Текст книги "Нежный огонь любви"

Так ее странные ощущения были связаны с искусственной силой тяжести!

– Что вы делаете? – спросила Зельда, запоздало сообразив, что Расчет вытащил из ее волос огнебе-рилловый гребень.

– Я подумал, что у тебя голова пройдет быстрее, если распустить косы.

Он бросил драгоценный гребень на постель рядом с Зельдой и начал ловко вынимать шпильки.

Прикосновение его рук почему-то встревожило ее. Зельда не была приучена к столь тесному физическому контакту. Голуби питали глубочайшее уважение к неприкосновенности чужого тела. Она инстинктивно попыталась отодвинуться от Расчета, но тот только сильнее сжал ей плечи.

– Не двигайся. Сейчас я их распущу.

– Я сама.

Зельда подняла руку к волосам, пытаясь закончить это пустяковое дело. Ее пальцы коснулись пальцев Тэйга. Он не обратил внимания на ее попытку и оттолкнул руку. Зельда ощутила неровные шрамы.

– Я уже почти закончил. Такую прическу устроить труднее, чем союз свободных рудокопов на ЧТД. Сколько времени у тебя на это уходит каждое утро?

Две длинные косы свободно упали Зельде на грудь. Расчет провел пальцами вдоль одной из них, словно зачарованный сложным переплетением прядей. У самой вершины груди его рука замерла – и тело Зельды наполнилось новым волнением.

Ее сознание разрывалось между сильной головной болью и острым осознанием близости Тэйга. Она поймала себя на том, что затаила дыхание, зная, что если вздохнет, то ее грудь прикоснется к его ладони.

– Я укладываю волосы в первый час утра.

Она с трудом смогла ответить на его вопрос. Он уже начал расплетать ей косы. Зельда позволила себе легкий вздох облегчения, когда сильные пальцы передвинулись к ее плечу. Теперь она снова могла дышать.

– Ну, во время полета у тебя будет полно времени, чтобы возиться с волосами. Как голова?

– Лучше.

– Хорошо. Если повезет, то этих липовых охранников день-два никто не найдет. Так что у них против головной боли лекарства не будет.

В голосе Расчета звучало чуть злорадное удовлетворение.

Зельда изумленно взглянула на него. Расчет продолжал сосредоточенно распускать ее косы.

– Липовых? Разве они не представляли администрацию порта Страдальца?

– Не больше, чем я – совет святош. Но удостоверения у них были качественные. Неудивительно, что ты на них купилась. И связи у них тоже хорошие. Не так-то легко добыть официальный ключ к почтовым кораблям.

– Почему они хотели украсть ваш груз?

– Датчики, которые мы везем, уникальные. Это новейшее изобретение фирмы «Экселэкс». Компания отправила их на свою разведывательную станцию на Ренессансе.

– Никогда не слышала про «Экселэкс».

– Это небольшая компания. Ею заправляет толковый парень. Он несколько сезонов назад ушел из крупной разведывательной компании, чтобы начать собственное дело. Зовут его Закал. Умный мужик и, если надо, готов к серьезной драке. В последнее время я несколько раз доставлял ему посылки. Он остался доволен. Если в ближайшие три-четыре сезона он сможет поднять «Экселэкс» на ноги и начать работать по-настоящему, то у него будет одна из лучших разведывательных компаний во всей системе.

– А вы будете его постоянным почтальоном. Он будет поручать вам самые выгодные рейсы. Может, даже примет вас к себе на работу, так что вам больше не придется искать клиентов.

Расчет оскалил зубы:

– Никто не станет спорить, что, когда речь идет о бизнесе, голуби соображают мгновенно.

– Голуби вынуждены хорошо ориентироваться в бизнесе, – невинным голосом ответила Зельда. – А иначе беспринципные волки заживо бы их сожрали.

– Ну, похоже, у голубей это неплохо получается. Откуда, по-твоему, пошла поговорка «Богат, как святоша»? Я что-то не слыхал о бедных голубях – если не считать молодых, которые еще не закончили исследования или обучение искусству и музыке.

