Текст книги "Грешная и святая"

Джо Беверли
Грешная и святая

Глава 1

Лето 1816 года. К северу от Лондона

Застыв от напряжения как статуя, разбойник наблюдал за дорогой, освещаемой светом полной луны. Его конь Цезарь был тик послушен, что не приходилось даже натягивать поводья, и, когда он взмахивал головой, упряжь ни разу не звякнула в лесной тишине.

Одежда делала человека похожим на тень, лицо скрывали черная маска, аккуратная борода и усы в стиле Карла I. Если бы не белый плюмаж на широкополой шляпе, он был бы невидим.

Этот плюмаж был вызывающей деталью одежды Ле Корбо, смелого негодяя француза, который называл себя Вороном и утверждал, что имеет право клевать каждого, кто путешествует по дорогам к северу от Лондона.

Хотя поблизости никого не было видно, Ворон «летал» не один. Он послал своих людей на север и на юг, чтобы они могли предупредить его о приближающейся опасности или очередной жертве. Не двигаясь, он ждал сигнала – и только плюмаж трепетал на ветру.

Наконец с юга донеслось уханье совы, а затем странная птичья трель. Это означало, что приближалась жертва. Причем не почтовая служба с хорошо вооруженной охраной и не бедняк на лошади или на телеге, а добыча, ради которой стоило приложить усилия.

Он замер, пока не услышал топот быстрых лошадей, а затем резко свистнул и, выскочив из-за деревьев, направил скакуна к приближающейся карете.

Испуганный кучер натянул поводья. Когда карета остановилась, Тристан Трегеллоус, герцог Сент-Рейвен, уже командовал пассажирами, размахивая заряженным пистолетом. Со всех сторон стояли на страже его товарищи.

Сердце билось тревожно и радостно одновременно, Трис был возбужден, как на любовном свидании. Жаль, что это его первая и последняя охота.

– Месье, мадам. – Он приветствовал пассажиров легким наклоном головы и говорил при этом с таким же французским акцентом, как и настоящий Ле Корбо. – Пожалуйста, выходите из кареты.

Он изучающе разглядывал свои жертвы, пока говорил, – насколько позволяла темнота.

Превосходно. У него на мушке была молодая светская пара, и похоже, апоплексический удар от ужаса никому не грозил. Леди выглядела скорее рассерженной, нежели испуганной. Ее губы были плотно сжаты, а в светлых глазах читалась ярость.

– Чтоб ты ослеп, висельник! – зарычал мужчина. Его голос и манеры выдавали грубого простолюдина, и это было кстати – он не будет убиваться об утрате половины своих денег.

– Это в руках Господа и судей, а вот вы в моих руках. Выходите! Вам известна моя репутация. Я не стану вас убивать и не заберу у вас все. Но при одном условии, – заговорил Трис с угрозой в голосе, – если вы не будете сопротивляться.

– Ну же, вылезай, и покончим с этим, – приказал мужчина, толкнув свою спутницу так, что она стукнулась о стенку кареты.

Женщина резко обернулась к нему, словно хотела ударить, но передумала и молча открыла дверцу кареты. Шла она с опущенной головой и казалась кроткой, как ягненок.

Триса переполняло любопытство. Мужчина – редкий хам, и женщина явно не уважает его, однако подчиняется беспрекословно. Может, это несчастливый брак? Жены редко протестуют против мужей-самодуров. Но Трис попытался заглушить свое любопытство. У него нет времени на загадки. Даже в такое позднее время в любую минуту может появиться еще один экипаж.

Женщина спускалась по ступенькам, одной рукой придерживая светлую юбку, другой держась за открытую дверцу. Вполглаза следя за мужчиной, Сент-Рейвен все же заметил, что она скорее пухленькая, нежели изящная и стройная. И все же очень грациозна даже в этой затруднительной ситуации. А какие у нее стройные лодыжки! На женщине красивое вечернее платье, необычный наряд для путешественницы. Возможно, парочку неожиданно вызвали к умирающему.

