Текст книги "Пендервики весной"

Глава шестая
ПИР

Спустя семь, девять, а может, десять песен – Бетти сбилась со счёта – она возвращалась по тропинке домой, счастливая и ошеломлённая. Это счастье пришло к ней на третьей песне, «А вот и солнце»[32]32
  Here Comes the Sun – эта песня, написанная Джорджем Харрисоном в 1969 году, стала одной из самых известных композиций группы The Beatles.


[Закрыть], когда Бетти удалось всего на миг услышать себя будто со стороны – будто её голос принадлежит не ей, а кому-то другому. Этот голос струился меж ивовых прутьев, взмывал над ручьём и был так хорош и звенящ, что красный кардинал вернулся в изумлении: что это? Неужто человеческий детёныш способен петь так же прекрасно, как птица?

Не то чтобы Бетти совсем не верила словам миссис Грюнфельд про её голос. Ну пусть даже «орхидея на ромашковой лужайке» – немножко преувеличение, всё равно поёт-то Бетти неплохо, она и раньше это знала. Но оказалось всё не так. Оказалось, что миссис Грюнфельд ничего не преувеличивала. Тот голос, что Бетти слышала в лесу, – он и был орхидея. И великий дар, о котором теперь придётся заботиться. И никогда не учиться белтингу.

Какая же она везучая!

На краю леса Бетти сошла с тропы и забралась на ствол поваленного дерева: прежде чем возвращаться на улицу Гардем, в реальный мир, ей захотелось немного посидеть и подумать – определиться с кое-какими практическими вопросами. Миссис Грюнфельд говорила, например, об уроках вокала – да, Бетти хочет брать уроки вокала. Теперь она поняла это окончательно. И она хочет брать эти уроки у учительницы, которая пробудила это волшебство. То есть у миссис Грюнфельд.

Но уроки стоят денег. Конечно, можно попросить деньги у родителей – рассказать о миссис Грюнфельд, потом спеть им, а родители сами придумают, как за эти уроки платить. Только тогда придётся отказаться от сюрприза, от Большого Концерта к Одиннадцатилетию, – но вот этого Бетти совсем не хотелось, теперь тем более. Да и гордость мешала ей просить у родителей больше денег на себя: им ведь приходится сейчас и думать о новой машине, и платить за университет, не говоря уже о непомерных – immoderatae – расходах на еду. У Бетти даже мелькнула мысль отказаться от уроков фортепиано, поменять одно на другое. Нет, она не может на это пойти. Голос голосом, но фортепиано – это слишком важно.

Она должна заработать деньги на уроки вокала самостоятельно. И не тогда, когда она уже станет тинейджером и перерастёт свою стеснительность, а прямо сейчас, не откладывая, открыть собственную фирму под названием «ПИР» – Пендервик Ищет Работу.

Бетти спрыгнула со ствола дерева, вернулась на тропинку и понеслась домой. Во-первых, она извинится перед Беном за свою грубость – потому что она сейчас такая счастливая и ей совсем не хочется, чтобы кто-то на неё обижался. А потом приступит к своему делу – к своему ПИРу. Может, даже и с Беном посоветуется. Бен любит выдавать всякие идеи, и, если рядом нет Рафаэля, который часто подталкивает Беново воображение куда-то не туда, среди них иногда попадаются очень даже толковые.

Когда она наконец вбежала в дом, из гостиной донёсся голос Ианты:

– Беттик, это ты?

Бетти немного пригладила волосы, чтобы они не так буйно кудрявились, и вошла. Ианта по-турецки сидела на полу, перед ней стояла Джейн в платье собственного пошива – пока ещё в процессе, – а Ианта булавками подкалывала на ней подол. Платье было ситцевое, в мелкий цветочек, жёлтый и оранжевый, не ультрамодное, зато особенное – то что надо для писательницы.

– Я, – ответила Бетти. – Джейн, платье тебе очень идёт.

– Спасибо. Знаешь, я сама придумала фасон! – сказала Джейн. – Ого, какое у тебя счастливое лицо. Что случилось?

