Текст книги "Холодная ночь, пылкий влюбленный"

Глава 7

Мора бежала не останавливаясь, пока не оказалась в гостинице. Там она закрыла дверь своего номера на замок, прижала ладони к горящим щекам и прислонилась к стене.

– Он ужасный тип, – задыхаясь, сказала она себе, хватая ртом воздух. – Я его ненавижу. Он нам не нужен, – шептала она младенцу, прижимая руки к животу, словно могла убедить растущего в ней ребенка в истинности своих слов. – Я в нем ошиблась. Той ночью он мне показался совершенно другим. Я не знала, какой он на самом деле. Но не волнуйся, никогда больше мы его не увидим!

Мора подошла к кровати и присела на край. Потом вытряхнула содержимое своей сумочки и принялась считать деньги. Три доллара семьдесят пять центов. Немного, но вполне достаточно на скромный обед сегодня вечером, на завтрак утром и еще на один день езды в почтовом дилижансе. Потом ей придется найти работу и заработать побольше на продолжение путешествия, в которое она пустилась. Ей понадобятся деньги на поезд до Сан-Франциско, и чем скорее, тем лучше. Она не могла избавиться от страха, что Джадд и Хоумер ее настигнут, поэтому надо было спешить и для большей безопасности выбраться из Монтаны.

Закрыв глаза, Мора попыталась заснуть. Она чувствовала себя опустошенной, как выжатый лимон. От невероятной усталости ныло не только тело, но даже голова и сердце. Все то, что она представляла себе раньше, теперь казалось абсолютно невероятным. Почти невозможным.

«Ты можешь это сделать, – сказала она себе. – Ты можешь сделать то, что должна. У ребенка больше нет никого на свете».

От этоймысли Мора почувствовала сильное беспокойство, но, как ни странно, ощутила и некоторую уверенность в себе, свернувшись клубочком на кровати, она заставила себя расслабиться и заснуть.

В комнате было совсем темно, когда Мора проснулась. Солнце давно укатилось за горы, бархатная чернота накрыла небо, только горстка звезд да мерцающий серебром полумесяц, низко висевший среди верхушек деревьев на краю Виспер-Вэлли, нарушали эту черноту.

Тело Моры все еще болело от тряски в тесном почтовом дилижансе. Но она заставила себя встать и зажечь керосиновую лампу. Потом умылась и причесалась, снова аккуратно заколов на темени все волосы.

Мора спустилась в столовую, чтобы хоть что-нибудь съесть, иначе, почувствовала она, у нее совсем не останется сил. Не важно, что ей вовсе не хочется есть, а от запаха жира, заполнившего всю гостиницу, ее просто тошнит. Она должна есть ради растущего в ней ребенка.

Мора едва замечала других постояльцев, она только притронулась к фрикасе из цыпленка и клецкам, лежавшим перед ней на сине-белых фаянсовых тарелках. Кофе ей показался чересчур горьким на вкус, а подгорелый кусок яблочного пирога был попросту несъедобен.

Интересно, Джадд и Хоумер уже гонятся за ней? – подумала она. Далеко ли она сможет уехать, прежде чем они ее настигнут? А что они сделают, если и в самом деле догонят? Интересовало Мору и другое – найдет ли она в Сан-Франциско работу швеи. О, если бы эта ужасная тошнота когда-нибудь оставила ее в покое!

Столовая давила ее всем своим видом, своими запахами, стуком приборов о тарелки, ее раздражало бормотание ужинающих постояльцев. Мора почувствовала, что больше не в силах сидеть здесь. Она торопливо заплатила за ужин и поспешила выйти на воздух. Тонкая серая шаль, которой она укутала плечи, слабо защищала от холодного, колючего вечернего ветра, но на мгновение, всего на миг, она обрадовалась холоду. Мора подставила лицо ветру и глубоко вздохнула, будто хотела влить в себя силу надвигающейся , . ледяной ночи.

Девушка быстро зашагала вперед, надеясь таким образом избавиться от тревоги. Она почти дошла до конца дощатого тротуара и тогда поняла, что ее бьет дрожь. Недоставало еще простудиться, а это вредно для ребенка. Мора быстро повернула обратно.

