Текст книги "Раб моих желаний"

Глава 10

– Все сделано.

– Знаю, – глухо обронила Ровена, отворачиваясь от окна. – Я видела, как он исчез вон в той роще.

– У меня дурные предчувствия, – сокрушенно вздохнула Милдред. – Наверное, стоило бы обождать еще немного.

– Ни за что! Жильбер все твердит, что не уедет отсюда, пока не удостоверится, что я беременна. Он намеревается препоручить осаду Тьюэрса своим рыцарям, и раз неизвестно, сколько она продлится, он там пока ни к чему. Сегодня он впервые покинул замок, не говоря уже о том, что решил отправиться в город! Что, если другого случая не представится? А ведь он следит за нами, словно коршун за добычей, и даже слугам запрещено показываться здесь. Ну как он заметил бы, что этот увалень выбирается отсюда?

– Но когда лорд Жильбер спит…

– Тогда все ворота крепко-накрепко заперты, а на страже стоят его люди. Ты сама понимаешь, что более подходящего момента не сыскать! Представляешь, что началось бы, если бы нас поймали!

– А вдруг вам не удалось добиться цели? – выпалила Милдред.

Ровена вздрогнула, хотя в спальне было тепло.

– Я… я не смогла бы еще раз отважиться на такое, будь он даже по-прежнему здесь. И уже говорила тебе, что прошлая ночь – последняя. Никогда больше.

– Да, ягненочек мой. Я знаю, как тяжело вам пришлось.

– Тяжело? – хрипло рассмеялась Ровена. – Это грех, ужасный грех! Сколько зла я причинила этому человеку! Не пора ли остановиться! Довольно и того, что для начала мне пришлось подчиниться всем приказам Жильбера! Но потом я убедила его остаться в стороне, наговорив, что его присутствие слишком беспокоит пленника, и все-таки продолжала свое черное дело, хотя могла бы и не возвращаться в ту каморку. Как я виню себя! Если бы только я нашла время подумать…

– Но почему вы корите себя? – удивилась Милдред. – Именно ему досталось все наслаждение. А вам пришлось испытать только стыд и боль.

– Ничего подобного, Милдред! Невозможно наслаждаться тем, что ненавидишь! Он каждый раз сопротивлялся и ранил себя лишь затем, чтобы я поскорее ушла. Он презирал себя, презирал меня и позаботился о том, чтобы я все поняла. Эти глаза…

Ее снова передернуло.

– Я просто не нашла бы сил проделать это еще раз. Не могла принуждать его, даже если бы от того зависела моя собственная жизнь.

– Но если ваш план не удастся?

– Все будет хорошо. Жильбер не узнает о побеге и станет пребывать в полной уверенности, что я каждую ночь навещаю узника. Только удостоверившись, точно наступила беременность или нет, я сама признаюсь Жильберу, что отпустила незнакомца. Он и пальцем ко мне не притронется из страха навредить ребенку. В конце концов совершенно не важно, жив ли этот человек или погиб. Жильбер сам сказал, что никто не поверит крепостному, посмевшему предъявить права на младенца. Так что это меньше всего меня беспокоит.

– Все бы ничего, да только я не уверена, что он крепостной, – нехотя заметила Милдред.

– Тебе тоже показалось, что он слишком горд и высокомерен?

– И к тому же распространялся насчет оруженосца, которого будто бы убили люди лорда Жильбера.

– Господи прости, еще одна причина ненавидеть меня, – вздохнула Ровена. – Значит, он из безземельных рыцарей. Что, если вздумает рассказывать всем о том, что здесь было?

– Ну уж нет! – уверенно возразила Милдред.

– В таком случае нечего и тревожиться о том, что поползут слухи, если, конечно, ребенок в самом деле родится. Но как бы то ни было, необходимо убедить Жильбера, что я беременна. Пусть убирается на войну сражаться с этим чудовищем Фокхерстом, может быть, нам повезет и они друг друга прикончат. А едва он уедет, мы последуем за ним. Я знаю, как раздобыть денег. Продам свою одежду. Городские торговцы дадут хорошую цену за каждое платье. Ну а потом наймем эскорт, заберем маму из Амбре и отправимся во Францию ко двору короля Генриха.

– Лорду Жильберу придется не по вкусу такая потеря! Сразу и Керкборо, и вы!

