Текст книги "Мое безрассудное сердце"

– Я заметил, что у вас среди прислуги много негров, – сказал Декер.

«Интересно, – подумала Джонна, – с чего он вдруг заговорил об этом?» В это время молоденькая негритянка Тесс приоткрыла дверь и, сделав шаг, предложила принести что-нибудь еще. Наверное, Декер услышал, как она подходила к дверям? Джонна не любила говорить о слугах в их присутствии – они ведь не глухие и все слышат. Она подождала, пока Тесс ушла, и только потом ответила:

– Кажется, пять или шесть. У меня много и белой прислуги. Спросите у миссис Девис. Она их нанимает. Дела по дому я передала ей.

– Я предполагаю, что они все свободные люди, – небрежно заметил он.

В ответ на это замечание Джонна бросила на него резкий взгляд:

– Надеюсь, что так, капитан Торн. Я придерживаюсь мнения об отмене рабства, если вы намекаете на это.

– Не было никакого намека, – возразил он. – Я просто поделился своими наблюдениями. Но раз уж вы заговорили об этом, должен сказать, что в Бостоне очень сильное движение сторонников отмены рабства. Ничего удивительного, если бы вы разделяли некоторые их убеждения.

Джонна слегка взмахнула рукой.

– Вы говорите о таких людях, как Уильям Ллойд Гаррисон и его сторонники. Грант считает, что у него трезвая голова, но я думаю, что Гаррисон – фанатик. Я придерживаюсь более умеренных взглядов.

– Каких же?

– Я не поддерживаю рабство, но я также не согласна с насильственными методами установления справедливости. А Гарт, )исон и ему подобные стремятся именно к этому. Если им не удастся добиться своего законным путем, они готовы прибегнуть к насилию. Как это называется? «Подземная дорога»?

– В наше время это скорее «подземная железная дорога», – заметил Декер.

Джонна кивнула:

– Да, вы, по-видимому, правы. «Кондукторы». «Станции». Пассажиры». Как бы они ни украшали все это, их действия противозаконны. Эта страна до сих пор признает штаты и даже допускает их вхождение в Соединенные Штаты. Я считаю, что преждевременно браться за оружие, хотя и допускаю, что иного выхода может и не быть. Компания «Морские перевозки Ремингтон» ведет много дел в южных портах, как вам хорошо известно. Я бы могла, отстаивая свои позиции, закупать хлопок, собранный только свободными неграми, но через два года, а возможно, и раньше, мы вылетим из бизнеса. Не стоит кусать руку, которая тебя кормит, капитан. Запомните это.

Проницательные синие глаза Декера сузились. Он размышлял.

– Мне кажется, на ваш образ мыслей больше влияет деловая сторона, чем нравственные принципы.

Джонна ответила не задумываясь:

– Бизнес тоже является моральной категорией.

– Я понимаю, – протянул Декер.

– Вряд ли.

Декер лукаво посмотрел на нее.

– Вот как? – мягко спросил он. – Что вы хотите этим сказать?

Джонна открыла рот, собираясь ответить, но тут же закрыла, обдумывая, как лучше сказать. Декер Торн – ее гость. Она не станет его оскорблять.

– Ничего, – ответила она. – Это не важно.

Но Декер знал, что это не так. Он чувствовал хорошее отношение к нему с тех пор, как поселился у нее в доме, однако Декер прекрасно понимал, что Джонна Ремингтон его не уважает. Поначалу все было иначе. Когда он приехал в Соединенные Штаты и пришел в «Морские перевозки Ремингтон» в поисках работы, она отнеслась к нему так же, как и ко всем остальным своим служащим. На самом деле, думал он, она его вообще не заметила.

Именно этого он и хотел. Никакого покровительства. Никаких пустых ожиданий. Он решил сам проложить себе дорогу. Так он и сказал напоследок своему брату, когда три года назад уезжал из Лондона.

