Текст книги "Сверхъестественное. Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сынов"

Глава 24

Ангел Рамиил знал, что большую часть своей сознательной жизни Тайлер Магоуэн прожил, твердо веря в три вещи.

Что бог любит его.

Что ангелы следят за ним.

Что в один прекрасный день «Питтсбургские пираты» перестанут сливать одну игру за другой.

Как обычно бывает с делами веры, Тайлер и не мечтал, что когда-нибудь получит материальное подтверждение всему этому. Тем не менее он поставил в очередном сезоне на победу «Пиратов», хотя такого на его памяти еще ни разу не случалось.

Поэтому, когда к Тайлеру явился Рамиил и попросил молодого человека стать его, ангела, земным вместилищем, он, мягко говоря, сильно удивился. Но все же не так сильно, как этого можно было ожидать. В отличие от большинства смертных, живущих в блаженном и сознательном невежестве, Тайлер видел знаки приближающегося Апокалипсиса. Он замечал их уже не один год и верил, что это истинные предзнаменования, но всякий раз все заканчивалось каким-нибудь мелким происшествием.

Однако в последние шесть месяцев знаки начали складываться в стройную систему.

Рамиил явился к Тайлеру во сне и сказал:

– Господь Бог хочет, чтобы ты посвятил себя борьбе за правое дело.

Естественно, Тайлер отнесся к этому заявлению скептически. Но Рамиил был настойчив.

– Таково пожелание Господа, – увещевал он молодого человека. – Битва скоро начнется, архангел Рафаил уже встал на нашу сторону. Скоро к нам присоединится и архангел Михаил, его меч вот-вот будет найден.

Но пока ангелы должны были защищаться от демонов. И это требовало жертв.

Тайлер был безупречен – молод, полон веры, одинок. К тому же он был безработным – еще одно свидетельство неуклонного соскальзывания Земли в забвение, предсказанного в Откровениях. Предоставь такому возможность участвовать в предстоящем сражении, и он ринется вперед со всей страстью и убежденностью в правоте дела.

Рамиилу сообщили, что демоны собираются на шабаш в Сан-Франциско, и в это же время в крупнейшем выставочном центре города и всего штата состоится конференция представителей различных конфессий. Совпадение было слишком соблазнительно, чтобы не воспользоваться им, – демоны собирались захватить как можно больше участников конференции и уничтожить их.

Вера благочестивых – одно из главных орудий ангелов, и деморализующие последствия их атаки скажутся на самых разных уровнях. Рамиилу было приказано влиться в отряд ангелов во главе с Узиилом и остановить демонов.

По иронии судьбы еще до того, как Рамиил явился ему во сне, Тайлер вместе другими прихожанами собирался посетить эту конференцию. Так что в конце концов он принял предложение ангела.

Гигантский выставочный центр «Москон» занимал целый квартал, от которого улицы разбегались во все стороны. Впервые появившись там, Тайлер (он же Рамиил) вместе с десятью спутниками и Узиилом не ощутил присутствия демонов, что их, конечно, разочаровало, но было вполне ожидаемо. Демоны всегда умели прятаться. Но не всегда им это удавалось на сто процентов.

Прикидываясь обыкновенными посетителями, ангелы легко смешались с посетителями конференции. Называлась она «межконфессиональной», но Рамиил быстро обнаружил, что на самом деле это встреча иудеев и христиан. Но даже две религии – при всех характерных для нынешних времен разногласиях – старались сохранить некую общность, позволяющую оказывать воздействие на паству. Они стремились поднять это воздействие до уровня своих предтеч.

Рамиил полагал, что это пустая трата времени. Да, в средневековой Европе все верили в Бога и присягали Церкви, но только потому, что других вариантов не было. Это была вера по привычке. А в условиях современной, так называемой западной цивилизации верующими себя считает куда меньшее количество людей.

Однако в современной Америке уж если человек верит, то верит по-настоящему – не по обязанности, а в силу внутренней потребности. Это и есть истинная вера, полагал Рамиил. Тайлер Магоуэн считал себя христианином не ради верности семейной традиции и не из страха подвергнуться осуждению соседей. Он просто ощущал себя христианином и действовал соответственно.