Она шла мимо салуна, когда из его дверей, почти ей под ноги, вывалился какой-то пьяница. Он уткнулся в стену, вцепился в нее руками и рыгнул. Потом повернулся и искоса посмотрел на Мору, которая остановилась от неожиданности. Он пытался разглядеть ее в темноте глазами… налитыми виски. Она уже собралась пройти краем тротуара, но пьяница потянулся к ней и схватил за руку.

– Эй, леди, могу я пригласить вас на танец? – заорал он пьяным голосом.

Тот самый ковбой, узнала Мора, который заговорил с ней сегодня днем в салуне. Он, должно быть, беспробудно пил до самого вечера, догадалась она, увидев его красные глаза и почувствовав густой запах перегара. Его глаза отчаянно косили, а разинутый рот скривился в ухмылке. Пьяница с трудом стоял на ногах, но держал ее за руку на удивление крепко.

– Я не собираюсь танцевать, да и вы, похоже, не в форме для танцев, – заявила Мора. – Пропустите, дайте мне пройти.

Она попыталась выдернуть руку, но он лишь сильнее стиснул ей пальцы и снова засмеялся.

– Т-только один маленький танец. Пш-шли-и! – потребовал он.

Ковбой потянул ее к себе и начал извиваться, будто они танцевали, но, внезапно потеряв равновесие, пошатнулся и увлек ее за собой.

Они упали вместе, и Мора вздрогнула от боли, ударившись о стену салуна.

Ковбой, казалось, ничего не чувствовал. Он вдруг захихикал и прижал ее к деревянной стене своим телом.

– Здорово, а? Правда, милая?

– Сейчас же отпусти! – Мора боролась с ним, задыхаясь от вони пота и перегара. Эти запахи лезли в ноздри, и ничего нельзя было поделать, она не могла даже отвернуться. Ее охватила паника. Мора отчаянно вырывалась, а ковбой уже лапал ее, больно сдавливая грудь. – Прекрати! Прекрати, мне больно…

Внезапно какая-то фигура возникла ниоткуда и отшвырнула ковбоя на дорогу. Мора крепко стянула концы шали на груди и замерла, а ковбой попробовал подняться на колени, но не смог и рухнул обратно в пыль.

У Моры закружилась голова. Она попробовала отделаться от этого неприятного чувства, подавить охвативший ее страх. Девушка обернулась, чтобы поблагодарить того, кто пришел ей на помощь.

– Я не знаю, как вас и благодарить… Я так вам обязана. – Потрясенная, Мора не договорила. Перед ней стоял Куинн Лесситер.

– Что, черт возьми, ты делаешь у этой двери в такой час? Снова идешь в салун, чтобы морочить мне голову? Все еще надеешься?

– Конечно, нет! Это не имеет к тебе никакого отношения! – закричала она, но потом прикусила губу. По правде говоря, она кривила душой. Все, что она делала в эти несколько недель, – имело к нему отношение: ее бегство из Нотсвилла, поиски его в Хелене, поездка сюда, в Виспер-Вэлли. Все! – Оставь меня! – Мора задыхалась. Она с отчаянием оттолкнулась от стены и резко повернулась – слишком резко, – собираясь пойти в гостиницу. В этот столь неподходящий момент голова у нее снова закружилась, и Мора покачнулась. Она попробовала прижаться к стене, чтобы не упасть, но прежде, чем смогла ухватиться за нее, рука Лесситера обвилась вокруг ее талии.

– Подожди минутку, – быстро сказал он. – С тобой все в порядке? – Потом ехидно заметил: – Лучше не притворяйся.

Мора, закрыв глаза, ждала, когда пройдет головокружение, чтобы сразу же уйти.

Но дурнота не проходила. Она снова пошатнулась, на сей раз уткнувшись в Куинна, а он обнял ее другой рукой, удерживая на ногах.

Ее щеки были мертвенно-бледные. На какой-то миг он все-таки допустил, что, может, она и в самом деле беременна.

– Оставь меня… – проговорила Мора слабым голосом. Она дышала неровно. – Ты мне не нужен. Мне ничего не нужно… от тебя.

А потом она потеряла сознание. Прямо у него на руках. Куинн приподнял ее, и его лицо напряглось. Он почувствовал некоторое сострадание.

– Черт побери, ну зачем ты так, милая? – пробормотал он и понес Мору сквозь темноту в гостиницу.