Это была идея Колина, чтобы разыскать Джонну Ремингтон и устроиться в ее компанию. Декер ничего не смыслил в кораблях и не имел никакого опыта управления ими, но он был уверен, что сможет научиться всему. Более того, он знал, что Колин также верил в это.

Декер представился Джонне как Понт Эпин – так называла его Мари Тибодо, когда обучала французскому языку. Это был неудачный перевод его имени на французский; по-английски оно звучало как Понти Пайн.

И первые полгода он проработал в Америке под именем Понти Пайн. Но потом из переписки брата и его работодательницы случайно выяснилось, кто он такой. Джонна Ремингтон вызвала его в свой кабинет и прямо спросила, не собирается ли он одурачить ее.

Декер никогда не задумывался, что почувствует Джонна, узнав об обмане. А если бы и задумался, то пришел бы к выводу, что она вообще не обратит на это внимания. Он знал, какие отношения связывают Ремингтонов с его братом. Еще юнгой Колин спас тонувшую Джонну, и поэтому ему предоставили возможность сделать карьеру. Он знал, что Колин разбогател, работая у Ремингтонов. И его возвращение в Лондон, и женитьба на Мерседес Лейден, и даже удачный розыск Декера – все это связано с «Морскими перевозками Ремингтон».

Но Декер не мог предвидеть, что Джонну Ремингтон так разочарует то, что он действовал под именем старшего брата.

Она никогда не говорила об этом и, как подозревал Декер, никогда и не скажет. Черт возьми, говорил он себе, она, может быть, даже не сознает этого.

Поэтому время от времени он поддразнивал ее только для того, чтобы заставить выдать свои чувства. Однако это ему не удавалось, по крайней мере до сих пор. И сейчас, глядя на ее спокойное и серьезное лицо, на отрешенные фиалковые глаза, Декер – в который раз! – подивился, какой она замкнутый человек. Больше чем замкнутый. Одинокий. Совершенно одинокий.

– Мне кажется, это важно, – сказал он, продолжая их разговор. Слишком долго за столом царило молчание. – Что вы имели в виду, говоря, что бизнес является нравственной категорией?

Джонна поставила стакан с водой на стол, так и не сделав глотка.

– Вы действительно хотите услышать ответ, капитан Торн? Обещаю, что он будет откровенным.

– Согласен, мисс Ремингтон.

Однако она не решалась заговорить. Ведь они не в ее кабинете на пристани. Здесь Декер Торн не был ее служащим. Он спас ей жизнь, а затем пришел к ней на помощь и получил сильный удар, от которого потерял сознание. Выздоравливал он медленно, у него началась лихорадка, и еще два дня после того, как к ней вернулись силы, он находился между жизнью и смертью. Конечно, она в долгу перед ним, но разве это что-нибудь меняет?

Героический поступок, совершенный на пристани, мало изменил ее мнение о Декере. По всей вероятности, этот поступок был вынужденный. Насколько ей известно, Джек Куинси столкнул Декера в воду. Что же тому оставалось делать, как не попытаться спасти ее?

Отчасти Джонна понимала, что несправедлива к молодому человеку, но сейчас ей не хотелось считаться с этим. Гораздо проще объяснить его действия исходя из своего мнения о нем, чем изменить это мнение.

– Хорошо, капитан Торн, – сказала Джонна. – Я сомневаюсь, что вы имеете какое-либо представление о нравственной стороне труда. До появления в моей компании вы никогда в жизни не работали, насколько мне известно. Я знаю, что вы сидели в тюрьме за воровство. За совершенные преступления вас вполне могли вздернуть на виселице. Я уверена: только счастливая встреча с братом спасла вас да ваше удивительное везение, о чем я вам уже говорила…

Джонна замолчала, раздумывая, стоит ли продолжать. За исключением едва заметной усмешки, кривившей уголки губ, лицо Декера было спокойным. Он явно насмехался над ней. Джонне хотелось стереть с его лица эту усмешку.

