Текст книги "Отважный герой, нежные поцелуи"

Джил Грегори
Отважный герой, нежные поцелуи

Пролог

Ранчо «Синяя даль», Вайоминг, 1867 год

Вся долина, насколько хватало взгляда, утопала в снегу. Крепкий бревенчатый дом, построенный среди деревьев, казался крошечным на склоне гор, покрытых сверкающим снегом. Ничто не двигалось, только легкий дымок вился над каминной трубой. Безлюдные просторы были объяты мертвой тишиной и покоем.

В одной из комнат дома, построенного собственными руками, служившей конторой, Риз Саммерз, наклонив голову, рассматривал троих мальчиков. Лампа ярко освещала их всех. Семилетний Ник, девятилетний Клинт и Уэйд, которому было одиннадцать, стояли в ряд, плечо к плечу, точно игрушечные солдатики. Они казались трогательно маленькими и беззащитными, но при этом все же по-братски сплоченными. Именно такими хотелось бы видеть сыновей Линку Баркли, их отцу, подумал Риз, вглядываясь в детские лица, на которых застыло выражение боли и неуверенности.

– Ребята, я должен кое-что вам сказать. – Голос его звучал сурово, но под этой суровостью скрывалась искренняя нежность. – Ваш отец был моим лучшим другом.

Старший из братьев, Уэйд, кивнул. На лицах остальных не дрогнул ни один мускул.

– Кроме того, ваш отец был храбрейшим человеком из всех, кого я знал. Он погиб, пытаясь спасти жизнь вашей матери, и я хочу, ребята, чтобы вы всегда об этом помнили. Помнили их обоих, как самых замечательных людей, когда-либо ходивших по нашей земле.

Все трое кивнули, но ни один не произнес ни слова. Поднялся ветер, стуча в окна крепкого квадратного дома ранчо «Синяя даль», огонь в очаге весело вспыхнул. Трое темноволосых мальчуганов, совсем недавно осиротевших, стиснув зубы, молча смотрели на старинного друга их отца.

Ник, младший, не сказал ни слова с тех пор, как они приехали на ранчо, но слушал и замечал все своими темными глазами с длинными ресницами. Клинт, средний, был точной копией отца, даже волосы его были того же оттенка темно-красного дерева. Лицо мальчика, несмотря на резкие черты, было красиво. Уэйд, старший, явно опекал братьев. Он унаследовал материнские волосы, черные как вороново крыло и, хотя выглядел еще совсем ребенком, уже был подтянут и худощав, обещая стать высоким и мускулистым, как покойный отец.

– Мы благодарны вам за то, что вы взяли нас к себе, мистер Саммерз, – сказал наконец Уэйд, делая шаг вперед и встретившись взглядом с проницательными карими глазами Саммерза.

Тот положил руку ему на плечо.

– Зови меня Ризом, сынок. Мальчик кивнул.

– Хорошо, Риз, – неуверенно сказал он.

Потом с гордостью, как заметил Риз, вскинул голову.

– Мы себя прокормим, – с достоинством сказал мальчик. Его руки были сжаты в кулаки. – Обещаю: мы никогда не будем для вас обузой.

– Это верно, – пискнул Клинт. – Я умею метать стога. И бросать лассо.

Маленький Ник, на глазах которого дилижанс наехал на родителей, задавив их насмерть, и кото-рый с того рокового дня не сказал ни слова, молча кивнул, хотя в его огромных глазах, устремленных на Риза Саммерза, читалось смешанное выражение удивления и надежды. Риз положил руки на плечи Уэйда и Ника, как бы обнимая их.

– Послушайте меня, ребятки. Вы никогда не станете мне в тягость. Я хочу, чтобы вы жили здесь. Поняли? Я не нанял вас в помощники. Вы… моя семья. Вот что я хотел вам сказать. – Он откашлялся. – Вы будете моей семьей, а я – вашей.

– А как же насчет вашей собственной семьи, мистер… э-э-э… Риз? – спросил Уэйд.

Риз перевел взгляд на фотографию в бронзовой рамке, стоявшую на каминной полке наискосок от письменного стола, несколько мгновений рассматривал ее, а потом снова взглянул на своих подопечных.

– Дело в том, – спокойно сказал он, – что я тоже потерял свою семью.

