Текст книги "Прайм-тайм. После 50 жизнь только начинается"

Джейн Фонда
Прайм-тайм. После 50 жизнь только начинается

© 2011 by Jane Fonda

© 2011 by Angela Martini

© Наумова И., перевод на русский язык, 2012

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Предисловие. Арка и лестница

Прошлое определяет настоящее, и, шаг за шагом продвигаясь на ощупь к этому настоящему, мы прокладываем путь в будущее¹.

Мэри Кэтрин Бейтсон

НЕСКОЛЬКО ЛЕТ ТОМУ НАЗАД ЗАКОНЧИЛСЯ ШЕСТОЙ ДЕСЯТОК ПРОЖИТЫХ МНОЮ ЛЕТ, и я шагнула в семидесятилетие, или во второе десятилетие того периода, который рассматриваю как III акт своей жизни. По моему пониманию, он начинается в шестидесятилетнем возрасте. Конечно, имея хорошее здоровье, можно наплевать на шестьдесят. Но семьдесят – это уже серьезно. Во времена наших бабушек и дедушек тех, кому за семьдесят, считали древними стариками. Если они еще не умирали.

Однако в последнее столетие произошла революция – революция долголетия. Как показывают исследования, ожидаемая продолжительность жизни увеличилась в среднем на тридцать четыре года – и вместо сорока шести лет ныне составляет около восьмидесяти!

Такое удлинение, по сути, равняется целой половине жизни взрослого человека, и независимо от того, хотим мы этого или нет, этот факт все меняет. В том числе наше осознание себя.

Дополнительная комната

Социальный антрополог (и моя близкая подруга) Мэри Кэтрин Бейтсон нашла метафору, передающую ощущение человека, надеющегося прожить такую долгую жизнь. В своей недавно вышедшей книге Composing a Further Life: The Age of Active Wisdom («Созидание будущего: возраст активной мудрости») она пишет: «Мы не увеличили продолжительность жизни на несколько десятилетий путем простого удлинения старости; вместо этого мы открыли новый временной промежуток в течение жизни, вторую половину зрелости совсем иного рода, предлагаемую нам преклонным возрастом, в результате чего подвергается изменению каждый из периодов нашей жизни»². Бейтсон использует яркую метафору, сравнивая наши ощущения с тем, что мы испытываем, когда в доме прибавляется еще одна комната. И дело не только в самой комнате; в связи с ее появлением изменяются и все другие части дома.

В доме, с которым можно сравнить нашу жизнь, такие понятия, как планы на будущее, замужество, любовь, финансы, воспитание детей, путешествия, образование, физическая подготовка, уход на пенсию – все, что присуще каждой личности, – теперь, когда мы надеемся пересечь восьмидесятилетний, девяностолетний или еще более дальний рубеж, приобретает новое значение.

Но наша внутренняя культура не готова к этим переменам. В социальном плане очень многое делается так же, как в начале двадцатого века, когда все периоды жизни были рассортированы по отдельным, специфичным для каждого возраста «башням»: в первую треть жизни мы учимся, во вторую – занимаемся воспроизводством, в последнюю, предположительно, – бездельничаем. Но задумайтесь над тем, что было бы, если бы мы снесли эти «башни» и включились в активную жизнь. Например, давайте посмотрим на учебу и работу как на вызов, который бросает нам увеличившаяся продолжительность жизни, а не как на то, что заканчивается в момент выхода на пенсию. Что, если бы дети в раннем возрасте смогли пережить удивительное ощущение быть полезным; если бы с первого класса знали, что будут заниматься своим образованием на протяжении всей жизни? Что, если бы вторая, традиционно продуктивная, часть жизни органично сплеталась с досугом и учебой? А пожилые люди, отдавшие двадцать или тридцать лет работе, могли бы наслаждаться свободным временем, все еще продолжая так или иначе работать и подумывая о другом образовании – хотя бы для того, чтобы освежить мозги? Если нарисовать в воображении такой путь, долголетие становится похожим на симфонию, по-разному звучащую в разное время и, как и музыка, возвращающуюся к нам в слегка измененном виде, проходя по арке жизненного пути.