– Я предпочитаю знать людей, которые работают у меня, и я полагаю, что знаю вас не больше и не меньше, чем других своих служащих. И то, что я знаю, не вызывает у меня особого доверия. Я не думаю, что нужно пересчитывать столовое серебро и льняные простыни, пока вы находитесь в моем доме. Разум мне подсказывает, что хотя вы и дразните нас время от времени своим преступным прошлым, та пора для вас миновала. Но при этом я не верю, что вы стали другим человеком. Возможно, вы ничего уже не берете у других, но ведь вы ничего и не даете! Ваше поведение на самом деле так же беззаботно, как и ваша улыбка. Честно говоря, – продолжала Джонна, – меня эта улыбка раздражает, и вы это знаете. Я уверена, что вы поэтому так и улыбаетесь. Я только сожалею, что не могу не обращать на это внимания. Это лишило бы вас удовольствия.

Возбуждение Джонны прошло. Более того, она была опустошена. Декер внимательно смотрел на нее, старательно сохраняя на лице безучастное выражение. Она не могла себе представить, о чем он думает, и вопреки здравому смыслу ей захотелось увидеть его беспечную улыбку. Она отодвинула тарелку и встала.

– Вы извините меня, капитан Торн. Я…

– Сядьте!

Услышав приказной тон, она вздернула подбородок.

– Простите? – Это было самое глупое, что она могла сказать. Ее реакция дала ему ясно понять, что он услышан. Джонна не стала ждать, чтобы он указал ей на это. Она села.

– Вот и хорошо, – проговорил он. – А теперь я хочу кое-что сказать вам. – Откинувшись на спинку стула, Декер небрежно закинул ногу на ногу. – Я согласился выслушать вас, мисс Ремингтон. Я не собираюсь докучать вам и приводить доводы в свою защиту. Поэтому вы собрались убежать? Вы, наверное, подумали, что я намерен спорить с вами?

Он угадал, но Джонне не хотелось признать его правоту.

– Сегодня я устала от споров.

– Однажды Джек Куинси сказал, что мне скорее удастся повернуть вспять встречный ветер, чем заставить вас изменить свое мнение. Я всегда считал его советы разумными. Это, конечно, касается и вашего мнения обо мне. – Декер указал на отодвинутую тарелку. – А теперь съешьте что-нибудь и расскажите мне, кто этот храбрец, осмелившийся выступить против львицы. Джонна чувствовала на себе его взгляд и испытывала незнакомое ей чувство покоя. Он сидел напротив нее без смущения и гнева от ее слов. «Какая уверенность в себе!» – грустно подумала Джонна, понимая, что завидует Декеру. Она перевела взгляд с его безмятежных глаз на свою тарелку. Взяв вилку, она начала есть и с удивлением обнаружила, что голодна.

– Джек действительно так сказал обо мне? – спросила Джонна, когда съела почти все, что лежало на тарелке.

– Вы мне верите?

– Да, – без колебания ответила она. – Да, верю.

– Таковы были слова Джека, насколько я запомнил их, – подтвердил Декер.

– Докучать вам и приводить доводы в свою защиту бесполезно, не так ли?

Уголок его рта искривила усмешка:

– Нисколько.

Вошла Тесс, чтобы убрать посуду и подать кофе с вишневым пирогом. Тарелки дребезжали у нее в руках. Она чувствовала, что ее появление, ранее желанное, как перерыв в разговоре, сейчас было неуместно. За столом воцарилось выжидающее молчание, и Тесс торопливо присела и выбежала из столовой так быстро, как только смогла.

Момент для смеха уже прошел, к большому сожалению Джонны. Она налила себе в чашку немного молока.

– Может быть, вы предпочитаете кофе с ликером? – спросила она. – Он стоит в буфете.

– Совсем нет. Благодарю вас. – Декер пил черный кофе. – Так расскажите же мне, о чем вы сегодня спорили.

Джонна обнаружила, что ей хочется поговорить об этом.