Зельда пожала плечами и мгновенно пожалела об этом: в голове у нее снова вспыхнула боль. Расчет был прав. Голуби на равных участвовали в динамичных деловых отношениях, которые преобладали в коммерции всей системы Девятой Строфы. Клеменция поставляла на рынок результаты научных исследований, а также живопись, поэзию и музыку, волновавшие чувства. Волки охотно покупали все, что производила Клеменция. Но когда речь заходила о купле-продаже, голуби не могли рассчитывать на привычную доброжелательность остального населения. Агенты-волки привыкли к постоянным спорам о цене выставленных на продажу продуктов деятельности голубей. Отец Зель-ды сколотил немалое состояние, предлагая на продажу хитроумные стратегии инвестирования. Создание и анализ сложных экономических моделей, отражавших широкую торговлю между мирами Девятой Строфы, для Гарна Оквиста были хобби. По образованию и интересам он был математиком.

– Значит, эти датчики хочет получить кто-то другой? – спросила Зельда

– Похоже на то. А поскольку считается, что все это находится в глубокой тайне, то получается довольно интересная ситуация.

Расчет закончил расплетать одну длинную косу и медленно провел пальцами по шелковистым прядям.

Со странной сосредоточенностью он наблюдал за тем, как в гуще волос зажигаются красные отблески.

С огромным трудом сохраняя естественный тон разговора, Зельда спросила:

– А если датчики представляют собой такую ценность, почему их не отправили грузовым кораблем под охраной служащего компании?

Расчет не стал отвечать ей сразу же, а принялся распускать вторую косу. На этот раз, перебирая пряди, он почти положил ладонь ей на грудь. Когда он наконец заговорил, Зельде показалось, что его голос звучит резче обычного.

– Не считая того, что такое отправление обошлось бы в три раза дороже, Закал сомневался, чтобы это было так уж надежно. Такого рода перевозку в тайне не сохранишь. Он надеялся, что, если пошлет датчики обычным почтовым рейсом, никто на это внимания не обратит. Это риск – но риск оправданный.

– Ну а кто-то все равно обратил на это внимание. – Пальцы Расчета передвинулись выше, и Зельда снова смогла нормально дышать. Где-то в глубине души притаилось разочарование – и в то же время собственное чувственное любопытство заставило ее ужаснуться. Она была уверена, что давно выросла из необычного для голубей желания приобрести сексуальный опыт, которое причиняло ей столько мучений в ранней юности. – Вы знаете кто?

– Кто знал, что посылку отправили со мной? Понятия не имею.

– Те люди, которые вошли сюда…

– Были скорее всего наняты. А кем – неизвестно.

– А что вы с ними сделали?

– Запихнул в камеру хранения рядом со зданием космопорта. – Он закончил свою работу и чуть отстранился, чтобы оценить результат. Мягкие каштановые волосы Зельды накидкой упали ей на плечи. Он секунду смотрел на них, а потом отвел глаза, встретившись с ее вопросительным взглядом. – Им повезло, что я не оставил им на память нечто более существенное, чем адская головная боль.

Его холодный тон волной окатил Зельду, заставил ее заледенеть. Впервые после отъезда с Клеменции она вспомнила, что убийство среди волков не является столь уж редким преступлением. Какое-то движение у лодыжек вывело ее из оцепенения. Радуясь поводу перевести разговор, она повернула голову и взглянула на Фреда, который поменял положение, поудобнее устраиваясь на ее ногах.

– Фред показал себя настоящим героем. Вы бы видели, как он кинулся на того охранника! – сказала Зельда.

Расчет не отрывал взгляда от ее волос.

– Я видел, что он сделал с ногой этого подонка.

– А я гадала, кусается ли Фред! Что ж, теперь знаю наверняка.

– Он не просто укусил того мерзавца. У Фреда три ряда зубов. Если уж он начинает что-нибудь жевать, то дожевывает до конца. – Расчет поднялся на ноги и встал у койки. – Ну что, полегчало?