– Можно подумать, мне есть до него дело, – почти прорычала Ровена. – После всего, что он сотворил, я молюсь лишь о том, чтобы Господь его покарал.

Кажется, Всевышний услышал ее, потому что Жильбер долго не возвращался из городка, где отыскал трех закаленных в боях воинов и еще четырех, которых можно было быстро натаскать. Когда же он наконец явился домой, запыхавшийся гонец передал некое сообщение, после чего Жильбер взревел, как раненый зверь, и принялся в ярости метаться по залу. Ровена, сидя за шитьем у очага, с едва заметной улыбкой наблюдала, как бесится брат. Он позволял ей спускаться в парадный зал на несколько часов, чтобы слуги могли привыкнуть к ней. На все расспросы о здоровье господина девушка покорно отвечала, что Годвину легче, но он по-прежнему прикован к постели. Она упорно отказывалась от помощи и настаивала на том, что будет сама ухаживать за мужем, словом, твердила все, чему ее научил Жильбер. Пусть считают, что Лайонз не настолько болен, чтобы не выполнять супружеские обязанности! Позже Жильбер всем объявит, что лорду внезапно стало хуже и он скончался.

Сводный брат, став почти фиолетовым от злости, рвал и метал: сыпал проклятиями и швырял оземь кубки. Испуганные слуги ринулись прочь из зала, боясь попасть под горячую руку. Что стряслось? Неужели Жильбер обнаружил побег незнакомца? Вряд ли! Пленник не так глуп, чтобы попасться снова! Кроме того, братец не появлялся наверху с самой первой ночи. Нет, его терзает что-то другое.

Заметив сестру, Жильбер постарался взять себя в руки. Он отдышался и медленно направился в тот угол, где сидела Ровена. Девушка затаила дыхание, смертельно боясь, что он снова принудит ее к какому-то неслыханно мерзкому деянию. Но, услышав его речи, едва не рассмеялась и скорее поджала губы из опасения, что он ударит ее.

– Не пойму, откуда Фокхерст пронюхал, что Керкборо тоже принадлежит мне, но так или иначе, он идет сюда! Должно быть, продал душу дьяволу, проклятый негодяй! Не знает ни сна, ни покоя! Все стремится разорить меня!

– Но ты сам говорил, что он сейчас в Тьюэрсе.

– Был там, но, наверное, кто-то успел его предупредить о грозящей осаде, потому что он снялся с места, собрал целую армию из пятисот человек и направляется сюда под своим знаменем с огнедышащим драконом.

– В таком случае почему же он немедленно не отправился под Тьюэрс, чтобы сразиться с твоими наемниками?

– Не будь дурочкой, Ровена, – нетерпеливо рявкнул Жильбер. – Замок Тьюэрс – настоящая твердыня, и люди, оставленные там Фокхерстом, могут защищать его много месяцев. Ему нет нужды самому спешить туда, особенно если он проведал, что со мной здесь всего горстка храбрецов. И если ему удастся захватить меня, он может потребовать, чтобы я распустил свое войско.

– Или попросту убьет тебя, – подсказала Ровена.

Жильбер разъяренно уставился на сестру, но та с удовольствием отметила, как неестественно побледнела его физиономия.

– Уверен, что это именно он? – осведомилась она. – Тьюэрс в двух днях пути отсюда.

– Любой и каждый узнает его герб и этого проклятого огненного дракона на черном поле! Это он и будет здесь не более чем через два часа, поэтому я должен срочно уезжать.

– А что станется со мной?

– Он так или иначе возьмет крепость, буду я здесь или нет. Недаром поклялся захватить все, что принадлежит д’Амбре, за то что отец посмел напасть на Дервуд. Черт возьми, ну почему эта скотина не может угомониться, узнав о его смерти?

Ровена не сочла нужным ответить еще и потому, что не совсем понимала всеобъемлющую жажду отмщения, которой пылал Фокхерст. Но девушку совершенно не тревожило ни ожидаемое появление лорда Фокхерста, ни очевидное намерение Жильбера бросить ее на произвол судьбы. Она рада насолить сводному брату любым способом!