Лучше иметь одного действительно верного последователя, чем сотню послушных роботов, решил Рамиил.

Правда, с этим были согласны не все. Он неосторожно поделился своими соображениями с Уриэлем, и тот разразился пространной речью о человеческой неблагодарности. Уриэль сравнил современный недостаток веры с «поведением диких обезьян, использующих свободу выбора во зло».

Рамиил предпочел не ввязываться в полемику. Он всегда считал, что быть ангелом – значит видеть лучшее в людях и мире. И когда выяснилось, что Уриэль – изменник, это только укрепило его в собственной правоте.

Лишь с одним Рамиил не мог примириться – со смертью. Слишком многих своих братьев и сестер он не мог досчитаться – все они умерли либо на службе Богу, либо став жертвами предательства Уриэля и его союзников, либо пав от рук демонов.

Он надеялся, что сегодняшний день не умножит ряды павших.

Вместе с Узиилом, Иофиилом и Садафиилом Рамиил направился на заседание одной из секций, проходившее в комнате 105 – одном из помещений Центра, расположенном напротив выставочного зала на первом этаже. Сейчас зал пустовал. В отличие от организаторов других мероприятий, проходящих в Центре, религиозные деятели не приглашали зазывал, рекламирующих те или другие товары или виды деятельности. Единственной целью конференции было предоставить верующим возможность поговорить друг с другом.

В комнате 105 собралось человек десять или двенадцать. Они сидели, образуя круг. Большинство из них были хорошо одеты. Один был любавичским ребе в черно-белом одеянии, с пышной бородой и гривой курчавых волос, выбивающихся из-под шляпы. Другой – католическим священником в черной рясе. Остальные были в обычных костюмах.

Точно так же, как в других помещениях Центра, куда заглядывали ангелы, никаких признаков присутствия демонов здесь не обнаружилось.

Напротив двери сидела женщина в брючном костюме лимонного цвета. К лацкану была прикреплена брошь, показавшаяся Рамиилу смутно знакомой.

– Добрый день, – сказала она, – хотите принять участие в нашем разговоре?

Узиил улыбнулся. Своей телесной оболочкой он избрал педиатра по фамилии Пирс – высокорослого, плотно сложенного афроамериканца, использовавшего свой звучный глубокий голос, чтобы убедить пациентов, что боль сейчас пройдет.

– Нет, спасибо, – сказал он. – Мы просто послушаем, если не возражаете.

– Милости просим, – кивнула женщина.

И тут Рамиил узнал брошь, вернее, вделанный в нее камень.

Таких камней существовало только четыре, и три из них были надежно спрятаны в одной из церквей Кордовы. Рамиил сам их туда поместил в четвертом веке, и если бы созданная им система защиты была за последующие тысячу семьсот лет взломана, ему бы тут же стало об этом известно.

Камни были огранены по заказу епископа Кордовы Гигина в 381 году, когда по его навету был казнен монах-отшельник Присциллиан. Присциллиану стало известно, что Гигин водит знакомство с демонами, и тогда епископ, с помощью темных сил, убедил папу Дамаса I предать Присциллиана анафеме.

Камни понадобились Гигину для того, чтобы даже от ангелов скрыть его заключенную в телесную оболочку демоническую сущность. Рамиилу поручили завладеть камнями. Ему удалось отыскать три и изгнать демона, отвратившего Гигина от Бога. По злой иронии судьбы Гигина запомнили как набожного христианина, избавившего церковь от ереси, а Присциллиана – как одного из первых еретиков.

Четвертый камень Рамиил так и не нашел.

И вот сейчас, оказавшись в комнате номер 105 выставочного центра «Москон», Рамиил не испытывал никаких сомнений. Он не даст демонам ни шанса на победу. И в то же время не позволит понять, что их разоблачили.

Не говоря ни слова, он нанес удар.

Женщина в брючном костюме рухнула на пол.

Ангелы дружно повернулись к нему – что это с ним, с ума, что ли, сошел? И только тут Рамиил заговорил.

