Текст книги "Черный телефон"

Эдди позвонил на стройку в Покипси; звонок перевели на отдел кадров.

– Килрю? Арнольд Килрю? Его сократили с полгода назад, – уведомил мужчина с пронзительным и в то же время хриплым голосом. – Вы ведь представляете, насколько сложно здесь добиться увольнения? Это первый человек за многие годы, которого мне пришлось отпустить. Арнольд скрыл свое уголовное прошлое.

– Нет, меня интересует Питер Килрю, вероятно, они братья. Не припомните, этот Арнольд – толстяк, покрытый татуировками?

– Вовсе нет. Худой жилистый парень, однорукий. Левую руку потерял, работая на прессе – судя по его рассказам.

– Вот как… – пробормотал Эдди.

Судя по всему, Арнольд просто обязан быть родственником Питера Килрю.

– А что конкретно вы о нем узнали?

– Арнольд нарушил защитное предписание суда.

– Бракоразводный процесс? – предположил Эдди, невольно сочувствуя осужденному, пострадавшему от железной хватки адвокатов бывшей жены.

– Ни черта подобного, – откликнулся менеджер. – Ему запретили приближаться к собственной матери. Что вы на это скажете?

– Вы не в курсе, они случайно не родственники с Питером Килрю? Как можно связаться с Арнольдом?

– Я ему в личные секретари не нанимался, приятель. Больше вопросов нет?

Больше вопросов у Эдди не было.

* * *

Он попытал счастья в справочной службе, обзвонив всех людей в районе Покипси, носящих нужную ему фамилию, однако никто не сознался в родстве с Питером Килрю, и Эдди прекратил поиски. Прибрался в кабинете, не глядя скомкал бумажки на столе, побросав их в мусорную корзину, и переложил стопки книг из одного угла в другой. Идеи иссякли. Терпение – тоже.

Ближе к вечеру он рухнул на диван, собираясь с мыслями, и, продолжая злиться, задремал. Во сне гонялся за мальчишкой, укравшим у него ключи от машины в совершенно пустом кинотеатре. Парнишка – почему-то черно-белый – мерцал, словно привидение или герой старинного кинофильма, и никуда не торопился, помахивая ключами над головой. Под его истерический смех Эдди и проснулся.

Покипси…

Питер Килрю жил где-то в этой части штата Нью-Йорк и наверняка появится в субботу на «Темном ФутурКоне». Вряд ли он устоит. Кто-нибудь да познакомит его с Эдди. Просто нужно появиться на конвенте, и они точно встретятся.

Оставаться на ночь Эдди не планировал – ехать было всего четыре часа. Выедет пораньше, вернется поздно вечером. В шесть утра он уже гнал восемьдесят миль в час по левому ряду шоссе 1–90. За спиной вставало солнце, бросая слепящие блики в салонное зеркало. Шикарные ощущения: вжимаешь педаль в пол, и машина летит на запад, преследуя собственную тень. Через некоторое время Эдди вспомнил одну маленькую девочку, которая должна была сидеть рядом, и снизил скорость. Очарование доро́гой куда-то ушло.

Трейси любила ездить с отцом на подобные конгрессы. Собственно, от такого приключения не отказался бы ни один ребенок. Зрелище что надо: взрослые корчат из себя дураков, переодеваясь в Пинхеда или в Эльвиру. Как тут устоишь? Лабиринты столов, зловещие экспонаты – не заблудиться бы! А еще можно купить за доллар резиновую отрубленную руку. Как-то раз Трейси целый час играла в пинбол с Нилом Гейманом на Всемирной премии фэнтези в Вашингтоне. До сих пор переписываются.

Добрался Эдди к полудню. Площадку конгресса устроили в концертном зале. Народу было полно, и от бетонных стен рикошетило эхо неумолчного гула толпы, перемежаемого взрывами хохота. Эдди не стал объявлять о своем приходе, и тем не менее одна из организаторов – пухленькая женщина в пиджаке в тонкую полоску с длинными фалдами – тут же его заприметила.