Зельда кивнула:

– Спасибо, голова болит гораздо меньше. Расчет вдруг подался вперед, пристально глядя ей в глаза:

– Главным героем был вовсе не Фред. Он действовал инстинктивно. А вот тебе, чтобы остановить этих подонков, пришлось преодолеть достаточно сильные предубеждения. Я знаю, что голуби, как правило, не связываются с охранниками. Я у тебя в долгу, леди.

Зельда почувствовала, что слова Расчета доставили ей слишком большое удовольствие. Она улыбнулась – впервые с той минуты, как проснулась с головной болью, – но ответила на его похвалу привычной вежливой фразой:

– Это был пустяк. Ни о каких долгах речи быть не может.

Расчет секунду удивленно смотрел на нее, а потом ухмыльнулся:

– В этом все голуби: вежливы до последнего вздоха! – Отворачиваясь от койки, он спросил:

– Хочешь чашку кофеида?

– Да, спасибо.

Зельда осторожно опустилась на подушку, ощущая, что ей не хватает его прикосновений, его близости. Да, она действительно очень слаба, если ей хочется, чтобы Расчет продолжал ее обнимать!

Зельда смотрела, как он набирает код, чтобы открыть компактный консервер, и достает оттуда банку с зелеными кристаллами. Приготовив две кружки кофеида, он сунул их в подогреватель. Прибор сам добавил воды и быстро довел смесь до кипения. Расчет открыл подогреватель и принес одну из кружек Зельде. Держа другую в своей большой руке, он смотрел, как она обхватила ладонями приятно нагревшуюся кружку.

– Когда тебе станет лучше, мы поговорим. Она вдохнула ароматный пар.

– Понимаю. Вы, наверное, должны объяснить мне мои обязанности на следующие две недели. По правде говоря, мне уже гораздо лучше. Если хотите, мы можем поговорить прямо сейчас.

– Твои обязанности, – повторил он таким голосом, словно сдерживал стон. Он уселся на койку рядом с ней, уставившись на переборку. Подавшись вперед, он уперся локтями в колени. – Да, есть небольшой вопрос относительно твоих обязанностей на борту корабля. К нему мы перейдем потом. Сначала надо решить другие вопросы. Ты никогда прежде не летала?

– Мои родители один раз брали меня с собой на коммерческий корабль – когда я была маленькая. Это была в основном туристическая поездка. А если не считать этого, я на кораблях не бывала.

– Угу. – Он помолчал, явно пытаясь подобрать нужные слова. – Заметь, что, как я уже говорил, тут очень мало места.

– Не беспокойтесь. Не думаю, чтобы у меня началась клаустрофобия. Конечно, мне еще не приходилось проводить несколько дней в таком тесном помещении, но я уверена, что смогу это выдержать.

– Меня беспокоит вовсе не клаустрофобия. – Он сделал большой глоток кофеида. – Ладно, попытаюсь сказать поделикатнее. Насколько я понимаю, голуби привыкли уважать право личности на частную жизнь.

– Да.

– А еще они привыкли к немалой личной независимости.

– Конечно.

Зельда терпеливо ждала, когда Расчет объяснит, куда он клонит.

– На борту корабля ни того ни другого почти не существует, – напрямую сказал Расчет. – Маленькие почтовые корабли, такие как мой, опорами демократии не являются. Мы сможем нормально прожить следующие две недели, не прибегая к насилию, только если ты усвоишь, что тут командую я. Я знаю, что голуби привыкли по всякому поводу задавать вопросы и все подвергать сомнению. Но усвой, что, когда я отдаю приказ, я не формулирую темы для дискуссии. Всякий раз, как появляется выбор относительно того, как и что можно сделать, мы поступаем по-моему.

Зельда приказала себе не обижаться, но почувствовала, что говорит слишком официально:

– Уверяю вас, мне известна традиция, согласно которой капитан управляет собственным кораблем. По лицу Расчета видно было, что он удивлен.

– Правда?

– Я много читаю, – призналась она. – Я по профессии архивариус. Одна из областей, в которой я специализировалась, это художественная литература, посвященная первопоселенцам и освоению системы.

– Великолепно. – Иронично улыбнувшись, он сделал еще глоток кофеида. – Не сомневаюсь, что твоя профессия прекрасно подготовила тебя к корабельной жизни. У меня были неприятности кое с кем из пассажиров, которых я брал на борт до тебя, но с тобой, думаю, их не возникнет.