– Поведешь с ним переговоры относительно собственной участи, – наставлял Жильбер. – Фокхерст не причинит тебе зла. В прошлом году он захватил другую мою подопечную, леди Эвис, и не потребовал выкупа, настоял только, чтобы она принесла клятву верности. Если потребует этого и от тебя, не возражай. Я вернусь с войском через три дня, разобью его и постараюсь покончить с ним раз и навсегда. Это, пожалуй, даже лучше, чем осаждать Тьюэрс, поскольку Керкборо не так хорошо укреплен. И теперь у меня есть деньги, чтобы нанять втрое больше народа, чем у него. Не волнуйся, Ровена, ты скоро вернешься ко мне.

И, сжав ее в объятиях, завладел губами в поцелуе, который никак нельзя было назвать братским. Ровена потрясенно отпрянула и брезгливо поморщилась. До этой минуты она и понятия не имела, что Жильбер желает ее как женщину.

Глава 11

Только после отъезда Жильбера Ровена поняла, что она и мать на время спасены от его гнева. Он так спешил убраться, что совсем забыл о прикованном наверху узнике. Но, будь незнакомец по-прежнему в спальне, ей пришлось бы долго объяснять захватчикам, как он появился здесь.

Впрочем, ей недосуг было беспокоиться о таких мелочах. Она и не думала выполнять приказы Жильбера еще и потому, что сама собиралась покинуть замок как можно скорее. Но почти сразу же обнаружилось, что мерзавец захватил с собой всех рыцарей и не оставил в конюшне ни одной лошади.

Ровена решила было спрятаться в городе. Пусть неприятель увидит, что ворота открыты, а в замке нет никого, кроме слуг. Но такому человеку, как Фокхерст, помешанному на насилии и возмездии, ничего не стоит сжечь Керкборо в поисках Жильбера или новой хозяйки поместья. Скрываться в лесу тоже не имеет смысла. Одна, без денег и коня Ровена не сумеет выручить мать прежде, чем Жильбер обнаружит, что она наделала.

На этот раз приходилось следовать наставлениям брата; другого выхода все равно не было. Но она не станет ни о чем просить. Лучше сначала подождать и увидеть, какие условия будут предложены, и лишь потом действовать сообразно с обстоятельствами. Прежде всего Фокхерсту ни к чему знать, что замок беззащитен. Опускная решетка заперта, ворота закрыты. Снаружи Керкборо выглядел неприступной твердыней. Ровена не сомневалась, что сумеет выторговать выгодные условия капитуляции не только для себя, но и для слуг. И возможно, при встрече с Фокхерстом, присмотревшись к нему поближе, она взмолится о помощи. Если он чуть получше Жильбера, стоит попросить у него покровительства. Правда, Фокхерст уже захватил три ее владения и вряд ли намеревается их вернуть. Но у нее есть и другие, те, на которые наложил руку Жильбер. Однако Фокхерст ни перед чем не остановится, чтобы прибрать и их.

Кровь Христова, ей действительно нечего предложить Фокхерсту… Да ведь она знает планы Жильбера и в крайнем случае предупредит о его возвращении. Но поверит ли ей это кровожадное чудовище?

Милдред хотела проводить ее до караульной, но Ровена убедила служанку не делать этого, заверив, что должна успокоить слуг. Она взяла с собой четверых мужчин, поскольку сама не могла поднять решетку. Но оказалось, что девушка слишком долго ждала. Войско Фокхерста уже было под стенами замка, и при виде пятисот вооруженных солдат и множества конных рыцарей Ровена в панике заломила руки.

Слуги, тревожно оглядываясь, перешептывались, очевидно, насмерть перепуганные. Трудно было осуждать этих бедняг, ведь Ровена чувствовала то же самое. Однако нельзя позволить им сбежать! Стараясь не выказывать страха, она спокойно объяснила, что, если они не помогут поднять решетку, враги наверняка убьют их, когда вломятся в ворота. Мужчины не сдвинулись с места, хотя постарались распластаться на полу, подальше от бойниц, куда могла влететь стрела.

Ровена пристально наблюдала за осаждавшими. Так много рыцарей! Какое устрашающее зрелище! И красный огнедышащий дракон на стягах. Многие рыцари нарисовали его на доспехах своих боевых коней. Да, это Фокхерст, хотя трудно разобрать, кто из этих людей предводитель.