Глава 8

—Ради Бога, что вы сделали с этой бедняжкой? Мейбл Варне выскочила из-за стойки; в ее карих глазах застыл ужас. – Вы, случаем, не застрелили ее, ведь нет? – выдохнула она.

– С дороги! – Куинн собирался подняться по лестнице. Тут веки Моры затрепетали, и она застонала.

– Милая, как вы? – Мейбл нагнулась, чтобы поближе рассмотреть лицо девушки, поскольку Куинн остановился и хмуро взглянул на свою ношу. – Не волнуйтесь ни о чем, я никому не позволю вас обидеть, даже ему. – Она бросила гневный взгляд на высокого темноволосого бандита, который впился в нее такими глазами, будто хотел разорвать ее в клочья и сбросить с ближайшего утеса. – Делайте со мной что хотите, – воскликнула женщина, решительно расправляя плечи, – но я позабочусь об этой юной леди! Она – гостья в моей гостинице, лучшей гостинице Монтаны, и мы с мужем трудились не покладая рук не для того, чтобы позволить каким-то проходимцам, которые не в ладах с законом, разным вооруженным типам являться сюда и доставлять неприятности нашим ни в чем не повинным гостям, которые платят… Но я имею в виду не вас, мистер Лесситер, – торопливо добавила она, побледнев почти так же, как и молоденькая женщина, уткнувшаяся ему в грудь.

– Пожалуйста, миссис Варне, – отчаянно прошептала девушка; ее золотисто-карие глаза с мольбой замерли на лице Мейбл. – Я думаю… Меня сейчас вырвет.

Мужчина с тревогой опустил глаза.

– Потерпи немного…

– Несите ее наверх – номер 204. Да поскорей! – Мейбл уже неслась по коридору, виляя широкими бедрами. – Я принесу ковш!

Через несколько секунд Куинн обнаружил, что он в гостиничном коридоре и даже не стоит, а ходит взад-вперед. У закрытой двери он чувствовал себя не в своей тарелке.

Может ли такое быть, что проклятая девчонка и вправду беременна?

«Но только не от меня, – сказал он себе. – Это не может быть мой ребенок».

«Почему не может? – Вопрос засел в голове Куинна. – Ты спал с ней. Даже если только одну ночь…»

– Да пошло все к черту! – пробормотал он и понесся вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Ему надо уйти отсюда. Мора, или как там ее зовут, не его забота. А ему надо срочно выпить.

Но едва он толкнул дверь гостиницы и собрался направиться в салун, как, сам такого не ожидая, развернулся и пошел обратно. Никогда в жизни он не убегал от неприятностей и сейчас не собирался. Это не в его характере.

Куинн Лесситер останется, он докопается до сути, – л он выяснит все раз и навсегда.

Он громко постучал в дверь 204-го номера и нахмурился, когда миссис Варне ему ответила:

– Войдите.

Женщина подсовывала подушки под голову Моры, хлопотала над ней, а та лежала бледная, притихшая на кровати с желтым покрывалом. Неяркий свет лампы падал на восковое лицо этой рыжеволосой, отчего она казалась еще более хрупкой, чем прежде.

Миссис Варне быстро оглянулась на Куинна.

– Это вы, – пробормотала она. – Юная леди сказала, что вы в нее не стреляли и вообще ничего такого не делали. Она просто потеряла сознание, поэтому я не должна была с вами так грубо обойтись, мистер Лесситер. Вы сделали доброе дело, когда принесли ее сюда. Все хорошо, дурнота прошла, – трещала она, гладя девушку по руке. – В любом случае это прямо счастье. Когда я была в тягости, то выворачивало меня каждый Божий день, несколько месяцев кряду, но ни разу… – Она умолкла, заметив, как Мора покраснела. – Прости меня, милая, – сказала она деликатно. – Я, конечно, не хотела тебя смущать, но ведь ясно как день, что ты ждешь ребенка. Только почему путешествуешь в этих местах одна-одинешенька, никак в толк не возьму. Это не значит, что я никогда ничего подобного не видела. В этой гостинице мы с мужем много чего повидали, но, убей, в жизни мне не понять, что это за мужчина, который оставляет женщину одну в таком положении…

– Миссис Варне, пожалуйста!

