Текст книги "Полмира"

– А ты потренируйся.

Королева совершенно не походила на Колючкину матушку, хотя возраста они были одинакового: Лайтлин – твердая, испускающая сияние, подобно огненному бриллианту, в речах прямая, как удар кулаком в челюсть. А матушка – мягкая и осмотрительная.

– Для меня большая честь – плыть на корабле, находящемся под вашим покровительством, – выпалила Колючка. – Клянусь, я верой и правдой послужу вашему сыну… то есть отцу Ярви, – ведь он больше не считался ее сыном. – Я сослужу вашему служителю добрую службу…

– Ты – та самая девица, что поклялась дать хорошую трепку этому парню – ровно перед тем, как он хорошенько отделал тебя? – И Золотая королева насмешливо заломила бровь. – Дурак хвастается тем, что собирается сделать. Герой – делает, что должен, без лишних слов.

Она щелчком пальцев подозвала одного из слуг и что-то тихо проговорила. И пошла прочь, не оглядываясь по сторонам.

Колючка так и осталась бы стоять на коленках, но Сафрит вздернула ее на ноги, подхватив под локоть.

– А ты ей нравишься!

– Как же она разговаривает с теми, кто ей не нравится?

– Молись, чтобы никогда не узнать этого.

И тут Сафрит схватилась за голову, ибо увидела, как сыночек быстро и ловко, как обезьянка, взобрался по мачте, уселся на рее на самой верхотуре и стал проверять крепость узлов на свернутом парусе.

– Черт тебя раздери, Колл, немедленно слезь оттуда!

– А ты сама сказала мне: иди и займись чем-нибудь полезным!

И мальчишечка отпустил рей обеими руками, чтобы экстравагантно пожать плечами и развести ладошки в стороны.

– И какая от тебя будет польза, ежели ты сверзишься вниз, дурачина?

– Я безмерно рад видеть тебя.

Колючка снова обернулась. Это был отец Ярви. Странная лысая старуха стояла рядом с ним.

– Я же поклялась, нет? – процедила она в ответ.

– Сослужить мне любую службу, насколько я помню.

Чернокожая старуха тихонько хихикнула:

– Надо же, какая расплывчатая формулировка…

– А то, – усмехнулся Ярви. – Рад видеть, что ты начала знакомиться с ребятами из команды!

Колючка огляделась по сторонам и недовольно скривилась: матушка с Ральфом вели оживленную беседу и не собирались прерывать ее.

– А как же. Успела переговорить с парой благородных мужей.

– Благородство переоценивают. Вы со Скифр уже познакомились?

– Ты Скифр?! – Колючка вытаращилась на чернокожую так, словно впервые увидела ее. – Та самая воровка? Похитительница эльфийских реликвий? Убийца? Это за тобой охотится праматерь Вексен?

Скифр понюхала пальцы, все еще испачканные пометом, и нахмурилась, словно никак не могла взять в толк, как он мог оказаться у нее на руках.

– Воровка? Ничего подобного. Эти реликвии просто валялись в Строкоме. Вот пусть мне эльфы иск и предъявляют. Что до убийцы… знаешь, в чем разница между убийцей и героем? В том, насколько высокородны были ими убитые. Что же до охоты на меня, то благодаря общительному нраву я сделалась весьма популярна! Отец Ярви нанял меня… словом, для нескольких дел, и среди них – хотя я понятия не имею, зачем ему это сдалось… – и тут она прижала длинный палец к груди Колючки, – … научить тебя драться.

– Я умею драться, – прорычала Колючка, пытаясь расправить плечи.

Ей казалось, что она выглядит очень воинственно. Скифр запрокинула бритую голову и расхохоталась.

– Это как вы в том сарае друг против друга топтались? Нет уж, спасибо, речь не об этом. Отец Ярви платит мне за то, чтобы ты стала смертельно опасной.

Рука Скифр метнулась с ошеломительной скоростью, и Колючка получила затрещину – да такую, что улетела и треснулась спиной о бочку.

– За что? – спросила она, потирая горящую щеку.

– Твой первый урок. Будь всегда наготове. Если я могу ударить тебя, ты заслуживаешь того, чтобы тебя ударили.

– Я так понимаю, что к тебе это тоже относится.