Когда женщина вышла из кареты и остановилась перед Трисом, он рассмотрел ее округлое лицо, которое обрамляли темные локоны, выбивавшиеся из-под модного вечернего тюрбана из полосатой ткани. В глаза ему бросились жемчужное ожерелье и серьги с жемчугом. Однако жемчуг был очень скромный. Трису хотелось, чтобы ее одежда говорила о сказочном богатстве. Он подумал, что должен будет забрать драгоценности, иначе вся затея потеряет смысл.

Трис обратил теперь свое внимание на коренастого мужчину, который следовал за женщиной. Его сапоги, бриджи, куртка и бобровая шапка кому-то показались бы случайным сочетанием, но Трис узнал последний крик моды людей особого сорта – богачей, увлекающихся спортом. Полосатый жилет, пестрый галстук и фасон куртки подтверждали догадку. Под одеждой проступали накачанные мускулы.

Затем лунный свет осветил его полное лицо. Массивная нижняя челюсть, нос с горбинкой, как будто был сломан не один раз. Это Крофтон!

Виконту Крофтону слегка за тридцать. Он имеет скромный достаток, но любит роскошь и женщин. Ловкий наездник, боксер, всегда там, где ожидаются забавы, причем предпочитает развлечения погрубее.

Один раз Крофтон был на мужской вечеринке в доме Триса. Ему ясно дали понять, чтобы он там больше не появлялся. Было бы приятно почистить карманы Крофтона, но он опасен, и за ним нужно следить. Перед Трисом стояла задача – разыграть ограбление, чтобы снять обвинение с того, кто сидел в тюрьме под именем Ле Корбо. Этот спектакль не должен провалиться.

– Ваши кошельки, пожалуйста, – сказал он и не удержался от того, чтобы снова не взглянуть на женщину. Крофтон не был женат, но платье, драгоценности и манеры его спутницы были как у леди, а не как у шлюхи. Может быть, это его сестра?

Крофтон вытащил пригоршню банкнот из кармана и бросил их на землю, деньги зашелестели на ветру.

– Ползай и собирай, свинья!

– Ворон, – поправил Трис, едва подавив искушение заставить мужчину собирать банкноты зубами. – Мадам?

– У меня нет кошелька.

Холодный тон, речь образованного человека. В лунном свете лицо женщины казалось высеченным из чистого белого мрамора.

– Тогда ваши серьги, милая.

Трис понимал, что что-то здесь не так, и он не мог уехать, оставив загадку нераскрытой. При мысли о благородной даме в лапах Крофтона его передернуло.

Он взглянул на женщину, но та не удостоила его вниманием, словно Триса и не существовало. Даже когда она сняла серьги и бросила их на землю рядом с деньгами, то не подняла глаз. Пауза затянулась, и она наконец посмотрела на Триса – прищуренные глаза, плотно сжатые губы. Таинственная леди не была напугана. Она была в ярости.

Если она так недовольна возникшим препятствием, значит, она поехала с Крофтоном по доброй воле. С другой стороны, Трис не мог забыть, как Крофтон толкнул ее, и ее инстинктивный гнев.

И тогда он понял то, что не давало ему покоя.

Неделю или две назад Крофтон выиграл в карты поместье Стокли-Мэнор, в Кембриджшире. Он собирался устроить вечеринку, чтобы отпраздновать это событие, – оргию, если быть точным. Трис получил самонадеянное приглашение от него – вечеринка была назначена на завтрашний вечер.

Значит, Крофтон ехал туда, и он не взял бы с собой ни сестру, ни другую приличную леди. И хотя это казалось невероятным, мадонна в лунном свете, видимо, всего лишь дорогая шлюха. Не все шлюхи были дешевыми девками, некоторые из них выглядели как настоящие дамы.

Опыт и интуиция, однако, говорили Трису, что эта женщина не из таких. Был один способ проверить это.

Ле Корбо слыл безрассудным разбойником, романтиком и иногда предлагал вернуть награбленное в обмен на поцелуй дамы. Многое можно узнать по тому, как женщина целуется.

Трис улыбнулся пленнице.

– Так как вознаграждение за вашу свободу, к несчастью, упало в грязь, я должен просить тебя, красавица, поднять его для меня.

Он думал, что женщина откажется. Лунный свет не позволил разглядеть, как гнев окрасил эти круглые щечки, но по тому, как сжались ее губы и гордо вскинулась голова, стало ясно – это порядочная дама. Ни одна шлюха так бы не отреагировала на унижение – они к этому привыкли.

