Текст книги "Безумный экстаз"

– Как твои пальцы? – спросил Этан. – Не обморожены?

– Нет.

– А скула?

– Все в порядке.

– Китти расспрашивала меня о синяке, пришлось сказать, что в пути ты закатила истерику и я был вынужден успокоить тебя.

– Эта басня недалека от истины. Этан кивнул:

– Нам надо поговорить еще о многом, чтобы у тебя был шанс уцелеть.

– Не понимаю, почему для вас это так важно. Этан понял, что пора прояснить ситуацию и избавиться от лишних расспросов.

– Мне все равно, – сообщил он, – но я пообещал твоему приятелю позаботиться о тебе. Конечно, причина не слишком важная, но тебе она поможет. На твоем месте я не стал бы требовать подробностей. – Он проследил, как губы Мишель сжались, подавляя вздох и дрожь. Налив в кружку чай, Этан отнес его к постели. – Похоже, тебе не мешает согреться изнутри.

Этан не знал, зачем делает это. Вероятно, потому, что Мишель выглядела такой жалкой, свернувшись под одеялом и прижавшись к спинке кровати. В ее широко расставленных темно-зеленых глазах застыл ужас, рот сжался. Тонкие брови, изящными дугами поднимающиеся над глазами, сходились по мере того, как Мишель погружалась в мысли. Но все чаще внимание Этана приковывали ее волосы. Каштаново-медные пряди больше не были упрятаны в аккуратный пучок на затылке, их не портил вид торчащих карандашей. Эти великолепные волосы были не просто густыми и шелковистыми, но выбивались из-под шпилек длинными локонами. Сейчас черты ее лица казались более тонкими, а кожа – более светлой в рамке волос чудесного оттенка.

Этан наблюдал, как Мишель греет ладони, обхватив кружку, а затем осторожно пробует ее содержимое. Вернувшись к столу, Этан принялся за толстый ломоть вишневого пирога.

– Будем считать, что я сбежал от тебя четыре года назад.

– Почему вы сбежали?

– Ты оказалась ворчуньей, и потом, я терпеть не могу сидеть на привязи.

Еле заметная улыбка тронула ее губы.

– Вижу, мы вновь не слишком отдалимся от истины. Увидев ямочки в уголках ее рта, Этан почувствовал, как что-то сжалось у него в груди. Неудивительно, что Мишель привыкла так крепко сжимать губы в задумчивости – своей улыбкой она могла свести с ума любого мужчину.

– Ты сказала Хэппи, что вы с Дрю были помолвлены. Естественно, ты была знакома с его коллегами, хотя и не считала их близкими друзьями. – Краткого напоминания о погибших товарищах хватило, чтобы прогнать с лица Мишель улыбку. – По-моему, нам следует объяснить, что мы прожили вместе всего несколько месяцев – скажем, с марта по июль 1871 года.

– Где же мы познакомились?

– В Нью-Йорке. В то время я бывал там. А ты?

Мишель кивнула:

– Я всегда там жила.

Они принялись обмениваться сведениями. Мишель обдумала, стоит ли лгать – ей не нравилось, что Этану станут известны подробности ее жизни, пусть даже самые незначительные, – но отказалась от этой мысли. Безопасность заключалась в истине. Если сведения будут достоверными, впоследствии ее вряд ли застанут врасплох. Они назвали друг другу даты своего рождения. Мишель недавно исполнилось двадцати три года, Этану – тридцать один. У него не было родственников, Мишель же выросла в большой семье. Она закончила университет. Этан рассказал ей то же самое, что Хьюстону и остальным: он закончил восемь классов и с тех пор продолжал образование самостоятельно. Этан не мог позволить себе роскошь делиться истиной. Ему следовало повторять ту же самую историю, которую он рассказывал всем прочим. В основном эта задача не представляла труда. Обмен сведениями с Мишель было хорошим упражнением для ума.

– Сколько времени мы были знакомы до свадьбы? – спросила Мишель.

– Всего неделю. Ты тогда еще училась в университете. Это случилось скоропалительно.

– Я не совершаю необдуманных поступков.

Этан пристально взглянул на нее, прикрыв глаза густыми ресницами.

– Я тоже.