– Большинство из споров касалось обычных каждодневных дел. Например, мистер Эдварде предложил такую цену за доставку его товара, которая показалась мне совершенно неприемлемой. Он решил, что в компании «Линия Шеридана» с него возьмут меньше, но потом вспомнил, что вряд ли Грант захочет перейти мне дорогу. Это его расстроило, и он принялся сетовать, что, дескать, мы с Шериданом монополизировали все морские перевозки. Я посоветовала ему обратиться к Гарнету или Каннингу, если ему не нравятся мои цены. Под конец он все-таки понял, что я не собираюсь его обманывать, но мне было неприятно, что пришлось это доказывать.

Декер подумал, что раньше подобные препятствия только бы раззадорили ее. Сегодня, судя по всему, было иначе.

– А потом? – спросил он.

Джонна перечислила все перепалки и пререкания, которые выпали на сегодняшний день. И хотя о ссоре с Грантом она не упомянула, все же на душе у нее полегчало.

Декер молча слушал. Он сидел, лениво полузакрыв глаза, в свободной и расслабленной позе, совсем не соответствующей строгой обстановке столовой. Пока Джонна говорила, он держал чашку с кофе перед собой и ни разу не поставил ее на блюдце.

Интересно, все ли она ему расскажет? Наверняка нет. Она вела рассказ ровным голосом, словно все принятые ею решения имели одинаковое значение для судеб «Морских перевозок Ремингтон». Она почти не жестикулировала: большее время ее изящные руки спокойно лежали на коленях. Голос был сдержанный и ровный, а спина могла поспорить своей прямизной со спинкой стула.

А какие у нее были глаза!.. Они притягивали Декера, хотя он и сидел на другом конце стола. И в глубине этих потемневших фиалковых глаз он видел скрытую страстность.

– Ну вот и все, – закончила она. Под взглядом Декера ей стало немного неловко, и она взяла чашку. Этот ленивый взгляд лишал ее покоя больше, чем если бы Декер подошел к ней. Прядь волос, выбившаяся из прически, упала ей на щеку, и Джонна отбросила ее будто случайным жестом, который явно не удался. Это было так несвойственно ей и увеличивало чувство неловкости.

– Не хотите ли чего-нибудь еще, капитан Торн? – спросила она. – Кофе? Или выпить?

Декер, слегка улыбнувшись, покачал головой.

– Ну и денек же у вас был! – сказал он. Джонна кивнула.

– Должно быть, вы испытали облегчение, когда в разгар всех этих дел вас посетил мистер Шеридан? – Декер заметил, что ее пальцы сжали чашку с такой силой, что кончики их побелели. – Так сказать, в разгар шторма.

«В самую точку!» – уныло подумала Джонна. Если бы она все рассказала о сегодняшнем дне, Декер понял бы, что Грант Шеридан сам и устроил этот шторм.

– Откуда вы знаете, что мистер Шеридан приходил в контору? – спросила она.

– Мне сказал мистер Дэниеле. Помните, я говорил вам, что отправил его на корабль за своей одеждой. Наверное, он хотел объяснить свое появление в гавани, в случае если бы вы узнали об этом от кого-нибудь, вот и заглянул в вашу контору.

– В то время, когда мистер Шеридан находился там?

– Вот именно.

Наступило молчание, во время которого Джонна пыталась сообразить, что мог нечаянно услышать мистер Дэниелс и, главное, что он мог рассказать капитану. По самому Декеру ничего нельзя было понять. Легкая улыбка, внимательные синие глаза, даже слегка изогнутая бровь только делали его более непроницаемым. Он мог знать все или ничего, и в любом случае сохранил на лице это спокойное, насмешливое выражение.

Тут Декер решил прийти к ней на помощь.

– Сегодня вечером я уеду отсюда, – сказал он. – Джек уплатил за комнату, которую я снимал, и у меня есть пристанище. Он сказал, что через два дня «Охотница» должна отбыть в Чарлстон. Я хотел бы взять на себя командование, если вы не возражаете.

Джонна заморгала, пытаясь осмыслить услышанное.

