Текст книги "Пендервики на улице Гардем"

– А мы ему не скажем – он и не узнает. – Голова у Розалинды неожиданно прошла. – И потом, не забывай: мы же ради него стараемся.

– М-м-м… наверно, ты права. Даже если это свинство с нашей стороны. Но ему ведь потом будет лучше, да?

– Я одного не понимаю, – сказала Скай, которой совсем не хотелось войти в анналы семьи Пендервик автором нечестного и свинского плана. – Вы от всех моих идей вечно отмахиваетесь. А за эту вон как ухватились. Почему?

– Потому что других нет, – коротко ответила Розалинда. – Или ты ещё что-то готова нам предложить?

Скай лихорадочно соображала, но ничего путного в голову не приходило. Остальные идеи были ещё глупее, чем убивать тётенек друг за дружкой.

– Не готова, – признала она наконец.

– Так я и думала. Значит, голосуем. Бетти, твоё слово? Ты за что?

Все обернулись к Бетти, которая уже догрызла прихваченное с собой печенье и теперь скармливала Псу крошки из кармана.

– Я за то, чтобы папа пошёл на свидание с нашей соседкой, а я бы поиграла с её ребёночком.

Розалинда покачала головой.

– Нет, малыш, соседок мы не рассматриваем, они для наших целей не годятся. И вообще мы другое сейчас обсуждаем.

– Кстати, если Бетти имеет в виду Ианту, – вмешалась Джейн, – то, может, она замужем, откуда мы знаем? Например, её муж плыл куда-то на корабле, а корабль сгинул в Бермудском треугольнике. Теперь каждую ночь она льёт слёзы перед открытым окном и вглядывается в темноту, молясь, чтобы Провидение вернуло ей мужа. Или, например, он сидит в тюрьме по ложному обвинению…

На этом месте Розалинда её прервала.

– Её муж погиб – помнишь, папа нам говорил. Только сейчас мы голосуем за план папоспасения, и значит, Ианта тут совершенно ни при чём – она же не ужасная. Бетти, так ты «за» или «против»?

– Всё равно голосование будет недействительным, – заявила Скай, всё ещё надеясь отговорить сестёр от своего «гениального плана». – Ну, проголосует Бетти, и что из того? Ей даже невдомёк, о чём речь.

– Вдомёк, – возразила Бетти. – Розалинда хочет найти противных тётенек для папы, чтобы у нас не было мачехи. – Она высыпала остатки крошек из кармана себе в рот. – Я «за».

– Я тоже «за», – сказала Розалинда. – Скай, уже два голоса за твой план.

– Со мной три, – сказала Джейн. – Извини, Скай.

Скай застонала, но Розалинда строго постучала по дубовому корню, и стон прекратился.

– Подведём итог, – сказала Розалинда. – План папоспасения принят большинством голосов и вступает в силу с этой минуты.

Теперь осталось только выбрать какую-нибудь ужасную тётеньку. Однако все знакомые тётеньки, которых сёстрам удалось вспомнить, были или слишком молоды, или слишком стары, или замужем, или недостаточно ужасны. Разве что две-три подходили по всем статьям. Но с теми, которые подходили, могли возникнуть проблемы после. Вот, к примеру, библиотекарша из городской библиотеки – казалось бы, превосходная кандидатура, чего ещё желать. Но она и так выдаёт не больше пяти книг за раз. А вдруг после неудачного свидания она разозлится на сестёр Пендервик и начнёт выдавать им по четыре книги на руки? Или даже по три? Это же катастрофа. Или мисс Бунда, учительница Джейн, – просто находка, вот с кем должно получиться самое кошмарное свидание всех времён и народов, Джейн ни капельки в этом не сомневалась. Но если мисс Бунда уже сейчас ставит Джейн тройки за сочинения, то что будет после того свидания?

Отчаявшись справиться с задачей самостоятельно, девочки поняли, что без посторонней помощи им не обойтись. Вот только к кому обратишься с таким деликатным вопросом? После долгих раздумий Розалинда предложила посоветоваться с Анной.

– Класс! – съязвила Скай, которой план папоспасения нравился всё меньше и меньше. – Может, она одолжит нам парочку бывших жён своего папы?

