Текст книги "Доказательства вины"

– Мёрф, – произнес я наконец. – Там, через улицу, кинотеатр. Им владеет тип по имени Кларк Пелл. Можешь узнать, какой фильм там шел сегодня днем?

Мёрфи перелистала свой блокнот назад.

– Уже узнала. Что-то под названием «Руки-Молоты».

– Старый, но грозный, – кивнул я. – Грабители бросили фермера на рельсы, и поезд отрезал ему кисти обеих рук. Они оставили его умирать, но он выжил, хоть и сбрендил, привязал себе к культям по кувалде и начал расправляться с ними со всеми по очереди.

– И Кларк Пелл пострадал сегодня в результате нападения, – поймала мою мысль Мёрфи. – Жестоко избит каким-то тупым орудием.

– Может, совпадение, – заметил я.

Она нахмурилась.

– Это что, возможно? Оживлять киношных монстров?

– Похоже на то, – подтвердил я.

– И как их остановить? – спросила она.

Я достал из кармана расписание конвента и пробежал взглядом.

– Вопрос звучит по-другому: как нам остановить их до завтрашнего вечера?

– А что будет завтра вечером?

– День показов. – Я помахал в воздухе расписанием. – С полдюжины фильмов будут крутить здесь. Еще полдюжины в кинотеатре Пелла. И по сравнению с большинством их героев Руки-Молоты и Жнец – милые малютки.

– Боже правый, – охнула Мёрфи. – Не может оказаться, что это обычные люди нарядились так?

– Вряд ли. Хотя возможно.

Она кивнула.

– Оставим эту версию Грину. Поставь себя на место полицейских, Гарри. Наш следующий ход?

– Поговорить с выжившими. И я попытался бы прикинуть, много ли возможности у кого-либо провернуть такое безумие.

Она кивнула, потом посмотрела на меня и нахмурилась.

– Первым делом ты бы поспал. Вид у тебя черт знает какой.

– Спасибо, – сказал я. – Я и правда едва на ногах держусь.

Она снова кивнула.

– Попробую переговорить с Пеллом, если он, конечно, пришел в сознание. Сомневаюсь, чтобы к остальным удалось попасть до завтра. Будем надеяться, они выжили.

– Верно, – согласился я. – А мне нужно будет с утра вернуться сюда и обнюхать это место. Если повезет, нам удастся выследить нехорошего парня прежде, чем кто-нибудь еще спрыгнет с экрана в зал.

Мёрфи в очередной раз кивнула и встала. Она протянула мне руку и, когда я принял ее, вздернула меня на ноги. Мёрфи вообще сильнее, чем кажется.

– Подбросишь меня домой? – спросил я.

Она уже достала из кармана ключи.

– Я что, похожа на твоего личного водителя?

– Спасибо, Мёрф.

Мы направились к двери. Обычно мне приходится умерять шаг, чтобы она не отставала, но сегодня я так устал, что дожидалась меня она.

– Гарри, – сказала она. – Что будет, если мы не успеем найти того, кто за этим стоит?

– Найдем, – заверил я.

– Но если нет?

– Значит, нам придется биться с чудищами.

Мёрфи вздохнула, и мы вышли на улицу, в теплый летний вечер.

– Значит, черт подери, придется.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Мёрфи припарковалась на гравийной стоянке рядом с моим домом – жилой многоэтажкой столетней давности. Она заглушила мотор, и он остывал, пощелкивая. Минуту мы посидели, опустив стекла. Прохладный ветерок с озера гулял по салону, приятно холодя кожу после дневного жара.

Мёрфи глянула в зеркало заднего вида, потом осмотрела улицу в оба конца.

– За кем ты следил?

– Что? – не понял я. – О чем это ты?

– Ты всю дорогу шею выкручивал. Я удивляюсь, как у тебя голова не отвинтилась.

Я поморщился.

– А, это… Кто-то весь вечер висел за мной хвостом.

– И ты только сейчас говоришь мне об этом?

Я пожал плечами.

– Не вижу смысла беспокоить тебя по пустякам. Кто бы это ни был, сейчас его здесь нет. – Я описал ей человека-тень и его машину.

– Как ты думаешь, это не тот, кто столкнул тебя с дороги? – спросила она.

– Что-то говорит мне, что это не он, – покачал головой я. – Он не делал ни малейшей попытки скрыть свое присутствие. Насколько я могу судить, это скорее всего какой-нибудь частный детектив, роющий на меня информацию для суда.