– Вам совершенно незачем уезжать отсюда сегодня, – возразила она.

– Но нет причины и оставаться.

– Вы уже совсем здоровы? Прежде чем вы уедете, я хотела бы поговорить с доктором Харди. – Джонна не верила своим ушам. Что она говорит? Ведь его отъезд улучшил бы натянутые отношения с Грантом. Она вновь подумала: что ему известно? Что скрывается за этим жестом – галантность или эгоизм?

Он упомянул «Охотницу». Может, стремление оказаться на капитанском мостике стоит за его желанием покинуть ее дом?

– Вы можете уехать утром, после осмотра врача.

Улыбка Декера стала шире. Джонна говорит так, словно в ее власти удержать его!

– Если вы уедете сегодня, я не позволю вам командовать «Охотницей»!

Улыбка исчезла с лица Декера, и он подался вперед. Опять он ее недооценил. Значит, действительно она может удержать его здесь.

– Вы всегда добиваетесь своего? – осведомился Декер.

– Да, – ответила она просто. – Всегда.

Декер задумался. Его взгляд остановился на ямочке у рта. Джонна выглядела весьма довольной собой, насколько это позволял ее отчужденный вид.

– Должно быть, ваш жених терпеть этого не может. Вы с Шериданом весьма похожи.

– Мы с Шериданом не помолвлены, какие бы противоречивые слухи ни дошли до вас. А в своей настойчивости он ничем не отличается от любого известного мне мужчины.

– Вот как? Мне кажется, я только что очень легко поддался на ваш шантаж.

Джонна пожала плечами:

– Это потому, что вы бесхребетный человек.

– В буквальном или переносном смысле? – лениво полюбопытствовал Декер, снова развалившись на стуле. Джонна поджала губы.

– В любом.

Декер никак не мог сообразить, что ответить, но от напряженной умственной работы его спасли голоса, раздавшиеся в коридоре. Даже через закрытую дверь Декер узнал отрывистый, властный голос Гранта Шеридана, приказывающий миссис Девис пропустить его в столовую.

Дверь отворилась, Джонна встала и направилась к Шеридану.

– Грант, – приветливо проговорила она, протягивая ему руки. – Какой сюрприз!..

Шеридан, не обращая на нее внимания, пронзительным, резким взглядом поверх ее головы смотрел на Декера. Ответный взгляд Декера был безмятежным, без всякого вызова. Шеридан первый отвел глаза и сжал руки Джонны.

– Я возвращался с собрания в Фэнейл-Холле, – сказал он, – и решил зайти, чтобы извиниться за сегодняшнее.

Если бы Грант не держал ее руки, Джонна прикоснулась бы к своим губам. Не за поцелуй ли просит он прощения? Вряд ли их спор заслуживает извинений. Просто у них разные точки зрения на присутствие Декера в ее доме.

– Прошу вас, Грант, садитесь. – Она посмотрела через плечо на Декера. – А еще лучше, давайте перейдем в гостиную. Там будет удобнее.

Но Декер отказался:

– Я иду спать. Надеюсь, завтра утром доктор Харди отпустит меня.

Грант вопросительно взглянул на Джонну.

– Капитану Торну не терпится вернуться к своим обязанностям, – объяснила девушка. – Если врач позволит, он уедет завтра утром.

– Приятная новость!

Декер встал и почти неслышными шагами подошел к двери. По дороге он встретился взглядом с Шериданом.

– Я знал, что вы будете рады этому, – бросил он. И вышел, оставив Джонну и Шеридана наедине.

Было поздно, когда Декер выглянул из своей комнаты. В доме стояла тишина. Слуги, жившие в особняке, спали в своих помещениях, а Джонна давно вернулась к себе в западное крыло. Декер тихо прошел по коридору и спустился вниз по черной лестнице. Неслышно проскользнув через кухню, он заглянул в кладовую, затем проследовал дальше, в самую глубину дома. Наконец он нашел прачечную.