– Что не так, дорогая? – Мейбл Варне посмотрела в лицо девушке. – Ты думаешь, тебя все-таки вырвет? – Она схватила ковш, который поставила у кровати, и быстро поднесла к груди Моры.

– Нет… не надо. – Мора села, спустила ноги на пол и поставила крвш на столик. Она не была уверена, что у нее хватит сил встать, но заставила себя посмотреть сначала на миссии Варне, потом на Куинна Лесситера, который стоял у камина. – Я ценю вашу доброту. – Она теперь смотрела на миссис Барнс не отрываясь. – Но я хотела бы остаться одна и отдохнуть.

– Конечно, конечно, милая, я понимаю. Женщине в таком состоянии нужен отдых. – Миссис Барнс энергично закивала. – Полежишь, успокоишься, а я пойду вниз и приготовлю тебе большую чашку горячего чая.

– Пожалуйста, не беспокойтесь.

– Ну какое это беспокойство? Дело в том, что я…

– Вы слышали, что сказала леди? – Куинн оттолкнулся от каминной полки и шагнул вперед. Он схватил миссис Барнс за руку и потащил ее к двери. – Она хочет, чтобы ее оставили одну.

– Но… но… разве вы не уходите? – бормотала Мейбл Барнс, пока Куинн выставлял ее за дверь. – Мне не следует уходить и оставлять вас наедине с леди!

– Боитесь, что я ее застрелю? – сухо спросил он. – Я не застрелил ни одной леди в столь деликатном положении…

– Я ничего такого не имела в виду, мистер Лесситер! Клянусь! Я просто забочусь о ее репутации!

– Кажется, немного поздно взволноваться на этот счет.

Прежде чем хозяйка гостиницы еще что-то смогла сказать или сделать, кроме как уставиться на него в изумлении с широко разинутым ртом, Куинн закрыл дверь у нее перед носом.

– Наконец-то! – прорычал он, направляясь к Море, которая сидела на краю кровати.

Мора почти не сомневалась, что миссис Барнс примется стучать в дверь, но было тихо, и она поняла, что женщина почла за благо не связываться с этим страшным типом.

Она откашлялась. Ей самой придется избавиться от Куинна Лесситера.

– Наш разговор окончен, мы все выяснили, – твердо заявила она и привстала с кровати. Если бы только эта ужасная легкость в голове оставила ее в покое! Оказаться лицом к лицу с Лесситером уже само по себе вызывало слабость во всем теле и головокружение. – Ты достаточно ясно дал мне это понять в салуне.

– Может быть, я ошибся.

– Почему ты так думаешь? – спросила она, с опаской вглядываясь в лицо Куинна.

Он молчал и тоже смотрел на нее. Его пристальный взгляд был тяжелым и оценивающим, она ничего не могла прочесть в его серых глазах. Молчание затянулось. Мора чувствовала, как нарастает напряжение. Она пыталась не волноваться под этим пристальным, ястребиным взглядом, однако то и дело приглаживала волосы или поправляла юбку.

– Я жду, мистер Лесситер, – наконец сказала она.

– Мне надо кое о чем тебя спросить, Мора.

– О чем же?

Он шагнул к ней. Теперь они стояли настолько близко, что Мору охватила паника. Близость Куинна, хотя он даже к ней не прикоснулся, была для нее настоящей угрозой. Она боялась потерять самообладание, способность ясно мыслить, держать свои чувства под контролем. Было бы намного легче, если бы она смогла забыть все, что случилось между ними той ночью.

Но Мора не могла. Всякий раз, глядя на его лицо, она вспоминала, как этот мрачный рот прикасался к ее шее, вспоминала тепло и нежность его губ; то, как большие огрубелые пальцы нежно играли ее сосками, заставляя их напрягаться и вздыматься, словно пики; то, как густые темные волосы Лесситера скользили между ее пальцами, как это великолепное мускулистое тело вжималось в ее тело и сливалось с ним.

– Если ты и вправду носишь моего ребенка, – начал он, но не успел договорить, потому что Мора едва не задохнулась от гнева.

– Ты думаешь, я лгу? Все еще так думаешь?

Черные брови Куинна сошлись на переносице. – Я этого не говорю.

– А что ты сказал?

– Если правда, что ты беременна, то откуда знаешь, что ребенок от меня?