– Даже не надеялась! – воскликнула она, тряхнув кудрявой рыжей шевелюрой. – Вы ведь нам так и не ответили. Что-нибудь выпьете?

Ему в руку немедленно втиснули бокал кока-колы с ромом. Вокруг собралась кучка желающих поболтать по поводу кинематографа, литераторов и «Лучшего современного хоррора». Эдди уже не понимал, как это ему пришло в голову пренебречь таким мероприятием. Кто-то из приглашенных лекторов как раз опаздывал на круглый стол, посвященный малым формам в хорроре. Надо же, какая удача! Хотя…

Его провели в конференц-зал, заставленный складными стульями, усадив за длинный стол, на краю которого примостился запотевший графин с водой. Рядом устроились другие участники: учитель, написавший книгу об Эдгаре По, редактор сетевого журнала и местный писатель, подвизающийся на детском фэнтези. Рыжеволосая женщина представила их паре десятков людей, заполнивших зал, и дала слово для короткой вступительной речи. Эдди выступал последним.

Он начал с того, что каждое литературное произведение несет в себе заряд фэнтези, а любой конфликт или ощущение опасности, вводимое автором в повествование, является зародышем хоррора. А хоррор в чистом виде сочетает в себе большинство основных элементов литературы, доводя их до крайности. Любое художественное произведение – не более чем вымысел, продолжал он, и в этом смысле жанр фэнтези даже более честен, чем реализм.

Эдди остановился на том, что чаще всего творения в стиле фэнтези и хоррора – обычная пачкотня, созданная творчески ограниченными авторами со скудным воображением. А если еще и сюжет изначально плох… Бывает, что месяцами ждешь свежей идеи, запоминающегося персонажа или яркого стилистического приема.

Впрочем, так было всегда, заметил он. Какую область ни возьми, – везде засилье дилетантов, которым в жизни не добиться успеха. Конечно, никто не запрещает пробовать и ошибаться, учиться на собственных промахах и пытаться снова. Порой стоит наклониться – и в песке под ногами неожиданно сверкнет драгоценный камень. Эдди рассказал присутствующим о Клайве Баркере и Келли Линк, о Стивене Галлахере и Питере Килрю, не забыв о «Мальчике с пуговицами».

Так или иначе, напомнил он себе, ничто не сравнится с восторгом, который испытываешь, вдруг наткнувшись на нечто действительно ценное и волнующее. Ни на что не променяю это состояние радостного шока, решил Эдди, еще не закончив выступление.

Наконец он выдохся, и с задних рядов робко захлопали. Аплодисменты подхватил весь зал – словно пошли круги по воде, и воодушевленные слушатели поднялись со своих мест.

Дискуссия завершилась, и Эдди вышел из-за стола мокрый как мышь. Он пожал несколько рук и, сняв очки, протер потное лицо полой рубашки. Подслеповато моргая, ответил еще на одно рукопожатие. Водрузив очки на нос, обнаружил перед собой худого миниатюрного человечка с кривыми, желтыми от никотина зубами и тонкими, словно нарисованными, усиками. Особой радости от встречи Эдди не испытал.

Мэтью Грэм служил редактором одиозного любительского издания под названием «Грязные фантазии», посвященного хоррору. Вроде бы Грэма в свое время задерживали за сексуальные домогательства к несовершеннолетней падчерице, однако до суда дело не дошло. Эдди старался не переносить свое отношение к Грэму на авторов, которых публиковал его журнальчик, и все же ни разу не встретил там произведения, заслуживающего попасть в антологию. Страницы «Грязных фантазий» были отданы под рассказы об одурманенных наркотиками могильщиках, насилующих трупы, и об олигофренах, рожающих кошмарных демонов в загаженных уборных у древних индийских захоронений. Писанина изобиловала чудовищными орфографическими и грамматическими ошибками.