– Боже, – сказала Мёрфи. – Я думала, это все уже позади.

Я снова поморщился.

– Как хозяин телешоу, Ларри Фаулер здорово разозлился. Поэтому не оставляет попыток меня прищучить.

– Может, тебе не стоило все-таки громить его студию и расстреливать его тачку?

– Но я же не виноват!

– Это решать суду, – голосом святоши изрекла Мёрфи. – У тебя хоть адвокат есть?

– Пять или шесть лет назад я помог одному парню отыскать любимую собачку его дочери. Он юрист. Помогает мне в суде и при этом даже не разоряет дотла счетами. Но эта дрянь все тянется и тянется.

Мы так и сидели в машине.

Я закрыл глаза и вслушивался в летний вечер. Где-то играла музыка. Время от времени по улице проезжала машина.

– Гарри? – окликнула меня через некоторое время Мёрфи. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Голоден. Устал немного.

– У тебя вид, как будто тебе больно.

– Ну, немного больно, да.

– Я не эту боль имела в виду.

Я открыл глаза и посмотрел на нее, потом отвернулся.

– А… ты об этом?

– Об этом, – согласилась она. – У тебя вид, как будто ты истекаешь кровью.

– Переживу, – буркнул я.

– Это из-за прошлого Хэллоуина?

Я пожал плечами.

Некоторое время она молчала.

– Ты знаешь, все до сих пор не разобрались, почему вырубался свет в городе и что случилось после. Но в музее Природы обнаружили труп человека, убитого животным. Эксперты считают, что это была крупная собака. Ну а на полу нашли кровь трех разных групп.

– Правда? – устало спросил я.

– И еще в Кент-колледже. Там обнаружили восемь тел. Шестеро без видимых причин смерти. У одного голова снесена острым как скальпель клинком. И еще у одного пуля сорок четвертого калибра в затылке.

Я кивнул.

Некоторое время она молча смотрела на меня, хмурясь, – явно ждала, пока я заговорю сам.

– Ты их убил, – произнесла она наконец тихо, но уверенно.

Память услужливо проиграла в голове несколько не самых приятных клипов. Желудок болезненно сжался.

– Того, без головы, – не я.

Взгляд ее голубых глаз остался столь же спокойным. Она кивнула.

– Ты их убил, и это тебя гложет.

– Не должно бы. Я много кого убивал.

– Верно, – согласилась Мёрфи. – Только теперь это были не фейри, не вампиры и не монстры. Это были люди. И ты убил их не в пылу сражения. Ты сделал осознанный выбор.

Почему-то я не смог поднять на нее взгляда. Но кивнул.

– Более или менее, – прошептал я.

Она подождала, не скажу ли я еще чего, но я замолчал.

– Гарри, – произнесла она. – Ты терзаешь себя из-за этого. Тебе надо с кем-нибудь поговорить. Не обязательно со мной, не обязательно здесь, но нужно. Нет стыда в том, что тебе плохо, потому что ты убил кого-то – во всяком случае, когда на то была причина.

Я усмехнулся – довольно горько.

– Вот уж от кого не ожидал совета не переживать из-за убийства.

Она неуютно поерзала на месте.

– Сама, типа, удивляюсь, – призналась она. – Но черт подери, Гарри… помнишь, когда я застрелила агента Дентона?

– Угу.

– Мне тоже долго пришлось свыкаться. То есть я понимаю, что он это заслужил. И что не сделай я этого, он убил бы тебя. Но чувствовала я себя после этого… – Она хмуро уставилась в ветровое стекло. – Это оставляет след. Лишать кого-то жизни. И бедолаги, которых поработили вампиры в том приюте. Даже еще хуже.

– Все эти люди пытались убить тебя, Мёрф. Ты должна была поступить так. У тебя и выбора-то не оставалось. И ты знала это, когда нажимала на спуск.

– А у тебя, ты считаешь, был выбор? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Может, и был. А может, и нет. – Я сглотнул. – Суть в том, что я тогда этого и в голову не брал. Не колебался. Хотел только, чтобы они поскорее умерли.

Довольно долго она молчала.

– Что, если это Совет держит меня под колпаком? – тихо спросил я у Мёрфи. – Что, если я превратился в какого-то монстра? Такого, что отнимает чужую жизнь, руководствуясь лишь своими желаниями? Которого результат интересует больше, чем средства? Для которого сила значит больше, чем справедливость? Что, если это первый шаг?