Мы, сегодняшнее послевоенное поколение (поколение беби-бума), и люди преклонного возраста призваны показать, как с максимальной пользой использовать этот удивительный временной дар; как ощутить себя цельными, полностью реализовавшимися людьми, взошедшими на вершину арки собственной жизни.

Пытаясь схематично представить ход собственной жизни после шестидесяти и далее, я пришла к выводу, что полезно разделить симфонию моей жизни на три акта или на три важных эволюционных этапа: I акт – три первых десятилетия; II акт – три средних десятилетия; III акт – три последних десятилетия (или столько, сколько каждому отпущено). Стремясь осознать новые реалии зрелости, я придумала арку и лестницу.

Арка и лестница

Перед вами – два нарисованных мною схематичных изображения; они представляют собой две концепции человеческой жизни, которые теперь так много для меня значат.

Одно изображение в виде арки передает биологическое представление о жизни, когда начиная с детского возраста мы движемся к зрелости, достигаем пика на середине арки – затем спускаемся вниз, становясь немощными.

Другой рисунок в виде лестницы демонстрирует наши потенциальные возможности, когда мы постепенно поднимаемся вверх, приближаясь к мудрости, духовной зрелости, познанию – иными словами, движемся в будущее сознательно и с душой.

Зрительный образ этих схематичных изображений был разработан Рудольфом Арнхеймом, покойным почетным профессором Гарвардского университета. Они видятся мне яркими метафорами выбираемого нами отношения к зрелости.

Традиционная культурная традиция подталкивает нас к тому, чтобы мы выбирали арку – старость как физическое угасание, а не лестницу – старость как потенциальную возможность развития и восхождения. Но именно лестница сулит нам многое в зрелые годы жизни, даже перед лицом физического угасания! Может быть, следовало бы изобразить винтовую лестницу? Ведь мудрость, уравновешенность, осмысление и сострадание, олицетворяемые движением вверх, не приходят в результате линейного восхождения; они призывают воздержаться от крутого подъема, одновременно оглядываясь назад и стремясь вперед.

Репетиция будущего

На протяжении своей жизни, если я сталкивалась с чем-то, внушающим страх, я старалась превратить это нечто в своего лучшего друга, не отступала перед ним. Элеонора Рузвельт однажды сказала: «Каждый раз, когда вы действительно побеждаете страх, вы приобретаете силу, смелость и уверенность в себе». Именно так я осознала, что то, что ожидает в будущем, может придать мне силы, помочь победить страхи, унести прочь тревоги. Познай своего врага! Помните Румпельштильцхена, дьявольского карлика из сказки братьев Гримм? Он был уничтожен, как только дочь мельника узнала его имя и назвала его. Когда мы называем свои страхи, вытаскиваем их наружу и рассматриваем при свете дня – они слабеют и чахнут.

Итак, один из способов, с помощью которых я пыталась справиться со страхом старения, – репетиция старости. По правде говоря, я приступила к ней еще во II акте. И именно этой репетиции будущего я отчасти обязана тем, что оказалась способной проживать III акт своей жизни в относительном спокойствии.

То, что я находилась рядом со своим отцом в то время, когда ему было далеко за семьдесят, и наблюдала его угасание из-за проблем с сердцем, пошатнуло тянущиеся из детства иллюзии о бессмертии. Мне тогда было под пятьдесят, и меня убивало то, что с его уходом я останусь самой старшей в семье и окажусь следующей «у турникета». Тогда я осознала, что меня пугает не столько сама мысль о смерти, сколько обращенные к самому себе сожаления, те самые «что если бы» и «если бы только», которые мы повторяем тогда, когда время, чтобы что-то исправить, уже упущено.