– Вот и прекрасно. – Розалинда чувствовала, что сейчас у неё опять разболится голова. – Получим сразу целый букет противных тётенек. Всё. Совещание закрыто.

Глава седьмая
Тренер по конькам и оранжевый кот

На следующий день после школы Розалинда позвала Анну к себе в гости. «Нужен совет», – сказала она, и Анна с радостью согласилась. Анна обожала давать советы и старалась делать это при любой возможности. Хотя возможностей, честно говоря, было маловато: оба её старших брата уже учились в колледже, а дома у них с мамой ни собак, ни кошек – никому особенно и не посоветуешь, что и как делать.

По дороге Розалинда с Анной забрали Бетти из садика, домой пришли уже втроём. Вскоре Скай и Джейн тоже вернулись из школы, и все собрались на кухне, чтобы, во-первых, перекусить и, во-вторых, изложить Анне свой план.

– Ясно, – кивнула Анна, дослушав до конца. – Значит, надо подыскать, с кем бы мистеру Пену сходить на свидание. Только так, чтобы ему не понравилось. Интересный план. Жаль, у меня такого не было несколько лет назад – я бы тогда проверила его на своём папе.

– Интересный-то он интересный, но какой-то злодейский, тебе не кажется? – с надеждой спросила Скай.

– Скажем так: сатанинский. Это звучит внушительнее. Бетти, когда немного подрастешь, я объясню тебе это слово.

– Я и так его знаю. «Сатанинский» – значит несъедобный.

– Опять глупость сморозила! – пробурчала Скай[14]14
  Кстати, не такую уж глупость: если заглянуть в любой справочник по грибам, то выяснится, что Бетти права.


[Закрыть].

– Ладно, это не важно, – сказала Розалинда. – Анна, понимаешь, план-то у нас есть, но нет ни одной подходящей кандидатуры. Может, ты нам посоветуешь какую-нибудь тётеньку? Желательно неприятную и незамужнюю.

– Только не очень ужасную, хорошо? – попросила Джейн. – Всё-таки жалко папу.

– Я попробую. Дайте подумать.

Пока Анна грызла солёные крендельки и думала, Бетти играла с её длинными русыми волосами, сооружая из них самые немыслимые причёски. Бетти обожала волосы Анны. И ещё она обожала Аннин острый носик и хитроватую улыбку. Она считала Анну красавицей – хотя, конечно, не такой красавицей, как Розалинда.

– Есть, – наконец объявила Анна. – Валария. Она работает вместе с моей мамой. У неё весь дом набит какими-то кристаллами для медитации. Говорить умеет только об одном – кто кем был в прошлой жизни. А с мужем она развелась, когда выяснилось, что пять жизней назад он был каннибалом.

– Нет! – быстро сказала Скай. – Нет, только не это.

– Скай права, – кивнула Розалинда. – Понимаешь, Анна, нам надо, чтобы свидание папе не понравилось, но мы же не хотим, чтобы кандидатка по-настоящему его мучила.

Джейн тоже считала, что лучше обойтись без мучений. Но вопрос о переселении душ казался ей довольно-таки занимательным. Она и сама иногда задумывалась: а кем она была в прошлой жизни? Вдруг знаменитым писателем или писательницей? Скажем, Шекспиром? Или Беатрис Поттер?[15]15
  Читатель наверняка знает, кто такой Уильям Шекспир, живший в Англии в 1564–1616 годах. А вот Беатрис Поттер, английская детская писательница и художница, известна у нас меньше (годы её жизни – 1866–1943).


[Закрыть]

– Анна, – спросила Джейн, – а сама эта Валария, она в прошлой жизни была кто?

– Значит, так. – Анна принялась перечислять: – Анна Болейн, Мария Кюри, Мария Магдалина, Мария Стюарт – это которая королева Шотландии, Мария Линкольн – короче, целая куча всяких Марий…

Скай зажала уши руками.

– Хватит!

Анна забросила себе в рот ещё один солёный кренделёк и стала думать дальше.

– А если попробовать моего тренера по конькам? – спросила она пару минут спустя. – Вообще-то она Лора Джонс, но называет себя Лорен Джоницетти. Чтобы родители думали, что она из Европы, и платили бы ей больше.