– Вот как? – спросил Клинт. Он вдруг повернулся и посмотрел на фотографию, на которой была изображена элегантно одетая женщина в обитом цветастой тканью кресле с подголовником с маленькой золотоволосой девочкой на коленях.

– А они тоже умерли, как наши мама с папой? – осмелился спросить Уэйд.

Риз покачал головой.

– Нет. – Голос Риза давал понять, как тяжело у него на сердце. – Они не умерли. Но все равно я потерял их.

Внезапно маленький Ник подался вперед и сунул свою крохотную ручку в большую мозолистую ладонь Риза.

Риз встретился с мальчуганом глазами, и в горле у него застрял комок. Он посмотрел на Клинта и Уэйда. Мальчики изо всех сил старались казаться сильными и не заплакать, но каждый из них по-настоящему страдал.

– Все будет хорошо, ребята, – медленно проговорил он, обведя дружелюбным взглядом всю троицу. – Теперь ранчо «Синяя даль» – ваш дом, так же, как и мой. Мы будем одной семьей, слышите? Настоящей семьей. Только немножко потерпите.

Риз не знал, поверили ли дети ему, но поклялся, что все будет так, как он сказал. Конечно, понадобится время, но все это осуществится – на этот раз он постарается создать крепкую семью.

Поздним вечером, когда мальчики улеглись спать в большой комнате, расположенной напротив комнаты Риза, он, потягивая виски, задумался над тем, что ему предстояло осуществить. А предстояло ему помочь своему старому другу, покончив с собственным мучительным одиночеством.

Медленно оживало в нем сердце. «Как хорошо, когда ты кому-то нужен», – подумал Риз. В доме на ранчо «Синяя даль» снова поселятся дети, зазвучат веселые голоса, шум и смех.

Наверное, когда здесь будет жить кто-то, кроме него, он наконец почувствует, что у него опять есть дом.

Он взял старую фотографию и с тоской всмотрелся в нее. Теперь у него будут сыновья, трое прекрасных сыновей. Но боль, с которой он всматривался в личико своей маленькой дочки, не стала от этого меньше. Ее отсутствие он ощущал как невосполнимую потерю.

Кэтлин… если бы только…

Риз закрыл глаза и предался воспоминаниям, постепенно в нем воспряла решимость. Как-нибудь он добьется, чтобы его дочь вернулась сюда, на ранчо «Синяя даль». Домой, где он ждал ее все эти годы.

Глава 1

— Ах, мисс Саммерз, запомните, что я сказала. Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не влюбляйтесь в ковбоя.

Дилижанс, покачнувшись, резко остановился в центре маленького городка под названием Хоуп в штате Вайоминг. Тучная женщина в красновато-коричневом дорожном платье и в шляпе с перьями наклонилась вперед и кивнула с умудренным видом белокурой девушке, сидевшей напротив.

– Если вы влюбитесь, – вздохнула она, – он только разобьет вам сердце.

– Не беспокойтесь, миссис Каспер, – успокоила ее девушка. Расправив атласный бант на нарядной розовой шляпке и разгладив юбку цвета бледной лаванды, она заставила себя улыбнуться спутнице. Женщина эта говорила не останавливаясь с того момента, как села в дилижанс, повествуя в основном о своей племяннице в Канзасе, которой разбил сердце ковбой с хорошо подвешенным языком. Но хотя миссис Каспер и любила поболтать, она была доброй женщиной, а Кэтлин ценила доброту – в последнее время она видела ее очень мало.

– Обещаю вам, что обо мне не придется беспокоиться, – спокойно сказала девушка. – Нет никакой вероятности, что я полюблю кого бы то ни было.

«Никогда больше я не сделаю такой глупости», – твердо решила она.

Одного раза более чем достаточно.

Красивое лицо Алека Бэллентри всплыло у нее в памяти, и Кэтлин постаралась заглушить боль, сжавшую ей сердце. Ей не хотелось думать об этом, равно как и о том, что в ее ридикюле лежат всего лишь жалких двенадцать долларов и сорок семь центов – все деньги, которые еще у нее оставались, – а также и о многом другом, из-за чего ее жизнь так резко изменилась за последние несколько месяцев. Ей хотелось думать только о Бекки, ее маленькой сестренке, которой она, Кэтлин, необходима, и о том, что она должна сделать, чтобы их будущее было обеспечено.