– А как же, – широко улыбнулась Скифр.

Колючка бросилась на нее, но поймала лишь воздух. Она споткнулась, рука вдруг вывернулась за спину, а склизкие доски причала врезались в лицо. Боевой клич превратился в удивленный писк, а потом, когда ей зверски перекрутили мизинец, в долгий стон боли.

– Ты до сих пор считаешь, что мне нечему тебя научить?

– Нет! нет! – заскулила Колючка, беспомощно извиваясь – пронзительная боль скрутила каждый сустав вывернутой руки. – Я очень хочу учиться!

– Что ты выучила на первом уроке?

– Если тебя бьют, значит, заслужил!

Палец отпустили.

– Боль – лучший учитель, скоро сама увидишь.

Колючке удалось встать на колени. Она затрясла рукой, которая еще дергала болью, подняла взгляд – и увидела, что над ней стоит старый знакомец Бранд, с мешком за плечами и широкой улыбкой на лице.

Скифр тоже осклабилась:

– Что, смешно тебе?

– Немножко, – признался Бранд.

Скифр залепила затрещину и ему. Бранд пошатнулся и налетел спиной на столб, уронил мешок себе на ногу и глупо заморгал.

– Ты что, и меня драться учишь?

– Нет. Но ты тоже должен быть всегда готов к бою, понял?

– Колючка?..

Матушка протянула руку, помогая ей подняться.

– Что случилось?

Колючка демонстративно отказалась на нее опереться.

– А ты бы знала, если бы была рядом со мной, а не кормчего охмуряла.

– Боги мои, Хильд, у тебя сердце есть или нет?

– Отец называл меня Колючка, черт подери!

– Ах, отец, конечно, ему-то ты все простишь!

– Может, потому, что он уже умер?

Глаза матушки налились слезами – ну все как всегда.

– Иногда мне кажется, ты была бы счастлива, если бы я последовала за ним…

– Иногда мне кажется, что да, так и есть!

И Колючка взвалила на плечо рундук. Отцовский меч забрякал внутри, и она потопала на корабль.

– А мне нравится ее строптивый нрав, – услышала она за спиной голос Скифр. – Ничего, скоро мы направим эту злость в нужное русло.

Один за другим все взбирались на борт и ставили на место рундуки. К неудовольствию Колючки, Бранду досталось соседнее заднее весло: поскольку корабль сужался к корме, они сидели чуть ли не на коленях друг у друга.

– Не лезь мне под руку! – прорычала она.

Настроение было отвратное, что уж говорить.

Бранд устало покачал головой.

– Может, мне просто в море броситься, а?

– Отличная идея, валяй.

– Б-боги… – пробормотал Ральф со своего кормового мостика. – Я что, весь путь вверх по Священной буду слушать, как вы перекрикиваетесь, как мартовские коты?

– Очень похоже на то, – ответил за них отец Ярви.

Служитель покосился на небо. Над головой плотным ковром лежали тучи, Матерь Солнце угадывалась за ними бледным пятном.

– Плохая погода для того, чтобы проложить курс…

– Погода хреновая… – застонал Доздувой со своей скамьи где-то в середине корабля. – Хреновей не бывает…

Ральф надул щетинистые щеки и с шумом выпустил воздух:

– Эх, была бы щас рядом Сумаэль…

– И не только сейчас, а вообще… – тяжело вздохнул отец Ярви.

– А кто такой Сумаэль? – пробормотал Бранд.

Колючка пожала плечами:

– А мне, черт побери, откуда знать? Никто ж ничего не рассказывает!

Королева Лайтлин смотрела, как они отчаливают, положив ладонь на беременный живот. Потом она коротко кивнула отцу Ярви, развернулась и пошла обратно к городу, а за ней потянулись рабы, слуги и остальная свита. Команду они набрали из людей, нигде в одном месте подолгу не задерживавшихся, так что на причале вслед им махала лишь жалкая кучка провожающих. Среди них стояла и мать Колючки. По щекам ее текли слезы, и она махала им вслед до тех пор, пока причал не превратился в крохотное пятнышко, а башни Цитадели Торлбю в зазубринки на горизонте, и Гетланд скрылся в сером тумане над серой линией Матери Море.