– Папа терпеть не может нечестных людей, – сказала Скай. Хотя исковеркать свою фамилию, подумала она, всё же не так ужасно, как мучить людей переселением душ.

– А как она выглядит? – озабоченно спросила Розалинда. – Красивая?

Анна пожала плечами.

– Если кому нравятся тощие, то ничего. Да, ещё она никогда не читает. Говорит, что чтение забирает у неё психическую энергию и на коньки мало остаётся.

– Не читает?! – Джейн попыталась представить себе жизнь без чтения, но не смогла.

– А собак она любит? – спросила Бетти.

– Насчёт собак не знаю, – сказала Анна. – Зато шуба у неё из кролика.

Бетти так побледнела, что Розалинда с Анной тут же ухватили её за лодыжки и немного подержали вверх ногами, чтобы кровь прилила обратно к голове.

– Всё понятно с этой Лорой-Лорен, – сказала Розалинда, когда Бетти пришла в себя. – Нам она не нравится, значит и папе не понравится. Но как устроить, чтобы они с папой договорились о свидании?

– Ладно, что-нибудь придумаем. – Анна сияла, роль заговорщицы явно пришлась ей по вкусу. – У меня с ней занятие сегодня вечером. А нельзя попросить мистера Пена, чтобы он потом заехал за мной на каток?

– Наверно, можно… Ты позвони мне в конце урока, а я скажу папе, что твоя мама сегодня задерживается на работе и тебя некому забрать.

Из прихожей донёсся звук открываемой двери.

– Всем вести себя как всегда! – страшным шёпотом приказала Розалинда.

Когда мистер Пендервик вошёл в кухню, все жевали солёные крендельки и мучительно пытались вспомнить, как же они ведут себя всегда. Со стороны, как и следовало ожидать, это смотрелось подозрительно.

– Привет, дочери мои. – Приподняв Бетти со стула, мистер Пендервик чмокнул её в затылок. – Привет, Анна.

– Здрасьте, мистер Пен. Чудный сегодня денёк, правда?

Мистер Пендервик кинул взгляд на низкие унылые облака за окном.

– М-м-м… Анна, ты, наверно, что-то другое хотела сказать?

– Ничего я не хотела! То есть nihil. – Анна, как и Розалинда, ходила в школе на латынь.

– Розалинда!

– Да, папа?

– Ты потом объясни Анне, что меня трудно провести.

– Хорошо, папа.

Прихватив ещё горсть крендельков, Анна заторопилась.

– Ну, я пошла. Мне ещё уроки делать, а потом на каток. Всего хорошего!

Проводив её глазами, мистер Пендервик покачал головой.

– Просто ангел. Одна беда, никогда не поймёшь, что у этого ангела на уме! Ну ладно, рассказывайте: как прошёл день? Я буду готовить ужин, а вы давайте всё по порядку. Что в школе? Что в садике?

После ужина Розалинда объявила, что все могут идти заниматься своими делами: сегодня она вымоет посуду сама. Честно говоря, она просто хотела, чтобы во время Анниного звонка никто не путался под ногами – врать всё-таки легче без свидетелей. Бетти и Пёс радостно удалились в гостиную кататься, точнее толкаться и выяснять, кто крепче сидит в красной тележке. Скай и Джейн пошли к себе в комнату, хоть и не так радостно – то есть хорошо, конечно, что не нужно мыть посуду, но придётся раньше приниматься за уроки, – и уселись каждая за свой стол.

Скай быстренько набросала отчёт о прочитанных «Ласточках и амазонках» и, захлопнув читательский дневник, придвинула к себе чистый лист бумаги. «Дурацкие ацтеки» – написала она наверху. Пьесу сдавать в конце недели, так что, хочешь не хочешь, пора брать себя в руки и писать.

Внизу зазвонил телефон.

– Это Анна, – сказала Скай. Ей вдруг захотелось кинуться вниз и предупредить папу, пока не поздно. Она покосилась на сестру.

Джейн выглядела маленькой и испуганной – видно, тоже ощущала себя неважно.

– Вот как нас сейчас поймают, – сказала она, – как увидят, какую мы сплели паутину лжи и обмана… И тогда прощай навек наше доброе имя.