– Сделай это! – отрезал Крофтон. – Пусть хам отстанет!

Она вздрогнула от его голоса, но снова повиновалась, пошла вперед и склонилась, чтобы подобрать деньги и серьги. Каждое ее движение было исполнено достоинства.

Трису не нравилось все это. Он слышал, что Крофтон любит грубые развлечения и что он частенько совращает девственниц – чем меньше они хотят этого, тем для него лучше. Быть может, он нашел способ принудить девственницу из хорошей семьи быть в центре его праздника?

Женщина выпрямилась и подошла к лошади Триса, держа в руках деньги и драгоценности.

Он заглянул в ее глаза. Они были полны презрения. Черт возьми, кем она себя возомнила? Жанной д'Арк? Дамочка ехала с Крофтоном на оргию, и для нее было лучше искать помощи, чем обращаться с вероятным спасителем как со слизняком. Трис направил Цезаря вперед. Женщина отпрянула, на мгновение самообладание покинуло ее. Боится лошадей? Когда ее губы расслабились, то стали очень соблазнительными.

Трис вспомнил, что надо следить за коварным Крофтоном и не стоит отвлекаться. Казалось, тот просто наблюдает за забавным зрелищем. Плохой знак. Трис послал Цезаря вперед еще на один шаг, и женщина снова отшатнулась.

– Если ты будешь отступать, милая, мы будем здесь торчать всю ночь.

Ее губы снова сжались.

– Вот и хорошо. Тогда кто-нибудь придет на помощь и арестует тебя.

– Не успеет. Деньги?

Женщина несмело шагнула вперед, протянув деньги и драгоценности Трису. Контраст между ее бравадой и очевидным страхом перед Цезарем тронул Триса. Он взял добычу, и женщина быстро отступила. Поделив банкноты примерно на две равные части, он швырнул одну часть обратно на землю.

– Я никого не пускаю по миру.

Крофтон засмеялся.

– Такая, сумма меня не разорит. Мы свободны?

Трис обратился к женщине:

– Я верну остальные деньги и твои серьги за поцелуй, милашка.

Она отпрянула еще на шаг, но Крофтон подтолкнул ее вперед.

– Давай, дорогая, поцелуй его.

Трис увидел, как гневный огонь вспыхнул в глазах женщины, но и теперь она не стала протестовать. Какую власть имел над ней Крофтон?

– Ну? – спросил он.

– Это будет поцелуй по принуждению, – ответила она так холодно, что по спине Триса побежали мурашки. Ему нравился ее характер.

– Я не рискну спешиться, так что ты – должна подняться ко мне.

– На лошадь? – Она пошатнулась от страха.

– На лошадь.

Крессида Мэндевилл уставилась на наглого безумца, возвышавшегося на огромной лошади, понимая, что ее терпение на пределе. Она заключила отвратительную сделку с лордом Крофтоном, и ей придется неделю быть его любовницей. В карете она уже выдержала его домогательства, хотя ее чуть не стошнило. Но она не сядет, она не может сесть на лошадь к разбойнику!

– Оставь деньги себе! – отрезала она.

– Поцелуй его! – зарычал Крофтон.

Крессида не успела опомниться, как злодей спрятал пистолет, подъехал к ней, наклонился, подхватил на руки и усадил в седло перед собой.

Она подавила крик, чтобы не показать, как сильно напугана, а очутившись на лошади, крепко закрыла глаза и стала молиться.

– Тише, тише, малышка, спокойно! Здесь наверху не так плохо, уверяю тебя!

Насмешка в его голосе уязвила гордость пленницы. В самом деле, она сидела на лошади, которая стояла смирно, – казалось, все не так уж плохо, пока она могла держаться за большое, крепкое тело незнакомца.

Крессида приоткрыла глаза. Она могла видеть только темную одежду, ее щека касалась теплой шерсти, чувствовался запах сандалового дерева.

В самом деле очень странный разбойник.

Крессида заставила себя разжать руки и выпрямиться. Она повернулась в сторону Крофтона. Он застыл на месте, так как рядом стоял еще один злодей с двумя пистолетами. Этот Ворон осторожен. Но Крофтон и не собирался вмешиваться. Он, должно быть, находил происходящее забавным.

