Текст книги "Искупление"

Джейн Рэйб
Искупление
(Сага о Дамоне-3)

Эта книга посвящается Дженет —

любительнице кошек и знатоку по части кофе.

Закажи в следующий раз с шоколадом и малиной,

а я займу нам столик у окна.

Ветер и чешуя

Мощные крылья распахнулись, с силой рассекли воздух, и существо устремилось в ночное небо, уверенно держа курс против неистового ветра. Полная луна освещала его тело. Это была мантикора размером с молодого дракона. Туловище и шкура у нее были львиные, лицо – абсолютно человеческое, а хвост – как у скорпиона, с устрашающими шипами на конце. Внезапно мантикора повернула голову назад и издала ужасающий рев, на мгновение заглушив вой ветра, отчего у трех ее седоков пробежали по спине мурашки.

Дамон Грозный Волк с Фионой сидели между двумя выступами гребня у самой шеи мантикоры. Тяжелая грива существа развевалась на ветру и больно хлестала Дамона по лицу. Он попытался отклониться в сторону в надежде, что так будет удобнее, но ожидания не оправдались: вне пределов головы и шеи мантикоры дул бешеный ветер. Грозный Волк зажмурился, и рваные рукава его одежды раздулись как паруса. Он подумал, что ветер, как ни странно, теплый, несмотря на то, что сейчас глубокая ночь и до болота черной драконицы как минимум сорок футов. Впрочем, еще теплее было тихое ровное дыхание Фионы, которое Дамон чувствовал у себя на затылке, Руки Соламнийского Рыцаря крепко обхватывали его за пояс. Девушка тесно прижималась грудью к спине Грозного Волка и шептала ему в ухо:

– Дамон, я должна купить для свадьбы красивое платье. Когда мы прибудем в город… это же скоро, правда?…

«Фиона, как ты не понимаешь, что у тебя нет ни гроша! – думал Дамон. – И никакой свадьбы не будет! Ты сошла с ума, твой любимый Риг погиб! Мы же вместе видели его мертвое тело на расстоянии вытянутой руки…»

– Мама говорила, что больше всего мне идет голубое, – добавила она.

– Цвет не имеет значения, леди. Главное, чтобы мы вообще туда добрались.

– Что-то это чудище слишком разогналось! – проворчал Рагх, драконид-сивак, примостившийся за спиной соламнийки. – Очень уж быстро оно летит по такому ветру!

Рагх дважды пробурчал еще что-то, но ответа от своих спутников не получил. Дамон и Фиона то ли не желали отвечать, то ли попросту не слышали его хриплого шипящего голоса из-за воя ветра и шумного хлопанья крыльев мантикоры.

Драконид был на грани помешательства от страха; его ноги уже почти онемели, так крепко он прижимал их к туловищу мантикоры. В отчаянии сивак впился своими короткими когтями в толстую шкуру существа. Возмущенная мантикора дернулась и вновь издала оглушительный рев.

– К тому же, будь оно все проклято, мы слишком высоко! – добавил Рагх.

Сиваки были единственными драконидами, умевшими летать, но Рагха это не касалось – жестокие твари лишили его крыльев, и оттого сивак был уверен: в том случае, если он сорвется вниз, его шансы выжить равны нулю. Поэтому он пытался не смотреть вниз и не отводил глаз от головы Дамона. Чтобы успокоиться, Рагх заставлял себя глубоко дышать, но все равно чувствовал, что в животе у него все сжимается от ужаса.

Когда прошло около часа и ветер начал стихать, драконид даже попытался немного передохнуть и рискнул взглянуть вниз. На темном фоне густого кипарисового леса он разглядел светлую линию. Это была река, ее серебряная лента блестела при свете луны. Никакого болота видно не было. Рагх посмотрел на запад – туда, куда они держали путь, – и увидел Новое море. Издалека оно походило на большое темное зеркало. Зеркало окружали морщинки и складки – то были горы Восточной Стены, что в Абанасинии. Их вершины окутывали, словно меховые воротники, цепочки серых облаков, из-под которых проглядывали желтые нити бесчисленных огоньков. Но до моря было еще далеко, а внизу, под ними, похоже, начиналась страшная буря.