– А ты сам так считаешь? – спросила она вдруг.

– Я не…

– Потому что если ты, Гарри, так считаешь, значит, возможно, так оно и есть. А если считаешь, что это не так, значит, скорее всего это не так.

– Сила позитивного мышления? – спросил я.

– Нет. Свобода выбора, – ответила она. – Ты не можешь изменить того, что уже произошло. Но ты волен выбрать, что делать дальше. Из чего следует, что ты переметнешься на черную сторону только в том случае, если сам выберешь это.

– А с чего ты взяла, что я этого не сделаю?

Мёрфи фыркнула и легонько коснулась пальцами моего подбородка.

– Потому что я не идиотка. В отличие от некоторых других сидящих в этой машине.

Я поднял правую руку и осторожно сжал ее пальцы. Они были теплые, крепкие.

– Поосторожнее. Это почти, можно считать, комплимент.

– Ты порядочный человек, – сказала Мёрфи, опуская руку; пальцев моих она при этом не стряхнула. – Порой до боли слепой и глухой. Но сердце у тебя доброе. Потому ты и относишься к себе так беспощадно. Ты устал, голоден и изранен, и ты видел, как нехорошие парни делают такое, чему ты не в силах помешать. Ты пал духом. Вот и все.

Простые, искренние и прямые слова. В голосе ее не было ни капли фальшивых утешений, ни капли снисходительной жалости. Я ведь не первый день знаком с Мёрфи. Я знал, что она готова подписаться под каждым своим словом. Сознание того, что она на моей стороне, даже если я нарушил закон, который она защищала по долгу службы, здорово ободряло.

Я говорил это прежде и повторю еще раз.

Мёрфи – хороший парень.

– Может, ты и права, – сказал я. – Блин-тарарам, и правда хватит жалеть себя – работать пора.

– Только начни с еды и отдыха, ладно? – хмыкнула она. – И если ты меня не слышал, я заеду за тобой утром.

– Идет, – кивнул я.

Мы посидели, держась за руки, еще немного.

– Кэррин? – спросил я.

Она посмотрела на меня. Глаза ее казались очень большими, очень голубыми. У меня не получалось смотреть в них долго.

– Ты никогда не думала о… ну… о нас?

– Иногда, – ответила она.

– Я тоже, – признался я. – Только… моменты все были какие-то неудачные.

Она улыбнулась.

– Я заметила.

– Как по-твоему, в этом что-то есть?

Она осторожно сжала мою руку пальцами и сразу убрала их.

– Не знаю. Может, когда-нибудь… – Она посмотрела на свою руку и нахмурилась. – Это многое бы изменило.

– Изменило бы, – согласился я.

– Ты мой друг, Гарри, – сказала Мёрфи. – Что бы ни случилось. Бывало, в прошлом… я поступала по отношению к тебе несправедливо.

– Как тогда, у меня в офисе, когда ты меня в наручники заковала, – кивнул я.

– Ага.

– А потом ты мне зуб сломала.

Мёрфи даже зажмурилась.

– Я сломала тебе зуб?

– А потом…

– Ладно, ладно, – остановила она меня; щеки ее порозовели. – Я хочу сказать, я могла бы и раньше понять, что ты из хороших парней. И…

Я выжидающе смотрел на нее и молчал.

– И я прошу прощения, – выдавила она. – Вот гад!

Это далось ей непросто. Гордости в Мёрфи не по росту много. И да, я очень хорошо помню пословицу насчет хрустальных домов и камней. Поэтому я не стал давить на нее.

– Ты уж не увлекайся романтикой, Мёрф.

Она чуть улыбнулась и закатила глаза.

– Если мы и сойдемся когда-нибудь, не пройдет и недели, как я тебя убью. А теперь отдыхай. В таком виде от тебя все равно толку никакого.

Я кивнул и выбрался из машины.

– Тогда до завтра.

– Где-нибудь около восьми, – отозвалась она и вырулила обратно на улицу. – Поосторожнее, ладно? – бросила она, опустив стекло.

Я посмотрел вслед машине и вздохнул. Мои чувства по отношению к Мёрфи все еще пребывали в безнадежно запутанном состоянии. Может, мне нужно было поговорить с ней раньше. Действовать решительнее, инициативнее.

«Поосторожнее», – сказала она.