– Согласитесь, Питер Килрю – это нечто, – завязал разговор Грэм. – Я опубликовал его первый рассказ. Не читали? Я отправлял вам экземпляр.

– Должно быть, пропустил, – отозвался Эдди.

В «Грязные фантазии» он не заглядывал уже больше года, а один из последних номеров порвал на кусочки для кошачьего лотка.

– Вам понравится, – не умолкал Грэм, обнажив в улыбке редкие зубы. – Килрю – один из нас.

– Вы с ним общались? – постарался не содрогнуться от отвращения к собеседнику Эдди.

– Общался? Мы с ним даже выпили сегодня за ланчем. Он был здесь с утра, вы просто разминулись. – Грэм ухмыльнулся, дыхнув на Эдди нестерпимой вонью изо рта. – Могу сказать, где он живет. Совсем недалеко.

* * *

За поздним обедом Эдди прочел рассказ Килрю в одном из номеров «Грязных фантазий», который вручил ему Грэм. Произведение под названием «Свиньи» было посвящено психически нестабильной женщине, разродившейся выводком поросят. Свинки, обучившиеся человеческой речи, ходили на задних ногах и даже носили одежду, напоминая персонажей «Скотного двора». В финале свиньи проявили-таки звериное начало, растерзав свою мать в лохмотья, и сошлись в смертельной схватке, выясняя, кому достанется самый лакомый кусочек.

Едкий и агрессивный рассказ существенно отличался от обычных публикаций «Грязных фантазий», отдавая психологическим реализмом, который Эдди Кэррол не слишком приветствовал. Впрочем, написано было неплохо. Один из пассажей, где поросята сражались за право пососать материнскую грудь, представлял собой необычную и довольно страшную пародию на порнографию.

В журнал Грэм вложил свернутую вдвое бумажку с грубой схемой проезда к дому Килрю. Жил тот в двадцати милях от Покипси – в крохотном городке Пайклиф, который Эдди предстояло миновать на обратном пути; потом живописная дорога через Таконский хребет выведет его обратно на шоссе 1–90. Телефона у Килрю не было. Грэм упоминал, что Питер нуждается, и связисты отключили его линию за долги.

До Таконского хребта Эдди добрался уже в сумерках, сгущавшихся под сенью огромных дубов и высоких елей на обочинах дороги. Пустое шоссе забиралось все выше и выше в горный лесной массив. В свете фар иногда мелькало семейство оленей, остановившихся у края проезжей части, и их отсвечивающие розовым глаза провожали машину Эдди, поблескивая от страха и любопытства.

Пайклиф был невелик: торговый комплекс, церковь, кладбище и заправка. На перекрестке мигал желтым глазом светофор. Эдди проехал дальше, вырулив на узкую муниципальную дорогу, тянувшуюся сквозь сосновый лес. Совсем стемнело, и температура за бортом упала настолько, что пришлось включить обогреватель. На Тархил-роуд начался серпантин, и «Цивик», завывая от напряжения, пополз в гору. На миг зажмурившись, Эдди едва не пропустил крутой поворот. Пришлось изо всех сил вывернуть руль, чтобы не влететь в заросли кустов на краю пропасти.

Через полмили асфальтовое покрытие сменилось гравием. Эдди потихоньку пробирался в темноте, поднимая мерцающую в свете фар известковую пыль. В световом конусе показался толстяк в оранжевой вязаной шапочке, запустивший руку в почтовый ящик с надписью «КИЛ Ю», и Эдди замедлил движение.

Мужчина поднял ладонь к глазам, прикрываясь от яркого света, изучил приближающийся автомобиль и махнул рукой в сторону дома – езжай за мной. Толстяк двинулся по подъездной дорожке, словно ждал гостей, и Эдди медленно поехал вслед. По обе стороны грунтовой аллейки торчали заросли болиголова, и ветви заскребли по стеклам и кузову «Цивика».

