Текст книги "Прайм-тайм. После 50 жизнь только начинается"

Если разобраться, я, как и многие другие, прожила I акт своей жизни предоставленная самой себе. Мой папа был офицером военно-морского флота, во время Второй мировой войны служил на Тихом океане, но, когда он был дома, я узнавала или, скорее, перенимала от него (и от ролей, которые он играл в театре и кино) очень важные мысли – о том, что нужно быть честным, поддерживать неудачников, о том, что расизм и антисемитизм неправедны.

Между тем никто не говорил со мной о сексе, о том, как распознать подлинные отношения, и о том, что к своему телу следует относиться с уважением. Может быть, поэтому осознание мною подобных моментов (как и желание написать о них) и попытка помочь молодым людям сыграли такую важную роль в конце II акта моей жизни. Отчасти это связано с пониманием того, каким образом люди меняются или не меняются. В I акте нас мало ориентируют в том, о чем я только что написала. Честно говоря, я не написала бы этой книги, если бы не была уверена, что у каждого есть реальная возможность измениться.

Психологи, как правило, соглашаются с тем, что наш темперамент в большинстве случаев передается по наследству и что, хотя он способен слегка измениться, нам почти невозможно победить его. Темперамент – это то, что определяет при тестировании уровень нашего IQ (коэффициента умственного развития) и «генетический компонент наших социальных способностей»⁴ – то есть являемся ли мы интровертами или экстравертами, замкнутыми или позитивно настроенными, неподатливыми или покорными. Пересматривая два первых акта своей жизни, я ясно увидела, что благодаря врожденному темпераменту оказалась человеком, отчасти затронутым симптомами депрессии, что проявилось с особой остротой в подростковый период и после двадцати лет. Этой характерной чертой я обязана главным образом наследственности по отцовской линии и считаю чистой случайностью, что не унаследовала биполярные гены своей матери. Время, психотерапия и психоморфологическая поддержка на протяжении десяти лет в конце II акта моей жизни позволили мне по большей части загнать в угол свою депрессию – и она все еще прячется там, время от времени пытаясь подбрасывать мне негативные сценарии типа «кем ты себя возомнила», которые я отказываюсь читать. Кроме того, я принадлежу к числу тех, кто любит долгие периоды одиночества (отцовские гены). Но, насытившись им, я становлюсь коммуникабельной, дружелюбной и даже болтливой (материнские гены). Возможно, поэтому я всегда сравнивала себя с таким животным, как медведь, который проводит в спячке долгие зимы, а в теплое время года любит играть и общаться.

^{Я ловлю рыбу нахлыстом в компании моего золотистого ретривера Рокси. 2001 г.}

^{© ВЕРОНИКА ВАЙЛ (VERONIQUE VIAL)}

Я всегда приглядывалась к людям, унаследовавшим позитивное отношение к жизни, способность видеть стакан не наполовину пустым, а наполовину полным. С людьми такого склада я стараюсь встречаться как можно чаще, так как их отношение к жизни заразительно. И, как вы узнаете из 9-й главы, у большинства из нас есть счастливая возможность стать такими людьми в III акте, даже если по природе мы таковыми не являемся. С другой стороны, я пытаюсь сторониться людей, ведущих себя так, словно над их головой навечно сгустились темные грозовые тучи, наподобие Иа-Иа, печального и пессимистически настроенного ослика из сказки Алана Александра Милна «Винни-Пух и Все-Все-Все».

В разговоре подобные люди концентрируются только на себе и собственных проблемах, на том, как жизнь к ним несправедлива. Они олицетворяют собой жертву. Когда я общаюсь с людьми такого рода, меня не покидает мысль о том, осознают ли они, что испускают негативные флюиды; пытались ли когда-нибудь обратиться за помощью, чтобы разогнать тучи над своей головой. Только в последние десять лет своего II акта я стала размышлять над своими собственными тучами и поняла, что должна попытаться что-то с ними сделать. Именно тогда начала заниматься медитацией, которая помогла настроиться на новый лад и позволила познать пользу терапевтической беседы, после чего мне уже не понадобились лекарства. Необходимо проехать некоторое расстояние, накрепко пристегнувшись ремнем, прежде чем удастся понять, что ответственность за нашу готовность фиксироваться на грозовых тучах, вместо того чтобы смотреть на солнце, лежит лишь на нас самих.