– Тогда почему же мы… – Мишель осеклась и затаила дыхание, когда Этан отставил пустую тарелку и поднялся. Легкими, быстрыми шагами, выдающими уверенность и целеустремленность, он подошел к ней; его намерения не вызывали сомнений. У кровати он уперся коленом в матрас возле бедра Мишель и склонился над ней, опираясь на спинку кровати над ее плечом. Он нагнул голову и приник к ее рту. Его решимость была неукротимой, порыв – не терпеливым и жадным.

Его губы оказались сладкими, они источали слабый привкус вишен и чая. Повинуясь его движению, губы Мишель приоткрылись. Его язык дразнил нежную внутреннюю поверхность верхней губы, пробегал по зубам. Этан прижался к ее губам сильнее, заставляя приоткрыть рот. Его губы дразнили и властвовали. Мишель коснулась их языком, отвечая на поцелуй, принимая вызов, и застонала от наслаждения.

Этан отстранился, прерывая поцелуй. Выпрямившись, он сделал шаг от постели. Черные, расширенные зрачки не отрывались от Мишель.

– Вот почему, – мрачно произнес он, – мы не могли удержаться.

Мишель побледнела.

– Поскольку мы решили не уклоняться от истины… – Его голос оборвался, едва он заметил отражение мыслей Мишель на ее лице. Она не сводила с него глаз, крепко обхватив ладонями кружку, и хмурилась, сжав припухшие губы. Неужели она станет отрицать то, с каким желанием приняла поцелуй? Неужели откажется признать, что их влечет друг к другу?

– Пожалуй, вам больше не следует прикасаться ко мне, – наконец произнесла она. – Я не люблю вас, и незачем ждать, что когда-нибудь полюблю. Сейчас я ненавижу даже себя. Мне кажется, я предала самое дорогое, в том числе себя.

– Наши чувства взаимны. – Этан вернулся к креслу, но не сел. Он допил чай, поморщившись от резкого перехода к остывшей жидкости от медового тепла губ Мишель. – Я вернусь через несколько минут. Здесь у Ди есть ванна.

– Ванна… – Мишель задумалась. – Я бы хотела помыться.

– Сейчас моя очередь, – возразил Этан. – Но если хочешь, можешь помыться после меня.

Мишель еще долго смотрела на дверь, затворившуюся за Этаном, понимая, что будет благоразумнее помнить: ее защитник отнюдь не благородный рыцарь. Мишель провела по губам кончиком пальца, ощущая припухлость, вызванную долгим, чувственным поцелуем Этана. Губы еще подрагивали от ощущения привкуса чужого рта.

Heт, решила Мишель, Этану Стоуну чужды благородство и любезность. Это хищник, одержимый охотничьим азартом, действующий только в личных интересах. Мишель задумалась о том, сколько времени ей удастся прожить теперь, когда Этан избрал ее добычей.

Этан оказался верен своему слову и через несколько минут вернулся с большой медной ванной. Он поставил ее поближе к печке, там, где пол не был покрыт ковром. Китти сновала из коридора в комнату, непрестанно болтая и помогая наполнять ванну дымящейся водой из кухни.

– Вот так, – произнес Этан, расстегивая рубашку. – Может, заберешь мою одежду и отдашь постирать Лотти? Я заплачу ей.

Китти подмигнула Мишель:

– Лотти только в радость стирать для него.

– Как любезно с ее стороны! – слабо отозвалась Мишель. Она боролась с безудержным желанием нырнуть под одеяло, едва Этан начал раздеваться. Нисколько не стесняясь, не принимая в расчет ее чувства, он снял серый фланелевый костюм и рубашку с вязаными манжетами. Когда он принялся за нижнюю рубашку, Мишель сделала вид, что увлеклась чаем. Но ей пришлось притворяться всего несколько минут. Случайно или намеренно внимание Китти, которая стояла спиной к Этану, пока он раздевался, привлекло что-то на полу. Она нагнулась, обнаружила, что это всего лишь лужица воды, а когда поднялась, ее тело образовало надежную ширму для Этана.

От Этана не ускользнул облегченный вздох Мишель. Глядя поверх головы Китти он иронично усмехнулся, избавляясь от одежды и откладывая ее в сторону. Когда он улегся в ванну, Китти собрала одежду и направилась к двери.

– Похоже, ты уже пришла в себя» – обратилась она к Мишель. – Может, не стоит запирать дверь?