Вскоре один из воинов отделился от остальных и подъехал к воротам. На нем не было тяжелых доспехов. Значит, он не рыцарь. Впрочем, многие из солдат тоже были в седлах.

Зато голос у него был что труба. Ровена ясно слышала каждое слово, хотя отказывалась верить своим ушам. Никаких условий, никакой договоренности. Безоговорочная капитуляция или полное уничтожение. Ей давалось десять минут на размышление.

Но что же тут решать? Даже если Фокхерст не собирается исполнить свою угрозу, она ничего не сможет поделать, поскольку слуги, не дожидаясь приказа, уже принялись поднимать решетку. Все, что ей оставалось, – спуститься во двор и встретить незваных гостей. Рыцари ворвались в замок с высоко поднятыми мечами, но увидели лишь девушку, стоявшую на нижней ступеньке крыльца. Казалось, они ничуть не удивились и быстро рассыпались по стенам, словно знали, что не встретят сопротивления.

К Ровене приблизились три всадника. На двоих были дорогие латы тонкой работы. Должно быть, это знатные лорды, хотя один, наверное, Фокхерст, а второй – оруженосец. Однако именно третий рыцарь, на голову выше остальных, медленно направился к ней, засовывая на ходу меч в ножны. Он не отводил от нее взгляда, но Ровена, как ни старалась, не могла разглядеть его черты – яркие лучи солнца били в глаза, зажигая в волосах золотистые искорки, подчеркивая белизну кожи. Пока она могла сказать только, что незнакомец гигантского роста и тяжело вооружен. Шлем был надвинут совсем низко, наносник – слишком широк, и Ровена сумела рассмотреть лишь презрительно искривленный рот.

Она собралась было поприветствовать Фокхерста, но из груди вырвался жалобный стон – пальцы в латных перчатках безжалостно впились ей в плечи с такой силой, что, казалось, вот-вот раздробят кости. Ровена зажмурилась от боли, но незнакомец встряхнул ее, как котенка:

– Твое имя?

Даже в голосе звенела сталь! Ровена не знала, что и подумать. Увидев ее наряд, он должен был догадаться, что перед ним истинная высокородная леди, однако обращался с ней словно с деревенской девкой, и это ужасало девушку.

– Л-л-леди Ровена Бел… Лайонз, – выдавила она.

– Отныне ты не леди. Считай себя моей пленницей.

Ровена обмякла от облегчения. Во всяком случае, он не собирается снести ей голову с плеч прямо здесь, на ступеньках.

Захватывать в плен и похищать за выкуп знатных дам и господ было обычным делом. За высокородными узниками сохранялись все привилегии, подобающие их положению. Но что он имел в виду, утверждая, что отныне она не леди?

Он так и не отпустил ее, чего-то выжидая. Чего? Что она будет спорить с ним, попытается возражать, сопротивляться? Ни за что! Ровена успела повидать и наслушаться достаточно, чтобы составить мнение о Фокхерсте: он куда хуже Жильбера! Ну чего можно ожидать от человека, который готов оттягать целую лигу[6]6
  Лига – единица длины в Великобритании и США; л. уставная – 4,828 км; дюйм – 2,54 см.


[Закрыть] у того, кто попытался украсть у него жалкий дюйм?

Ровена нервно поежилась под его пристальным взглядом, но не смела поднять голову. Наконец он повернулся и с силой толкнул ее к одному из мужчин, стоявших за его спиной.

– Отвезите невольницу в Фокхерст и бросьте в подземелье. Если ее не будет там, когда я приеду, кое-кому плохо придется.

Мужчина смертельно побледнел, но Ровена ничего не видела: ее лицо тоже было пепельным от страха, а голова кружилась так, что она боялась лишиться чувств.

– Почему? – охнула девушка, но Фокхерст уже переступил порог замка.

Глава 12

Милдред обнаружила его в каморке, куда с такой неохотой заходила эти последние дни, и то по приказу госпожи. Высокие свечи успели догореть до конца, но он нашел новую и насадил на металлическое острие канделябра. Его воины обыскивали замок, собирая все мало-мальски ценное. Странно, что ему понадобилось в этой комнате? Здесь все равно ничего нет, если не считать кровати.

Служанка так тряслась, что боялась слово вымолвить. Он же просто стоял спиной к ней, разглядывая смятую постель. Фокхерст уже успел снять шлем, оставив на голове только кольчужный капюшон. Как он высок! И эти необъятные плечи напомнили ей о…

– Что тебе нужно?