– На ней недостающий камень Гигина!

Священник вскочил на ноги.

– Эй, что вы тут делаете?

Стоявший рядом с ним мужчина в черном костюме и бордовом шелковом галстуке ударил священника тыльной стороной руки:

– Замолчи! – прорычал он.

В воздух полетели стулья. Рамиил уклонился от того, который летел ему в голову, и стул, ударившись о стену, упал на пол.

– Центр, – заговорил демон с брошью, вставая на ноги. Вернее, с пола поднималась его телесная оболочка. – Нам тут попался один святоша, он знает про старинный камень.

Рамиил бросился на дьяволицу, схватил ее, швырнул через всю комнату и, сам пролетев по инерции несколько шагов, склонился над ней, качая головой.

– Старинный? Только демон может считать какие-то тысячу семьсот лет древностью. – В его взгляде читалось презрение. – Все вы – жалкие ничтожества.

– Бла-бла-бла. – Дьяволица медленно поднялась на ноги, и глаза ее стали угольно-черными. – Засунь камешек себе под крыло да протри как следует, святоша.

Внезапно она нанесла Рамиилу сокрушительный удар, ангел отлетел в сторону и ударился о стол. Он быстро огляделся. Узиил сжимал руками голову одного из демонов. Изо рта, глаз, носа, ушей его телесной оболочки валил, исчезая без следа, черный дым, он извивался и кричал от боли.

Демон с брошью вновь бросился на Рамиила. Рамиил использовал инерцию броска, что позволило пробить тонкую перегородку, отделяющую комнату 105 от выставочного зала. Ударившись о голый бетон, Рамиил перевернулся, вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с демоном.

– И это все, на что ты способна? – Его голос эхом разнесся по пустому, как пещера, залу.

Усмехаясь, дьяволица тоже поднялась на ноги.

– Не волнуйся, это только разминка.

Она сунула руку в карман брюк и вытащила нож. Точно такой, как у Кастиила, подумал Рамиил, но позволить демону пустить его в ход он не собирался. Рамиил перехватил нож, не встретив при этом, как ни странно, почти никакого сопротивления.

И тут он обнаружил, что не может поднять руки. И удержаться на ногах. Колени подгибались, кости, казалось, рассыпались в прах.

В глазах помутилось, но все же, прищурившись, он увидел, как лицо принявшей человеческий облик дьяволицы расплывается в злобной усмешке.

– Ну как, святоша, не слишком жарко? Видишь ли, я увлеклась коллекционированием. Побрякушка Гигина – это так, мелочь, у меня и моих друзей…

Закончить фразу ей не удалось, на голову ей легла тяжелая ладонь.

– Нет! Нет! О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о…

Изо рта у нее повалил дым, и мгновение спустя дьяволица замертво упала на бетонный пол, хотя эхо ее стонов еще звучало в пустом зале.

Рамиил увидел, что его спас Узиил. Его нетрудно было узнать по внушительному росту того, в чье тело он вселился. Но жизнь все равно медленно вытекала из Рамиила. Нож выпал из его рук.

– Избавься от него, сделай с ним что-нибудь, Узиил, скорее, иначе…

Узиил нахмурился, глядя, как ангел карающий забирает Рамиила. На его глазах умирал Тайлер Магоуэн, и вместе с ним вселившийся в него ангел.

Рамиил всегда нравился Узиилу. У него было доброе сердце, даже по высоким ангельским стандартам, и он был хорошим воином небесного воинства.

Хотя сам Вседержитель в последнее время редко давал о себе знать…

Как и большинство высокопоставленных ангелов, Узиил устал от своей работы. Устал наставлять человечество, которое не желало и не ценило помощь ангелов. После долгих столетий войн, чумы, тирании, греха Апокалипсис представлялся им чем-то вроде избавления.

Раньше ему казалось, что двадцатый век с его ужасными войнами, с геноцидом в разных точках земного шара – наихудшее из всех времен. Но потом наступил двадцать первый век. Безумцы убивали друг друга тысячами, и тоже повсюду, и Узиил понял, что лучше уже не будет. Так что, когда Захария предложил ему план, как положить конец жизни на Земле (чем быстрее, тем лучше), Узиил был готов и сразу согласился.