Может, головная боль сделала Зельду более ранимой, чем обычно? Как бы то ни было, она почувствовала досаду.

– Ирония тут неуместна. Если у вас возникали неприятности с другими пассажирами, то могу предположить, что дело было в том, что ваши приказы отдавались слишком грубо и резко.

– Приказы имеют обыкновение звучать грубо и резко. Я просто хочу, чтобы ты поняла: каким бы тоном они ни произносились, они все равно остаются приказами. Понятно?

– Видимо, это ваш первый приказ. Я вас прекрасно поняла, отан Расчет.

– Я же просил тебя обойтись без «отана».

– Вы предпочли бы, чтобы я обращалась к вам «капитан Расчет»?

– Ну а кто теперь иронизирует? – протянул он. – Обращайся ко мне по имени – можешь использовать любое из имен. Не думаю, чтобы отсутствие таких формальностей подорвало дисциплину остального экипажа.

С этими словами он взглянул на Фреда.

– А Фред вообще-то подчиняется дисциплине? – поинтересовалась Зельда.

– Не слишком. – Расчет немного помолчал. – Ты, наверное, не умеешь играть в «Свободный рынок»?

– Голуби не признают азартных игр.

– Этого я и боялся. Да, две недели полета окажутся длинными.

Зельда немного поколебалась, но потом напомнила себе, что намеревалась быть по возможности уступчивой.

– Я могла бы научиться этой игре, – неуверенно предложила она. – Ведь делать ставки необязательно, правда? Наверное, игра пойдет так же и без обмена деньгами.

– Так именно в ставках весь интерес!

– О! Ну, тогда вообще говорить не о чем. Мне нечего ставить, если не считать нескольких дисков с романами. Вряд ли они вас заинтересуют.

Зельда была очень рада. Она предложила играть – но ее предложение не вызвало у Расчета особого энтузиазма. Тем лучше.

– Я могу сначала попробовать обучить тебя игре, а уже потом мы будем решать, есть ли у тебя что-то, что можно будет сделать ставкой, – медленно проговорил Расчет.

Зельда почувствовала, как в ней просыпается подозрительность, и внимательно всмотрелась в хладнокровное лицо Расчета:

– Я слышала, что многие волки жить не могут без азартных игр.

– Это просто времяпрепровождение. Вид развлечения. Не то, к чему надо относиться со всей серьезностью.

– Значит, вы не относитесь к числу игроголиков? – осторожно спросила она.

Расчет ухмыльнулся – все так же широко и все так же невесело.

– Конечно, нет. Я играю только изредка.

– О, хорошо! – Зельда почувствовала глубокое облегчение. – Ну, в этом случае я, наверное, могла бы попробовать научиться играть в «Свободный рынок».

– Займемся этим, когда немного поспим. Во время полета я придерживаюсь нормального дня Возлюбленной. – Он встал на ноги. – Сможешь сама забраться на свою койку? Или хочешь, чтобы я тебя положил?

Зельда осторожно попробовала сесть. Фред сполз с ее ног, издав недовольное рычание. Зельда не обратила на него внимания, сосредоточившись на собственных ощущениях. Голова у нее до конца не прошла, но боль казалась далекой, превратившись из настоящей катастрофы в смутную угрозу. Она потерла виски, ощущая непонятное разочарование и усталость.

– В чем дело? Тебе все еще кажется, что голова вот-вот разорвется?

Мозолистая рука Расчета скользнула ей под волосы и начала массировать шею.

– Дело не в этом. Я чувствую себя гораздо лучше. Просто… – Она запнулась и взмахнула рукой, выражая отчаяние. – Все должно было быть не так.

– Ты не должна была почувствовать себя лучше?

– Не в этом дело… Это слишком трудно объяснить.

Расчет продолжал растирать ей шею.

– Все переживаешь, что не впала в кому, как «подобает истинной голубке?