И почему, интересно, мне кажется, что я и так слишком осторожен?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Микки Маус, мой будильник, сработал в семь утра и продолжал упрямо звенеть до тех пор, пока я не отшвырнул одеяло, сел и заглушил его к чертовой матери. Все тело болело, затекло, но ощущение неодолимой усталости заметно убавилось, и – раз уж я принял вертикальное положение – я начал шевелиться.

Я залез под душ и постарался не подпрыгнуть слишком уж высоко, когда в меня ударила первая струя ледяной воды. Ну конечно, кое-какой опыт по этой части у меня имеется. Ни один нагреватель не выдерживал у меня дольше недели без того, чтобы с ним не возникали какие-нибудь технические неполадки, а это особенно неприятно, если нагреватель газовый. Поэтому душ у меня бывает либо холодный, либо ледяной. С учетом моей личной жизни и нечеловеческого обаяния некоторых существ, с которыми мне время от времени приходится иметь дело, может, оно и к лучшему.

Однако порой, когда все мое тело в синяках и ссадинах, я жалею, что душ у меня не обжигающе-горячий, как у любого другого жителя этой страны.

И тут вода из ледяной разом сделалась горячей, почти кипятком. Не могу сказать, чтобы это не застало меня врасплох. Я взвыл и исполнил под струей замысловатый танец – до тех пор, пока мне не удалось отвернуть душ к стене, спасая тем самым особо ценные части тела. Потом, привыкнув немного к температуре, я сунул под струю голову и шею и даже застонал от удовольствия. Потом опомнился.

– Черт подери, я же говорил тебе не делать этого! – буркнул я.

Ласкиэль рассмеялась – совсем негромко, так что ее смеха почти не было слышно за шумом воды. Фантомные пальцы помассировали мне мышцы у основания шеи, унимая боль.

– Тебе стоило бы использовать технику блокировки боли, которой я научила тебя прошлой осенью.

– Обойдусь и без нее, – буркнул я и потянулся за мочалкой. Однако горячая вода и массаж, пусть даже иллюзорные, доставляли мне истинное наслаждение. – Переживу как-нибудь.

– Твой дискомфорт – это мой дискомфорт, хозяин мой, – со вздохом возразила она. – Собственно, все, что я ощущаю, попадает ко мне только через твои ощущения.

– Но всего этого нет на самом деле, – негромко сказал я. – Вода на деле вовсе не горячая. И никто не массирует мне шею. Это иллюзия, которую ты наводишь поверх моих ощущений.

– Разве тебе от этого не легче? – спросил бестелесный голос. – Разве это не снимает напряжение?

– Да, – вздохнул я.

– Тогда какая разница? Это вполне реально.

Я махнул рукой, словно отгоняя от шеи назойливую муху, и ощущение сильных, уверенных пальцев на загривке исчезло.

– Валяй, – сказал я. – Только без рук. Мне не хотелось бы начинать день с заключения тебя в ментальную клетку, но если вынудишь, я это сделаю.

– Как тебе угодно, – произнес ее голос, и ощущение постороннего присутствия тоже ослабло. Но не совсем исчезло. – Хозяин мой, я правильно поняла, что ты не упомянул при этом горячей воды?

Я хмыкнул и, пробормотав пару-тройку слов себе под нос, сунул на несколько секунд голову под иллюзорно обжигающую воду.

– Ты уловила, что произошло вчера вечером? – спросил я наконец вслух.

– Разумеется, – отозвался падший ангел.

– И что ты об этом думаешь?

С полминуты Ласкиэль задумчиво молчала.

– Думаю, что Кэррин считает некоторую дистанцию между вами профессиональной необходимостью, но что ей кажется, со временем, при других обстоятельствах все может еще измениться.

Я вздохнул.

– Нет. Не это. Блин-тарарам, мне не нужно интимных советов от адской шлюхи! Я имел в виду тварей, которые нападали на людей на конвенте.

– А-а, – произнесла Ласкиэль без малейшего намека на обиду. – Разумеется, это нападал сверхъестественный хищник.

Каков вопрос, таков ответ, подумал я и подвигал плечом под горячей водой.

– Если так, значит, целью нападений было не насилие ради насилия, – задумчиво пробормотал я. – Это объясняет увиденное мною в туалете, где напали на старика. Кто бы это ни сделал, он хотел посеять страх. Причинить боль. Чтобы насытиться… чем? Психической энергией, выделяемой жертвами?

– Объяснение немного упрощенное, – заметила Ласкиэль, – но для смертного, насколько я могу судить, довольно точное.

