Текст книги "Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире"

Революция, которой не было

Если Ферди обманул надежды земельных реформаторов, то его преемница Кори Акино, приведенная к власти «народными массами», преуспела ничуть не больше. Справедливости ради надо сказать, что она была всего лишь женой политического лидера Ниноя Акино, застреленного в 1983 г. агентами Маркоса в аэропорту Манилы, которая больше привыкла к светским беседам с друзьями своего мужа, чем к сумасшедшему дому филиппинской политики. Она стала номинальным лидером протестного движения против Маркоса, но не обзавелась собственной политической партией. Кори происходила из семьи землевладельцев Кохуангко, в число главных активов которой входило поместье площадью 6400 га в провинции Тарлак в центре острова Лусон. Ее брат Хосе Кохуангко-младший был одним из лидеров антиреформенного блока землевладельцев в национальном конгрессе. Кори Акино по-настоящему столкнулась с проблемами земельной реформы только тогда, когда многолюдная демонстрация фермеров в Маниле в январе 1987 г. закончилась тем, что полиция застрелила 13 человек и ранила 90. Это событие обрело известность как «мендиольская резня» – по названию моста, у которого произошел расстрел. Реакция Кори на эти события выразилась в обращенной к конгрессу просьбе разработать в деталях закон о новой земельной реформе, а не в том, чтобы самой возглавить данный процесс.

Следствием ее инициативы стал многословный, чрезмерно сложный, недостаточно радикальный закон со множеством лазеек и до абсурда длительным графиком реализации. Спустя четверть века после принятия и двух переносов сроков реализации этот закон о всеобъемлющей аграрной реформе (Comprehensive Agrarian Reform Law, CARL) от 1988 г. все еще находится в процессе осуществления. Вместе с тем эффекта от смены правительства, обещания радикальной реформы и периодически предпринимаемых антиповстанческих акций оказалось достаточно для подрыва деятельности NPA. Движение, лишившись как активной, так и пассивной поддержки, претерпело внутренний раскол.

В ходе дебатов о законопроекте земельной реформы Кори Акино произнесла фразу, ставшую одной из самых знаменитых в политическом споре на Филиппинах: «Я не стану требовать от вас бóльших жертв, – сказала она, обращаясь к сельским жителям, – чем те, на которые я готова пойти сама»{79}79
  Процитировано в: Reidinger, Agrarian Reform in the Philippines, p. 139.


[Закрыть]. Когда ее семейство обратилось с просьбой и получило согласие не подвергать раздроблению свое огромное поместье, как того требовал новый закон о земельной реформе, стало ясно, что радикальные перемены по воле народа не произойдут. Асьенда «Луисита», латифундия семейства Акино-Кохуангко, воспользовалась статьей закона о всеобъемлющей земельной реформе под названием «Право на выбор распределения акций» (Stock Distribution Option, SDO), позволившей семье раздать арендаторам обыкновенные акции без фиксированных дивидендов во вновь созданном фермерском бизнесе взамен семейных земельных участков.

SDO, подобно другим лазейкам в CARL, таким как статьи «О добровольной передаче земли» (Voluntary Land Transfer) и «О добровольном предложении о продаже земли» (Voluntary Offer of Sale), нарушила один из главных принципов успешных земельных реформ, проведенных в Северо-Восточной Азии, – не позволять землевладельцам вести переговоры с арендаторами напрямую. Если же это позволялось, то землевладельцы практически неизменно умудрялись выторговывать соглашения, невыгодные для арендаторов. В случае SDO, к примеру, землевладелец мог завысить стоимость неземельных ресурсов и расходов на управление бизнесом, а стоимость земли, наоборот, занизить, что обрекало держателей его акций на работу за очень низкое вознаграждение. Со времени превращения в «акционерный бизнес» «Луиситу» сотрясали забастовки и беспорядки; фермеры утверждают, что их ежегодные «дивиденды» не превышают 2000 филиппинских песо (около $ 43).