Крупный выступ гребня на спине мантикоры впивался Рагху в затылок, и с каждой минутой сидеть ему становилось все неудобнее. Драконид немедленно пожаловался на это Дамону, но тот ответил, что ничего поделать не может. Теперь прошло уже более часа, и словно бы стало гораздо легче. Похоже, они были одни одинешеньки посреди бескрайнего звездного неба, и на такой высоте ничто им не угрожало.

Рагх снова решил взглянуть вниз. На этот раз он увидел нечто новое, совершенно непонятное, а зрение никогда прежде не подводило драконида. На темном фоне леса было заметно какое-то черное пятно, и оно четко двигалось вровень с ними. Впрочем, через минуту пятен было уже два. Или три. В самом деле, три. По правде сказать, было уже слишком темно, чтобы различать детали, но одно не вызывало сомнений: это живые существа весьма приличных размеров и с крыльями.

«Нужно немедленно сообщить Дамону и Фионе, что я вижу… кое-что, и это кое-что не выглядит дружелюбным, – решил Рагх. Он знал, что при желании сможет перекричать и ветер, и шум крыльев мантикоры. – Может, лучше было бы, чтобы существо завернуло к болоту и укрылось там, нежели оставаться здесь, в небе, без всякого прикрытия?»

– Фиона… – прорычал Рагх, – у нас, кажется, появилась компания… Фиона! – Ответа не последовало. – Дамон!

Рагх тщетно старался привлечь к себе внимание и наконец усомнился в верности своих опасений. «Возможно, эти странные тени – обыкновенные совы, которые совершенно случайно выбрали то же направление полета, что и они. А может, мне просто-напросто показалось, а на самом деле кроны деревьев качаются от ветра и образуют такие странные фигуры». Рагх вытянул шею и отклонился в сторону, чтобы посмотреть на Дамона. Грозный Волк сидел с гордо поднятой головой, его длинные волосы развевались на ветру темной гривой, и сивак невольно вспомнил, что когда-то сам мог по-настоящему летать. «Если Дамон, всегда чувствующий приближение опасности, до сих пор ничего не замечает, – сказал себе драконид, – то и мне бояться нечего». Но он определенно видел нечто и не мог перестать замечать это.

«Может, все-таки там ничего нет? – Рагх смахнул слезы, которые выступили у него на глазах от ветра, прищурился и стал пристально всматриваться вниз, чтобы получше разглядеть движущиеся пятна, но теперь вообще не увидел их. Несколько минут он всматривался, но не заметил ничего, кроме верхушек деревьев. – Ну вот… Оказывается, незачем было беспокоить Дамона, только бы зря поднял панику. Я просто устал…»

Сивак вздохнул и тут же перестал впиваться когтями в спину мантикоре. Он вновь обнял Фиону за талию, поднял голову вверх – чтобы быть похожим на Дамона, – закрыл глаза, и подставил ветру угловатое серебристое лицо.

Грозный Волк слышал ворчание Рагха, слышал, как Фиона опять что-то говорила про Рига, но на обоих старался сейчас не обращать внимания. Он был уверен, что мантикора знает путь к Южному Эрготу и сама доставит их к соламнийскому форпосту на его западном берегу, где Дамон надеялся высадить Фиону. Девушка-рыцарь, похоже, повредилась умом после недавней смерти Рига в городе на болоте черной драконицы, и Грозный Волк знал, что она нуждается в заботе. Он понимал, что не обязан заботиться о Фионе и что вряд ли чем-то по-настоящему поможет, но чувствовал и то, что при всем его безразличии к людскому роду не в состоянии бросить эту девушку. Поэтому-то Дамон и предпринял это путешествие по воздуху.

– Риг мертв, – проговорил Грозный Волк тихо, скорее себе, нежели Фионе. – Скорее всего, его тело сожрали мерзкие твари в городе. Трудно представить, чтобы слуги черной драконицы снизошли до похорон жертвы.

Риг никогда не был для Дамона близким другом, но Грозный Волк уважал морехода, хоть порой завидовал ему и злился его успехам. Он полагал, что смерть Рига на его совести, словно бы мог ее предотвратить. Это было еще одно имя в списке погибших товарищей.