При мысли о лежащей на ней ответственности у Кэтлин все внутри сжалось. Бледное личико одиннадцатилетней сестры, ее тревожные глаза не выходили у нее из головы. Она знала, что не имеет права потерпеть неудачу.

Девушка стала рассматривать панораму города, открывающуюся из окна дилижанса, пытаясь забыть о своей усталости, продолжительном путешествии и неведомом будущем. Теперь она здесь, в Хоупе, и всего через несколько часов доберется до отцовского ранчо.

Ранчо «Синяя даль». Смысл жизни Риза Саммерза. Городок был небольшим, но оживленным. По тротуарам со смехом бегали дети, мужчины в ковбойских штанах и сапогах со шпорами разъезжали верхом по мостовой, женщины в шляпках и ярких ситцевых платьях в клетку или полоску сновали из лавки в лавку. Повсюду, куда ни посмотри, двигались повозки, экипажи и лошади. Из открытых дверей салуна раздавались звуки расстроенного фортепиано и низкий хриплый смех.

Визгливый голос миссис Каспер перекрыл все остальные звуки:

– М-м-м, возьмите, к примеру, вон того. Ну разве не хорош собой этот парень? Именно таких и нужно обходить стороной, милочка. Запомните мои слова.

Кэтлин заметила его еще до того, как миссис Каспер открыла рот. На мгновение у нее перехватило дыхание. Перед «Торговым заведением Хикса», прислонившись к перилам лестницы, стоял темноволосый человек и смотрел на дилижанс. Большими пальцами он зацепился за карманы брюк, на поясе, обхватывающем его стройные бедра, висели два шестизарядных револьвера. Выражение «хорош собой» не совсем ему подходило. Сильный, великолепный, пугающий – вот какие определения были бы здесь уместны, мелькнуло в голове у Кэтлин.

Ростом значительно выше шести футов, он был широк в плечах и мускулист. Черты его сильно загорелого лица были немного резкими, ярко-синие глаза смотрели на окружающих уверенно и слегка презрительно.

Наверное, он охотник, подумала Кэтлин. В этом человеке было что-то опасное, но эта опасность исходила от его внешности и манеры держаться едва ощутимо.

Он был, без сомнения, красив, но то была совершенно другая красота, чем у Алека, подумала девушка, вспоминая вьющиеся каштановые волосы и мягкую улыбку своего бывшего жениха, его мелодичный смех и длинные изящные пальцы, на одном из которых сверкало фамильное золотое кольцо с печаткой, принадлежавшее его семье на протяжении четырех поколений. Ковбой был не похож на Алека Бэллентри, как не похож колючий репейник на изнеженную розу.

Этот человек с черными, как деготь, волосами – такими длинными, что они касались воротника рубашки, – и холодными глазами, сверкавшими из-под полей шляпы, был суров, как скала, и выглядел так, словно никогда в жизни не бывал ни в театре, ни в ресторане, и слуга никогда не готовил для него ванну и не начищал до блеска его сапоги.

А еще, наверное, он никогда не танцевал с женщиной вальс при свете хрустальной люстры и никому не говорил о любви… не говорил, что будет любить всегда…

Он казался человеком жестким, сообразительным – и слегка грубоватым. Взглянув на него еще раз, Кэтлин подумала, что, похоже, он чем-то недоволен.

А вот чем – она понятия не имела и даже не стала строить никаких предположений. У нее не было времени размышлять о красивых незнакомцах, в особенности о ковбоях, насчет которых миссис Каспер постоянно предостерегала ее в течение всех дней путешествия.

Ей нужно было найти Уэйда Баркли, старшего ковбоя своего покойного отца, и добраться до ранчо «Синяя даль».

– Хоуп, Вайоминг! – рявкнул кучер дилижанса, рывком распахнув дверцы. Ворча, он опустил подножку, и Кэтлин простилась с миссис Каспер, стиснула затянутыми в перчатки пальцами розовый атласный ридикюль и осторожно ступила на пыльную мостовую.

Хоуп. То есть Надежда. Вот что лелеяла она в душе, вот что поддерживало ее. Надежда на то, что продажа ранчо пройдет гладко и быстро, на то, что удастся как можно скорее вернуться к Бекки.

Надежда на то, что больше их не настигнут никакие беды.