Крессида вспомнила о том; как несколько месяцев назад была в лондонском театре и смотрела пьесу, в которой разбойник оказался героем. В жизни, конечно, все по-другому.

Все равно, если выбирать между этими двумя мужчинами… Она отогнала эти мысли.

Крессида сидела в седле боком впереди незнакомца и была прижата к его телу. Их бедра и ноги соприкасались.

Она вдруг почувствовала, как он пришпорил коня и тот рванул вперед.

– Что ты делаешь? – закричала испуганная женщина.

– Немного увеличиваю дистанцию между нами и твоим галантным кавалером, милая. Если я собираюсь уделить тебе должное внимание, то не хочу, чтобы это произошло на его глазах.

Сарказм в словах «галантный кавалер» уколол ее.

– Ты не имеешь права смеяться над ним! Ты вор!

– Как горячо ты защищаешь его!

Ей нужно было осмотреться. Они уже почти скрылись за деревьями. Крессида оглянулась назад. Они были ярдах в пяти от кареты.

– Стой! Сейчас же отпусти меня!

– Какая ты властная! Я обожаю, когда мне приказывает женщина.

От его тихого голоса у Крессиды по коже пошли мурашки. Она не может поцеловать этого человека! Она должна спастись. Но как?

Ле Корбо убрал пистолет в кобуру, чтобы схватить ее. Если бы она была настоящей героиней, непременно воспользовалась бы этим обстоятельством. И что бы она сделала? Убила его? Но от чего она собирается спасать себя? От поцелуя. Только поцелуй грозит ей. Сущий пустяк, если сравнить с той участью, которую она для себя выбрала. Весь Лондон говорил о Ле Корбо, и некоторые дамы разъезжали по этим дорогам, надеясь встретить и поцеловать этого негодяя.

Поцелуй – это ничто… Но вдруг лошадь остановилась, Крессида едва подавила крик. Она должна поцеловать его сидя на лошади? Однако у нее не было выбора.

Крессида подняла голову к бородатому лицу в маске.

– Может, мы покончим с этим, чтобы я могла продолжить свой путь?

Она увидела, что он улыбается, и подумала, что он, возможно, красив. Его губы, несомненно, были твердыми, но и чувственными тоже.

Эти губы приблизились к ней, а его борода и усы щекотали ее щеки.

Женщина попыталась отодвинуться, но сильная рука скользнула ей за голову, удерживая ее. Его губы раскрылись, и язык коснулся ее губ.

Крессида была беспомощна в ловушке его сильных рук и ненавидела себя за это. Она мечтала не о таком поцелуе. Здесь не было речи о нежности или страсти. Как Крофтон, так и этот разбойник были подлыми людьми, и она желала им обоим отправиться в ад. Женщина холодно приняла прикосновение губ ненавистного мужчины. Она не позволит ему получить удовольствие от ее сопротивления. По правде говоря, она сидела спокойно также и потому, что любое неловкое движение могло напугать это ужасное животное под ней.

Мужчина засмеялся и снова коснулся ее губ. Крессида отшатнулась, ее ладони сжались в кулаки. О, она мечтала драться, колотить, царапать ужасное животное, которое напало на нее.

Но тут он отодвинулся и внимательно посмотрел на нее.

Крессида поняла, что совершила ошибку. Может ли она ее исправить?

Трис посмотрел на Крофтона. Затем он засунул серьги и банкноты в глубокий вырез ее платья. Прежде чем она смогла выразить свое возмущение такой дерзостью, он резко свистнул, направил коня к лесу, увозя женщину с собой.

Страх на мгновение лишил ее голоса, но затем она закричала:

– Остановись! Что ты делаешь? Помогите!

Разбойник прижал ее лицо к своей груди так крепко, что она едва могла дышать, не говоря о том, чтобы кричать. Конь тяжело скакал, унося их прочь. Теперь Крессида боролась, била своего обидчика руками и ногами, пыталась царапаться. Лучше она упадет с лошади, чем окажется похищенной разбойником!

У нее есть свой план, и в него не входит такое приключение. Боже, что делать?

Она услышала, как мужчина выругался, и вдруг лошадь остановилась. Крессида высвободила руку и изо всех сил дернула разбойника за бороду – клок волос остался у нее в руке.