^{Я целую своего отца и передаю ему статуэтку Оскара, которым он был награжден за роль в фильме «На золотом пруду». Будучи слишком слабым, отец не мог присутствовать на церемонии вручения.}

^{ДЖОН БРАЙСОН / JOHN BRYSON. © 2011 BRYSON PHOTO}

Я начала ощущать потребность проецировать себя в будущее, отчетливо представлять, кем я хочу быть и какие сожаления могла бы испытывать; о чем следовало бы задуматься прежде, чем я стану слишком старой. Захотелось как можно лучше понять, какие карты сдаст мне старость; чего я могу, положа руку на сердце, ожидать от себя в физическом плане; сколько лет смогу выторговать у старости; что нужно сделать с тем, что представляется движением под уклон, ради того, чтобы отстоять собственные интересы.

Рождение двух детей научило меня понимать, как важны знание и подготовка. Мои первые роды были ужасными: я страдала в одиночестве; узнала, что такое отсутствие подготовки и внезапность, погрузившись в море боли. Вторые роды были полной противоположностью.

В течение нескольких месяцев, предшествующих намеченному сроку, мы с мужем занимались с наставником, который готовил нас к родам. Я могла мысленно представить себе, что может произойти, и знала, что я должна делать. Физические муки были не менее ужасными, продолжительность родов – такая же, но трансформировалось само переживание. Обладая знанием и будучи готовой, я обнаружила, что легче преодолеваю весь цикл.

Я перенесла то, чему научилась во время родов, на переживания, с которыми пришлось столкнуться во второй половине жизни. Повторюсь, я тогда была сильно напугана – тяжело отпускать от себя детей, прощаться с успехом, сопутствующим молодости, с прежними личностными ценностями, когда новые еще четко не определены. Я почувствовала, что мой выбор таков: либо наугад двигаться к старости, либо суметь взять на себя ответственность и отыскать то, что следует знать для принятия обоснованных решений. Вот почему в 1984 году, в возрасте сорока шести лет, я в соавторстве с Миньон Маккарти написала книгу Women Coming of Age («Женская зрелость»), рассказывающую о том, что в плане здоровья может ожидать женщину по мере того, как она становится старше, и как можно обмануть старость. Таким путем я принудила себя взглянуть в лицо возрасту и отрепетировать будущее. Я была шокирована, обнаружив, как мало исследований было посвящено женскому здоровью. Большая часть найденных мною медицинских трудов касалась мужчин. С радостью отмечаю, что сейчас многое стало меняться.

^{Ричард и я в 2009 г.}

^{МЭРИ ВИНЕТТ / MERY VINETT E. MARYVINET T.COM}

В сорок шесть лет я начала представлять себя той старой женщиной, которой хотелось бы стать, о чем я и написала в книге:

Я вижу старую женщину, бодро шагающую по улице в любую погоду. Она темпераментна. Она не боится одиночества и полна жизни. На щеках играет яркий румянец, а глаза светятся любопытством, так как она все еще продолжает приобретать знания. С ней часто прогуливается ее муж. Они много смеются. Ей нравится быть рядом с молодежью, и она умеет хорошо слушать. Внуки любят рассказывать ей свои истории и слушать ее собственные: некоторые из них по-настоящему интересны, в них содержатся мудрые уроки жизни. У нее сложившееся представление о моральных ценностях, и она обладает умением ненавязчиво передавать их своим юным друзьям.

Вот пример репетиции будущего, вот чем полезно заняться в любом возрасте! Я рада, что записала эти мысли; сегодня, почти тридцать лет спустя, приятно читать о том, как, будучи сорокашестилетней женщиной, представляла себя в преклонном возрасте.