«Знакомство со мной приносит им смертью», – мрачно подумал Дамон и неожиданно зевнул.

Воздух вокруг становился все холоднее, по мере того как они поднимались вверх и улетали все дальше – прочь от владений черной драконицы. В глубине души Дамон признавался себе, что это сумасшедшее путешествие его увлекает. Оно напомнило ему времена, когда он служил вместе с синим драконом в армии Рыцарей Тьмы. Тогда Грозный Волк летал верхом на своем быстрокрылом товарище сколько душе угодно, видел весь мир как на ладони, обнимался с ветром и купался в облаках…

Вдруг Дамон почувствовал, что воздух наполнился тысячей новых запахов. Сквозь ставший уже привычным мускусный запах мантикоры и зловоние, исходящее от влажной земли и гниющей зелени, пробивался свежий солоноватый аромат Нового моря. Это означало, что владения Сабл закончились и теперь они летят над водой. На этом фоне особенно резко чувствовался запах кузницы, принадлежащей Рагху, – от всех сиваков несильно, но ощутимо пахло горячим железом – и зловоние, исходящее от самого Дамона, – покрытой запекшейся кровью одежды, давно не мытого потного тела и грязных волос. Грозный Волк поморщился от отвращения.

За Новым морем находилась цель их путешествия – горы. Дамон решил довериться мантикоре, немного расслабиться и ни о чем больше не думать до тех пор, пока они не сойдут на землю и он не передаст Фиону в надежные руки.

Неожиданно Грозный Волк почувствовал, что мантикора под ним напряглась. Он открыл глаза, посмотрел вбок и ниже бешено взмахивающего крыла увидел три черных силуэта. Поднимающиеся из темноты над Новым морем, они почти сливались с ночным небом и, если бы не лунный свет, были бы практически невидимыми.

– Потомки! – вскричал Дамон. Правой рукой он выдернул из ножен меч, а левой крепко ухватился за гриву мантикоры. У Фионы не было меча, но правую руку она держала так, словно сжимала в пальцах эфес верного соламнийского клинка, хотя второй рукой продолжала крепко держаться за пояс Грозного Волка. Мантикора забила крыльями, развернулась, нырнула вниз и бросилась на обидчиков. Рагх снова впился когтями в спину существа – он проклинал себя за то, что не предупредил Дамона о надвигающейся опасности, которую давно заметил.

Нападавшие потомки были внушительных размеров, ростом не менее восьми футов каждый, широкоплечие и по очертаниям слегка напоминающие людей. Черные как ночь, они были едва заметны на фоне темного Нового моря. Их гладкая чешуя отражала лунный свет, и они поблескивали в темноте, как рыбы. Сквозь шум ветра Грозный Волк слышал, как потомки хлопают зубчатыми крыльями; их пасти с гигантскими челюстями были широко разинуты, они дышали практически в унисон. Дамон от ярости сжал кулаки.

Вожак стаи выпустил в сторону мантикоры струю кислоты. Ее количества было бы достаточно, чтобы забрызгать сразу и гигантское существо, и его седоков и если и не умертвить, то уж точно серьезно покалечить их всех, но мантикора ловко извернулась в воздухе и вынудила тварь плевать против ветра, так что половина кислоты не долетела до цели. Только самого крылатого льва и Дамона слегка задело, но ожоги оказались не такими уж серьезными.

– Молодец! Хорошо! – крикнул Дамон, обращаясь к мантикоре. – Ты заставляешь ветер работать на нас!

Черные рептилиеподобные твари зависли в воздухе, трепыхая крыльями, на небольшом расстоянии от них, переговариваясь шипящими голосами – по всей видимости, они советовались между собой.

Дамон прислушался, пытаясь уловить хоть какие-то знакомые слова, но вой ветра и непрестанное хлопанье крыльев мантикоры создавали такой шум, что даже обострившийся слух не позволял бывшему рыцарю разобрать что-нибудь в разговоре потомков. Все, что ему удалось расслышать, – два слова, похоже, главные в словаре тварей: «атаковать» и «уничтожить».