– Проклятие! – Он схватил ее за руки. – Тихо, женщина! Она вырывалась изо всех сил.

– Пусти меня!

Мужчина до боли сжал запястья Крессиды. Еще чьи-то сильные руки схватили ее за лодыжки.

– Что, не справишься с дамой? – прогудел незнакомый насмешливый голос.

– Перестань смеяться и подумай, чем связать ее. – Речь разбойника и его сообщника была как у аристократов. Крессида даже замерла от этого открытия. Но затем до нее дошел смысл слов «связать ее», и она снова стала бороться. Женщина хотела закричать, но рука в перчатке закрыла ей рот.

– Признай, что тебя победили, глупая. Я не желаю тебе зла, а спасаю тебя от такой судьбы, которая хуже смерти. Ты поблагодаришь меня, когда к тебе вернется разум.

Крессида уставилась на своего врага, собираясь крикнуть ему о том, как он самонадеян, но могла только зарычать. Она лягалась и извивалась, но, несмотря на это, с нее сняли вечерние туфли, подвязки, шелковые чулки. Затем ее лодыжки связали. Через пару минут были связаны и запястья.

– Нужно надеть ей на глаза повязку, – сказал проклятый похититель.

Крессида пыталась бороться, но путы на руках и ногах и отчаяние отняли у нее силы. Слезы обожгли ей глаза, которые уже закрыли темной повязкой.

О Боже, если бы снова оказаться дома, где не было других забот, кроме выбора джема на завтрак!

– Думаешь, это сойдет за ограбление? – спрашивал один разбойник у другого.

– Черт побери, надеюсь. Больше я этим не занимаюсь!

– Не говори лишнего – уши леди пока ничем не закрыты.

– Будь оно все проклято…

Лошадь снова понеслась вперед. Крессида могла бы закричать, но не осмелилась. Теперь она не могла даже ухватиться за что-нибудь, а полностью зависела от сильных рук своего похитителя.

– Куда? – спросил второй мужчина.

– В дом. Поэтому у нее повязка на глазах.

Дом, который она не должна видеть, – что ее ждет?

Крессида похолодела от страха. Ле Корбо не француз, оказывается, а англичанин. Да еще аристократ. Он сделает все, чтобы уйти от возмездия за свои преступления. Убить ее – сущий пустяк для него.

«Боже, спаси меня! Боже, спаси меня! Боже, спаси меня!»

Женщина возносила молитву каждый раз, когда ее придавливало тело похитителя. Она беззащитна, отдана на милость этой массе мускулов и силы.

Крессида вздрогнула и возблагодарила небо, когда лошадь остановилась. Ее тошнило, болели руки и ноги. Мужчина соскочил на землю и усадил женщину боком на гладкое седло. Затем он ушел.

Она осталась одна – связанная, с повязкой на глазах, на холодном воздухе. Лошадь тронулась с места, и Крессида упала! Она закричала, и в тот же момент сильные руки подхватили ее. Она заплакала от страха, от усталости и от благодарности за сильные руки, схватившие ее, за сильное тело, к которому она была прижата. Кто это – еще одно чудовище на двух ногах или ее спаситель?

– Дорогая леди, пожалуйста, не бойтесь, – сказал голос. Мужчина, казалось, был искренне озабочен. Это еще один злодей?

Крессида устала бояться. Она могла только молиться. И еще слушать и анализировать звуки. Сейчас мужчины, наверное, шли по мягкой земле – не было слышно звуков шагов.

Она могла ощущать запахи. Не было запаха лошадей, но пахло хлевом. Ферма? И конечно, сандаловое дерево, она уже так привыкла к этому запаху, что почти не замечала его.

Затем под ногами мужчин послышался хруст. Гравий? Но на фермах не было дорог с гравием. Значит, какое-то жилище.

На нее надели повязку, чтобы она не могла увидеть дом. Вернее, чтобы она не смогла узнать его, если вернется сюда вместе с полицией. Это означало, что ее все же собирались когда-нибудь отпустить. Видимо, после того, как они осуществят свои гнусные планы. А она думала, что такое бывает только в романах!