Кэтлин посмотрела в оба конца улицы. Красивый ковбой выпрямился и принялся ее рассматривать, но девушка решительно проигнорировала его. Заметив пожилого человека с толстым животом в огромной белой шляпе-стетсоне, направляющегося к ней, она почувствовала облегчение.

Выглядел он в точности так, как она его себе нарисовала. Добродушный, мягкий, нечто вроде дядюшки. И пунктуальный – Кэтлин была рада, что он встретил дилижанс вовремя.

– Вы миз Саммерз, верно? – Мужчина прищурился, глядя на нее, но Кэтлин обратила внимание не на его близко посаженные глаза и не на родинку на подбородке, а на нос, красный, как свекла, формой похожий на картофелину. – А я…

– Да, конечно, я знаю, кто вы. Добрый день, мистер Баркли. Я рада, что вы приехали вовремя.

– А?

Человек споткнулся, чуть не упав на нее, и Кэтлин машинально протянула руку, чтобы поддержать его. Ощутив, что от него несет спиртным, она насторожилась.

– Мистер Баркли… как вы себя чувствуете?

– Чего? Распрекрасно, маленькая леди. Но лучше зовите меня Уэсли.

– Уэсли? А я думала, ваше имя Уэйд…

– Да нет, золотце, чего-чего, а уж свое-то имя я знаю. Он игриво потрепал Кэтлин по подбородку, а когда она, отпрянув, в полном изумлении посмотрела на него, запрокинул голову и разразился громким утробным смехом.

– Не нужно сердиться, золотце. Значит, вы давно потерявшаяся маленькая дочка старика Риза. И к тому же такая славная молодая кобылка.

«Господи, да ведь он в стельку пьян, – огорченно подумала Кэтлин. Ее охватила досада. – Нужно было предвидеть, что старшим у Риза Саммерза окажется пьяница».

– Мне бы хотелось как можно скорее попасть на ранчо. – Она говорила, пытаясь не выдать своего беспокойства. – Если я сумею сегодня же покончить со своим делом, то могу купить билет на завтрашний дилижанс и вернуться в Филадельфию…

– Завтра?.. Ну, золотце, что так быстро? Только что приехала…

– Мистер Баркли… уберите руку, прошу вас.

– Да ведь я просто по дружбе. В жизни не видал таких хорошеньких девчонок…

– Мистер Баркли!

Его пальцы коснулись ее руки, и Кэтлин резко отдернула ее, но прежде чем она успела еще раз приказать ему держаться подальше, порыв ветра подхватил ее шляпу и сорвал с головы. Кэтлин повернулась, чтобы поймать шляпу, и наткнулась на каменную стену.

Девушка не сразу поняла, что то была не стена, а человек. Высокий темноволосый человек с широкими плечами, презрительным взглядом и прямо-таки стальным телом. Тот самый ковбой.

– Не волнуйтесь, принцесса.

Кэтлин была настолько растеряна, что могла только молча смотреть в эти ясные синие глаза. На мгновение, словно завороженная его холодным взглядом, она почувствовала, как по ее телу пробежала жаркая волна, и в тот же миг – возможно, потому, что она наткнулась на него так внезапно – у нее закружилась голова.

«Вблизи он производит еще более гипнотизирующее впечатление, чем на расстоянии, подумала она. – И определенно… кажется еще выше». Кэтлин смотрела снизу вверх на его грубоватое лицо с темной порослью на подбородке. Его грудь под синей полотняной рубашкой почти такого же синего цвета, как и глаза, была широкой и мускулистой. От всего этого человека исходило ощущение силы.

Несколько ошеломленная, Кэтлин отступила на шаг. Это помогло – она вдруг вспомнила о своей шляпе и с трудом оторвала взгляд от незнакомца. Посмотрев за его спину, она увидела, что как раз в это мгновение шляпа ее летит в поилку для лошадей на другой стороне улицы.

– Нет!

Кэтлин бросилась за шляпой, но было уже поздно. Оставалось только смотреть, как ее потрясающе модная шляпка с изящным атласным бантом, кремовыми кружевами, шелковыми розовыми и белыми цветочками опускается в воду.

Увидев, что атласные ленты и некогда красивые цветочки тонут в поилке, Кэтлин едва не расплакалась. Все пропало. Эта шляпа – чуть ли не последнее, что оставалось у нее от прошлой обеспеченной жизни в Филадельфии, и вот теперь не стало и шляпы. Она лишилась ее, как и всего остального, что некогда составляло ее жизнь и что она принимала как должное.