Неожиданно среднее существо выпустило когти, двое других отлетели в стороны, и черные твари стали окружать мантикору и ее седоков. Дамон приподнялся, вскинул меч и вытянулся, насколько ему позволял рост, однако не мог достать ни до одного противника – потомки кружили на расстоянии вне досягаемости его клинка. Это, правда, не давало им возможности впиться в Грозного Волка когтями, зато позволяло брызгать на него кислотой – теперь ветер помогал им в этом. Один из монстров метнул в сторону Дамона мощную ядовитую струю – рубаха бывшего рыцаря тут же покрылась новыми прорехами, на коже вздулись волдыри, но основная часть слюны попала в Фиону.

– Подходи ближе! – вскричал разъяренный Дамон. – Сразись со мной, чешуйчатый демон!

Он почувствовал, как у него за спиной Фиона покачнулась от боли, и оба едва не свалились с мантикоры – соламнийка мертвой хваткой цеплялась за пояс Грозного Волка. С трудом удерживая равновесие, она размахнулась, с силой рубанула, воображаемым мечом по ближайшей твари и издала победный клич.

– Сразись со мной! – крикнул Дамон ближайшему потомку, изготовившемуся выплюнуть очередную порцию кислоты. – Сразись…

Его слова заглушил рев мантикоры, настолько громкий, что у Грозного Волка зазвенело в ушах, и он едва опять не соскользнул с широкой спины.

Без предупреждения мантикора резко развернулась, дернула головой, так что ее грива накрыла Дамона с головой, и начала бешено изгибаться, пытаясь увернуться от ядовитых струй, но тщетно. Грозный Волк, Фиона и Рагх мечтали теперь только об одном – удержаться на мантикоре и не попасть под удары хлещущего во все стороны шипастого хвоста. Огромное существо махало крыльями так судорожно, что драконид удивился, как оно вообще до сих пор остается в воздухе, но, тем не менее, это было так. Крылья мантикоры рассекали воздух с пронзительным свистом, от которого ее седокам казалось, что в их барабанные перепонки впиваются тысячи игл.

– Держись! – крикнул Дамон Фионе, встряхивая головой, чтобы избавиться от гривы существа и разобраться, что происходит.

Мантикора закричала еще раз, и Грозный Волк понял, что прежде никогда не слышал столь ужасающего звука. Рев синих драконов на поле битвы не шел с ним ни в какое сравнение. Стиснув зубы, он вложил меч в ножны, закинул руку за спину и сгреб в кулак подол туники соламнийки.

– Фиона, держись! – завопил Дамон снова и подумал: «Я не хочу добавлять к списку погибших товарищей еще и твое имя».

Мантикора выла не переставая. Дамон уже с трудом дышал, голова у него раскалывалась от боли – для человека с его теперешним тонким слухом подобные звуки были невыносимы. Тысяча иголок превратилась в тысячу раскаленных кинжалов, а поскольку существо продолжало подниматься все выше и выше, Грозному Волку к тому же казалось, что на груди у него каменная плита, которая с каждым мгновением тяжелеет.

– Я не могу дышать!

Дамон чувствовал, как глаза заволакивает туман, словно он выпил лишнего, как стучит в висках кровь, и понимал, что вот-вот потеряет сознание. В отчаянии Грозный Волк закусил губу, пытаясь вызвать другую боль, которая бы позволила перетерпеть терзавшую его муку. Он изо всех сил вцепился в гриву мантикоры и в тунику Фионы. «Какой ужасающий звук – думал бывший рыцарь. – Неужели это существо хочет таким образом прикончить потомков, а заодно – и нас?»

– Прекрати! – закричал он мантикоре. – Иначе мы погибнем!

Но существо не слышало, и Дамон снова с силой прикусил губу и почувствовал вкус собственной крови.