Ему так и не вернули одежду. Две последние недели он провел в постели, и одежда была ему не нужна. На тот случай, когда ему требовалось встать, у Декера была ночная рубашка и халат покойного Джона Ремингтона. Он спрашивал о своих вещах у миссис Девис, но она уклонялась от прямого ответа. Тогда Декер понял: Джонна опасалась, что, получив свои вещи, он уедет. Из-за этого он и послал мистера Дэниелса в гавань. Если прислуга не смеет ослушаться приказания Джонны и не возвращает ему вещи из прачечной, он решил раздобыть одежду, хранившуюся на «Охотнице».

Свои вещи он нашел именно там, где они, со слов Тесс, и лежали. Одежда была сложена аккуратной стопкой. Быстро перебрав ее, он обнаружил свою кожаную куртку. Все следы пребывания в соленой воде были удалены, а висевшая на ниточке пуговица крепко пришита. Декер все это заметил, но его интересовало другое.

Он пробирался через весь спящий дом с целью достать из куртки одну вещицу. Потрогав потайной карман, Декер убедился, что талисман на месте. Впервые за все эти дни, когда талисман был для него недосягаем, Декер почувствовал облегчение. Не суеверие привело его сюда. Здесь находилось его наследство.

Просунув два пальца в кармашек, Декер нащупал серьгу и вытащил ее. Золотая подвеска сверкнула, освещенная пламенем свечи. Жемчужина словно засветилась. Декер положил серьгу на ладонь и принялся ее рассматривать. После купания в бостонской гавани и чистки куртки серьга выглядела ничуть не хуже. Конечно, ему повезло, что она уцелела. Она могла утонуть в морской воде или просто исчезнуть. Ее мог обнаружить любой человек, приводивший в порядок куртку. Возможно, ее и видели, но никто не взял себе.

Было время в его жизни, когда он не отличался подобным великодушием.

Декер сжал руку в кулак. Прихватив свечку и остальную одежду, он поднялся по лестнице, ведущей в кухню, и на пороге остановился. За столом с кружкой теплого молока сидела в полном одиночестве Джонна. Когда она подняла глаза и увидела Декера, на лице не появилось удивления.

– Мне не спится, – сказала она.

Декер не мог этим же объяснить свое появление на кухне. Он даже и не пытался уснуть. Он специально ждал, пока все обитатели дома улягутся. Очевидно, у него неверное мнение о Джонне.

– Я хотел забрать свои вещи.

Джонна не стала комментировать его слова, хотя время для этого он выбрал довольно странное.

– Вы уезжаете? – спросила она спокойно.

– То есть сейчас? – Декер отрицательно покачал головой. – Нет, я уеду утром.

Она вдруг стала сосредоточенно рассматривать кружку с молоком. Ресницы у нее были густые и такие же темные, как волосы. От пара, поднимавшегося над кружкой, лицо порозовело. В простой ночной рубашке и в своем любимом пеньюаре она казалась совсем юной. Волосы она заплела в нетугую косу и перекинула на грудь, ничем не завязав кончика, и коса немного расплелась. Декеру страшно захотелось заглянуть под стол и посмотреть, не сидит ли она босиком.

В этот момент она вовсе не походила на женщину, которая управляет судоходной империей.

Капля горячего воска упала Декеру на руку. Оттолкнувшись от косяка, он положил одежду на стол, поставил свечу перед Джонной и счистил с руки воск.

– Вы не обожглись? – Она опустила кружку и, не спрашивая разрешения, взяла его за руку. Он по-прежнему сжимал в кулаке серьгу. – Дайте-ка я взгляну.

– Ничего страшного.

– У вас будет волдырь. Нужно смочить холодной водой.

Декер отнял руку. Пальцы Джонны, скользнувшие по его коже, были очень нежными.

– Ничего страшного, – повторил он. Она пожала плечами.

– Хотите молока? Я могу подогреть.

– Я не люблю теплое молоко.

Джонна посмотрела на свою кружку, и на лице ее появилась слабая, кривая улыбка.

– Я тоже.

