Текст книги "Одержимость"

– Значит, получается, что никто не видел эту женщину?

– Именно так.

– Ты думаешь, Стен лжет?

– Вполне возможно.

– У него есть алиби?

– На день и первую половину вечера – да, на утро – нет.

– А мотивы?

Гарри покачал головой, открывая перед Кейт дверь машины.

– Ты меня просто пугаешь, Маккаскер. Не уверен, что я выдержу такую тень, как ты.

Кейт привстала на цыпочки и поцеловала сержанта в щеку.

– Придется выдержать, Гарри, куда ты денешься! Кстати, я разговаривала с Дженнифер Рид… не знаю, правда, стоит ли это твоего внимания… Короче, она сказала, что у ее бывшего дома очень плохая карма.

На лице детектива отразилась скука.

– Неужели? Вот уж действительно важная новость. И что это значит?

– Это значит, что Дженнифер была страшно напугана вторжением незнакомца. Сейчас она живет в пентхаузе в центре города и уверяет, что кровать не подходит к интерьеру ее нового жилища.

– Интересно.

– Ты серьезно?

– Насчет вторжения незнакомца – да. Я перебрал полицейские донесения за последние несколько месяцев в поисках сообщений о бродягах, взломщиках, приезжих… – короче, обо всех, кто хоть косвенно мог быть связан со смертью Уитмен, но не нашел ничего существенного. Рапорта о взломе дома Дженнифер Рид не было точно.

– Та-ак… – задумчиво протянула Кейт. – Дженнифер уверяла меня, что никаких ценностей у нее не взяли и вообще, мол, она давно забыла об этом досадном происшествии – как если бы речь шла о шутке соседских ребятишек. Но, похоже, все гораздо серьезнее, раз она в панике поменяла место жительства, и, по логике вещей, Дженнифер должна была сообщить о случившемся.

– Должна была, – эхом откликнулся Гарри, захлопывая дверь машины.

Десять минут спустя, выехав на дорожку, ведущую к дому, Кейт по-прежнему продолжала размышлять о Дженнифер Рид. Подъезжая к крыльцу, она пыталась представить, что чувствовала Дженнифер, вернувшись в свое уединенное жилище и застав там постороннего человека. Странно, что популярная телеведущая не обратилась в полицию.

«Я бы сразу вызвала копов», – подумала Кейт, с невольной дрожью посмотрев на погруженный во мрак дом. Томми, впервые увидев его поздно ночью, сказал, что их дом похож на замок из фильма ужасов. Кейт была вынуждена согласиться – действительно, в темноте это викторианское чудовище выглядело зловеще. И все же она влюбилась в него с первого взгляда. Особенно понравилась ей башенка на втором этаже, окна которой выходили во двор. В этой башенке, куда вела отдельная лестница, Кейт оборудовала свой кабинет. В противоположной половине дома Стив устроил апартаменты для Мэйзи. Усилиями все того же Стива удалось очистить пол и лестницы от краски, благодаря чему старинный паркет и оригинальные украшения предстали в своем изначальном виде. Вместе с мужем Кейт объездила все комиссионные магазины в округе в поисках необычных предметов, которыми они украсили новое жилище.

Самой удачной находкой были две скульптурные фигуры – старик и старуха, сидящие на кованой скамейке у крыльца. Этот раритет удалось откопать на распродаже в Брин-Море, и они не смогли устоять перед искушением бросить вызов китчу Мэйн-Лайна.

Кейт снова ощутила дрожь – даже старик со старухой казались в этот час страшными призраками. И все же она задержалась на крыльце еще на несколько минут, с удовольствием подставив лицо прохладному ночному ветерку и наслаждаясь запахом опавшей листвы. Попрощавшись взмахом руки с недремлющей скульптурной парочкой, Кейт прошла в дом.

Она закрыла за собой дверь и услышала, как с кухни ее позвала Мэйзи. Свекровь была уже в теплой ночной рубашке, надетой поверх фланелевой пижамы – по-видимому, собиралась лечь спать, но решила дождаться сноху. Кейт приветливо улыбнулась.