Для тех, кто знает историю «Луиситы», это еще одна глава, ставшая фатально символичной в более широком контексте истории Филиппин. Первоначально семейство Кохуангко еще в XIX – начале XX вв. создало своего рода аграрные холдинги в Тарлаке на средства от земельного ростовщичества. Затем, в 1957-м, семейство приобрело асьенду «Луисита» при помощи государственного займа, предоставленного на условии, что в дальнейшем земля будет перепродана арендаторам «в разумные сроки и на разумных условиях»{80}80
  Earl G. Parreno, Boss Danding (Quezon, Philippines: Earl G. Parreno, 2003), p. 72. Эту книгу достать очень непросто. Написанная филиппинским журналистом, она продавалась лишь в нескольких книжных магазинах страны, возможно из-за политического влияния семьи Кохуангко. Кредит в 7 млн филиппинских песо на покупку асьенды «Луисита» последние получили от правительственной системы страхования с условием, что «лоты, составляющие асьенду „Луисита“, будут разделены корпорацией заявителя среди жильцов, которые выплатят стоимость лотов в соответствии с разумными сроками и условиями». Центральный банк Филиппин подготовил аналогичное соглашение, касающееся выделения иностранной валюты на приобретение этого поместья. Дело о покупке «Луиситы» обсуждается в ряде других публикаций, в том числе: Walden Bello et al., The Anti-Development State (London and New York: Zed Books, 2005), chapter 2.


[Закрыть]. Предполагалось, что у Кохуангко останется в поместье только большой сахарный завод, однако обязательство о продаже земли никогда не соблюдалось и Кохуангко никогда не привлекались к ответственности. То, что подобные люди могут становиться президентами (Нойной, сын Кори, является действующим президентом, в то время как эта книга уходит в печать), означает для Филиппин исчезновение возможностей для развития.

Официально признанный успех

Правительство Филиппин заявляет, что при реализации закона о всеобъемлющей земельной реформе большинство целей, которые преследовало его введение, уже достигнуты. Согласно официальным данным, к концу 2006 г. земельной реформе подверглись 6,8 млн га из числа намеченных 8,2 млн га сельхозугодий, что позволило улучшить жизнь 4,1 млн сельских домохозяйств{81}81
  Philippine Institute for Development Studies, «Post 2008 CARP: Extension with Critical Reforms».


[Закрыть]. Похоже на свершения в Северо-Восточной Азии. Но это не так.

Начать с того, что статистика на Филиппинах учитывает все виды выпущенных новых правоустанавливающих документов на земельные участки, а не практические и фактические изменения права собственности. Между тем треть всех документов являются коллективными, а значит, почти по определению – некомплектными, и нередко охватывают сотни или тысячи предполагаемых бенефициаров. Значительная часть земель, которые считаются перераспределенными, на самом деле уже опять отданы в аренду, а то и нелегально проданы – прежним хозяевам или другим лицам. Более того, только треть из 8,2 млн га, намеченных к земельной реформе, представляют собой частные земли: все остальное – это земли государственного лесного фонда, где лишь частично ведется сельскохозяйственная деятельность, реализуются проекты переселения фермеров или прочие, не связанные с частным сектором. Первоначально же CARL нацеливался на 10,3 млн га, включая намного больше частных земель, но пара миллионов гектаров частных поместий выпала из планов без каких-либо объяснений{82}82
  См.: Saturnino M. Borras Jr, «The Philippine Land Reform in Comparative Perspective: Some Conceptual and Methodological Implications», Journal of Agrarian Change, vol. 6, No. 1, (January 2006), p. 80, и No. 17, p. 80.


[Закрыть].