Для потомков рев мантикоры также был крайне неприятен. Двое поменьше попытались прикрыть головы когтистыми лапами в надежде, что так они не будут слышать этого грохота. Дамон, превозмогая боль, поднял голову, повернулся и бросил взгляд на самую крупную тварь – ту, что была ближе всех к нему и представляла наибольшую опасность. Но существо выглядело скорее беспомощным, нежели опасным. Оно корчилось в воздухе, беспорядочно било крыльями, затем неожиданно замерло и словно окаменело. Некоторое время потомок парил в воздухе, а затем – Грозный Волк успел заметить это краем глаза – камнем рухнул вниз, к водам Нового моря, и исчез из виду.

– Прекрати это! – снова попробовал Дамон докричаться до мантикоры, яростно ударяя существо пятками по бокам. – Прекрати выть, или мы все умрем!

Но крылатый лев не обращал на негр никакого внимания.

Рагх чувствовал себя не многим лучше, чем Дамон. Он прижал подбородок к груди, что есть силы вцепился в шкуру мантикоры и думал только о том, как бы не расцепить лапы и не соскользнуть вниз. Фиона пыталась сохранять самообладание и терпеливо ждала, когда же прекратится эта ужасающая какофония.

Два оставшихся в живых потомка болтались в воздухе, раскрыв пасти. Дамон был уверен, что они стонали от боли, хотя и не мог слышать этого из-за непрекращающегося воя. У одной твари изо рта и носа текла кровь, глаза были выпучены, зрачки не двигались, она едва шевелила крыльями. Наконец у потомка, по-видимому, остановилось сердце, и он последовал за своим вожаком в воды Нового моря. Оставшийся монстр держался изо всех сил. Прищурив глаза, он переводил взгляд с одного седока мантикоры на другого, пока не остановился на Дамоне. Пасть потомка распахнулась в крике, он несколько раз взмахнул крыльями и приблизился к объекту своей ненависти. Оставалось сделать последний рывок. Тварь метнулась вперед, бросилась на крыло мантикоры и тут же отскочила назад, отвратительно скривив челюсти. Луна высветила струи крови, текущие по крылу гигантского существа, Грозный Волк заметил, что рана большая и довольно глубокая. Зрелище было не из приятных. Крылатый лев продолжал бить крыльями и дергаться самым нелепым образом, его вой становился все громче по мере приближения к обидчику. Наконец мантикора зарычала, взмахнула хвостом и вонзила в потомка острые шипы.

Возмущенная тварь попыталась плюнуть в ответ, но раны оказались смертельными, и потомок, взорвавшись, сам исчез в облаке кислоты. Мантикора еще раз ужасающе взвыла – жгучие капли ударили в нее, спалив часть гривы, и начали с шипением разъедать кожу на передних лапах, на лице и внутренней стороне крыльев. Удары крыльев существа стали значительно реже, вой – много тише. Дамон почувствовал, как кровь перестает биться в висках, и смог вздохнуть полной грудью. Он отпустил тунику Фионы, обернулся, чтобы посмотреть, все ли с ней хорошо, и увидел, что девушка уже вложила меч в ножны.

– Фиона! – окликнул Грозный Волк. Она не услышала, и он повторил громче: – Фиона!

– Со мной все хорошо, – ответила она на этот раз и обняла его онемевшими руками за пояс.

За спиной соламнийки Рагх что-то ворчал себе под нос. Он еще тревожно посмотрел вниз, желая убедиться, что ни одного потомка поблизости больше нет, затем осторожно извлек когти из спины мантикоры – они были окровавлены, настолько сильной оказалась хватка сивака.

Три только что убитых потомка были лишь ничтожной частью сил Шрентака, изобилующего этими тварями. Дамон был уверен, что они были подосланы, чтобы отомстить ему за обиды, которые он нанес Шрентаку несколько дней назад. В тот день он, Рагх и его лучший друг Мэлдред нашли место, где жила старая чародейка, которая, как они полагали, могла бы излечить недуг Грозного Волка – удалить с его бедра вросшую драконью чешуйку, которая временами причиняла бывшему рыцарю невыносимые муки. Целительнице удалось избавить Дамона от небольших чешуек, которые с недавних пор начали появляться вокруг основной пластины, но большую чешуйку она убрать не смогла. В конечном итоге чародейка исчезла, оставив Грозного Волка и драконида одних в подземельях своей башни – с Мэлдредом они расстались еще раньше. Пытаясь выбраться, Дамон и Рагх заплутали в подземных коридорах и оказались в темнице черной драконицы. Среди узников, которых им удалось освободить, оказались Фиона и Риг – их старые товарищи, которые попали сюда по собственной глупости. С боем покидая город, Грозный Волк выпустил из клетки на рынке двух мантикор, одна из которых и несла их сейчас. Спасая свои жизни, они вынуждены были бежать без Мэлдреда.