Стиснув зубы, она повернулась к Баркли.

– Мистер Баркли. – Кэтлин видела, что ковбой хмуро наблюдает за ней, но вновь обратилась к пьянице, не обращая внимания на ковбоя, – будьте любезны, снимите с крыши мой чемодан и давайте скорее поедем на ранчо. Я полагаю, вы приехали в коляске…

– В коляске? Еще чего, леди, нет у меня никакой коляски. И почему это вы все время называете меня мистером Баркли? – захихикал пьяный. Он покачнулся и чуть не упал, но на этот раз ковбой поддержал его. – Она чего-то не так понимает, Уэйд, – посетовал пьяный. – Да и я тоже… Ты объясни ей, а? Сдается мне, что маленькая дочка Риза малость туповата, – добавил он громким шепотом, отчего щеки у Кэтлин порозовели. – Ты согласен, Уэйд?

– Уэйд? – Кэтлин смотрела то на одного, то на другого и в конце концов остановила недоумевающий взгляд на высоком ковбое. – Он… назвал вас Уэйдом.

Ковбой кивнул.

– Вы хотите сказать… что это вы – Уэйд Баркли?

– Считайте, что так.

– Но… – Внутри у нее словно все заледенело. Она повернулась к пожилому человеку. – Тогда кто же это?

– Уэсли Бидл. Сдает карты играющим в фараон. Там, в салуне.

– Сдает карты… – Голос Кэтлин замер.

– Здорово запуталась, верно, Уэйд? А ведь она совсем не выпимши. – Пузатый ухмыльнулся, потом рыгнул и, слабо махнув рукой в сторону Кэтлин, поплелся к салуну.

С гор снова подул ветер. Несколько золотистых прядок выбились из прически Кэтлин. Волосы упали ей на глаза, и девушка отвела их в сторону, в растерянности глядя на настоящего Уэйда Баркли.

– Я не понимаю. Почему вы не заговорили со мной раньше? Вы ведь видели, что я шла к вам, и позволили ему дурачить меня!

– Мисс Саммерз, я полагаю, что все это ваших же рук дело.

Холодные синие глаза долго и бесстрастно оглядывали Кэтлин, и за это время она ощутила, что, несмотря на то что она была одета в красивое платье цвета лаванды, приличную сорочку и чулки, он видит ее, словно она стоит перед ним нагая. Проницательный взгляд скользнул вверх-вниз по ее телу, примечая каждый изгиб, лишая ее маски холодного равнодушия, бывшей ее единственным оружием против мира. Дыхание у девушки стеснилось. По тому, как слегка презрительно изогнулись его губы, она поняла, что этот неотесанный ковбой с тяжелым взглядом считает ее совершенно не стоящей его внимания – глупой, неуклюжей, достойной лишь насмешек.

Да как он смеет!

Кэтлин решила попробовать испепелить его взглядом – способ, к которому мисс Калп, наставница Давенпортского пансиона для молодых леди, прибегала по отношению к провинившимся ученицам, – когда он ткнул большим пальцем в сторону окованного латунью сундука, который кучер только что снял с дилижанса.

– Это ваше?

– Да, мое, но…

Она не успела еще закончить фразы, как он уже отошел от нее, направившись к сундуку.

Кэтлин медленно покачала головой. «Успокойся, – велела она себе. С покрытого облаками неба на нос ей упала капля дождя. – Не позволяй грубому, надменному, некультурному ковбою с ранчо смутить тебя. Главное – добраться до ранчо и покончить со всеми делами».

Неожиданно она услышала громкий женский голос:

– Уэйд… Уэйд Баркли! Это что, дочка Риза?

Уэйд, обернувшись, взглянул из-под шляпы на двух женщин, торопливо идущих по тротуару.

– Полагаю, что так. Я не заметил, чтобы сегодня еще какие-то особы женского пола выходили из дилижанса.

И он повернулся к Кэтлин. Его красивое лицо было наполовину скрыто шляпой. Сундук он нес с такой легкостью, будто это был дамский ридикюль.