– Ба, да ты у нас теперь знаток смертных?

– Всегда была, – возразила она. – Не прими за обиду, но тебе стоило бы учитывать, что ваша способность оценивать окружающую ситуацию в значительной степени определяется верой в иллюзии. Во время. В истину. В любовь. В тому подобные вещи. Разумеется, это не ваша вина – но это накладывает некоторые ограничения на вашу способность воспринимать и понимать отдельные явления.

– Я всего лишь смертный, – хмыкнул я. – Так что уж просвети меня.

– Для этого тебе придется расстаться с претензиями на смертность.

Я даже зажмурился.

– Я что, должен умереть?

Она вздохнула.

– Ты снова понял лишь отчасти. Но для доходчивости скажу проще – да. Тебе придется перестать жить.

– Что-то не очень это меня просветляет, – заметил я. – Таких учителей мне и без тебя хватает. – Я прополоскал волосы, потом намылил их шампунем еще раз, от чего начал благоухать как ирландский ручей (так, во всяком случае, написано было на этикетке). – Ладно, поговорим о тех, кто остался жив. Они перенесли душевную травму.

– Если теория не ошибается, – согласился голос Ласкиэли. – Если они и правда травмированы душевно, воздействие, похоже, необратимо.

Я поежился. Травмы такого рода проявляются по-разному, но в любом случае достаточно погано. Я видел людей, которых подобные атаки на психику довели до безумия. Мёрфи подверглась раз такому нападению и потом несколько лет, пока не зажили душевные и психические раны, страдала от ночных кошмаров. Впрочем, приходилось мне видеть и тех, кого вампиры Черной Коллегии превратили, измочалив в психическом отношении, в почти безмозглых рабов – или в обезумевших убийц, в пушечное мясо для новых господ.

Хуже всего, что почти единственный способ это увидеть – отворить зрение. А отсюда следует, что каждый чудовищно покалеченный псих гарантированно останется в моей памяти. Навсегда.

Верхняя полка моих ментальных трофеев и так ломится от всяких жутиков.

Обманчиво горячая вода струилась по моему телу. Что ж, пустячок, а приятно.

– Уходи, – приказал я Ласкиэли. – Впрочем, – добавил я, – горячую воду пока оставь.

– Как тебе будет угодно, – очень вежливо отозвался голос падшего ангела, и ощущение ее присутствия исчезло окончательно.

Я оставался под душем, пока пальцы не сморщились. Или, говоря точнее, пальцы правой руки – кожа на обожженной левой выглядит сморщенной всегда. Стоило мне выключить воду, как ощущение ледяного холода вернулось, пока я одевался, меня колотила дрожь.

Я наполнил миски Мистеру и Мышу, наскоро проглотил какой-то фигни с ледника и открыл себе банку «колы». Подумав, и спустился в лабораторию и взял с полки череп Боба.

В темных глазницах замерцали оранжевые огоньки.

– Эй! – сонно пробормотал Боб. – Куда это мы?

– Поработать, – ответил я. Поднявшись, я сунул череп в нейлоновый рюкзак. – Ты мне можешь пригодиться. Только мы сегодня будем в местах довольно людных, так что будь добр, держи рот на замке, пока я не расстегну рюкзак, ладно?

– Идет, – отозвался Боб, зевая, и огоньки в его глазницах снова погасли.

Я собрал свой нехитрый магический арсенал: браслет-оберег, кольцо – преобразователь энергии, серебряный амулет-пентаграмму. Сунул в боковой кармашек рюкзака новый, собственноручно вырезанный жезл, оставив рукоять торчать так, чтобы при необходимости мгновенно выхватить. Я взял свой посох и задумчиво покосился на кожаную куртку, висевшую на крючке у двери. Я наложил на нее заклятия, способные сдерживать самые разнообразные когти, клыки, пули и прочую дрянь, и обычная куртка превратилась в своего рода доспехи.

Увы, как и у большинства других доспехов, системы кондиционирования воздуха у нее не имелось, так что надень я ее на такой жаре, я помер бы от перегрева прежде, чем кому-либо представился бы шанс укусить, царапнуть, лягнуть или застрелить меня. Блин, даже синие джинсы, в которых я собирался выходить, покажутся мне слишком тяжелыми задолго до полудня. В общем, куртка осталась висеть на крючке.