– Это лишнее напоминание о том, сколько мне нужно преодолеть, чтобы стать голубем. Вы должны меня понять. Я не хочу испытывать боль. Ни один нормальный человек этого не хочет! Но каждый раз, когда это случается, я осознаю, что не реагирую на боль нормальным образом.

– Нормальным для голубя.

– Но по рождению я должна была стать голубкой, Расчет! – упрямо сказала она. – Помню случай из раннего детства. Я убежала от родителей и попыталась залезть в фонтан на площади. На Клеменции такие красивые фонтаны: в воде плавают светобусинки… Я хотела поплескаться в этом прекрасном сияющем озере. Я тогда еще не понимала, что такого делать не следует, – поспешно объяснила она.

– Естественно. Ужасно не по-голубиному – забираться в фонтаны.

– Да… Ну, я поскользнулась и порезалась. Но я была настолько рада наконец-то забраться в фонтан, что не обратила особого внимания, что вода стала красной от крови. Когда мать нашла меня, с ней чуть не случился удар. И все окружающие были в полном ужасе. Кто-то примчался с инъектором забвеина – и

Я очнулась уже в клинике. Через несколько лет я узнала, что небольшие ранки, вроде той, что я получила в фонтане, среди волков считаются делом обычным.

– И в тот момент ты восприняла это совершенно спокойно. Потому что ты – волк в голубином обличье. – Расчет убрал руку из-под ее волос. – Перестань из-за этого терзаться, Зельда. Нам обоим надо поспать. Хочешь вымыться?

Она встала – не очень уверенно, но по крайней мере не вызвав головную боль.

– Звучит заманчиво. – Она со вздохом осмотрела свое неопрятное ночное одеяние. – У вас на корабле есть освежитель?

– Конечно. Давай платье, я прогоню его через цикл чистки, пока ты будешь в душе.

– Спасибо.

Она прошла в крошечный душ, пытаясь сообразить, как здесь можно поворачиваться, а тем более раздеваться. Корабельный санузел ничуть не походил на удобную ванную комнату в доме ее родителей. Когда за спиной с шипением закрылась дверь, Зельда с немалым трудом высвободилась из своего ночного одеяния. Всякий раз, меняя позу, она за что-нибудь задевала – настолько мала была комнатка. Расчет постучал в дверь как раз в тот момент, когда она наконец смогла скинуть платье.

– Готова?

– Держите. Я благодарна вам за помощь. – Зельда чуть приоткрыла дверь и сунула черно-серебряное одеяние в его протянутую руку. – Как вам удается тут двигаться? Тут даже я еле поместилась, а вы ведь намного больше!

– А я не закрываю дверь, – хладнокровно сообщил он. Его рука с одеянием исчезла.

Зельда подумала, что никогда и ни за что не оставит эту дверь открытой. Осторожно повернувшись, она нажала оранжевую кнопку на переборке – и крошечная кабинка наполнилась дивно освежающим горячим дождем. Закрыв глаза, Зельда вся отдалась наслаждению.

Прошло немало времени, прежде чем она неохотно отключила душ, высушилась теплыми потоками воздуха и заплела волосы в длинную косу, которую перекинула через плечо. Чувствуя себя обновленной и приятно усталой, она осторожно приоткрыла дверь ванной:

– Расчет? Мое платье готово? Ответа не было. Отодвинув дверь немного сильнее, она еще раз окликнула своего спутника. Ответа по-прежнему не последовало. Свет в кабине был потушен. В слабом мерцании огоньков пульта управления она увидела на спинке кресла пилота свое черно-серебряное одеяние. Расчет куда-то пропал. Прошло несколько секунд, прежде чем Зельда поняла, что он лежит на своей койке.

Она подождала еще немного. Вид перекинутой через кресло одежды словно дразнил ее. Очевидно, Расчет заснул – так же быстро, как во время перелета между Валентином и Страдальцем. Единственным выходом было пойти за одеждой самой.