– Тогда почему…

– Привычка, я полагаю. Кроме того, оно успокаивает.

И она тут же опустила глаза, словно смутившись своего признания. Декер не знал, что на это сказать. Интересно, что она сделает, если он положит руку на ее голову, запрокинет лицо и поцелует в дрожащие губы? Остановит, если он положит руку ей на грудь?

– Я обычно подогревала молоко отцу, когда ему не спалось, – проговорила она минуту спустя. – Мы часто сидели с ним здесь, на кухне, и разговаривали – иногда несколько минут, а иногда до самого рассвета.

– Вы скучаете по отцу?

– Почти все время, – сказала Джонна. Она, казалось, была не против его общества. Декер выдвинул стул и уселся сбоку от Джонны.

– А по матери вы скучаете?

– Нет, – ответила девушка. – Но отец тосковал. Теперь я это поняла. Я мало жила с мамой, поэтому годы, прожитые вместе с отцом, для меня особенно дороги. – Она опять взглянула на Декера, словно оценивая его реакцию на свои следующие слова:

– Знаете, отец хотел сына.

Ни Джек, ни брат даже не упоминали об этом. Может быть, Колин так много значил для Ремингтонов еще и по этой причине?

– Я не знал.

– Это так. Мама умерла, подарив ему мальчика. Но ребенок тоже умер. Кажется, папа так и не простил себе этого. – Джонна выпрямилась и невесело засмеялась. – Не понимаю, зачем я все это вам говорю?

Декер отодвинул кружку с молоком подальше, чтобы Джонна не могла до нее дотянуться.

– Возможно, вам нужна твердая опора, – бросил он.

Джонна улыбнулась, и эта улыбка пригвоздила Декера к стулу. Ему пришла в голову мысль, что она правильно делает, пряча свои чувства и мысли от посторонних глаз. В бостонской гавани женщины с внешностью Джонны Ремингтон командуют только в одном месте – в спальне, выходящей на боковую улочку.

Улыбка Джонны дрогнула, а затем и вовсе исчезла под изумленным взглядом Декера. Она облизнула верхнюю губу, убирая молочную полоску, и спросила, указывая на сжатую в кулак руку:

– Что у вас там? Серьга?

Брови Декера высоко взлетели.

– Вы знаете о ней?

– Конечно, – просто ответила она. – Одна из служанок нашла ее у вас в куртке во время чистки. Она показала ее миссис Девис, а та принесла мне. Я уверила ее, что серьга не украдена, и велела положить обратно. Можно? – Джонна протянула раскрытую ладонь.

С некоторой неохотой Декер разжал кулак и, сам не понимая, зачем он это делает, положил сережку на ладонь девушке.

Восхищаясь драгоценной вещью, Джонна перевернула ее и увидела буквы ER, выгравированные на золотой капле.

– Какая красота! – проговорила Джонна тихим, почтительным голосом. – Elizabeth Regina. Королева Елизавета. Колин описывал мне эту серьгу. Ее изготовили ко дню коронации Елизаветы, не так ли? А это значит…

– Что ей почти триста лет.

– Она очень ценная.

– Она бесценна, – сухо возразил Декер. В его голосе Джонна почувствовала незнакомую резкость. Она вернула ему серьгу, и Декер спрятал ее в карман куртки.

– Простите, – сказала девушка. – Я не хотела вас обидеть. Я немного знаю, что значит для вас эта вещь.

– Вы можете знать только то, что вам рассказал Колин, – холодно проговорил молодой человек. – Вы понятия не имеете, что она действительно для меня значит.

Джонна слегка приподняла брови.

– Простите, – повторила она. – Конечно, вы правы.

Декер никак не прореагировал на ее извинение, возможно, он его даже не слышал. Когда Джонна произносила его, Декер встал и с грохотом отодвинул стул.

– Наверное, я все же выпью в конце концов, – сказал он.