– Мисс Саммерз, – окликнула девушку тучная женщина с корзинкой, висящей у нее на руке, – я Эдна Уивер, мой муж – владелец банка здесь, в Хоупе. Как поживаете? – Дождавшись, пока мимо нее проедет повозка, она быстро сошла с тротуара и поспешила к Кэтлин. Худощавая невысокая женщина с пытливым взглядом огромных глаз шла за ней. – А это Уиннифред Дейл – она работает на почте. – Эдна Уивер сочувственно закудахтала. – Мы рады познакомиться с вами, золотце, жаль только, что это происходит при таких грустных обстоятельствах.

– Ах… да. Благодарю вас. – Неужели весь город ждал ее приезда? Сначала пьяница из салуна, теперь эти две женщины! Кэтлин казалось удивительным, что в Хоупе кто-то знает о ее существовании, особенно если учесть, что покойный отец за последние восемнадцать лет ни разу не написал ей.

Кэтлин настороженно рассматривала женщин. Темно-русые волосы Эдны Уивер были закручены в скромный пучок, платье приглушенного сливового цвета с гагатовыми пуговицами было простым, но сшитым по моде и хорошо сидело на ее округлой фигуре. Большие карие глаза встретились с зелеными глазами Кэтлин. Взгляд Эдны был твердый, оценивающий, а улыбка казалась искренне дружелюбной. Но Кэтлин уже успела узнать, что люди не всегда таковы, какими кажутся с виду, и не намеревалась поднимать забрало. Ни перед Эдной Уивер, ни вообще перед кем бы то ни было – каким бы приятным ни казался ей этот человек. Вторая женщина была пониже ростом и помоложе Эдны – ей, вероятно, было слегка за тридцать. Она чем-то напоминала мышку, то и дело нервно прикасалась к высокому воротнику своего бело-зеленого хлопкового платья и смотрела на Кэтлин через небольшие очки, сидящие на изящном носике. Легкие каштановые волосы, казавшиеся мягкими, точно шелк, вились вокруг ее маленького остренького личика.

– Ваш отец был превосходным человеком, милочка. – В словах Эдны звучало сожаление. Тем временем Уэйд Баркли поставил сундук на землю. – Риз не часто появлялся в городе, но я могу вам гарантировать, что в этих краях по нему будут очень скучать. Правда же, Уинни?

Хрупкая женщина как-то странно смотрела на Кэтлин.

– Да, это так. – На лице ее появилась робкая улыбка. – Мы с вашим отцом были друзьями… близкими друзьями, – грустно прошептала она. – Он… он был бы так горд, если бы увидел, какой красивой молодой леди вы стали.

Кэтлин ошеломленно молчала. Как бы ни была добра Уиннифред Дейл – или хотела быть таковой, – она ошибалась. Риза Саммерза ничуть не интересовало, какой выросла его дочь. Она вообще его не интересовала.

А женщина торопливо продолжала:

– Если вам что-нибудь понадобится, пока вы здесь, в Хоупе, мисс Саммерз, заходите ко мне или к Эдне. Мы будем очень рады помочь вам, чем можем.

– В Хоупе люди очень приветливы, – добавила Эдна. – Да и во всей Серебряной долине. Я уверена: вам здесь понравится.

– Благодарю вас, но я не собираюсь надолго здесь оставаться. Я приехала только для того, чтобы продать имение своего отца.

От удивления брови обеих женщин взлетели вверх, а Уэйд Баркли пристально посмотрел на Кэтлин. Она слегка вздернула подбородок.

– Я приехала не для того, чтобы поселиться в Вайоминге. Я приехала, чтобы продать ранчо «Синяя даль».

– Продать… – Эдна словно задохнулась. Уиннифред прижала руки к груди.

– Ах, нет! Дорогая моя, не делайте этого! Господи! Это ранчо – такое большое, доходное, это замечательное имение – самое большое в наших краях! Для вашего отца оно значило все, – выдохнула она. И взглянула на Уэйда Баркли.

Тот ничего не сказал, только смотрел на белокурую девушку в напряженном молчании.

– Я все это прекрасно знаю. – Голос у Кэтлин звучал сдавленно. Она действительно хорошо знала, что значило для отца ранчо «Синяя даль». Больше, чем ее мать, больше, чем она сама… – Однако для меня оно не значит ничего. – Кэтлин заставила себя грациозно тряхнуть головой – этот красивый жест она отточила в многочисленных филадельфийских танцевальных залах. – Я намереваюсь продать его и по возможности быстрее вернуться обратно.