– Ничего. – Бетти постаралась умерить счастливость своего лица. Да, тайны хранить нелегко.

– Джейн, поворачивайся, – напомнила Ианта и воткнула в подол ещё несколько булавок. – Бетти, ты уже знаешь, что Джеффри не приедет?

– Бен мне сказал. Я очень расстроилась. – Она постаралась добавить расстроенности своему лицу.

– Но вид-то у тебя счастливый. – Джейн сверлила младшую сестру взглядом, который папа называл её «писательским буравчиком».

Бетти незаметно ущипнула себя, чтобы выглядеть понесчастнее. Если Джейн решит, что счастливый вид младшей сестры – интересная тема для исследования, она будет безжалостно докапываться до причин.

– Джейн, поворачивайся, – сказала Ианта. – И не вынуждай Бетти делать несчастный вид. Счастливый гораздо лучше. А Джеффри со Скай как-нибудь сами разберутся.

– Да, пусть разберутся, пожалуйста, – согласилась Джейн. – Не может же Скай навсегда прогнать человека, который нужен нам всем!

– Вот именно. Дальше поворачивайся. Бетти, хочешь с нами выбирать машину? Мы выезжаем через несколько минут.

– Нет, спасибо. Я… у меня дела. – Она начала пятиться к двери. – Не знаете, где Бен?

– Во дворе, копает камни.

Прихватив на столике перед дверью блокнот и ручку, Бетти вышла во двор. Бен разрабатывал в саду новый участок. Он откопал уже три интересных камня и вывозился с ног до головы.

– Бен, прости меня, – сказала ему Бетти.

– Я знаю, что тот звук был из тебя, – ответил он. – И не из живота.

– Да, ты прав. Прости.

– И это не было похоже на то, как ты обычно напеваешь. Это было похоже на сирену пожарной машины. А потом ты стала меня выталкивать.

– Да, и мне жаль, что так получилось, честно. Бен, ну можешь ты уже на меня не злиться? Пожалуйста.

Он поднял один из выкопанных камней и внимательно его осмотрел.

– Кажется, могу.

– Правда можешь? Потому что у меня к тебе дело. – Бетти немного помолчала: похоже, Бен ждал продолжения. – Мне надо придумать, как заработать денег.

Бен не знал, как отнестись к услышанному. Если Бетти сейчас начнёт зарабатывать деньги, тогда получается, что из всей семьи без заработка останутся только он и Лидия? Ему не очень-то хотелось сближаться с Лидией таким вот образом.

– Зачем? Чтобы помочь нам купить новую машину?

– Нет, деньги мне нужны на всякую музыку. – Бетти надеялась, что он не будет выяснять, на какую именно «всякую». Но мысли Бена продолжали крутиться вокруг машины.

– Например, ты бы могла заплатить за покрышку. – Бен представил, как было бы здорово, если бы он сам смог заплатить за одну покрышку и она была бы его. Он бы тогда написал на ней сбоку своё имя. БЕН БЕН БЕН БЕН БЕН – мелькало бы по кругу.

– Я не буду платить за покрышку.

– А-а. Кстати, а как ты собираешься зарабатывать деньги?

– Открою свою фирму, она будет называться «Пендервик Ищет Работу».

– Какую работу?

В том-то и вопрос, объяснила ему Бетти. Надо разобраться, кем вообще может работать человек, которому почти одиннадцать. Лучше бы, конечно, их учили в школе какому-нибудь делу, а не возведению в степень и не различиям между кучевыми облаками и перистыми. Чинить обувь, например, – чем плохое дело? Ей бы даже не пришлось разговаривать с незнакомыми людьми – только когда они приносят свои туфли, и всё. И то необязательно смотреть им всем в лицо, можно просто на ноги.

Зато Бен, как Бетти и надеялась, сразу же захотел ей помочь, поэтому она открыла блокнот на чистой странице и взяла ручку. Наверху она написала: «ПИР (Пендервик Ищет Работу)» и ниже – две идеи, которые пришли ей в голову, пока она бежала домой: «Лёгкая уборка (вытирание пыли и т. п.)» и «Несложные садовые работы (прополка сорняков)». Бетти очень гордилась своими идеями, но понимала, что даже для начала это слабовато.