Знаю, что некоторые из вас, прочитав эту книгу, не поверят в психотерапию; возможно, вы смотрите на нее, как на потакание собственным желаниям, как мой отец. Но, по словам писателя и практикующего врача Терренса Рила, «множество психологических обстоятельств можно улучшить с помощью правильного подхода. Например, лечение депрессии в 90 % случаев оказывается эффективным. Однако только два человека из пяти, подверженных депрессии, когда-либо обращались за помощью»⁵.

Если темперамент наследуется и остается относительно неизменным, почему так велико количество тех, кто способен изменить свое восприятие жизни и поведение? Вероятность перемены интересует меня в связи с ощущением, которое было у меня ближе к тридцати годам: мне казалось, что для того чтобы моя жизнь удалась, я должна что-то изменить в себе. Моя вера в возможность поведенческого изменения была еще и тем, что побудило меня основать две некоммерческие организации, цель которых – снизить риски, связанные с сексуальным поведением подростков: Кампанию по предупреждению подростковой беременности штата Джорджия и Центр репродуктивного здоровья подростков Джейн Фонды при медицинском факультете Университета Эмори.

^{Джорджия, примерно в 1997 г. Я вместе с группой молодых людей и женщин, работавших в моей некоммерческой организации – Кампании по предупреждению подростковой беременности штата Джорджия.}

В своей книге Aging Well («Правильное старение») доктор Джордж Вейлант обращается к возможности личностного изменения. Он говорит, что, хотя «темперамент в основном находится в застывшем состоянии»⁶, наш характер меняется, так как на него оказывают влияние окружающая среда и наша гибкость. Это означает, что при необходимости мы способны находить выход из трудного положения, вырабатывать механизмы психологической адаптации, справляться со стрессовыми ситуациями. Примером может служить сорокалетняя женщина, в юном возрасте ставшая жертвой насилия со стороны своего отца. Вместо того чтобы в четвертый раз выйти замуж за насильника, она решила работать в приюте для женщин, ставших жертвами насилия. Мне нравится то определение гибкости, которое дает доктор Вейлант. Он говорит, что она «присуща личностям, в метафорическом смысле напоминающим лозу со свежей, ярко-зеленой сердцевиной. Когда ее деформируют, она сгибается, как лоза, но не ломается – напротив, упруго распрямляется и продолжает свой рост»⁷.

Пересматривая I акт прожитой мною жизни, я смогла понять, что Бог не обидел меня гибкостью. Пусть моя мать, в том, что касалось воспитания детей, не была образцом для подражания, но моя радарная установка постоянно прочесывала горизонт в поисках тепла, в поисках воспитателя, который мог бы подарить любовь и чему-нибудь научить меня. Обычно я получала это от матерей моих лучших подруг. Ребенок, которому не хватает гибкости, может быть не обделенным любовью, но не умеет ею воспользоваться, «усвоить» ее, как полагает Джордж Вейлант.

Ну ладно. Я обсудила темперамент (неизменный) и характер (способный изменяться). Как же привязать сюда индивидуальность? Согласно подходу доктора Вейланта, индивидуальность складывается из темперамента и характера, то есть какая-то часть нашей индивидуальности постоянна (моя потребность в одиночестве и загнанная в угол, но не исчезнувшая склонность к меланхолии), а какая-то – подвержена изменениям (я стала менее склонной к критике и негативным оценкам, более оптимистичной и любящей).

С помощью когнитивной терапии была продемонстрирована возможность изменения личностного поведения. Работая с талантливым терапевтом, человек способен, к примеру, по-другому осмыслить свое прошлое; со временем это новое осмысление активирует другие мозговые структуры. Это называется «когнитивная реконструкция». С течением времени и благодаря практике человек может автоматически начать думать и действовать по-другому.

На протяжении Первого акта большинство людей слишком молодо для того, чтобы серьезно задумываться над тем, стоит ли им менять характер и собственную индивидуальность и как это сделать. У них не хватает времени для того, чтобы познать на опыте средства воздействия на других людей, осознанно выбрать свою поведенческую модель. Может быть, это случится во II акте. Как однажды сказал драматург Найджел Ховард: «Когда вы знакомитесь с толкованием собственной личности, самое прекрасное заключается в том, что вы вольны с ним не согласиться».

Глава 4. II акт: Время созидания и промежуточных состояний

Возможно, правила, размывающие границы между работой и отдыхом, навыки, позволяющие не сбиться с курса при переходе из одного состояния в другое или примерить на себя новые роли и маски, следовало бы прививать раньше, чтобы люди могли свыкнуться с ними и принять их, заново открывая самих себя.