– Черта с два, – проговорил Уэйд низким голосом.

– Золотце, он хочет сказать, – подхватила Эдна Уивер, – что вы не можете продать ранчо. То есть не должны… – И Эдна Уивер бросила на Баркли беспомощный взгляд.

– Уэйд, дорогой, – огорченно пробормотала Уинни Фред, переводя взгляд с Кэтлин на ковбоя, – вы полагаете, что она не знает?

– А кто бы мог ей что-нибудь рассказать? – буркнул он.

– О чем вы говорите? Рассказать мне – о чем? – Кэтлин, подавив зарождающееся беспокойство, шагнула вперед. – Нет никаких причин, почему я не могла бы продать ранчо «Синяя даль», – тихо сказала она. – У меня есть письмо от адвоката, в котором говорится, что оно завещано мне отцом. Письмо вот здесь, в моем ридикюле…

Она начала нервно рыться в сумочке, но тут на ее запястье легла рука Уэйда.

– Сейчас не время и не место разбираться в таких делах. Поехали, – коротко бросил он.

– Куда?

– На ранчо. Там я все вам объясню.

Он посмотрел на Эдну Уивер и Уиннифред Дейл, которые все еще с беспокойством смотрели на них.

– Леди, – наклонил он голову, прощаясь с обеими дамами.

– Да-да, поезжайте, Уэйд… покажите мисс Саммерз ранчо. – Уиннифред кивнула. Эдна, огорченно сдвинув брови, собралась уходить.

– Я уверена… Уэйд вам все объяснит, мисс Саммерз. И мы еще встретимся, – быстро сказала она. – Я не хотела вам мешать, Уэйд, – виновато добавила она, опустив голову под его раздраженным взглядом.

Кэтлин посмотрела женщинам вслед. Они поспешно шли по тротуару, шелестя юбками. Сама она замерла, потрясенная. Она и представить не могла, что продажа ранчо может быть сопряжена с какими-то трудностями. Мысль о том, что что-то не даст ей осуществить ее последний, рожденный отчаянием план, наполнила ее паническим страхом. На какое-то время она словно приросла к месту, пытаясь обрести самообладание.

У коновязи рядом с торговым заведением внезапно заржала гнедая лошадь. Неожиданно главная улица Хоупа опустела – наверное, потому, подумала Кэтлин, что горизонт потемнел и вот-вот должен был начаться дождь. На низком небе поплыли тучи, с гор подул свежий ветер, принеся запахи влажной земли и сосновой хвои. Юбка облепила ноги Кэтлин.

Предгрозовое напряжение охватило воздух.

– Мисс Саммерз? Что с вами?

Уэйд Баркли все еще держал ее за руку, настороженно глядя на нее.

– Вы ведь не собираетесь упасть в обморок?

– Я никогда не падаю в обморок, мистер Баркли. – Кэтлин, глубоко вздохнув, подняла на него большие зеленые глаза, в которых блеснула решимость. – И не плачу. Ни в том, ни в другом нет ничего конструктивного. Так говорит мне мой жизненный опыт.

– Вот как? Ну и ладно. Тогда поехали.

– Я никуда с вами не поеду, пока вы не ответите на мои вопросы.

– Хотите пари?

Он крепче сжал руку Кэтлин, а другой легко поднял сундучок и, не говоря ни слова, потащил девушку по улице.

– Как вы смеете! Отпустите меня! – Она попыталась высвободиться и задохнулась он возмущения, когда у нее ничего не получилось. – Послушайте, мистер Баркли… мне нужен ответ, и прямо сейчас!

– Вероятно, принцесса, вам пришло время узнать, что вы не всегда можете получить то, что хотите.

Уголки губ у Кэтлин опустились.

– Пустите меня! – яростно потребовала она, упираясь ногами в землю. – Я ни шагу больше не сделаю, пока вы не скажете, о чем говорили эти женщины.

Поскольку нужно было либо тащить ее волоком, либо остановиться, Уэйд Баркли остановился, сузив глаза.

– Вы всегда ведете себя, как капризный младенец?

– А вы всегда ведете себя, как несносный грубиян?