– В общем, буду выполнять всякие мелкие работы по хозяйству у наших соседей, – объяснила она. – Это пока всё, что у меня придумалось. Только чтобы не надо было ничего чинить, это я не умею. Пропалывать я вообще-то тоже не умею, но на одном вытирании пыли бизнес же не построишь.

– Томми с Ником стригли соседям газоны, – сказал Бен. – Ник скоро приедет в отпуск – может, он тебя научит.

– Какой смысл, если мне всё равно до двенадцати лет нельзя пользоваться газонокосилкой?

До двенадцати – таково было твёрдое семейное правило. Меньше шансов, что кое-кто из газонокосильщиков отчикает себе пальцы.

– Тогда жди Томми. На летних каникулах он наверняка начнёт опять стричь газоны, а ты будешь идти сзади и собирать в мешки траву, которую он настриг. – Бен представил, как хорошо было бы идти за Томми и вести долгие беседы о баскетболе и о Нике – тяжёлый труд сближает тружеников. Если Бетти не захочет, он может сам ходить собирать траву.

– Бен, ты забыл? Томми с нами теперь даже не разговаривает – с тех пор, как они с Розалиндой расстались.

– Скай считает, что они опять могут начать встречаться.

– Надеюсь… – На это надеялась вся семья – кроме, кажется, Розалинды. А на что надеялась Розалинда, никто не знал. – Но мне всё равно нужны такие работы, чтобы их можно было делать без Гейгеров.

– Копать камни, – предложил Бен и великодушно добавил: – Если хочешь, научу.

– За камни никто не будет платить.

– Бетти, ты хотела, чтобы я придумывал тебе работы? Вот и вписывай: копание камней. Если кому-то понадобится выкопать все камни в саду, я выкопаю.

– Но это же мой бизнес!

– Впиши. Пожалуйста.

Бетти без особого энтузиазма внесла «Копание камней» в свой список.

Окрылённый успехом, Бен высказал ещё одну идею:

– Как насчёт системы наблюдения? Я могу следить за безопасностью на улице Гардем: сяду у окна и буду смотреть в бинокль, который мне подарила Скай. У него есть ночное видение и вообще всё-всё.

– Ночью ты спишь. А днём ты в школе. А грабители возьмут и явятся, когда ты не сидишь у окна, – что тогда?

– Всё равно впиши.

– Нет. – Хватит и одной глупости, копания камней. – Это мой бизнес, а не твой.

Бен сдвинул брови и сосредоточенно уставился на свои камни.

– А, вот! Ты можешь давать уроки фортепиано.

– От этой идеи я отказалась. Если кто-то готов платить пятикласснице за уроки фортепиано, это будет не музыка, а кошмар. Я не выдержу, у меня мозг лопнет. Я думала насчёт того, чтобы сидеть с детьми, – но что, если Йи позовут меня к себе бебиситтером?

При мысли, что придётся присматривать за буйнопомешанными детьми Йи, чей дом стоял в тупике в конце улицы, Бетти и Бен одновременно поёжились.

– А смотреть за животными? – предложил Бен. – У Ди-Джинта есть рыбки.

Бетти была практически уверена, что уберечь рыбок от смерти ещё труднее, чем собак. Некоторое время Кейко держала рыбок, одну из них она назвала Райаном – в честь того актёра, который ей нравился, – но потом другая рыбка слопала Райана и сама тоже умерла от обжорства, и Кейко проплакала целый день.

– Я не буду смотреть за животными, – сказала Бетти.

– А мыть окна? – Прошлым летом Бен однажды помогал маме мыть окна из шланга и хорошо помнил, как тогда было весело, мокро и мыльно.

– Можно. – Бетти вписала «Мытьё окон». – Но только если на первом этаже. Потому что если выше, то нужна приставная лестница, а вряд ли мне разрешат по ней лазать.