Случается, я и вправду думаю, что все идет отлично. Я все еще энергична, а свое одиночество (так мною лелеемое) я не воспринимаю как покинутость. Наконец-то проснулось чувство юмора. Я больше не замужем, но действительно гуляю с моим… как же назвать находящегося рядом мужчину, если ты не замужем и тебе семьдесят два года? «Бойфренд» звучит слишком по-молодежному. Любовник? Это кажется излишне вызывающим. Думаю, подойдет «милый». В любом случае мы гуляем вместе с моим милым, много смеемся и каждый вечер в течение пятнадцати или двадцати минут пытаемся медленно танцевать в стиле свинг. Мне кажется, я наконец справилась с затруднениями, которые испытывала во время близости. (Или я нашла мужчину, который их не боится?)

В результате своих исследований старости геронтологи, среди которых Бернис Ньюгартен, обнаружили, что травмирующие события: вдовство, климакс, потеря работы и даже неминуемая смерть – не воспринимаются людьми как травмы, «если они ожидаемы и отрепетированы, то есть воспринимаются как часть жизненного цикла» ³.

Как писала Бетти Фридан в своей книге The Fountain of Age («Источник возраста»), «экспериментальные данные показывают, что разница между знанием и планированием и незнанием того, чего ждать в будущем (или отказ от перемен в результате ложных ожиданий), может сыграть ключевую роль при выборе: продолжать ли духовный рост в последней трети жизни или поддаться стагнации, болезням и отчаянию».

В написании этой книги мне помогали друзья разного возраста, а также геронтологи, сексологи, урологи, биологи, психологи, специалисты по когнитивным исследованиям и консультанты по здоровому образу жизни. Хотя III акт моей жизни уже начался, это занятие для меня – своего рода репетиция; как и для вас, мой читатель. Мне хотелось подготовиться и узнать обо всем, на что я способна. Мне хотелось суметь сказать себе и вам: «Давайте проживем годы от середины жизни как можно лучше – я расскажу, как это сделать!»

Не хочу романтизировать процесс старения. Очевидно, нет никакой гарантии, что старость станет периодом духовного развития и реализации. На любом жизненном этапе встречаются свои негативные явления, среди прочих – серьезные проблемы с психическим и физическим здоровьем. Нет возможности осветить все эти моменты в данной книге. Мы знаем, что цепь жизненных событий во многом зависит от случая. Кроме того, около трети явлений носят генетический характер – и находятся вне зоны нашего контроля. Однако большую часть пути, возможно, две трети арки жизни, мы способны влиять на ход событий.

Эта книга для тех, кто, как и я, верят, что удача – это стечение обстоятельств, к которым вы оказались готовы. Будучи подготовленными, информированными, осмысленно подходящими к жизни, мы сможем повысить свои шансы на успех, стать счастливыми и сделать свои последние три десятка лет, свой III акт, спокойными, благородными, полными любви и чувственности – необыкновенным периодом жизни. Планируя его в середине жизни, мы способствуем тому, чтобы все произошло именно так.

Целостность

С помощью лестницы Арнхейма я осознала, как важен взгляд на жизнь как на взаимодействие между ее началом, серединой и концом.

Оказалось, что, проанализировав, какими были прожитые (или еще проживаемые) I и II акт нашей жизни, какими были (или продолжаем быть) мы сами в эти основополагающие годы, какие мечты еще не исполнились, и о чем придется сожалеть, можно увидеть III акт как приближающееся время исполнения надежд, а не как период отсчета оставшихся лет или тоски по молодости.

Мы можем осознать его не как удаленный сектор арки – ведь начиная от верхней точки, она идет под уклон, – но как этап развития определенной длительности. Можно воспринимать его как марш лестницы – с присущими ему проблемами и радостями, ловушками и наградами; как этап эволюционирования и удовлетворенности.

В своей книге The Life Cycle Completed («Завершенный жизненный цикл») Эрик и Джоан Эриксон писали: «Поскольку нашей цивилизации не хватает культурно приемлемого идеала старости, она не способна выносить концепцию человеческой жизни в целом»⁴. Устаревший подход к старости, страх расставания с молодостью и неизбежная необходимость осознания собственной смертности удерживают нас от того, чтобы воспринимать III акт как важную, неотъемлемую часть нашей истории, потенциально насыщенную кульминацию, венчающую два предыдущих акта. Такой устаревший подход в наши дни, когда увеличилась средняя продолжительность жизни, абсолютно неразумен. Он способен лишить нашу жизнь целостности и лишить общества того, что каждый из нас в зрелости может ему предложить.