– Какое счастье, что я не пригласила Гарри выпить по стаканчику на ночь.

В ответ Мэйзи лишь натянуто усмехнулась. Она явно была чем-то недовольна.

– Сразу после твоего ухода звонила Белинда. Хотела узнать, нельзя ли забрать Томми на неделе, потому что в выходные она уезжает и не сможет взять его с собой.

Кейт тяжело опустилась на стул, Мэйзи налила ей чашку ароматного чая.

– И что ты ответила? – спросила Кейт.

– Пообещала, что все тебе передам, и повесила трубку. – Мэйзи вопросительно посмотрела на невестку. – Надеюсь, ты не отпустишь Томми? Разве можно идти у нее на поводу каждый раз, когда ей заблагорассудится его забирать?

– Конечно нельзя, – с отсутствующим видом согласилась Кейт, вспоминая свою первую встречу с бывшей женой Стива.

Белинда была – само спокойствие, она заверила Кейт в том, что не ожидает от Томми горячих чувств по отношению к себе и не собирается снова переворачивать жизнь мальчика вверх тормашками. «Однако он должен знать о моем приезде, и я хочу познакомить его со сводной сестрой», – сказала Белинда, добавив, что Иво, ее нынешний муж, вернулся в Филадельфию, чтобы возглавить в госпитале Джефферсона отделение реконструктивной хирургии.

«Был ли у меня тогда выбор? – подумала Кейт. – И потом – когда Белинда попросила разрешения забрать Томми на уик-энд? И есть ли выбор сейчас?»

– Я должна поступить разумно, – ответила она наконец на вопрос Мэйзи, прямо глядя в грустные глаза свекрови. – Лучше проявить лояльность, иначе Белинда, чего доброго, помчится в суд, требуя вернуть ей сына.

– И как тебе такое в голову пришло? – с вызовом спросила Мэйзи. – Или ты смирилась с поражением?

Кейт тяжело вздохнула.

– Я делала, что могла, и последние пять лет неплохое тому доказательство. Но у Белинды на руках все козыри. Она – родная мать Томми…

– Она – мерзкая тварь и порочная женщина, – отрезала свекровь, пылая от ярости, встала и направилась к двери. – Ей ничего не стоит притвориться паинькой, но на самом деле она просто прощупывает почву. Поверь, эта особа ни перед чем не остановится – потихоньку, шаг за шагом, она, как червь, пророет нужный ход, и ты не поймешь, что у нее на уме, пока не увидишь занесенный над твоей головой топор, но тогда уже будет поздно.

С этими словами Мэйзи ушла в спальню, а ее мрачное пророчество еще долго эхом отдавалось в ушах Кейт.

Глава 6

Понедельник, 23 сентября

– Кофе «Шик»? – Молли недоуменно уставилась на директора студии новостей. – Что это такое?

Ник Майерс, появившийся несколькими минутами раньше, решил поздравить Молли с возвращением на работу и заодно выразить ей соболезнование по поводу потери ребенка. Выражение сочувствия длилось ровно двадцать секунд, после чего, присев на краешек ее стола, директор перешел к текущим делам.

– Сегодня я приготовил для вас грандиозный сюрприз, Хескелл. Это кофе «Шик».

Повторив, словно эхо, конец его фразы, Молли уловила в близоруких глазах босса насмешливые искорки.

– На какой крючок вы хотите меня поймать, Ник? – Молли рассеянным взглядом смотрела на Майерса, пытаясь разобраться в хаосе собственных мыслей: у Ника большой темно-зеленый автомобиль. Джип. Как жаль, что она плохо разглядела внедорожник, припаркованный у ее дома вчера вечером. Молли не сомневалась, что тот джип принадлежал человеку в маске, поскольку, когда она поняла, что незваный гость ушел, и осмелилась выглянуть в окно, машины не было.

– Вы разве не знаете, Хескелл, брикеты «Капуччино» – это последний писк, – продолжал болтать Майерс.

Молли же, прищурившись, старалась вообразить Ника в лыжной маске с прорезями для глаз. От напряжения она даже несколько раз моргнула. Господи, неужели теперь каждый владелец джипа будет вызывать у нее подозрения?