Кстати. Чтоб вы знали, когда гребешь, смотришь назад. Всегда сидишь и смотришь в прошлое. А не в будущее. И всегда смотришь на то, что ты потерял, а не на то, что в дальнейшем приобретешь.

Колючка, конечно, делала хорошую мину при плохой игре – ну как всегда. Но хорошая мина – она плохо держится на лице, знаете ли. Ральф щурился на горизонт. Бранд равномерно поднимал и опускал весло. И если кто-нибудь из них и заметил, как она тайком утирает слезы, то ничего не сказал и правильно сделал.

Урок второй

Ройсток оказался вонючим и тесным лабиринтом деревянных лавок, которые громоздились одна на другую на крошечном гнилом островке в устье Священной. Кругом толкались и гомонили завывающие попрошайки, нагловатые наемники, грузчики с мозолистыми руками и медоточивые торгоцы. К шатким причалам швартовались десятки иноземных судов, полных иноземцев и иноземных грузов, все они закупали воду и провизию и сбывали товар и рабов.

– Будь я проклят, если щас же не выпью! – рявкнул Одда, когда «Южный ветер» со скрежетом ударил бортом о причал, а Колл спрыгнул на берег, чтобы ошвартовать ее.

– А не составить ли тебе компанию… – протянул Доздувой. – Но уговор – в кости я не играю, хоть режьте. Не везет и все.

Бранд мог бы поклясться: «Южный ветер» значительно потерял в осадке, когда этот малый спрыгнул на берег.

– Ты с нами, парень, или как?

Пойти с ними, конечно, хотелось. Такой путь по морю Осколков они осилили – умаялись до смерти, чуть не перегрызлись насмерть и не потопли. По правде говоря, надежды Бранда на удивительное плавание к дальним берегам остались просто надеждами, команда оказалась не дружной семьей, а натуральным гадючьим гнездом, где все с увлечением переплевывались ядом. Можно подумать, плавание – это такое состязание, в котором выигрывает только один…

Потому Бранд облизнулся, припомнив, как сладок был эль у Фридлиф. Затем увидел, как неодобрительно свел брови Ральф – и припомнил, как горек был эль, когда Бранд блевал им в канаве. И решил, что нет, лучше он будет пребывать в свете.

– Не, что-то неохота.

Одда аж сплюнул:

– Да что с тобой станет, с одной-то кружки!

– С одной – ничего, – мрачно заметил Ральф.

– Я как начну пить, так остановиться не могу, – покачал головой Бранд.

– К тому же у меня найдется для них занятие получше.

Скифр скользнула между Брандом и Колючкой и жестко прихватила обоих за шею:

– К оружию, мои лапульки. Вернемся к нашим урокам.

Бранд застонал. Драться? Сейчас? Нет уж! Особенно не хотелось становиться против Колючки: стоило ему поднять весло, как она пихала его под локоть, да еще насмехалась беспрерывно – видно, очень уж ей не терпелось отыграться. Да уж, команда – гадючье гнездо, а Колючка – самая ядовитая из этих ползучих гадин…

– Чтоб все вернулись к полудню! – проорал Ярви вслед разбредающейся по проулкам Ройстока команде.

Потом тихо сказал Ральфу:

– Если на ночь здесь встанем, обратно наших славных воинов не соберем… Сафрит, проследи, чтоб они там никого не убили. И друг друга не перерезали.

Сафрит как раз пристегивала к поясу кинжал величиной с меч, в красноречиво потрепанных ножнах.

– Человек, склонный к саморазрушению, всегда найдет способ убить или убиться.

– Вот и проследи, чтоб они ни об кого не убились.

– Есть какие-нибудь идеи, как это осуществить на практике?

– Ну ты ж у нас острая на язык как не знаю кто! Дерево уболтаешь, чтоб оно забегало!

Колл, вязавший узел, захихикал.

– А ежели острое словцо не поможет, пырнешь их чем поострее. А то я не знаю, как ты с кинжалом управляешься…

– Ну ладно, хотя ничего обещать не могу.

И Сафрит кивнула Бранду:

– Не давай моему сыночку лезть на мачту, ладно? А то он вокруг Смерти, как вокруг девки, увивается…

Бранд покосился на Колла, тот расплылся в хитрой ухмылке.

– Есть какие-нибудь идеи, как это осуществить на практике?