Сара Лоуренс-Лайтфут

Теперь у нас появилась возможность заменить свое желание контролировать жизнь на готовность включиться в нее.

Джоан Галифакс, проповедник дзен-буддизма

ПO МОЕМУ МНЕНИЮ, II АКТ ОХВАТЫВАЕТ ПЕРИОД ОТ ТРИДЦАТИ до пятидесяти девяти лет. На протяжении этих трех десятилетий большинств переживает множество крайне значимых переходов из одного состояния в другое, что, может быть, особенно болезненно переносят женщины.

Пересматривая свою жизнь, вы можете вспомнить то время или, если вы молоды, представить себе его. В любом случае в это время, как правило, происходит наш переход в состояние родителей, когда мы обзаводимся детьми, а потом внезапно лишаемся их, сталкиваясь с синдромом опустевшего гнезда (что может обратиться замечательным периодом жизни для семейной пары или потребовать приспособления, как бы тяжело оно ни было); переход к работе с большей нагрузкой, которая потом снижается, либо мы вообще теряем работу; в преддверии климакса происходят гормональные изменения, когда мы все воспринимаем так остро, словно сошли с ума. Я чувствовала себя именно так! Поскольку ради карьеры очень многим из нас пришлось отложить материнство на более поздний срок (в 1990 году на 71 % выросло число рожениц в возрасте от сорока до сорока четырех лет), женщины проходят через связанные с климаксом изменения в тот момент, когда все еще пытаются совладать со своими собственными подростковыми гормональными проблемами. Этот сбой в программе может совпасть с тем периодом, когда нас увольняют с работы из-за возраста.

Добавим еще, что нам, возможно, приходится заботиться о больных родителях и родственниках мужа. Все это в сочетании с возможным изменением внешности, веса и образа своего «я» может заставить нас почувствовать, что жизнь достигла своего апогея и дальше все пойдет под откос. Именно так я ощущала себя на этом этапе! Но поверьте, для многих, если не для всех, самое лучшее может быть еще впереди.

Попытайтесь поразмышлять об этом периоде так, как предлагает доктор Кристиан Нортроп, акушер-гинеколог. Она называет этот период «весна второй половины жизни». Позже я еще напишу о том, почему это возможно!

В книге «Жизнь так длинна» своему II акту я дала название «Поиск», так как, оглядываясь назад, смогла понять, что для меня в это время самой характерной чертой был поиск: я пыталась найти смысл собственной жизни. Мой I акт закончился ролью Барбареллы (в одноименном фильме Роже Вадима)! С началом II акта – и с рождением первого ребенка – распался мой восьмилетний брак, что разительным образом изменило мой образ жизни, и я начала задаваться вопросами: «Зачем я здесь?», «Как живут другие люди?», «Могу ли я быть полезной?».

^{Я со своей дочерью Ванессой на руках. 1996 г.}

^{Вместе с Ванессой, вероятно, в 1985 г.}

^{© SUZANN TENNER (СЬЮЗАН ТЕННЕР), 2001 г.}

Большинство людей могли бы назвать свой II акт «Строительство», ведь именно тогда мы создаем семью, строим карьеру, занимаем определенное место в обществе и утверждаем собственное эго. В итоге на протяжении всего этого акта мы оказываемся практически беззащитными перед лицом многочисленных сомнений, с которыми сталкивается наше собственное «я»: «Узнают ли меня так же часто, как ее?», «Платят ли мне столько, сколько я заслуживаю?», «Почему ее бизнес-план удался, а мой нет?», «Почему меня никто не любит?».

Доктор Джордж Вейлант, как я уже говорила, пишет, что, когда мы только переступаем порог среднего возраста, наше детство все еще играет важную роль, но «с течением времени несчастливое детство теряет свою значимость»¹. Те из нас, у кого в ранние годы все складывалось удачно, могут испытать трудности, вступая во II акт своей жизни. От нас ожидали, что станем кем-то, а мы совершенно не способны найти опору. Возможно, поэтому невольно обращаемся к незрелым способам психологической адаптации.

