Текст книги "Странные игры"

– То есть что предпочитаешь «слышать» помещение? – уточнил Итан с поднятой бровью. – Что ты дизайнер-экстрасенс?

– Ничего такого я не говорила. И без того Линдси считает меня выскочкой без всякого понятия о стиле, не хватало ей решить, что дизайнер из меня и вовсе липовый!

– Да уж, тогда прощай бизнес.

– Правильно. Одно дело слыть профессионалом с некоторыми странностями типа смешения стилей, и совсем другое – дилетантом с непомерно раздутыми амбициями и претензией на «шестое чувство».

– Ну, понятно.

– Да ну ее, Линдси Войл. Пусть катится ко всем чертям. Есть и хорошая новость: позвонила Табита Пайн.

– Вижу, разговор так и будет крутиться вокруг разных чудиков, – пробормотал Итан с полным ртом.

– Не вижу ничего чудного в том, чтобы зарабатывать на жизнь уроками медитации, – нахмурилась Зоя. – Между прочим, многие используют медитацию для снятия стресса, а с точки зрения науки это просто панацея: снижает кровяное давление и тем самым склонность к возбуждению.

– У меня есть свой способ снятия стресса. Я намерен и впредь его придерживаться.

– Что же это?

– Секс.

– Что бы ты там ни думал о медитации, это неиссякаемый источник доходов. Люди охотно раскошеливаются, чтобы освоить технику. Думаешь, с каких денег Табита Пайн купила себе целое поместье? Между прочим, звонила она потому, что хочет его полностью переоборудовать, максимально усилив потоки позитивной энергии.

– Что и говорить, попала прямо по адресу. Поздравляю! Мне уже видится рекламный проспект: «Если вы гуру и желаете купаться в позитивной энергии, звоните, и Зоя Труэкс вам это устроит!» Раз Табита Пайн теперь твой клиент, беру назад слово «чудик».

– Еще не клиент, – вздохнула Зоя, – и неизвестно, будет ли. Понимаешь, она позвонила не только мне, а и еще кое-кому. Хочет сравнить и выбрать.

– Это уже хуже.

– Угадай, кто мой конкурент.

– Линдси Войл!

– Прямо в точку.

– А это и вовсе хуже некуда, – расстроился Итан. – Воображаю, как будет проходить конкурс – дуэль дизайнеров в полнолуние на центральной площади у фонтана. Вот только на чем? Не на пистолетах же! Неужели будете лупить друг друга по голове альбомами образцов?

– Как мило с твоей стороны оказать мне моральную поддержку.

– Я и оказываю. Ставлю все, что имею, на тебя, и только на тебя. – У него вырвался непочтительный смешок. – Никто так лихо не командует потоками позитивной энергии, как ты. Они прямо-таки пляшут под твою дудку.

– Твой искрометный юмор неуместен. Если ты, лично ты, в грош не ставишь идею психологии в дизайне, это еще не значит, что все, кому она по душе, – болваны и ослы!

– Да ты что! – воскликнул Итан с миной человека, оскорбленного в лучших чувствах. – Мне бы в голову не пришло так думать о тех, кто жить не может без позитивной энергии и готов щедро заплатить за то, чтобы ему ее притянули!

– Тогда кто же они, по-твоему?

– Потенциальные клиенты.

– Это правильно, – смягчилась Зоя.

– Учусь на прошлых ошибках. – Итан посерьезнел. – Скажи, ты в самом деле хотела бы взяться за дом этой Табиты Пайн? Как всякий гуру, она, конечно, считает себя последней инстанцией. У нее уже все схвачено, твое мнение просто не будет приниматься в расчет.

– А я как раз предпочитаю клиентов, которые знают, чего хотят. Столкновение мнений – хороший катализатор. Иногда полезно увидеть все с иной точки зрения. И потом, с трудными клиентами учишься дипломатии.

– Да? К примеру, я знаю, чего хочу, когда речь идет о Найтвиндсе, но ты и не думаешь принимать это в расчет. Что-то не припомню с твоей стороны ни малейшего намека на дипломатию. Мы только и делаем, что препираемся.

Зоя вспомнила последнюю их жаркую дискуссию насчет Найтвиндса. Обветшалый особняк, да еще выкрашенный в ярко-розовый цвет, – голливудская пародия на виллу откуда-нибудь с побережья Средиземного моря. Итану дом достался только потому, что ни один риелтор в городе не сумел толкнуть его даже за самую низкую цену.