Коммерческие фермы, подобные «Луисите», были едва затронуты реформой. Ей не предшествовала достоверная кадастровая съемка, что обусловило бесконечную путаницу как с постановкой задач, так и с результатами. Контроль над проведением реформы осуществляли не комитеты арендаторов, а правительственные бюрократы, не располагавшие достаточным финансированием и нередко бравшие взятки. Бóльшая часть частных земель «перераспределялась» в ходе прямых переговоров между землевладельцами и арендаторами на основании статей закона «О добровольной передаче земли» и «О добровольном предложении о продаже земли» и других им подобных, иногда на условиях, столь несправедливых к фермерам, что в процессе реформы материальные блага переходили и от бедных к богатым{83}83
  См.: Borras, «The Philippine Land Reform in Comparative Perspective», p. 93, где отмечается, что та же самая проблема предположительно могла возникнуть во время земельных реформ в Латинской Америке. В Saturnino M. Borras Jr and Jennifer C. Franco, «Struggles for Land and Livelihood: Redistributive Reform in Agribusiness Plantations in the Philippines», Critical Asian Studies vol. 37, No. 3 (2005), pp. 331 – 61, приводится несколько показательных примеров прямых сделок между землевладельцами и арендаторами, когда последние оказывались в еще худшем положении, чем прежде, включая схему, предлагавшуюся фермерам, выращивающим бананы на острове Минданао (Филиппины), американской транснациональной корпорацией Dole.


[Закрыть].

Самые надежные показатели, которые имеются на Филиппинах и позволяют оценить реальные масштабы земельной реформы, касаются принудительного отчуждения земель и отражают специфику перераспределения участков в Северо-Восточной Азии. Итак, к 2006 г. принудительному отчуждению в соответствии с CARL подверглось чуть менее 300 000 га – 5 % от той площади, которую правительство Филиппин объявило подвергшейся реформе, и 2,5 % от всех обрабатываемых земель в государстве.

Эти результаты выглядят еще хуже, если принять во внимание, что, согласно CARL, минимальная площадь земель, не подлежащих отчуждению, была очень завышена – пять гектаров плюс еще по три дополнительных гектара на каждого ребенка землевладельца возрастом более 15 лет. У некоторых землевладельцев детей оказалось примечательно много. Сегодня, по оценкам, 8,5 млн из 11,2 млн сельскохозяйственных работников Филиппин лишены земли{84}84
  Оценка общей площади обрабатываемых земель на Филиппинах сделана согласно данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (UN Food and Agriculture Organisation, FAO). Помимо фактического освобождения крупных коммерческих ферм от экспроприации земель, по сведениям, приведенным в Reidinger, Agrarian Reform in the Philippines, p. 160, можно сделать вывод, что верхний предел землевладения в 5 га оставляет вне рамок земельной реформы и три четверти всех более мелких ферм. Всемирный банк в своем докладе от 1987 г. по оценке законодательства, предложенного в рамках CARL, заявил, что «это будет способствовать уклонению от реформы и сохранению среди фермерства, как и прежде, большого числа арендаторов и безземельных, а также усилению административного бремени» (см.: Reidinger, p. 165). Цифры о численности безземельных крестьян на Филиппинах взяты из: Philippine Institute for Development Studies, «Post 2008 CARP: Extension with Critical Reforms».


[Закрыть]. Большинство людей в сельской местности живут в бедности. Урожаи поразительно низкие и не растут. И все это происходит в стране, где пригодные для обработки земли составляют треть от общей территории – намного больше, чем в Японии, Южной Корее или на Тайване, а климат и качество почвы благоприятствуют высокой урожайности. На Филиппинах способность человека завершить провалом благоприятные возможности проявила себя со всей очевидностью.

Мир господ…

Поездка на юг от Баколода, в самое сердце аграрной области острова Негрос, быстро выявляет реалии сельскохозяйственной жизни Филиппин{85}85
  Следующий раздел основывается на авторском интервью, взятом 11 и 12 ноября 2009 г. Приношу искреннюю благодарность Теду Лопесу, исполнительному директору фонда Alter Trade Foundation, за то, что он помог организовать эти интервью и потратил немало времени, сопровождая меня.