Это меня немного угнетало. Я привык к своей куртке, и ее заговоренная кожа не раз и не два спасала мне жизнь. Каким-то уязвимым я себя ощущал, отправляясь без нее навстречу сверхъестественным конфликтам. Поэтому я снял с другого крючка поводок Мыша и пристегнул карабин к ошейнику, на что пес оживленно завилял хвостом.

– Ты сегодня со мной, – сказал я ему. – Надо же, чтобы кто-нибудь прикрывал меня сзади. Может, потом поделюсь с тобой хот-догом.

При упоминании хот-дога Мыш завилял хвостом еще оживленнее. Он фыркнул, преданно потерся тяжелой башкой о мое бедро, и мы вышли на улицу ждать Мёрфи.

Она свернула с улицы к дому и не без опаски смотрела на то, как Мыш устраивается на заднем сиденье. Машина качнулась и слегка просела на рессорах под его тяжестью.

– Его у тебя не укачивает?

Мыш вильнул хвостом и, вопросительно склонив голову набок, одарил Мёрфи зубастой собачьей ухмылкой. Так и казалось, что он сейчас спросит: «Укачивает? Это еще что такое?»

– Хитрюга! – буркнул я и уселся рядом с Мёрфи. – Мы с ним хорошенько поработали над вопросами гигиены, как только я сообразил, каким здоровым он у меня вымахает. Он будет паинькой. – Я оглянулся назад. – Верно?

Мыш ухмыльнулся точно так же и мне. Я нахмурил брови и изобразил строгий взгляд. Он ткнул меня носом в плечо и улегся на диване.

Мёрфи вздохнула.

– Будь это любая другая собака, я бы заставила ее ехать в багажнике.

– Верно, – согласился я. – У тебя имеется отрицательный опыт общения с собаками.

– С крупными собаками, – поправила меня Мёрфи. – Отрицательный – только с крупными.

– Мыш не крупный. Он компактного сложения.

Она покосилась на меня, трогая машину с места.

– Ты в багажнике тоже поместишься, Гарри. – Она посмотрела на меня внимательнее и нахмурилась: – У тебя губы синие.

– Перестоял под душем, – объяснил я.

Она вдруг улыбнулась.

– Не хотел, чтобы что-то отвлекало тебя от дела? Пожалуй, я могу расценивать это как комплимент моей сексуальности.

Я фыркнул и застегнул ремень безопасности.

– Из больницы что-нибудь слышно?

Мёрфи тут же перестала улыбаться и некоторое время вела машину молча. Она кивнула, не глядя на меня; лицо ее сделалось непроницаемым.

– Плохо, да? – спросил я.

– Юноша, которого привезли на «скорой», умер. Девушка, которую этот тип ударил еще до твоего появления, имеет шанс выкарабкаться, но она в коме. Не реагирует на внешние раздражители. Просто лежит.

– Угу, – негромко буркнул я. – Я ожидал чего-нибудь в этом роде. А другая девушка? Рози?

– Повреждения болезненные, но жизни не угрожают. Ей наложили швы и лубки, но когда узнали про беременность, оставили в больнице для более детального обследования. Похоже, у нее есть шанс сохранить ребенка. Она в сознании и говорит.

– Уже что-то, – сказал я. – А Пелл?

– Все еще в реанимации. Он все-таки в возрасте, да и избили его сильно. Врачи говорят, с ним все будет в порядке, если каких-нибудь осложнений не вылезет. Он на обезболивающих, но в сознании.

– Реанимация… – вздохнул я. – У нас не будет возможности поговорить с ним где-нибудь в другом месте?

– Тебе не кажется, что врачи немного удивятся, если мы пригласим человека в тяжелом состоянии выйти попить кофе? – заметила она.

Я хмыкнул.

– Тогда тебе придется допросить его в одиночку. Я боюсь даже заходить туда при всем их сложном оборудовании.

– Даже на несколько минут? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Не могу гарантировать стопроцентного контроля над собой. – Я помолчал немного. – Ну, не совсем. Вот этаж погромить, если нужно, – это запросто, а удержать технику от поломок – это как получится. Есть, конечно, шанс, что, если я зайду всего на несколько минут, ничего страшного не случится. Но иногда электроника сходит с ума, стоит мне просто пройти мимо. Я не могу рисковать, когда от этого зависит человеческая жизнь.

Мёрфи выгнула бровь, но кивнула.

– Может, мы сможем поговорить с тобой по внутренней связи или еще как-нибудь.

– Или еще как-нибудь. – Я потер глаза. – Ох, боюсь, денек нам предстоит тот еще.