Единственное, что ему не нравилось в этом плане, – то, что придется обманывать собратьев-ангелов. Особенно когда понадобилось извлечь из небытия Дорагона Кокоро. Ангелы были уверены, что это будет просто освобождение пленного духа, после чего он превратится в мощное оружие в руках люциферова воинства.

Но лишь немногие понимали, насколько силен будет проклятый самурай, оказавшись не в тех руках. При столь хрупком равновесии сил его роль может стать решающей. Захария это знал и убедил Узиила заключить с ним союз.

Когда прозвучал сигнал к наступлению, никто из ангелов не посмел ослушаться. Да и с какой стати? У их лидера была твердо выстроенная система подчинения, и возражения тут не одобрялись. Все знали, что любое сомнение будет считаться изменой. И в памяти всех был жив пример Кастиила.

И Уриила.

И Люцифера.

Ангелы играли с огнем. Участие Рамиила оказалось величайшей удачей, потому что Узиил никогда бы не узнал Камень Гигина. Увы, сам Рамиил заплатил за это огромную цену, но, благодаря Узиилу, Иофиилу и Садафиилу, погибли и шестеро из семи демонов. Ускользнуть удалось только одному.

А еще жертва, принесенная Рамиилом, подтвердила очень важную истину – то, о чем Узиил догадывался уже давно.

Отец бросил их. Они остались одни.

Он махнул рукой, и нож исчез. Отныне у него уже никогда не появится двойника.

Затем Узиил забрал брошь. Он доставит ее в Кордову, где хранятся остальные три камня. Рамиил наверняка одобрил бы это решение.

Оставив трупы на попечение живых людей – теперь это их дело, не ангельское, – Узиил вернулся в комнату 105, где его ожидали уцелевшие ангелы.

И война продолжилась.

Глава 25

Маркус Уоллес умирал.

Инфаркт настиг его внезапно. Ну, так они и случаются внезапно – самые непредсказуемые из убийц. Маркуса всегда смешили сообщения о «внезапном сердечном приступе». Как будто бывают другие.

Он сидел у себя в кабинете и раскладывал бумаги, когда заболела левая рука. Затем стало трудно дышать, навалилась усталость, он почувствовал слабость во всех членах, начались судороги.

Он не помнил, как оказался на полу.

В кабинет вбежала новая секретарша, чье имя он никак не мог запомнить, и, вскрикнув от страха, схватила телефонную трубку и набрала 911.

Потом у него, видно, начались галлюцинации: ему показалось, что секретарша склонилась над ним и злобно улыбнулась.

Он очнулся в реанимационной палате медицинского центра «Алта Бейтс Саммит» на Эшби-авеню. Вокруг стояли врач и пятеро медсестер, твердивших, как ему повезло, что он остался в живых.

С тех пор как его приняли в штат Беркли, университетской медицинской страховки было более чем достаточно, чтобы оплатить пребывание в четырехместной палате, где сейчас были заняты только три койки.

Вокруг него круглосуточно суетились сестры, измеряли давление, брали анализы, меняли капельницу, переворачивали, чтобы не было пролежней. Но на вопросы Маркуса они не отвечали, отделываясь банальностями вроде тех, что он услышал, очнувшись в реанимации.

Маркусу скоро должно было исполниться семьдесят лет, и он уже давно привык, что доктора – народ неразговорчивый. Вечные «это только профилактика», «не хотелось бы делать поспешных выводов» и «пока трудно сказать»…

В конце концов появился врач. У него была знакомая азиатская внешность, короткая стрижка, пухлые щеки.

– Привет, мистер Уоллес, я доктор…

– Такаши Ивамура.

Доктор улыбнулся и потянулся за медицинской картой, висевшей в ногах кровати.

– А я-то надеялся, профессор, что вы меня не запомнили.

Маркус засмеялся, и это тут же отозвалось острой болью в груди.

– Да нет, я… ох!