Все остановились. Крессида услышала щелчок. Замочная скважина? Да. Дверь не скрипнула, но издала слабый звук, открывшись, и женщину внесли в дом. Ни единого дуновения ветерка. Спертый воздух. Запах лака. Ровное тиканье больших часов и деревянный пол под ногами ее похитителей.

Снова ожил страх.

– Пожалуйста, отпустите, – сказала она.

– Тихо. Издай хоть один звук, и я заткну тебе рот. Я помещу ее в моей комнате.

Ле Корбо понес ее наверх. В свою комнату. В свою спальню.

Крессида молилась. Это было бы отвратительно с Крофтоном, но таков был бы ее выбор, и это послужило бы ее цели. Неужели она потеряет честь по прихоти бандита?

Открылась еще одна дверь. Ковер под башмаками. Более сильный запах сандала.

Его спальня.

Ее уложили на что-то мягкое – на его постель.

Глава 2

Сердце Крессиды, казалось, бешено билось целую вечность, но теперь, пока она готовилась к самому худшему, оно перешло на беспокойный глухой стук.

Сначала она слышала только свое сердцебиение, как будто она была одна, но какой-то древний инстинкт подсказал ей, что он здесь. От этого тишина пугала больше, чем крики. Крессида повернула голову так и сяк, как будто могла обнаружить чье-то присутствие.

Затем разбойник сказал:

– Никто не причинит тебе вреда. Пожалуйста, поверь.

Странно, но она поверила. Ее бешеное сердцебиение замедлилось.

– У меня есть дела, – сказал он, – поэтому я должен на какое-то время оставить тебя здесь связанной. Я прошу прощения за это, но так будет лучше. – Его голос приблизился. – Однако мне нужно связать тебе руки.

– Нет!

Он проигнорировал ее слова, обернул чем-то на уровне локтей и завязал. Затем он ушел. Было слышно, как открылась и закрылась дверь.

Теперь она была одна.

Крессида не знала, благодарить ли небо или дать выход гневу. Этот негодяй украл ее, нарушил ее планы и теперь оставил здесь связанную, с завязанными глазами. Она подняла руки, чтобы стащить повязку, и поняла, зачем он связал ей руки, – их невозможно было поднять до глаз.

Женщина повертела головой на подушке, но не смогла сдвинуть повязку. Она была завязана на затылке поверх волос; шпильки, державшие прическу, зарывались глубже и причиняли боль при каждом движении.

– Чтоб тебе удавиться! – пробормотала Крессида, обращаясь к отсутствующему негодяю. Если ей повезет, его поймают, и он попляшет на виселице.

Представив эту картину, она подумала, что пока ее обидчик не заслужил смерти. У него была причина надеть на нее повязку, чтобы она не увидела, где находится. И поэтому ему не придется убивать ее. Так ли это?

Была теплая летняя ночь, но по телу Крессиды пробежал холодок, и под повязкой потекли слезы.

Трис сбежал вниз по лестнице и обнаружил, что Карадок Лайн ждет его в гостиной, попивая бренди. Кэри, крепкий красавец блондин, обычно восхищался выдумками Триса и его чувством юмора. Сейчас он не одобрял Триса.

– Я не мог отпустить ее с Крофтоном, – объяснил Трис.

– Допустим, что нет, но зачем ее связывать?

Трис схватил графин и налил себе бренди. Контрабандного бренди. Награда за другую проказу, которая прошла куда более гладко.

– Пусть лучше она свободно бродила бы по дому или сбежала?

– Ты мог ей все объяснить… – Тут Кэри сделал гримасу. – Наверное, нет.

– Пока рано. Она остается здесь, а нам нужно ограбить еще одну карету.

– Ты же сказал, что и одной достаточно.

– Нет, если хорошо подумать. Крофтон, черт бы его побрал, вряд ли пожалуется ближайшему судье. – Трис осушил стакан. – Пойдем.

– Если мы делаем это снова, можно, теперь я ограблю карету?

– Нет. Это привилегия старшего по званию.

– Зануда!

Они вышили из комнаты, продолжая спорить, и направились в конюшню за свежими лошадьми.

– Мне подойдет одежда Ворона, – спорил Кэри.

– А сколько времени уйдет на то, чтобы покрасить твои волосы и прицепить эти чертовы бороду и усы? – Трис потрогал бороду и заметил, что с одной стороны она отклеилась. – Черт бы побрал эту неблагодарную гарпию!