Те из нас, кто сейчас начинает свой третий акт, в целом физически сильнее и здоровее, чем предыдущие поколения. Для каждого существует реальная вероятность того, что мы способны выработать новый «культурно приемлемый идеал старости» и рассматривать свою жизнь как последовательность наслаивающихся один на другой этапов. Мы должны сделать это не только для себя – такой идеал станет главным культурным завоеванием современного мира и поможет молодым поколениям переосмыслить свое собственное отношение к долголетию.

Меня вдохновляло и подталкивало вперед все то, что я узнала, работая над этой книгой. Надеюсь, читая ее, вы почувствуете то же самое.

В первой части я определяю этапы, рассуждая о трех актах нашей жизни, проблемах и отношениях, которыми полон каждый из них, и доступных способах, позволяющих абстрагироваться – именно в данный момент, независимо от того, какой акт вы проживаете – и посмотреть на свою жизнь со стороны, проанализировав все ее этапы. Это позволяет понять, как прожить оставшееся время, не ограничивая собственных амбиций, с чувством полной свободы и ясностью.

Во второй части я пишу о человеческом теле, разуме, отношении к жизни. Здесь вы узнаете кое-что довольно приятное, а также познакомитесь с удивительным словом «позитивность»! Кроме того, в 10-й главе я подробно рассказываю, как практически подойти к пересмотру прожитой жизни.

В третьей части я исследую все аспекты любви и секса, в том числе пишу о том, как завести новые знакомства. Здесь вы вволю посмеетесь, а также найдете массу полезных советов.

Четвертая часть посвящена не тому, что можно было бы ожидать от книги подобного рода. Но некоторые из самых уважаемых специалистов в области старения, как и я, считают, что для того, чтобы в преклонном возрасте подниматься по лестнице, продолжая развиваться, мы должны отстаивать свое будущее. Я имею в виду воспитание детей или защиту подвергшихся насилию женщин; я имею в виду заботу о планете, чувство ответственности за все то, что останется после нас. Психиатр Эрик Эриксон называл это «генеративностью», и здесь мне есть чем вас порадовать. Исследования, в течение тридцати лет проводившиеся в Гарвардском университете, показывают, что большинство опрошенных женщин, владеющих генеративностью, говорят о регулярном достижении оргазма.

^{С моей собакой Тули. 2004 г.}

^{MAX COLIN (МАКС КОЛЛИН) / ELIOT PRESS}

В четвертой части я, помимо всего прочего, говорю о том, как смириться с мыслью о том, что все мы смертны, как спланировать свою старость в эмоциональном, финансовом, юридическом плане и в плане того, что мы, вместе или по отдельности, можем сделать для воспитания в нашем обществе терпимости по отношению к старым людям и создания вокруг них более благоприятной атмосферы.

Пятая часть рассказывает о том, как познание собственного внутреннего мира – в духовном и метафизическом смысле – позволяет по-новому посмотреть на внешний мир.

Итак, начнем.

Часть I. Подготовка почвы на оставшуюся жизнь

Глава 1. III акт: обретение цельности

Во второй половине жизни мы обладаем огромным потенциалом для развития и самореализации.

Карл Юнг

На сколько лет вы себя ощущаете?» – НЕДАВНО СПРОСИЛИ МЕНЯ. Прежде чем ответить, я на мгновение задумалась. Мне захотелось по-настоящему взвешенно ответить на этот вопрос, а не просто сболтнуть: «Я ощущаю себя на сорок лет». «Я чувствую себя на шестьдесят», – сказала я, вспомнив остроумную реплику Пабло Пикассо: «Надо потратить много времени, чтобы стать наконец молодым».