– Я позабочусь об этом, – заявил Этан. – Спасибо, Китти.

– Не стоит. – По пути к двери Китти заметила пристальный взгляд Мишель и усмехнулась, быстрым жестом указав на Этана. – Красавчик! – пробормотала она.

Мишель слабо улыбнулась.

– А ты не считаешь меня красавцем? – спросил Этан, когда они с Мишель остались одни.

– Вы же слышали.

– Китти милое существо, – заметил Этан, – и бесхитростное. Послушай, надо запереть дверь. Почему бы тебе не накрыться одеялами с головой, пока я встаю?

Тонкие брови Мишель вопросительно приподнялись.

– Значит, у вас нет желания красоваться нагишом, если рядом нет Китти?

Этан пожал плечами:

– Ну, как знаешь. Я просто заботился о тебе. Мишель крепко зажмурилась, когда Этан схватился обеими руками за борта ванны и начал подниматься.

– Нет, подождите! Ключ лежит в кармане ваших брюк, а брюки унесла Китти!

Ее стремительно вылетевшие слова были встречены молчанием. Прошло несколько секунд, прежде чем плеск воды о стенки ванны подсказал Мишель, что Этан снова опустился. Мишель боязливо приоткрыла глаза и с изумлением заметила, что лицо Этана покрыто смущенным румянцем.

– Простите. – Мишель поднесла чашку ко рту, чтобы скрыть злорадную улыбку. – Мне казалось, вам не стоит напрасно прерывать купание. Вы и сами поняли бы, что ключа здесь нет, а к тому времени успели закапать весь пол.

Этан недовольно взглянул на нее:

– Про ключ ты могла бы сказать пораньше, пока Китти не ушла.

– Могла бы, – кивнула Мишель. – Честно говоря, у меня нет ни малейшего желания сбегать отсюда в вашей ночной рубашке. Если мне неудобно ходить в ней даже по комнате, как же я переступлю порог?

Этан был не склонен безгранично доверять Мишель, но, по-видимому, она на время образумилась. Он нашарил рядом с ванной мыло и намылился.

– Ты должна знать, что только несколько человек считают нас мужем и женой. Хьюстон, Джейк, Оби, Бен и Хэппи поверили в нашу басню. Твоя безопасность зависит от того, будут ли они по-прежнему верить ей. Ди тоже все знает. Она пробыла любовницей Хьюстона уже три года и знает все, что происходит с нами. Так что помни об этом.

– А Китти?

– Не знаю, что сказал ей Оби. Помню только, что я наговорил ей. Как и все остальные, кто работает на Ди, Китти считает, что ты подписала контракт – Ди наняла тебя для работы в салуне. Ты ведь играешь на пианино?

– По настоянию отца.

– Поешь?

– По настоянию матери, – нехотя произнесла Мишель.

– И что же?

– Я брала уроки напрасно – оказалось, мне медведь на ухо наступил.

– Чудесно! Может, ты умеешь делать обычную женскую работу?

– Не понимаю, к чему такие оскорбления. По-вашему, только мужчины могут и должны быть репортерами?

Этан не хотел спорить:

– Забудь, что я говорил. Не важно, даже если ты не умеешь играть, петь или танцевать…

– Я не говорила, что не умею танцевать, – спокойно прервала Мишель.

Этан бросил в ее сторону недоверчивый взгляд:

– Значит, умеешь?

– Вы же сказали, что это не важно.

– Так ты умеешь танцевать? – спросил он вновь сквозь стиснутые зубы.

– Да. И довольно хорошо.

– Тогда все в порядке. Поэтому Ди и наняла тебя. Надеюсь, ты и вправду умеешь танцевать.

– Об этом вам никогда не узнать. Я не стану танцевать в этом салуне.

Этан пропустил ее возражение мимо ушей. Он не знал еще, позволит ли своей пленнице танцевать для остальных, но если бы понадобилось, он сумел бы ее заставить – нет ничего проще.

– Ди наняла тебя, чтобы развлекать посетителей. Ты прочла объявление в «Кроникл».

– В «Кроникл»? Думаете, это удачная мысль? Я же чувствую, что вы насмехаетесь!

Этан прервал ее нетерпеливым движением руки. Мыло выскользнуло из ладони, и Этан принялся нашаривать его под водой.