Пока конюх готовил свежих лошадей, Трис приладил бороду на место с помощью липкого отвара. Затем все трое снова отправились «играть в разбойников».

Крессида наконец поняла, почему ее тюрьма казалась такой жуткой. Здесь не было часов. Она привыкла к часам в своей спальне. Изредка она слышала, как они бьют – полчаса, час, но здесь стояла мертвая тишина, слышалось лишь ее собственное дыхание. Что же будет, когда разбойник вернется?

Женщина отправилась в путешествие, готовая к ужасным вещам, но не к этому! Она обещала отдаться Крофтону, но у нее был план, как избежать этого, – план, который теперь сорвался, черт бы побрал Ле Корбо!

Крессиде стало казаться, что от пережитого страха она обезумела.

Приехав в Лондон, она часто писала друзьям в Мэтлок, забавляя их своими наблюдениями о столице и светском обществе. Какая жалость, что она не сможет написать об этом приключении!

Ей в голову приходили остроумные фразы о Ле Корбо и людях из высшего общества. Никто из них не обратил внимания на прибытие Крессиды Мэндевилл. Но ее заметят, если об этом скандале станет известно!

Крессида, в общем, не испытывала неудобства, но была в ярости оттого, как эти люди обращались с ней. Руки были связаны ее подвязками, и она подозревала, что ноги связаны ее дорогими шелковыми чулками. Их снял мужчина, мерзавец!

«Мерзавец с носом цвета мальвазии» – эту фразу она позаимствовала у Шекспира, считая, что у ее похитителя и в самом деле распухший красный нос пьяницы.

Как странно, что человек может быть разочарован, напуган и разозлен одновременно.

Крессида стала обдумывать свои действия. Она должна убежать от похитителя, продолжить путь в Стокли-Мэнор и завершить свою миссию…

Она не заметила, как заснула, измученная последними событиями.

Ее разбудили какие-то звуки, словно что-то двигали. Если бы она могла видеть! По тусклому свету по краям повязки она поняла, что в комнате горит свеча.

Он вернулся! У Крессиды по коже побежали мурашки.

Вода… Плеск… Видимо, он моется. Неужели подлый насильник решил вымыться перед тем, как напасть на нее? Это казалось невероятным.

Звук льющейся воды пробудил в ней жажду. В горле у нее пересохло, она почти задыхалась.

– Можно мне попить? – выдавила Крессида. Все звуки затихли.

– Я думал, ты спишь. Подожди минуту.

Снова послышался звук льющейся воды, раздались шаги. Крессида вздрогнула, почувствовав прикосновение к своему лицу.

– Вода, – сказал похититель, видимо, чтобы рассеять ее страхи. Какой странный злодей!

Она не сопротивлялась, когда мужчина просунул под ее спину руку и приподнял. Холодное стекло прижалось к ее нижней губе, и женщина стала пить. Благословенная вода наполнила ее рот. Она глотала воду, он лил. Это получалось так ловко, как будто они долго практиковались… Но вот он наклонил стакан слишком быстро, или она проглотила воду слишком медленно – и закашлялась, захлебнувшись.

– Извини.

Крессида чувствовала, как он смахивает капли с ее подбородка. Снова ее окутал сильный запах сандалового дерева. Наверное, это от мыла, которым он только что мыл руки.

Запах мыла, прикосновение его пальцев к ее щеке. Она ощущала его близость. Но хотела бы и видеть его! Увидеть злодея с носом цвета мальвазии.

Он аккуратно опустил ее голову на подушку. Она могла представить себе, как лежит со сбившейся прической, в смятом платье, без чулок. Какой ужас!

Мужчина ушел в глубину комнаты, и Крессида услышала странный звук. Что-то тихо отрывали. Раздалось сдавленное ругательство.

Фальшивая борода и усы! Он снимал их с лица! Интересно, как он будет выглядеть без них? Знает ли она этого человека? Последние несколько месяцев она жила среди людей светского общества. Если она действительно узнает его, то не должна подать виду! А вдруг он узнает ее?