– Дорогой мой, – сказала она сладким голосом, который приберегала для несговорчивых, – ты даже не представляешь, сколько с тобой требуется дипломатии. Ты самый трудный из моих клиентов.

– Вот как?

– Да-да, и, если бы я пошла у тебя на поводу, в доме не нашлось бы ничего более занимательного, чем белые стены и пухлый, как пончик, диван в каждом помещении.

– Уж можно подумать!

– А разве нет?

– Конечно, нет. – В глазах Итана заплясали веселые огоньки. – К примеру, зачем мне пухлый диван в туалете?

– Мало ли зачем… Может, захочется прилечь тут же, на месте.

– Вообще-то интересная мысль. – Он сдвинул брови, как бы всерьез обдумывая. – Раз уж пошел такой разговор… я сейчас!

– Перестань!

– Я только хотел прикинуть, втиснется ли.

– Поверь мне на слово, что нет.

– Ладно, верю.

Итан вернулся к ужину. Покончив с карри и салатом, он заметно посветлел лицом. Зоя решила, что и настроение у него улучшилось. Однако ее сверхчувствительная натура, как радар, ловила какие-то темные отголоски на задворках его сознания. Что бы с ним ни происходило, это касалось не только того, какой несчастливый оборот приняло дело Декстера Морроу.

Проходя мимо ванной, она услышала за дверью приглушенный шум электробритвы. Немного раньше это был шум душа. Остановившись посреди коридора, Зоя некоторое время прислушивалась, размышляя, что лучше предпринять в сложившейся ситуации.

Наконец решение было принято. Она потуже затянула пояс халата, отворила дверь и ступила во влажную духоту ванной. Итан, в полотенце вокруг бедер, стоял у зеркала, и Зоя ощутила могучую потребность провести ладонями по рельефным мышцам его спины.

Хотя в запотевшем зеркале едва можно было разглядеть отражение, Зоя угадала во взгляде те же темные, мрачные оттенки, что недавно и в мыслях Итана. Сердце у нее упало.

– Тебе совсем не обязательно бриться на ночь теперь, когда мы муж и жена, – заметила она самым легким тоном, на какой была способна.

Потрясающе! Какое по счету напоминание? Кажется, четвертое. Если все дело в подсознании, чего оно, черт возьми, добивается?

– Знаю, – ответил Итан, выключил бритву и с подчеркнутой аккуратностью положил на место.

От самого этого жеста температура в тесном помещении словно подскочила градуса на три, как если бы они вдруг переместились в тропики с атмосферой чувственных, знойных ночей. Получалось, что, взявшись за ручку двери, Зоя сделала верный ход. Вот только как все повернется с непредсказуемым настроением Итана?

Однако отступать было поздно – он уже шагнул к ней сквозь тепло и влагу. Итан двигался легко, грациозно, как и подобает хищнику с янтарными глазами, и был полон едва прирученной энергии.

Первым делом он взял ее лицо в ладони, погрузив пальцы в волосы. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом губы слились, и сдержанное нетерпение Итана передалось Зое.

Как все его поцелуи, этот был повелительный, требовательный, как раз такой, от которого простое ощущение собственного тела стремительно перерастало в жгучую потребность, каждая клеточка оживала, тянулась навстречу и, может быть, даже источала сияние. И это было именно то, чего Итан хотел, – нет, в чем он остро нуждался.

Пояс упал на пол, халат скользнул вниз по плечам, за ним последовала сорочка. Обнаженная, Зоя прильнула к мужу, и он прижал ее к себе так крепко, что занялось дыхание. Возбуждение нахлынуло волной, и в ответ, с невнятным возгласом удовольствия, она обвила его шею руками так, что ногти впились в тугую плоть на плечах.

Каким-то образом в процессе этого полотенце исчезло. К бедру теперь прижималось тяжелое, твердое и горячее, но вопреки вздымающейся волне страсти в глубине души словно тревожно бились крылья плененной бабочки. Тревога упорствовала.

Что-то было не так.

Вместе с одеждой Зоя с радостью избавилась бы от сверхчувствительности. Увы, это было не в ее власти. Ей удалось разговорить Итана, и вместе с вкусным ужином это помогло поднять ему настроение, но ненадолго. То, что его снедало, вернулось с прежней силой, и вот теперь, сознательно или нет, он пытался это выбросить, выплеснуть сексуальной энергией.

Такое уже случалось в эти последние странные дни – порой они оказывались в постели как будто лишь потому, что Итан боялся остаться наедине с собой. Как это он сказал за ужином? Секс – лучший способ снять стресс?