Ее щеки стали пунцовыми. Золотые искры вспыхнули в глубине ее глаз, когда она пыталась справиться со словами, давно готовыми сорваться с пересохших губ.

– Как ты смеешь! – сказала она тихо, почти шепотом, но это был яростный шепот.

Казалось, Куинна Лесситера ничуть не тронули ее страстные слова.

– Сколько мужчин у тебя было в прошлом месяце?

– Сколько…

Мора не могла произнести больше ни слова. Не раздумывая, она размахнулась, собираясь его ударить.

Он схватил ее за запястье прежде, чем она прикоснулась к его щеке, и держал крепко.

– Только скажи мне, сколько?

– Господи, да кто же знает? Дюжина. Две дюжины! А может, даже сотня! – ответила она с вызовом, смело встречая его взгляд. Она и сама не знала, что способна на такое, она никогда не позволяла себе ничего подобного со своими братьями, но оказалось, это легче легкого с бандитом куда опаснее, чем они. – Девушка разве может за этим уследить, сосчитать… В конце концов, тьма видных, да что там видных – совершенно неотразимых мужчин проезжает через Нотсвилл, поэтому девчонки… о-ох!

Она задохнулась, когда он подтащил ее к себе и взял одной рукой за подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом.

– Сколько? – Его голос звучал угрожающе, и Мора, торопливо вздохнув, облизнула губы. – Я спрашиваю тебя еще раз!

– А если я отказываюсь отвечать? Что ты намерен сделать? Застрелить меня? – Но она чувствовала себя не так уверенно, как ей хотелось, и изо всех сил пыталась успокоиться.

– Поверь мне, милая, тебе не стоит это выяснять, – почти прошептал Куинн.

Мора сдалась.

– Никого больше у меня не было, – пробормотала она, отворачиваясь от него и глядя в окно. – Только ты.

Она смотрела в ночь, слушая, как колотится сердце.

Куинн смотрел на ее напряженную спину, на плавный изгиб бедер и ягодиц под застиранным стареньким платьем. Интересно, внезапно подумал он, а не была ли она девственницей?..

Да нет же, не была. Или была? Встревоженный, Куинн боролся с собой, чтобы вспомнить что-то еще, кроме жара страсти и удовольствия.

– Только я? – требовательным тоном переспросил он. – Это правда?

– Кто бы стал лгать о чем-то таком? – Мора отвернулась от окна, расправляя складки юбки.

– Ты бы сильно удивилась, если бы знала, о чем только не врут люди.

Мора покачала головой:

– Ты никому не веришь?

– Нет. Я верю только себе. Ну а вы, леди, – кому верите вы?

– Никому, – прошептала она снова, понимая, что это и в самом деле правда.

– Даже себе?

– Я думала, что верю себе. Но после той ночи… Когда я… когда мы… я никогда ничего не делала так необдуманно и глупо. Никогда!

– Должно быть, виновато мое обаяние, – сухо бросил он.

– Нет, не в этом дело, – горько сказала Мора. – Дело во мне. Очертя голову я бросилась… и вот теперь…

Он нахмурился, когда ее голос затих. Она выглядела такой потерянной, что ему пришлось бороться с собой, чтобф1 не обнять ее за плечи и не убедить в том, что все будет хорошо. Было в ней что-то такое, что задевало его, трогало, но инстинкт самосохранения не дремал, у Куинна Лесситера он всегда начеку, он знал, какие мастера солгать живут на свете. Кстати, эта девчонка могла бы стать первостатейной артисткой. А может, она и впрямь артистка?

Она играла, даже когда он спал с ней и наслаждался. Он хорошо помнил ее мягкое, влекущее тело, яркие бархатистые завитки волос и блестящие глаза, взгляд которых проникал даже сквозь туман, вызванный обилием виски.

И вот нате вам, сегодня вечером он узнает от миссис Варне, так, между прочим, что эта девушка в так называемом интересном положении. Черт знает что!

Черт! Нахмурившись, Куинн прошелся по комнате. Надо подумать, .разобраться во всем, что свалилось ему на голову невесть откуда.

– Отдохни немного, – скомандовал он наконец, открывая дверь комнаты. – Поспи. Поговорим утром.

– Нам не о чем больше говорить.

– Если у тебя будет ребенок, если он мой…

Мора затаила дыхание.