Милдред испуганно вздрогнула. Каким образом Фокхерст ухитрился учуять чье-то присутствие, ведь он даже не обернулся, а она ступала бесшумно. Не дождавшись ответа, мужчина нагнулся, вытащил из-под кровати длинные цепи и старательно обернул их вокруг шеи наподобие чудовищного ожерелья. Милдред зачарованно уставилась на него. Что он намеревается делать с цепями? Заковать какого-нибудь беднягу?

– Долго мне ждать?!

Служанка подскочила от неожиданности и запинаясь пролепетала:

– Г-г-оворят, вы лорд Фокхерст?

– И что же?

– Пожалуйста, молю вас, скажите, что сталось с моей госпожой? Она не вернулась…

– И никогда не вернется.

Он круто развернулся, и Милдред наконец увидела его лицо.

– Во имя Господа Бога, только не вы!

Уголок его рта чуть приподнялся в зловещей усмешке.

– Почему же не я?

В голове Милдред мелькнула мысль о богатстве. Может, броситься к двери? Или упасть на колени и просить о пощаде?

Она вспомнила о том, что милая нежная Ровена находится в лапах этого зверя, и едва сдержала слезы.

– Господин, не троньте ее! – взвыла она. – У бедняжки не было выхода…

– Молчать! – зарычал он. – Думаешь, меня можно разжалобить лживыми речами? Не важно, ради чего она пошла на это! Я поклялся, что ни один человек не причинит мне зла, не поплатившись сторицей!

– Но она леди!

– То, что она имела счастье родиться женщиной, спасет ее от немедленной смерти, но не изменит участи! И не помогут никакие твои сетования и уверения. Поэтому не стоит тратить время на уговоры, иначе тебя постигнет та же судьба!

Милдред сочла за лучшее придержать язык. Уоррик преспокойно протиснулся мимо нее, направляясь в бывшую спальню Ровены, хотя знал, что служанка последовала за ним и теперь стоит, ломая руки и не вытирая слез, что катились из светившихся добротой карих глаз. Конечно, он у нее в долгу, но если настырная баба еще раз попытается вступиться за белокурую сучонку, непременно запрет ее в самой глубокой подземной темнице Фокхерста. Он слов на ветер не бросает!

Очевидно, он оказался в хозяйских покоях. Об этом говорили дорогие вышивки, позолоченное оружие на стенах и резная кровать. Уоррик подошел к единственному сундуку, откинул крышку, и обилие дорогих убранств только подтвердило его предположения. Все же он спросил:

– Это принадлежит ей?

– Д-да, – насилу вымолвила Милдред.

– Моим дочерям пригодятся новые платья, – бросил он так равнодушно, что испуг камеристки мгновенно сменился гневом.

– Это все, что у нее осталось! – выпалила Милдред. Уоррик соблаговолил обратить на нее свой взор, и служанка с похолодевшим сердцем заметила, что серебристо-серые глаза, как и голос, оставались совершенно бесстрастными.

– Ошибаешься. У нее не осталось ничего, кроме тех лохмотьев, что я соизволю ей дать. Поверь, я не забуду, что мне оставили еще меньше.

Безразличие? Нет, он кипит мстительной злобой! И вероятно, самое страшное еще впереди. И нечем помочь горю Ровены, ведь Фокхерст не желает знать, что несчастная девочка, подобно ему, просто жертва обстоятельств. Конечно, все доводы Ровены ничего не значат для человека, оказавшегося не жалким рабом, не грязным крепостным, а знатным лордом. Такой, как он, не потерпит столь ужасного оскорбления! Лучше было сразу прикончить его, чем отпустить в надежде, что он проглотит оскорбление.

Милдред сжалась от страха за госпожу:

– Вы собираетесь убить ее?

– Нет, она слишком легко отделалась бы! Я оставлю ее жить и мучиться! Она моя узница! И никогда не покинет Фокхерст! Я не возьму за нее все сокровища мира! Станет влачить жалкое существование до конца дней своих и каждый час, каждую минуту будет чувствовать, что ее никчемная жизнь зависит от моей прихоти!

– Неужели в вас нет сострадания?

– Ни малейшего, особенно к тем, кто причинил мне зло.