– Я оставил Мэла, – тихо пробормотал Дамон. – Возможно, его уже нет в живых…

Он мысленно подсчитал, что, несмотря на сильный ветер, мантикора сможет пересечь Новое море и достичь берегов Абанасинии за два часа – и оказался прав. Когда они пролетали над горами, начало светать. Неуклюжее существо на удивление мягко приземлилось в долине, прилегло, но тут же вскочило на лапы – недавно прошел дождь, и земля была сырой. Грозный Волк попытался осмотреть рану мантикоры, но существо дало понять, что помощь ему не требуется, – оно вылизало крыло, затем свернулось клубком, как большой кот, и мгновенно заснуло. Рагх устроился поблизости и мрачно воззрился в небо, затянутое низкими тучами, которые прорезали тонкие нити молний.

Дамон был в мрачном расположении духа, и окружающий ландшафт словно бы отражал его настроение. Редкий кустарник с иссохшими ветками, мертвая сухая трава, одинокие безжизненные деревья, ютящиеся между скалами. Из всех цветов – только бурый и серый, и все проникнуто каким-то леденящим холодом. Они находились в довольно глубокой котловине. Грозный Волк знал, что этот угнетающий уголок – не показатель и что страна, в которую они прибыли, совсем не безжизненная. Он помнил, что, если спускаться вниз по долине, увидишь деревни и что к северу расположены крупные города. Там уютные сухие жилища, в которых топят камины, там их встретят горячий обед и приятная беседа. Там есть жизнь.

– Но почему-то я не могу думать ни о чем другом, кроме смерти, – тихо сказал Дамон.

Он стоял в нескольких ярдах от своих спутников и беспокойно наблюдал за поведением Фионы. Грозный Волк видел, что кожа на ее правой руке вся в волдырях и трещинах от кислоты, что ее роскошные волосы обгорели. Брызги кислоты изуродовали шею и лицо девушки, и Дамон понимал, что прежняя красота никогда уже к ней не вернется, но Фиона по-прежнему была в полубезумном состоянии и пока не замечала собственных ран.

– Дамон, ты думаешь возвратиться в Шрентак, не так ли? – спросил Рагх после долгого общего молчания. Он увидел, как в глазах бывшего рыцаря сверкнула молния, и добавил: – За своим другом Мэлдредом…

– Да, – откликнулся Грозный Волк. Он взглянул на Фиону, которая присела у подножия скалы – земля там была посуше. – Я хочу вернуться, и как можно скорее. Мэлдред ждет, что я приду его искать… – Бывший рыцарь на мгновенье запнулся, потом закончил: – Конечно, если он жив…

– Тебе еще надо разобраться с Нурой Змеедевой, – предупредил Рагх. – Возможно, она все еще в городе.

– Что ж, если она попадется мне на пути, – ответил Дамон.

Нура Змеедева, нага, верная приспешница черной драконицы, в последние месяцы особенно досаждала Дамону. Рагх в прежние времена был ее рабом, и она без конца использовала его кровь для создания отвратительных монстров. Драконид и сейчас был бы ее рабом, если бы Грозный Волк не освободил его.

– Я уверен, Дамон, что Нура обязательно еще перейдет нам дорогу. Мы убьем ее вместе! – Сивак посмотрел на бывшего рыцаря в ожидании его реакции, но тот ничего не ответил.