Они корпели над списком ещё полчаса, но добавилось только два пункта: «Просто для компании» и «Вынос мусора». Но всё равно – первый шаг был сделан, а дальше Бетти надеялась, что соседи сами придумают для неё какие-нибудь хозяйственные работы и что эти работы окажутся ей по силам. Теперь нужно было подготовить родителей. С того самого момента, как она бегом вернулась из Квиглина леса, она была сосредоточена только на одном: как заработать денег. Мысль, что родителям её ПИР может не понравиться, в голову ей не приходила.

– Как уговорить папу с мамой? – спросила она Бена.

– Не знаю. – Его собственные просьбы к родителям бывали обычно попроще: например, разрешить, чтобы Рафаэль остался у него ночевать.

– Наверное, лучше говорить с ними по отдельности. Разделяй и властвуй – папа всё время это повторяет, только на латыни. А с кого начать, как думаешь?

Последовала ещё одна продолжительная дискуссия, в ходе которой брат с сестрой обсудили слабые места обоих родителей, но под конец всё же решили бросить жребий. Монетку Бетти принесла из кухни – позаимствовала в банке с мелочью, которая всегда стояла на телефонном столике.

– Орёл – начинаю с мамы, решка – с папы, – сказала она. И подкинула монетку повыше.

Выпал орёл.

Родители приехали домой под вечер и привезли с собой фотографии купленного после долгих и трудных поисков авто. Это был ослепительно бирюзовый минивэн с экстравагантной ярко-оранжевой гоночной полосой по капоту и дюжиной, если не больше, бамперных наклеек, которые никому из Пендервиков не понравились.

– Ну и уродина, – сказала Скай, разглядывая фотографии.

– Мы знаем, – ответила Ианта. – Но за эту гоночную полосу они нам скинули целых пять сотен.

– И ещё одну за наклейки, – добавил мистер Пендервик. – И уже на этой неделе мы можем забрать минивэн домой.

– Вот это понты! – восхищённо произнёс Бен. Оранжевая гоночная полоса произвела на него неизгладимое впечатление.

– Очень точное слово, молодец, – похвалила его Джейн. – Засим нарекаю его Понтеем, а наклейки мы отдерём.

– А новую кровать для большой девочки привезут в четверг, – сообщила Ианта. – Лидия сама помогла нам её выбрать – правда, моё солнышко?

Солнышко, всем своим видом давая понять, что оно ничего не слышит, повернулось к Азимову – показать ему подаренный продавщицей воздушный шарик. Азимов, однако, был уверен, что если это летит, значит, это – птица, поэтому он нанёс шарику сокрушительный удар лапой. Шарик лопнул, Лидия горестно разрыдалась.

– Лидии просто надо поспать. – Ианта подхватила её на руки и направилась к крыльцу.

Бен толкнул Бетти в бок и прошептал:

– Иди за ними.

Но Бетти помотала головой. Вряд ли под рёв Лидии мысль о том, что одна из дочерей решила заняться бизнесом, покажется маме здравой. А позже, когда, уложив Лидию, Ианта спустилась вниз, она ни на минуту не оставалась одна, и у Бетти не было ни единой возможности подступиться к ней со своим вопросом. Только после ужина, когда Ианта отправилась в подвал доставать из машины выстиранное бельё, у Бетти появился шанс. Нервно сжимая в руке напечатанный – и имевший теперь вполне официальный вид – флаер фирмы «ПИР», она спустилась по скрипучим деревянным ступеням.

Бетти завораживал подвал и всё, что в нём было: негромкое гудение громадного отопительного котла, хитросплетение тонких и толстых труб под потолком, углы и закутки, полные теней, скопившиеся за много лет сокровища – пыльные вазы, колченогие стулья, побитые пластмассовые летающие тарелки, сложенные у одной стены древние часы с застрявшими на разных местах циферблата стрелками, старые двери и окна, оставшиеся от предыдущих версий дома, любила даже одинокую загадочную деревянную ставню, не имевшую никакого отношения ни к одному из окон.

Но сегодня Бетти не собиралась бродить по подвалу и разглядывать сокровища. Стиральная и сушильная машины располагались у самой дальней стены, туда Бетти и направилась. Ианта, наклоняясь над стиралкой, вытаскивала из неё влажное бельё, одёжку за одёжкой. Все одёжки странно переливались и сверкали, чего раньше за ними не водилось.