– Ди оплатила поездку из Нью-Йорка. Снегопад заставил тебя задержаться на станции Стилуотер, и мы наткнулись на тебя, разыскивая Хэппи.

– Если я явилась сюда, чтобы развлекать посетителей, при чем тут вы?

Этана подмывало ответить: «При том, что придется развлекать и меня» – но здравый смысл возобладал.

– Может, стоит снова поцеловать тебя? Воспоминания заставили Мишель вспыхнуть.

– А, так вот в чем причина!

– Пока все будут считать тебя моей подругой, тебя не станут особенно беспокоить.

– Особенно?

– Здесь не Нью-Йорк, – напомнил Этан. – Прежде всего это прииск. В Мэдисоне всего семьдесят женщин, из них все незамужние либо моложе шестнадцати лет, либо уже работают в одном из салунов. Мужчины будут помнить, что ты моя любовница, но это ненадолго остановит их. Тебе придется выносить поддразнивания и щипки. И время от времени – шлепки по мягкому месту.

Мишель состроила гримаску.

– Мне было бы безопаснее стать вашей женой. Этан задумался. Он никогда не попросил бы об атом, если бы Мишель сама не начала разговор.

– Значит, ты согласна?

– Нет! – Она отставила кружку и подтянула колени к груди. – Конечно, нет! Пока Хьюстон и остальные считают, что мы женаты, они оставят меня в покое. Я знаю, что их мне надо опасаться больше остальных. Я попробую привыкнуть к шлепкам.

– Придется привыкнуть. Я не собираюсь пристреливать каждого, кто прикоснется к тебе. – Прежде чем Мишель смогла ответить. Этан протянул ей мыло. – Может, потрешь мне спину?

– Идите к черту!

Он пожал плечами и отвернулся, чтобы Мишель не заметила его улыбку. Еле слышно насвистывая, Этан закончил купание, взял принесенное Китти полотенце, обернул его вокруг талии и поднялся из ванны. Мишель старательно отворачивалась.

– Можешь повернуться. Я выгляжу вполне прилично. «У нас совершенно разные понятия о приличиях», – подумала Мишель, повернувшись к Этану. Он использовал полотенце для прикрытия, а не вытирался им. Крупные капли воды скатывались с концов его темных волос на плечи. Вода поблескивала на руках и груди, полотенце промокло и плотно облегало узкие бедра. Этан повернулся, прошел к комоду, и Мишель оглядела его длинную спину. Полотенце обрисовало форму ягодиц и верхней части сильных бедер. Мишель вспомнила последние слова Китти: Этан Стоун действительно был красивым мужчиной.

В зеркале над комодом Этан наблюдал за реакцией Мишель. Видя, как блестят темно-зеленые глаза, забавляясь ее непреодолимым любопытством, Этан с трудом мог вспомнить женщину из отдела новостей «Кроникл» – женщину, которая выглядела такой же твердой, как ее накрахмаленная блузка, строгой, как линии юбки, серьезной, как сжатые губы. Сейчас вид Мишель вызвал у Этана ответную реакцию.

Он рывком открыл верхний ящик комода, намереваясь отвлечься от мыслей, вызванных Мэри-Мишель Деннехи.

– Теперь можешь выкупаться. Я оденусь и пойду вниз, выпить, – «притом несколько стаканов», – добавил Этан мысленно. Он нашел подштанники и торопливо натянул их, не снимая полотенца, а затем бросил полотенце на постель. – Если разложить его возле печки, к тому времени как ты вымоешься, оно высохнет.

По-прежнему стоя спиной к Мишель, он перерыл остальные ящики, выудил чистые джинсы, темно-синюю фланелевую рубашку и толстые шерстяные носки. Он не присел, пока не понадобилось натянуть сапоги, и мигом справился с ними. Дважды проведя по мокрым волосам гребенкой, он пригладил их рукой и выбежал из комнаты, словно за ним гналось племя индейцев-сиу.

В его отсутствие Мишель не теряла времени. Заперев дверь на жалкий крючок и засов, она торопливо сбросила ночную рубашку Этана и погрузилась в ванну. Вода уже успела остыть, но Мишель не сетовала – купание все равно принесло ей облегчение.