Мне кажется, что III акт жизни удается тем, кто еще в молодости начинает контролировать свое эго, анализируя черты характера и то, как и почему окружающие реагируют на их образ действий, и, если реакция неадекватна, спрашивают себя, не заключается ли проблема в их собственном поведении или суждениях. Часто люди, отличающиеся инфантильным поведением, обвиняют кого угодно, кроме себя, в том, что все идет не так, как хотелось бы. Их отношение к жизни можно передать словами «кругом одни козлы». В частности, это касается людей, страдающих алкогольной и наркотической зависимостью. Если не удается решить какую-то проблему, следует подумать о том, чтобы попросить помощи.

Во времена наших родителей было принято строить карьеру сразу после получения диплома о высшем образовании или, как для многих женщин, пойти на неоплачиваемую, но тяжелую работу, выйдя замуж и родив детей. В наши дни очень многие женщины работают, и никого не удивляет, что на протяжении II акта своей жизни женщины, как и мужчины, не однажды меняют работу. Не удивляет и то, что они начинают карьеру, выходят замуж, разводятся и возвращаются к работе. Может быть, II акт следовало бы назвать «Встряска»?

II акт – оптимальный период для того, чтобы внимательно и беспристрастно оценить свою финансовую ситуацию. Ваше безоблачное будущее, возможно, требует составления плана спасения уже сегодня. Кроме того, середина пути – идеальное время для того, чтобы перейти к здоровому образу жизни, что поможет полноценно прожить III акт. Мы поговорим об этом в следующих главах.

В период от середины до окончания II акта, особенно от сорока пяти до пятидесяти пяти лет, многие женщины ощущают, что не в состоянии управлять своей жизнью, им не за что ухватиться. Именно так я себя чувствовала. Я называю это проблемой промежуточных состояний – и это страшно. Как писала Мэрилин Фергюсон, «мы не столько страшимся перемен или цепляемся за прошлое, сколько боимся пустоты… Как будто раскачиваемся на трапеции. То же ощущение, что у героя комиксов Лайнуса, когда сушится его безопасное одеяло, с которым он никогда не расстается. Не за что уцепиться». То, как мы распорядимся своим временем «между небом и землей», может в большой степени определить, насколько удачным будет наш последний виток.

Когда мне было под пятьдесят, очищать от мусора свою жизнь представлялось мне смешным занятием. Глядя на свои тогдашние фотографии, я вижу пустоту на лице. Словно никого нет рядом. Я смотрю фильмы, в которых снималась в то время, в частности, «Старый гринго» и «Стэнли и Айрис», и мне есть что сказать. Похоже, я была опустошена, мои жесты были механическими, хотя иногда довольно удачными, но идущими не от сердца. Это были последние фильмы перед долгим перерывом. После них я ушла из кино. Спустя пятнадцать лет вернулась, но в тот момент мне казалось, что с кино я покончила навеки. Я чувствовала себя настолько опустошенной и подавленной, что считала бесполезным пытаться быть креативной. Знаете, единственный инструмент, с помощью которого артист может вдохнуть жизнь в своего героя, – это его собственное тело и дух, и если то и другое находится в состоянии упадка, ничего уже не поможет: ни скрипка, ни холст, ни ручка или бумага. Это отнюдь не означает, что многие актеры оставляют работу из-за личных провалов. Работа всего лишь помогает им уйти от реальности или является единственным источником дохода. Мне повезло, что я, заработав достаточно денег на упражнениях Джейн Фонды, смогла прекратить сниматься.

^{Такой я была в 1988 г., когда разваливался мой брак с Томом.}

^{MERY ELLEN MARK (МЭРИ ЭЛЛЕН МАРК)}

Глядя вперед, я не видела никакого светлого будущего, между тем нужно было продолжать путь. У меня была семья, ответственность перед обществом и разнообразные обязанности. Кроме того, я как будто не понимала, что происходит. Что я должна была сказать тем, кто от меня зависел? «Не знаю, почему, но мне кажется, что я погибаю, потому что смутно представляю свое будущее?» Они решили ли бы, что я сошла с ума. В каком-то смысле это было правдой.

Я полагала, что если бы мои ощущения были вызваны приближением климакса, я бы испытывала приливы и ночную потливость. Поскольку этого не происходило, вину за свое уныние, смятение и раздражительность я возложила на мой разрушающийся брак с Томом Хайденом, продолжавшийся семнадцать лет.