Наконец дорожка вывела в пыльный дворик, раскинувшийся перед большим желтым домом в деревенском стиле, с башенкой и покосившейся верандой, выходившей на две стороны. Разбитое окно у входа было заколочено листом фанеры. Чуть поодаль, в сорняках, валялся унитаз. Осмотревшись, Эдди невольно вздрогнул. Всяк путь ведет к любовной встрече, подумал он, потешаясь над собственным воображением, и припарковал машину рядом с древним трактором, под капотом которого колосилась дикая кукуруза.

Сунув ключи в карман, Эдди выбрался наружу, направляясь к крыльцу, где его уже поджидал пузан в шапочке. Дорожка вела мимо ярко освещенного сарая, сквозь закрытые двери которого доносился визг циркулярной пилы. Эдди окинул взглядом дом. В одном из окон второго этажа маячил темный силуэт человека, рассматривающего непрошеного гостя.

Эдди сообщил толстяку, что ищет Питера Килрю, и тот мотнул головой в сторону двери. Топай за мной.

В тускло подсвеченном коридоре за дверью криво и косо висели фотографии в рамках; на второй этаж вела узкая лестница. Пахло сыростью и еще чем-то странным – то ли мужским потом, то ли несвежим тестом, однако Эдди решил прикинуться, что ничего не заметил.

– Тут у нас куча всякого хлама, – жизнерадостно протрубил толстяк. – Давайте повешу вашу куртку. Глаза б мои на это не смотрели!

Эдди сдал верхнюю одежду, и толстяк, задрав голову, испустил дикий вопль:

– Пит, к тебе пришли!

Внезапная смена тембра заставила Эдди вздрогнуть.

Наверху скрипнула половица, и на лестничной площадке появился худой человек в вельветовом пиджаке и квадратных очках в черной пластмассовой оправе.

– Чем могу быть полезен? – осведомился мужчина.

– Меня зовут Эдвард Кэррол. Издаю альманах «Лучший современный хоррор». – Он подождал реакции Питера, однако тот не проявил интереса. – Прочел в «Северном обозрении» один из ваших рассказов – «Мальчик с пуговицами». Отличная вещь! Мне хотелось бы издать ее в сборнике этого года. – Помолчав, Эдди добавил: – А вас не так легко найти!

– Поднимайтесь, – предложил Килрю, отступив на шаг, и Кэррол двинулся по лестнице.

Пузатый брат Питера развернулся к коридору, зажав под мышкой куртку гостя и почту семейства Килрю, однако тут же резко остановился и глянул вверх, взмахнув конвертом.

– Эй, Пит! Пришла мамина социальная страховка! – удовлетворенно крикнул он.

Эдди уже добрался до второго этажа. Питер, не дожидаясь его, шел к открытой двери в торце странно искривленного коридора. Похоже, дом сильно покосился – разок Эдди, сохраняя равновесие, даже пришлось схватиться за стену. Некоторые половицы отсутствовали. У входа в коридор болталась люстра с хрустальными подвесками, заплетенными паутиной и какими-то грязными волокнами, и из тайников подсознания Эдди выплыл горбун, играющий на глокеншпиле первые такты из увертюры к «Семейке Адамс».

Питер занимал небольшую комнату под свесом крыши. У одной стены стоял исцарапанный карточный стол с пишущей машинкой «Селектрик», издающей тихое жужжание. В машинку был вставлен лист бумаги.

– Вы работали? – поинтересовался Эдди.

– Я никогда не останавливаюсь.

– Что ж, отлично…

Килрю уселся на койку, и Эдди перешагнул порог. Пришлось пригнуть голову – потолок нависал совсем низко. У Питера были странные бесцветные глаза и веки с красной каймой, – возможно, аллергия? Он, не мигая, изучал гостя.

Эдди рассказал ему об антологии, упомянув, что может уплатить автору две сотни долларов с последующими авторскими отчислениями. Килрю кивнул, не задав ни одного вопроса, лишь сухо поблагодарил высоким хрипловатым голосом.