Улыбка исчезла с лица Ивамуры.

– Осторожнее, профессор!

Маркус отмахнулся.

– Да нет, все в порядке, просто не смог удержаться от смеха, – сказал он, отдышавшись. – Рад видеть вас, Хаш! Сколько времени прошло с тех пор, как вы чуть не ушли с моего семинара по фольклору. Вас все еще зовут Хашем?

Ивамура снова улыбнулся.

– Да, несмотря на все мои протесты.

– Что ж, пока мое сердце в ваших руках, буду называть вас «доктор Ивамура».

– Можете называть меня Хашем, профессор. Что же касается вашего сердца…

– Вот-вот. – Маркус разгладил простыню, которой он был закрыт от груди до ног. – Что скажете? И прошу без всех этих ваших профессиональных штучек. Говорите только правду, договорились? Предпочитаю иметь дело с доктором Хаусом, а не с доктором Уэлби[29]29
  Семейный врач из одноименного сериала.


[Закрыть].

Ивамура пожал плечами и положил на место медицинскую карту.

– Что ж, как скажете. У вас был инфаркт миокарда, и попали вы к нам, находясь буквально на волосок от смерти. – Он помолчал. – Тут мне следовало бы заверить вас, что все будет хорошо, что существуют самые разные способы лечения, медикаменты, режим питания и все такое прочее. Но вы ведь хотели, чтобы я говорил прямо, вот я и скажу прямо. Вы не в ладах со своим сердцем. Это как если бы вы поссорились со своей женой, или подругой, или другом, да с кем угодно – можно дарить цветы, можно рассыпаться в извинениях, но нет никаких гарантий, что вас не прогонят взашей.

Маркус ненадолго задумался.

– Иными словами, я могу принимать лекарства, от которых меня тошнит, есть то, чего терпеть не могу, и все равно через полгода дам дуба?

Ивамура кивнул.

– Но если будете соблюдать режим, ваши шансы значительно повышаются.

– Прекрасно. – Маркус глубоко вздохнул. – Ладно, Хаш, спасибо за откровенность.

Ивамура положил ему руку на плечо и мягко проговорил:

– Вам нужно отдохнуть, профессор. В конце концов, кто вместо вас будет терроризировать студентов?

– Я терроризирую только тех студентов, – улыбнулся Маркус, – которым не интересен мой предмет. Уверен, что профессора в медицинском колледже относились к вам намного терпеливее.

Ивамура даже закашлялся от смеха.

– Ну, не знаю, готов ли я зайти так далеко…

Дождавшись, когда Ивамура выйдет из палаты, Маркус бросил взгляд на лежавший на столике у кровати телефон. Надоедливо пищал сигнал голосовой почты.

Он огляделся. Остальные обитатели палаты крепко спали, вряд ли он побеспокоит их. Маркус потянулся к трубке. Сорок пять лет назад, только начиная преподавать, он почти не пользовался телефоном, предпочитая общаться со студентами лично в часы приема, указанные на листке, приколотом к доске объявлений, а также до и после занятий.

Теперь он редко виделся со студентами. Наступила эпоха электронной почты, компьютеров, мобильных телефонов и СМС-сообщений. Он даже сделал переадресацию рабочего телефона на личный номер, ведь в кабинете он теперь появлялся редко.

Сейчас, когда ему было под семьдесят и на семинар к нему студентов записывалось меньше, чем когда-либо, у Маркуса появилось гораздо больше свободного времени. Тратил он его в свое удовольствие: ездил в Сан-Франциско, слушал пластинки, бродил по букинистическим магазинам здесь, в Беркли…

Если он понадобится кому-нибудь из студентов, телефон под рукой, в кармане. И в отличие от многих своих современников, проклинавших новую моду, такой способ связи его вполне устраивал.

В университете у него был приятель – доктор Вонг.

– Это что же, – возмущался тот, – теперь мне могут звонить в любое время? А если мне не хочется ни с кем говорить?

Маркус всегда отвечал одно и то же:

– На любом мобильнике есть кнопки: «вкл» и «выкл». Вот и пользуйтесь ими, как я. Если мне не хочется говорить, просто перевожу звонок на голосовую почту.