– Ты хотел бы поступить как надо? Дать ребенку свое имя?

Куинн Лесситер проговорил напряженным голосом:

– Не торопись, осади немного. Поспи, это полезно. Он вышел, хлопнув дверью.

Тишина окутала Мору.

Она не знала, надеяться ли ей на благополучный исход или бояться.

Больше всего ей хотелось сейчас ускользнуть из города, с первым почтовым дилижансом уехать из Виспер-Вэлли, растить ребенка в одиночку, без помощи кого бы то ни было, а уж тем более Куинна Лесситера. Она отчаянно боролась с этим желанием. Она твердила себе, что должна, обязана дать своему ребенку шанс в жизни, обеспечить его в самом начале пути, а этому бандиту придется наделить младенца . своим именем.

«Когда настанет утро, – подумала девушка, без сил опускаясь на кровать, – тогда и посмотрим».

Эта ночь, вероятно, покажется Море нескончаемо долгой.

Глава 9

В ту ночь сон бежал от Куинна Лесситера.

Наутро он вышел из гостиницы после того, как выпил три чашки кофе и съел огромную яичницу, и тут же увидел Мору. Она стояла перед магазином, стягивая на груди шаль, и ежилась от мартовского ветра, пристально разглядывая витрину.

Стиснув губы, Куинн наблюдал за ней.

Он вспомнил, как она потеряла сознание, снова мысленно представил себе мертвенную бледность ее кожи, и все это по причине, на которую ему указала Мейбл Варне.

Между прочим, о том же самом сказала ему и сама Мора в салуне, да…

«Я собираюсь родить вашего ребенка. Я подумала, что вы могли бы поступить как положено».

Ярость и смирение боролись в нем. Он хотел бы верить, что она лжет. Но что-то у него внутри говорило ему: она не лжет.

«Да пошло все это к черту!»

В витрине были выставлены готовые платья, шляпы, шляпки и много чего еще. Несколько бочек, доверху засыпанных картофелем, горшки и кастрюли, банки с мятными леденцами… Когда Куинн подошел к Море, наблюдая за ней из-под широких полей шляпы, он отметил, что все это ей нравится.

– Пойдем. – Он взял ее за локоть, чтобы увести. Откуда ему знать, что она ничего не видела, не замечала и не чувствовала, кроме абсолютной неуверенности в собственном будущем?

– Куда… – начала она осторожно, поднимая глаза, чтобы посмотреть на него.

– В церковь. Ты хочешь, чтобы мы поженились? Пойдем поженимся.

– Прошу прощения. – Мора выдернула руку. – Ты не можешь вот так подойти ко мне и сказать, что мы с тобой женимся.

– А почему же нет? – заспорил он. – Разве это не романтично? Не менее, чем лечь в постель с мужчиной, который входит в твою гостиницу только затем, чтобы переждать снежную бурю.

Она задохнулась, ее лицо пошло красными пятнами. Не в силах произнести ни слова, Мора попятилась от Куинна Лесситера, но он схватил ее за руку.

– Ты хотела, чтобы я на тебе женился, не так ли? Ты хотела, чтобы я дал ребенку свое имя?

– Я не хочу обсуждать это на улице, – прошипела она.

Женщина в сером льняном платье с двумя детьми, которые цеплялись за ее юбку, проходившая мимо, на секунду уставилась на них, потом быстро пошла дальше.

– Прекрасно, тогда пойдем в переулок.

Не давая ей возможности возразить, он потянул ее с дощатого тротуара за угол. Переулок был узкий, с заплатками льда, оставшимися от последнего снега. Там не было ни души. Когда Куинн прислонил ее к холодной стене, Мора знала, что не уйдет отсюда, пока он не успокоится и не примет решение.

Она заложила руки за спину и уперлась ладонями в стену. Ее шаль трепетала на ветру, а своенравные завитки выбились из прически и упали на глаза.

– Не слишком-то это романтичное место для предложения.

– Я уже сказала: это не имеет никакого отношения к роману.