Сделав глубокий вдох, она выскользнула из душа и на секунду застыла в тени. На нижней койке никакого движения. Зельда босиком прошлепала к крес – . лу пилота и быстро оделась. Как только ткань привычно облекла ее тело, она почувствовала себя спокойнее. Ее понятия о приличиях не включали в себя прогулки в обнаженном виде на глазах у практически незнакомого мужчины и довольно странного зверя. Подхватив полу одеяния, она остановилась у спальных мест. С верхней койки свисала узенькая веревочная лестница. Видимо, именно по ней ей полагалось забираться наверх.

Зельда нерешительно взялась за гибкую лестницу и поставила ногу на нижнюю перекладину. Дело оказалось не таким уж сложным: вскоре она уже устраивалась на своей койке. В этот момент на нее снова нахлынуло сознание того, что ее поиск действительно начался, – и она почувствовала, что спать ей расхотелось. Зельда села на койке, закрыла глаза и погрузилась в успокоительный ритуал вечерней медитации. Где-то посередине сложной цепочки безмолвных логических выкладок она услышала голос Расчета:

– Ты всегда так долго возишься в душе?

Вздрогнув, Зельда открыла глаза. Она мгновенно вспомнила, как бежала через кабину за своим одеянием.

– Я думала, вы спите, – чуть слышно проговорила она.

– Задремал, пока дожидался, когда ты вымоешься. Правило номер один: на борту» Окончательного

Расчета» пассажиры не обращаются с водой так, словно она бьет из неиссякающего фонтана на Клеменции.

– Но я думала, что у вас здесь замкнутая система с полной очисткой! – Зельда была смущена и обижена.

– Полностью замкнутых систем не бывает. При каждом пользовании водой небольшая ее часть теряется.

– Понимаю, – напряженно отозвалась Зельда. – В следующий раз постараюсь быть более бережливой.

Она больше не стала медитировать и заползла под одеяло.

На нижней койке Расчет положил руки за голову и устремил задумчивый взгляд вверх. Делая выговор голубю, всегда чувствуешь себя виноватым. То же самое он испытывал, когда ссорился с Джедом.

Но, черт подери, Зельда ведь не настоящая голубка! Несомненно, в течение ближайших двух недель у него будет немало поводов напоминать себе об этом. Расчет вспомнил силуэт ее обнаженного тела, когда она бежала за своей одеждой.

Хрупкая, изящная, женственно-грациозная… И ее груди оказались именно такими нежно-манящими, какими он их себе представил, когда расплетал ей косы. И попка тоже чудесная. Крепенькая и аппетитная. Красавицей Зельду назвать было нельзя, но она привлекала его – сильнее, чем ему хотелось бы. И она – не голубка, пусть ей очень хотелось бы стать ею.

Расчет сам не мог бы сказать, почему ему вдруг стало так важно заставить ее согласиться с этим. Однако он был вынужден признаться себе, что ему надо, чтобы Зельда смирилась с тем, что она – настоящий волк, такой же, как он сам.

Заснул он очень нескоро.

Восемь часов спустя Расчет был разбужен запахом горячего кофеида и аппетитным паром завтракопорций. Он медленно открыл глаза, вдыхая приятные ароматы. Похоже, что его маленькая святоша уже проснулась и принялась хозяйничать. Сладко потянувшись, он встал с койки. Фред уполз от него, еще пока он спал. Сейчас скалоковрик перекинулся через спинку кресла, наблюдая, как Зельда отправляет в подогреватель вторую упаковку завтрака. Расчет скинул с себя одеяло, и Зельда с улыбкой обернулась к нему. Однако улыбка ее сразу погасла, а глаза широко раскрылись: Расчет оказался совершенно голым! В следующую секунду Зельда поспешно повернулась обратно к подогревателю.

– Доброе утро, Расчет. Хотите есть? Надеюсь, вы не рассердились, что я достала еду. Я подумала, что это могло бы стать одной из моих обязанностей во время полета. Вы позволите мне взять на себя приготовление еды?

Ее напускная непринужденность позабавила ее спутника. Он зашел в душ, не закрыв за собой двери.

– Могу сообщить тебе новость: отправка упаковок в подогреватель и доставание их из него не может

Считаться настоящей работой. Вот если бы у нас на корабле были жаровня и свежие продукты, я бы, может, и стал бы обсуждать такой вариант.