Ему очень не нравилось подчинять себя и своих студентов тирании приемных часов. Множества проблем, которые двадцать лет назад показались бы непреодолимыми, сейчас просто не возникало именно потому, что студенты всегда могли связаться с преподавателем.

Когда у Маркуса случился инфаркт, мобильник лежал в кармане пиджака, который, надо полагать, все еще висит на спинке колченогого стула с кожаной обивкой там, где он его оставил. А ноутбук все так же стоит на столе. Без того или другого в почту не зайдешь, хотя медсестра ему говорила, что в больнице есть интернет.

Но прослушать голосовую почту можно было и с обычного стационарного телефона. Маркус уступил соблазну и нажал на кнопку.

У него было шесть новых сообщений, и он поспешно схватил карандаш и лист бумаги. Три – от студентов, с разного рода вопросами, ни один из которых не требовал срочного ответа, все терпит до того, как он выпишется из больницы. Но Маркус все равно записал их номера, чтобы перезвонить им и сообщить, что встретятся они не завтра и даже не послезавтра. Слухи по университету разносятся быстро, и он предполагал, что все и так знают, что с ним случилось, но все же предпочитал сообщить лично.

Еще одно сообщение было от племянника, и Маркусу захотелось удалить его, не слушая.

«Слушай, дядь, тут тебя разыскивает какой-то хмырь. Говорит, что знаком с каким-то твоим корешем из Чайнатауна или че-то в этом роде. Угостил меня кружкой пива, ну, я и сказал ему, что ты учишь всяких там хиппи. Он сказал, что просто привет передать хочет. Ну давай, пока».

Маркус вздохнул. Хорошо хоть денег в этот раз не просит.

Последнее сообщение было оставлено незнакомцем.

«Привет, профессор, это Сэм и Дин Винчестеры. Двадцать лет назад вы встречались с нашим отцом, Джоном Винчестером. И, кажется, знакомы с Бобби Сингером. Мы сейчас в Сан-Франциско. Дело в том, что Сердце Дракона объявился вновь, и нам нужна ваша помощь. Если сможете, позвоните нам, будем очень благодарны». Сэм продиктовал номер своего мобильного и отключился.

Маркус молча смотрел на телефонный аппарат.

Вот сукин сын.

Неужели уже двадцать лет прошло с тех пор, как жуткий и агрессивный Джон Винчестер ввалился к нему в кабинет и что-то говорил насчет меча, который он отдал Джеку Бартоу?

Тогда Маркусу показалось, что этот парень голову ему оторвать готов. Судя по голосу, сынок будет подобрее. Или, по крайней мере, вежливее.

Но на смену этой тут же явилась другая мысль – на сей раз страшная.

Если Дорагон Кокоро действительно вернулся, скоро начнется настоящий ад.

Он набрал номер Сэма Винчестера.

– Сэм Винчестер? Это Маркус Уоллес.

– А, это вы профессор, привет! Секунду, не отключайтесь.

– Жду. – Послышался какой-то стук, словно молодой человек бросил мобильник на что-то твердое, потом еще один – как будто лопата вонзилась в землю.

Через несколько секунд вновь зазвучал голос Сэма Винчестера.

– Извините, надо было покончить с одним дельцем. – Маркус услышал звук работающего мотора.

– Ничего страшного, сынок, – откликнулся он. – Как там ваш старик?

– Э-э… Он уж несколько лет как умер.

Маркус нахмурился.

– Надо же. Очень жаль. А ведь он казался таким здоровяком… Соболезную.

– Спасибо. – Голос Сэма звучал приглушенно, на фоне нарастающего шума уличного движения – вероятно, машина выезжала на шоссе. И Сэм тут же перешел к делу. – Спасибо, что позвонили, профессор. У нас тут небольшая проблема.

– Если я правильно понял, ты говорил о возвращении Дорагона Кокоро.

– Да, но есть и кое-что похуже, – сказал Сэм. – К нам в гостиницу явились какие-то типы и отобрали меч. Похоже, это люди Альберта Чао.