Конечно, нет. Роман – это не для Моры Рид. Она смотрела на Куинна, пытаясь стиснуть губы так, чтобы придать лицу больше уверенности, а ветер хлестал через переулок и заставлял ее дрожать. Как жаль, что она сейчас не сидит перед очагом, в тепле и не пьет горячий чай. Или даже не едет в переполненном почтовом дилижансе вместе с другими людьми, которые утомились от путешествия, но по крайней мере защищены горами от ветра и от убийственного холода в глазах Куинна. Ей было жаль, что она не где-нибудь еще, а здесь, с ним.

– Тогда в чем дело, мистер Лесситер? – спросила она с большей горячностью, чем хотела.

– В ответственности, мисс Рид. Вашей и моей.

– За ребенка? – Она посмотрела на него, потом покачала головой. – Вы меня удивляете. Я думала, мужчины вашего типа напрочь лишены этого свойства.

Куинн придвинулся к ней поближе. Теперь Мора никуда не могла убежать. Она знала, что он ее сразу поймает.

– Ты ни черта не знаешь о таких мужчинах, как я! – прохрипел Куинн.

– Я знаю, что ты убиваешь людей, чтобы прожить самому. Что ты гордишься тем, скольких ты убил!

– А женщин? Откуда ты знаешь, что я не убиваю женщин? – требовательно спросил он, потом вдруг по его лицу пробежала тень, глаза блеснули. Она не могла понять, в чем причина, но Куинн Лесситер побледнел. Его лицо стало пепельно-серым. Всматриваясь в его лицо и пытаясь понять причину столь ужасной перемены, Мора могла сделать только один вывод, который наполнил ее сердце страхом.

– Ты… убил женщину, не так ли?

– Только одну, – прохрипел он так резко, что она отскочила, вжалась в стену, словно пыталась от него спастись. – Но не провоцируйте меня, леди, – или, клянусь, их станет две.

У Моры подкосились ноги, но прежде, чем она упала, Лесситер обхватил ее рукой за талию и удержал. Она хотела оттолкнуть его, но ее ноги совсем ослабели, и Мора с удивлением обнаружила, что прижата к нему, а он ее обнимает.

Секунду они смотрели друг на друга. Ветер то и дело врывался в переулок и обдавал их своим ледяным дыханием; они слышали собачий лай, стук двери какого-то магазина на главной улице, приглушенный грохот колес.

«Какая же она маленькая», – подумал Куинн, и его рука крепче стиснула талию девушки. Он с легкостью мог бы сломать ее, переломить в два счета. Оба это знали.

И оба знали, что он, сам не сознавая почему, мучил ее с той минуты, когда она разыскала его в салуне.

Но она ему сопротивлялась, а это позволяли себе немногие, да что там немногие – мало кто, знал он, отважился бы на это. Но девочка с кудрями цвета пламени и ласковыми глазами, оказывается, обладала самым бешеным, самым неистовым характером, который он когда-либо встречал у женщин, и что сделана она из куда более крепкого материала, чем могло показаться.

– Послушай, я затащил тебя сюда не затем, чтобы драться с тобой, – бросил он. – Я хотел тебе кое-что объяснить.

– Прекрасно, – проговорила Мора и тяжело сглотнула. – Объясняй.

– Считай, что я верю тебе насчет ребенка, которого ты носишь. Если ты говоришь, что он мой…

– Да.

Она сказала это так просто, как говорят только правду, и Куинн почувствовал, что его сердце окаменело.

– Тогда я о нем позабочусь, – сказал он мрачно. – Я всегда забочусь обо всем, что мое.

Ошеломленная Мора открыла рот и с трудом проговорила:

– Продолжай.

– Я женюсь на тебе, как ты и хотела. Так будет лучше для ребенка. Я дам ему свое имя и поселю тебя в безопасном месте, где ты сможешь его растить.

– Поселишь меня? – Мору охватили два чувства – облегчение и надежда. Надежда затеплилась в ней, когда она взглянула на его лицо и поняла по его выражению, что Ку-инну Лесситеру было невероятно трудно произнести эти слова. Он бы скорее согласился, чтобы его пронзили стрелами, чем повторить нечто подобное. – Что ты под этим подразумеваешь? – спросила Мора спокойно. – Где ты можешь меня поселить?

– У меня есть клочок земли в Вайоминге, ранчо. Это плата за работу, которую я сделал. Ты можешь там поселиться.

Он говорил так холодно. Так бесстрастно. Но в голове Моры уже теснились мысли.

– А ты? – спросила она сдавленным голосом.