– Если бы! – фыркнула Сафрит, вздохнула и пошла в город.

А Ральф приказал несчастным, которым выпал жребий остаться на борту, скрести палубу.

Бранд выбрался на причал. После долгого плавания было непривычно и странно ступать по твердым доскам. Довольно постанывая, он потянулся – мышцы затекли от долгого сидения на скамье. Заодно получилось размять и ставшую коробом одежду – с нее обильно посыпалась соль.

Скифр же стояла, уперев руки в боки, и мрачно оглядывала Колючку:

– Ну что, грудь будем перевязывать?

– Чего?

– Если груди болтаются, как два мешка, это мешает в бою. Ну-ка…

Рука Скифр по-змеиному метнулась к груди Колючки, и та ахнуть не успела, как наставница чувствительно прихватила грудь:

– А, тогда ладно. У тебя болтаться нечему.

Колючка смерила ее злобным взглядом:

– Ну спасибо.

– Не благодари, мне платят за то, что я с тобой занимаюсь.

И старуха запрыгнула обратно на борт «Южного ветра». Бранд и Колючка остались на причале, друг против друга, деревянные мечи наготове. Бранд стоял спиной к городу, Колючка – к морю.

– Ну? Чего стоим, чего ждем? Чтоб орла с приглашением прислали? Деритесь!

– Где? Здесь?

И Колючка мрачно оглядела узкий, шириной в несколько шагов, причал между ними. Внизу поплескивала холодной водой о столбы Матерь Море.

– А где ж еще? Деритесь, говорю!

Зарычав, Колючка бросилась на противника. На причале не развернешься, поэтому вышло только пырнуть. А он, естественно, с легкостью взял удар на щит и пошел на нее, тесня шажок за шажком.

– Чего ты щекочешься? – гаркнула Скифр. – Бей его, бей!

Колючка лихорадочно искала брешь в защите, но Бранд держался настороже – и продвигался, продвигался вперед. Выталкивая ее к краю причала. Она кинулась на него с обычной свирепостью, щиты столкнулись, заскрежетали, но он был наготове: устоял и принялся таранить, налегая всем телом. Она рычала и плевалась, сапоги скребли по поросшим мхом доскам, Колючка колотила мечом, но разве так отобьешься…

В общем, дальше случилось неизбежное: с горестным криком она сверзилась с края причала и плюхнулась в гостеприимные объятия Матери Море. Бранд досадливо сморщился: купание не сделает ее добрее, а им еще год грести в паре…

До Калейва еще плыть и плыть, а после таких упражнений дорога казалась и вовсе нескончаемой…

Команда похохатывала, глядя на поединщиков. Колл, несмотря на материнский запрет, снова забрался на мачту и теперь восторженно улюлюкал со своей верхотуры. Скифр потерла виски большим и указательным пальцами:

– Плохо дело.

Колючка выбросила на доски щит и выбралась по облепленной ракушками лестнице сама. С нее капало, бледное лицо перекосилось от злости.

– Ты, похоже, расстроена, – заметила Скифр. – Считаешь, что с тобой поступили нечестно?

Колючка процедила сквозь зубы:

– Нечестно! Здесь слишком узко!

– Какая молодая, и какая умная!

И Скифр снова протянула Колючке деревянный меч:

– Попробуем еще раз?

Во второй заход ее спихнули в море еще быстрей. В третий она рухнула спиной на весла «Южного ветра» и долго среди них барахталась. В четвертый она треснула по щиту Бранда так сильно, что у меча отвалился кончик. После чего Бранд опять сбросил ее с причала.

А на пристани уже собралась веселая толпа зевак: кто-то из команды «Южного ветра», кто-то с других кораблей, несколько горожан, подтянувшихся, чтобы посмотреть, как купают в море упрямую девку. Словом, народ веселился и даже делал ставки на исход очередного поединка.

– Хватит! – взмолился Бранд. – Пожалуйста.

Для себя он видел только два выхода: скинуть ее в море снова и разозлить еще сильнее – или сигануть в море самому. Ни то, ни другое Бранду не улыбалось.

– Пожалуйста, говоришь? – взревела Колючка. – Да пошел ты знаешь куда?!