– Скорее всего. – Маркус глубоко вздохнул. – Ну, что сказать? Вы, парни, влипли, сильно влипли, а вместе с вами и все мы. Надо во что бы то ни стало вернуть эту штуку.

– Вот я и надеялся, что вы нам поможете. Для начала надо найти меч. Скорее всего, Чао прячет его в ресторане, но все-таки хотелось бы в этом убедиться. А уж потом действовать.

– Да, дела… – Маркус прикрыл глаза и ненадолго задумался. Раньше ему никогда не приходилось гадать, где искать меч, просто потому, что он всегда знал это. Или хотя бы знал, что он находится в нужных руках.

Для всех своих заметок, касающихся Дорагона Кокоро, он завел отдельную папку в компьютере. Но компьютер-то остался в кабинете. Ну почему, почему всегда что-то не складывается?

– Хорошо, – заговорил он наконец. – Мне тоже потребуется ваша помощь.

– Слушаю.

– Надо заехать ко мне в кабинет. Фултон-стрит, 2223, Беркли. Там на столе вы найдете мой ноутбук. Привезите его сюда, в больницу.

– В больницу? – растерянно переспросил Сэм.

Маркус покачал головой. Ну да, откуда ему знать?

– Ну да, у меня инфаркт случился. Я лежу в палате 209 в Медицинском центре на Эшби-авеню.

– Где именно на Эшби?

– Точного адреса не знаю. Это рядом с телеграфом.

– Ладно, найдем. – Сэм на секунду запнулся. – Профессор, мне очень жаль, что все так вышло…

Маркус только рукой махнул, хотя видеть этого никто не мог.

– Забудь, ты ведь не знал, – сказал он. – И поторопитесь, мы не можем сейчас ворон считать.

– Да-да, конечно. Я сейчас на 580-й, еду как раз в сторону Беркли. Буду на месте через десять – пятнадцать минут.

– Хорошо. И вот еще что, Сэм…

– Да?

– К сожалению, я не могу дать никаких гарантий. Раньше мне не приходилось искать меч, так что не уверен, что в моих заметках найдется что-нибудь на этот счет.

– Честно говоря, я так и думал. – Сэм помолчал. – Но попробовать-то стоит.

– Естественно. Просто не хотелось, чтобы вы с братом питали слишком много иллюзий. – Маркус вспомнил, как донимал его отец Сэма, и ему совершенно не хотелось, чтобы сыновья последовали его примеру.

– С иллюзиями я уже давно расстался, профессор, – с бесконечной усталостью в голосе сказал Сэм.

– Что ж, тем лучше. Позвони, как доберешься до кабинета. – Он продиктовал Сэму номер телефона в палате и отключился.

Лежа в тишине, Маркус думал о Джоне Винчестере. Этот человек отличался необыкновенной энергией и целеустремленностью. Джек Бартоу в этом с ним сравниться не мог: он знал, что делает, лишних движений не совершал, но относился ко всему довольно спокойно.

Другое дело Винчестер – тот вел себя так, словно сама его жизнь зависела от исхода борьбы с духами.

Разумеется, ни тот, ни другой в этой борьбе не победили.

Если Сэм Винчестер хоть в чем-то похож на своего отца, не удивительно, что у него такой голос.

Разбудил Маркуса телефонный звонок. Он даже не заметил, как уснул.

– Да?

В трубке послышался чей-то низкий голос.

– Маркус Уоллес?

– Я. – Кому еще он сегодня понадобился…

– Дин Винчестер, брат Сэма. Ноутбук у нас, мы выезжаем к вам.

– Прекрасно, скоро увидимся. – Маркус потянулся к рычагу, но остановился и снова прижал трубку к уху. – Да, и вот что, как я уже сказал твоему брату, обещать ничего не могу. Не факт, что я найду то, что вам требуется.

– Ясно. – Голос Дина звучал так же устало, как и у его брата. – До скорого.

Маркус повесил трубку и протер слипшиеся от сна глаза. Его связь с абсурдным миром Винчестеров, Бартоу, Бобби Сингером была в лучшем случае призрачной. А эти ребята в нем жили.