– Я не собираюсь там околачиваться, – сказал он ей, сощурившись. – И ты меня не зацепишь. Не рассчитывай.

– Ты по-прежнему будешь убивать людей?

– Точно. Я так делал, делаю и буду делать. До самой смерти. У меня полно врагов, милая. Поверь, ты сама не захочешь, чтобы я был поблизости от тебя и ребенка. Так что если ты думаешь, что у тебя будет самый обычный муж, то ошибаешься. – Его тон был резким. – Это не входит в нашу сделку. Я отвезу тебя на ранчо, найму несколько работников и уеду.

«Уеду». Мора видела решимость на лице Куинна.

– Прекрасно, – ответила она так холодно, как только могла, но сама расслышала дрожь в собственном голосе.

– Ты согласна? Ты не собираешься прозудеть мне все уши за то, что я не намерен болтаться поблизости?

Мора гордо вздернула подбородок.

– Не говорите глупостей, мистер Лесситер. Нам с ребенком будет гораздо лучше без вас.

– Это уж точно, леди.

Он убрал руку с ее талии. До него как будто только сейчас дсшгло, как близко он стоит от нее и как крепко сжимает ее талию. Он отстранился и откашлялся.

– Значит, между нами все ясно? – Он по-прежнему говорил с опаской и подозрением, будто не верил, что она не приготовила ему какую-нибудь западню. – Ты понимаешь, что это будет не настоящий брак и я постоянно буду отсутствовать?

– Я прекрасно все понимаю. Это будет… своего рода… – она подыскивала слово, – сделка.

– Верно! Не больше и не меньше, – предупредил Куинн. – Сделка, – повторил он за ней следом.

Странно, но Мора почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Да что с ней такое? Ведь именно этого она и хотела, когда разыскивала Куинна Лесситера. Теперь он согласен дать ребенку свое имя, он готов ей помочь обосноваться на новом месте. Больше того, у нее теперь есть где жить, ее собственное место на земле, и никто не станет ей указывать, что делать. И у нее родится ребенок. Ей будет кого любить.

Так много всего у нее никогда в жизни не было. Поэтому ей вполне должно хватить.

«И хватит, – твердо заявила она самой себе, подумав о крошечной прекрасной жизни, которая росла у нее внутри. – Мне нет надобности, чтобы Куинн Лесситер болтался поблизости. Нам с ребенком будет хорошо вдвоем».

В глазах Куинна больше не было никакой угрозы, никакой ярости. Он наблюдал за Морой спокойно, возможно, даже с сочувствием.

Ну уж нет, ей не нужно его сочувствие!

Может, ей только почудилось – да-да, разумеется, почудилось, – но вдруг она увидела в Куинне того сильного, ласкового мужчину, который защитил ее от зимнего холода, чьи губы впивались в ее губы с таким жаром и такой силой… Дрожь охватила тело Моры.

Но она быстро осадила себя, с трудом переведя дыхание. Те поцелуи, та незабываемая ночь среди холодной зимы ушли в прошлое, причем навсегда. Теперь она стоит в переулке с бессердечным наемным убийцей, они с ним заключают сделку, ясную и понятную обоим. «Соглашайся или отказывайся, Мора, – сказала она себе с отчаянием. – Делай так, как лучше для твоего ребенка».

– Да, – услышала она свой слабый голос. – Я выйду за тебя замуж.

Куинн Лесситер кивнул. Он даже не улыбнулся, только взял ее за руку и вывел на главную улицу.

– Прекрасно! Надень свое самое нарядное платье, и мы покончим с этим.

Она заколебалась и остановилась.

– Боюсь, лучше этого у меня не сыщется.

Он посмотрел на нее сверху вниз. Его лицо выражало неподдельное изумление, когда он рассматривал старенькое льняное платьице, в котором Мора была и вчера. Ткань застирана, манжеты вытерлись. Казалось, она надевала его много лет, когда мыла полы и посуду.

– Черт, я думал, что у каждой женщины есть хотя бы одно выходное платье, воскресное, – пробормотал он, не подумав.

Внезапно он увидел, как в глазах Моры что-то сверкнуло. Слезы! Сердце Куинна Лесситера неожиданно сжалось. Она отвернулась, но слишком поздно. Он увидел на ее щеках прозрачные капельки и испугался.