Она вымыла голову, воспользовавшись ведром воды, которое оставила Китти, чтобы ополаскиваться. Когда вода стала слишком холодной, Мишель вышла из ванны и завернулась в теплое полотенце. Гребенка Этана еще лежала на комоде. Мишель присела на край постели и принялась расчесывать спутанные волосы, продвигаясь по дюйму от кончиков к корням. Удовлетворенная плодами своего труда, она встала на колени возле печки, чтобы высушить волосы. Завернувшись в полотенце, она водила гребнем по волосам, погруженная в размышления, когда дверь комнаты распахнулась от удара ноги Этана.

– Не смей больше запираться от меня!

Глава 4

Мишель чуть не обожглась о раскаленную дверцу печки, отшатнувшись от разъяренного Этана.

– Вы могли бы постучать, и я открыла бы вам. Этан бросил мимолетный взгляд на окно. Мишель была готова поверить, что он ей привиделся. Она поняла, чем вызван этот взгляд, поняла, о чем думает Этан.

– Я заперла дверь не для того, чтобы задержать вас и ускользнуть через окно, – объяснила она и поплотнее запахнула полотенце на груди. – Я уже говорила, что не убегу в вашей ночной рубашке – в таком виде мне просто некуда бежать.

Она тут же пожалела, что привлекла внимание к своей одежде или, вернее, к ее нехватке. Горящие холодной яростью глаза Этана немедленно обратились на нее. Мишель чувствовала, как Этан разглядывает колечки ее влажных волос, обнаженные плечи, округлое бедро под полотенцем. Его взгляд скользил, ни на чем не задерживаясь: равное внимание было уделено и длинным ногам Мишель, и каплям воды во впадине под горлом, и очертаниям груди.

– Не смей запираться от меня. – Его голос прозвучал холодно, резко и отчетливо.

Мишель ощутила, как ее руки и ноги покрываются «гусиной кожей». Этан требовал послушания. Несмотря на непреодолимое желание, Мишель не могла даже отвернуться.

– Не смей никогда, – повторил Этан, подождал ответа и, когда заметил короткий, неохотный кивок Мишель, отвел глаза. – Тебе придется одеться. У нас гости.

В эту минуту Хьюстон шагнул в комнату.

– Насколько я вижу, – произнес он, – Мишель одета самым подобающим образом. – Взгляд его черных глаз прошелся по изгибам ее тела, с головы до ног, и, казалось, Хьюстон более чем заинтригован нежным румянцем, вспыхнувшим в ответ на его взгляд. Любезная улыбка не сочеталась с жадным и бесцеремонным разглядыванием.

– Ей понадобится всего минута, – возразил Этан, шагнув в сторону и загораживая собой Мишель.

Из коридора послышался приятный женский голос.

– О, Этан, послушать тебя, так она воплощенная скромность. – Детра Келли увидела Мишель, съежившуюся у печки со скрещенными на груди руками, и изменила мнение. – Возможно, ты прав.

Мишель гадала, отражается ли на ее лице хоть толика унижения, которое она ощущала. Собрав остатки достоинства, она спокойно произнесла:

– У меня свои правила.

Этан и Хьюстон одновременно ухмыльнулись, но Детра нахмурилась.

– Тебе придется привыкнуть, что мужчины разглядывают тебя в упор, притом куда пристальнее, чем эти двое.

Мишель сочла за лучшее промолчать. Она рассматривала Детру, уже понимая, что от нее нечего ждать помощи.

Ди Келли была дюйма на два ниже ростом, чем Мишель, ее голова не доходила до плеча Этана. Но ее стройная фигура и горделивая осанка создавали впечатление высокого роста. Детра держалась уверенно, слегка вздернув маленький подбородок и взглядом удерживая посторонних на расстоянии. Ее волосы, собранные в шиньон, казались более темными и блестящими по сравнению с алебастровой кожей. Темно-синие глаза приковывали внимание к лицу. Пухлые губы слегка приоткрывались, когда она улыбалась. Мягко округленные скулы и подбородок образовывали классический овал лица. Золотые серьги покачивались в ушах, касаясь стройной шеи.

Хьюстон обнял Ди за плечи и слегка прижал к себе.

– Вряд ли кто-нибудь из мужчин способен смотреть пристальнее, чем мы, Ди.