– Ага, – откликнулась Скай.

Через минуту в дверь заглянула Розалинда.

– Мы с папой едем на каток. Бетти и Пёс с нами. Пожелайте нам удачи.

– Удачи! – сказала Джейн.

Розалинда ушла.

Размышляя над тем, что такое удача, Скай вместе со стулом всё сильней отклонялась назад и вбок, пока стул не начал опираться на одну ножку. С точки зрения математики, думала Скай, никакой удачи в природе нет, есть лишь вероятность случайного события. Была бы она, удача, – папы никогда не ходили бы на свидания, а Мелисса Патноуд вообще не родилась бы на свет. Или родилась бы не в Массачусетсе, а в другом каком-нибудь штате. И можно было бы, задрав ноги, спокойно балансировать на стуле, который стоит на одной ножке. Она оторвала от пола одну ногу, потом другую… ай… Ай!

– Ещё раз треснешься вместе со стулом – разобьёшь себе голову, – предупредила Джейн. – А дома никого нет, кроме меня, и некому будет выслушивать твоё предсмертное покаяние.

– Почему это я должна каяться? Мне не в чем каяться. – Скай встала с пола и подняла стул. – Ну, разве что зря я высказала эту дурацкую идею насчёт папиных свиданий. И ещё я терпеть не могу ацтеков и терпеть не могу писать про них пьесы!

– Вам что, задали пьесу об ацтеках? Скай! Везёт же некоторым. Вот удача так удача!

Хм-м, опять удача, подумала Скай. А что такое эта удача? Взять хотя бы её, Скай, – чего бы, например, ей больше всего хотелось? Наверно, съездить в Бостон, в гости к Джеффри. И чтобы кто-нибудь написал за неё эту пьесу про ацтеков. Она кинула взгляд на Джейн. Та сидела склонясь над листом бумаги и что-то прилежно на нём выводила. Значит, взялась наконец за сочинение про науку, решила Скай. Она поднесла к глазам бинокль и вскоре выяснила, что если встать на стул, направить бинокль в сторону стола Джейн и немного подрегулировать резкость, то вполне можно читать написанное:

Ненавижу сочинения про науку. Ненавижу сочинения про науку. Ненавижу сочинения про науку. Ненавижу…

– Джейн, – сказала она, снова садясь на стул. – А помнишь, как в прошлом году я построила за тебя модель ветрогенератора, а ты написала за меня те стишки?

– Ага, и ты тогда сказала, что больше никогда в жизни не будешь меняться со мной домашними заданиями.

– А что я ещё могла сказать? Думаешь, мне легко было убедить учительницу, что это я написала: «Тра-ля, восторг, сияет солнце, жужжат шмели над головой, и я, ха-ха, кружуся в танце, хоть смерть маячит предо мной»? А когда я её наконец убедила, что это я, а не кто-то другой, она спросила, не хочу ли я встретиться со школьным психологом.

– Угу. – Джейн не любила слушать истории, из которых явствовало, что она написала что-то не то.

– Но вообще-то я, наверно, была неправа насчёт «никогда в жизни».

Джейн ничего не ответила, и Скай снова попыталась с поднятыми ногами балансировать на одной ножке стула. Она решила, что если разобьёт себе голову, то хотя бы пьесу можно будет не писать.

– А мне об ацтеках всё-всё интересно, – помолчав, сказала Джейн.

Скай перестала балансировать, её стул с грохотом встал на четыре ножки.

– А мне зато интересно было бы написать это сочинение… про что там?

– «Как наука изменила нашу жизнь».

– Вот-вот. Про науку я могу хоть десяток сочинений накатать, мне не трудно. Мне вот только интересно, ты-то можешь выдать нормальную пьесу? Без этих твоих «тра-ля» и «ха-ха»?

– Конечно.

– Ну так вперёд! – Скай перетащила кипу книг про ацтеков на стол Джейн. – Да, чуть не забыла! И без Сабрины Старр.

– Конечно! – Джейн, с сияющими глазами, потянулась за верхней толстой книгой.