Вопреки тому, что я собирала материал и работала над книгой Women Coming of Age («Женская зрелость»), мне и в голову не приходило, что это было отчасти следствием предклимактерического периода, так изменяющего жизнь женщины. Как считает нейропсихиатр доктор Луанн Бризендин из Калифорнийского университета в Сан-Франциско, женщины в предклимактерическом периоде в четырнадцать раз чаще страдают депрессией, чем молодые и старые.

^{70-е годы – Том Хайден, наш сын Трой и я со своей дочерью от первого брака Ванессой, выглядывающей из-за моего плеча.}

Но, как свидетельствуют национальные исследования проблем среднего возраста, проводящиеся в США, жизнь более двух третей женщин в возрасте от тридцати пяти до сорока девяти лет меняется к худшему. Позднее, когда гормональный фон стабилизируется и завершается климактерический период (обычно в возрасте от пятидесяти одного года и старше), у огромного количества женщин жизнь удивительным образом снова налаживается.

С приближением к климактерическому периоду начинает действовать еще один фактор, способный осложнить межличностные отношения: уровень эстрогена и окситоцина становится ниже уровня мужского гормона тестостерона. Именно эти гормоны, от которых зависит наша удовлетворенность жизнью, побуждали нас заботиться о других, быть мягче и избегать конфликтных ситуаций. Теперь же может оказаться, что мы уже не слишком печемся о сохранении покоя и, возможно, смелее выплескиваем наружу прежде подавляемую злость. Прежняя установка «Милый, позволь мне сделать это вместо тебя» трансформируется в «Я ухожу на занятия, увидимся позже, забери вещи из химчистки». Вопреки устоявшемуся мнению в 65 % случаев инициаторами разводов у супругов старше пятидесяти лет являются не мужчины, желающие бросить своих жен ради молоденькой женщины, а сами жены. Вероятно, они задаются вопросом: «Живу ли я своей жизнью? Принимаю ли собственные решения, а не те, которых от меня кто-то ждет?»

^{Один из рождественских праздников, которые мы встречали вместе с Томом. За нашими спинами – Трой, а Ванесса – справа.}

Если бы я знала, что скрывалось за депрессией и тревогой, когда мне было под пятьдесят, я, возможно, обратилась бы за помощью к врачу-специалисту по гормональной терапии. Для здоровой женщины, у которой наблюдаются предклимактерические симптомы, этот период, как я теперь знаю, оптимальное время для консультации с врачом по поводу приема в небольших дозах гормональных препаратов. (Дальше, в 14-й главе, мы поговорим о гормональной терапии.)

Даже если бы я принимала лекарства, мой брак рано или поздно разрушился бы. Когда это случилось, мне был пятьдесят один год, и я, как переросток, все еще переживала предклимактерический период. На меня обрушились вся печаль и отчаяние, от которых я страдала в предыдущие несколько лет. Мой вечный панцирь, спасавший на протяжении всей жизни, лопнул – и произошел нервный срыв. Я не могла есть, не могла громко говорить и только шептала, не могла быстро двигаться. Я была в состоянии свободного падения. Все, на что опиралась моя самоидентификация: брак, карьера, – было сметено; я потеряла стержень, не понимала, кто я и что мне делать со своей жизнью.

Мне говорили, что нужно себя чем-то занять, на самом деле именно так я обычно и вела себя в периоды неопределенности. «Если я просто буду двигаться, всегда думала я, ни единый человек, включая меня… может быть… не заметит, что я завязла». Но, как сказала Сюзанна Браун Левин, которая много пишет о женских проблемах, «чтобы не «завязнуть», лучше «не двигаться»². Я осознала, что это время не было просто пустотой, которую я должна была чем-то заполнить. Это было поистине время, бытие, которое требовало того, чтобы я всем своим существом просто оставалась в нем.

Я провела много дней в одиночестве, если не считать общества моего золотистого ретривера. Читала перевернувшую мои представления книгу Риан Айслер The Chalice and the Blade («Чаша и клинок») – об обществе времен неолита, поклонявшемся богине, и о возникновении патриархата, разрушившего ее культ. По душе мне была и книга психиатра Скотта Пека The Road Less Traveled («Непроторенная дорога») – о том, что помогает человеку реализовать себя. Знаю, что была незащищенной и уязвимой, поэтому избегала действий, которые не способствовали моему духовному подъему, неприятных и негативно настроенных людей, музыки, не вызывавшей чувства умиротворения. Инстинкт самосохранения подтолкнул продолжать мою обычную программу упражнений, благодаря которым повышался уровень эндорфина. Это напоминало о том, что я еще существую.