[Закрыть]. Несмотря на официальные данные, превозносящие масштабы перераспределения земель в пользу домохозяйств, проходит немного времени, и перед нами километр за километром начинают сменять одна другую коммерческие плантации манго, ореха пили (который используется в самых разных продуктах, от шоколада до мороженого), рамбутана (родственник китайского личи), бананов, хлебного дерева и дуриана. Время от времени в поле зрения появляются группы сельскохозяйственных рабочих. Если на Филиппинах и произошла земельная реформа, то среднестатистический землевладелец-плантатор ее не заметил. В этой части острова мы вступаем в мир крупнейшего на острове землевладельца, которого его работники зовут «Босс Дандинг».

Эдуардо «Дандинг» Кохуангко – отстранившийся от Кори Акино ее двоюродный брат и один из богатейших филиппинских дельцов. Он воплощает в себе самую мощную политическую и аграрную силу на Западном Негросе. За последние годы Дандинг отказался от выращивания сахарного тростника на многих своих землях и отдал плантации под многолетние культуры. Несмотря на якобы продолжающееся перераспределение земель, он не прекращает создавать поместье, которое сейчас занимает по меньшей мере 6000 га и простирается между шестью городками{86}86
  6000 га – это наиболее скромная оценка, близкая к той, что сам Дандинг указал в декларации, представленной Департаменту сельскохозяйственной реформы (Department of Agricultural Reform). Некоторые газеты и неправительственные организации оценивают площадь его владений не менее чем в 20 000 га.


[Закрыть]. Возле одного из них, Понтеведры, Дандинг живет в уединенном особняке, известном среди местных жителей как «Белый дом». Его увлечения соответствуют стандартам миллиардера-плейбоя: винтажные шикарные автомобили, большие мотоциклы, скаковые лошади, частные самолеты плюс два специфических филиппинских хобби: оружие и петушиные бои. Сотни его бойцовых петухов важно вышагивают в индивидуальных клетках, расположенных на обширных ухоженных газонах. Каждый из них стоит 5000 филиппинских песо ($ 108) – такая же сумма месячного дохода соответствует на Филиппинах черте бедности. Поднявшись на холм в расположенном неподалеку природном парке имени Рафаэля Саласа, можно увидеть здешние владения Босса Дандинга во всей их красе – темно-зеленые фруктовые сады, светло-зеленые плантации сахарного тростника. Эта возвышенность служила в свое время партизанской базой Новой народной армии. Сегодня же, когда вооруженная борьба вступила в очередной период затишья, головорезы из отколовшейся от NPA группировки нанялись охранять земли Дандинга. Они обходятся гораздо дешевле, чем содержание регулярной армии. В самый разгар повстанческого движения в середине 1980-х гг. на окладе у Дандинга было 1600 бойцов{87}87
  Reidinger, Agrarian Reform in the Philippines, p. 134. Паррено (Parreno, Boss Danding, p. 183) приводит слухи о том, что частные вооруженные отряды Дандинга, разбросанные по многочисленным поместьям, насчитывали 3000 человек и проходили обучение под командованием израильских военных.


[Закрыть].

Трудно поверить, что Дандинг находится на свободе в своей стране, не говоря уже о том, что он продолжает приобретать новые и новые земли на Западном Негросе и в других частях архипелага. Ведь он был самым близким другом Фердинанда Маркоса и сопровождал Ферди и его жену Имельду, когда в феврале 1986 г. их эвакуировали американские военные. Пользуясь протекцией Маркоса, Дандинг управлял Банком развития Филиппин (ссужая деньгами свои собственные фирмы), монопольно торговал кокосами (обложив налогами ведущую в 1970-х гг. экспортную отрасль для финансирования своей личной бизнес-империи, включая приобретение контрольного пакета акций крупнейшей компании страны – San Miguel Corp.) и основал банк под названием «Объединенный банк владельцев кокосовых плантаций» (United Coconut Planters Bank), чем привлек в свое распоряжение еще больше денежных средств{88}88
  Parreno, Boss Danding, pp. 98 and 125.