– И все-таки, – не сдавалась она, – это дело, пусть и маленькое. А нам надо найти, чем я смогу быть .полезна.

Он высунулся из душа, чтобы достать из ящика серые брюки от своего летного костюма.

– Боишься заскучать?

– Нет. Но я хотела бы отработать дорогу, Расчет.

Он не ответил – не мог ответить. Вместо этого он мрачно закрыл за собой дверь. Он чуть ли не полночи представлял себе, как именно она могла бы отработать дорогу, но не сомневался в том, что ей отвратительны были бы те откровенные картины, которые он рисовал перед собой. Выйдя из душа в поношенных узких брюках, он сказал только:

– Что-нибудь придумаем.

– Вы уже это говорили – но что мы придумаем? Зельда выставила дымящиеся завтракоупаковки на стол и протянула Расчету кружку кофеида.

– Какое рвение и трудолюбие! – пробормотал он, садясь. Почему-то кофеид показался ему намного вкуснее, чем обычно. Может, потому, что ему не пришлось готовить его самому. – Не надо меня подгонять, ладно? У меня еще не было возможности как следует обдумать ситуацию. С момента нашей встречи на Возлюбленной события развивались слишком стремительно.

Зельда улыбнулась, но Расчет заметил, что она старается не смотреть на его обнаженную грудь. Лениво прищурившись, он со вздохом поставил кружку на стол и полез в ящик за просторной и удобной рубахой, которую одевал на борту. Он не стал закреплять переднюю застежку – но Зельда явно успокоилась.

– Спасибо, – прошептала она. – Понимаете, дело не в ложной стыдливости. Я изучала анатомию человека. Но голуби обычно одеваются очень формально. Я к этому привыкла.

– Угу, так мне и показалось. Я предупреждал тебя, что на корабле сохранять дистанцию нельзя.

– Да. – Она сосредоточилась на еде. – Вы меня предупреждали.

– А на Ренессансе все… э-э… еще более непринужденно.

– Як этому готова.

Расчет секунду смотрел на нее. Она решительно подняла голову. Волосы ее опять были убраны в строгую корону – интересно, сколько времени у нее на это ушло? Одеяние на ней было красное, подол, манжеты и воротник расшиты тонким фиолетовым пухом – экзотический цветок на скучном сером фоне корабля. Почему-то он вдруг почувствовал острое любопытство: какая она? О чем думает?

– А что произойдет, если ты отыщешь свое волшебное устройство, Зельда? Она нахмурилась:

– Оно не волшебное. Когда я его найду, то, не сомневаюсь, найду и вполне научное объяснение принципам его действия.

Он приподнял ладонь:

– Извини. Ну, пусть не волшебное. Твое научно объяснимое устройство. Что ты с ним будешь делать?

– Вернусь на Клеменцию, конечно.

– Тебя там кто-то ждет?

Она подняла на него свои зеленые глаза – недоверчивые и чуть насмешливые.

– Родители. Учителя. Друзья.

– Возлюбленный?

Расчет почти удивился собственному вопросу – но только почти. Резкость собственных слов сказала ему даже слишком много относительно того, зачем ему понадобилось завести разговор именно на эту тему. Краска, залившая щеки Зельды, его заворожила.

– Это очень личный вопрос, Расчет.

– Знаю. Временами я бываю груб. Он доел завтрак и отправил упаковку в мусорник. Он сам себе был противен.

Зельда нерешительно улыбнулась:

– Наверное, это очередное проявление естественного интереса волков к вопросам секса.

Расчет кинул на нее быстрый взгляд, встал из-за стола и прошел к пульту управления.

– Нравится тебе это или нет, леди, но ты – волк. Тебя этот предмет не интересует?

Зельда быстро убрала со стола остатки завтрака, стараясь не встречаться с обвиняющим взглядом Расчета.

– Вы должны понять, что для меня отношения с мужчиной будут совсем не такими, как отношения между двумя волками.

– У тебя на Клеменции кто-то остался, так? Святоша.

Расчет оперся на пульт управления, испытывая раздражение из-за ее попытки уйти от ответа.

Зельда посмотрела на него с тихой укоризной.