И снова встала в боевую стойку. Без сомнения, эта сумасшедшая продолжила бы драться и шлепаться в море до глубокой ночи, но Скифр не дала ей такой возможности: старуха надавила кончиком пальца на обломанный кончик меча Колючки и опустила его вниз.

– Думаю, ты достаточно повеселила добрых горожан. Ты сильная и крепкая девушка, спору нет.

Колючка гордо выпятила челюсть:

– Да уж посильней многих мужчин.

– Посильнее большинства парней на тренировочной площадке, это точно. Но…

Тут Скифр лениво ткнула в сторону Бранда:

– Какой урок ты извлекла из всего этого?

Ключка сплюнула на доски причала, умудрилась заплевать подбородок, гордо утерлась – и мрачно промолчала.

– Тебе что, так нравится вкус соли, что ты хочешь снова встать против него?

Скифр шагнула к Бранду и приобняла его за плечи:

– Посмотри на его шею. На его плечи. Какой урок ты извлекла из поединка?

– Что он сильнее.

Через борт «Южного ветра» перевесился Фрор, с тряпкой и бруском, которыми драил палубу, в руках. Надо же, раньше Бранд вообще не слышал, чтобы он разговаривал…

– Именно! – воскликнула Скифр. – И вот что я скажу: этот молчаливый ванстерец – опытный боец! Как ты получил этот шрам, голубчик?

– Это все северный олень, в смысле, олениха. Я ее доил, а она возьми да и ляг на меня сверху. Потом-то, конечно, она обо всем пожалела, а вот шрам остался…

Бранду показалось, что ванстерец подмигнул покалеченным глазом.

– Тоже мне подвиг, – проворчала Колючка, скривив губы.

Фрор лишь пожал плечами:

– Кому-то ж нужно оленей доить.

– Кому-то нужно мой плащ подержать.

И Скифр сорвала с себя лоскутный плащ и бросила его ванстерцу.

Оказалась, что она худая и гибкая, как хлыст, узкая в талии, как оса, и вся перетянута лентами, поясами и ремнями, и повсюду у нее торчат ножи и крючки, болтаются мешочки, отмычки, косточки, палочки, бумажки и штуки, назначения которым Бранд и вовсе не знал.

– Ну что, никогда бабу без плаща не видали? – гаркнула Скифр.

И выхватила из-за плеча топор.

Хороший такой топорик, с топорищем из темного дерева и тонким лезвием с «бородой». Замечательное оружие. По блестящей стали змеились какие-то странные письмена. Она подняла другую руку, подогнув большой палец и сжав остальные.

– Вот мой меч. Песни бы складывать об этом клинке, правда? Так вот, малыш, давай, попробуй столкнуть меня в море.

И Скифр… пришла в движение. Такого Бранд еще не видел: она шаталась, как пьяная, руки у нее болтались, как у куклы, а топор летал вверх-вниз, врезаясь в доски, разбрасывая щепки. Бранд наблюдал за ней поверх щита, пытаясь предугадать следующее движение, но куда там… Но он дождался, когда она широко размахнется топориком, и сделал осторожный выпад.

Как же быстро она двигается! Он промахнулся буквально на волосок, а она бросилась вперед, зацепила край щита лезвием топора, дернула в сторону, скользнула поверх держащей меч руки и резко ткнула ему в грудь сложенными пальцами. Он охнул и попятился.

– Ты убит, – сказала Скифр.

Лезвие топора сверкнуло, Бранд дернул щит вверх – поймать и отбить удар. Но удара не было. Вместо этого он дернулся и скривился – Скифр ткнула его пальцами в мошонку. Он глянул вниз – так и есть, ее рука там, под нижним краем щита! Скифр смотрела вверх и довольно скалилась.

– И снова убит.

Он попытался оттолкнуть ее, но с таким же успехом можно было попытаться оттолкнуть ветер. Она как-то сумела вывернуться, скользнуть мимо и ткнуть его пальцами прям под ухо. Бок отозвался жуткой болью.

– Убит.

Он попытался развернуться – она долбанула его ребром ладони по почкам.

– Убит.

Он крутанулся, скалясь, целясь мечом ей в шею – но ее уже и след простыл. Его прихватили за щиколотку, боевой клич перешел в хрип, его закружило, повело, и вот он уже валился с причала, как…

…как его прихватило за шею, и он едва не задохнулся.