Полчаса спустя Скай торжествующе отбросила ручку. Её сочинение под названием «Решающая победа антибиотиков» было готово – отличное, просто идеальное сочинение, сдобренное научными фактами в нужном количестве и в нужных местах. Скай с удовольствием похвасталась бы им перед сестрой, но Джейн ещё лихорадочно писала, и по её счастливому лицу было ясно, что она сейчас не здесь, а витает где-то над землями древних ацтеков. Ладно, пускай витает. Прихватив бинокль, Скай через окно вылезла на крышу.

По всей улице Гардем в домах уже горел свет, и нужна была изрядная сила воли, чтобы не навести бинокль на какое-нибудь освещённое окно. Честно говоря, Скай не удержалась и навела. Но только на одну секунду, потому что это оказалось окно Гейгеров, и как раз в этот момент из окна выглянул Ник, про которого Скай точно знала: поймает за подглядыванием – убьёт. Поэтому она не мешкая направила бинокль в небо. Оно, кстати, уже очистилось – унылые облака, весь день висевшие над Камероном, разметало ветром. Скай стала смотреть на звёзды. Ей нравилось разглядывать геометрические фигуры, которые получаются из звёзд. Сейчас, например, ей вдруг срочно захотелось отыскать звёздный ромб. Ромб, растянутый квадрат – что может быть интереснее?

Тут рядом послышался какой-то посторонний звук, и Скай поняла, что у неё гости. Направив бинокль на источник звука, она увидела прямо перед собой большого оранжевого кота. Наверно, он вскарабкался сюда по дереву, как Томми в прошлый раз.

– Брысь, – сказала Скай. Она не любила, когда ей мешали.

Кот неторопливо повернул голову в её сторону. У него были жёлтые глаза и серьёзная умная морда – если, конечно, допустить, что у котов бывает ум. Скай такого не допускала. Общаться с котами, как и с младенцами, у неё плохо получалось.

– Брысь, кыш отсюда! – сказала она. – Проваливай, не то я из тебя котлету сделаю.

Продолжая смотреть прямо на Скай, кот спокойно уселся и начал вылизывать себе левую лапу. «Ну, давай, делай», – всем своим видом говорил он. Это уже была наглость, терпеть которую Скай не собиралась, тем более от кота. Она начала медленно и осторожно сползать на пятой точке по скату крыши, всё ближе и ближе придвигаясь к оранжевому нахалу, – но в ту самую секунду, когда она уже готова была его схватить, он легко вспрыгнул к ней на колени.

– Дурак, – сказала она, но руки как-то сами обернулись вокруг кота, и это оказалось неожиданно приятно.

К ошейнику кота была прикреплена пластинка с надписью. «Меня зовут Азимов Ааронсон» – прочла Скай[16]16
  Кто-кто, а Скай наверняка сразу догадалась, что кота назвали в честь Айзека Азимова – известного американского писателя-фантаста и популяризатора науки.


[Закрыть]. Значит, у Ианты всё-таки есть кот. Правда, Бетти так и говорила, но она вечно что-нибудь выдумывает. Всё равно, решила Скай, нечего коту рассиживаться на моей крыше, даже если его хозяйка – астрофизик. Но пока она прикидывала, какое потребуется усилие, чтобы придать ускорение такому крупному коту, он свернулся у неё на коленях, всем своим видом показывая, что намерен остаться надолго. И заурчал. А Скай продолжила искать на небе ромбы, и время текло легко и приятно, но наконец улица Гардем внизу и звёздные ромбы наверху озарились светом фар: к дому подъехала папина машина.

– Всё, Азимов, теперь топай к себе, – сказала Скай.

Азимов – кажется, твёрдо решивший сразить Скай силой своего интеллекта – послушно спрыгнул с её колен, перебрался с крыши на дерево и исчез в темноте.

– И больше тут не появляйся! – крикнула ему вслед Скай, столь же твёрдо решившая не поддаваться на кошачьи происки. И вернулась через окно в комнату.

Джейн всё ещё яростно строчила. На полу рядом с ней уже выросла гора мятой бумаги.

– Наши вернулись с катка, – сообщила Скай.