– Что думаете о концовке рассказа? – помолчав, неожиданно заговорил он.

– Вы о «Мальчике»? Мне понравилось, в противном случае я не задумался бы о включении его в сборник.

– В университете Катадина мое произведение возненавидели. Этим девочкам в плиссированных юбках – дочкам богатых папочек – мой рассказ не пришелся по душе, а уж финал – тем более.

– Никто из них не ожидал подобной развязки, – кивнул Эдди, – поэтому некоторых она неприятно поразила. Шокирующие финалы не вписываются в мейнстрим.

– В первой редакции гигант затягивает на шее девушки удавку, – объяснил Килрю, – и та, уже теряя сознание, чувствует, что мальчик закупоривает ее дупло пуговицей со смайликом. В итоге я не решился на подобную концовку и уничтожил последний лист. Вряд ли Нунан опубликовал бы рассказ в таком виде.

– В хорроре часто бывает, что мысли, не вошедшие в окончательный текст, придают ему особую силу, – заметил Эдди, чтобы не молчать. Его вдруг пробил холодный пот. – Дойду до машины – возьму бланки договора.

Он сам не понял, зачем это сказал. Никаких бланков в машине не было, просто нахлынуло внезапное желание глотнуть чистого холодного воздуха.

Пригнувшись, он выбрался в коридор и едва не перешел на бег.

Спустившись по лестнице, Эдди заколебался. Интересно, куда делся жирный братец Питера с его курткой? Помявшись, он двинулся вперед, и, чем дальше шел, тем темнее становилось в коридоре.

Под лестницей Эдди приметил маленькую дверцу и дернул ее за ручку. Дверь не поддалась, и он пошел дальше в поисках гардеробной. Где-то совсем близко зашипел жир на горячей сковороде, пахнуло луком, и раздался звон ножей. Толкнув дверь справа, Эдди заглянул в гостиную. На стенах висели головы животных. Длинный тусклый луч из коридора осветил лежащую на столе красную скатерть со свастикой, и Эдди тихо прикрыл створку.

Чуть дальше, по левой стороне, была открыта еще одна комната. Кухня… Толстяк с голым татуированным торсом стоял у кухонной стойки, разделывая кусок печени. В сосках у него болтались стальные колечки. Кэррол хотел было окликнуть жирдяя, однако тот развернулся к плите, обойдя стойку, и принялся мешать какое-то варево. Из одежды на нем были лишь трусы-стринги, и на удивление тощие бледные ягодицы толстяка подрагивали при каждом шаге. Эдди отступил в темноту и осторожно углубился в коридор.

Внизу полы казались еще более кривыми, чем на втором этаже, что вряд ли соответствовало действительности. Тем не менее, похоже, под домом в свое время произошло землетрясение, и фасад его сместился относительно задней части.

Эдди не понимал, почему не повернул обратно. Какой смысл блуждать в темноте в этом странном хлеву? Ноги сами несли его вперед.

Он открыл еще одну дверь слева – ближе к торцу коридора, и тут же отпрянул от вони и яростного гудения мух. Из комнаты пахнуло теплым неприятным душком. Здесь было темнее всего. Похоже, гостевая спальня. Эдди, уже разворачиваясь, краем глаза заметил какое-то движение на кровати. Прикрыв руками нос и рот, он отважился сделать шаг вперед и подождал, пока зрение не приспособится к мраку.

На кровати лежала худая обнаженная старуха, едва прикрытая простыней. Эдди показалось, что она потягивается, закинув тощие руки за голову.

– Простите, мэм, – пробормотал он, снова двинувшись к выходу, и снова остановился, оглянувшись.

Старуха вновь задвигалась под простыней, не опуская рук. Эдди понял, что за запах ощутил, открыв дверь: зловоние разлагающейся плоти. Он встал как вкопанный, уставившись на женщину.