Длинные черные волосы Грозного Волка под дождем облепили лицо, подчеркивая бронзовый загар. На исхудавшем лице темные выразительные глаза казались огромными, и на дне их плескалась тайна; волевой подбородок был напряжен, как и каждая мышца стройного, но мускулистого тела, едва прикрытого изорванной одеждой. Большая прореха в штанине позволяла видеть на его правой ноге черную драконью чешуйку с серебристой полосой. Кожа вокруг нее была розовой, лишенной загара. Рагх присутствовал при обряде, во время которого старая чародейка удалила мелкие чешуйки. Дамон лежал без сознания, когда целительница гордо заявила, что может убрать большую чешуйку и полностью вылечить Грозного Волка, но только при условии отдельного вознаграждения. В качестве платы за это она потребовала самого Рагха. Разъяренный драконид убил чародейку, спрятал ее труп, а очнувшемуся Дамону сказал, что старуха бросила их и сбежала. Сивак говорил убедительно, и бывший рыцарь поверил ему.

Рагх не очень сожалел о том, что солгал. Он старался быть осторожным с людьми.

Драконид сознавал, что они не очень-то нравятся ему, и говорил себе, что он не то чтобы терпит их, но, скорее, допускает сотрудничество с ними. Дамон привлекал его как сильный союзник, и сивак старался держаться рядом с ним на случай столкновения с Нурой Змеедевой.

– Мы, без сомнения, еще повстречаем ее, Дамон. – повторил Рагх уверенно. – Я тебе обещаю. И мы убьем ее.

Сказав это, драконид лег и, несмотря на моросящий дождь, тут же уснул.

Через несколько часов недовольный Грозный Волк пинком разбудил его:

– Ночевка под открытым небом! Как только я, глупец, это допустил! – Оказалось, что дождь усилился. Дамон еще раз пнул сивака: – Шевелись! Быстрее!

Рагх вскочил на ноги и, мельком взглянув на ногу бывшего рыцаря, заметил, что вокруг большой чешуйки опять появились мелкие.

– Дамон… – окликнул Рагх.

– Я сказал – быстрее!

Драконид обратил внимание, что, пока он спал, вокруг него образовалась лужа и весь бок был у него теперь в грязи. Расстроенный, он принялся было счищать грязь со шкуры, но в следующий момент Дамон повторил свой приказ и жестом указал Рагху на мантикору. Фиона, бледная и промокшая до нитки, уже сидела на спине существа. Грозный Волк мотнул головой в сторону Нового моря, на восток – там виднелось множество черных точек, словно кто-то забрызгал мрачное небо чернилами.

Драконид посмотрел туда и покачал головой:

– Думаешь, это потомки? – В его горле зародился клокочущий рык. – Но, может быть, это просто птицы? Стая больших птиц? – Рагх посмотрел вверх и тут же почувствовал знакомую боль в затылке.

– Это именно потомки! Не вынуждай меня применять силу! – крикнул Дамон и еще раз указал сиваку на мантикору.

– Я предпочел бы сражаться с противником на земле, – произнес Рагх.

Грозный Волк также считал, что лучше было бы встретить тварей на твердой поверхности, а не в воздухе – если бы с ними был Мэлдред и если бы Фиона сохранила свой меч и рассудок. Когда он несколько минут назад заметил потомков, первой мыслью, которая пришла ему в голову, было поскорее сесть на мантикору, улететь отсюда и укрыться в ближайшем городе. Но в следующий момент он осознал: никакой город их не защитит, так они только подставят под удар его жителей. Нет, единственный их шанс – пусть маленький, но шанс – в том, чтобы скрыться в небе и избежать битвы. Принять бой было самым худшим, что можно себе представить при таком распределении сил.

– Мы не можем снова сражаться с ними, сидя на спине этого существа! – продолжал Рагх.

Дамон хмыкнул в ответ, мгновенно вскарабкался на мантикору и уселся впереди Фионы.

– Я насчитал их. Как минимум три дюжины, мой серебристый друг. А у нас на всех один меч. Скоро все эти твари будут здесь, так что если хочешь присоединиться к нам, то поспеши. А если не хочешь то оставайся на своей мокрой, грязной земле и встречай их в одиночку.