[Закрыть].

Несмотря на все это, после нескольких лет изгнания Дандинг смог вернуться на Филиппины в ноябре 1991 г. Другие подельники Маркоса, которые тоже сбежали из страны, а потом вернулись, вынуждены были заключить сделку с правительством Кори Акино об отказе от части своих активов, но Дандинг не отдал ничего. По возвращении он осел на Западном Негросе, откуда родом его жена и где он сегодня управляет своей политической партией и большей частью местных мэров и конгрессменов{89}89
  После возвращения на Филиппины Дандинг даже смог возвратить себе власть над корпорацией San Miguel. См.: Parreno, Boss Danding, p. 15. Партия Дандинга носит название «Националистическая народная коалиция» (Nationalist People's Coalition, NPC). Некоторое время она поддерживала Фиделя Рамоса, преемника Кори Акино, затем обратила взор на Джозефа Эстраду (перед тем как его подвергли импичменту), потом оказывала поддержку Глории Макапагал Арройо. Паррено (Parreno, Boss Danding, p. 208) утверждает далее, что в провинции Негрос Оксиденталь в середине 2000-х гг. сподвижниками Дандинга были шесть из семи конгрессменов и 28 из 32 мэров. Один из двух сыновей Дандинга, Чарли, провел в местном конгрессе, представляя четвертый избирательный округ Негроса, все три максимально возможных срока. См. Parreno, Boss Danding, p. 208.


[Закрыть].

Его реакцией на принятие закона о всеобъемлющей земельной реформе стало использование той же статьи «Право на выбор распределения акций», к которой прибегло и семейство Кори, чтобы отвести от асьенды «Луисита» применение к ней закона. Дандинг предложил «корпоративную земельную реформу» – совместное с арендаторами предприятие, с тем чтобы земля только формально перешла к ним, а он сохранил бы за собой управленческий контроль. Причем согласие арендаторов на сохранение за Дандингом контроля являлось предварительным условием для «передачи» земли{90}90
  См.: Bello et al., The Anti-development State, p. 54. Политическое прикрытие «земельной реформы» Дандинга расцвело пышным цветом при власти его близкого политического союзника Джозефа Эстрады по прозвищу Эрап, который пребывал на посту президента Филиппин с 1998 до 2001 г., когда был подвергнут импичменту. В тот период от арендаторов поступали многочисленные сообщения о том, что уже после проведения реформы Дандинг предлагал им скромные денежные выплаты, чтобы снова выкупить полное право собственности на свою землю, поступая незаконно и нарушая условия CARL. Другие фермеры утверждали, что им предлагалось подписывать незаполненные бланки правовых документов. По данным Паррено (Parreno, Boss Danding, p. 200), 27 сентября 1998 г. была сделана запись встречи с участием Дандинга, на которой присутствовали 1700 сельскохозяйственных работников и где «босс» заявил, что он выкупил свою землю обратно.


[Закрыть].

Переговоры об организации совместного предприятия шли непосредственно между землевладельцем и фермерами, без государственного надзора. По условиям договора работники получают обычную ставку заработной платы за свой поденный труд плюс 35-процентную долю от прибыли после вычета всех затрат Дандинга. Нечего и говорить о том, что контроль извне за состоянием бухгалтерских книг отсутствует. Когда Дандингу нужно переговорить со своими «партнерами» – арендаторами на Негросе, он собирает их на огромной арене для петушиных боев под названием Gallera Balbina, построенной им близ «Белого дома». Центральное правительство никогда не ставило под сомнение спорную легитимность «корпоративной земельной реформы» Босса Дандинга. Напротив, бывший президент страны Жозеф Эстрада публично восхвалял Дандинга и, очевидно, без тени иронии назвал его «крестным отцом аграрной реформы».