– Давайте, давайте, Хескелл! Просыпайтесь и принюхайтесь к аромату кофе. Брикеты «Капуччино» станут символом девяностых. Кстати, хочу поручить вам новое задание – опрос на тему: что хорошо и что плохо в центре города. Поговорите с людьми – где и как они предпочитают проводить время, встречаться, ну и тому подобное. – Майерс встал. – Лучше всего отправиться в центр ранним вечером, когда народ начинает возвращаться с работы.

«Конечно, конечно, Ник, я должна, высунув язык, бегать по улицам, потом лепить что-то пристойное из предложенной тобой чуши, а ты будешь с удовольствием следить за процессом».

Молли с горечью наблюдала, как директор пересек студию и вышел. Часы показывали девять утра, репортеры и продюсеры постепенно подтягивались на работу. Не переставая звонили телефоны, мигали лампочки факсов. В Филадельфии каждую секунду происходят какие-то события, а ей предстоит заниматься никому не нужной ерундой за упаковочку капуччино! Господи, как все это старо!..

Хорошо хоть, что можно будет спокойно посидеть в студии и пообщаться с Дженнифер, когда та придет вести полуденный выпуск. Громко шурша, она развернула свежий номер «Инквайрер» и стала просматривать заголовки.

– Привет! Рада, что ты снова с нами!

Молли подняла голову и увидела корреспондентку Мэрилин Спенсер – чрезвычайно привлекательную девушку, которую Ник Майерс привез с собой из Сиэтла.

– Угадай, кто сегодня красуется на обложке «Пипл»? – Мэрилин, прижимая к груди журнал, присела на краешек стола Молли точно в том же месте, где незадолго до нее сидел Ник.

Хескелл пожала плечами.

– Не имею ни малейшего представления.

– Та-та-та! – Мэрилин показала обложку. – Смотри! Это же Габриэлла Грант!

Молли с трудом заставила себя поддержать разговор.

– Грант работала здесь, на Седьмом канале, несколько месяцев назад, пока ее не пригласили в Нью-Йорк, так?

Она мысленно отметила исполненный благоговения взгляд Мэрилин, когда та подошла к ней и в который уже раз прочитала строчки, написанные поверх лучезарной улыбки Габриэллы Грант:

«ЭКСКЛЮЗИВ:

Долгожданные воспоминания восходящей звезды телевидения о ее знаменитом отце».

– Эй, Спенсер! – раздался возглас выпускающего редактора Пита Норкросса. – Иди-ка сюда!

– Ой-ой! Мне же надо передать материал о процессе Джоггера! Бегу, бегу!

Вот так!.. Молли изо всех сил стиснула зубы. Кому же еще поручить освещение сенсационного процесса, как не желторотой девчонке, которой даже не было в городе, когда произошло убийство?!

Она посмотрела на журнал, оставленный Мэрилин, и почувствовала острый укол зависти, смешанной с сожалением. Нет, Молли не испытывала злости к Габриэлле Грант. Более того, они дружили, во всяком случае, их отношения были максимально дружескими для двух женщин-репортеров, работающих в одной студии. Связь с Габриэллой не прервалась даже после ее отъезда в Нью-Йорк.

К чести Грант, надо заметить, что она оказалась одной из немногих подруг, которым хватило духу посетить Молли вскоре после ее выписки из больницы. Все прочие просто прислали соболезнования и букеты цветов, явно не зная, как утешить убитую горем женщину.

Габриэлла поделилась с Молли своим опытом – ей тоже пришлось в жизни пережить нечто подобное.

– Конечно, выкидыш на пятом месяце беременности не идет ни в какое сравнение с твоей бедой, но я могу представить, что ты чувствуешь.

Грант приехала к Молли с цветами, фруктами и записями развлекательной программы, которую они делали с Сэмом.

В конце дня она заставила Молли встать с кровати и повела на кухню выпить по стаканчику «Каберне».