– Полагаю, вы пробудили все лучшее, что во мне есть, – презрительно бросил Уэйд. Он не хотел давать волю своему характеру, не хотел, чтобы дочка Риза поняла, насколько она ему неприятна, Ризу это не понравилось бы. Он, Уэйд, заранее невзлюбил ее, но едва она сошла с дилижанса и он увидел ее золотистые волосы, кожу цвета сливок и колдовские глаза, как ощутил, что сердце его учащенно забилось.

Крошечная девочка с фотографии, стоявшей в рамке на каминной полке, фотографии, на которую он так часто смотрел, стала совсем взрослой. Уже не намек на будущего человека, не хорошенький младенец, невинно смотрящий с материнских колен, – теперь это была вполне взрослая женщина. Женщина, каждая черта которой была исполнена восхитительной сверкающей красоты и от которой исходил чудесный слабый запах фиалок.

Женщина, которая разбила сердце Риза Саммерза.

Впрочем, обе – и она, и ее мать, напомнил себе Уэйд, и в душе у него стал нарастать гнев.

Он вспомнил, как Риз тосковал по этой девочке, своей дочери, как беспокоился за нее, мечтал о ней, как прошептал ее имя с последним вздохом, – и у него захолонуло сердце.

Ему захотелось кого-нибудь ударить – но не мог же он ударить ее! Уэйд в жизни не ударил ни одной женщины и не собирался начинать с дочки Риза, даже если она и заслуживает хорошей взбучки.

Риз заставил его дать обещание, что он позаботится о ней. Проклятие! На самом деле ему хотелось пинком посадить ее обратно в дилижанс и захлопнуть за ней дверцу. Но тем не менее он взял себя в руки и заговорил с ней со всей холодной отчужденностью, на какую только был способен.

– Послушайте, мисс Саммерз, вот-вот пойдет дождь. Может быть, даже будет гроза. Хотите, чтобы она застигла вас там, где нет никакого жилья, или предпочитаете оказаться в тепле и уюте на ранчо? Дело ваше. Но если мы не отправимся прямо сейчас, то не доберемся до места до начала грозы.

– Напротив, мистер Баркли, это ваше дело. Я никуда не поеду, пока вы не ответите на мои вопросы. Как только вы это сделаете, мы можем ехать. Что вы скрываете о ранчо «Синяя даль»?

– Все, что вам хочется узнать, вы узнаете, когда мы попадем туда.

И он снова хотел взять ее за руку. Лицо его выражало жесткую решимость. Но Кэтлин отскочила, оказавшись вне досягаемости.

– Я никуда с вами не поеду, пока вы мне не ответите. Он сжал губы, синие глаза его сверкнули.

– Ну что же, устраивайтесь сами.

Он поставил сундучок на землю и пошел прочь. Едва веря своим глазам, Кэтлин могла только оторопело смотреть ему в спину.

Он оставил ее одну посреди незнакомого города, направившись в его противоположный конец, с каждым шагом уходя от нее все дальше и дальше.

Мимо прогрохотала повозка, где-то с шумом захлопнулась дверь. Тучи нависли еще ниже.

Кэтлин была ошеломлена. Ей стало как-то не по себе. Уэйд Баркли не оглядывался, не замедлял шаг. Он действительно уходит, сейчас сядет в коляску и уедет на ранчо «Синяя даль» – без нее.

И что ей тогда делать?

Она стиснула зубы, расправила плечи и, с тихим стоном подняв сундучок, пошла следом за ним, пытаясь сохранить достоинство.

Ветер трепал ее платье, теребил легкие светлые локоны. Она пылала от негодования – негодования на того, кто должен был встретить ее со всей любезностью, отвезти на отцовское ранчо и обращаться с ней уважительно, выполняя все ее просьбы. Вместо этого он ее оскорблял, тащил за руку на глазах у всех и в конце концов бросил одну.

Чуть не плача, она шагала по главной улице, таща сундучок, и редкие капли дождя падали перед ней в пыль. К тому времени, когда она добралась до «Продуктовой лавки Пита» и увидела Уэйда Баркли, стоявшего у двух гнедых лошадей, запряженных в повозку, она просто задыхалась. Капли пота блестели у нее на лбу, лицо было красным, как полевые маки, которые покрывали равнину на подъезде к городу.

– Повозка? – задыхаясь, сказала она, подходя к нему сзади и бросая проклятый сундук в пыль. – Почему вы не приехали в… коляске?