Улыбка не отразилась в ее глазах – женщина явно была раздражена. В объятии Хьюстона она почувствовала предостережение и, совладав с раздражением и ревностью, произнесла:

– Должно быть, ты прав.

«И все-таки ей ни к чему разыгрывать девственницу. Ведь она жена Этана, а это мое предостережение», – подумала Ди. – Вы говорили, что она будет работать в салуне? Верно? Этан сказал, она умеет танцевать.

– Я еще не решил, стоит ли разрешать ей, – заметил Этан. Он вспомнил, как прежде Мишель наотрез отказалась танцевать в салуне, но теперь делал вид, что это его решение.

Мишель не возражала, слушая, как эти трое беседуют о ней, словно ее нет в комнате. Этан, Хьюстон и Ди разговорились и отвлеклись от нее. Мишель дотянулась до ночной рубашки, сброшенной на спинку кресла, и надела ее через голову поверх полотенца. Просунув голову в воротник, она поняла, что вновь привлекла к себе взгляды.

– Прошу вас, не обращайте на меня внимания, – резко произнесла она, делая невинный жест руками. – Можете продолжать решать мою судьбу. С тех пор как я встретилась с Этаном в поезде, у меня не было возможности сказать ни слова в…

– Ты и без того наболтала чертовски много, – осадил ее Этан.

– За четыре года ты совсем не изменился, – заметила Мишель, одарив Этана мгновенной, неискренней улыбкой. – Я вполне могла бы прожить, считая тебя мертвым. – Мишель встала и направилась к постели. Уселась на край и подтянула одеяло, укрывая обнаженные щиколотки и ступни. Несколькими осторожными движениями она избавилась от влажного полотенца. – По правде говоря, я была бы только рада узнать, что ты мертв.

После долгого напряженного молчания по комнате разнесся мягкий смех Ди.

– Боже мой, – покачала она головой, – о чем ты думал, когда решил жениться на ней, Этан?

Ей ответил Хьюстон:

– Мне казалось, даже ты это поймешь, Ди.

Этан усмехнулся. Изогнув губы, он взглядом напомнил Мишель о недавнем поцелуе.

– Вот именно.

Мишель вздернула голову и прищурилась, сдерживая гнев. С величайшим трудом ей это удалось.

Детра выскользнула из-под руки Хьюстона.

– Не знаю, найдется ли в моем гардеробе что-нибудь для нее, – иронически заметила она. – Может, Китти одолжит ей одежду?

– Вещи Китти для нее будут слишком велики, – возразил Хьюстон. – А у твоих платьев придется только отпустить подолы.

– Ничего отпускать я не стану, – отрезала Ди, едва сдерживая гнев. – Если ей нужна одежда, пусть подгоняет ее по себе.

– Спрячь коготки, Ди, – приказал Хьюстон. – Не знаю, что это ты вспылила, но тебе придется смириться. Этан не желает, чтобы его жена оставалась здесь, его жена тоже не рада этому. Никто не в восторге, но тут уж ничего не поделаешь.

Ди отозвалась резким шепотом на выговор, сделанный ей в присутствии чужих людей. Бросив в сторону Мишель последний ледяной взгляд, она круто повернулась и покинула комнату. Ее юбки раскачивались в такт движениям бедер, тафта и шелк громко шуршали, и, если не считать бренчащего внизу пианино, этот шорох был единственным звуком в тишине комнаты.

Хьюстон покачал головой, размышляя над поступком Ди.

– Похоже, она слишком долго была одна, – наконец вымолвил он. – Она нуждается во внимании – как и твоя подружка.

Мишель в ярости вскинула голову: – Я больше не его подружка! Этан мрачно усмехнулся.

– Должно быть, и я отсутствовал слишком долго, – заметил он.

– Пожалуй, да. – Хьюстон попрощался с Мишель, приподнимая двумя пальцами воображаемую шляпу, и хлопнул Этана по спине. По пути он осмотрел замок. – Завтра велю починить его. А сегодня не тревожься – даже Хэппи нашел себе подружку на ночь. – Хьюстон вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Мишель выждала, пока затихнут в коридоре шаги Хьюстона.