Наконец привыкнув к темноте, Эдди разглядел, что руки старухи примотаны стальной проволокой к изголовью. Глаза обитательницы комнаты превратились в заплывшие щелки, из горла вырывался тихий хрип; под сморщенными мешочками грудей резко выступали ребра. Над кроватью жужжали мухи. Язык женщины высунулся изо рта и облизал пересохшие губы, однако старуха не произнесла ни слова.

Выскочив в коридор, Эдди побежал прочь на негнущихся ногах. Не заметил ли его толстяк из открытой кухни? Он, не раздумывая, проскочил дальше, краем глаза увидев Питера, стоящего на лестничной площадке. Тот вопросительно посмотрел сверху, и Эдди небрежно, удивившись сам себе, бросил на ходу:

– Сейчас вернусь с договором!

Он толкнул входную дверь и с грохотом вылетел наружу. Прыгать с крыльца не стал, пересчитал ногами каждую ступеньку. Когда бежишь в страхе, обычно не до ступенек – так и подворачивают лодыжки. Эдди сто раз видел это в ужастиках. Морозный воздух обжег его легкие.

Дверь сарая на этот раз была открыта, и Эдди мимоходом бросил взгляд внутрь. Утрамбованный земляной пол, ржавые крюки и цепи, свисающие со стропил, болтающаяся на стене бензопила… За столом стоял высокий угловатый мужчина. Однорукий. От второй руки осталась лишь неровно заросшая, испещренная шрамами культя. Бесцветные глаза калеки проводили Кэррола осуждающим недобрым взглядом. Эдди улыбнулся и кивнул.

* * *

Распахнув дверцу машины, он упал за руль – и тут же дернулся в панике: ключи остались в кармане куртки! Эдди едва не закричал, однако из горла вырвался лишь истерический смешок. Подобный поворот сюжета он не раз встречал и в кино, и в сотнях рассказов. Герой всегда теряет ключи, либо у него не заводится машина, либо…

Однорукий брат Килрю молча смотрел на Эдди, остановившись в дверях сарая. Кэррол махнул ему рукой, судорожно отсоединяя сотовый от гнезда прикуривателя. Телефон молчал. Связь отсутствовала. Эдди даже не удивился, лишь сдавленно и нервно хихикнул.

На крыльце виднелось два силуэта. Теперь за ним наблюдали все трое. Эдди выбрался из машины, медленно двинулся по подъездной дорожке и перешел на бег, услышав окрик сзади.

Добежав до конца, он пересек дорогу и вломился прямо в чащу. Тонкие ветви хлестали его по лицу; Эдди споткнулся. Упал на колено, порвав брюки, вскочил и тут же бросился вперед.

Ночь выдалась ясной и безоблачной; в бездонном небе сияли мириады звезд. Остановившись на краю крутого склона, Эдди присел на корточки между валунов. Надо отдышаться. В боку кололо, сверху слышались голоса и хруст ветвей. Кто-то крутанул стартер маленького движка – раз, другой, и наконец в ночи раздалось ровное рычание бензопилы.

Эдди кинулся вниз, продираясь сквозь ветви елей, на ощупь перепрыгивая через корни и булыжники. Склон становился все круче. Не упасть бы! Он бежал слишком быстро – так недолго врезаться в препятствие. Останешься потом лежать тут, корчась от боли.

Эдди вновь набрал скорость, пока не почувствовал, что словно парит, покрывая каждым прыжком несколько ярдов темноты. Голова шла кругом, и охватившая его паника странным образом смешивалась с азартным возбуждением. Еще немного, и он взлетит! Черный ночной лес – привычная история. Шансов немного. Эдди понимал, где очутился и что следует за ним по пятам. Рассказ, в который ему довелось попасть, близился к финалу, а все сюжетные ходы он знал, как свои пять пальцев. Уж кому-кому, а Эдди обязательно повезет – он наверняка выберется из темной чащи.