…и мир рабов

Мы подъезжаем к границам поместья еще одного «дружка» генерала Маркоса, угнездившегося посреди земель Дандинга. Роберто Бенедикто, ныне покойный, был почти, хотя и не в такой степени, столь же близок к бывшему диктатору, как и сам Дандинг. Бенедикто владел монополией на торговлю сахаром аналогично монополии Дандинга на торговлю кокосами. Еще его помнят на Негросе по финансированию местных вооруженных отрядов, убивавших противников режима Маркоса{91}91
  См.: «Regional Dynamics: Rise and Decline of the CPP – NPA in Negros Occidental» in Rosanne Rutten (ed.), Brokering a Revolution (Quezon City: Ateneo de Manila University Press, 2008).


[Закрыть]. Поместье площадью 564 га называется асьенда «Эсперанса».

После возвращения на родину Дандинг предложил выкупить «Эсперансу». Однако группа работников поместья ходатайствовала о проведении реформы в соответствии с CARL. Развернувшаяся за этим история наглядно демонстрирует перебои в механизме реформы.

Семейство Бенедикто отреагировало на применение CARL созданием «союза» из числа своих более лояльных к нему работников, которые объявили себя противниками перераспределения земли. Обе группы приобрели лоббистов, и ситуация сделалась достоянием общенациональных СМИ. После долгой кампании центральное правительство решило прибегнуть к сравнительно редко используемому средству – принудительной земельной реформе – и выпустило для фермеров асьенды сертификаты решений о передаче земли в собственность (Certificates of Land Ownership Awards, CLOAs). Министр аграрной реформы лично явился на Негрос, чтобы провести «водворение» вольноотпущенных тружеников на их участки. Однако его не пустили в поместье вооруженные охранники и члены «союза», организованного Бенедикто. Тогда владельцы сертификатов попытались занять выделенные им земли силой, но охранники убили одного арендатора и ранили еще двоих{92}92
  Убитого звали Диони Гайлан. Он умер 6 марта 2004 г.


[Закрыть].

В конце концов доступ к земле открыли силой: после стрельбы этого уже нельзя было избежать. Однако, как и в большинстве случаев с проведением земельной реформы на Филиппинах, история с «Эсперансой» для большинства фермеров окончилась плохо. Причиной тому стало полное отсутствие правительственной поддержки тем, кому выделили участки. Новые титульные владельцы были слишком бедны, чтобы вести хозяйство самостоятельно, и в большинстве своем немедленно сдали свои наделы в аренду семейству Бенедикто всего лишь за 12 000 филиппинских песо ($ 240) в год, а сами опять превратились в наемных работников.

Некоторые, наиболее стойкие, пытались преуспеть в качестве независимых фермеров, для чего занимали оборотный капитал у неофициальных кредиторов под 50 – 120 % в год. Например, управляющий имением Бенедикто дает займы под 10 % в месяц. Поскольку семейство Бенедикто контролировало местный сахарный завод, будучи монопольным скупщиком сахарного тростника, окончательные расчеты почти никогда не приводили к положительному балансу. Фермеры обнаружили, что им приходится каждый год закладывать еще не собранный урожай в начале посевного периода и отказываться от новых посадок по крайней мере в течение трех лет, чтобы избежать еще более обременительных займов, а это, в свою очередь, приводило к снижению урожаев и росту долгов иным путем. Когда долговая ситуация выходила из-под контроля, кредитор завладевал землей и распоряжался ею вплоть до выплат всех долгов и процентов по ним, если так суждено было сбыться. В общем, процесс следовал в точности тем же путем, что и неудавшаяся земельная реформа в Японии 1920 – 30-х гг.