– Самое худшее для тебя сейчас – это валяться в постели, глядя на стены и потолок, – твердо сказала тогда Габриэлла. – Постарайся как можно быстрее выйти на работу. Меня, во всяком случае, спасло именно это. Ты должна пережить горе.

– Я так и собиралась сделать… – ответила Молли и тут же, с сомнением в голосе, добавила: – Но мне все же хочется взять полноценный отпуск… Сэм говорит, что Джек планирует запустить несколько новых программ…

– Это правда, – подтвердила Габриэлла. – И думаю, такого рода работа – как раз то, что нужно. Тебе нет больше резона оставаться в Филадельфии. – Она подняла бокал. – За Нью-Йорк! Я обязательно переговорю с Джеком, объясню ему, в каком ты состоянии… Он все поймет.

Молли уловила собственнические нотки в голосе подруги^убедившись в том, о чем давно подозревала, – в Нью-Йорке Габриэлла Грант во всех смыслах заняла ее место в жизни Джека Кэйна.

Усилием воли она отогнала неприятные воспоминания и, подавив внутреннее нежелание, раскрыла журнал на странице, где излагалась проанонсированная на обложке история. Текст был снабжен четырьмя фотографиями, из которых одна обязательная – героиня очерка в нежном возрасте. Габриэлле здесь не больше четырех лет – маленькое серьезное личико и куцые волосики, собранные на затылке.

Молли невольно задумалась, какую из своих фотографий она бы предложила на обложку «Пипл», но не стала развивать эту мысль и принялась скользить глазами по строчкам.

«Жизнь не раз искушала Габриэллу Грант воспользоваться славой ее знаменитого отца. Покойный Бен Грант, звезда экрана, главный герой мыльной оперы “Малибу” мог открыть для дочери любые двери. Но… “Я хотела всего в жизни добиться сама, – рассказывает Габриэлла. – Теперь, когда мне это удалось… – Она делает паузу и смеется. – Я могу позволить себе говорить об отце, не боясь, что меня обвинят в эксплуатации его имени”. В течение многих лет о том, чья она дочь, знали только самые близкие друзья…»

Молли отложила в сторону журнал, вспомнив большую, восемь на десять фотографию Бена Гранта, стоявшую на столе Габриэллы в студии. В ответ на вопрос, зачем ей портрет престарелой голливудской звезды, она только загадочно улыбалась своей неповторимой улыбкой и отшучивалась, видя удивление в глазах собеседников: «Не спешите с выводами – он ведь годится мне в отцы!»

Однажды после ланча в «Диккенс-Инн» Габриэлла в задушевной беседе поведала Молли правду о флирте своей матери с молодым, напористым и неизвестным в ту пору актером. Дочитав статью, Молли поняла, что все это она уже и так знает. Габриэлла не утаила от нее ни одной подробности. Появление Грант на обложке популярного журнала было беспроигрышным ходом, и Молли позавидовала способности подруги делать такую блестящую саморекламу.

Закрыв журнал, она отметила, как медленно тянется время. Дженнифер Рид должна появиться часа через два. Молли в нетерпении встала, накинула на плечи жакет и подошла к выпускающему редактору.

– Уйду ненадолго, – сообщила она. – Надо подготовиться к вечернему репортажу. Поброжу по окрестным кафешкам.

Норкросс вопросительно посмотрел на нее поверх очков.

– Пит, я не шучу, – сказала Молли. – Мне поручено исследовать кофе как главный наркотик девяностых.

Норкросс кивнул и пожал плечами, выражая взглядом сочувствие к ее нелегкому положению – ничего удивительного, ведь он и сам был из старой команды, а потому понимал, что его дни здесь тоже сочтены.

Когда Молли вернулась в студию, Дженнифер как раз заканчивала полуденные новости. Два монитора были настроены на их канал, а по двум другим показывали дневной сериал и программу МТВ. Сразу после новостей пошел рекламный клип. Молли дала Дженнифер минуту на спуск из аппаратной и направилась в ее кабинет.

Дженнифер уже успела повесить на плечики пиджак и расправляла на нем складки.