И этот мир должен был собрать свою жатву.

Он огляделся и увидел, что обоих его соседей нет на месте. На одной из кроватей по-прежнему висела бирка с именем, так что его обладатель, скорее всего, просто отлучился – анализы сдает или что еще.

На другой кровати бирки не было. Возможно, пациента выписали.

«Только вот куда?» – смутно подумал он.

Раздался стук в дверь.

– Добрый день, профессор!

Он поднял голову и увидел секретаршу, чье имя он по-прежнему не мог вспомнить. Но что именно она нашла его и набрала 911, он помнил.

– Привет, – бодро откликнулся Маркус.

Секретарша, американка японского происхождения, была похожа на мышку с темными, стянутыми в конский хвост волосами. На ней был плащ свободного покроя, с поясом, и она ослепительно улыбалась. Приближаясь к постели, девушка судорожно сжимала в ладонях сумочку, словно там хранилось самое дорогое в ее жизни.

– Просто зашла вас проведать, профессор, – сказала она. – Знаете, как я испугалась, когда увидела вас в таком состоянии!

– Да я и сам испугался, – грустно кивнул Маркус. – Да, кстати, ведь это вы позвонили в «скорую», так что большое вам спасибо.

– Ну что вы, не за что! Представить себе не могу, что было бы, если бы вас вдруг не стало! – Она низко склонилась над ним и прошептала: – Сердечный приступ – это ведь так страшно, правда?

Шептать в ответ Маркус не счел нужным – все равно, кроме них двоих, в палате никого не было.

– Это уж точно. И следующего мне не нужно.

Вдруг что-то в ней внезапно изменилось. Ослепительная улыбка стала другой, хотя описать изменения было бы трудно. Вздрогнув, Маркус вспомнил странное выражение, которое появилось на ее лице перед тем, как он вырубился на полу в кабинете.

Изменился и ее голос.

– В таком случае лучше всего будет, если вы скажете мне то, что я хочу услышать.

Теперь улыбка исчезла вообще, а глаза девушки стали совсем черными.

Маркус не думал, что бывают ощущения страшнее, чем боль во время сердечного приступа, но при виде превращений, происходивших с секретаршей, у него в животе все перевернулось.

– Вы поможете мне, профессор, – угрожающе проговорила она. – У меня есть информация, вы именно тот, с кем следует говорить о духе Йосио Накадаи. Я должна получить над ним контроль. Идет война, и нашу сторону немого потрепали. Мне самой только что изрядно досталось, и мало того, на моих глазах страшной смертью умерли шестеро моих товарищей, потому что я не смогла прийти им на помощь. Все это мне изрядно надоело, я устала метаться. Мне нужен Сердце Дракона. Поэтому я здесь. – Последние слова она буквально изрыгнула, после чего на ее лице снова расцвела улыбка.

Маркус промолчал. Кто бы перед ним ни был, ясно одно: это существо не на стороне ангелов.

Ее светящееся лицо покачивалось над ним, в черных глазах – загадочных омутах – таились бездонные глубины.

– Существует меч, с помощью которого можно усмирить дух, – продолжала она. – Он мне нужен. И вы скажете, где его найти.

Маркус посмотрел ей прямо в глаза.

– Жаль, но ничего не выйдет, – сказал он, старясь скрыть страх.

Тварь зарычала, и звук был тем страшнее и отвратительнее, что издало его нежное на вид существо.

– Вы так думаете?

– «Думаете» здесь ни при чем, – сказал Маркус. – Я не знаю, где этот меч, и не знаю, где его искать. – «Наверное, у Чао, – подумал он, – но даже братья Винчестеры в этом не до конца уверены».

Несколько долгих мгновений эти черные глаза не отрывались от него. Казалось, монстр заглянул прямо ему в душу.

– Ну что ж, – проговорила наконец секретарша. – Похоже, вы говорите правду. Тем хуже. – Улыбка ее вновь сделалась жутковатой. – По крайней мере, для вас.

Маркус почувствовал, как в левой руке нарастает боль.