– Блёстки. Блёстки. И тут блёстки.

– Откуда они взялись? – спросила Бетти.

– Ага, вот! – Ианта извлекла из кармана маленьких цветастых джинсиков пластмассовую баночку с надписью «БЛЁСТКИ». Баночка была без крышки и пустая. – Опять наша Лидия утаскивает у Голди художественные принадлежности.

Это была не первая из Лидииных стирально-машинных диверсий. В прошлый раз был лиловый мелок, выкрасивший все Беновы футболки. Блёстки на футболках не понравятся Бену ещё больше.

– Может, надо зашить ей карманы?

– Поздно. – Ианта вытянула из машины любимый футбольный свитер Скай. Свитер искрился и сиял. – Придётся всё перестирывать.

– Мама. – Бетти расправила флаер. – Я хочу открыть свою фирму.

– Надеюсь, это будет фирма по удалению блёсток.

– Мам!

Ианта бросила обратно в барабан таинственно мерцающий носок и обернулась к Бетти.

– Девочка моя, тебе что-то нужно, но ты думаешь, что мы не сможем тебе это купить? А что – что-то из одежды?

– Нет, просто я бы хотела иметь деньги на всякую музыку. – Бетти даже задержала дыхание: она очень надеялась, что «всякая музыка» проскочит у мамы так же легко, как у Бена.

Не проскочила.

– Какую – всякую? – спросила Ианта.

– Пластинки, ноты, а может, мне как-нибудь захочется брать ещё уроки, – пробормотала Бетти, убеждая себя в том, что «как-нибудь» может ведь означать и «со следующей недели». Тут её осенило. – Ну вот как Джеффри: он играет и на фортепиано, и на кларнете.

– Так ты хочешь брать уроки кларнета? Прекрасно. Давай поговорим об этом с папой.

– Нет, спасибо, не нужно… то есть сейчас не нужно. – Бетти не собиралась брать уроки кларнета. – Вот, посмотри.

Она протянула Ианте флаер и, пока та читала, в волнении следила за её лицом.

– Копание камней?

– Не обращай внимания. Бен заставил меня вписать про камни, но это ведь мой бизнес, а не его. И он ещё слишком маленький, чтобы работать.

– А ты нет? – спросила Ианта.

– Нет! И, если что, я не собираюсь покупать покрышку для новой машины. Честное слово.

– Это хорошо, потому что у Понтея уже есть четыре покрышки. ПИР… – Ианта улыбнулась. – А что, здорово. Это ты придумала?

– Ага.

«Здорово». Кажется, это хороший знак.

– Я страшно горжусь тобой – что ты готова взять на себя ответственность. Но, Бетти, у тебя школа, фортепиано, тебе и так приходится много трудиться. А я хочу, чтобы у тебя было радостное детство.

– Вообще-то в школе я не так уж сильно тружусь, – сказала Бетти, вспомнив про свои ненаписанные отчёты.

– И всё же. Какую радость принесёт тебе… – Ианта глянула на флаер, – «вытирание пыли»?

Бетти решила не притворяться, что вытирание пыли – её самое любимое занятие.

– Мама, ну пожалуйста.

– А папу ты уже спрашивала? Нет? Иди расскажи ему про свой ПИР, и потом вместе поговорим.

Вдохновлённая тем, что решительное «нет» пока не прозвучало, Бетти с ПИРовским флаером отправилась на кухню, где мистер Пендервик разгружал посудомойку. Но не успела она даже приступить к делу, как раздался стук во входную дверь – мистер Пендервик пошёл открывать. Вернувшись, оп проворчал:

– Мальчики к Джейн, двое. Спрашиваю, как их зовут, а они оба: «Донован». Ну конечно, так я им и поверил. Даже крендельков не стал им предлагать.

– Но у Джейн и правда два знакомых Донована, – сказала Бетти.

– Да? Всё равно, обойдутся без крендельков. Потому что это же саранча, locustae, – заполонили дом и пожирают всё, что в нём есть вкусного.