– Молоко в холодном шкафу сзади… – Джонна осеклась, потому что Декер направился обратно в кладовую. Он вернулся с полупустой бутылкой виски, которую приметил еще по пути в подвальное помещение.

– Стаканы?

Джонна указала на посудный шкаф.

– Два, пожалуйста.

Ничего не говоря, Декер достал два стакана, поставил их на стол рядом с бутылкой и налил добрую порцию в каждый. Подняв стаканы, внимательно посмотрел на них и наконец подал Джонне тот, в котором, по его оценке, виски было чуточку меньше.

– Так почему же вам не спится? Вы опять поспорили с Шериданом?

«Опять?» – чуть было не возразила она, но передумала. Что случится, если Декер узнает о ее первом споре с Грантом? Что плохого, если он узнает и о последнем?

– Вы слышали, он сказал, что был вечером в Фэнейл-Холле. Там выступал Гаррисон.

– Собрание сторонников отмены рабства?

Джонна кивнула.

– Вы этого не одобряете?

– Это не совсем точно, – начала она. – Я считаю, что это опасно. Он был очень возбужден, когда пришел сюда. У него появилась идея встретиться с человеком, которого называют Сокол.

– Сокол? – Декер посмотрел на Джонну с недоумением. Она же предполагала, что это имя вызовет у него иную реакцию. – Я не знаю такого имени.

– Значит, вы единственный человек в Бостоне, которому оно неизвестно. Разве вы не читаете газет, капитан Торн?

– В последнее время – нет.

– Об этом человеке писали задолго до того, как вы слегли.

– Значит, я прозевал эту статью, – беспечно ответил Декер. Джонна фыркнула, ясно давая понять, что другого она и не ожидала.

– Сокол – это имя, которое дали получившие свободу рабы своему освободителю. Гаррисон услышал об этом и написал статью в своей газете.

– Стало быть, это мужчина?

Джонна открыто посмотрела на него.

– А почему вы думаете, что их освободитель – мужчина? – спросила она. – Это могла быть и женщина.

– Вам очко. – Декер отхлебнул виски.

– Вероятно, это мужчина, – уступила она. – И вряд ли Сокол – настоящее имя. Это было бы довольно глупо, не так ли? Несомненно, рабы не собирались выдавать его.

Джонна придвинулась к самой спинке стула и подтянула колени к груди. Из-под пеньюара высунулись пальцы ног. Декер отметил, что она действительно босая.

– А зачем Грант хочет с ним встретиться? – спросил Декер.

– Ему пришло в голову, что он может помочь Соколу. Деньгами. Кораблями. Еще связать его с «подземкой». Что-нибудь в этом роде. Грант хочет активно участвовать в деле, в которое верит.

– Значит, мистер Шеридан не бесхребетный человек. Какое счастье для вас!

Фиалковые глаза Джонны впились в лицо Декера, ища следы сарказма. Но сарказма не было ни в его чистых, точеных чертах, ни в голосе.

– Да, – сказала она. – Да, нам обоим повезло.

Декер отметил, что в ее голосе не было уверенности. Он вспомнил, что сегодня вечером она особенно подчеркнуто сообщила, что Шеридан не является ее женихом.

– Вы беспокоитесь за него? – спросил Декер.

– По-моему, есть основания.

– Мне кажется, он в состоянии постоять за себя. – Декер потер то место на голове, куда пришелся удар Шеридана.

– В драке – возможно. Я говорю о таких делах, которые могут привести его на виселицу.

– Но не здесь же, в Бостоне!

– Однако Шеридан иногда плавает на своих кораблях. И сейчас отправляется на Юг. Если он возьмет на борт беглых рабов…

– Понятно.

Он немного поколебался, осушил свой стакан и резко отставил его.

– Скажите мне одну вещь, мисс Ремингтон. Если вы так восхищаетесь этим человеком, то почему не соглашаетесь выйти замуж за него?

Джонна ответила не сразу. Она не знала, что ответить, пока с ее губ не слетели слова:

– Вы не будете слишком возражать, если я попрошу вас поцеловать меня?