Благоденствуют только ростовщики: фермеры увязают в бедности, а урожаи тростника на полях семейства Бенедикто составляют мизерные 52 т/га, что более чем наполовину ниже, чем урожаи, достигнутые после земельной реформы на Тайване и в Китае после 1978 г. Как и повсюду на Филиппинах, бенефициары земельной реформы нуждаются в кредитах, маркетинге и сельскохозяйственных знаниях больше, чем нуждались в этом их коллеги в Северо-Восточной Азии. Они почти повсеместно остаются наемными работниками, привыкшими трудиться по указке, и не похожи на более самостоятельных арендаторов, которые получили право выкупать землю в Японии, Южной Корее и на Тайване или занимать ее после уплаты аренды в Китае. Если кредиты и техническая поддержка были доступны в каждой деревне Северо-Восточной Азии, то филиппинцам не досталось почти ничего. 97 % опрошенных бенефициаров земельной реформы на Негросе заявили о полном отсутствии поддержки{93}93
  Provincial Government of Negros Occidental, «An Evaluation of CARP Implementation in Negros Occidental», December 2007.


[Закрыть]. Так что вряд ли стоит удивляться тому, что типичной для Негроса стала «пореформенная» семья, немедленно сдавшая внаем свою землю ее прежнему хозяину и теперь собирающаяся вокруг нового телевизора с караоке, купленного на аванс за аренду. В отсутствие реальных шансов на преуспевание семейного фермерства люди вкладывают свой капитал в телевизор с караоке и поют в своих лачугах.

Заклеивать пластырем провалы государства

Земельная реформа на Филиппинах срабатывала только в тех случаях, когда неправительственные организации (non-government organisations, NGO) проникали в брешь, оставленную государством, и обеспечивали семейные фермерские хозяйства займами, знаниями, маркетинговой поддержкой и помощью в переработке урожая – всем, что необходимо для процветания. Во всех остальных ситуациях семейства, подобные Бенедикто, которые подавляли сельскохозяйственных рабочих словно феодальных крепостных, продолжали делать это даже в том случае, когда формально отказывались от права собственности на землю.

В «Эсперансе» живет небольшая группа в составе 21 фермерской семьи, которая получила поддержку от NGO. Само собой разумеется, что эти фермеры более политизированы, лучше образованы и умеют выражать свои мысли точнее, чем остальные 250 фермерских семей, не имеющих поддержки от NGO. Лито, руководитель группы, встретил нас у границы асьенды, чтобы провести мимо вооруженной охраны Бенедикто к земельному анклаву площадью 20 га. По дороге мы увидели деревянный крест, водруженный на том месте, где от руки охранников погиб фермер, пытавшийся силой отстоять свое право на земельный надел согласно сертификату.

Усевшись под деревом напротив домика для собраний, Лито объясняет, что благодаря периодически предоставляемым льготным кредитам в размере 1,2 млн филиппинских песо ($ 24 000), выдаваемым под 20 % годовых, его группе удалось обособиться от остальных независимых фермеров, 95 % которых, по его словам, завязли в неоплатных долгах ростовщикам.

Alter Trade, кредитная NGO, также предоставила фермерам экспертную поддержку, чтобы они перешли к органическому земледелию в производстве сахара и выращиванию новых культур. Теперь фермеры сами обеспечивают себя большинством пищевых продуктов, так что им больше не будет угрожать голод, если с урожаем тростника возникнут осложнения. Что до сахара, то он продается NGO с помощью европейского движения «За честную торговлю» (Fair Trade) или через аналогичные инициативные группы в Северо-Восточной Азии. По иронии судьбы больше всего покупают первосортный коричневый сахар мусковадо, продаваемый этими филиппинскими фермерами, буржуазные потребители в Японии и Южной Корее, разбогатевшие вследствие правильно проведенной земельной реформы.