Несколько мгновений Рагх пребывал в смятении. Он попытался спрятаться в какую-нибудь щель в скале, подумав, что потомки его не заметят и полетят дальше, преследовать Грозного Волка, ведь в самом деле им нужен именно он – после всего, что он устроил в Шрентаке. Но драконид тут же сообразил, что, пожалуй, некоторые из тварей могут лететь позади других и ненароком застигнуть его одного. В конце концов, он не мог позволить себе умереть прежде, чем отомстит Нуре Змеедеве. А если они выживут в битве с потомками, то Дамон пригодится ему для борьбы с ней.

Грозный Волк тем временем ухватился правой рукой за эфес меча, а в левую взял остатки гривы мантикоры. Существо расправило крылья и стало похоже на огромную летучую мышь.

Рагх поспешил вскарабкаться на спину мантикоры, втиснуться между выступами гребня и всадить когти в шкуру зверя. «Что ж, посмотрим, какие еще трюки знает эта тварь… – подумал он.

– Пока потомки достаточно далеко, – сказал Дамон, когда лапы мантикоры оторвались от земли и они взмыли в небо. – Надеюсь, что мы сможем укрыться от них в этих облаках. – И он указал на мощную темную гряду далеко на западе. – А может, мы ухитримся уйти так далеко, что они от нас отстанут и отправятся восвояси.

За горами Восточной Стены ветер почти утих, а ливень сменился легким дождиком, тихим, спокойным и умиротворяющим. Правда, по мере того как они поднимались вверх и удалялись к западу, заметно холодало. В те времена, когда Дамон рассекал просторы небес на синем драконе с другими Рыцарями Тьмы, у него была военная форма из плотной ткани, так что никакой холод ему тогда не был страшен, но теперь он был одет в лохмотья, к тому же – промокшие. Но если Грозный Волк почти не замечал холода, то сидящую позади него Фиону, одежды которой также были сильно изодраны, била крупная дрожь.

– Что со мной происходит? – прошептал Дамон.

Он полагал, что по всем законам логики ему тоже положено сейчас дрожать – ведь холод действительно пронизывающий.

Несколько часов Грозный Волк нес вахту, дав своим спутникам возможность выспаться. Сам он не спал уже почти трое суток, однако чувствовал себя лишь немного уставшим, но, вместо того чтобы радоваться собственной выносливости, Дамон был взволнован и возмущен этим. Во время вынужденного бодрствования он наблюдал за отметиной на бедре и заметил, что маленькие чешуйки вновь появились вокруг большой – труды старой целительницы пошли прахом. Кожа Грозного Волка постоянно зудела, он чувствовал, что вот-вот покажутся новые наросты.

„Лекарства для меня не существует. Лучше бы я никогда не отправлялся за этим в Шрентак“, – думал Дамон.

Черные потомки не стали бы их преследовать, если бы он держался подальше от города Сабл. Им бы не пришлось теперь лететь на спине этого несчастного израненного существа в холодные владения белого дракона. Мэлдред был бы жив, здоров, и сейчас они бы вместе планировали очередной поход за сокровищами. А Риг и Фиона? Что ж, если бы он не отправился в Шрентак, они, скорее всего, погибли бы оба – от побоев и голода в подземной темнице черной драконицы.

Грозный Волк чувствовал, как дрожит соламнийка. Несмотря на свое помешательство, она сохраняла стойкость – ни на что не жаловалась, ни на потомков, ни, тем более, на холод.

„К ночи тебе станет еще холоднее…“ – подумал Дамон.

Правда, об этом можно было с уверенностью говорить только в одном случае – если они избегнут встречи с потомками и достигнут Южного Эргота. Весь остров, за исключением узкой полоски земли на западном берегу, был покрыт снегом и льдами, по вине белого дракона там дули жестокие холодные ветра. Но их путь лежал дальше, им только нужно было пересечь небольшой ледяной залив к югу от острова, чтобы добраться до заставы Соламнийских Рыцарей на западном берегу. Грозный Волк понимал, что ради собственного спасения можно потерпеть и холод, и льды, и ветер, и все что угодно.

Мантикора поднялась выше и что-то прорычала. Дамон различил ее слова. „Единственный шанс“ – сказала мантикора. Это была первая фраза существа с тех пор, как Грозный Волк освободил его, – тогда в награду за спасение мантикора согласилась доставить их из Шрентака к Южному Эрготу.