– Не знаю, что я презираю сильнее – вас или вашу отвратительную ухмылку, – заметила она и проговорила, подражая манере Хьюстона: – «Твоей подружке не помешает внимание». – Мишель метнула в Этана разъяренный взгляд. – И вы ответили ему таким же покровительственным тоном. Неужели все мужчины похожи на вас или мне просто не повезло? Откровенно говоря, в тот момент мне показалось, что вы оба ведете себя, как… – Она внезапно остановилась, поняв, что зашла слишком далеко.

– Как кто? – поторопил ее Этан.

– Не важно. – Мишель завозилась на постели, отодвигаясь подальше от Этана. – Для вас будет достаточно знать, что я терпеть не могу подобного обращения.

Этан расстегнул пояс с кобурой и повесил его на гвоздь за дверью. Осмотрев засов, он задумался, сможет ли вновь починить его, и понял, что любые попытки будут безнадежными. Усевшись в малиновое кресло, он вытянул перед собой длинные ноги, скрестив их.

– Раз уж мы заговорили о пристрастиях, – с пугающим спокойствием начал он, – я расскажу тебе, чего я не только терпеть не могу, но и не допущу. Мы уже выяснили, что нельзя запираться от меня здесь или в любой другой комнате. Если дверь и была заперта, то только потому, что так решил я. Я не хочу слушать твои попреки в присутствии других людей. Это выглядит, словно я не способен справиться с тобой, а если остальные убедятся в этом, тебе будет о чем пожалеть. Ты осталась в живых только потому, что я сумел убедить напарников и пообещал им приструнить тебя. Что касается Хьюстона, держись от него подальше, иначе Детра выцарапает тебе глаза. Она так или иначе попытается, так что рядом с ней будь настороже.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Этан скептически усмехнулся и из-под опущенных ресниц проследил, как Мишель хочет изобразить на лице невинное выражение.

– Разве ты не слышала, что сказала Ди?

– Слышала, разумеется. Я почувствовала враждебность, едва она вошла сюда. Но не понимаю, чем я ее обидела.

Голос Этана превратился в хриплый, нетерпеливый шепот.

– Неужели репортеры могут быть такими наивными? Я думал, ты уже давно поумнела.

– Я совсем не наивна!

– Сомневаюсь. Ди рассердилась потому, что заметила твой интерес к Хьюстону.

– Вот именно, – торжествующе подхватила Мишель, – именно этого я и не поняла. Что вы имели в виду, приказывая мне держаться от него подальше? Хьюстон кажется мне таким же отвратительным, как вы.

Этан уставился на ее губы, взглядом напоминая о недавнем поцелуе, и вскоре заметил виноватое выражение на лице Мишель.

– В общем, я предупредил тебя – держись от него подальше.

Это было не просто предупреждение, а приказ. Мишель предпочла не объяснять Этану, собирается ли она выполнять его.

– Вы застали меня врасплох, – напомнила она. – Если бы вы постучали, у меня хватило бы времени одеться.

– Я стучал. Несколько раз.

Мишель нахмурилась, пытаясь припомнить, чем она занималась в то время, как распахнулась дверь. Она расчесывала волосы, погрузившись в размышления.

– Я не слышала, – она прикусила нижнюю губу, – и я не собиралась цепляться за Хьюстона.

Этан понял, что Мишель сказала правду. Как и Детра, он ясно видел, что интерес проявлял только сам Хьюстон. Это грозило неприятностями, а если Мишель пойдет навстречу Хьюстону, неприятностей следует ждать наверняка.

– Можно мне взять гребень? – спросила Мишель, указывая на пол у ног Этана. Он нагнулся и бросил гребень на постель. Мишель поймала его и принялась расчесывать волосы. – Сколько вы будете держать меня здесь?

– Столько, сколько понадобится, – отозвался Этан и, глядя, как ее пальцы перебирают влажные пряди, с трудом поборол искушение сказать правду: «Сколько захочу».

– Как это?

– Не знаю.

– Несколько дней? Недель?

Этан покачал головой и беспечно произнес:

– Месяцы, годы или всю жизнь. Как получится.

– Как получится? От чего это зависит?

– От того, сколько ты проживешь. – Этан наклонился вперед и положил руки на колени. – Или от того, сумеешь ли ты убедить нас, что никого не выдашь.