– Добро пожаловать, прекрасная незнакомка! – воскликнула она с искренней теплотой в голосе. – Рада тебя видеть. Да входи же, как ты себя чувствуешь?

Молли устроилась на диване, а Дженнифер – на кресле за столом и, вооружившись карандашом, принялась делать какие-то пометки в пухлом дневнике.

– Итак… – Она окинула Молли придирчивым взглядом. – Выглядишь ты замечательно.

– Да и чувствовала себя неплохо… до прошлой ночи.

Дженнифер выразительно изогнула безупречные брови.

– Ко мне вчера вломился неизвестный… – Молли нервно откашлялась. – Проник в дом и ждал, когда я вернусь от сестры.

– Вот черт! – Дженнифер сломала грифель карандаша, резко вскочила, подошла к двери, заперла ее на ключ и только после этого, тяжело вздохнув, вернулась на прежнее место.

– Он тебя не тронул. – Это был не вопрос, а утверждение.

Молли поморщилась.

– Ты же знаешь: ожидание обещанного метеорологами дождя угнетает не меньше, чем настоящий ливень. Я уже почти простилась с жизнью… Но потом он упомянул твое имя, сказал, что ты можешь поделиться своими впечатлениями… – Молли замолчала, ей стало трудно говорить. – А еще посоветовал, прежде чем идти в полицию, пообщаться с тобой, поскольку, мол, «Дженнифер – умная девочка».

Дженнифер покачала головой.

– Мне он сказал то же самое, только назвал «умной девочкой» Дайану Лэймонт.

Молли в изумлении открыла рот.

– Он заснял на видеокамеру и Дайану?

Дженнифер кивнула.

– Но она тоже не первая. До Лэймонт была Джейни Самнер – это произошло буквально перед ее уходом в «Фокс».

Гнев и потрясение на мгновение лишили Молли дара речи – она встала с дивана и принялась мерить шагами комнату.

– Господи, Дженнифер, ну как же так?! Почему вы молчали?! Я имею в виду… – Она запнулась, подбирая слова. – Мне кажется… Если бы это случилось только с тобой… тогда да – действительно, кто бы поверил. Ясно, как он хотел все представить. Но вас было трое! Ты же не думаешь, что копы до такой степени циничны, правда?

Дженнифер зло поджала губы.

– Ну? – Молли буравила ее гневным взглядом. – Обратись вы в полицию, его бы, возможно, уже поймали. К тому же такие, как я, знали бы, что по округе бродит этот маньяк.

Дженнифер покраснела и, вскочив на ноги, подошла к окну.

– Прости меня, Молли. Если бы я только могла предположить, что следующей жертвой будешь ты, я бы, конечно, обратилась в полицию. Тебе и так хватает переживаний, но…

– Что «но»?

Дженнифер передернула плечами.

– Да есть одно «но»… – Она вернулась к столу. – Мы обсуждали этот вопрос и сделали весьма неутешительный вывод: если копы его поймают, нам станет еще хуже. – Дженнифер горестно вздохнула. – Подумай, Молли: что ждет нас во время расследования… во время суда… подумай о пленках, которые будут фигурировать как вещественные доказательства, а они будут фигурировать – не со стороны обвинения, так уж со стороны защиты точно.

– Ничего, судья удалит публику из зала.

Дженнифер пронзительно расхохоталась.

– И что с того? Неужели ты всерьез полагаешь, что этим все и ограничится? Да папарацци из бульварных программ вывернутся наизнанку, но раздобудут копии. Ты только представь себе такую передачу: «Дорогие телезрители, – скажет охочий до сенсаций репортер с умильно-сочувствующей рожей, роняя слюни в камеру и вещая о злом, коварном, отвратительном, вооруженном современной техникой Пипин Томе[8]8
  Пипин Том – на американском разговорном сленге «вуайерист».


[Закрыть]. – Попробуйте задать себе вопрос: по какой причине эти благополучные, сделавшие головокружительную карьеру дамы не заявили сразу в полицию об извращенце, который вломился в их роскошные дома? Судите сами, дорогие телезрители. Как бы поступили вы, если бы вас заставили улыбаться в камеру? У нас есть эксклюзивный материал…» – Дженнифер замолчала, руки ее сильно дрожали. – Ты что, хочешь увидеть по телевидению свое влагалище крупным планом?