Некоторое время тому назад я разговаривала с группой девочек-подростков, и, когда я упомянула о своем возрасте, некоторые из них содрогнулись. Они нашептывали мне, что не следует выдавать свой возраст, так как я не выгляжу на семьдесят лет. Они полагали, что это комплимент, но мне это показалось грустным. Как принято в нашей культурной традиции, эти юные женщины относятся к возрасту, как к чему-то, что нужно скрывать, словно молодость является кульминацией жизни. Что ж, может быть, это и кульминация в смысле телесного напряжения, плотности хрящей, активности спермы и количества яйцеклеток. Но мне не хочется вернуться в отрочество – ни за что! Это так тяжело! Там приходится постоянно тревожиться из-за того, что нужно приспосабливаться! По той же причине мне не хотелось бы волноваться, повторяя свой второй и третий десяток. Для меня эти годы были слишком напряженными, я пыталась добиться успеха. И не дай Бог, чтобы повторился «промежуточный» период – от сорока пяти до пятидесяти пяти лет.

^{Ричард и я на красной ковровой дорожке на вечеринке Vanity Fair по случаю вручения премии Оскар, 2011 г.}

^{CRAIG BARRITT / К РЭГ БАРРИТ. GETT Y IMAGES}

Для меня «добрые старые времена» на самом деле были «неважными старыми временами». Слишком много я потратила, переживая из-за того, что недостаточно хороша, недостаточно умна, недостаточно изящна и недостаточно талантлива. Честно говоря, если говорить об ощущении благополучия, сейчас я переживаю самое лучшее время жизни. Вся та недостаточность, о которой я беспокоилась, уже не имеет никакого значения, как и многое другое. Я пришла к выводу, что когда ты действительно погружаешься внутрь старости, а не ожидаешь ее, глядя со стороны, страх утихает. Оказывается, ты все еще остаешься собой – возможно, даже в большей степени, чем прежде.

По-моему, именно теперь, в данный момент жизни, я чувствую себя так, словно начинаю становиться такой, какой мне всегда хотелось быть. Третий акт оказался не совсем таким, как я ожидала. Никогда не предполагала, что буду столь счастливой, постигающей мудрость старой женщиной.

Такое состояние не пришло внезапно – я работала над этим. Иногда против собственной воли делала то, что должна была, чтобы максимально воспользоваться тем, что ниспослано.

^{Восхождение к Мачу-Пикчу в 2000 г.}

С точки зрения общества, мои лучшие времена, вероятно, «остались далеко позади». Но на другом склоне холма передо мной предстал другой манящий пейзаж: с новыми глубинами любви, с новыми способами общения с друзьями и незнакомыми людьми; с новыми средствами выражения себя и умением по-новому реагировать на неудачи. И, между прочим, с новыми восхождениями – в буквальном смысле слова.

Карл Юнг размышлял о том, является ли «вторая половина человеческой жизни всего лишь жалким придатком ее первой половины» либо имеет свой особый смысл¹.

Мне кажется, что схематичные изображения арки и лестницы (о которых я писала в предисловии), сделанные Рудольфом Арнхеймом, служат прекрасным ответом на вопрос Юнга. Да, III акт значим сам по себе! Предполагается, что теперь мы должны стать глубже, целостнее. Это подходящий момент для того, чтобы, забыв об эго, обратиться к душе, как говорит духовный учитель Рам Дасс.

Позднее профессор Арнхейм иллюстрировал свою точку зрения, показывая студентам слайды работ некоторых известных художников, написанных ими в юности и в зрелом возрасте.

Он выяснил, что, к примеру, картины импрессионистов были «продуктами отстраненного созерцания», которое приходит с возрастом. Характер и практическая ценность изображенных ими предметов не существенны; подробности смотрятся расплывчато. По его словам, то, что дают нам импрессионисты, это «концепция мира, выходящая за пределы внешнего ради поиска внутренней сущности»².