– Папа… – И Бетти повторила для папы то же, что она до этого говорила Ианте.

Под конец её речи мистер Пендервик горестно качал головой.

– Мне мало того, что Скай занимается репетиторством с половиной старшеклассников? И что Джейн решила переквалифицироваться в швейную фабрику? Теперь ещё и моя десятилетняя дочь собралась открыть собственный бизнес?

– Одиннадцати… почти. Пап, пожалуйста. Мне очень это нужно.

На кухню, явно охотясь за крендельками, влетела Джейн.

– Что тебе очень нужно, Бетти?

– Она хочет открыть собственное дело, – объяснил мистер Пендервик. – Выполнять хозяйственные работы для соседей. Я считаю, что для этого она ещё слишком мала.

– А вы с тётей Клер разве не затевали какие-то сомнительные предприятия в таком же возрасте? – спросила Джейн.

– В наших предприятиях не было ничего сомнительного, – с достоинством ответил мистер Пендервик. – Мы помогали соседям разгребать завалы в гаражах, а они отдавали нам то, что им самим было уже не нужно. И мы устраивали распродажи.

– И продавали всё это другим соседям. – Джейн раскопала в буфете не только солёные крендельки, но и огромный пакет кукурузных чипсов.

– Кроме того, мне тогда было двенадцать, а не почти одиннадцать, – добавил мистер Пендервик.

– Вот видишь, значит, тёте Клер было всего девять! – оживилась Бетти.

Папа нахмурился и попробовал перевести разговор на другое:

– Джейн, оставь семье хоть что-нибудь съестное!

– Я верну тебе все деньги, когда выйдет моя первая книга, обещаю! А печенье у нас есть?

– Не в деньгах дело, а в том, что мне приходится по сто раз ездить за всем этим в магазин.

– Да, папа. – Джейн чмокнула его в щёку, добавила к награбленному пачку печенья, прихватила несколько бутылок сока из холодильника и исчезла.

– Никто меня не слушает, – вздохнул мистер Пендервик.

– Я слушаю, – сказала Бетти.

Он вернулся к флаеру и на этот раз изучил его внимательно.

– Должен сказать, что я впечатлён. Моя дочь – предприниматель. Но если мы разрешим тебе этим заниматься, придётся соблюдать правила.

– Да! Правила. – Бетти готова была соблюсти какие угодно правила, если это приблизит её к урокам вокала.

– Давай-ка подождём Ианту, скоро она уже вернётся из подвала. Обойдёмся без этих ваших divide et impera.

Ага, вот оно – «разделяй и властвуй» на латыни.

– Хорошо, папа.

Когда пришла Ианта, они втроём удалились в уютный кабинет, который старшие Пендервики делили между собой, хотя и не поровну. У Ианты тут стоял небольшой стол, а на нём компьютер – её центр по изучению небесных сфер. Остальная комната была равномерно выстелена ботаническими образцами разной степени засушенности: одни пока подсыхали между газетными листами, другие лежали зажатые между стёклышками, третьи ждали своей очереди на письменном столе мистера Пендервика, а некоторые, практически готовые, были аккуратно наклеены на белые листы бумаги – это уже были произведения искусства, нежные мазки сушёного цвета. Бетти примостилась на диване, в той его части, где оставалось свободное местечко между двумя такими произведениями: одно было в ржаво-оранжевых тонах, другое – в дымно-голубых, и Бетти надеялась, что такая утончённая красота с двух сторон принесёт ей удачу.

Бетти и её родители трудились над правилами до тех пор, пока не пришли к результату, которым все остались довольны. Правил оказалось три. Прежде чем браться за работу, которую ей предложат, Бетти должна спросить разрешения у родителей. Работа не должна быть помехой для домашних заданий. И на первых порах придётся ограничиться улицей Гардем, где Пендервики давно всех знают и всем доверяют.

– И ради бога, – добавил мистер Пендервик, когда с правилами было покончено, – обозначь же на флаере хотя бы свой возраст. А то соседи могут подумать, что это мы с Иантой собрались делать у них лёгкую уборку!