Молли тряхнула головой, пытаясь избавиться от кошмарной картины, нарисованной Дженнифер.

– По-моему, он гораздо хуже Пипин Тома, – констатировала она.

Дженнифер пренебрежительно махнула рукой.

– И, наконец, последнее, – и это неоспоримый факт: он нас не изнасиловал, не искалечил… да что там, он к нам даже пальцем не притронулся.

– Он угрожал мне ножом, – возразила Молли.

– Как бы то ни было, – продолжала Дженнифер, не обратив никакого внимания на слова подруги, – оставим в стороне мучительный процесс убеждения присяжных в виновности подсудимого, хотя жюри будет искренне считать нас шлюхами и возмущаться бешеными деньгами, которые мы зарабатываем… Допустим, они признают его виновным – но что он получит? Пару лет за вторжение в чужое жилище и хранение холодного оружия. И это в лучшем случае. Зато с нами будет покончено. Ты думаешь, после подобного процесса кто-нибудь воспримет нас всерьез? Да Ник Майерс только и ждет момента, чтобы дать нам пинка под зад. Да-да, и мне тоже. Забудь о полиции, Молли. Я не собираюсь ставить крест на всем, чего с таким трудом добилась, и не намерена жертвовать карьерой ради того, чтобы какого-то извращенца отправили на принудительное лечение в психушку.

Повисло тяжелое молчание. Дженнифер завершила свою тираду, а Молли переваривала ее слова. Обдумав все хорошенько, она наконец заговорила:

– Однако этот извращенец каким-то образом выяснил, где мы живем, и без труда проник в наши дома. Кроме того, ему не занимать хладнокровия. В мой дом он вошел, не таясь, на глазах у многих людей, находившихся в это время в парке.

Дженнифер согласно кивнула.

– Ко мне он пожаловал в тот день, когда приходила уборщица.

– А что было у Джейни и Дайаны? – спросила Молли.

Дженнифер недовольно скривилась.

– Джейни сама себя наказала – у нее дурацкая привычка прятать запасной ключ в фальшивом гроте рядом с дверью. К тому же, уходя из дома, она никогда не включала сигнализацию.

– Получается, человек, проникший в дом, прекрасно это знал, не так ли? – высказала Молли не дававшую ей покоя мысль. – Возможно, он наш коллега и мы ежедневно общаемся с ним в студии… – Задрожав, она умолкла. – Между нами есть нечто общее – все мы или работаем, или работали раньше, как Дайана и Джейни, на Седьмом канале.

– Да, – согласилась Дженнифер. – И еще мы одиноки… и блондинки… – Она внезапно поморщилась.

– Но зачем он это делает? Ты не боишься, что в один прекрасный день в видеосалонах на Маркет-стрит появятся растиражированные хиты под названием «Обнаженные телеблондинки»?

– О чем ты? А риск, что появление пленок позволит напасть на его след? Я тут же пойду в полицию, если это произойдет.

– Может, шантаж?

Дженнифер натянуто улыбнулась.

– У нас было такое предположение… – Она пожала плечами. – Но ничего подобного не последовало. Есть у меня одна догадка… по-моему, он снимает это для себя. Какой-нибудь телеманьяк, которому просмотр таких записей дает иллюзию обладания женщинами его мечты. Просто он вышел на более высокий уровень, чем те придурки, что излагают нам свои сексуальные фантазии в письмах.

– Тебе бы работать в ФБР экспертом по криминалистике, – съязвила Молли. – А кстати, ты с кем-нибудь обсуждала случившееся?

Дженнифер отрицательно покачала головой.

– Шутишь, что ли? Конечно нет.

– Может, нам нанять частного детектива?

– Для чего? Мне совершенно не улыбается снова встречаться с этим уродом. Слушай, Молли, бери пример с нас. Радуйся, что дешево отделалась, переезжай в безопасное место и продолжай жить как ни в чем не бывало.