Это станет катастрофой. Крессида была дочерью Артура Мэндевилла, мелкого набоба. Она сомневалась, что свет вообще заметил ее приезд. Впрочем, вряд ли человек, отчаявшийся настолько, что решил стать разбойником, танцует на лондонских балах.

Опять льется вода. Что-то стукнуло – наверное, это его башмаки. Слух девушки был так обострен, что она слышала, как он идет босиком к своей постели.

Сейчас это произойдет… Сопротивление бесполезно, но она все равно будет бороться. Когда рука мужчины дотронулась до ее ноги, она отпрянула. Что-то холодное коснулось ее лодыжки, раздался треск.

Внезапно ноги освободились от пут, и Крессида оттолкнула от себя злодея.

– Не бойся!

– Почему? Ты же преступник!

– Но более галантный, чем твой Крофтон.

Она поняла, что он отошел от кровати, и немного успокоилась.

– Знаешь, по-моему, ты не хотела ехать с лордом Крофтоном.

– Нет, хотела. – Крессида собралась попросить, чтобы он снял с нее повязку, затем передумала. Будет лучше для нее, если она не увидит его лица.

Вдруг кровать у ее ног прогнулась под весом мужчины. Она отодвинулась.

– Что заставило тебя ехать с Крофтоном?

– Сэр, это не ваше дело. Теперь развяжите меня, пожалуйста.

– Думаешь, он все еще ждет тебя у дороги?

Эта насмешка больно кольнула ее самолюбие. Она действительно так думала, хотя это и смешно.

– Конечно, нет. Можете отвезти меня в Стокли-Мэнор.

– Где буду арестован?

– Оставьте меня невдалеке от поместья. И оттуда я сама доберусь.

– Не сомневаюсь.

Через секунду он спросил:

– Кто ты?

Ей казалось, он считает ее девицей легкого поведения, тогда почему спрашивает? Как она должна ответить, чтобы ее отпустили? Многое в ее жизни зависело от того, попадет ли она в Стокли-Мэнор.

Кажется, он думает, что спас ее от Крофтона. Значит, он отпустит ее только в том случае, если поверит, что она проститутка.

– Кто я, сэр? – ответила она как можно более смелым тоном. – Ваша пленница и шлюха Крофтона.

Мужчина придвинулся ближе. О Боже. Он ложится… Просто лежит рядом с ней, не трогая ее… Вот его рука провела по ее платью. Крессида дернулась, но тут же подавила протест. Вероятно, шлюха не стала бы сопротивляться.

Почувствует ли он, как отчаянно бьется ее сердце?

Рука снова погладила ее, легко коснулась груди, затем шеи, заставив девушку задержать дыхание. Крессида напряглась. Ее охватило отчаяние.

– Я не причиню тебе вреда, моя красавица, но если ты готова служить Крофтону, почему бы не услужить мне сегодня ночью?

Внезапно он прижался к ней всем телом – горячий, сильный.

– Нет! – закричала она, неловко пытаясь отбиться с помощью связанных рук и ног, запутавшихся в юбке.

Мужчина поймал ее руку, и она почувствовала, как его губы коснулись ее пальцев. Он целует ей руку?

– Почему нет? – У него такой спокойный голос, как будто она вовсе не сопротивлялась. – Я заплачу тебе твою обычную цену. Хочешь, заплачу вдвое больше.

Как отреагировала бы шлюха?

– Я стою очень дорого.

– Я богат и могу выбирать себе забавы.

– И я выбираю. Я не иду с каждым, у кого в карманах гинеи.

Он рассмеялся.

– Я не каждый, милая нимфа. Знаешь, мне никогда не отказывала шлюха.

Тут она поняла свою ошибку. Конечно же, шлюхи никогда не отказывают мужчинам с гинеями в кармане.

Крессида отправилась в это путешествие, пообещав Крофтону стать его любовницей, только потому, что верила – ей удастся избежать этого. И вот она, беззащитная, во власти другого мерзкого злодея.

Должна ли она уступить ему ради освобождения? От этой мысли девушка похолодела. Однако она позволит ему, если не будет другого выхода. Но ведь он обнаружит, что она девственница, и поймет ее обман.

Что-то легко коснулось ее губ, и она откинула голову, чтобы увернуться. Его руки обхватили ее голову, его губы прижались к ее губам.