Что за темное пламя бушует в его душе в такие минуты? Насколько оно опасно? Возможно, слово «опасный» вообще не подходит. По крайней мере она не чувствует угрозы лично для себя. Да и не мог бы Итан причинить ей боль. Но как печально, что секс для него служит противоядием тому, что разъедает душу!

И что еще печальнее – это ненадолго. Какой бы мощный оргазм ни ждал в конце этих пылких объятий, он не излечит болезнь, а лишь принесет забвение и короткое облегчение.

Руки сомкнулись еще теснее и подхватили Зою. Очевидно, предстояло новое перемещение – из тропиков в спальню. Однако вместо этого Зоя оказалась сидящей на мраморной полке перед зеркалом.

Прикосновение холодной плитки к разгоряченной коже заставило ее ахнуть, и еще до того, как Зоя сообразила, что до постели дело не дойдет, Итан развел ей ноги и вклинился между ними.

Желание налетело горячим, иссушающим ветром.

– Душ и бритье были только для того, чтобы не наброситься на тебя с ходу. – Пальцы протиснулись между телами и начали неторопливое движение. – Не стоило тебе вмешиваться в этот процесс…

– Ничего страшного, – прошептала Зоя и, зная, что она уже достаточно влажная для любых безумств, сомкнула пальцы вокруг горячего и твердого. – Прелюдии совсем не обязательны… ну, не каждый раз. На скорую руку иногда даже лучше.

– Для мужчины, но не для женщины. Я хочу, чтобы мы были на равных.

– Говорю тебе, все в порядке!

Она придвинулась ближе и потерлась, чтобы подтвердить свои слова, чтобы искусить его сверх всякой меры.

– Ты не обязан контролировать любую ситуацию, даже постельную.

У Итана вырвался стон. Каждый мускул его казался каменным от напряжения.

– О, Зоя!..

Он сжал ей бедра и сделал такой толчок, что погрузился до предела, до сладкой боли. Она скрестила ноги на талии, а руки – на спине и держала Итана в тесном объятии, пока он летел навстречу разрядке и короткому облегчению, которое та с собой несла.

Глава 3

Аркадия Эймс проснулась от такого всплеска адреналина, что нервы натянулись, как струны. Сразу после пробуждения он отхлынул, оставив ее дрожащей и обессиленной. Сердце колотилось чуть не вдвое чаще, рот тщетно шевелился в попытке сделать вдох.

Немного оправившись, Аркадия напрягла слух и зрение. В спальне царила тишина, и света в окна проникало достаточно, чтобы осветить самые дальние углы. Никто не нависал над постелью, никто не маячил в дверях, ни даже самого слабого шороха не доносилось из гостиной или ванной. Иными словами, органы чувств дружно подтверждали, что все в полном порядке и никто не покусился на сложную систему сигнализации.

Однако ощущение взгляда было таким настойчивым, что от него никак не получалось отмахнуться. Страх и беспомощность смешались в душе Аркадии.

Что с ней такое в последнее время? То и дело накатывает зловещее, ничем не обоснованное предчувствие. Днем с ним еще можно бороться, но ночью… Очень может быть, что несколько месяцев, проведенных в частной клинике Кендл-Лейк-Мэнор, обошлись ей дороже, чем казалось.

Если вспомнить, это был великолепный план – быть засунутой в психушку в виде первого шага на пути к свободе. Тогда казалось, что все, что угодно, лучше смерти, а Грант как раз и хотел, чтобы она была мертва. Но ему бы в голову не пришло искать ее среди сумасшедших.

Однако великолепный план обернулся катастрофой. Клиника высшего класса, как же! Отвратительное заведение во главе с законченным подлецом, на ночь отдававшим своих подопечных на откуп персоналу с гнусными повадками.

По большей части изнанка жизни Кендл-Лейк-Мэнор была довольно безобидной: часть персонала приторговывала наркотиками со склада, часть предпочитала «торчать» от них сама, кое-кто просто спал на посту. Однако были и такие, что с наслаждением насиловали одурманенных лекарствами пациенток.

Единственным стоящим результатом тех месяцев была дружба с Зоей. Они разрабатывали тщательный план побега, но вынуждены были прибегнуть к самому простейшему, когда двое санитаров решили поближе познакомиться с Аркадией. Она и теперь содрогалась при одной мысли о том, как бы все обернулось, если бы Зоя не услышала, что ее тащат по коридору в дальний кабинет…

Нет! Не вспоминать!