Со времени заключения договора с Alter Trade в 2004 г. группа Лито выплатила все проценты по кредиту и заработала достаточно прибыли, чтобы купить 20-летний трактор, грузовик и десяток повозок, в которые запрягают буйволов. Группа получает урожаи на 25 % выше, чем в латифундии Бенедикто, и копит средства на ирригационное оборудование, способное поднять урожайность – из-за более благоприятных агротехнических условий на Филиппинах – выше уровня производства в Китае и на Тайване.

Неподалеку на другой асьенде под названием «Изабель» еще одна группа при поддержке Alter Trade добивается еще больших успехов. 80 обладателей сертификатов о владении землей обеспечивают жизнедеятельность 500 человек и обрабатывают посевы сахарного тростника и других продовольственных культур на площади 80 га. Руководители группы с гордостью демонстрируют большой новый фирменный трактор, который обошелся им в 1,5 млн филиппинских песо ($ 30 000). Кроме того, они приобрели еще один трактор поменьше и грузовик – за счет реинвестированной прибыли. По местным меркам это богатые люди: 80 % подростков из их семей посещают среднюю школу, а некоторые учатся в колледже.

Тем не менее эти две группы совершенно нетипичны для Филиппин, главным образом потому, что они политически организованы. Некоторые их члены выполняли функции комиссаров или медиков в NPA, а потому были способны сплотить такое коллективное хозяйство, которое не возникает само собой в обществе нищих и запуганных сельскохозяйственных рабочих. Эти фермеры боролись за свои права и получили то, что не смогло дать им государство. Они выступали за принудительное отчуждение земли и добились этого. Требуя для себя больше земли, они привлекли своих землевладельцев к суду за незаконное внесение в реестр семерых наследников, в то время как в семействе было всего двое детей. В дополнение к оборотному инвестиционному капиталу, занятому у Alter Trade, они обеспечили себе еще один заем на покупку нового трактора со стороны голландской церковной благотворительной организации. Они электрифицировали дома своих членов за счет гранта, предоставленного симпатизирующим их группе немецким супермаркетом. А зимой 2009/10 гг. построили 20-комнатный пансион для богатых японских и южнокорейских покупателей, прилетающих в Баколод, чтобы познакомиться с людьми, производящими для них органический коричневый сахар. Короче говоря, эти фермеры знают, как работают NGO.

Фермеры в асьендах «Эсперанса» и «Изабель» дают поводы как для оптимизма – вот чего некоторые фермеры могут добиться вопреки всему, так и для пессимизма – поскольку коллективная изобретательность и величина вклада NGО тем ярче высвечивают полную недееспособность филиппинского государства. На деле же большинство сельскохозяйственных рабочих никогда не смогут организоваться так же эффективно, как две эти группы, а NGО на Негросе способны поддерживать только несколько сотен фермеров, в то время как по утверждениям правительства 120 000 местных жителей стали «бенефициарами» земельной реформы. Поэтому NGО вполне разумно нацеливаются на фермеров, которые, по их мнению, более других способны преуспеть, предоставляя слабейшим самим добывать себе пропитание.

Это напоминает попытку заклеивать пластырем открытую рану – в данном случае сельское хозяйство Филиппин. Благотворительность способна сгладить остроту, но никогда не сможет компенсировать провалы государства в сфере экономического развития.

В Северо-Восточной Азии внушительный рост сельхозпроизводства стал следствием того, что государство само себя сначала эффективно мобилизовало для быстрого и справедливого перераспределения земли, а затем обеспечило кредиты, повышение квалификации и содействие сбыту, необходимые для облегчения деятельности и стимулирования домохозяйств к максимальной продуктивности. На Филиппинах никогда подобных целенаправленных усилий не предпринималось. Вместо того эта экономически слабейшая во всей Восточной Азии страна породила в пропорциональном отношении больше всего NGO в регионе – по оценкам, их от 60 000 до 100 000. Как правило, они очень невелики и вынуждены собирать средства по крохам в отчаянной попытке сгладить беспомощность государства.