– Есть один человек, – очень осторожно начала она, – но я для него не готова.

– Он считает, что слишком хорош для тебя, потому что он – голубь, а ты – нет? Она покачала головой:

– Мерсер никогда такого не подумает. Он умнейший, добрейший, очень чуткий человек. Настоящий голубь, который был мне учителем и другом. Он руководит архивом, в котором я работаю. Я никогда не говорила ему, что хотела бы, чтобы наши отношения стали… стали… более близкими. Я не хочу обременять его этим, пока не смогу говорить с ним, как настоящая голубка.

– Так ты просто стояла в сторонке и томилась, да? И как давно?

Расчет даже не стал пытаться как-то смягчить свои слова.

– Три с половиной сезона, – грустно призналась Зельда. – Интеллектуально между нами так много общего, что я нисколько не сомневаюсь: когда смогу преодолеть преграду моего неголубиного восприятия, между нами воцарится полное единение.

– Меня сейчас стошнит.

Зельда встревоженно бросилась к нему.

Вы больны? Почему же вы до сих пор молчали?! – Она взяла его за руку. – Прилягте, а я достану аптечку. Давайте я доведу вас до койки…

– Ты все принимаешь слишком буквально. Забудь про аптечку, Зельда. Я не помру. Иди-ка сюда. Я хочу кое-что тебе показать. – Он мягко толкнул ее в кресло перед вторым компьютером корабля. – Когда-нибудь такое видела?

– «Консак 410». Никогда не видела такой компьютер, запрограммированный для работы на борту корабля, но базовую модель я знаю. Мы в архиве пользуемся «Консаком 1600». – Она с тревогой посмотрела на него. – Так вас точно не тошнит?

– В том смысле, который ты имеешь в виду, – нет. – Он кивнул на пульт компьютера. – Конни – он всегда Конни. Если я объясню тебе основы, ты сможешь работать на этом?

– Скорее всего, – согласилась она. – Я быстро учусь. А что я должна на нем делать?

– Ты сказала, что хочешь отработать дорогу. Ее глаза радостно вспыхнули.

– Обязательно! Вы хотите, чтобы я что-то сделала на компьютере?

– Мне нужен совет человека, получившего хорошее образование. Раз ты росла на Клеменции, то, надо полагать, получила лучшее.

Зельда улыбнулась:

– Самое лучшее.

Пятнадцать минут спустя Зельда оторвалась от компьютера и улыбнулась Расчету, застывшему за ее спиной. Теперь она поняла, что ему было нужно.

– Вам повезло, Тэйг Расчет. Я уже говорила, что получила подготовку архивариуса. С тем же успехом я могла бы оказаться микрогеологом или профессиональным поэтом. И тогда я высказала бы вам только общие соображения или дала бы кое-какие советы, но не смогла бы создать для вас первоклассную систему регистрации всех данных. А так… – Не договорив, она снова сосредоточилась на дисплее.

– А так, – докончил за нее фразу Расчет, – мне повезло. И как это я сразу не догадался! Интересно, чем я заслужил твое присутствие на моем корабле?

– Ну вот, вы опять надо мной смеетесь!

– По-моему, я не просто смеюсь, – пробормотал Расчет. – Сдается мне, что временами я перехожу на настоящий сарказм! Почтальоны не отличаются особой любезностью. – Он нагнулся, глядя на экран через ее

Плечо. – Ты действительно сможешь составить программу для обработки данных и менеджмента?

– Я писала и применяла программы обработки данных с первого дня работы в архивах!

– Угу… Но то, что вы регистрируете и выясняете у себя на Клеменции, – это совсем другое. Я же не пытаюсь придумать, как расположить старые диски с дневниками первопоселенцев или поэзией середины второго века. Мне нужны четкие цифры, которые вызывались бы моментально, – и мне нужно, чтобы их можно было извлечь сотней разных способов. Если мой план осуществится, то мне нужно будет знать все, начиная с личных данных президентов всевозможных компаний и кончая метеорологическими сведениями о

Чтд.

– А мне казалось, что погода на ЧТД всегда одинаковая – сухо.