Молли с грустью поняла, что разговор окончен, но не хотела сдаваться.

– Меня очень тревожит, Джен, что следующими жертвами могут стать наши подруги, коллеги. Мы не должны этого допустить.

– И что ты предлагаешь? Повесить объявление в женском туалете и разборчиво подписаться?

– Не утрируй. Нужно просто вычислить следующую наиболее вероятную жертву и предупредить ее. Если он и дальше не изменит своему стереотипу, то это будет блондинка с телевидения, нынешняя или в прошлом сотрудница Седьмого канала и… – Внезапно Молли замолчала, пораженная новой догадкой.

– И что? – подозрительно спросила Дженнифер.

Молли нервно откашлялась. Конечно, это только подозрение, но, похоже, всех пострадавших женщин объединяли еще и отношения с Джеком Кэйном. Однако, не будучи полностью уверенной, она решила проявить деликатность.

– Все мы позировали с Джеком Кэйном во время прощального вечера в начале года. Помнишь, потом эта фотография появилась в «Дейли ньюс»?

Дженнифер с беспокойством посмотрела на подругу.

– Такая связь мне даже в голову не пришла… – Она задумалась. – Но тогда его список исчерпан.

Дженнифер Рид снова села за стол.

– Обещаю тебе, если подобное случится еще с кем-нибудь, мы изменим свою линию поведения и что-нибудь предпримем. А пока будем надеяться, что все ограничится нами.

Вернувшись на свое рабочее место, Молли еще раз мысленно прокрутила только что состоявшийся разговор. Дженнифер среагировала на ее слова о снимке с Джеком вполне искренне. Все трое просто не связали произошедшее с ними с Кэйном и не могли предположить, что следующей жертвой станет именно она, Молли Хескелл, иначе, несомненно, рассказали бы ей о ночном визитере.

И все же Молли не могла избавиться от ощущения, что ее предали. Эта мысль доводила до тошноты, сам собой напрашивался вывод: им наплевать на все, кроме собственного благополучия и карьеры. Она без сил рухнула в кресло и тупо уставилась на телефон. Ей вдруг неудержимо захотелось вырваться отсюда – здесь у нее нет будущего, нет ни одного друга. Ее захлестнула острая тоска по Джеку.

Молли не надо было заглядывать в записную книжку, чтобы набрать номер. Быстро, пока не передумала, она нажала нужные кнопки.

После второго звонка Кэйн взял трубку.

– Джек? Это Молли…

– Мэлон? Как дела, черт бы тебя побрал, дружище?

Мэлон? Молли заговорила чуть громче:

– Джек! Это я, Молли!

– Да, я понял, мне передали твое сообщение, – откликнулся Кэйн уверенно и четко, не оставляя сомнений, что он узнал ее. – Я собирался перезвонить тебе сегодня, но, к сожалению, сейчас убегаю – можно сказать, одной ногой уже за дверью. Приехала моя жена – мы отправляемся смотреть дом, но я обязательно найду для тебя время, поверь…

Молли бросила трубку, ибо ей все стало ясно, как только Джек произнес слово «жена».

– Что с тобой? – Кто-то коснулся ее плеча, она подняла голову и увидела склонившегося над ней Пита Норкросса. – Ты очень бледна.

Молли вымученно улыбнулась.

– Я неважно себя чувствую, но нет на свете такого недомогания, с которым не справилась бы чашка капуччино, – с сарказмом ответила она. – Кто еще претендует на кофе?

– Тебе, моя радость, достанутся сливки. Остальное допьют Джеггер и Бейлис, когда привезут Мэрилин из зала суда.

«Конечно, Пит. Поворачивай нож, вонзенный мне в грудь», – подумала Молли, глядя, как Норкросс идет к своему столу. Внутри у нее, не имея выхода, клокотал гнев.

Это просто невероятно! Она посмотрела на телефон. Впервые осмелилась позвонить… и надо же – в кабинете оказалась Эмма.

Видимо, миссис Кэйн твердо решила перекрыть ей доступ к Джеку.