Последнее, что я четко помнила после приключений в стиле фильма ужасов с ночной пробежкой по лесу, это как меня поили коньяком, от которого все в горле горело. Но, учитывая озноб и большой шанс заболеть, это было полезно.

После приема горячительных напитков я, кажется, грелась в ванной. Долго и весело: с пузырьками и песнями. Еще помню шкаф и рубашку, упорно не желавшую застегиваться правильно, а потом… о-о-о… потом все, как в тумане… в розовом… с алыми сердечками. Ёшкин кот! Я что, соблазнила бедного мужика, едва попав в его дом? Стресс, конечно, прекрасное оправдание, а коньяк – еще лучшее, но что теперь подумает обо мне Джетт? Я ведь не такая!

Или все же такая?

На самом деле вчерашнюю ночь я помнила лишь урывками, хотя мое пребывание в мужской спальне говорило само за себя. Это ведь мужская спальня, да? Судя по интерьеру и небрежно брошенной на спинку кресла рубашке, так и есть. Хотя откуда мне знать, как выглядят другие комнаты в доме Джетта. Хм, а дом точно его? А то с такой дырявой памятью я могу и ошибаться.

Оглядевшись, обнаружила приставленный к стенке рюкзак, сложенные стопочкой холсты и футляр с кистями. Сумки с моим бельем нигде не было. Жаль! Выскользнув из-под легкого, но на удивление теплого одеяла, я накинула на плечи то единственное, что было под рукой – светло-голубую мужскую сорочку. Стыдливо одернула ее, жалея, что чуть-чуть не доходит до колен, закатала рукава до локтей и тщательно застегнула, не пропустив ни одной пуговки. Руки немного дрожали, но в петли я, слава небесам, попадала.

Под рубашкой на кресле обнаружился сюрприз. Даже два. Во-первых, там лежал мой гаджет, а во-вторых – записка от лесника. Пару минут я старательно расшифровывала его почерк, вникая в суть. Кроме доброго утра, хотя, судя по тому, что видела из окна, уже был самый что ни на есть добрый день, Джеттеро пожелал мне хорошего отдыха и попросил не покидать дом до его возвращения.

Хм, кажется, это уже где-то было. Ну, точно! Вчера. Только в устной форме.

Ниже на тетрадном листке был нацарапан номер, по которому я могла с ним связаться, если возникнут вопросы. Вопросов оказалось пруд пруди, но звонить Смотрящему за Альва-Арной я не отважилась – сначала требовалось решить, как вести себя с ним дальше, а уж потом выходить на контакт. Выбрав в меню имя Миранды, нажала иконку вызова. Соседка ответила почти сразу, будто только этого и ждала. На небольшом экране появилось ее улыбающееся лицо, обрамленное светлыми волосами.

– Как отдыхается? – радостно спросила она.

– Феерично.

– Дом мой не спалила? – заволновалась Мира, почуяв неладное.

– Нет, – качнула головой я, и только блондинка расслабилась, как добавила: – Но в него залез медведь. Большой и лохматый.

– Что-о-о? – взвыла подруга.

– Я его не впускала! – поспешно открестилась от причастности к визиту зверя. – Он сам пришел!

– Алекс-с-са! – Миранда от воя перешла к шипению. – Что за медведь? Ты хорошо его разглядела?

– Не особо. – Я задумалась. – Ночью из озера кухня видна плохо.

– Медведь был на кухне? – Мне показалось, что она не столько напугана, сколько озадачена. – А это точно медведь? Какой он? Большой серебристый?

– Большой, но не серебристый. Хотя опять же… темно было.

– Алекса! – вновь повторила мое имя Миранда, а потом недовольно заявила: – Как это не серебристый? Должен быть серебристый!

Теперь настала моя очередь озадачиваться.

– Что значит… должен? – глядя на ее хмурое лицо, полюбопытствовала я. – К тебе серебристый на огонек каждую ночь приходит, да? А раз черный забрел, значит, все – пиши пропало?

– Черный? – Теперь подруга побледнела. Глаза странно забегали, губы задвигались, что-то беззвучно шепча.

– Миранда-а-а? – протянула я, ожидая разъяснений. – Быстро признавайся, что за медведи по твоему дому шляются! А то придется устроить допрос леснику… с пристрастием.

«Эротический», – добавила память, выудив из розового марева ну о-о-очень «своевременное» воспоминание.

– Какому леснику?

– Мира, ты там пила, что ли? – воскликнула я. – Что значит «какому»? Их тут много? Я пока только с одним познакомилась: с тем, от которого ты сначала советовала держаться подальше, а потом, наоборот, поближе. Вот! Держусь… ближе некуда. Я к нему переехала.

– Даже так? – почему-то обрадовалась она.

– Ну не с серебристо же черным медведем мне ночи коротать! – прозвучало как-то двусмысленно, я даже смутилась.

– Не с медведем, – слабо улыбнулась подруга. – С оборотнем.

– Точно не пила? – поинтересовалась осторожно. Она отрицательно мотнула головой. – И не курила? – продолжала выпытывать я, думая, что оставила Вельку с ненормальной, которая все это время хорошо маскировалась под приличную соседку.

– Нет!

– И даже не вдыхала ничего галлюциногенного?

– Алекса, я серьезно! – заявила Миранда, сверля меня взглядом. – Ты… видела… оборотня! – повторила она, делая многозначительные паузы между словами. – Смирись! Потом спасибо скажешь.

– За что?

– За то, что я тебя морально подготовила.

– Угу. – Я запустила пальцы в свои всклокоченные волосы, разлохматив их еще больше. – То есть получается, что ты, зная о визитах так называемых оборотней в свой дом, отправила меня туда… хм… «отдыхать»? Ну, с-с-спасибо, подружка!

– Не за что, – игнорируя мой сарказм, ответила Мира.

– Издеваешься?

– Вовсе нет! Ты не понимаешь…

– Так объясни!

– Ты… – Она запнулась, подбирая слова. – Помнишь, я давала тебе примерить мой браслет? Он еще очень шел к твоим глазам. – Я пожала плечами, вроде было что-то такое. Кажется, она назвала его фамильным украшением, доставшимся ей от покойного мужа. – Заметила, как засияли камешки на твоей руке?