Нет никаких оснований бояться, что к ней тянутся цепкие пальцы Кендл-Лейк-Мэнор, – Итан, можно сказать, стер лечебницу с лица земли.

Бояться нужно Гранта.

Это слишком скользкий ублюдок, чтобы взять и погибнуть, тем более так вовремя и так элегантно, как под лавиной во время лыжного сезона в Швейцарии. Разумеется, тело не было найдено, но если полиция верит, что оно погребено где-то под тоннами снега, она не так наивна. Здравый смысл подсказывает, что Грант сфабриковал собственную смерть и сейчас живет и здравствует под вымышленным именем.

В точности как и она.

Очень медленно и бесшумно Аркадия запустила руку под соседнюю подушку, где всегда держала пистолет во время отсутствия Гарри. Ощущение холодной стали в руке придавало уверенности. После бегства из Кендл-Лейк-Мэнор они решили ничего не оставлять на долю случайности и по настоянию Зои записались на уроки самозащиты.

Аркадия пошла даже дальше этого. Зная, что рано или поздно Грант вернется с того света, она запаслась огнестрельным оружием и научилась им пользоваться.

Теперь, с пистолетом в руке, стараясь сохранять полную тишину, она села в постели. Немного послушав, опустила ноги на пол. Как была, босиком, прокралась к двери и выглянула в холл. Лампа, которую она всегда оставляла на ночь включенной, бросала приятный персиковый отсвет на белый ковер и светлую мебель. Ничто из знакомых контуров и теней не изменилось.

Дальше – медленно, шаг за шагом. Серебристо-серый шелк ночной сорочки щекотно вился вокруг лодыжек.

У щитка с выключателями Аркадия чуть поколебалась и нажала главный, тот, что освещал сразу все помещения плюс встроенные шкафы. В потоке света она обошла дом, заглядывая в углы, проверяя электрические замки на каждом окне и двери. Покончив с этим, встала у окна. Квартира находилась на втором этаже кондоминиума, и не случайно: во-первых, забраться сюда через окно было сложнее, во-вторых, с высоты лучше просматривался задний двор с розарием и голубой чашей бассейна. За всем этим далеко в пустыню простиралась ночь.

Небольшие населенные пункты Аризоны отличались почти полным отсутствием уличных фонарей, и Уисперинг-Спрингз не был исключением. Если верить официальной версии, сама идея ночного освещения встречала горячий отпор как самих горожан, так и туристов – это совершенно убило бы роскошную россыпь звезд на небосводе. На деле все было проще – муниципалитет пользовался этой отговоркой, чтобы сэкономить фонды. Коренное население Аризоны было прижимистым.

Сообщество домовладельцев, в котором состояла и Аркадия, в виде полумеры унизало бордюры тротуаров и края бассейнов низкими фонарями, больше похожими на фигурно оформленные свечи. Во всяком случае, света они давали не многим больше. При взгляде со второго этажа задний двор был полон теней. Слава Богу, тени эти пребывали в неподвижности. Одна ворохнулась, и у Аркадии упало сердце, но это был всего лишь бродячий кот.

Телефон громко зачирикал. Еще не вполне опомнившись от недавнего испуга, Аркадия буквально подпрыгнула и схватилась за сердце. Это раздосадовало. Подойдя к аппарату, она заколебалась было, но приказала себе поднять трубку. Не хватало только, чтобы сдали нервы!

– Алло!

– С тобой все в порядке? – без предисловий спросил Гарри.

Звук его голоса принес такое облегчение, какого при всем своем добром к нему отношении Аркадия не ожидала, чему немного удивилась. Затаенное дыхание вырвалось вздохом.

Где-то на заднем плане в трубке раздавалось биение тяжелого рока. Это почти заставило улыбнуться – как и она, фанат джаза, Гарри едва выносил этот тип музыки.

– В полном и полнейшем, – заверила Аркадия и наконец позволила себе расслабиться.

Она уселась у журнального столика в одно из кресел, обтянутых белой кожей, и откинула голову на спинку.

– Что-то не похоже, – усомнился Гарри. – Голос не тот. Я бы сказал, ты звенишь, как струна. Я что, разбудил? Никак не думал, что ты уже спишь.

Они делили привязанность не только к джазу, но и к ночному образу жизни, и еще ко многим вещам. Не хотелось вдаваться в объяснения насчет того, что в отсутствие Гарри она плохо спит и потому в виде компенсации старается ложиться пораньше.

– Не разбудил, не волнуйся. Сна у меня ни в одном глазу. – Осторожно, чтобы не звякнуть, Аркадия положила пистолет на столик и взяла телефон на колени. – Как продвигается работа?