Но и не упал.

– Убит. Ты самый мертвый парень в Ройстоке, малыш.

Скифр стояла, опираясь на каблук, сильно отклонившись в сторону, чтобы удержать равновесие – еще бы, ведь она подцепила его за воротник бородой топорика. Вот почему он не упал. И сейчас висел, совершенно беспомощный, над холодной водой. Зеваки молчали – наверное, тоже прибалдели от того, что выдала Скифр.

– Сила – не главное! Ты не станешь сильнее, а я – моложе, но победа – возможна! – процедила она, глядя на Колючку. – Двигаться нужно быстрее! Бить быстрее! Стойкость, ум – вот главное! Готовность к атаке! Драться без правил, бессовестно, безжалостно! Вот что главное! Поняла?

Колючка медленно кивнула. Она ненавидела занятия на тренировочной площадке. Ее бесило, что кто-то ее чему-то учит. Но схватывала она на лету.

– И что это здесь творится?

Это Доздувой подошел поближе и остановился, вытаращившись на трепыхающегося над водой Бранда.

– Тренируются! – охотно пояснил Колл с высоты мачты.

Парнишка играл медной монеткой, ловко переворачивая ее между костяшками пальцев.

– А ты чего так быстро вернулся?

– Да в кости продулся…

И гигант печально потер здоровенное предплечье, с которого исчезла пара серебряных запястий.

– Не везет мне, вот чего…

Скифр презрительно процедила:

– Раз в кости не везет – головой нужно думать. Это называется компенсация, да.

И она вывернула запястье, лезвие топора рассекло ворот Брандовой рубашки, и тот обрушился в холодную воду. Настала его очередь вылезать по скользкой лестнице. Его очередь стоять и отекать под презрительными взглядами толпы.

Оказалось, это гораздо неприятнее, чем смотреть на вылезающую и отекающую Колючку.

Ванстерец перебросил лоскутный плащ Скифр:

– Впечатляет.

– Прямо это!.. Колдовство какое-то!

И Колл подбросил монетку, но не поймал, и она, кувыркаясь, полетела вниз – в воду.

– Колдовство, говоришь? – Старуха выбросила руку и поймала монетку между большим и указательным пальцами. – Нет, малыш. Это не колдовство, а долгие тренировки, опыт и дисциплина. Возможно, когда-нибудь мне придется применить колдовство. Но будем надеяться, что до этого не дойдет.

И она высоко подбросила медный грошик, а Колл расхохотался, поймав его.

– Колдовство, дружок, слишком дорого обходится. Лучше без нужды к нему не прибегать.

Скифр набросила на себя плащ, хлопнув тканью, как крыльями.

– Стиль боя, которому тебя учили, – сказала она Колючке, – вот этот вот – стоять в строю со щитом, в кольчуге и с тяжелым мечом, в общем, он тебе не подходит. Не для тебя он.

Скифр потянула у нее из рук щит и отбросила к рундукам. Щит с грохотом обрушился на палубу, а она отчеканила:

– Драться будешь на легком оружии. И в доспехе полегче, чем прежний.

– И как мне стоять в щитовом строю без щита?

– Стоять? – У Скифр чуть глаза не вылетели от изумления. – Ты убийца, душа моя! Убийца не стоит – он постоянно в движении, как ветер, как гроза! Либо он мчится навстречу врагу, либо прочь от него, заманивая, навязывая стиль и место боя! Твоя цель – не стоять. Твоя цель – убить. Любой ценой.

– Отец мой был славным воином, и он всегда говорил…

– Где сейчас твой отец?

Колючка застыла с открытым ртом, потом нащупала что-то висевшее под мокрой рубашкой и медленно сомкнула над этой штукой пальцы.

– Убит.

– Ну и как, пригодились ему свои советы?

И Скифр перебросила ей топор. Колючка поймала его в воздухе, взвесила в руке, пару раз взмахнула им – в одну и в другую сторону.

– А что написано на лезвии?

– Там на пяти языках сказано: «В руках воина всякая вещь – оружие». Хороший совет, если хватает мудрости принять его.

Колючка хмуро кивнула:

– Хорошо. Я – гроза.

– Скорее, мелкая морось, – усмехнулась Скифр. – Но мы в самом начале пути, голубка.