Он снова оглядел комнату.

– У Лайонза были родственники?

Милдред, задыхавшуюся от сердечной боли, нисколько не удивило столь неожиданное течение мыслей нового господина.

– Кажется, единственный брат.

– Ему не останется ничего, кроме закопченных стен, – пообещал Уоррик. – Впрочем, как и ее братцу!

Глаза служанки широко раскрылись:

– Вы хотите сжечь замок?

– Да, ведь они пошли на богомерзкое деяние ради этого поместья, не так ли?

Милдред еще не встречала человека, до такой степени помешанного на возмездии. Но Ровена действительно была вынуждена спать с Фокхерстом, чтобы Керкборо достался Жильберу. Уж ей точно не жаль этого гнезда порока! Она, пожалуй, даже обрадуется, узнав, что планы сводного брата в очередной раз терпят крах.

– А что будет со слугами, которых вы лишите крова?

Уоррик презрительно пожал плечами, будто давая понять, что это его не касается, но все же снизошел до ответа:

– Я сожгу только постоялый двор. Слуги могут перебраться в Керкборо или, если захотят, поселятся на моих землях, что явно пойдет им на пользу – все выглядят настоящими оборванцами. – И, пристально оглядев ее блио[7]7
  Блио – верхняя одежда X–XII вв.


[Закрыть] из тонкой шерсти, добавил: – Ты ведь не здешняя, верно?

– Приехала сюда всего три дня назад, когда привезли госпожу.

– В таком случае можешь вернуться домой.

Назад, в крепость Жильбера, которую Фокхерст вот-вот осадит? Или в Тьюэрс, где она родилась и который уже успел захватить этот ужасный человек? Кроме того, Жильбер исполнен решимости отвоевать твердыню, а это означает смерть и разрушение. Но все это Милдред совершенно не намеревалась объяснять Фокхерсту. Если он еще не знает, кто такая Ровена и что ее сводный брат – его заклятый враг, Милдред не выдаст госпожу и не станет подливать масла в огонь его ярости.

– Мой дом навеки для меня потерян, – только и сказала она.

Уоррик нахмурился, и по спине Милдред пробежал неприятный озноб. Настоящее отродье сатаны! Какая жестокость! Сколько злобы!

Но, к ее удивлению, Фокхерст произнес:

– Я плачу не только злом за зло, но и добром за добро. Если пожелаешь, сможешь жить в замке Фокхерст.

Там, где содержится Ровена? Милдред настолько не ожидала подобного предложения, что долго не могла поверить удаче. Неужели им наконец повезло?!

Но проницательный Уоррик успел заметить и понять причину ее восторга.

– Не слишком радуйся, мистрис, – резко произнес он. – В Фокхерст-касл ты станешь прислуживать мне и моим родичам. Ее ты больше не увидишь. Если отказываешься присягнуть мне на верность…

– Нет, не отказываюсь! – поспешно воскликнула Милдред. – Я никогда не дам повода сомневаться в моей преданности.

– Неужели? – скептически буркнул Уоррик, подняв брови. – Посмотрим. Для начала, может, откроешь мне имя ее брата?

Милдред не знала что и делать. Если она признается, что брат Ровены – тот самый д’Амбре, Жильбер ничуть не пострадает, а если Фокхерст его отыщет и прикончит – поделом вору! Но что будет с Ровеной? Фокхерст вполне способен убить ее, чтобы завладеть поместьями. Правда, слуги могут проболтаться, но они знают брата Ровены только как лорда Жильбера. И вряд ли Фокхерст будет допрашивать всех и каждого в замке.

– Почему ты колеблешься? – насмешливо осведомился он. – Кому-кому, а тебе известно, как его зовут!

Милдред, набравшись храбрости, гордо выпрямилась:

– Разумеется, только вам это знать ни к чему. Хотя моя госпожа и ненавидит его, он ее единственная надежда на спасение от вашего милосердия! Я не стану помогать леди Ровене, но и не предам ее! И если попробуете добиться этого от меня, ни за что не соглашусь, даже под пыткой!

– Отчего ты не боишься меня? – внезапно спросил Фокхерст, недоуменно глядя на служанку.

– Боюсь.