– Первые несколько страниц готовы! Пьеса называется «Сёстры и жертвоприношение». Вот, послушай начало: Это случилось в давние, давние времена. Большая печаль пришла на ацтекскую землю: много месяцев не было дождя, без дождя не рос маис, а без маиса люди гибли от голода.

– Сойдёт. Побежали вниз!

– Сойдёт? И это всё, что ты можешь сказать? Сойдёт! Да это блестящая, гениальная завязка для драмы – а драма потом вырастет в настоящую трагедию! Слушай. Две сестры влюблены в одного и того же парня. Дальше готовится жертвоприношение, одна из сестёр назначена в жертву, а вторая…

– Джейн, мне всё равно, что ты там напишешь. Папа вернулся с катка!

Джейн наконец услышала и, оторвавшись от ацтеков, помчалась догонять сестру. Они как раз сбегали с лестницы, когда дверь отворилась и в прихожую вошли остальные Пендервики. Лица у всех были сердитые, особенно у Бетти. (Как выяснилось позже, Лорен, тренер по конькам, вышла к ним не только в кроличьей шубе, но и в сапогах с опушкой из кроличьего меха.)

– Привет! – сказала Скай, надеясь, что в ответ кто-нибудь проронит хоть слово. – Ну как, хорошо покатались?

– Да уж! Покатались. – Мистер Пендервик стянул с себя куртку и с размаху бросил её в кресло – что, кстати, его дочерям было строго запрещено. – Боюсь, у меня опять свидание.

– Пап, так она тебе понравилась? – спросила Джейн.

– Кто «она»? – Мистер Пендервик с подозрением взглянул на дочь.

– Ну, та, которая… с которой у тебя свидание, – сказала Скай, как следует наступая Джейн на ногу. – А кстати, кто это?

– Тренер Анны по конькам, – ответила Розалинда. – Её зовут Лорен.

– Тренер по конькам, надо же! – Скай постаралась изобразить изумление. – Кто бы мог подумать.

Мистер Пендервик забрал свою куртку с кресла, но тут же бросил её обратно.

– Вот именно, кто мог подумать? Уж точно не я. Я стоял, ждал Анну, которая застряла неизвестно где, мы с этой Лорен болтали ни о чём, и вдруг она заявляет, что любит классическую музыку, а я ей отвечаю: да, классическая музыка – это прекрасно. Тут же выясняется, что у неё есть два билета на Баха – как раз на завтра, вторник. Я вежливо ей говорю: о, повезло вам, а она неожиданно просит меня сходить с ней на концерт. И я бездарно не могу придумать ни одной отговорки!

– Но ты ведь правда любишь классическую музыку, – заметила Розалинда.

– Люблю. Только я не могу понять, почему эта женщина вообще со мной заговорила про музыку и откуда она про меня что-то знает! Не может же такого быть, чтобы Анна ей… Нет, нет, всё, хватит. Наверно, я становлюсь старым и подозрительным.

– Да нет, пап, ты совсем не такой! – сказала Скай.

– Не какой не такой? Не старый? Или не подозрительный? – Мистер Пендервик наконец улыбнулся.

Имей виноватость цвет – скажем, зелёный, – сёстры Пендервик уже бы так позеленели, что зелёная краска капала бы с них и растекалась по всему дому – сначала бы затопила первый этаж, потом поднялась на второй, и всё кругом стало бы зелёным. В эту минуту девочки чувствовали себя по-настоящему несчастными, а сойдясь чуть позже в комнате у Розалинды, все признались, что никогда ещё не любили своего папу так сильно, как сегодня.

– А сами его мучаем, – вздохнула Скай.

– Давайте не будем, – предложила Джейн, которой слово «мучить» нравилось не больше, чем «пытать».

– У нас есть план папоспасения, – напомнила Розалинда. – Мы всё делаем ради папы. Ради его же блага. И мы должны быть сильными.

– Розалинда, – сказала Бетти. – Я сильная. Я только ненавижу ту тётеньку в кроличьей шубе… и в сапогах…

Бетти заплакала, ведь она так любила кроликов! А некоторые из её сестёр держались из последних сил, стараясь не расплакаться вместе с ней. И думали о том, какие они гадкие, недостойные дочери. А потом все тихо разбрелись по комнатам, чтобы остаться наедине со своими терзаниями.