Гарри Стэгг не был похож ни на кого из тех, с кем ей приходилось иметь дело. Ни малейшего сходства с лощеными, состоятельными, влиятельными финансистами и инвесторами, которыми так и кишел мир, куда она однажды вошла. Но главное – он был полной противоположностью Гранту.

Примерно месяц назад их познакомил Итан. Специально привез из Калифорнии в качестве телохранителя, пока сам вел борьбу с ужасной родней Зои. Гарри поразил Аркадию с первого взгляда – не в лучшем смысле слова. Это был ходячий скелет, а улыбкой напоминал тыкву с Хэллоуина. Тем не менее уже через пару недель знакомства она свято верила, что нашла родственную душу.

На визитной карточке Гарри стояло, что он является консультантом по вопросам безопасности. Это было довольно расплывчатое понятие, как и его деятельность, но, если отбросить детали, все сводилось к той же миссии телохранителя. На прошлой неделе Гарри взял на себя кратковременный присмотр за дочерью одного бизнесмена из Техаса, которая в данный момент была ученицей старших классов. Юная особа хотела посетить несколько самых известных студенческих городков на побережье Калифорнии, якобы для того, чтобы выбрать учебное заведение. По словам Гарри, ее занимало все, что угодно, только не учеба и даже не автографы кинозвезд.

– Работа! – вздохнул он в виде ответа на вопрос Аркадии. – Тоска зеленая. Сегодня дитятко прикупило еще три пары туфель, к каждой по сумочке и одну совсем короткую маечку, чтобы выставить на обозрение новое колечко в пупке. Да, и еще джинсы, такие тесные, что сначала я подумал, что они нарисованы.

– Тебе не следует замечать такие интимные детали, милый. Соблюдай профессиональный подход.

– Который как раз и состоит в том, чтобы отмечать детали, включая интимные. Кстати, в этой маечке видно, что грудь набита силиконом.

– В таком возрасте?!

– А что? Для дочки богача это простая повседневность, вроде отбеливания зубов.

– Она что, вообще не заглядывала в эти свои городки?

– Почему, заглядывала. В том, что в Помоне, пробыла аж четверть часа.

– Там хороший институт. Надеюсь, ее оценки соответствуют?

– Понятия не имею, да это и не важно. Папа купит ей зачисление туда, куда она пожелает.

Тяжелый рок на заднем плане усилился.

– Где вы сейчас?

– В каком-то подростковом клубе. Не удивлюсь, если после этого мне понадобится слуховой аппарат.

– И сколько это будет продолжаться?

– Музыка или работа?

– Работа, конечно.

– Сегодня утром она объявила, что «еще не нашла себя» и хочет продлить тур до конца месяца. Я чуть не свалился с сердечным приступом! Слава Богу, вмешался папаша. Приказал возвращаться не позже чем через десять дней.

– Ты и домой ее повезешь?

– Нет, он пришлет кого-то из постоянной охраны, тот и проводит ее назад в Даллас. Таких ребят у него полно, а меня он нанял только потому, что я знаком с местной спецификой.

– Значит, через десять дней будешь дома и ты? Я правильно поняла?

Наступило молчание, такое долгое, словно оборвалась связь. Не сразу Аркадия сообразила, что тяжелый рок по-прежнему бухает в трубке.

– Гарри!

– Здесь я, здесь, – успокоил он каким-то неестественно ровным тоном.

– Я уж думала, нас прервали. В чем дело? Пришлось отойти от телефона?

– Нет, просто… просто я как-то не думал о Уисперинг-Спрингз как о доме. Это было немного неожиданно.

– О!

Аркадия не нашлась что сказать. Если честно, она и сама лишь совсем недавно начала относиться к этому месту на карте как к своему дому, хотя прожила здесь больше года. Она попробовала вспомнить, когда именно это случилось, но не сумела. Может быть, после встречи с Гарри.

– Так что все правильно… – сказал Гарри совсем иным тоном.

– Что правильно? – удивилась она, совершенно потеряв нить разговора.

– Через десять дней буду дома. Передам дитятко с рук на руки – и домой.

Он как будто только что что-то для себя решил – голос был полон новой уверенности, волшебной, более мощной, чем любой антидепрессант.

– Рада слышать.

В адреналине больше не было необходимости. Аркадию переполнили счастье и облегчение.

Чуть позже, когда разговор был закончен и трубка повешена, она уже без трепета посмотрела во тьму за окном.