– Что-то не слишком заметно, – проворчал он, но, к удивлению Милдред, больше не произнес ни слова. Она ожидала взрыва ярости или жестокого наказания, но ничего не последовало, и служанка, сама того не сознавая, робко улыбнулась при мысли о том, что новый хозяин, возможно, не так жесток, каким хочет казаться.

Уоррик, не обратив внимания на ее улыбку, коротко приказал женщине собираться и прислать кого-нибудь из солдат за сундуком. Беатрикс и Мелисанде пригодится дорогая одежда; правда, придется выпустить подолы, ибо девушки были немного выше белокурой дьяволицы. А он сполна насладится слезами и горечью девчонки, когда она узреет свои наряды на других! Женщины придают такое значение красивым платьям! Да, он вдоволь поиздевается и найдет еще немало способов ее помучить.

Кстати, нужно обязательно вознаградить сэра Роберта Фитцджона за сообразительность и отвагу. Сэр Роберт командовал людьми, которые должны были сопровождать Изабеллу в Фокхерст. Среди них было шестнадцать рыцарей, многие постарше и опытнее, чем Роберт, но молодой человек выказал такую беспримерную смелость во время последних боевых действий, что Уоррик назначил его капитаном стражи. И как оказалось, правильно поступил.

Когда Уоррик не явился в условленный час, Роберт послал несколько человек в Керкборо узнать, что его задержало. Владелец гостиницы утверждал, что рыцарь ранним утром покинул город, как только открылись ворота. Ничего, еще до захода солнца Уоррик выяснит, что заставило его солгать! Однако Роберт не имел причин сомневаться в словах хозяина и повелел обыскать прилегающую местность. Но по направлению к югу росли почти непроходимые леса, и тридцать человек не могли прочесать густые заросли так быстро, как хотелось бы Роберту. Кроме того, часть эскорта была вынуждена остаться на дороге в ожидании Изабеллы и ее охраны.

Тогда Роберт решил послать за помощью в ближайшее из поместий Уоррика, крепость Маннс, которой управлял вассал Фокхерста Феликс Кербейл. Маннс находилась всего в полутора лигах к западу от Керкборо. Тем временем прибыла Изабелла и, разумеется, встревожилась, узнав об исчезновении жениха.

На счастье, другой вассал Уоррика как раз приехал в гости к сэру Феликсу. Сэр Брайан прибыл во главе двухсот человек, так что когда Уоррик отыскал свою маленькую армию, рассеянную по округе, выяснилось, что сэр Феликс и сэр Брайан уже на подходе вместе со своими солдатами. Каждый горел желанием разнести Керкборо по камешку, если сюзерен не будет найден.

Уоррик был на седьмом небе. Он-то думал, что придется посылать в Фокхерст за подкреплением, поскольку Феликс уже отслужил положенные сорок дней, участвуя в осаде двух замков, принадлежавших д’Амбре, новому врагу Фокхерстов. Не стоило бы вновь обращаться к Феликсу, как бы ни было велико нетерпение Уоррика, но оказалось, что тот был рад помочь. А сэр Брайан просто обожал схватки, битвы и поединки и поэтому всюду таскал за собой армию наемников. По правде говоря, Уоррик лишь недавно отослал Брайана с наказом позаботиться о его собственных делах: молодой лорд больше полугода сражался бок о бок с ним и не выказывал никакого желания покинуть сюзерена.

Единственное, что огорчило Уоррика, – странное поведение леди Изабеллы, не пожелавшей дождаться жениха и немедленно удалившейся в сопровождении малого эскорта. И она даже не позаботилась передать с Робертом слова привета, просто известила последнего, что уезжает.

Конечно, пока они не обвенчались, Уоррик не имеет права упрекать ее, но впредь не допустит подобной глупости! Он препоручил будущую жену заботам сэра Роберта, и та была обязана подчиниться!

Но даже это не могло омрачить его торжества. Вид Ровены Лайонз, одиноко стоявшей в огромном дворе, наполнил его сердце безумным ликованием. Он наконец добрался до нее! Она в его власти и до скончания века станет жалеть о том, что натворила!

Уоррик покинул Керкборо не раньше чем собственноручно поднес факел к проклятой кровати, к которой был прикован трое суток. Выезжая со двора, он выслал вперед еще двадцать всадников с приказом присмотреть, чтобы пленница не сбежала по дороге.