Размеренные движения ее руки, расчесывающей влажные каштановые кудри, приостановились. Интересно, чем можно их убедить, задумалась она. Это по плечу только талантливой актрисе. Ее мысли сразу же приняли иное направление. Единственной актрисой, которую знала Мишель, была Кэти Дакота, жена Логана Маршалла. В свою очередь, это напомнило Мишель о самом издателе, а затем – о газете «Кроникл». По непонятной причине она вновь уставилась в лицо Этана Стоуна, пытаясь вспомнить, где видела его раньше.

Хотя Этан не знал, какой оборот приняли ее мысли и чем вызван этот пристальный взгляд, он понял, о чем вспоминает Мишель. Рассеянным движением он потер верхнюю губу – как делал, когда носил усы. Осознав свой жест, он застыл, боясь выдать себя.

Он заерзал в кресле и перекинул одну ногу через подлокотник.

– Полагаю, утром Детра найдет для тебя какую-нибудь одежду, – произнес он, – Только тебе придется подогнать ее. Ты же слышала, Ди не станет этим заниматься.

– Я тоже ничего не стану делать. Я не умею шить.

– Неудивительно, – с сарказмом отозвался Этан. – Неужели мать ничему тебя не учила?

– Нет, учила, и многому. Просто я не стала учиться рукоделию.

– Должно быть, ты была слишком избалованной. Мишель привела в раздражение собственная внезапная улыбка. Ей не хотелось, чтобы Этан смешил ее.

– Это фамильная черта, – холодно объяснила она.

– Наряду с болтливостью и упрямством.

Мишель отвела взгляд, поражаясь столь откровенной оценке: казалось, Этан с легкостью читал ее мысли и насмехался над ней.

– Нет, болтливость и упрямство – мои собственные. – Она уловила проблеск улыбки на лице Этана, такой же ленивой, как его походка, тонкой, как его насмешки. Стараясь отвлечься, Мишель сделала вид, что с любопытством оглядывает комнату.

Прежде она не замечала, как здесь уютно: мебель темного дерева, ореха или вишни, простая и крепкая, лишенная затейливой резьбы – последнего штриха руки искусного мастера, но тем не менее удобная и надежная. Кроме кровати, комода и тумбочки у кровати, здесь помещались большое кресло, в котором расположился Этан, обитая такой же тканью банкетка, два плетеных стула у печки, шкаф, стол и умывальник. На мраморной доске умывальника стояли большой таз и кувшин. Единственное окно в комнате закрывали шторы в голубую и белую клетку. Стены оклеены обоями с изящными фиолетовыми цветами на кремовом фоне. Кроме зеркала над комодом и пояса с кобурой на гвозде у двери, на стенах ничего не висело. Там, где пол не был прикрыт ковром, он казался чистым, недавно вымытым. В сущности, вся комната выглядела опрятно. Припомнив, что кто-то из женщин стирает Этану белье, Мишель задумалась, кто убирает в комнате – сам Этан или кто-нибудь из девушек Ди, получающих плату за эту услугу.

Этан заметил, что Мишель оглядывает комнату, и пытался понять, о чем она думает.

– Полагаю, ты привыкла к другой обстановке.

Мишель помедлила с ответом.

– Да, дом, где я выросла, был совсем другим, – тихо сказала она, – но я привыкла к скромному жилью. – Она повернулась к Этану, ожидая увидеть его усмешку. Он не усмехался. Вероятно, не желал знать, что имеет в виду Мишель. Разумеется, ему не было дела до нее. – Меня будут искать, – напомнила она. – Коллеги из газеты, родственники. Вы подумали об этом?

– Подумал – когда понял, что придется взять тебя с собой.

– О чем это вы? Что вы сделали?

– Заставил свидетелей, которые видели, как ты выбежала из вагона, поверить, что убил тебя. Не знаю, что они сумели разглядеть с такого расстояния, но выстрелы наверняка слышали.

– Но труп не найдут, и они поймут…

– Они поймут, что я сбросил его со скалы – вместе с твоим другом. Люди просто решат, что трупа им не найти. После того что Хэппи и Оби сделали с вагонами «Кроникл» и служебным вагоном, неужели ты считаешь, что кто-нибудь поверит в мое милосердие?

– Нет, не поверит.

Этан не знал определенно, был ли он оскорблен или испытал облегчение, услышав ее немедленный ответ.